Текст книги "Бессонница"

Глава 3

Жанна.

Микрофон подействовал как инъекция адреналина. Стоило только выйти на сцену, улыбнуться зрителям, и все напряжение из-за встречи с Русланом исчезло. От соведущего, как конфетти, посыпались сальные шутки, призер и почетный гость взглядами приклеились к моему декольте. Обычная жизнь накрыла куполом, я снова стала Жанной, слишком знакомой многим, чтобы быть собой.

На публике всегда становилось легче. Сколько бы раз ни поднималась на сцену, сколько бы ни говорила на радио «Добрый вечер, слушатели, с вами Жанна Орлова», эффект всегда был одним – реальность со всеми ее проблемами и радостями оставалась за кормой. Смех, аплодисменты, громкая музыка – белка прыгала в колесо и начинала крутиться. Ни секунды покоя, ни одного свободного вдоха.

В Древней Греции развлекать богачей нанимали гетер, нынче – приглашали ведущих, актрис и моделей. Чем больше знаменитостей, чем шире улыбки – тем выше рейтинг мероприятия и его организаторов. Обычно меня хватало надолго, было в богатом опыте хоть что-то хорошее. Но сегодня к окончанию шоу от натянутой улыбки и фотовспышек голова просто раскалывалась.

Хорошо хоть шампанское, бокалы с которым мне подсовывали все подряд, удавалось незаметно оставлять на столиках и подносах официантов. Последний пьяница не выпьет столько, сколько пытались влить в меня, а ведь алкоголя не хотелось вообще.

Несмотря на боль, мозг работал как часы. Срок действия гипнотизирующего взгляда Серебрякова истек, и все мои мысли сосредоточились на небольшом кусочке металла, лежавшем на дне сумочки. Ключ не давал покоя. С ним маленький клатч стал весить, казалось, несколько килограммов. Он тяготил, мешал работать и наслаждаться шоу.

Мне нечего было делать в домике Светы – чужое жилье, чужая жизнь. Спокойнее было без такого искушения. Однако, как назло, Руслана не было видно нигде. До конца банкета мы так больше и не пересеклись. На вопрос «Где главный менеджер «Северных волков»?» коллеги по клубу пожимали плечами. С ним успел обменяться рукопожатием каждый, организаторы даже поделились мнениями о закончившемся сезоне. Но вот когда он уехал, не знал никто.

Руслан исчез так же незаметно, как и появился. Счастливый обладатель собственного времени! Он никого не развлекал, никому не отчитывался, мне же не оставалось ничего, как временно смириться с наличием в сумочке ключа, а на задворках сознания – с мыслью воспользоваться предложением.

В раздрае я добралась домой. Осторожно, словно ожидала письмо со спорами сибирской язвы, проверила почтовый ящик. Поднялась по лестнице на свой третий этаж.

Все же я лгала Косте, когда утверждала, что не боюсь сюрпризов. На публике образ «крепкого орешка» мне удавался хорошо, но в одиночестве в голову лезли всякие страхи. Так уж повелось, но со смелостью дружбы у меня не получилось. Два года назад в поезде, когда исчезла Света, я пережила первую в своей жизни паническую атаку. Это был настоящий ад: слабость, головокружение, ощущение, что схожу с ума. Врагу не пожелаешь, и та атака, к сожалению, не стала последней.

Тогда у паники был повод. Запретив мне подниматься со своего места, Руслан метался по вагонам пока не нашел мертвую, ударившуюся виском о металлический косяк жену, а я тихо сходила с ума в ожидания новостей. С тех пор шоковых ситуаций не было. Даже на дороге меня почему-то перестали подрезать. Но паника… Стоило только появиться маломальскому поводу или переутомиться – она накрывала с головой, и спасения не было.

Сейчас я тоже ощутила тревогу. Зря все же Костя рассказал о находке в офисе. Может, повторения и не было, может, просто чья-то злая шутка… Очень хотелось поверить, что так оно и было, но тревога уже пустила корни в моих мыслях.

К двери квартиры я подходила, как сапер к заминированному помещению. Не обнаружив коробки у входа, справилась с замками и нырнула вовнутрь. Быстро и без единой заминки. Оставалось как-то справиться с дурацкой слабостью, превратившей ноги в деревянные ходули.

Паника не отступила. Два поворота ключа и задвинутая до конца цепочка даже близко не помогли справить со страхом. Если хотя бы собака была дома… Нужно было быть настоящей дурой, чтобы завести пса и из-за сумасшедшего графика постоянно сплавлять его к соседям или родителям. Самая заботливая хозяйка в мире! Поражаюсь, как он еще узнавал меня и давал лапу.

Мысленно представив, как бы запустила руки в густую плотную шерсть овчарки, я сбросила платье, наспех приняла душ и влезла в удобную домашнюю одежду. С учетом того, что обычно я сразу забивалась в угол дивана и ждала, когда отпустит, это был успех. К несчастью, на более долгий срок фантазии не хватило. Скрежет ключа в замочной скважине соседской квартиры выкосил под ноль зачатки моего спокойствия.

Можно было сколько угодно пытаться дурачить себя, но один факт пришлось все же признать: выбора не существует. У меня было несколько путей: перестать вздрагивать от шорохов в коридоре и остаться дома или собрать самое необходимое и на пару дней съехать в гостиницу. А еще… Можно было отправиться за город.

Чем больше я отрицала последний вариант, тем сильнее хотелось поддаться. Свежий воздух, никаких посторонних и необходимости что-либо изображать. Родное, близкое сердцу место. Чаши весов «за» и «против» колыхались каждую минуту. К ночи они уже напоминал взбесившийся вентилятор, и я, наконец, бросила бесполезную борьбу с самой собой.

* * *

Руслан.

Интересно, кто же все-таки придумал легенду, что кофе вымывает кальций из организма: настоящие медики или британские ученые? Будь это правдой, во мне кальция не осталось бы совсем. Стоявшая передо мной чашка эспрессо была пятой за день. Уже даже секретарша начала прозрачно намекать на передозировку кофеина, но я все равно пил.

Черт с ним, с кальцием! Прошлой ночью организм снова играл в перетягивание каната. Сон не шел. Усталость за долгий день к вечеру сменилась бодростью, а привычные способы не помогали. Телевизор и книги не смогли заставить даже зевнуть. Можно было еще вызвонить Анну, и отправиться к ней за своей дозой секса. Она не отказывала ни разу за время нашего знакомства. Только мысль о разговорах «до» и «после» сводили всю привлекательность варианта на нет.

За сколько ночей молчащий после близости мужчина превращается в «ублюдка»? Я, наверное, давно уже сдал на этот разряд. Спустя год после ухода Светы подтвердил кандидатский минимум, а теперь уже – мастера. Марины, Светы, Тани… Я не знал, откуда они появлялись, и не утруждался мыслями – почему исчезали. Еще одно средство борьбы с бессонницей, не более.

Когда теряешь близкого человека, внутри образуется черная дыра. Поначалу кажется, что ее можно заполнить. Заталкиваешь в нее алкоголь, работу, женщин, увлечения. Чтобы уменьшить боль, пихаешь без разбора все, что есть. Но время идет, а дыра не уменьшается. Она остается именно того калибра, каким был твой близкий. Постоянная величина. Все, что остается – научиться терпеть. Существовать… как-то.

Я существовал. С виду – неплохо. Если бы еще не приступы бессонницы…

Часы на экране монитора показывали шесть вечера. Это означало еще пару часов сонливости, а потом откроется проклятое второе дыхание. Чем сегодня спасаться: секс, физика, сериал? Или надеяться, что очередное обострение прошло, и к часу вырублюсь сам?

Мысль о сне заставила зевнуть.

– Держаться, не спать, – вслух приказал я самому себе и, словно ответ из космоса, телефон чуть заметно завибрировал на столе.

Имя вызывающего абонента оказалось сюрпризом.

– Жанна? Привет.

– Привет, Руслан, я надеюсь, тебя ни от чего не отвлекаю, – непривычно, скороговоркой проговорила Орлова.

– Нет. Еще в офисе, но уже собирался ехать домой.

– В любом случае, прости. Я на минутку.

– Да хоть на час. Отвлекай на здоровье.

– Эм… Я все же воспользовалась твоим предложением, и сейчас в домике. Но у меня проблема – воды нет. Вообще. Может, что-то перекрыто?

Тон у Жанны был извиняющийся, словно она не ко мне приехала, а влезла в чужой дом.

– Не помню, чтобы я перекрывал трубы, но глянь в подсобке. Там есть щиток. Вентиль всего один, не ошибешься.

– Да, знаю, уже нашла.

– И как?

– Я вчера пробовала. Не помогло.

Слово «вчера» заставило поморщиться. Значит, уже второй день она в доме и только сейчас решилась позвонить. Неужели уже даже свои начинают меня бояться?

– Так… Раз вентиль ты проверила, и не помогло, значит, проблема не в доме. – Я отложил ручку и задумался. – Жанна, а проверь почтовый ящик. Может, товарищество к летнему сезону готовится и ремонтирует что-то.

– Думаешь?

– В прошлом году в апреле подобное было. Если я прав, в ящике будет уведомление. Они всегда предупреждают.

– Да? Сейчас гляну.

Вопреки славной женской традиции Жанна не стала прижимать телефон к уху или отключаться. Последнее, что я услышал в трубке, был чуть слышный стук – скорее всего телефон лег на какую-нибудь поверхность. Лишь спустя минуту Орлова снова заговорила.

– Ты был прав. У них профилактические работы. Очень извиняются и сообщают, что вода будет только завтра, – Жанна вздохнула. – Се ля ви. Все-таки не надо было мне приезжать.

Впервые за время разговора Орлова позволила себе показать эмоции. Значит, в отношении меня еще не все потеряно. Не чужой.

– И ты так быстро сдашься? – подначил я ее.

– У меня нет больше воды. Питьевая, которую прихватила из дома, закончилась.

– Вообще-то я имел в виду кое-что другое, – меня внезапно озарило. Пожалуй, книги и телевизор на сегодня можно заменить свежим воздухом. – В доме есть автономная система со скважиной. Старенький «Родничок». Его еще отец Светы монтировал, а он все делал на совесть.

– Так… Это хорошая новость, – голос Жанны звучал уже бодрее. – И как его включить?

– Просто. Включается он очень просто, – мое настроение поднялось сразу на несколько уровней. – Ты просто садишься на диван, включаешь телевизор и ждешь.

– Ээ… Чего жду?

Глянув на затянутое тучами небо за окном, я выключил компьютер.

– Правильный вопрос не «чего», а «кого».

– Руслан, ты собираешься приехать? Нет! Не нужно! Честно.

Возможно, я ошибался, но в голосе Орловой мне послышались панические нотки.

– Жанн, да все в порядке.

– Но правда… Я не хочу создавать тебе проблемы или срывать планы.

– У меня в планах был только ужин, так что успокойся и жди.

– Но, может, все-таки не нужно…

Пожалуй, я слишком рано вычеркнул себя из монстров. Если уж Жанна стеснялась принять мою помощь, то на свете не осталось никого, кто бы о ней решился попросить. Удручающий расклад.

– Я уже выезжаю, – оборвал я свою гостью, пока она не придумала какую-нибудь уважительную причину, почему ехать не нужно. – Минут через сорок буду. Ты окинь женским взглядом, что там еще нужно, а я по дороге заеду в магазин и куплю.

Глава 4

Руслан.

Чем дальше я удалялся от офиса, тем больше нравилась идея с поездкой на дачу. Старый домик был Светиным излюбленным местом, куда я допускался лишь в качестве извозчика и снабженца. С моим графиком жить за городом было невозможно, а Света и Жанна летом пропадали там почти все выходные.

Маленькое женское царство с удобствами, уютной гостиной, крохотной спальней и лужайкой, на которой, кроме травы, наверное, отродясь ничего не росло. Для Светы это было место уединения, такое же, как для меня надежно охраняемый вышколенной секретаршей личный кабинет. И вот сейчас в домике меня ждала Жанна.

Наша память в чем-то похожа на память мобильного телефона. Когда мы вспоминаем о ком-то, она тут же показывает закрепленную за абонентом фотографию. С одного взгляда мы узнаем, кто это. Именно таким мы представляем «контакт», хотя за свою жизнь могли его видеть и в другой одежде, и с другой прической.

При мысли о Жанне я тут же вспоминал ее такой, какой она была в нашу вторую встречу. Головокружительно высокие каблуки, платье, оставляющее мизерный простор для фантазии, и влажные, выносящие из головы последние целомудренные мысли, губы.

Это покажется смешным, но цвет ее глаз я смог рассмотреть только на пятой или шестой встрече. Тогда мы со Светой уже встречались, и удовлетворенное либидо не вставало в стойку от Жанниных губ. Четыре года прошло с тех пор, несколько месяцев она практически прожила рядом, вытягивая меня из кошмара, но память все равно подсовывала ее прежний ослепительный портрет.

Всевышний здорово постарался, создавая лучшую подругу моей жены. И внешне, и внутри. Странно было, что до сих пор никто не нацепил на нее обручальное кольцо и не посадил под замок.

* * *

Когда мой Рендж Ровер въехал на территорию дачного поселка, небо уже стало иссиня-черным. Тучи заволокли его от горизонта до горизонта, и вот-вот должен был начаться дождь. Возможно – первая гроза этой весной.

Смолчи Орлова о проблемах с водой, вполне могла бы принять душ под дождем. На миг представив королеву радио под холодными струями дождя, я усмехнулся. Поселок точно не пережил бы такого шоу, во всяком случае, его мужская часть.

– Сейчас всех спасем, – припарковав машину у цветастого заборчика, я заглушил двигатель.

По сценарию сейчас ко мне должна была выбежать Жанна. Как всегда – при параде и на высоченных шпильках. Какие, к черту, каблуки в этой глухомани – я и сам себе объяснить не мог, но воображение упорно рисовало свое.

– Руслан? – вместо торжественного дефиле из-за двери высунулась голова. – Ты уже приехал?

Необъяснимая женская привычка спрашивать об очевидных фактах разила наповал.

– Приехал. Я. Уже, – прихватив с соседнего сиденья пакет с продуктами, я направился к дому.

– Так быстро?.. – теперь уже вся Жанна замерла в дверном проеме. Босиком. В потертых джинсовых шортах и завязанной узлом на животе клетчатой рубашке. Ни туфель, ни платья с блестками.

– Пробок не было, – я еще раз окинул ее взглядом от ног до собранных в высокий хвост волос и с трудом удержался от желания присвистнуть. Полный разрыв шаблона.

– Аа… Это хорошо.

– Не спорю, – решив не продолжать наш содержательный разговор, я протянул Жанне пакет. – Список покупок от тебя я так и не получил. Что сам выбрал – то и привез.

Все-таки с Орловой точно что-то было не так. Она вначале внимательно посмотрела на пакет и только потом взяла его.

– Колбаса, овощи, сыр и вино, – пока кое-кто не впал в очередной ступор, я сам перечислил содержимое. – Вряд ли удастся вернуться до дождя, – взглядом указал на небо, – а с голодухи я злой.

Реакцию Орловой нужно было видеть! И без того немаленькие глаза стали похожими на блюдца.

«Черт, может, она не одна, и я помешал!» – запоздало пришла догадка. Не представляю, как я изначально об этом не подумал. Это ведь Жанна! Армия поклонников вечно следовала за ней по пятам. На кой ей дружеский вечер со мной, если ждало развлечение получше?

– Спасибо, – впервые за время нашего странного диалога Орлова улыбнулась. – Проходи. На самом деле еда у меня есть. Воды нет. А так даже вино в наличии.

От сердца отлегло. Все же я не нарушил ничьи интимные планы своей проснувшейся через год благодарностью.

Закончив с приветствием и передачей продуктов, я закатал рукава и принялся за дело. Пока дождь не накрыл поселок, нужно было успеть проверить колодец и запустить насос. Жанна, как белка, получившая орех, нырнула с пакетом в дом, а я тут же направился к маленькой пристройке.

Хорошо, что в прошлом году пришлось освоить нехитрую систему водоснабжения. Не было худа без добра. Доведись мне сейчас разбираться во всех тонкостях подключения «Родничка» к бойлеру, ужин, скорее всего, пришлось бы устраивать утром, и Жанна точно пропала бы еще на год или больше.

Избитое выражение, но жизнь все же странная штука. Вначале, когда ты на коне, вокруг вертятся толпы людей. Каждому что-то нужно, каждый что-то может предложить. Ты, не разделяя на «дальних» и «близких», варишься день за днем среди них. Думаешь, что так и нужно. Активно махая руками, плывешь по течению.

Потому, когда жизнь поворачивается филейным местом – все меняется. Знакомые по-прежнему рядом. Тянут руки помощи. Отводят глаза, но все еще предлагают и просят. Для них ежедневный процесс не прерывается. Они живут своими жизнями, и только тот, чья боль сродни твоей, может помочь по-настоящему. Вначале через сопротивление, потом через тихое безмолвное присутствие.

Наверное, я и под гипнозом не вспомню, чем кормила меня тогда Жанна, и как ей вообще удавалось что-либо в меня впихнуть. Я даже не вспомню, кто из нас убирал в квартире и платил по счетам. Но не еда и быт были главными. Мы были двумя тяжелобольными, которые по взгляду, по жесту понимали, что творится внутри… и дружно молчали об одном.

Поодиночке сходят с ума. Я был не одинок. Я не сошел. За это, если б понадобилось, нетяжело было и собственными руками вырыть колодец. Хоть пруд! И явиться по первому зову за тридевять земель – легко. Только платы никто не требовал. Жанна просто исчезла. Поняла, что клиент уже способен заботиться о себе сам, и растворилась.

Лишь теперь мне выпал шанс сделать что-то в ответ. Обеспечить водой – невелик подвиг, но до чего же было приятно ковыряться в стареньком насосном оборудовании.

* * *

Как я ни старался, а на все про все ушло больше получаса. Дождь уже хлестал вовсю, когда наконец удалось подключить колонку и с чистой совестью отправить Жанну проводить тест в душе. Вначале она, как и во время встречи, остолбенела, но потом мой суровый и промокший до нитки вид, видимо, добавил убедительности.

Не успел я доделать последние мелочи, спустя рекордных для женщины десять минут, завернутая от шеи до пят в белый пушистый халат она появилась в гостиной.

– Руслан, спасибо! – встретило меня улыбающееся облачко у порога. – После такого я просто обязана тебя накормить.

Я по-собачьи стряхнул с головы воду.

– Можно еще напоить. Желательно чем-нибудь горячим. Замерз, как бездомный Барбос, под этим дождем.

Жанна прыснула со смеху. Совсем как девчонка, звонко, задорно, вызывав у меня улыбку от уха до уха.

– Горячим… Глинтвейн! Я могу сварить глинтвейн. Как раз сегодня обнаружила в коробке для чая корицу и бадьян.

– Отлично! Уже хочу.

– Значит, договорились, – она протянула руку и заботливо смахнула у меня со щеки каплю. – Иди пока отогревайся в душ. Одежду я тебе найду и положу на стул под дверью.

На миг мы словно перенеслись на полтора года назад. Вновь забота и тепло. Отличие было в уровне боли. Сейчас она не сжигала изнутри. Угли все еще тлели, но, чтобы следовать приказам, не нужно было прикладывать титанических усилий.

– Слушаюсь, мэм.

Сказать было просто, а вот исполнить… В душе я быстро вспомнил, почему недолюбливал дачу. Все здесь было прекрасно, и свежий воздух, и уютный интерьер, но душевая кабина не подходила мне вообще. Скорее всего она была рассчитана на хоббитов. Не представляю, как здесь мылась длинноногая Орлова. Мне приходилось пригибаться и сутулиться, чтобы влезли плечи.

О том, чтобы подвесить лейку и постоять несколько минут под горячими струями, не могло идти и речи. Отбив себе локти, намучившись с перемещением лейки вдоль тела, уже скоро я сдался. В гробу и то, наверное, было бы просторнее. Чтобы хоть немного освежиться, пришлось выбраться из кабины, и продолжить мытье, подставляя конечности по очереди.

К мытью головы на керамической плитке пола образовалось настоящее озеро. Еще немного, и вполне можно было принимать ванну. В довершение ко всем этим удовольствиям, стоило на миг приоткрыть дверь из ванной, чтобы забрать одежду, из кухни донесся аромат чего-то мясного, и мой желудок принялся громко требовательно урчать.

– Серебряков, ты когда ел последний раз? – спустя пару минут, поставив передо мной тарелку, поинтересовалась Жанна. – На улице гремит тише, чем у тебя в животе.

– Не помню, – заглянув под крышку, соврал без зазрения совести. – Но тебя я сейчас точно могу объесть, так что накладывай себе первой.

В моей квартире к плите Орлова не подходила. Я был уверен, что блюда, которыми она меня пичкала, готовились профессиональными поварами и перед подачей лишь разогревались в микроволновке. Разве могла королева радио марать руки готовкой? Однако что-то мне подсказывало, что жаркое, которое сейчас заставляло меня захлебываться слюной, было не из ресторана.

– Я не готовилась к приезду гостей, – Жанна взяла мою тарелку, – так что, прости, ничего более приличного приготовить не успела.

– Это ты сейчас на комплимент напрашивалась или прибеднялась? – я честно не понял.

– Я… – Жанна заморгала. – Извинялась…

К странным сегодняшним ощущениям от ее домашнего, непривычного вида добавилось еще удивление поведением. Может мы стали слишком чужими за прошедший год?

– Тогда мне этой «неприличной» еды побольше. Аромат такой, словно я год ничего не ел.

* * *

Какое бы напряжение ни было между мной и Жанной в начале ужина, с каждым съеденным кусочком оно уменьшалось. Когда мой желудок наконец умолк, Орлова уже улыбалась и даже шутила.

– Я так удивилась, что нет воды, – рассказывала она о своих приключениях, – что вначале не поверила. Стояла возле умывальника и все смотрела на него, смотрела.

– Ну, ты с ним не разговаривала, так что все не совсем запущено.

– Наверное, если бы сил было больше, мы бы и поговорили. Но я вечером приехала, глаза слипались.

– Я виноват, – я отправил в рот сочный кусок мяса и запил обжигающе перченым глинтвейном. – Из головы вылетело, что в прошлом апреле уже было похожее отключение.

– Всего не упомнишь, – так и не притронувшись к своей кружке, Жанна подлила мне добавку. – Кстати, как тебе новая работа?

– Не спрашивай!

– Все так плохо?

– Все так непросто. Высшую лигу со второй не сравнить. Хоккеисты и там, и там, но спонсоры, учредители… Стоит команде проиграть, как тут же начинаются поиски виноватых среди администрации.

– А игроки, значит, ни при чем? – догадалась Жанна.

– Именно. Для верхов они «сделали, что могли», остальное – вина тренера, ассистентов, специалиста по заточке коньков или массажиста.

– Оу! За массажиста обидно особенно.

– Издевайся – издевайся.

– Да нет, правда жаль его. Не хотела бы оказаться на его месте.

На секунду представив, как Жанна наминает бока какому-нибудь из моих амбалов, я чуть не подавился глинтвейном.

– Расскажи лучше о себе, – предпочел переключиться на более безопасную тему. – Я слышал, что ты запустила новый проект.

– Теперь моя очередь говорить «не спрашивай», – Жанна закатила глаза.

– Да ладно. У тебя не могло не получиться.

– Я уже жалею, что получилось. Гости все зануднее, эфиры все дольше. Скоро ночевать буду в студии.

– Уверен, для тебя там поставят удобный диванчик.

– Уже, – засмеялась Орлова.

– Ну вот! Значит выгорело. Это успех.

– Это закон подлости! – она воинственно сдула со лба темную прядь. – Никогда так удачно не складывалось, а тут… Только я завела собаку, решила устроить дома ремонт, и вуаля – проект стал топовым.

– Ты завела собаку?! – я ушам не поверил.

– Немца. Овчарку. Шикарного! Умного!

– Да не верю! А как же поклонники? Ты теперь изменяешь им с псом?

– Как он на меня смотрит, еще ни один мужик не смотрел. А как он все понимает!

– Это аргумент, – я, сдаваясь, поднял руки вверх.

– Вот именно! – Жанна отсалютовала мне своей кружкой. – А ты никого завести не решился, – она взглядом указала на мое обручальное кольцо.

– Нет. Никого такого, кто заставил бы его снять.

– Ясно, – резко перестав улыбаться, Жанна поднесла к губам кружку и сделала жадный глоток.

Все же мне не показалось, что с пряностями для глинтвейна Орлова переборщила. Хоть за время разговора напиток немного остыл, но Жанне хватило. Сделав глоток, она вдруг стала хватать ртом воздух, а после и вовсе сорвалась со своего места и быстро побежала в кухню.

Минуту-другую оттуда доносились лишь вздохи и журчание воды. Потом, волнуясь, я и сам направился узнать, как самочувствие.

В свете тусклой люстры из гостиной здесь царил полумрак, но не заметить Орлову в ее белом халате было сложно.

– С перцем перебор? – подойдя поближе, усмехнулся я.

– Да-а… Как ты вообще это пил? – сипло прошипела Жанна.

– Зато согрелся быстро, – чтобы увидеть результаты действия глинтвейна, я за подбородок повернул ее лицо к свету.

– Губы… – зажмурившись, Жанна осторожно провела пальцем по нижней губе. – Очень. Печет.

Уверен, она и не думала ни о чем, когда делала этот жест. Ей действительно было больно. Но у меня перехватило дыхание.

Осознанному желанию противостоять легко, оно знакомо, имеет свою причину, грозит понятными последствиями. Спонтанным – труднее. Острым, похожим на помутнение рассудка приступом оно отключает внутреннего надзирателя и толкает с обрыва в пропасть. Спонтанное желание не спрашивает и не пугает результатом. Оно вне логических цепей и сильнее инстинктов.

Меня оно толкнуло к губам напротив. Еще миг назад Жанна касалась их, жалуясь на огонь, а мгновение спустя я накрыл ее раскрасневшиеся пухлые губы своими. Это было настолько естественно, как сделать вдох. Одно-единственное движение, и оно стало фатальным.

И в бреду не представил бы, что когда-нибудь буду целовать Орлову. Кого угодно – только не ее. Она близкая, своя. Табу. Но жгучий перец, терпкий имбирь, дурманящая корица разбудили голод, которому невозможно было противостоять.

После того, как мой язык проник в ее рот, тормоза отказали окончательно. Как зверушка, пойманная в капкан, Жанна не сопротивлялась. Покоряясь, она закрыла свои огромные глаза и не оттолкнула даже, когда моя правая рука легла ей на затылок, а вторая, обхватив за талию, прижала ближе к моему телу.

Полный контакт запустил еще одну цепную реакцию. Невольное влечение мигом переросло в яростную, жгучую потребность. Я хотел Жанну! Глубже – поцелуй, теснее – объятия, острее – желание. С каждой секундой, с каждым рваным вдохом мой голод становился мучительней. Губы уже не целовали – я, царапая зубами, истязал ее рот.

По венам словно лава потекла. Мне становилось мало чувствовать близость. Горячая, нежная, губительно доступная Жанна была нужна мне целиком. Наверное, если бы на ней было платье, я бы просто порвал его от острой потребности ощутить обнаженную кожу. Желание плавило мозг, и пояс улетел куда-то в сторону, когда я трясущимися руками распахнул махровые полы халата.

Лучше бы я этого не делал. Лучше бы никогда в жизни не прикасался к этой женщине. От вида округлой высокой груди с острыми вершинками в голове словно перемкнуло. Подыхая от желания, я накрыл их руками и чуть не кончил, когда, прекратив борьбу с собой, Жанна издала болезненно-сладостный стон.

Большего стимула не требовалось. Я одурел от возбуждения. До последней точки, после которой у нас не было бы пути обратно, оставался один шаг. Скользя по коже, моя правая рука опустилась ниже, почти коснулась развилки ног…

– Руслан…

Имя. Одно-единственное слово в полной тишине, и на меня резко обрушилось понимание происходящего. Прямо сейчас на кухне моей жены я готов трахнуть ее лучшую подругу.

Словно получив удар под дых, я резко отшатнулся в сторону.

– Черт… Жанна, прости, – зарылся пятерней в волосы. – Я… Прости.

От стыда хотелось сквозь землю провалиться. Что за херня вообще со мной происходила? Цензурных мыслей не было ни одной. Сдерживая за зубами идиотские объяснения вроде «Сам не знаю, как так получилось» или «секундное помешательство», я молча запахнул на Орловой халат.

– Извини, – выдохнул в сторону.

Орлова несколько секунд не шевелилась. Лишь по скрещенным на груди рукам можно было догадаться о ее состоянии.

– Пойду, наверное, – я развернулся. – Спать скоро нужно ложиться.

– Да… – ожила Жанна. – Сейчас уберу со стола.

– Я помогу.

Более нелепый разговор и придумать, казалось, сложно. На часах было всего десять. С моей бессонницей и мечтать не приходилось, что усну так рано. Только продолжать ужин или пытаться возобновить беседу – попахивало бы еще большей глупостью.

К глинтвейну Жанна больше не притронулась. Взрослые люди, а, как школьники, мы прятали один от другого глаза, собирали со стола посуду, вместе расстилали диван. Со стороны могло показаться, что никакого поцелуя и не было, иллюзия. Однако, если присмотреться – скованные жесты, молчание, скорость – все выдавало наше наэлектризованное недавней вспышкой состояние.

Когда со сборами было покончено, и мы разошлись по комнатам, напряжение все еще витало в воздухе. Тонкая стена между гостиной и спальней не позволяла нам с Жанной видеть друг друга, но даже скрип деревянных половиц заставлял оглядываться на дверь и задерживать дыхание.