Текст книги "Забег на невидимые дистанции. Том 2"

– Она что, продолжила играть в сборной после того, что с ней сделали? Даже зная, что так будет, скорее всего, каждый раз?

– Она очень любит хоккей. Ты себе и не представляешь насколько. Для нее это как пинбол, только на льду и гораздо опаснее.

Ридли тяжело вздохнул. Он представлял. Все слишком сильно переплеталось между его прошлым и нынешними вкусами Нины. Сейчас, под действием алкоголя и откровенной беседы, ему виделись в этом какие-то знаки. Возможно, она слышала о команде, в которой он играл, пока та не распалась. Но сейчас не хотелось ворошить эту тему.

– Иногда мне кажется, Нина просто угробится в один день, а я не успею ничего сделать, – неожиданно признался Отто, и голос его изменился. – Подобное уже было, но я тогда предотвратил самый плохой исход. Понимаешь, она собрала в себе качества, которые не сопутствуют выживанию. Я имею в виду эволюционному выживанию особи. Когда ты подросток, это забавно. Но если взглянуть трезвым умом, это страшно. И очень меня пугает. Я никогда не говорил этого вслух, как сейчас. Ее темперамент, атрофированный страх боли и повышенное чувство справедливости, талант вмешиваться во всякие неприятности, притупленный инстинкт…

– Самосохранения, – кивнул Ридли понимающе.

– Именно. Нужно быть с нею рядом и незаметно сдерживать. Она бывает безрассудна, как ребенок. Но при этом понимает такие вещи об устройстве вселенной, что даже у Видара отвисает челюсть. Незамутненный разум. Острый, как алмазное лезвие.

– Сейчас я даже рад, что за ней приглядывает офицер полиции, пусть и такой выблядок.

– Согласен. При всей моей неприязни к нему я уверен: Клиффорд ее в обиду не даст и сам не обидит. Жаль, программа действует только до конца школы. Ей бы на всю жизнь надзирателя какого-нибудь. Ну, только невидимого. Чтобы просто приглядывал, как ангел-хранитель. Как это ни грустно, но я не смогу всегда быть поблизости. Взрослая жизнь – отстой.

Они выпили за Клиффорда, потом почему-то за Йорскиллсона.

Сет испытывал неизъяснимую гордость, слыша что-нибудь об интеллекте Нины. Один раз у него чуть не вырвалось «вот это моя девочка!», но он вовремя себя одернул. Неожиданно пришло осознание факта, который долгое время оставался для него скрыт: знания Нины привлекают его не меньше, чем все остальное, и так же ненормально, как все остальное.

В автобусе, когда он слушал ее голос, его клонило в сон не только потому, что объемы сложной информации усыпляли, а потому еще, что убаюкивала теплая эйфория от понимания, насколько Нина умнее него. И это ничуть не смущало. Наоборот, восхищало.

Сет очень хотел, но не осмеливался спросить, есть ли у него шанс понравиться Нине. К счастью, все вопросы и без того читались у него на лице, и чуткий Биллингсли не стал его мучить.

– Пойми, ты не «не нравишься» ей, просто ты не в ее световом конусе [5]5
    Световой конус – гиперповерхность в пространстве-времени, ограничивающая области будущего и прошлого относительно заданного события.


[Закрыть].

– Что такое световой конус?

– Чел, это очень интересно! Сейчас объясню. По уравнению Максвелла световой импульс, выпущенный из какой-нибудь точки, с течением времени будет распространяться во все стороны, превращаясь в сферу. И радиус этой сферы будет увеличиваться вдвое каждую миллионную долю секунды. Представь волны на поверхности воды от брошенного камня. Они расходятся кругами, которые расширяются со временем, верно? Если вообразить трехмерную модель этого явления на оси времени, то расходящийся по воде круг будет как бы отпечатком, нет, проекцией конуса, а вершина конуса – это та точка, где камень коснулся воды.

Вот и со светом то же самое, только в четырехмерной модели. Свет исходит из какого-нибудь события в пространстве-времени и, распространяясь, образует трехмерный конус. Который и называется световым конусом будущего для этого события. А событие – это то, что происходит в определенной точке пространства и в определенный момент времени. То есть для его измерения нам нужно три координаты из пространства (так как оно у нас трехмерное), а четвертой будет время. Возможно, это безумие, но фишка в том, что теория относительности уничтожает ощутимую разницу между пространственными и временными координатами.

Так вот. Абсолютное будущее события – это область, заключенная внутри светового конуса этого события. Другими словами, сумма всех событий, на которые в принципе может повлиять то, что происходит в точке испускания света (или касания камнем воды, если тебе так проще). События, лежащие вне светового конуса, недостижимы для сигналов, идущих из точки импульса, потому что ничто не может превысить скорость света. Получается, что события, принадлежащие этой внешней области, не могут ни сами влиять на то, что внутри конуса, ни оказаться под его влиянием.

Простейший пример: если Солнце прямо сейчас потухнет, на нас это никак не отразится в тот же момент. Мы узнаем об этом только через восемь минут, когда происходящие на Земле события попадут в световой конус будущего той точки, в которой Солнце потухло. Понимаешь?

– Нет, – обреченно признался Сет, ожидая, что расстроит Отто, но тот не потерял блеска в глазах, услышав честный ответ. – Все это действительно интересно, и я хотел бы в этом хоть сколько-то разбираться, но я так и не понял, при чем тут Нина.

– А ты представь, что Нина смотрит вперед, и у ее зрения есть, как бы это сказать, определенная перспектива. Тоннель. Как свет фонаря, который расходится и ширится от источника, – Отто выразительно жестикулировал, уже поставив банку на землю. – Это световой конус ее будущего. А ты находишься в слепой зоне. Вот здесь. Даже если она повернет голову, ты, а также многие другие люди и вещи останутся для Нины в слепой зоне. Понимаешь? Ты и все прочее – это события, которое с нею не происходят. Ты все же почитай «Краткую историю времени», внимательно и на трезвую голову, потому что я не знаю, как еще объяснить.

Но Сет, кажется, уловил суть. Он спросил, кто или что находится в световом конусе Нины. Отто перечислил себя, Видара, Клиффорда, хоккей, азартные игры, теоретическую физику и поиск самых рисковых приключений, которые можно найти в Мидлбери.

– Что нужно сделать, чтобы очутиться в поле ее зрения?

– Удача, чел. Очень большая удача. Ты собираешься нарушить фундаментальные законы физики. Никакие стратегии и манипуляции здесь не помогут. Они предполагают развитие событий по плану и предсказуемость реакций, а с Ниной такое не катит. Ее действия сложно прогнозировать, как сложно сказать, в какую сторону двинется свободный электрон в закрытой коробке. Она сама как ходячий квантовый парадокс, а мы все – приборы, которые фиксируют ее действия. Мы просто разной степени наблюдатели. Вот что, я дам тебе несколько советов. Во-первых, не будь таким угрюмым говнюком, если на самом деле отличный парень. Стань чуть более открытым.

– А это обязательно?

– Ты хочешь сдвинуть себя в световой конус Нины? Тогда слушай меня. Придется постараться. Никто не говорил, что будет легко. Во-вторых, стань умнее в тех областях, которыми она интересуется, покажи это на уроках у Видара. Это сработает. Список книг я тебе могу составить, если хочешь.

– Хочу.

– В-третьих, это самый проверенный способ: обыграй ее во что-нибудь в честной борьбе. Помнишь, как она подошла к тебе пожать руку после того, как ты метнул копье дальше всех? То-то же. Знаешь, о чем я сейчас вспомнил? В центре есть игровой клуб, мы иногда ходим туда, если нет более серьезных планов. Рекорд на одном из автоматов принадлежит Нине, его не могут побить уже несколько лет.

– Что за игра?

– Пинбол. Как у тебя с реакцией?

Сет неопределенно пожал плечами, отказываясь хвастаться тем, что с реакцией у него замечательно.

– Попробуй превзойти ее результат, и тогда она сама подойдет к тебе в школе, я в этом уверен. Возможно, психанет, что кто-то приезжий посягнул на ее достижения, уж очень она щепетильно к этому относится. Представь себе тщеславие человека, которому всегда намекали, будто он ничего не добьется, а он добился. Но бояться этого не стоит, главное, что ты обратишь ее внимание и эмоции на себя.

После этих слов Сету ужасно захотелось побить ее рекорд. Он не из тех, кто боится девчонок из захолустья. Пусть разозлится, пусть проучит его. Все равно он полностью в ее власти, хоть она этого не знает. И, хочется верить, узнает еще нескоро. Главное, чтобы Ханна из вредности не растрепала. Ведь теперь у нее есть еще одна причина для ненависти.

Что же такого в Нине? – в который раз спрашивал он себя, покачиваясь рядом с Отто на качелях в уже изрядной степени опьянения. Сет и не думал, что ему нравятся именно такие девчонки.

Честно говоря, до переезда в Мидлбери, с которым началась новая жизнь, ему вообще не приходилось думать о таких обыденных вещах, как симпатии и свидания. О спокойных вещах, формирующих жизнь базового подростка, который скорее создает себе проблемы, чем действительно имеет их.

Наверное, поэтому сейчас он не узнавал самого себя. Как будто наступил наконец на камень преткновения, хотя раньше левитировал над землей и спокойно этого избегал.

«Никто до сих пор не знает, как работает квантовая физика, – увлеченно рассказывал Отто, – все только и делают, что пересказывают уже имеющиеся данные. Они понятия не имеют, как их толковать, и даже лучшие умы открыто в этом признаются. Точно так же никто не понимает поведения и устройства Нины Дженовезе, но мы имеем возможность наблюдать и фиксировать, а в ее случае этого достаточно».

Стандартные ингредиенты, из которых замешана личность Нины, по отдельности представляют мало приятного. Но в ней они сочетаются в идеальных пропорциях, магическим способом образуя деликатес с весьма своеобразным вкусом.

Веселая, шумная, рисковая, эмоциональная, смелая и умная. Смешать, но не взбалтывать. Чтобы осталось слоями, чередовалось. Сверху присыпать ярко выраженной адреналиноманией и проблемами с управлением гневом. Дать настояться в течение шестнадцати лет. Кушать подано.

Сет облизнул нижнюю губу, ощупав языком поперечную складку посередине. Время шло к вечеру, поднимался ветер, из-за которого блондин вынужден был удерживать знаменитую синюю панаму на голове, чтобы не улетела; температура падала, небо становилось пыльно-фиолетовым. Пиво закончилось, собеседники начинали зябнуть и хотеть в туалет. Ридли проверил время и с удивлением поднял брови – они проговорили два с половиной часа.

– По домам? – предложил он.

Отто не успел ответить, потому что внезапно повернул голову направо, словно почуял что-то, заметил приближающуюся к ним знакомую фигуру и встал с качелей, не зная, что предпринять. Сет вскочил, тоже ее узнав. Его мгновенно накрыло горячей волной от ушей до кончиков пальцев. Он даже пошатнулся.

Вот и все. Сейчас все раскроется. Бежать уже не имеет смысла, поэтому просто жди. Кажется, придется во всем признаться раньше срока. Нутро окаменело от страха, как сложенный из булыжников колодец.

Девушка шла, сложив руки в карман худи, и смотрела только на Отто. Лицо у нее было расслаблено, но приходилось щуриться от вездесущей пыли в воздухе.

– Джен? – Отто весь подался вперед, как будто в его спине проворачивался заводной ключ, подталкивающий сделать шаг, затем еще один.

– А че ты трубку не берешь? – полюбопытствовала Нина, остановившись напротив друга и по-прежнему в упор не замечая стоящего рядом Сета, который боялся пошевелиться и привлечь к себе внимание.

– Да у меня на беззвучном был после уроков, – обыденным тоном ответил Биллингсли, косясь на Ридли и недоумевая, почему она его так невежливо игнорирует.

«Световой конус, – подумал Сет, – тоннельное зрение, и я за пределами тоннеля. Все ровно так, как он и говорил».

– Ну, хорошо, что у нас включена взаимная геолокация, а то бы хрен я тебя нашла. Я уже и домой к тебе сходила.

– Я думал, ты сегодня с Клиффом.

– Его срочно вызвали по работе. Что-то неотложное. Вот я и пошла тебя искать по всему городу. Даже с сестрой твоей успела пообщаться.

– Прости, если бы я знал, то включил бы звук.

– Ладно, пойдем, мне нужно тебе кое-что рассказать, – Нина протянула ему руку, за которую блондин сразу же схватился, и повела за собой, – нам с тобой надо попасть в то депо на юго-западе, Клиффорд проболтался, что там…

Ее тон и внешний вид демонстрировали заинтересованность исключительно в общих планах с Отто, а Сет как будто и не находился в паре шагов левее блондина. Ни слова, ни взгляда. Невидимка.

Девушка быстро уводила Биллингсли, непрерывно что-то рассказывая, и тот успел лишь виновато оглянуться и едва заметно кивнуть на прощание. Он не сопротивлялся, и это можно было понять. Хотелось бы Сету оказаться на его месте.

Ридли стоял и смотрел им вслед. Он не мог выбрать, как ему относиться к произошедшему. С одной стороны, ощутить себя пустым местом для человека, к которому питаешь симпатию, – худшее чувство из всех, что можно испытать. С другой – его тайна осталась в целости и сохранности, не пришлось придумывать оправданий, лгать о том, чем они с Отто вместе занимались. Да и парнишка тоже не расскажет правды, если Нина спросит. А она вряд ли спросит.

Опасность быть раскрытым миновала, и в то же время было чертовски обидно. Нина либо действительно не заметила его, сосредоточившись на чем-то важном, что спешила сообщить другу, либо намеренно бойкотировала. И непонятно, что хуже.

Поведение Нины, которая появилась слишком внезапно и сочла его недостойным хотя бы приветствия, раздосадовало Сета и задело самолюбие. Все-таки он считал себя достаточно привлекательным и знал, что девушки им интересуются. Но, конечно же, не Нина… Она не из тех, кто ведет себя столь нормально.

Ладно. Зато теперь у него есть союзник. Причем такой, о котором Сет и не мечтал. Товарищ по ту сторону баррикад в этой непростой, невидимой битве. Знающий Нину, может быть, даже лучше, чем она сама.

И блондинка наконец-то от него отвалится. Не все так плохо.

Некоторое время Ридли стоял на месте, пока не почувствовал, что замерз. Собрав пивные банки и окурки, он выбросил их в урну подальше от детской площадки и отправился в сторону дома. По пути нужно было заглянуть в магазин за кошачьим кормом для Бродяги и шоколадным пудингом для мамы.

Сет не сразу это заметил, но в момент появления Нины он полностью протрезвел.

Episode 7

ПЕРВЫМ ДЕЛОМ ОН ПРЕДУПРЕДИЛ остальных на смене, что заказ на конкретный адрес доставит лично, пусть даже не пытаются перехватить.

Курьеры удивились, но спорить не стали. Они получали фиксированную плату за день, не зависящую от расстояния до адреса, количества доставок и потраченного на это времени, так что угрожающий тон новенького показался более чем странным. Впрочем, он весь был каким-то странным. Дерганым и нелюдимым. Вкупе с его комплекцией это слегка пугало.

Может, еще не разобрался, как тут все устроено? Хотя вряд ли найдется желающий ему объяснить. Как и поинтересоваться, откуда ему известно, что сегодня поступит заказ именно с этого адреса.

Оттуда действительно позвонили около четырех, а спустя двадцать минут Сет Ридли уже забирал две коробки пиццы, бечевкой стянутые между собой. На курьерских велосипедах предусматривалась довольно широкая сетчатая корзина, приваренная к рулю. Сет изолировал ее толстым слоем фольги, включая крышку, чтобы еда медленнее остывала по пути – он ездил довольно быстро, и встречные потоки воздуха делали свое дело. Уж на этом уровне он физику понимал.

Еще ни разу за две недели в службе доставки он не спешил так, как сейчас.

В последнее время Сет поднабрал, ведь никаким спортом, кроме прогулок, практически не занимался, а есть стал больше обычного, наблюдая за Ниной в столовой [6]6
    Исследователями Корнельского университета научно доказано, что в присутствии женщины, которая нравится мужчине, он начинает поглощать больше пищи, неосознанно стараясь произвести впечатление через демонстрацию своего аппетита, а значит, здоровья и репродуктивной состоятельности.


[Закрыть]. Хотя ему самому ни перед зеркалом, ни по ощущениям не казалось, будто тело кардинально изменилось. Он был большим, а стал еще немного больше, и вряд ли вооруженным глазом можно определить, поправился он или набрал массу в тренажерном зале. Не факт, что кто-то кроме мамы обратил на это внимание. Но когда каждый день крутишь педали, разгоняется не только велосипед, но и метаболизм.

В разъездах по городу появлялось много времени подумать. И Сет Ридли мысленно прослеживал градацию своего отношения к Нине, улавливая в нем пугающую тенденцию.

Сначала ему неосознанно нравилось смотреть на нее, точнее, он себя убеждал, что смотрит, конечно, не на нее, а просто в ее сторону, где зачастую происходило что-нибудь шумное. Затем ему стало приятно слышать ее голос, слушать, о чем Нина общается с другими людьми. Прошло еще немного времени, и чувства подсказали, что ощущать ее присутствие ему требуется чаще, чем позволяют обстоятельства.

Вот тогда он и начал следить за нею. Просто не сумел отказать себе в этой безобидной идее, совершенно никому не вредящей. Сначала это происходило только по субботам, а потом перекинулось и на остальные дни.

Впервые он так сильно кем-то увлекся, что мысли об этом человеке глушили музыку в наушниках. Только благодаря маленькому дисплею Ридли знал, что сейчас играет в его старом плеере. Он прислушался, стараясь отвлечься и успокоиться, потому что его тело до отказа наполнилось вибрирующей энергией, от которой могло взорваться, и с каждым ярдом это чувство усиливалось.

Солист «Clawfinger» пел о том, что на любой предмет спора бывают не два, а три противоположных мнения, тем самым уничтожая привычную двойственность всего на свете, столь характерную мышлению человека. Сету и раньше нравилась эта песня [7]7
    Имеется в виду песня группы Clawfinger «Simon says».


[Закрыть], несмотря на нестандартно спокойный мотив для этой группы, но сейчас в ней почему-то раскрывалась новая глубина смыслов. Хороший текст всегда вызывает аналогии с жизнью, хочешь ты этого или нет.

Три куплета, три вопроса, три решения. И последнее всегда разрушает первые два, заставляя задуматься и удивиться собственным выводам. Нине, наверное, понравилось бы то, о чем здесь поется. Она бы точно нашла параллели с темами, которыми увлекается. Интересно, какую музыку она слушает? Сет пытался проверить это, изучая ее профиль в Сети, но так и не нашел зацепок. Надоедать Отто не хотелось.

На самом деле, в последнее время вместо музыки в наушниках Сет слушал аудиокниги, но только не во время велозабегов. На работе слишком много отвлекающих факторов. Типа людей, которым постоянно от него что-то нужно.

Биллингсли составил ему простенький список из десяти пунктов – для разгона. Процентов на семьдесят он состоял из Хокинга. Сету тяжело давалось понимание на слух столь специфических тем, но если бы он читал бумажную книгу, то просто уснул бы через десять минут. Не от скуки. От перегруза.

Каждый раз это был мозговой штурм и принуждение к концентрации внимания, которое спешило рассеяться. Было сложно. Сложнее, чем казалось, когда он только решился на это. Что еще раз подчеркивало уникальность Нины и Отто на фоне других учеников. Их положение на счету у директора больше не вызывало вопросов. По крайней мере, у Сета. Остальные, видимо, просто смирились, так и не узрев, в чем корень особого отношения к двум странным ученикам.

За шестнадцать с половиной лет жизни Сет Ридли привык, что его окружают только два типа людей: первые его боятся или недолюбливают (потому что в глубине души все-таки боятся), вторые свыкаются с его темпераментом ради того, чтобы общаться с ним и дружить. Или от неизбежности, как мама.

Но стоило встретить Нину и понаблюдать за нею, кое-что в привычном порядке изменилось. Обрушилось, как гнилая крыша старого дома.

Дженовезе не боялась ни его, ни кого бы то ни было, и вместе с тем была не из тех, кто станет идти на уступки и компромиссы, терпеть дискомфорт ради общения с людьми, которые не сумели ее заинтересовать. Он, Сет Ридли, не нужен этой девчонке, не вызывает в ней никаких эмоций, он, Сет Ридли, как и сказал недавно Отто, не в ее световом конусе. Пожалуй, это самое точное определение, которое можно подобрать.

В тот день, когда они с Отто поговорили, Сет долго не мог уснуть, на бесконечной пленке прокручивая то, что услышал от блондина. В полной мере осознав свое положение, Сет впервые в жизни прилагал усилия, чтобы привлечь к себе чье-то внимание искусственным путем. Он запомнил каждую мелочь и собирался использовать в своих целях.

Прежний Сет воспринимал такое поведение как слабость и унижение. Нынешний усматривал в этом вызов своим способностям, необходимую борьбу на пути к желаемому. Стратегию. Он мог продолжать оставаться в стороне. А мог показать, чего стоит, попытаться произвести впечатление. Сдвинуть себя в область чьих-то интересов.

И выбрал второе.

Уже несколько раз он посетил игровые автоматы, первый вместе с Отто, остальные – сам. Пинбольный рекорд Нины вызывал отвисание челюсти. Прежде чем Сет приблизился к половине набранных ею очков, у него онемели руки и зарябило в глазах. От мелькания и вспышек сотни деталей фиолетового пинбольного поля мог случиться эпилептический припадок.

Отто хохотал. По-доброму. Но Ридли сдаваться не собирался. Все дело в тренировках. Ничего не достается с первого раза. Уж ему ли не знать?

Часами зависая в пыльном полупустом игроклубе, он постепенно поднимался в топ‑10, а в последний раз остановился на седьмом месте. Ему казалось, что пальцы больше не будут шевелиться. Просто откажутся это делать, прикидываясь ампутированными. Вот до чего доводит упрямство.

Пинбол требовал не только развитой мелкой моторики, но и отменной скорости реакции, внимательности, умения продумывать несколько ходов вперед. Игра выжимала из него все соки, но вместо них вкачивала жидкий азарт с привкусом кисло-сладкой конкуренции, еще более приятной тем, что Нина пока о ней не знала.

Берегись, Дженовезе. Появился соперник, которого у тебя никогда не было. Враг, готовый пойти на все, чтобы превзойти тебя. Вот бы увидеть ее лицо, когда однажды она обнаружит себя на втором месте в топе. За это можно отдать полжизни.

Наверное, первой реакцией будет потрясение. Все равно как увидеть нечто невозможное, нарушающее структуру бытия. Потом, конечно, злость. Заломит в висках? Вероятно. И лишь затем ее охватит безумный интерес узнать, кем является человек под ником PurpleDrag56, подвинувший ее с пьедестала.

Искать долго не придется. Ей, вероятно, подскажут.

Помимо невидимого соперничества в игровых автоматах, Сет исподволь соревновался с нею в школе, в чем позволяли обстоятельства. Среда и пятница стали его любимыми учебными днями благодаря урокам физкультуры. При совместных играх, беге, прыжках и прочих дисциплинах он больше не поддавался ей, чтобы не навлечь на себя гнев, и другим тоже не позволял.

Со стороны выглядело, будто он стремится поставить ее на место, продемонстрировать силу и превосходство, без жалости задавить, невзирая на физическое неравенство. Как тот, кто не считается с чужими слабостями и словно бы обесценивает старания, Сет скоро заслужил статус настоящего мудака. Черствого, бесчувственного и самоутверждающегося за чужой счет. Что ж, зато всем стало ясно, почему у него нет друзей, и место перестало быть вакантным в их глазах.

Ридли задавал Нине планку, в которой она нуждалась и к которой могла приблизиться. Он злил и раздражал ее, чтобы сделать сильнее. Порой его усердие обойти чужие результаты или обыграть всех на площадке выглядело довольно дико.

Но Дженовезе не удивлялась и не боялась. Она принимала это массивное препятствие как данность и штурмовала без промедлений. Немая конфронтация, которую никто не будет обсуждать, потому что ее как будто и нет, но условия которой оба приняли по умолчанию.

Должно быть, Нина осталась довольна, что ей не пришлось повторять дважды.

Когда Отто предложил заказать пиццу, Нина сразу почувствовала, что голодна.

Еще минуту назад она ни о чем таком не думала, а теперь по желудку распространялось пламя. Чтобы утихомирить его, пришлось выглушить пару стаканов воды. Но требовательный жар под солнечным сплетением все равно продолжал тлеть, норовя разгореться с новой силой. Отвлекал от работы и не давал ни на чем сосредоточиться.

Нина прикинула, когда они с Отто ели в последний раз. Кажется, это было около пяти часов назад в школьной столовой. Сэндвичи с апельсиновым соком. Довольно давно, и это все объясняло.

Сразу после уроков они направились к ней домой, где их ожидало незавершенное дело. До возвращения мамы с работы нужно было успеть перебрать кое-какой хлам, спрятанный в отцовском гараже. Чем друзья до сих пор и занимались, отвлекаясь разве что на разговоры.

Маме Нины, как и родителям Отто, не нравилось, что дети тащат домой разные вещи, которые находят непонятно где, а может, и вовсе берут без разрешения. И только отец девочки относился с пониманием и прикрывал юных искателей сокровищ. Естественно, взяв с них клятву, что ничего украденного в списках не значится.

Со временем Нина и Отто стали гораздо осторожнее в своем ремесле: предусмотрительно составляли план действий и отказывались от неоправданного риска. В какой-то момент стало очевидно, что без этого не обойтись. Если они не станут относиться к делу серьезнее, им придется его оставить. Оба этого не хотели.

Последние рейды пришлись на ночное время, и, несмотря на все предосторожности, два из них чуть не закончились погоней. Разглядывать, что они успели заграбастать, было некогда, поэтому мешки сбрасывались в кучу в дальнем углу гаража – на потом.

Наконец «потом» наступило. Нина и Отто выволокли мешки на солнечный свет и опорожнили их, со звоном вывалив содержимое на асфальтированную площадку у открытой створки гаража.

– [Lyubo-dorogo] смотреть, – заметил паренек, от восхищения неосознанно переходя на русский.

Нина кивнула, сложив руки на груди.

У их ног, словно самый желанный клад, раскинулось то, что другие посчитают бесполезным хламом. В награбленном концентрировалась эссенция их жизни. Смотреть на него было все равно что перебирать в памяти немыслимые достижения, славу былых лет. И теперь они сидели вокруг него на маленьких табуретках и сортировали, просматривая и обсуждая ценность и полезность той или иной вещицы.

Что-то отправлялось на металлолом, что-то можно было приспособить для изобретений, а что-то оставить в личное пользование. То, что оставалось достаточно целым, можно было разобрать и собрать заново – иногда они от скуки занимались подобным, вручную изучая устройство некоторых приборов.

Они как раз планировали собрать что-нибудь свое – впечатлить Видара, а заодно и весь класс – для проекта по практической механике. Но никак не могли решить, что именно. Конструировать с нуля, не изобретая колесо, казалось нереальным, но какое устройство выбрать для апгрейда?

Рацию с высоким радиусом сигнала, портативный мини-генератор в виде ручной мельницы, печатная машинка с голосовым вводом? Все не то. Недостаточно круто, не их уровень. Но правильно Отто говорит: робота или реактор из найденного на свалках им все равно не собрать. Они ведь не Тони Старк [8]8
    Персонаж фильма «Железный человек», 2008.


[Закрыть], чтобы собирать такие штуки из металлолома.

В попытках нащупать что-нибудь оригинальное они ломали себе голову, лениво перебирая трофеи нескольких опасных вылазок. Пока не захотели есть.

Голод мешал Нине концентрироваться. Растущий организм требовал калорий каждые два-три часа и жестоко наказывал, если не получал. По этой причине она никогда не шла на рейд голодной – голова переставала соображать, что создавало опасные ситуации. Даже с учетом того, что у них появился властный покровитель, который приедет за Ниной хоть на край света, если она позвонит среди ночи, рисковать они не имели права.

Помощь офицера оставалась как запасной план. Туз в рукаве на самый черный, самый безвыходный случай.

Вспомнив о Клиффорде, а конкретно о том инциденте, когда запертые в изоляторе проститутки кричали ему нечто похабное, пока он вел Нину в свой кабинет на прошлой неделе, девушка вспомнила и о собственной теории, давно созревающей в голове. Похоже, сейчас пришло самое время поделиться. Создать пищу для ума, компенсируя отсутствие пищи для тела.

Но только она открыла рот, чтобы начать, напротив дома притормозил, взвизгнув шинами, велосипед с массивной серебристой корзиной. Водитель слез и поставил его на подножку, достал из хромированного куба две плоские коробки и направился к ним. Нина щурилась, пытаясь понять, откуда знает этого человека, пока он не подошел ближе.

– Это вы заказывали пиццу?

– А ты что тут делаешь? – натурально удивился Отто, принимая коробки.

– Курьером подрабатываю.

– Ничего себе. Вот, держи, тут под расчет.

– Окей. Ну, я поехал.

Отто покосился на Нину, чтобы прочесть ее настроение (та все еще хмурилась), и решил рискнуть.

– Погоди. Ты сильно спешишь?

– Вообще-то да, – угрюмо отозвался Ридли. За эти слова Отто захотелось ему врезать. Из образа не выходит – ладно. Но соображать-то нужно.

– Может, посидишь с нами хоть пять минут? Не часто мы видимся вне школы.

Нина удивленно подняла брови и повернула голову к Отто, но промолчала. У Сета сложилось впечатление, что она все еще пытается его узнать и не понимает внезапного дружелюбия к постороннему.

– Джен, что скажешь? Поделимся парой кусочков с Сетом?

– Я не голодный, – поспешил заявить курьер. Это была откровенная ложь, потому что вся школа знала: Сет Ридли постоянно что-то ест, и в больших количествах.

– Каждый думает, что не голоден, пока у него на глазах не начинают есть пиццу, – заметила Нина.

– Если останешься, мы тебе кое-что интересное покажем. Нина, держи. Я сейчас еще один стул притащу.

Отто скрылся в доме, оставив их наедине, и за это Сету хотелось его прикончить. Он ненавидел ситуации, к которым совершенно не был готов. Нина стояла перед ним, обхватив коробки на уровне груди, и смотрела прямо в глаза. Будто раздумывала, какую эмоцию выразить. Секунды тянулись бесконечно.

– Какую пиццу ты любишь? – вдруг спросила она, наклонив голову.

– Четыре сыра, – не задумываясь, ответил Сет. – Давай подержу.

Он забрал у нее коробки, проклиная Отто, который будто не собирался возвращаться.

– Передавая их друг другу, мы только ускоряем процесс остывания, – заметила Нина. – Вот они снова у тебя, круг замкнулся. Может, сейчас ты сядешь на велосипед и уедешь с ними задом-наперед? Как будто время пошло вспять.

– Не могу, вы за них уже заплатили.

Нина ухмыльнулась, оценив иронию. Похоже, приняла правила игры, в которой участвовала впервые. Можно было понять ее напряжение: они контактировали и соперничали только внутри школы, а теперь впервые встретились вне ее, да еще и дома у Нины, куда обычно не ступает вражеская нога.

– Ладно. Идем.

Сет пошел за ней и вскоре оказался над грудой того, что на первый взгляд показалось сплошным мусором. Слава богу, из дома вышел Отто. Он улыбался и тащил за собой стул, будто сломанную ногу подволакивал.