Текст книги "Иероглифические знаки. Стихи, 2014"

Иероглифические знаки
Стихи, 2014
Маша Халикова

© Маша Халикова, 2023

ISBN 978-5-0059-5119-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«ВЕЧЕРНЯЯ СВЕЖЕСТЬ СПУСКАЕТСЯ С ГОР…»

 
Вечерняя свежесть спускается с гор.
Мерцают подкрылки причудливых штор.
Какой-то томительный час, но
Ты встала, как будто бы и не спала,
Свечу здесь зажгла и глядишь в зеркала,
Не зная, насколько прекрасна.
 
 
Ты горечь внутри, ты свобода вовне,
Лиловые шрамы на белой спине,
Японские чёрные знаки.
Ты вышла из гладких холодных палат.
Ты любишь эротику и шоколад.
И вовсе – неправда – не зла ты,
 
 
Хоть носишь под платьем старинный кинжал.
Любой бы, наверное, принадлежал
Тебе без сомнений, не споря,
Но мир к перемене ролей не привык.
Смежаешь страницы зевающих книг.
Идёшь к неспокойному морю.
 
 
Оно шелестит и ложится к ногам.
Ты знаешь секрет мастеров амальгам.
Всё держишь конфету во рту ты…
А без разговоров ты будешь скучать.
Прозрачная радость ушла под печать
Из сплава металлов и ртути.
 
 
Подземные твари выходят из нор.
Никто не целует в нечёткий пробор,
Не скажет «Моя Королева».
И властная плоть равнодушно-сыта,
И гаснет свеча, и лежит темнота
Повсюду – и справа, и слева…
 

(27—28.08.2014)

«СТРАСТЬ – ХРУПКАЯ, КАК ДОРОГОЙ СЕРВИЗ…»

 
Страсть – хрупкая, как дорогой сервиз.
Пусть часто наши мнения расхожи,
Но заставляют обрываться вниз
Прекрасная фарфоровая кожа,
 
 
Влекущие кофейные глаза
И тронутые сладким блеском губы
(Мне даже жаль тот образ истязать —
Сравнения всегда выходят грубо) —
 
 
Сердца поэтов. Ветер кораблю.
А мы цепями ржавыми скрежещем.
Я жадно и порывисто люблю,
Ведь так порой случается у женщин.
 
 
Но выбираю лёгкий внешний путь —
Стезя Души была бы непростая.
И утешаюсь тем, что кто-нибудь
Который год мои стихи читает,
 
 
Скрываясь маской ложного стыда.
Меня пугают давящие стены,
Но я бываю счастлива, когда
Пишу, опять сильна и вдохновенна,
 
 
Владея всем – поток многоголос.
Приятно быть свободным и крылатым.
Плесни волной каштановых волос
И драгоценным тонким ароматом.
 
 
Сон – это ключ, не вымысел и бред.
Не уловить движений гибких, лисьих,
Не сохранить нечаянный портрет
Средь синевы и жёлто-красных листьев,
 
 
Не исцелить болезненной души,
Вкусившей беспечального порока.
Течёт строка, у ног лежит дорога.
Терпи, поэт: любуйся и пиши…
 

(28.08.2014)

«СНЫ МОИ ЧАСТО БРЕДОВЫ НА ТРЕТЬ…»

 
Сны мои часто бредовы на треть.
Трудно пытаться заглядывать впредь.
Как справедливо указывал Фрейд,
В них мы желаниям вторим.
Путь мой надмирен, поскольку высок.
Слабо целую в горячий висок,
Вместе с тобою сажусь на песок
Рядом с колеблемым морем.
 
 
Может, ищу перспективы иной?
Но и в любви, откровенно-земной,
Нет ничего, что бы не было мной, —
Страсть меня не обогрела б.
Чувствуешь, каждый спасается сам?
Я прикасаюсь к твоим волосам.
Жук осторожно ползёт по часам
Против движения стрелок.
 
 
Вечная жизнь, торжество естества.
Из-под земли прорастает трава.
Я заношу золотые слова
В книгу юродств и пророчеств.
Замкнутый круг испытаний и мук.
Вдруг залюбуюсь сплетением рук
(И расплетением тоже, мой друг) —
Мы не похожи на прочих.
 
 
О, пусть тебя не терзает вина.
Видишь, над городом всходит луна.
Я на морском берегу не одна.
Если бы не было казни.
Если бы вместо рубина – сапфир,
Если бы новый причудливый мир.
Я подаю тебе плед (вечер сыр),
Плод моих странных фантазий…
 

(29.08.2014)

«МЫ СЯДЕМ ЗА СТОЛИК, ДРУГ С ДРУГОМ НАПРОТИВ…»

 
Мы сядем за столик, друг с другом напротив.
Посмотришь в окно на пленительный вид,
А я закажу себе чашечку кофе
И влажный от крема бисквит.
 
 
Не правда ли, трудно в себе разобраться —
Со мной, впечатлительной и молодой?
Запомню сплетённые тонкие пальцы
И птицу над тёмной водой.
 
 
Зачем восхищаться стихами моими,
Прохладными струями медленных строк?
Гроза собирается в Ершалаиме,
Где царствует страшный порок.
 
 
Мне нечем, увы, защитить твою душу.
Ты просишь оставить хотя бы тетрадь,
Но я отнимаю её, потому что
Тебе всё равно выбирать.
 
 
Никто на земле совершенно не связан,
Хотя иногда направляем судьбой.
Желая избегнуть положенной казни,
Начнешь торговаться с собой.
 
 
Мучительный день подступает всё ближе,
Действительно неумолима скрижаль,
Монеты звенят – я всё это предвижу,
И мне тебя искренне жаль.
 
 
Ты будешь в растянутой бежевой кофте,
Тебя засосёт отвратительный быт…
Но что же ты? Пей остывающий кофе,
Разламывай свежий бисквит.
 
 
Мы рядом пока ещё. Море из окон,
Любимых стихов перечитанный том.
Лишь в небе луны недреманное око —
Но стоит ли, право, о том?
 

(29.08.2014)

«У ТВОЕЙ МИМОЛЁТНОЙ МУЗЫ…»

 
У твоей мимолетной Музы —
Кожа цвета слоновой кости.
В тонких пальцах приносит грузный
Сочный солнечный абрикос там.
 
 
Что успеешь за миг сказать ей?
Легкокрылый наряд узорен.
Пронизает тебя глазами
Цвета горьких кофейных зёрен.
 
 
В бренном мире, леплёном грубо,
Где художник безумцем прозван,
Как-то страшно за эти губы,
Тяжесть бледной старинной розы.
 
 
Жизнь случалась, и время шло так
Вдохновенно. Пусты палаты.
Пробудившись, ты видишь что-то
От Иуды и от Пилата
 
 
В плавном облике, в самом лике.
Вас связали иные узы.
Ты желал бы не стать великим,
Не коснуться ни строчкой Музы,
 
 
Не услышать порочной бронзы
Громкозвучной, остаться косным,
Праздным, властным, бесслёзным, грозным
Для Красавицы с абрикосом…
 

(30.08.2014)

«РАССЛЫШУ СТРОКУ – И ПРИМЕРНО ЕЩЁ НЕДЕЛЮ…»

 
Расслышу строку – и примерно ещё неделю
Брожу, повторяя её в голове, как эхо.
А в городе осень, и россыпи ягод спелых,
И жёлтые листья. Тянет куда-то ехать.
Обрывки животных – ваши кусочки меха.
 
 
Да вы и друг к другу так же порой жестоки.
Посмотришь на лица спешащих к вечерним парам.
С утра принесли сюда ярких цветов потоки —
Последуй совету и сделай себе гербарий.
Со временем каждый станет ненужным, старым.
 
 
А кто-то, отдав свои молодость, силы, время,
Внезапно очнётся вытолкнутым за двери.
Пока же – верхушки пирожных в тяжёлом креме;
В фаянсовой кружке кофе; листы и перья.
Но в их долговечность я как-то, увы, не верю.
 
 
Ты хочешь забыться от будущего в сейчас, но
Пульсация белого света в пустых палатах.
Любовь – только образ: тонкий, сквозной, прекрасный,
В разбросанных локонах, в светлом плаще крылатом
На фоне листвы, и неба, и циферблата.
 
 
А я?.. О, боюсь, что останусь такой же самой,
Что необустроенность будет всегда точь-в-точь, как
Сегодня. И я буду слать тебе телеграммы.
Прохладная осень. Отбрось опасенья прочь-ка.
Взгляни, как по кругу без выхода бьётся строчка…
 

(31.08.2014)

ХОЧУ, ЧТОБЫ МЕНЯ ЧИТАЛИ…

 
Не надо нас ни с чем соединять.
Мы сами по себе – за снегом талым,
За лиственным дождём, за гранью дня.
Я эти строки много раз читала —
 
 
Увы, в стихах всего не передашь.
Уже не припадёшь к моим устам ты.
В окне преображается пейзаж.
Ты тоже не останешься константой.
 
 
Нелепо это вечное «а вдруг?».
Уедешь к морю – значит, так и надо.
Под южным солнцем кожа тонких рук
Приобретёт оттенок шоколада.
 
 
В холодных зеркалах чужих квартир
Мне больше не бродить и на губах у
Кого-нибудь не таять, как зефир.
Поглажу задремавшую собаку,
 
 
От скуки выпью кофе. Только миг
Мне будет как-то тягостно и пусто.
Так сладко целовать страницы книг,
Где выражено родственное чувство.
 
 
Дешёвый пупс, тряпица и тесьма,
Картинка нераскаянного детства,
Есть образ моего к тебе письма,
Придуманного сердцем, – не надейся.
 
 
Жук осторожно бродит по часам,
А сны и явь расчерчены нерезко.
Погладить бы тебя по волосам.
Разбив сервиз, я склеила лишь фреску.
 
 
Собака, огрызаясь на шнурок,
Забавно прикрывает лапой морду.
Мне остаётся пытка вещих строк —
И я приму её, сказавшись гордой.
 
 
Останусь здесь одна, зажгу свечу.
Все, по большому счёту, одиноки.
Но, глядя ввысь, пойму, как я хочу,
Чтобы и вы читали эти строки…
 

(3.09.2014)

«В ДОМЕ НИ ЗЁРНЫШКА КОФЕ, НИ КРОШКИ ПЕЧЕНЬЯ…»

 
В доме ни зёрнышка кофе, ни крошки печенья —
Нечем унять затяжную осеннюю скуку.
В городе дождь. Состояние зданий плачевно.
Он бы хотел тебя взять за усталую руку.
 
 
Стал бы браслетом на тонком запястье, по цвету
Близкому к айвори. Ты ему снилась – не вдруг ли?
Чудных ореховых глаз не хватает поэту,
Как и изящной улыбки фарфоровой куклы.
 
 
Тонкое платье из бежевого крепдешина.
Слабый – едва уловим – аромат флёрдоранжа.
Может быть, ты не подумала и поспешила?
Жизнь – зазеркалье, иллюзия, просто игра же.
 
 
Он постоянно спасался бессмысленным «если».
Все в этом мире – как капли на тёплом стекле мы.
Он не желает искать наслаждений телесных —
Лишь нанесёт на плече и лопатке эмблемы.
 
 
Как не хотелось ему б никуда торопиться.
Сладкие взгляды подруг ожидают внизу, и
Он напряжённо глядит в миловидные лица —
Что под румяной эмалью, молочной глазурью?
 
 
Вечером, в кресле, за книжкой, укутавшись в шали,
Смотришь на яркое пламя в камине. Принцесса,
Ты ещё спрашиваешь у него, хороша ли.
Просто стреляй – всё получится, больше не целься.
 
 
Ты ошибёшься, решив, что впервые так сильно
Кто-то влюблён. Он поэт – и в реальности серой
Черпает строки. Устало глядишь на часы, но
Он наделит тебя в мыслях картонной герберой —
 
 
Ты никогда уже более не постареешь.
Он же выходит в кафе через пару кварталов,
Чтобы забыться и освободиться скорее,
Чтобы рассеяться в листьях и ягодах алых —
 
 
И возродиться. Он точно не знает, готов ли
К этому разум, достаточно крепок ли дух – но
Слишком печально глядеться в жестянку от кофе
И любоваться дождливым пейзажем из кухни…
 

(3.09.2014)

«ЭТИ ЧУВСТВА ЕДВА ЛИ РАЗДЕЛИШЬ ТЫ…»

 
Эти чувства едва ли разделишь ты,
Но спасаешь меня от тоски.
Я не знаю пока, что мне сделать, чтоб
Мы действительно стали близки.
 
 
Я хочу к тебе страстно, безудержно.
Ты мне снишься опять и опять.
Силой воли себя и разбудишь, но
Невозможно же вовсе не спать.
 
 
Брежу внутренними разговорами —
Наслаждения не передашь.
Наяву же столкнёмся нескоро мы —
Ты мой вымышленный персонаж.
 
 
Ты сгораешь во мне этой осенью,
Освещаешь и греешь, но дым
Так горчит. Мы становимся взрослыми —
Муки свойственны не молодым.
 
 
Почему я ещё не отправила
Ни письма, хоть обычно пряма?
Мне казалось, что это отрава, а
Это игры больного ума.
 
 
Любоваться волнистыми прядями,
Замирая на тёплом плече.
Я бы очень хотела быть рядом, но
Совершенно не знаю, зачем…
 

(4.09.2014)

«СУМРАЧНО, ХОЛОДНО. ВРЕМЯ ЛОЖИТЬСЯ В КРОВАТЬ…»

 
Сумрачно, холодно. Время ложиться в кровать.
Тронуть волнистых волос шелковистую прядку.
Может быть, я перестану тебя ревновать
Или писать о тебе. Но давай по порядку.
 
 
Пусть наша грустная осень придёт в свой черёд.
Снимок на фоне заката у моря – совместный —
Тихо остынет под рамкой. Его уберёт
Старый слуга, напевающий плавную песню.
 
 
Что почитать тебе на ночь? Занятный рассказ?
Добрую притчу? А птицы сбиваются в стаи,
Горько кричат и легко улетают от нас.
Только печальных стихов никогда не читаю.
 
 
Или давай поболтаем, сердца обнажив.
Что тебе снилось, кого ты теперь обнимаешь?
Я не хочу уходить в королевство чужих
Масочных лиц, где царит ледяная зима лишь.
 
 
Снов тебе ласковых. А для поэта – табу
Эти душевная близость, сердечная нега,
Прикосновения сладких коралловых губ.
Мне – целый город фонарного света и снега…
 

(5.09.2014)

«Я РАСТЯГИВАЮ ФРАЗЫ, КАК ТИПИЧНАЯ ЮЖАНКА…»

 
Я растягиваю фразы,
Как типичная южанка.
В незатейливых браслетах —
Обнажённая рука.
Я хочу всего и сразу.
Ты меня коснёшься… Жалко,
Всё почти случайно – летом
Трудно знать наверняка.
 
 
А тем более – у моря,
Над которым реют чайки,
Наслаждаясь солнцем. Парус
Путь прокладывает свой.
Мы уже почти не спорим
За пирожными и чаем.
Золотистого загара
Безмятежно-ровный слой,
 
 
Стайка беглых строк в блокноте,
Фотография в обнимку,
Штрих надрыва на билете
Горсть ракушек – общих тем,
Близких мыслей – для чего-то
В городской осенней дымке
Станут памятью о лете.
Что последует затем?
 
 
Предугадывать не трудно:
Сны – предшественники муки,
Разукрашенные клёны,
Пара бликов на стене.
А ещё дожди пойдут, но
Есть зонты. Тогда поймут, как
Мой поэт самовлюблённый
Прорывается вовне.
 
 
Ты заглянешь на страницу —
Слушать аудиозапись,
Что вынашиваю в сердце
С этих самых пор – как дар.
А потом тебе приснится
Взгляд короткий, смех внезапный.
Ты очнёшься – город сер, всё
Так же мелочен и стар.
 
 
А попробуй убежать-ка
От морали, склейки вазы,
Узких будней. Тот, кто против,
Не спасётся в лжи и рже.
Но пока светло и жарко.
Ты растягиваешь фразы,
И они звучат, как строки, —
Для меня
звучат
уже…
 

(10.09.2014)

«СУМАСХОЖДЕНИЕ НА ДАЧЕ…»

 
Сумасхождение на даче…
Мечты и чувства погребя
Под маской, от тебя я спрячусь —
Куда мне деться от себя?
 
 
Мой ум остёр и желчен, въедлив —
Но и душа ему под стать.
Уже от мысли, что уеду,
Я успеваю подустать.
 
 
Дойти б до крика, до предела
В тоске, в отчаянье, в строке —
И исцелиться. Что мне делать
В провинциальном городке,
 
 
Где, как жуки по зимним рамам,
Ползём, не зная, что умрём?
Я задохнусь там тем же самым
Дождливым серым сентябрём.
 
 
Пусть семинар, потом фуршет – но
Я не рассеиватель смут.
Боюсь, меня там совершенно
(Хоть дружелюбно) не поймут.
 
 
Ведь у меня так долго здесь всё:
И стол, и жёсткая кровать.
Придумать персонажа действа
И этим именем назвать,
 
 
Чтоб повторять без счёта… Повесть
Не открывала (что ж, среда?).
Не бойся, я не сяду в поезд
И не уеду никуда.
 
 
А так и буду – не иначе:
Я родилась уже такой —
Сходить с ума на старой даче
Да рисовать тебя строкой…
 

(10.09.2014)

«ВЕЧЕР. РЕДКОСТНАЯ КНИГА. ПРИГЛУШЁННЫЙ СВЕТ…»

 
Вечер. Редкостная книга.
Приглушённый свет.
А зимы со снежным игом
В этом мире нет.
 
 
Не отвечу, враг ли, друг ли.
Смотришь, чуть дыша.
Я фарфоровая кукла —
Слишком хороша:
 
 
Щёки тронуты румянцем,
Губы (прочь, толпа).
Слабо шепчешь мне: «Останься».
Я не так глупа
 
 
И предвижу всё, что будет.
Рассказать? – Увы:
Парки, сумрачные люди,
Ворохи листвы;
 
 
Поцелуи, слёзы; платья,
Тени из угла.
Не желала б передать я,
Если б и могла,
 
 
Жадной муки слушать Грига,
Вечно жить тая.
Наслаждайся этим мигом:
Рядом ты и я.
 
 
Сладость сна, стыда и страха,
Если я приду.
Белоснежные, как сахар,
Лебеди в пруду.
 
 
Легкокрылые качели.
Вот и редкий том
В круге лампы. Ах, зачем я
Думаю о том,
 
 
Что случается с форелью,
Как струится след,
Почему тебе в апреле
Будет сорок лет;
 
 
Для чего сама, внезапно
Глянув в зеркала,
Вижу: нет садов и замков —
Вся земля бела.
 
 
Пустоты не перепрыгнуть.
В сером небе ряд
Чёрных птиц. И только книги
Так и не горят…
 

(10.09.2014)

«ПОТОМ МЫ ПОВЗРОСЛЕЕМ, А ПОКА…»

 
Потом мы повзрослеем, а пока
Жизнь кажется приятна и легка —
Поэту не пристало быть серьёзным.
Прекрасны эта тонкая рука,
И эти щёки цвета молока,
И эти губы – алые, как розы.
 
 
И самый мир, что, грезится, таков,
Как будто воплощён из дневников,
От внешних обстоятельств независим.
Затем, когда ты станешь далеко, в
Мечтах я буду ждать твоих звонков,
Твоих коротких электронных писем
 
 
С инициалом в подписи. К тому ж,
Писать придётся редко. Сохнет тушь.
Я посмотрю в Сети прогноз погоды.
Что дождь для двух влекомых чувством душ?
Но нам не обещают серых луж —
Сентябрь будет ясным и холодным.
 
 
Проснусь среди огарков и бумаг.
Опять я что-то делаю не так —
И пусть, упьюсь страданием и мукой.
А ты молчишь, чтоб слышать каждый шаг;
Ты добавляешь в булки синий мак
И запиваешь горьким кофе. Ну-ка,
 
 
Скажи, у сигареты тонкий вкус?
Я в чёрном платье с ниткой красных бус?
Ты всё живёшь случайной встречи ради?
Ты всё гуляешь в парке на ветру с
Собакой? Извини, ты просто трус.
Сожги мои тяжёлые тетради.
 
 
Тоска распространяется, как яд.
Ты не решишься сотый раз подряд.
Я трепетная, тёплая, живая —
И не с тобой. Расставлю снимки в ряд.
Лишь рукописи так и не горят —
Я постоянно это забываю…
 

(11.09.2014)

«КОРИЧНЕВОЙ ТУШЬЮ ПОДКРАСИТЬ РЕСНИЦЫ…»

 
Коричневой тушью подкрасить ресницы
Над серой поверхностью льда.
Но ты обещаешь хотя бы мне сниться —
Пусть бегло и лишь иногда?
 
 
Без этих минут – долгожданных, искомых,
Без едких чернил для письма
Я буду среди остывающих комнат
Сходить постепенно с ума.
 
 
Останься… На улице холод, и ветер,
И мороси мелкая сеть.
А я постараюсь найти, что ответить,
Куда поудобней присесть,
 
 
Чтоб видеть друг друга, особенно лица
И нервные пальцы. Прости…
Ну, надо же было так страстно влюбиться
К своим двадцати девяти.
 
 
А думала, что исцелилась, – но где там.
Которую муку подряд
Склоняешься к влажным душистым букетам,
Изящно берёшь шоколад,
 
 
Несмело бросаешь короткие взгляды,
Оттискиваясь, как печать,
Мне в сердце. Стирать ли из памяти кадры,
Когда нестерпимо молчать,
 
 
Когда, как лиса под туникой спартанца,
Обида вгрызается в грудь?
Скрывайся… Ну что же, пусть дверь отперта – всё
Равно мне сейчас не уснуть.
 
 
Какая теперь уже разница, чем я
Займусь, как замру у стекла.
Случайным и очередным увлеченьем
Я только-то здесь и была.
 
 
Попробовать волосы, кстати, не стричь-ка —
Пусть будут чуть ниже плечей.
О мир мой, давай огоньки, электричку
Да пару весёлых ночей,
 
 
Чтоб вновь поскорее ничьей, чтоб и след не
Остался, чтоб падали ниц
Преграды. Не жалко ни губ этих бледных,
Ни этих дрожащих ресниц,
 
 
Которые крашу коричневой тушью,
Глядясь в отражающий лёд.
Послушай, внутри – утомлённые души.
Но нет, этот мир не поймёт…
 

(16.09.2014)

«ОНИ ТЕБЕ ВЛОЖИЛИ В РУКУ КАМЕНЬ…»

 
Они тебе вложили в руку камень
И приказали коротко: ударь.
Всё выглядит так буднично, пока мы
Сидим вдвоём. Качается фонарь
 
 
На улице, поскрипывая ржаво,
И тусклый конус выявляет дождь.
Как я тогда отчаянно бежала…
Причудливая память, уничтожь
 
 
Ненужные засвеченные снимки.
Здесь, в этой кухне, страсть ещё жива.
Осенний город тонет в сизой дымке,
На стёкла липнет жёлтая листва.
 
 
Ты расставляешь глиняные чашки —
Нам нравится чаёвничать до двух.
О, разве труд, а если труд, то тяжкий ль —
До хрипоты зачитываться вслух
 
 
Излюбленными строчками твоими,
И одухотворяя и губя?
Я не могу назвать простое имя,
Чтоб невзначай не выдать им тебя.
 
 
Они тебе то вкрадчиво, то прямо
Внушали: «Мы простим, да ты постой;
Ты понимаешь, вырытая яма
Страшна неумолимой пустотой,
 
 
В которой всех людских грехов истоки.
Верни покой и радость в наши дни…»
Зачем их речи были так жестоки,
Зачем тебя измучили они?
 
 
Ты вздрогнешь под уютным тёплым пледом,
Ладонями упрёшься в край стола
И, как обычно, резко спросишь следом:
«Пожалуйста, скажи мне, казнь была? —
 
 
Ведь не было? Фрагмент какой-то драмы?
Отрывок сна? Открой, я всё пойму…»
Я думаю, мою тоску и шрамы
Тебе, наверно, видеть ни к чему.
 
 
И я ношу одежду с капюшоном,
Натягиваю ниже рукава.
«Какой-то шорох. Кто-то вновь пришёл к нам?..
Нет, никого. Лишь ветер и листва.
 
 
Но ты молчишь. Ответь же! Ах, зачем я?..»
За окнами всё глуше, всё темней.
Ты рядом. Шоколадное печенье,
Душистый чай – и никаких камней.
 
 
И никаких побегов и оврагов,
Гудящих белых ламп, чужих палат,
Где трудно просыпаться по утрам, где
Так быстро забываешь, что крылат,
 
 
Что небо может быть не серым. Кольца,
Стеклянный звон, табачный дым и чад…
Прошу тебя, не нужно, успокойся.
Я здесь, и больше нас не разлучат.
 
 
Нет ни камней, ни шепчущих людей. А
Есть Млечный Путь. Пожалуйста, не плачь.
Вон Пятый Прокуратор Иудеи,
Усталый пёс и странствующий Врач.
 
 
Земная жизнь навязчиво, веками
Преследует тебя за кругом круг,
За циклом цикл, всё вкладывает камень
И каждый раз надеется: а вдруг?..
 

(18.09.2014)

«ТЫ С БОЛЬЮ ГЛЯДИШЬ В ЗОЛОТЫЕ ОГНИ…»

 
Ты с болью глядишь в золотые огни.
В толпе не щадят не таких, как они.
Тебя непременно осудят.
Я ж – та, кто немного от жизни берёт,
Поскольку прописано всё наперёд
На карте блистательных судеб.
 
 
И поезд несётся, свободен и скор.
Целуешь меня в беззащитный пробор
Над пышной каштановой чёлкой
И вдруг понимаешь, что всё это бред.
А чистый песок так под солнцем прогрет,
Что линия кажется жёлтой,
 
 
Очерчена возле лазурной воды.
Стрекозы становятся каплей слюды
В то самое время, пока мы
Сидим на циновке, дыша тяжело.
Одна из песчинок вольётся в стекло,
Другая отправится в камень.
 
 
Какой в этом смысл: доставая тетрадь,
Бумагу терзать, унижать и марать?
Ей не унести этот груз твой.
Пыльца прилипает на лапки осе.
Не думай, что мы не такие, как все;
Не бойся довериться чувствам.
 
 
Я знаю лишь то, что пока я жива,
Что ты ненамеренно тянешь слова,
Что пишешь просторно и бегло,
Что носишь коричневый, красный и беж,
Что любишь конфеты и часто их ешь, —
И всё… Я не знаю, навек ли.
 
 
На город у моря спускается тьма.
Тебя ненавязчиво сводят с ума
Мои ароматные пряди.
И стоит всего лишь коснуться волос —
Весь мир, как бы ни был он многоголос,
Умолкнет мгновения ради.
 
 
Не место ль в песке золотому кольцу?
Никто не ударит тебя по лицу,
Не скажет обидного слова —
Они не посмеют, пока я с тобой.
Сплетаются пальцы, сползает прибой,
И всё повторяется снова…
 

(21.09.2014)

«ПОЖАЛУЙ, ЛИШЬ КОГДА ТЫ СМОТРИШЬ ВСЛЕД…»

 
Пожалуй, лишь когда ты смотришь вслед,
Я становлюсь светла и легкокрыла,
Как будто мне всего двенадцать лет
И я впервые в жизни полюбила
 
 
(Хоть это трудно знать наверняка,
Но небосвод – обычно серый, плоский —
Обрёл объём). Со сцены РДК
Читаю подростковые наброски
 
 
О Золушке, приехавшей на бал,
Танцорах, музыкантах и поэтах —
Забыв себя в стихах, не глядя в зал;
Тому, кем я полна и обогрета.
 
 
И вдруг встречаю этот быстрый взгляд
Искомых глаз – блестящих, тёмно-карих.
Как странно, но шестнадцать лет подряд
Всё повторялось. Вот и в этой паре…
 
 
Я выхожу за кафедру, стою
И начинаю медленно, устало.
Мне двадцать восемь, и всю жизнь свою
Я без конца влюблялась и писала.
 
 
Прекрасны вдохновенные слова
О райских кущах или вещих птицах.
Мне нравится себя приоткрывать
И запечатлевать во встречных лицах,
 
 
Делиться тем, чем полнится душа,
Метать в сердца невидимые стрелы,
Крошить на лист графит карандаша —
Всё, чтоб толпа по-прежнему смотрела.
 
 
Перебираешь тонкое кольцо
И вертишь ободок кофейной чашки.
Пусть это не закончится, как всё,
Что, как ни страшно, сделалось вчерашним.
 
 
Отчётливо проявленного нет
Меж нами – просто письма, числа, части.
Но только если ты мне смотришь вслед,
Я наполняюсь высью, смыслом, счастьем.
 
 
Что будет вне? – Но мы пока внутри,
Где нас спасают страстные порывы,
Стихи и сны. Пожалуйста, смотри —
Всегда смотри, пока мы оба живы…
 

(22.09.2014)