Текст книги "Мертвая невеста"

Глава четвертая

«Чтобы заставить мужчину делать то, что

вы захотите, надо в полночь третьей седмицы

накормить его истолченным рогом единорога,

смешанным с мышиным пометом и бочонком

крепкого вина. После этого велите ему уснуть —

и он подчинится».

Старинная магическая книга.

На следующую ночь, прежде чем встать, я достала из тайника пакет с трофеями из гнездышка новобрачных и тщательно накрасилась. Замазала покойницкую кожу тональным кремом цвета слоновой кости, сделала маккиях, расчесалась и побрызгала на себя духами.

Лариска, увидев меня, впала в истерику:

– А, – визжала она на весь погост, – это моя помада, моя! И цвет, и запах – все совпадает! И духи мои! А ну отдавай!

– Было ваше, стало наше, – сурово отбрила я. – Законы военного времени, дорогая моя.

– Отдай! – кричала она.

– Да с чего? – удивилась я. – Интересно, как бы ты с собой в могилу все это добро унесла, а? И вообще – я что-то не пойму! Я тебе подруга единственная или нет? Ты мне что, какой-то косметики пожалела???

Она призадумалась, после чего нервно буркнула:

– Дай хоть накраситься.

Я хотела было отказать из вредности, но посмотрела на нее и вспомнила – как ни крути, нас тут всего двое. Надо и правда держаться вместе.

– Пошли… подруга, – неласково процедила я и повела ее в подземную гостиную.

Сделав макияж, Ларинцетти пришла в чудесное расположение духа. Мы с ней встали из моей могилы, и тогда она произнесла накрашенными губками:

– Я тут днем подумала – надо его повесить. Самоубийство будет очевидно.

– Мда? – неопределенно хмыкнула я.

– Я и березу присмотрела, там ветки низко расположены. Пошли покажу!

– Да погоди ты, – поморщилась я. – Я тут что подумала – не надо торопиться с его смертью.

– Вот тебе раз! С чего бы это?

– С того, что пусть сначала сделает нас живыми мертвыми навечно, ясно? И плюс – пусть научит, как это делается, чтобы потом, когда он встал, мы и над ним могли ритуал провести. А то сорок дней наступит – и все.

Она подумала и кивнула:

– Разумно. Но тогда давай учиться быстрей, ладно?

Я пожевала травинку и недовольно сказала:

– Там видно будет. Сейчас меня волнует другое – когда же он придет?

– Скоро, – твердо пообещала Лариска и я ей отчего-то поверила.

Однако прошло часа два – Антон так и не появился.

Загрустив, я отправилась проведать бомжа. Он как обычно дрых на своей любимой лавочке около чьей-то могилки.

– Слышь, касатик, – пропела я сладким голосом.

Касатик и ухом не повел.

– А что-то тебе принесла…

Он слегка приподнял голову и хмуро велел:

– Ну, показывай.

Я жестом фокусника вытащила из-за спины стопку водки, что прихватила с могилы по пути сюда.

– Поди вода? – скептично молвил он.

– Да неужто я тебя обманывать стану?

– Ладно, заходи, разделим по-братски, – смилостивился он.

– Э, – заюлила я, – некогда мне, мил человек, да и непьющая я. Тебе вот принесла по доброте душевной, так что ничего делить не надо. Так что иди сюда да возьми сам стопку.

– Ну, ради такого дела можно и встать, – поразмыслив, сказал он.

– Да не к ограде, не к ограде иди, – закричала я на него, увидев, куда он направляется. – Что, я тебе через прутья должна передавать водку? Нет уж, ты давай выйди ко мне, выпьешь да посидим с тобой потом душевненько.

– Ну, если душевненько…, – пробормотал он и направился к воротам кладбища. Я, затаив дыхание, следила за вредным бомжом. Эх, да неужто я сегодня его сделаю!

Я уже злорадненько потирала ручки, когда бомж споткнулся, упал и не встал.

– Эй, дяденька? – тревожно позвала я

Дяденька свернулся калачиком и всхрапнул.

Я еще минут пятнадцать стояла у ограды и улещивала его, обещала ящики водки и цистерны бормотухи – в ответ раздавался лишь храп.

Плюнув, я снова пошла к Ларискиной могиле.

Зрелище мне предстало просто дивное. Антон уже сидел на своем пеньке, а перед ним павой прохаживалась Ларинцель. Ворот ее платья был художественно надорван, приоткрывая грудь, белое платье как-то хитро подвернуто и превратилось в мини. Мда, ножки у мерзавки были ничего. Ну да с моими не сравнить.

Как и следовало ожидать – Антону на ее мертвые прелести было ровным счетом наплевать.

– Ночи доброй, – вышла я к ним.

– Привет, Алёна, – спокойно кивнул парень, а Лариска метнула недовольный взгляд. «Не могла подольше погулять, зараза ты этакая», – явственно читалось в нем.

– Ну, что ты решил по вчерашнему разговору? – спросила я.

– Он будет учить! – вылезла вперед Лариска, всем видом показывая, что она уже обо всем с ним переговорила и договорилась.

Я, не обращая на нее внимания, смотрела на Антона.

– С одной оговоркой, – сурово заявил он. – Никаких капризов. Полное послушание. Согласны?

Я оценивающе посмотрела на него. Быть послушной для этого парня? Да только об этом и мечтаю!

– Согласна! – с готовностью брякнула Лариска.

– А можно поподробнее узнать, что конкретно в себя включает обучение? С чего мы должны закапризничать или восстать? – поинтересовалась я назло Лариске.

– Я буду учить вас быть мертвыми, девочки, а вы слишком живые, – ответил он. – И потому я стану учить вас выпивать кровь из людей, входить в их сны, по вашей воле они вмиг сгниют, а от прикосновения – сойдут с ума. Вы, живые, восстанете, ведь так? А для мертвого это нормально, ибо без этого просто не прожить.

– А мы уже одного свели с ума, – с гордостью доложила подруга.

Я внимательно посмотрела на нее. Похоже, слова Антона ее нисколько не впечатлили.

– Знаете что, дорогие мои, – задумчиво сказала я, – вы как хотите, а я не смогу.

– Дура, что ли? – осудила меня Лариска. – Сгниешь ведь через месяц.

– Что теперь? – пожала я плечами. – Но убивать – не стану.

– Меня так убила, рука не дрогнула, – ядовито высказалась она.

– То не я делала – моя смертельная обида. Ты же сама знаешь, каково это.

Лариска открыла рот, чтобы возразить, потом, видать, что-то вспомнила и замолчала.

– Антон, – повернулась я к парню. – Как насчет прогулки под луной? Мадам Ларийская знает одну чудесную березу и жаждет нам ее показать, правда, Лар?

– А? Ну да, – бормотнула она. – Уже иду, только веревку захвачу.

Парень вместо ответа взял мою руку и мягко сказал:

– Посмотри мне в глаза, Алёна. В ГЛАЗА!

И я непроизвольно подчинилась его приказу. Заглянула в его зрачки, потерялась в серой радужке, глубже, глубже….

И предо мной, словно в калейдоскопе, принялись мелькать картины.

…Вот я, бледная и прекрасная, сижу на ромашковой поляне. Голова склонена Антону на грудь и он нежно гладит меня по голове. На миг поразило ощущение тихого счастья и нежности, которыми была полна эта картина.

…А следом, словно удар хлыстом – рассохшийся гроб, истлевшее тело. На гнилом черепе еще держатся пучки прелых волос, некогда бывших золотыми, а теперь – невообразимого бурого цвета. Я вгляделась – и обнаружила, что мертвая плоть буквально нашпигована могильными червями, они деловито, по-хозяйски пожирали тело, прогрызали в нем норки и ходы. Они жили в нем и им же питались.

…На мою голову опустился ромашковый венок, сплетенный Антоном…

…Невообразимая вонь тухлого мяса, и внезапно труп поднял веки, и я увидела, что это мои глаза. Только теперь они были покрыты шевелящимися жирными червями.

Не выдержав, я закричала.

– Тихо, Алёнушка, тихо, – Антон прижимал меня к себе, гладил по волосам – прямо как там, на ромашковой поляне. – Успокойся, уже все, все…

– Что это было? – стуча зубами, прошептала я.

– Я не знаю, что ты видела, – покачал он головой. – Только в левом зрачке ты видела себя через три года мертвой, а в правом – мертвой живой. Это – твое будущее, Алёнушка.

– Поганое у меня будущее, – поежилась я.

– В обоих вариантах? – с любопытством спросил он.

Я медленно подняла на него глаза, всмотрелась в его неправдоподобно-прекрасное лицо, и внезапно мне очень захотелось на ту поляну с ромашками.

– Я согласна, – твердо сказала я.

Он не удивился. Осторожно отстранил меня, взял валяющуюся у пенька спортивную сумку и достал из нее сосуд и две чаши. Налил их до краев какой-то густой жидкостью и подал нам:

– Пейте.

Лариска приняла свою чашу, осторожно лизнула и недовольно вскрикнула:

– Это же кровь!

– Конечно, – бесстрастно кивнул он. – А ты что, ожидала пепси-колу? Пейте.

Я не задавала вопросов. Все ответы я уже видела – в гробу, полном червивой плоти.

Не колеблясь, я сделала глоток.

А-ах… Я словно глотнула крепчайшего шестидесятиградусного виски. В венах пробежал огонь, в груди что-то странно шевельнулось, словно стукнуло вырезанное сердце…

Я пила, и чувствовала, как разгорается в моих жилах чужая жизнь, я наполняюсь энергией и головокружительной радостью. Это было так…сладко. Когда кровь в чаше закончилась, я отвернулась и украдкой вылизала ее.

Посмотрела на Лариску – та с недовольной миной, морщась и чуть ли не плюясь, пила свою порцию.

– Помочь? – деланно равнодушно спросила я ее.

Она оторвалась, посмотрела на меня с благодарностью и протянула чашу.

– Нет! – резко сказал Антон. – Лариса, ты сама должна это сделать!

Я неожиданно злобно посмотрела на него и даже слегка зарычала.

– Ничего себе! – вскинул он брови. Мне показалось, или я действительно увидела некую радость в них?

Лариска наконец допила свою порцию и протянула чашу Антону. Он сложил ее в сумку и сказал:

– А теперь, девочки, идем тренироваться.

– Куда? – нахмурились мы.

– Увидите, – усмехнулся он. – Идем?

И не дожидаясь ответа, он пошел прочь с кладбища. Мы, не сговариваясь, двинулись за ним. За погостом на первой же улочке он подошел к припаркованной тойоте и распахнул дверцы:

– Прошу, леди.

Мы, отчего-то робея, уселись. Машина тронулась. Было так непривычно – мы, мертвые, и вдруг едем по ночной Тюмени, совсем как живые.

Промелькнуло здание Газпрома, окутанное голубым неоновым сиянием – и Лариска встрепенулась, повернулась ко мне.

– Тс…, – прошептала я. – Не надо. Все знаю. Только это в прошлом.

Она сникла, безучастно уставившись в окошко.

Антон привез нас в горсад.

Жизнь тут кипела даже ночью, работали аттракционы, с лотков бодро торговали пивом и хот-догами. Лавочки были заняты, и мы расположились прямо на травке.

– Отличное место для убийства, – задумчиво сказала я, хищно осматривая нетрезвую человеческую массу, что заполнила ночной горсад.

– Алёна, – покачал головой Антон. – Никого сегодня мы убивать не будем.

– Я не прочь, – лениво ответила я.

– Ну и шуточки у тебя, – нервно покосилась на меня Лариска.

– А я и не шучу, – спокойно ответила я и непроизвольно облизала губы язычком.

Кровь, чужая кровь кипела в моих венах, бурлила, но как же ее было мало…

– А ну-ка, улыбнись, – странным тоном велел Антон.

Я послала ему обворожительную улыбку:

– Иди ко мне, милый… Иди…

На миг я ощутила, как бьется его кровь в венах, такая сладкая и горячая, а кожа такая тонкая….

– Иди, – страстно шепнула я, и он неуверенно шагнул ко мне.

Я поймала его руку, вдохнула аромат кожи, потерлась об нее щекой и ме-едленно лизнула запястье, нащупывая вену.

Время замерло…

Где-то вокруг ходили люди, но это было словно за непроницаемой стеной. Остались только я и он – самый желанный парень на свете.

– Я тебя хочу, – глядя ему в глаза, призналась я. – Можно?

Зрачки его были покрыты осенним туманом, но кивнул, и я поняла – он хочет этого так же как и я. И, дрожа от нетерпения, я обнажила клыки, готовясь одним ударом пробить ему вену. Я жаждала насладиться ощущением, как любимый стремительным потоком хлынет в меня – и при этом смотреть ему в глаза, не отрываясь, и видеть, как жизнь его покидает его.

Голова моя мотнулась в сторону от резкого удара. Лариска толкнула Антона в грудь и плаксиво рявкнула:

– Вы чего, совсем?

Я зашипела, кинулась на нее, чтобы порвать ее на мелкие кусочки. Да как она посмела!

Антон перехватил меня в броске, прижал к себе. Я билась в его руках, а он успокаивающе шептал:

– Все хорошо, девочка моя… Все просто отлично. Какая же ты у меня умница, я даже и не ожидал…

Это его «у меня» прорвалось сквозь кровавую пелену, застившую мой разум, я недоверчиво взглянула на него снизу вверх и недоверчиво спросила:

– Шутишь?

Он задумчиво погладил острые когти на моих пальцах и восхищенно присвистнул:

– Потрясающе. Здорово, что я сегодня защиту не поставил и твои таланты… столь неожиданно проявились.

Лариска недовольно заметила:

– Дорогая, тебе бы ногти не мешало обстричь, в курсе?

Я злобно улыбнулась ей.

– … и зубы подточить, – растерянно закончила она, глаза ее округлились и она завизжала: – Ой, мамочки, вампирша!

– Где? – покрутила я головой.

– Алёна, ты удивительная девушка, – проникновенно сказал Антон.

– С чего это? – недовольно отозвалась подружка.

– Я первый раз вижу, чтобы мертвый после первой же порции крови смог сам, без обучения, трансформироваться в вампира.

– И чему тут радоваться? – презрительно заявила Лариска. – Эка радость кровосоской быть.

– Ты тоже будешь пить кровь, милая, – усмехнулся парень, – потому что без нее ты загнешься, и очень быстро. Кровь станет для вас и хлебом и водой, и пока вы ее пьете – вы будете жить. Вас практически невозможно будет убить, только что сжечь.

– Готичненько, – пробормотала я.

– Я не хочу пить кровь! – вскрикнула она. – Это отвратительно!

– А разве сегодня ты не ощутила, как она наполнила тебя жизнью? – мягко спросил парень. – Разве не порозовели твои щечки? Разве не исчез сосущий вечный голод?

– Лариса, – смущенно вставила и я свои пять копеек. – Кровь – это сладко. Отчего ты ее не хочешь?

– Ты чудовище, – прошептала она.

– Знаешь что? – резко ответила я. – Если тебе что-то не нравится – вали в могилку и готовься гнить. Тебе сразу было сказано – мы будем пить кровь! И что-то я не заметила, чтобы ты возмутилась этим!

– Зато ты, возмущальщица, сейчас только и мечтаешь о чужой кровушке! – едко сказала она.

– Я сделала выбор, ясно? А когда попробовала кровь – поняла, от чего чуть не отказалась. Кстати, Антон – у тебя еще есть?

– Для вас, леди – все что угодно, – очаровательно улыбнулся он и достал из сумки пластиковую бутылку из-под газводы.

– Еще теплая, – отхлебнув, блаженно улыбнулась я.

– Человечья? – глаза Ларисинды подозрительно сузились.

– Свиная, – милосердно ответил парень. – Но очень похожа на человечью.

Я насмешливо посмотрела на него, и он ответил понимающим взглядом. Неужто я могла спутать запах человеческой крови, что ощутила в его венах, со свиной?

– Кто-то урок вообще-то обещал, – буркнула Лариска, глядя на нас глазами, полными обиды и ревности. И мне это оч-чень понравилось, надо сказать.

«Что, деточка, пролетела ты», – снисходительно подумала я.

– Спасибо, что напомнила, Лариса, – вежливо отозвался Антон. – Итак, сегодня мы будем с вами учиться манипулировать людьми.

– Ха! – пренебрежительно отозвалась подружка. – Да я это с детства в совершенстве умею!

– Тогда, может быть, ты знаешь, как заставить вон того парня в черной футболке влезть на дерево?

– Да без проблем, – заносчиво отозвалась она, встала, отряхнула платье…

– Нет, – Антон мягко прервал ее. – Так думаешь как живая девушка. Ты ведь пыталась действовать на него женской привлекательностью?

– О да, я очень привлекательна, – самодовольно кивнула она.

– Лариса, ты мертва. И ты можешь действовать гораздо более эффективно, чем живая. Итак, используй свои возможности!

– Как?

– Сядьте рядом, – приказал он.

Мы с неохотой повиновались. Отчего-то столь близкое соседство нам обоим не показалось удачной идеей.

– Сейчас посмотрите вон на того парня и попробуйте залезть к нему в голову. Попробуйте прочитать его мысли. Кто первая это сделает – сообщите.

– Минутку! – оборвала я его на правах лучшей ученицы. – А методички, пособия, графики?

– Зачем? – улыбнулся он странной улыбкой.

– Ну как зачем? Чтобы научить нас!

– Вы все это умеете, Алёна. Просто никогда этим не пользовались еще.

– Ох, что ж я раньше об этом не знала, я б тогда с папочки такие деньги поимела, – пробормотала Лариска. – Эх, жизнь прошла зря.

– Вы не поняли. Вы умерли, и теперь имеете способности мертвых. Живые так не могут.

– Жаль, – взгрустнула девчонка и уставилась на парня в черной футболке. Тот, не подозревая об интересе с ее стороны, пил пиво, клеил какую-то девчонку, в общем – он жил.

– Алёна, ты тоже пробуй понять его, – напомнил мне Антон.

Я кивнула и добросовестно уставилась на парня.

Это и правда было просто, стоило просто захотеть. Взгляд легко прошил его голову, запутался в несвязных пьяных мыслях. «Даст ли мне эта телка или я зря на нее пиво тратил», – думал он. А еще – о том, что похолодало, а он в одной футболке, о том, что у прошедшей мимо девушки шикарная задница, жаль не дотянуться, а то б шлепнул по ней, о том, что надо встать и отлить, о том, что надо забраться…

– Я читаю его мысли, – со спокойной гордостью сообщила я и снисходительно глянула на Лариску. Та напряженно, не отрываясь смотрела на парня.

– Сколько талантов в девочке, – с нежностью посмотрел на меня Антон.

«… на дерево, непременно надо забраться на дерево, прямо мочи нет…».

И парень, отставив пиво, встал и полез на здоровенный дуб.

Я беспокойно посмотрела на Лариску – та не отрывала взгляда от своей жертвы.

«Она тупица, – злобно подумала я. – Это я его загнала, я!»

А парень лез и лез. Как-то очень ловко вскарабкался по шероховатому стволу до первых веток…

«Дальше, я хочу дальше…»

«Еще дальше!»

Он высоко забрался. Очень высоко.

«Я теперь я хочу слезть», – подумала я за него, вкладывая эту мысль в него.

«О, ветка, – подумал он вместо этого. – Если я сейчас пройдусь по ней – все девчонки мои будут. Храбрость они уважают!»

И он ступил на ветку, такой маленький снизу, шагнул…

«Нет, – панически подумала я за него, – я хочу слезть, и девчонки встретят меня как героя!»

«Да-да, победитель получает все», – тут же считала я в его мозгах.

Под деревом истошно закричала девица, что недавно пила пиво вместе с этим парнем.

А он все уверенней и уверенней шел по ветке, и как я не пыталась изменить его путь – ничего не выходило.

Наконец ветка с хрустом обломилась под ним и он, закричав, полетел вниз.

«Зачем я туда полез?» – была его последняя мысль.

Тело глухо шмякнулось на асфальт, слегка подпрыгнуло и замерло. Вокруг закричали, засуетились, скрыли его от наших глаз…

«Он сам, – тупо думала я, ошеломленная происшедшим. – Сам».

– Ну, Алёна, ты даешь, – присвистнул Антон.

Я посмотрела на Лариску. Она со странной улыбкой смотрела сквозь толпу, укрывшую парня, и – я готова поклясться – видела его!

– Ларис? – тихо позвала я ее.

– Победитель получает все, не так ли? – как-то неприятно усмехнулась она.

– Это …ужасно.

– А как сама кровь пила и облизывалась? – в упор посмотрела она на меня. – А как Антону вену чуть не прокусила? Все было нормально? А как я парня подчинила да укокошила – так сразу я дурная стала?

– Так это ты? – вскричал Антон.

– Ну я же говорила – что-что, а манипулировать я с детства умею, – хмыкнула Лариска.

– Мне никогда еще так не везло с ученицами, – прошептал парень, влюблено глядя на нас обоих.

И мне не понравились его слова.

Я, я его лучшая ученица! И я костьми лягу, но докажу ему это!

Эти слова эхом отозвались в моей голове. Я нахмурилась, после чего мы с Лариской уставились друг на друга и догадка пронзила нас: мы обе об этом подумали. Одновременно. И считали это в головах друг друга.

– Лариса, а тебе придется сегодня задержаться и отдельно позаниматься со мной по вампиризму.

«Отныне мы враги», – холодно подумала я, зная, что она это услышит.

Она презрительно посмотрела на меня и отвернулась.

– А завтра будет экзамен по пройденной теме, – сообщил Антон, не подозревая о том, что происходит у него на глазах.

Глава пятая

«Это я, Дед Мороз, я подарки вам принес».

Фредди Крюгер

Так у меня появилась врагиня.

Антон ничего не подозревал, мы же молча и жестко вели борьбу за него. Косметику я наотрез отказалась давать Лариске – еще чего! Та смерила меня ненавидящим взглядом, клянчить не стала, а ушла с погоста. Ее не было пару часов, после чего она вернулась, таща несколько женских сумочек. Сев прямо на могиле, она принялась потрошить их. Найденную косметику, расчески и зеркала она сложила в одну сумку, остальное небрежно зарыла в соседнюю могилу.

Когда пришел Антон – она была как картинка.

«Ну, милая, еще посмотрим, кто кого», – думала я, глядя на нее. Как не крути, а девочке всего восемнадцать лет, и умом не блещет. А я школу закончила с золотой медалью и университет с красным дипломом. Так что куда ей со мной тягаться!

– Итак, – сказал нам Антон на следующую ночь после урока в горсаде, – сегодня вы на практике примените свои способности. В машину!

Он привез нас на Доудельную, к огромному элитному дому. Остановился поодаль и принялся объяснять:

– На воротах охрана, ваша задача – убедить вас впустить. После этого заходите в первый подъезд, на первом этаже всего две двери. Вам нужна первая. Ее хозяина я вам отдаю в качестве вашего первого донора и учебно-тренировочного пособия.

– А что, бомжа нельзя было какого найти? – недовольно произнесла я. Конечно же, мысли мои были о моем старом кладбищенском знакомом.

– Слишком просто, – хмыкнул он. – А вам надо закалиться, потому что, девочки мои, вам жить долго, очень долго, и опасности будут подстерегать вас на каждом шагу. Так что вперед, милые мои. Надеюсь завтра узнать подробности ваших шалостей из газет.

– Так мы тебе по дороге обратно все расскажем! – воскликнула Лариска.

– Я уеду, и встретимся только завтра, – спокойно ответил он. – Вы будете одни. Никакой подстраховки.

– Вот ничего себе! – вскричала моя врагиня. – А если что не так пойдет?

– Понимаешь, девочка, – взглянул на нее Антон. – Вы будете жить долго, дольше меня, и поэтому не стоит рассчитывать на то, что я буду всегда рядом с носовым платочком наготове. Вам самим придется учиться выживать в этом мире. К тому же – я не умею гипнотизировать жертву, чтобы она сама подставилась под укус. Я не умею залазить в головы людям и заставлять их делать то, что я хочу. Вы отлично готовы к экзамену. Ну же, не робейте! Вперед!

– Слушай, нытик, ты как хочешь, а у меня внутри все пересохло, – нетерпеливо сказала я и под одобрительным взглядом Антона вышла из машины.

Не оглядываясь, я пошла к воротам. Не прошло и пяти секунд – как Лариска пристроилась рядом.

– Охрану снимаю я, – ревниво предупредила она.

– Знаешь, лучше будет, если это сделаю я, – сухо сказала я. – Мне надо больше в этом практиковаться.

– Ну знаешь – кусать вместо тебя я не буду! – возмутилась я.

Я промолчала, в душе представляя, как я завтра расскажу Антону, что Лариска была ни на что не годна, все сделала я одна.

У ворот я деликатно нажала на кнопку, и из маленького домика у стены вышел рослый детина в камуфляже. Видно было, что он перед этим сладко спал и потому нам сильно не обрадовался.

– К кому? – хмуро спросил он.

Я проникновенно посмотрела на него, легко забралась в голову, отсеяла сонные мысли о том, что шляются тут всякие, поспать не дадут, и принялась вкладывать свои мысли.

«Я хочу открыть ворота и впустить девчонок», – думала я за него.

«Ну и долго эти курицы будут молчать и пялиться?» – подумал он.

«Я хочу открыть ворота», – настойчиво вписывала я в его голову.

«Хочу спать», – думал он.

– В последний раз спрашиваю – вы к кому? – откровенно раздраженно спросил охранник.

– К тебе, – послышался Ларискин голосок и она подплыла к решетке ворот.

«О, надо открыть ворота такой очаровательной девочке», – тут же подумал охранник.

И решетка действительно отъехала перед нами. Мы молча процокали каблучками мимо охранника, и уже у подъезда Лариска мне ехидно сказала:

– Ну что ж, экзамен по манипулированию ты завалила.

– Я посмотрю, как ты с экзаменом на вампиризм справишься, – холодно отрубила я.

– А разве это не твое уникальное внеплановое умение? – подняла она бровь. – Милочка, мне НЕ НАДО никого кусать. Предоставляю эту часть тебе.

– Да неужели? – удивилась я. – А что, разве ты не помнишь, что Антон сказал: «Вы будете считывать мысли и пить кровь», ну и так далее? Вчера мы с тобой вместе считывали мысли и пили кровь. Сегодня экзамен по двум дисциплинам!

– Нет, сегодня экзамен по манипулированию, – уперлась она.

– Антону это объяснять будешь, мне-то что? – процедила я. – Да и вообще, хочешь без крови загнуться – дело твое.

– Да не загнусь…

Я перебила ее, спокойно спросив:

– А вчера вдвоем вы с ним что делали? Разве не вампиризму он тебя учил?

Она явственно призадумалась и замолкла, а мне явственно похорошело.

Около нужной двери мы остановились, Лариска нажала на звонок и вскоре услышали хриплый мужской голос:

– Кто там?

– Свои! – отозвалась я.

– Свои дома спят, – сурово отрезал мужчина.

– Да заблудились мы, дяденька, – внезапно проныла Лариска. – Пришли к Владимиру Петровичу, а квартиру не помним, вот и звоним во все двери подряд.

– Эт к какому еще Владимиру Петровичу? Не к Савельеву часом?

– Точно, к нему!

Дверь открылась, явив собой толстого мужика в трусах и крестике на шее.

– Ой, какие девочки, – одобрительно засюсюкал он. – А может, ну его, Савельева, да ко мне заглянете?

– Может, – согласились мы, и, оттеснив мужика, ввалились в квартиру.

– Девки, вы чего, я же пошутил, – заметался он. – У меня тут девушка, все дела.

– Я к девушке, – тут же побежала я вглубь квартиры.

За мужчину я не переживала – он в надежных руках. Распахивая двери, я шла по огромной квартире. А когда нашла девицу – здорово удивилась.

Сразу вспомнился конкурс на лучшую красавицу города. Вечером мы выходили на сцену улыбчивые, прекрасные и добрые, а за кулисами царили нравы волчьей стаи. Сделать пакость конкурентке было в порядке вещей. Подпиливались каблуки, чтобы потом они сломались прямо на сцене, кралась одежда и косметика – не корысти ради, из подлости токмо. Мне самой один раз пришлось выйти на сцену в длинном вечернем платье и босой. Назло неведомой «подруге» я так прошлась, что это и предопределило мою победу. Возмущаться было бессмысленно – подобное на конкурсах в порядке вещей. И единственной моей подругой была хрупкая красавица Лена. Только ей я плакалась на ненависть товарок, только она поддерживала меня. Я смотрела на нее и думала, что обрела подругу на всю жизнь, потому что если уж она в этом террариуме была человеком – то в нормальной жизни и вовсе ангелом будет.

Я дошла до финала, назло всем – дошла, а вот Ленка – нет. Я было кинулась ее утешать, но она лишь мягко улыбнулась, мол, пустяки. В тот вечер все девушки еще раз прошлись по сцене, а уж после них был выход трех финалисток, из которых лишь одна станет первой красавицей города.

Я тогда непростительно расслабилась – думала: все уже позади, и все мысли полны были только одним – кто же победит? Я или нет? Администратор наконец погнала и финалисток на сцену, я одела туфли, вышла, и лишь тогда поняла, что что-то не то. Ноги жгло огнем, в ступни впились иглы, с каждым шагом причиняя мне немыслимые страдания.

Я почти не слышала, что говорят, безумными глазами посмотрела на девчонок, которые внезапно принялись меня обнимать прямо на сцене, демонстрируя радость, но в глазах у них были слезы. Покорно подставила голову, на которую надели корону. Что-то промямлила в микрофон. Дикая боль в ногах застило все перед моим взглядом.

Я бы давно скинула туфельки, наплевав на все, но вот беда – ремешки обхватывали лодыжки, и я никак не могла придумать, как их прямо на сцене изящно расстегнуть.

Я выстояла всю церемонию.

Потом, когда я за кулисами в одиночестве выла от боли и снимала обувь, в гримерку зашла баба Галя, злющая техничка. Нас она не любила, называла вертихвостками и при встречах в коридорах всегда смотрела неодобрительно и чуть ли не плевалась.

«Ну что, королева, расселась», – злобно сказала она, шмякнув на пол ведро с водой.

«У вас бинтов часом не будет?», – спросила я ее сквозь слезы.

Баба Галя нахмурилась, подошла, увидела окровавленные ступни и тут же поменялась в лице.

«Кто это тебя так?»

«В туфли что-то насовали, кнопки, что ли», – ответила я.

Баба Галя тогда перевязала мне ноги, а потом мы вместе сидели и рассматривали мою обувь. Стельку кто-то отодрал, приклеил на подошву кнопки и битое стекло, проложил ватой и сверху аккуратно налепил стельку. Именно из-за ваты я в горячке сначала ничего и не почувствовала. Потом, когда она примялась – и начался ад.

«Знаю я кто это сделал, – сказала тогда баба Галя. – Ленка, светленькая такая, у меня в подсобке руки сегодня от суперклея отмывала, я ее еще отругала да велела ножом отскребать».

«Да ну, – усомнилась я. – Мало ли что она могла клеить».

«А ты сама подумай – что она могла тут клеить? – хмыкнула баба Галя».

Ленка после конкурса мне ни разу так и не позвонила, хотя мой телефон у нее был. И вот теперь она сладко спала в огромной постели, видела сны, и наверняка уже забыла меня.

– Привет, – похлопала я ее по плечику.

Она сонно моргнула, посмотрела на меня огромными васильковыми глазами и нахмурилась:

– Алёна?

– Верно подмечено, – хищно улыбнулась я и уселась на кровать. – Ты как, в любовницах или проституцией промышляешь?

– Ты что такое говоришь? – залепетала она нежным голоском, и я с удовольствием заметила тревожные тени в ее глазах. Девочка явно не понимала, что я тут делаю – и это ее пугало. – Мы с Витей любим друг друга!

– Все они – «люблю, трамвай куплю», а кольца газпромовским дочкам одевают, – тяжко вздохнула я, вспомнив прошлое.

– Витя меня любит! – и она торжествующе выставила из-под одеяла свою ручку.

Я посмотрела на бриллиантовое кольцо и с жалостью спросила:

– Ленка, ты правда дура, или притворяешься? Да он тебе десять таких колец купит, а вот простое обручальное за три копейки от них никогда не дождешься.

– Если тебе не повезло в жизни, это не значит, что все такие. Уж я-то умею обращаться с мужчинами!

Я посмотрела на ее самодовольное личико и согласилась:

– Ага, мне точно в жизни не повезло.

«Особенно если учесть, что она уже кончилась», – хихикнув, закончила я про себя.

– Послушай, а ты что тут, собственно, делаешь среди ночи? – хозяйским тоном спросила она.

– Да вот решила к тебе зайти по-соседски, – охотно пояснила я. – Соперница у меня есть, думаю ей в туфли кнопок да стекла насовать, не подскажешь поточнее, как это делается?

– Это не я, – быстро ответила она.

Я ухмыльнулась ее глупости – надо ж так быстро признаться.

В спальню зашла Лариска, недовольно посмотрела на нас и заявила:

– Слышь, ты долго еще с этой возиться будешь? Я пока клиента отправила картошку чистить, но там всего-то ведро.

– Потом заставь полы мыть, – отмахнулась я. – Пусть хоть раз в жизни сам уберется, почувствует, почем фунт лиха.

– Витенька чистит картошку? – округлив глаза, прошептала Ленка.

– А что, хочешь посмотреть? – ласково улыбнулась я ей.