Текст книги "Мертвая невеста"

Глава вторая

От жен одни проблемы.

Синяя Борода

Следующие две ночи я потратила на благоустройство своего нового жилища. Вырыла небольшую пещеру, с могилой ее соединила узким лазом. Украсила венками, в одной нише устроила бар, в другой – буфет, благо народ в России хлебосольный, завсегда на могилке и снедь, и выпивку оставят.

Оглядевшись, я признала: получилось очень миленько. Не стыдно и гостей привести. Я мечтала, что долгими зимними ночами тут будет собираться приличное общество, мы будем травить байки и скрашивать друг другу одиночество.

Так я думала, когда создавала эту гостиную. На деле же все оказалось сложнее. В перерывах между земляными работами я выбиралась на поверхность, кралась между могилами и звала соседей. Я впечатывала свое мертвое тело в продолговатые холмики, деликатно стучала по памятникам, но ни разу, ни разу никто не отозвался. Подобное одиночество меня здорово расстроило.

На третью ночь я лежала в гробу и лениво думала: вставать или нет? С одной стороны – сегодня на моей стороне кладбища кого-то хоронили, надо сходить посмотреть. С другой – я та-ак хорошо лежу.

Фотография Андрея под подушкой с той ночи не холодила мой затылок, но я чуяла – это ненадолго. Просто козленочек мой пока не отошел от прошлого сеанса, и не время еще снова навестить его, а то ведь привыкнет, начнет бодро здороваться при встрече, страх потеряет. А мне его страх понравился. Я сладко потянулась при воспоминании о том, как же он ужаснулся при виде меня, аж поседел.

Понежившись еще немного, я решила все же прогуляться. На улице чудесная лунная погода, не дело в могиле лежать.

Я встала, потопталась, разминая ноги, и пошла к видневшемуся невдалеке свежему холму венков. Та-ак, кого ж это сегодня похоронили? Отодвинув огромнвй венок из живых цветов, я прочитала: Самохина Лариса Павловна. А с фотографии на меня смотрела…

– Ларуська! – бешено взревела я. – А ну выходи!

Она промолчала.

– Лореаль, выходи, хуже будет! – рявкнула я.

– Н-не выйду, – пискнула она из-под земли.

– Сейчас сама приду, – пригрозила я, в душе безмерно обрадовавшись ее отклику. – Жду одну минуту! Ну?

Она помолчала, что-то прикинула, и наконец встала. Могильная земля с легким шелестом раздвинулась перед ней, выталкивая на поверхность. Хоронили ее в облегающем как перчатка подвенечном платье и фате.

– Что, оп-пять пугать б-будешь? – кисло спросила она.

– Да ты сейчас сама кого хочешь напугаешь! – радостно ответила я. – Пошли ко мне в гости!

Она помялась, но все же послушно зашагала вслед за мной.

– Ты не смотри, что сейчас походка и речь даются с трудом, – просвещала я ее по дороге. – Это только в первое время. Потом расходишься, разговоришься, и будешь как живая!

– Н-не, на живую ты не п-похожа, – скептично перебила она меня.

– Да я просто ненакрашенная, – объяснила я, слегка оскорбившись. На себя бы в зеркало посмотрела, синелицая.

Гостиная ей не особо понравилась.

– Не г-гламурненько, – скривилась она, усаживаясь у стены.

– Зато готичненько, – бодро отозвалась я, разливая по одноразовым стаканчикам кагор. – Ну, подруга дней моих суровых, за встречу!

– К-какая я тебе подруга? – снова взбрыкнула она, но стакан взяла.

– Единственная, – серьезно ответила я. – На этом кладбище из живых мертвых – только ты да я да мы с тобой. Так что все обиды забываем – и дружим, ясно?

Она помолчала, пригубила кагор и с обидой посмотрела на меня:

– Ничего себе – «дружим»! Ты ж меня прямо на свадьбе убила, знаешь как обидно было? Да еще и ославила на весь свет как наркоманку! Да я тебе такого в жизни не прощу!

– А все, жизнь кончилась, – захихикала я.

– Да какая разница, – закричала она. – Я знаешь как Андрея любила? Знаешь, как я ждала этой свадьбы? А ты меня в самый счастливый день взяла и убила!

– Лоренция, не кипятись, – примиряюще сказала я. – Я тоже его любила, даже умерла, потому что не смогла перенести вашу свадьбу. Только знаешь что я тебе сейчас скажу? Не стоит он таких чувств. Знаешь, что он делал, пока ты его в спальне ждала?

– Ну? – не смогла сдержать она любопытства.

– Светку-бухгалтершу ублажал в своей комнате.

– Да быть того не может! – категорично заявила она. – Сейчас-то не проверить, вот и брешешь!

– Я ведь у вас за спиной сидела, и все разговоры слышала, – продолжила я, не обращая внимания на ее реплику. – Слышала, что вы договорились о том, что ты сейчас уходишь, а он придет чуть позже. Было такое?

– Было, – кивнула она, внимательно глядя на меня.

– А только ты ушла, как на твое место уселась Светка. Начала Андрея стращать, что сейчас всем расскажет, что он параллельно тебе с ней встречался. Ну он и запел соловьем – ах, одну тебя люблю, на Лариске женюсь только из-за сурового семейного долга.

– Какого долга?

– Папашка у тебя из Газпрома?

– Ну да.

– Вот в интересах семьи сын банкира и женился на дочке газпромовской шишки.

– Ты чего несешь? – дрожащими губами произнесла она. – Мы любили друг друга!

– Мы тоже любили друг друга, – усмехнулась я. – И Светке он говорил, что любит. А выбрал наш Андрюшенька самую выгодную из «любовей».

– Да ты просто завидуешь! Что я, я вышла замуж за Андрея!!!

– Да чему завидовать? – устало проговорила я. – Знаешь, он тогда дал Светке ключ от его комнаты и велел туда идти. А он придет туда попозже и докажет ей свою неземную любовь.

– Не верю!

– А потом, когда я рассчиталась с тобой, он пришел, и слово в слово повторил мне то же, что и Светке. Мол, одну тебя люблю, жить не могу.

– Да мало ли с кем он там шашни крутит, а женился он на мне, на мне! – срывающимся голосом крикнула она.

– Ты, главное, не напрягайся, заплакать все равно не удастся, ясно? – доброжелательно предупредила я Лариску.

– Точно? – взглянула она на меня несчастными глазами.

– Мертвые не плачут! – отрапортовала я. – Слезные железы больше не работают.

– А почему мы сами работаем? Почему не умерли совсем?

– Да кто его знает? – я задумчиво покрутила стаканчик в руках, глядя на нее. – Меня подняла обида. Знаешь как жаба душила, что я умерла а вы там будете жить-поживать? Что для меня все кончено, а у вас будет много-много дней, будут радости и печали, а для меня больше не будет ничего? Вот и встала отомстить. А тебе чего не лежалось?

– Тоже обида, – тихо проговорила она. – Я же, когда умерла, еще какое-то время была в комнате и, если честно – все видела. Видела, как он тебе комплименты отвешивал, обо мне вообще не думал, только б свою шкуру спасти. И мертвой рукой моей побрезговал, помнишь, как он ее отбросил?

– Гад, – кивнула я. – Но я заметила он прикосновений к покойникам ужас как боится.

– А потом еще обиднее стало – меня, приличную девушку, из хорошей семьи, объявили наркоманкой.

– Извини, – я прямо застеснялась под ее взглядом.

– Не могла по-другому меня убить? – гневно вопросила она.

– Как-то не сообразила, – пожала я плечами. – Слушай, ну давай не будем ругаться, а? Я ж извинилась.

Она помолчала, допила кагор и встала:

– Ну ладно, подруга. Тебя я повидала, пойду дальше.

– Куда это ты собралась? – нахмурилась я.

– Дела, – коротко ответила она. – До встречи.

– Пока, – кивнула я.

Она ушла, я, немного помедлив, встала из могилы и пошла вслед за ней. Лорка же на ходу сняла фату, походя сунула ее в свою могилу и быстро пошла прочь с погоста.

«И куда ж это она собралась?» – думала я с любопытством, тенью скользя за ней. Вскоре я поняла, что путь ее точь-в-точь напоминает мой поход трехдневной давности.

Лориндель шла к мужу.

Кованые ворота особняка на этот раз были закрыты. Покойница постояла, оценивающе глядя на их высоту, потом одумалась и пошла вдоль ограды. Умница, сзади есть небольшая калитка, и закрывается она на щепочку. Я проскользнула вперед Лариски, от удара щепка легко переломилась, и дверца распахнулась с жутким скрипом. Я выругалась и упала замертво на росистую траву. Лежала, меланхолично рассматривала звезды и думала – не услышал ли кто? Однако прибежал только ротвейлер Гром – ужасный на вид, в душе неисправимый лопух.

– Свои, – проникновенно сказала я ему, и он поверил.

А я поднялась, отряхнулась и метнулась к летнему домику. На окнах висели кресты, я поначалу шарахнулась от них, да потом поразмыслила – вряд ли Андрей догадался их освятить. Коснулась ладонью стекла – точно, ее не обожгло. Впрочем мне это мало чем помогло – свет в спальне был выключен. Однако Андрей был там – явственно слышались его истерические причитания:

– Светка, ты одна меня понимаешь, одной тебе могу рассказать, – ныл он. – Говорю тебе – тут она была, мертвая да страшная!

«А сам говорил, что я красавица!» – оскорбилась я.

– Руки ко мне тянет и шипит жутким голосом: «займись со мной любовью». Светка, ну я что, некрофил какой? А потом она меня взяла и поцеловала-а-а! Я сейчас спать ночами вообще не могу.

– Эту страшную историю я уже сто раз слышала, – послышался ленивый Светкин голос. – Ты мне лучше скажи, когда ты на мне женишься?

– Светлячок, ну ты Бога побойся, – возмутился Андрей. – Только жену похоронили, а ты!

И тут в дверь домика постучали. Торжественно так, три раза, с расстановкой.

– Ой, Светка, это она, она, мертвая Алёна за мной пришла! – в панике закричал парень.

– Да иди ты, – равнодушно сказала Светка и повысив голос, крикнула: – Ну кто там?

– Жена! – скандальным голосом ответила Лариска.

– А-а-а, Светка, быстро через окно да огородами убегай, а то попадет нам обоим! – в горячке зашептал Андрей.

Створки окна распахнулись, Светка в одном белье с ворохом одежды выпрыгнула, потерла ушибленную коленку и припустила прочь.

– Жена? – недоуменно повторил очнувшийся Андрей. – Какая такая жена?

– Твоя! – рявкнула Ларисинда, появляясь на пороге спальни.

– А-аа, – закричал он, кидаясь к окну, под которым я сидела и явно собираясь последовать Светкиному примеру. Не тут-то было!

– Любимый, поцелуй меня, – сладострастно сказала я ему и облизала почерневшим языком свои губы.

Он шарахнулся от окна, забился в угол и заныл:

– Господи, помилуй мя, грешнаго, да за что ж ты таких бесовок мне послал в наказание…

– Вазу с фруктами в него метни, – подсказала я из-за окна растерявшейся Лариске.

Метод как всегда подействовал.

Потирая шишку на лбу, он умоляюще взглянул на надвигающуюся жену и закричал:

– Да за что бы ты меня так, Ларусик? Я же тебе муж, ты ж меня любить должна, холить и лелеять!

– А ты меня лелеял? – жестко спросила она.

– Лелеял, – истово кивнул он.

– Так может быть и сейчас полелеешь? – злобно улыбнулась она, многозначительно сбрасывая бретельку с плеча.

– Верно, – прокомментировала я из-за окна. – Он прикосновений покойников жуть как боится.

– Ларисонька, – он молитвенно сложил руки, – не губи, Богом молю. Вспомни, как много было у нас хорошего. Мне очень жаль, что ты умерла, но ведь не я виновен в твоей смерти, девочка моя. Ты ж сама дозу не рассчитала. Нет, я конечно не виню тебя за твой порок, к тому же в наше время это легко решается – после свадьбы сдал бы тебя в клинику на годик-другой…

– Что??? – взревела она. – Сдал бы в клинику? Да я тебя сейчас сама сдам!

Он ухитрился вывернуться от нее, и тут же резвым сайгаком поскакал к двери. Ну да я тоже ушами не хлопала – когда он рванул на себя дверь спальни, я стояла на пороге.

– Потанцуем? – игриво предложила я.

Он отшатнулся – и попал прямо в объятья жены. Она крепко обхватила его, и чувствовалось, что выпускать не намерена.

– Ларис, – серьезно сказала я. – У вас брачная ночь так и не состоялась по моей вине. Судьба дала вам второй шанс, действуй. А я посторожу, а то мало ли чего?

– Спасибо, подруга, – торжественно ответила она и поволокла упирающего муженька к постели.

Следующий час я провела в лирическом настроении. Смотрела на звезды, читала сама себе Ахматову и Блока. Иногда приходилось вставать, подходить к окну или двери и нежно улыбаться пытающемуся удрать новобрачному.

Через час Ларинда вышла из домика, деловито поправляя на себе платье.

– Он хоть живой? – меланхолично поинтересовалась я, покусывая травинку.

– Жив, – злобно отозвалась она. – Но теперь родителям придется его сдать в клинику на год-другой. Психиатрическую.

– Ай, умница, – блаженно улыбнулась я. – А теперь – руки в ноги и бегом домой, скоро заря.

Глава третья

«Настоящий мужчина должен быть

чуть симпатичнее обезьяны, но в душе

у него должны цвести фиалки».

Одна наивная монашка

Вот так у меня и появилась подруга.

Днем мы отсыпались в могилах, ночью шли погулять, поговорить о высоком или кого-нибудь попугать. К сожалению, с последним было туго – дураков ночью бродить по кладбищу не было. Давешний бомж, что не польстился на мои прелести, так мирно и похрапывал в своем уголке кладбища, но я была терпелива и знала – удача все равно мне однажды улыбнется. Рано или поздно он выйдет ночью за ворота кладбища, тут-то я его и сцапаю.

В одну из ночей я, так и не дождавшись подруги, встала и пошла к ней сама.

Вскоре я поняла, чего это она сегодня не смогла встать. Прямо на ее могиле горел огонь, кругом стояли какие-то люди в черных накидках, и один из них ломким мальчишечьим голосом выводил:

– О, Сатана, отец наш, тебе мы молимся и поклоняемся. Приди же и благослови своих послушных чад.

«Вот тебе раз!», – подумала я и спряталась за сосной в некой надежде, что сатана и правда придет. А что? Я раньше в оживших покойников тоже не верила.

Мальчишка дочитал длинную молитву, все торжественно помолчали. Я же крутила головой – ну где он, где? Спадет с неба аки молния? Цокая копытами, придет на своих четырех и приветливо помахает козлиным хвостиком?

Молчание становилось все более и более растерянным.

– Жертву надо принести, – громким шепотом сказал один.

– Точно, – поддержали его.

«Эх, мальчики, – сладко думала я. – Где ж вы раньше были, я б вам такую жертву обеспечила!» Хоть я и не намеревалась убивать Андрея, считая, что это для него слишком просто – но идея принести его в жертву Сатане мне очень понравилась. Я аж зажмурилась от блаженства, представив, как бы с него ме-едленно сдирали кожу, непременно маникюрными щипчиками, а он бы плакал и очень расстраивался.

Над погостом раздался отчаянный котеночий писк, и я встрепенулась, кинулась к сатанистам. Схватив лопату, я сгребла с могилы костер, и из земляной кучки немедленно выполз несчастный котенок.

– Мяу, – осуждающе сказал он, тряся обрывком веревки на задней ножке. Я подхватила его на руки и злобно оглядела собравшихся.

– А это кто еще такая смелая? – раздались голоса.

– Изверги, – сплюнула я. – За что котенка-то порешить вздумали? Вам что, людей мало?

Котенок на моих руках укоризненно посмотрел на недавних мучителей.

– Ночь, улица, фонарь, аптека…, – задумчиво продекламировал один из сатанистов.

– Кладбище, красивая девушка и тринадцать молодых парней, – гнусно хихикнул другой.

– Это ответ на наши мольбы! – твердо сказал их предводитель. – Сам не пришел, но послал нам эту девку в утешение.

– Я тебя сейчас так утешу, – со значением произнесла я.

– Ты против, чтобы тебе уделили внимание тринадцать молодых и красивых парней? – удивился он.

– Ну если красивых – то нет конечно, – тут же отозвалась я. – Но вот твоей рожей только детей пугать.

– Чего???

– А вот этот, этот, этот, этот …ну и вон тот кучерявенький, – могут рассчитывать на взаимность, – подвела я итог. – Ну и, пожалуй, носатенький.

Избранные приосанились, а предводитель только сжал губы в плотную ниточку и нагло сказал:

– Слышь, девка, а тебя никто и не спрашивает. Быстро сняла платье, легла на травку и ноги раздвинула.

– Как скажете, – скромно хлопнув глазками, я ме-едленно, с повадками завзятой стриптизерши, принялась расстегивать пуговички на платье. Все следили за мной, затаив дыхание. Дойдя до пояса, я резко рванула в стороны ткань, позволяя им полюбоваться небрежно зашитым шрамом.

Они в недоумении уставились на него, после чего один сказал:

– Да, подруга, неудачно тебе аппендицит вырезали…

– Какой такой аппендицит! – возмутилась я. – Глаза разуй! Патологоанатом в морге через этот разрез все внутренности вынул!

Сатанисты скучающе переглянулись.

– Слышь, ты байки хорош травить, раздевайся, раздевайся.

Я недоверчиво посмотрела на них:

– Вы что, покойников совсем не боитесь?

– А чего их бояться? – хохотнул предводитель. – Они люди спокойные, лежат в гробах, никому не мешают.

– Лоренцетти, выходи, – железным тоном велела я, пнув могильный холм.

И земля разверзлась, выталкивая ее на поверхность.

– Доброй ночи, дорогая, – улыбнулась она мне.

– Мальчики хотят поразвлечься, – проинформировала я ее. – Своих шестерых я уже выбрала, остальные твои. Ну а тринадцатый идет на закуску.

– А мне вон тот кудрявенький нравится, – нежно произнесла она, облизываясь.

– Нет уж, он мне самой нравится, – твердо сказала я.

– Ну так в чем дело, подруга? Поделим, – улыбнулась она. – Тебе какую половину – нижнюю или верхнюю?

– Нижнюю, – согласилась я. – Всегда любила окорочка-гриль.

– Иди сюда, сладенький, – хором поманили мы кучерявенького.

Ужас наконец-то плеснулся в их глазах, кто-то даже закричал, и все они не сговариваясь побежали так, что только пятки сверкали.

– Мальчики, вы куда? – кричала им вслед Лариска. – А поразвлечься?

Я же хохотала, стараясь, чтобы это звучало как можно омерзительнее.

– Отличное шоу, девочки, – послышался сзади мужской голос.

Мы с Лариской обернулись и осмотрели гостя. Высокий, под два метра, густые волосы до плеч, четкие черты лица. Темные, слегка раскосые глаза поблескивали живым огнем. Нос прямой, с горбинкой – такие бывают у аристократов. Красивый, четко очерченный рот, упрямый подбородок… Такое лицо – привлекательное, но таящее в себе угрозу, – могло принадлежать и принцу, и пирату.

– Красив, как дьявол, – бесцеремонно подвела итог Лариска.

– Вы нас не бойтесь, – отчего-то смущенно сказала я. – Мы так-то безобидные.

– Когда спим в гробу зубами к стенке, – не преминула съехидничать подруга.

Я выразительно ее толкнула в бок и она понятливо заткнулась.

– А чего вас бояться? – хмыкнул парень. – Я смотрю, покойницы вы свежие, неопытные, сил своих не знаете. Только испугом и можете взять.

– Какие такие силы? – немедленно вылезла Лариска с вопросом.

– Об этом позже, – ответил он и подошел к нам.

Внимательно осмотрел меня, провел руками по волосам, скользнул кончиками пальцев по щеке.

– Ты не боишься прикасаться к мертвым? – голос мой отчего-то был тих и робок.

Он со странной улыбкой покачал головой и спросил:

– Ты давно умерла?

– С неделю назад, – стыдливо ответила я, словно он спросил меня о чем-то непристойном.

– А я – спустя три дня после нее, потому что она встала, пришла ко мне на свадьбу и убила меня! – наябедничала подруга.

– Я же извинилась! – возмутилась я.

– А я тебя все равно не прощу, так и знай!

– Леди, леди, не ругайтесь, – примиряюще сказал парень и показал на костер: – Огня вы еще не боитесь, я так понимаю?

– А надо? – тут же вылезла Лариска.

– Конечно, – кивнул он. – На вас ожоги не заживут, имейте в виду.

Мы переглянулись и я спросила:

– Слушай, а ты кто такой?

– Антон. Некромант, – спокойно представился он. – А вас как звали в жизни?

– Алёна, – вздохнула я. – И знаешь, меня и после смерти так же зовут, прошу учесть.

– А я Лариса, – томно помахала ресницами подружка, и отчего-то мне захотелось ее стукнуть.

– Приятно познакомиться, – усмехнулся парень и сел на ближайший пенек.

Я облегченно улыбнулась – значит, парень не собирался уходить прямо сейчас.

– Антон, а что вы говорили о силе, которой мы пока не владеем? – сладким голосом вопросила Лариска. Я чуть сместилась вбок, наступив острым каблучком ей на ногу. Та сделала вид, что ничего не заметила, мерзавка.

– Вы по сути не осознали, что умерли, – пожал плечами парень. – Обида заставила ваши души остаться с вами и после смерти, и потому вы можете ходить ногами, смотреть глазами, слушать ушами. Только чем вы отличаетесь от живых, девочки? Не задумывались?

– У Алёнишны внутренности вырезаны патологоанатомом, – тут же сдала меня Лариска, и я не выдержала.

– Послушай, милочка, – рявкнула я. – Рот закрой, а лучше иди-ка поспи в могилке, ясно?

– А что я такого сказала? – хлопала негодяйка ресницами. – Ты же только что этим придуркам сама это говорила и шов показывала!

«Идиотка, – злобно подумала я. – То ли эти сатанисты, то ли Антон!»

– Леди, не ругайтесь, – снова терпеливо сказал парень. – Итак, о способностях. Мои мертвые могут многое, не вставая из могилы. Вселяться в чужие души, знают все о живых и мертвых, считывают мысли – это все для них просто. Одним лишь духом действуют.

– О, я тоже хочу считывать мысли! – закричала Лариска.

– После сорокового дня – сможешь.

– Так, а что будет после сорокового дня? – насторожилась я.

– Душа вас покинет, – равнодушно ответил он. – И более вы не сможете вставать из могилы, останется лишь мертвое тело и мертвый дух.

Мы с Лариской пораженно переглянулись.

«Плакали мои зимние вечера в гостиной», – подумала я.

– А этого никак не избежать? – жалобно спросила подружка. – Я, понимаешь ли, молода и почти красива, рано мне умирать.

– Есть один ритуал, – неохотно признался Антон. – Вы будете живыми мертвыми навечно, и плоть ваша не подвергнется тлению. Но это очень сложно, так что извините.

– Может быть, мы чем-то можем помочь? – спросила я. – Антон, будь человеком, войди в наше положение.

– Алёна, там не только ритуал нужен. Еще и обучать вас придется, а я человек занятый.

– Ну пожа-алуйста, – заныла Лариска.

– Антон, пожа-алуйста, – в тон ей поддакнула я.

– Я подумаю, завтра отвечу, – строго сказал он. – А теперь – девочки, извините, мне надо работать.

Он встал и пошел вглубь погоста. Мы, не сговариваясь, пошли за ним, приноравливаясь к его быстрому шагу. Он словно не замечал нас, шел в непроглядной темноте как при свете дня, ни разу не споткнулся и не заблудился. Наконец он остановился около одной из могил, что-то бросил на нее, и застыл.

– Сейчас колдовать будет! – в сладком ужасе зашептала Лариска.

– Тихо ты, – цыкнула я. – Спугнем еще.

А Антон тем временем присел на корточки, начертил какую-то фигуру прямо на могиле. После этого он зачерпнул ладонями землю из центра фигуры, поднес ее к лицу и что-то властно зашептал. Губы его почти касались песка, он словно целовал его, а потом резко бросил опять на могилу. На миг мне стало непереносимо холодно, словно льдом сковало все тело, потом бросило в жар. А из могильного холмика потянулась струйка тумана. Через минуту около Антона стояла старушка в покойницкой одежде, с венчиком на лбу, неестественно-бледная и призрачная. Склонив головы друг к другу, они принялись о чем-то беседовать.

Текли минуты, а мы с Лариской лежали в засаде, ни живы ни мертвы. Почему-то было очень страшно.

– Ты слышишь что-нибудь? – шепнула подружка.

– Нет, – покачала я головой.

Странно это было – расстояния всего-то метра три было. Но ни звука не пробивалось, мы видели только шевеление губ в ярком лунном свете.

Наконец Антон встал, небрежным движением руки стер начертанную фигуру, и призрак втянулся в могилу.

Мы переглянулись.

– Это что, мы тоже будем такими через сорок дней? – недоверчиво спросила Лариска.

– Я – уже через тридцать с хвостиком, – мрачно сказала я, размышляя о том, что это – не жизнь. Одиноко лежать в могиле, не иметь возможности выйти погулять при луне? Подниматься только вот таким духом, и то только если Антон вызовет? Нет, я совсем не против приходить к нему на свидания, только вот то, что я сейчас видела – мало походило на свидание.

Я посмотрела в спину удаляющемуся Антону и твердо сказала:

– Завтра мы его должны уговорить. Любой ценой.

– Точно, – кивнула Лариска. – Я даже готова пострадать.

– Это как – «пострадать»? – недоуменно спросила я.

Та вместо ответа застенчиво хлопнула ресницами и выпятила вперед силиконовую грудь.

– Дура, – резко ответила я. – Он – живой. Думаешь, его сильно твои прогнившие прелести интересуют?

– Да с чего они прогнившие? – изумленно глянула она на меня. – Алён, ты чего?

– Да ничего, – рявкнула я. – Потаскушкой ты в жизни была, и даже мертвой неймется!

Она посмотрела на меня гневными глазами, презрительно скривила губки и ушла.

А я сидела в густой траве, смотрела на звезды и печально размышляла – ну чего я на девчонку взъелась? Через полчаса истина до меня дошла. Встав, я пошла к Ларискиной могиле, вызвала ее и обняла:

– Лоренца, извини. Мужиков – их ведь как грязи. А подруга у меня только одна.

– И у меня, – кивнула она.

Мы сели на могилу и помолчали.

– Я таких красивых парней никогда не видела, – тихо сказала она наконец.

– И я. Только на кой ему мертвячки?

Мы разом встрепенулись и посмотрели друг на друга, осененные идеей.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – настороженно спросила я Лариску.

– Не знаю, – честно призналась она. – Я просто подумала, что если бы Антон случайно умер…

– Самоубился, а то еще похоронят там, – мотнула я головой в сторону освященного погоста для «правильных» покойников.

– Да, самоубился, и к тому же так, чтобы у него была страшная обида на душе и он ночью встал!

– Стоп, – сурово сказала я. – Как делить будем?

Она подумала и сказала, наивно хлопая глазками:

– Так ведь мужиков как грязи, а подруга у тебя одна. Неужто ты будешь не рада моему счастью?

– ЧЕГО??? – взревела я, замахиваясь.

– Я пошутила-пошутила, – вскричала она, проворно прячась за памятником. – Пусть судьба сама определит – укокошим его, а потом будем тянуть палочки. У кого длиннее – той и счастье!

– Сердечные дела жребием не решаются! – отрубила я. – Пусть сам выбирает.

– Ну, – послышался из-за памятника ее мурлыкающий голосок, – смотри. Я просто хотела дать тебе шанс.

– Ты сильно много о себе не думай, – хмыкнула я. – Тут тебе не там, тут всем без разницы, чья ты дочка.

Она помолчала, после чего с укоризной заявила.

– Гадкая ты, Алёна. Сначала меня убила, а сейчас пытаешься меня убедить, что я уродина и без папашки никто на меня не поведется.

– Да отчего ж? – зевнула я. – Грудь у тебя силиконовая, мордашка смазливая – охотники найдутся. Только ты не забывай, что я – дважды королева красоты.

– Королева, ты на себя в зеркало давно смотрела? – насмешливо спросила она.

– На себя посмотри, – бросила я и пошла к себе в могилу.

– Эй, мы поссорились? – тревожно спросила она вслед. – Ты не забывай – нас тут с тобой ты да я да мы с тобой.

– Рассвет скоро, – снисходительно ответила я, – спать пора.

– Не пора, – жалобно крикнула она. – Ну не уходи, Алён. Давай погуляем.

– Ну, пошли моего бомжа проведаем, – неохотно кивнула я.

Тот как обычно дрых на лавочке. Как всегда – за надежной стеной кладбищенской ограды.

– Дяденька, – позвала я его, – дяденька-а!

– Ну чего опять явилась, спать не даешь? – тут же отозвался он.

– О, тебе тоже не спится? – обрадовалась я. – Так выходи, поговорим!

– Некогда мне, – проворчал он.

– А что ж ты делаешь? – изумилась Лариска.

– Что, не видно? Сплю я!

– Он у меня забавный, – по-хозяйски объяснила я изумленной подружке и снова повернулась к бомжу: – Дяденька, а вам не страшно ночью на кладбище спать? Тут сатанисты ходят, в жертву могут ведь принести!

– Да вы сами, бесовки, побойтесь, – отвечал он с некой суровостью в голосе. – Докрутите хвостами, придет дьявол да и сожжет вас.

– Как сожжет? – нахмурились мы.

– Обыкновенно, – он зевнул и перевернулся на другой бок. – Там, за рощицей, пепелище, а посередь него – железный крест. Привяжет к нему да и сожжет, а душу себе заберет!

– Ну ты и сказки рассказывать! – восхитилась Ларенца.

– Идите сами да посмотрите, – рассердился дядька. – А от меня отстаньте, дайте поспать!

И мы, наивные албанские девочки, переглянулись и побежали за рощицу, смотреть на дьявольское пепелище! Разумеется, мы облазили все вокруг, и в итоге убедились – дед нагло наврал. После рощицы начинался обрыв реки, и никаких крестов и пепелищ не было и в помине.

– Пошли спать, – хмуро сказала Лорка наконец.

– Пошли, – согласилась я, а сама подумала – ох дедок завтра от меня получит!

Потом, лежа в гробу, я беспокойно ворочалась и мучалась от бессонницы. В голове крутилась сотня мыслей, и все на одну тему – Антон. Я вспоминала все его взгляды, заново ощущала ласку его живых рук у себя на щеке и отчаянно пыталась понять – мне показалось, или я ему действительно интересна?

«Бред», – наконец подвела я итог. Это все мои фантазии. Я принимаю желаемое за действительное. В реальности же мои шансы его увлечь равны нулю, проще соблазнить карася в пруду.

Он – живой, а у меня кровь давно уж свернулась в жилах и безобразный шов через все туловище. Я – мертвая.

Я перевернулась на другой бок, пострадала еще немного, и под конец уснула со злорадной мыслью – Лоридзе тоже ничего не светит.