Текст книги "Просветлённый бродяга. Жизнь и учения Патрула Ринпоче"

Патрул знакомит Лунгтога с природой ума

Патрул и Лунгтог частенько взбирались на склон, ведущий к Накчунгу, – он представлял собой луг, лежавший высоко в горах над монастырём Дзогчен, – пока не достигали основания огромной ели. Каждый день Патрул уходил в разные уединённые места и делал одиночную практику. Лунгтог оставался у ели и практиковал там. После этого он готовил чай, и Патрул присоединялся к нему.

В сумерках Патрул выходил на открытое пространство на лугу, расположенном на краю крутого обрыва с видом на долину Дзогчен. Он раскладывал войлочный коврик и ложился на спину, чтобы сделать трёхступенчатую практику пространства⁵².

Однажды вечером, закончив практику, Патрул спросил:

– Скажи мне, дорогой Лунгтог, ты разве всё ещё не распознал природу ума?

– Нет, пока мне это не удалось.

– Здесь нет ничего сложного. Подойди.

Лунгтог послушался.

– Ляг вот так и погляди в небо.

Патрул откинулся на спину, Лунгтог последовал примеру учителя.

– Видишь ли ты сияющие звёзды в небе? – спросил Патрул.

– Да.

– Слышишь ли лай собак в монастыре Дзогчен?

– Да.

– Слышишь ли наш с тобой разговор?

– Да.

– Вот и всё!

Позднее Лунгтог говорил своим ученикам: «В тот самый момент я получил прямое введение в мудрость обнажённой пустой осознанности! Непоколебимая уверенность родилась из глубины моего существа, освободив меня от любых сомнений». Присутствие его мастера и собственный многолетний опыт практики медитации совпали благоприятным образом в тот момент, породив глубокую реализацию изначальной мудрости, осознанность, неотделимо объединённую с пустотой.

Лунгтог учится задом наперёд

Находясь в ретрите на леднике Диком, высоко в горах над монастырём Дзогчен, Патрул проводил целый день в медитации. По вечерам он давал Лунгтогу учение из «Семи сокровищниц» Кункхьена Лонгченпы.

Когда наступала ночь, они оба вставали. Патрул начинал двигаться, продолжая учить: он шагал, чтобы не заснуть. Лунгтог держал перед учителем текст так, чтобы тот мог его видеть; он шагал задом наперёд, в то время как Патрул шёл вперёд, читая текст и комментируя его.

Учитель и ученик продолжали так каждую ночь – двигаясь один вперёд, другой задом наперёд, пока в конце концов Лунгтог не получил от Патрула учения по «Семи сокровищницам» полностью.

Спустя годы Лунгтог замечал: «В наше время, хотя людям и улыбается удача получить учения по „Семи сокровищницам“, сидя в комфорте и с полными желудками, они и не думают практиковать! Некоторые даже не просят наставлений по медитации!».

Чтобы помочь Лунгтогу в учении и практике, Патрул подарил ученику свой собственный экземпляр сборника «Семь сокровищниц» Лонгченпы, издание, выпущенное в Дерге. Он сказал Лунгтогу: «Тебе выпала великая удача, и ты имеешь способность практиковать и полностью реализовать Великое совершенство». Таким образом он признал Лунгтога своим духовным преемником в плане внутренней реализации.

После каждой сессии учений Лунгтог делал записи на основании разъяснений Патрула, аккуратно вписывая их красными чернилами между строк текста.

Эти драгоценные тексты с записями Ньошула Лунгтога хранились в монастыре Шугу-Шар в его родном Ньошуле, местности в округе Пал-юл в Кхаме. Самый большой том из сборника, «Высшая сокровищница»⁵³, исписан такими примечаниями от начала до конца, в остальных томах примечания встречаются лишь изредка.

Лунгтог практикует на леднике Диком

Однажды Патрул сказал Лунгтогу:

– Отправляйся на Дзогчен Кангтро медитировать.

Кангтро, ледник Дикий, – это местность с пещерами и местами для ретрита, благословлённое Падмасамбхавой. Оно находится высоко в горах над монастырём Дзогчен, там, где начинается снеговая линия, поблизости от трёх озёр, расположенных одно над другим, самое верхнее из которых находится на высоте около пяти тысяч метров над уровнем моря.

Послушавшись совета Патрула, Лунгтог отправился в глухую местность на верхнем леднике над монастырём Дзогчен и оставался там в ретрите в течение трёх лет, посвящая свою практику долгой жизни Мингьюра Намкая Дордже.

Озеро Среднее на леднике Диком в Дзогчене, справа от него находится место уединённого затворничества (1985)

В качестве подушки для медитации Лунгтогу служил плоский камень. Для защиты от элементов[11]11
  Имеются в виду природные силы, стихии – ветер, вода и т. д.


[Закрыть] он не носил ничего кроме монашеских одежд из хлопка поверх старой, изношенной рубахи. Он посвятил себя практике чулен⁵⁴, которая подразумевает принятие очень небольшого количества твёрдой пищи и получение питательных веществ, извлекаемых из сущности пространства посредством глубокого неконцептуального медитативного состояния.

Лунгтогу являлись видения множества божеств, он достиг реализации дхармакаи в практике дзогчен и был способен воспринимать все феномены без предвзятости или ограничений – как проявление чистой осознанности. Здесь он завершил практику последних стадий Великого совершенства, называемых четырьмя видениями.

Верхнее озеро ледника Дикого в Дзогчене (1985)

Через три года он вернулся к своему учителю. Патрул спросил его:

– Трудно было выжить?

– Я почти ничего не ел, – ответил ему Лунгтог. – Я был рад следовать вашим наставлениям и практиковать ради долгой жизни Мингьюра Намкая Дордже.

– Говорится: когда йогин хранит свои самайи[12]12
  Санскр. samaya, тиб. dam tshig – обязательства.


[Закрыть] в чистоте, боги и демоны обеспечат его необходимым! – сказал довольный Патрул. – Ты – идеальный пример!

Великий мастер Патрул

Патрул Ринпоче держал путь в философский колледж Шри Сингха⁵⁵, чтобы даровать учение по «Бодхичарья-аватаре» Шантидевы; в то же самое время группа монахов направлялась к монастырю Дзогчен, чтобы послушать его учения. По дороге монахи увидели ламу на лугу неподалёку от колледжа. Одетый как кочевник в старую чупу из овчины, он сидел на земле у маленького костра и готовил себе чай.

Монахи поинтересовались:

– Не знаете ли вы, прибыл ли уже Патрул Ринпоче?

– Да, он уже здесь! Он будет давать учения в Шри Сингхе! – ответил им лама. – Но в чём смысл идти на его учения? Этот Патрул самый обыкновенный болтун! По правде говоря, он шарлатан!

Сделав вид, что увлёкся, потрёпанный лама продолжил поносить великого мастера Патрула Ринпоче в течение довольно продолжительного времени и с невероятными изобретательностью, красноречием и энергией.

Услышав эти оскорбительные слова, монахи вышли из себя.

– Заткни пасть, нарушитель самай! – вскричали они. – Или мы из тебя лепёшку сделаем!

Потрёпанный лама прекратил свою брань и вернулся к приготовлению чая.

Группа монахов покинула его и остановилась на ночлег неподалёку. Утром они отправились в колледж и снова столкнулись со вчерашним ламой. Он сердечно поприветствовал их, говоря:

– Отлично, пойдёмте все вместе в Шри Сингху! Я слышал, что по крайней мере чай у них отличный!

Монахи, всё ещё вне себя от гнева, отказались с ним разговаривать. Они продолжили свой путь в колледж без него и нашли себе места в зале.

Вскоре объявили, что великий Патрул Ринпоче вот-вот появится. Вся аудитория встала в почтении и торжественно и мелодично начала начитывать стихи, восхваляющие «Бодхичарья-аватару» Шантидевы.

Когда выдающийся мастер занял своё место на троне, чтобы начать учения, монахи с ужасом осознали, что великий учитель Патрул Ринпоче был не кем иным, как тем самым потрёпанным ламой в чупе из овчины, которого они встретили днём ранее и которому угрожали расправой!

Патрул начал учения, говоря:

– Прошлой ночью я встретил группу разъярённых монахов. Где они? Я бы хотел, чтобы они подошли сюда и сели в самом первом ряду!

Что они и сделали, сгорая от стыда.

Монах полностью раскаивается в содеянном

Однажды в философском колледже Шри Сингха наступил день соджонга – ритуала покаяния, который монахи должны выполнять дважды в месяц. Прозвучал гонг, призывающий людей собраться в храме. Все поспешно устремились туда, чтобы не опоздать. Шагая с палкой в руке, Патрул также направился к храму, одетый в войлочную чупу с заплатками, которую он носил летом.

Толпа в спешке взбиралась по ступенькам, среди них и Патрул в потрёпанной одежде. Внезапно один монах так сильно толкнул Патрула, что тот потерял равновесие и свалился с лестницы. Монах, грубо оттолкнувший Патрула, по ошибке принял его за нищего вора, пытавшегося пробраться на церемонию, которая была исключительно для сангхи.

В конце концов все зашли в зал и заняли места. Монах также уселся и поднял глаза. Во главе зала стоял трон, на котором сидел человек, ответственный за проведение церемонии соджонг. Это был Патрул, тот самый «нищий», которого монах так грубо толкнул на лестнице.

Пытаясь извлечь пользу из ужасной ситуации, перепуганный монах резко поднялся, произнеся:

– У меня не только есть нарушение, в котором я должен сознаться, но и сделать это я могу непосредственно перед человеком, которого обидел!

Патрул ждёт в очереди, чтобы получить благословение

Однажды, когда Патрул путешествовал в одиночестве пешком, он пришёл к палаточному лагерю лам, которые направлялись на большое дхарма-собрание. Он приблизился к ним, чтобы попросить подаяния, и спросил, может ли присоединиться к их группе. Монахи согласились взять его с собой.

Внешне Патрул выглядел как обычный странствующий практикующий, и с ним обращались соответствующим образом. Монахи нагрузили потрёпанного ламу работой, поручив ему готовить чай, собирать дрова и подносить чай другим монахам. Вместе с Патрулом, который в поте лица трудился в качестве их прислуги, группа за несколько недель пересекла глухие районы, пока в конце концов не добралась до места назначения.

Известный лама собирался давать особую передачу ваджраяны, и, поскольку это событие имело такую важность, собрание было грандиозным. Зрелище оказалось захватывающим во всех аспектах: огромная толпа простых мирян, одетых в свою самую нарядную одежду, высокие официальные лица с семьями и красавцы-аристократы в шёлковых платьях верхом на лошадях с натёртыми до блеска уздечками из сплава серебра, искусно сделанными сёдлами, богато украшенными стременами и разноцветными подкладками под сёдла.

Здесь собралось множество высоких лам и очень важных монахов в высоких церемониальных шапках, парче и других монашеских регалиях. Длинные ритуальные рожки и раковины издавали звуки, подобные небесной симфонии. Каждый важный лама восседал на специальном троне, организованном по высоте строго в соответствии с положением, занимаемым в духовной иерархии.

Религиозные ритуалы продолжались несколько дней. Когда собрание закончилось, все монахи, богатые спонсоры и миряне выстроились в очередь, чтобы сделать подношения мастеру церемоний и получить его благословение.

Патрул всё это время сидел позади всех, поэтому он оказался последним в этой длинной очереди, терпеливо ожидая своего часа, чтобы получить благословение. (Сам Патрул всегда отказывался давать подобные благословения руками.) Очередь двигалась медленно, люди друг за другом делали простирания перед троном мастера. Каждый из них подносил шёлковый шарф и получал благословение.

Поначалу великий лама дотрагивался до головы каждого подходящего двумя руками, благословляя человека. Через некоторое время, поскольку желающих в очереди было слишком много, лама перестал делать это руками и начал дотрагиваться до головы людей длинным пером павлина.

В конце концов подошла очередь Патрула. Он вышел вперёд, чтобы получить благословения великого ламы. Перед тем как дотронуться до его головы пером павлина, мастер взглянул со своего высокого трона на человека в потрёпанной одежде, стоявшего перед ним. Его глаза расширились в изумлении, когда он узнал странника. Им оказался великий Патрул Ринпоче, который приходился учителем этому именитому ламе.

Ламе каким-то образом удалось спуститься вниз со своего невероятно высокого трона. Он предстал перед Патрулом, поднял сложенные ладони ко лбу и начал простираться перед ним. Все присутствующие, включая его бывших попутчиков, застыли в изумлении, открыв рот, Патрул же едва улыбнулся.

Патрул раскрашивает торма

Когда Патрул узнал, что До Кхьенце Еше Дордже уехал в Миньяг, то решил пойти туда, чтобы встретиться со своим мастером. Через пару недель ходьбы он добрался до палаточного лагеря До Кхьенце. Патрул нашёл шатёр, где располагалась кухня, вошёл внутрь и сел. Монах в шатре делал торма в форме конусов. Вылепленные [из муки, масла и воды], они использовались в качестве подношений во время ритуалов ваджраяны; некоторые были окрашены в красный цвет, другие – в белый.

– Эй, ты! Старый лама! – монах обратился к Патрулу. – Мне нужно закончить эти торма, помоги мне.

Патрул начал изготавливать торма, помогая монаху. Он заметил, что у того была красная краска, чтобы раскрашивать торма, но не было масла, которое обычно использовалось, чтобы придать торма белый цвет. Поскольку масла не нашлось, Патрул решил сделать все торма красными.

Закончив работу, монах подошёл к Патрулу и заметил торма, которые тот сделал. Он сразу же начал громко ругать Патрула:

– Что ты наделал! Ты покрасил все торма в красный цвет!

Патрул указал, что у него была лишь красная краска и не было масла.

– Ты испортил всю мою работу! – громогласно возмущался монах. – Ты покрасил все торма в красный цвет! Даже те, которые должны быть белыми, ты сделал красными! Ты пришёл сюда, чтобы увидеть До Кхьенце, но если ты не в состоянии различить белые и красные торма, какие глупые вопросы ты собираешься ему задать?

Монах, лепивший торма, был в таком бешенстве, что едва сдерживался, чтобы не избить Патрула до полусмерти. С совершенно невинным выражением лица Патрул поинтересовался:

– А, кстати, ты случайно не знаешь, в чём смысл окрашивания некоторых торма в белый, а других – в красный цвет?⁵⁶

На это монах, который понятия не имел о значении цвета торма, разозлился ещё сильнее и закричал:

– Посмотрите-ка на этого старика! Он не способен даже раскрасить торма! Так он ещё и вопросы задаёт!

В конце концов кто-то рассказал До Кхьенце, что потрёпанный странствующий лама пришёл увидеть его.

– Как он выглядит? – спросил великий мастер.

– Он одет в пальто из овчины с красной каймой по краю.

Услышав это описание, До Кхьенце воскликнул:

– А-ци! Может быть, это Патрул? Приведите его!

Патрула незамедлительно привели к До Кхьенце, и он начал делать простирания.

Очень довольный, До Кхьенце тепло и с любовью приветствовал своего ученика, говоря:

– А-ци! Ты пришёл!

Они немного поговорили. Затем До Кхьенце спросил:

– Мог бы ты дать учения по «Бодхичарья-аватаре», чтобы принести пользу местным жителям?

Патрул согласился.

На следующий день он начал учения для большой аудитории, среди слушателей был и монах, лепивший торма. Патрул разъяснил четыре важные главы: польза бодхичитты, признание ошибок, порождение бодхичитты и посвящение накопленных заслуг всем живым существам⁵⁷.

Добравшись до главы о любви и сострадании, Патрул остановился, чтобы сделать особенный комментарий.

– Конечно, есть некоторые люди, желающие избить тебя до полусмерти за простой вопрос, – сказал Патрул, весело улыбаясь, – хотя они и сами не знают, почему некоторые торма покрашены в красный цвет, а другие в белый!

Патрул снова проходит мимо монастыря Даргье

После того как Патрул завершил свой визит в Миньяг, дорога привела его к монастырю Даргье, известному своими сектантскими настроениями. Несколько монахов, стоявших около монастыря, увидели потрёпанного ламу. Взглянув на его одежду и манеры, некоторые из монахов предположили, что он, скорее всего, принадлежит к школе ньингма.

Думая уязвить Патрула, один из монахов выступил вперёд и потребовал ответа:

– Откуда ты пришёл? Куда идёшь?

На этот раз Патрул перехватил инициативу.

– Ах вы, гелугпа, да вы просто удивительные! – ответил он им. – Все вы, хранители традиции гелуг, так много путешествуете туда-сюда! Вы отправляетесь в Центральный Тибет, в монастыри Ганден и Сера, чтобы прилежно учиться! Затем вы возвращаетесь обратно, чтобы преподавать! Туда-сюда снова и снова!

На мгновение он задумался.

– А старые практикующие школы ньингма, как я, – такие неотёсанные, – задумчиво продолжил он, качая головой. – Мы просто сидим на одном месте всю жизнь, завернувшись в одеяло, и в конце мы никогда не возвращаемся!

Довольные тем, что прозвучало как лестная похвала, монахи позволили Патрулу продолжить путь, не причинив ему вреда. Вскоре после этого монахи встретили геше, главу монастыря. Они рассказали ему, что только что мимо проходил странствующий лама.

– Он был очень милым отшельником школы ньингма, – сказал один из монахов, – и очень хорошо отзывался о нас!

Настроенный скептически, геше спросил:

– А что именно он сказал?

Монахи передали ему. Геше покачал головой:

– Нет, это не было хорошим отзывом.

Монахи были озадачены. Геше объяснил:

– Его намёк на то, что мы ходим туда-сюда, означал, что мы, гелугпа, продолжаем крутиться в сансаре снова и снова, в отличие от последователей школы ньингма, которые благодаря своей так называемой медитационной практике дзогчен достигают уровня «невозвращения» [в сансару]!

Геше приказал монахам пойти за Патрулом и привести его обратно, но хитрого ламы уже давно и след простыл.

Патрул и вдова

Путешествуя пешком по широким плато Голока, к северу от Дзачукхи, Патрул встретил женщину, мать троих детей, чьего мужа недавно убил чангтанг дремонг – огромный медведь, обитающий в тибетских степях, зверь, куда более опасный, чем лесной дремонг. Патрул спросил, куда она идёт, на что женщина ответила, что направляется в Дзачукху со своими тремя детьми, чтобы просить милостыню, поскольку потеря мужа оставила их в нищете. Затем она начала плакать.

– Ка-хо! Не волнуйся! – сказал Патрул. – Я помогу тебе. Я тоже иду в Дзачукху. Пойдём вместе.

Она согласилась, и они путешествовали вместе в течение многих дней. Ночами они спали под открытым небом. Патрул укутывал одного или двух детишек в складки своего пальто из овчины, женщина делала то же самое с другим ребёнком. Днём Патрул нёс одного ребёнка на спине, женщина несла второго, а третий шёл немного позади них.

Когда женщина просила подаяние в деревнях и лагерях кочевников, мимо которых они проходили, Патрул делал то же самое, прося цампы, масла и сыра. Путешественники, которых они встречали, думали, что это нищенствующая семья. Никто – уж тем более молодая вдова – не догадывался о том, кем на самом деле был её потрёпанный спутник.

В конце концов они прибыли в Дзачукху. В тот день женщина пошла просить милостыню одна, то же сделал и Патрул. Вечером, возвратившись к месту их ночёвки, вдова заметила, что Патрул был чернее тучи. Женщина спросила:

– Что случилось? Ты выглядишь раздосадованным.

Патрул лишь отмахнулся:

– Ничего особенного. Мне нужно было кое-что сделать, но люди не дали мне закончить работу. Они просто раздувают из мухи слона.

Удивившись, женщина поинтересовалась:

– Какая у тебя здесь может быть работа?

– Неважно, забудь, – ответил Патрул.

Вскоре они подошли к монастырю, построенному на склоне холма, здесь Патрул остановился. Он повернулся к вдове и сказал:

– Мне нужно пойти туда. Ты можешь присоединиться, но не прямо сейчас. Приходи через несколько дней.

Женщина ответила:

– Нет, давай не будем разделяться, пойдём туда вместе. До сих пор ты был так добр ко мне. Мы могли бы пожениться. Если нет, позволь мне по крайней мере быть с тобой рядом. Мне была бы полезна твоя доброта.

– Нет, так не пойдёт, – твёрдо сказал Патрул. – До сих пор я делал всё, что мог, чтобы тебе помочь, но люди здесь очень беспокойные. Нам не стоит заходить внутрь вместе. Приходи через несколько дней, ты найдёшь меня в монастыре.

Патрул поднялся на холм и зашёл в монастырь, а вдова и её дети остались у подножия холма, прося подаяния.

Как только Патрул вошёл в монастырь, он, вопреки своей привычке отказа от подношений, распорядился, чтобы любая провизия, которую ему подносили, сохранялась и откладывалась для очень особенного гостя, прибытие которого он ожидал и который нуждался в еде.

На следующий день все в долине услышали новости о возвращении великого ламы. «Патрул Ринпоче приехал! – говорили люди. – Он даст учение по „Бодхичарья-аватаре“!»

Мужчины и женщины, молодёжь и старики, монахи и монахини, практикующие миряне обоих полов – все поспешили в монастырь, чтобы услышать великого Патрула Ринпоче. Люди начали собираться большой толпой, приводя лошадей и яков, несущих палатки и продовольствие.

Когда вдова услышала новости, она очень взволновалась: «Великий лама приехал! Наконец-то у меня будет возможность сделать подношения и попросить о молитвах за моего погибшего мужа!». Вместе со всеми она поднялась на холм к монастырю, приведя за собой своих троих детей, потерявших отца. Бедной женщине и её детям пришлось сидеть с краю большой толпы, чтобы слушать учения Патрула. Она была так далеко, что не могла ясно разглядеть его лица. По завершении учений, как и все остальные, она встала в длинную очередь, ожидая благословения ламы.

В конце концов подошла её очередь, и она смогла подойти настолько близко, чтобы увидеть, что великий лама, Патрул Ринпоче, был не кем иным, как её потрёпанным, добродушным, верным спутником. Почувствовав сильную преданность и изумление, она подошла к Патрулу со словами:

– Простите меня, я не знала, кто вы! Вы подобны самому Будде во плоти! Простите, что заставляла вас нести моих детей! Простите, что просила жениться на мне! Простите меня за всё!

Патрул легко отмахнулся от её извинений, говоря:

– Больше не думай об этом!

Повернувшись к помощникам, он велел им:

– Это и есть тот особенный гость, которого я ждал! Принесите всё масло, весь сыр и прочую еду, которые мы отложили специально для неё!