Текст книги "Русская история в легендах и мифах"

Поединок с сестрой

До Софьи доходили известия о военных потехах сводного брата, и она не могла не понимать, что через несколько лет ей придется расстаться с властью. Родной ее брат Иоанн таких опасений не вызывал: он был «скорбен главою» и к тому же угасал на глазах. Софья бы и сама короновалась, но Патриарх Иоаким был категорически против: ведь она женщина.

Именно ее пол послужил поводом для первого конфликта с братом. В 1689 году, в праздник Казанской иконы Божией Матери, по обычаю, совершался крестный ход из Кремля в Казанский собор. Семнадцатилетний Петр подошел к сестре и объявил, чтобы она не смела идти вместе с мужчинами в процессии. Софья ничего не ответила, но взяла в руки образ Пресвятой Богородицы и пошла за крестами и хоругвями. Петр демонстративно оставил праздник.

Дальнейшие события крайне невнятны. Принято считать, что Софья снова стала распространять слух, будто царь Петр решил занять своими «потешными» Кремль, убить царевну, брата царя Иоанна и захватить власть. Новый начальник стрельцов Шакловитый собрал полки, чтобы идти «великим собранием» на Преображенское и побить всех сторонников Петра. Но никаких реальных действий он не предпринял или не успел предпринять. А как раз в это время у Петра случился эпилептический припадок вкупе со свойственными этим болезненным приступам подозрительсностью и гневливостью.

Оправившись, он бросил мать и беременную жену и, вскочив на коня, умчался в Троице-Сергиев монастырь. Зачем? Ведь в Преображенском у него были «потешные» войска – а в монастыре он мог надеяться лишь на благочестие монахов.

Впрочем, уже на следующий день Петр взял себя в руки: перевез в монастырь обеих цариц и вызвал «потешные» войска. Затем он во всеуслышанье объявил, что Софья собирается лишить его власти и сама венчаться на царство.

Противостояние брата и сестры продолжалось в течение всего августа. Они по очереди издавали «грамоты», призывая войска к себе, те колебались, не зная, чью сторону взять. В итоге большая часть войск все же повиновалось царю Петру: ведь он был мужчиной.

Софье пришлось признать поражение. Вскоре она была заключена в Новодевичий монастырь под строгий присмотр, а Шакловитый казнен. Старший брат царя, Иоанн, встретил Петра в Успенском соборе и официально передал ему всю власть.

Иоанн V считался царем, но ни разу не проявил интереса к государственным делам. Скорее всего, он страдал каким-то генетическим нарушением: в 27 лет выглядел совсем дряхлым, плохо видел и был частично парализован. Умер он на 30-м году жизни и был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

Иоанн был женат на Прасковье Федоровне Салтыковой и имел от нее нескольких дочерей, в том числе – Анну, избранную в 1731 году русской императрицей. Другая дочь Иоанна, Екатерина, была выдана замуж за герцога Карла-Леопольда Мекленбург-Шверинского и родила от него дочь Анну Леопольдовну, впоследствии ставшую регентшей при своем несчастном сыне Иване Антоновиче.

Игры азовские

Еще несколько лет после того как власть перешла в его руки, Петр не занимался делами, а продолжал играть и бражничать в Немецкой слободе. «Тут началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и что многим случалось оттого и умирать», – писал князь Куракин. Смерть Натальи Кирилловны в начале 1694 года лишь ненадолго прервала привычный царю образ жизни.

«Потешные» войска тоже не скучали. Через несколько месяцев после смерти матери царь устроил так называемые Кожуховские походы, в которых «царь Федор Плешбурской» (Федор Ромодановский) разбил «царя Ивана Семеновского» (Александра Борисовича Бутурлина), оставив на поле потешной битвы 24 убитых и 59 раненых.

Расширение морских забав побудило Петра дважды совершить путешествие на Белое море, причем во время поездки на Соловецкие острова он подвергался серьезной опасности из-за шторма.

Как к продолжению игр Петр подошел и к своим первым военным походам – Азовским.

Военные разборки с татарами были для России традиционны. Татар поддерживала Османская империя – некогда могущественная, а теперь все более слабеющая.

Петр поставил себе цель – отбить крепость Азов, расположенную при впадении реки Дон в Азовское море.

Первый поход окончился неудачно: русские осадили крепость с суши, но морем туда продолжали подвозить припасы.

Ошибки были учтены, и к весне следующего года была построена гребная флотилия. Строили ее на верфи близ Воронежа, в месте впадения реки Воронеж в Дон. В апреле 1696 года спустили на воду 36-пушечный парусно-гребной фрегат «Апостол Петр». Создал его датчанин по фамилии Мейер. Длина этого плоскодонного трехмачтового фрегата, имевшего к тому же 15 пар весел, почти достигала 35-ти метров, в ширина превышала 7 с половиной метров. Служил этот корабль 14 лет – вплоть до неудачного Прутского похода.

Весной 1696 года окруженная со всех сторон крепость Азов сдалась.

Следующим шагом молодого царя было т. н. Великое посольство – дипломатическая миссия в Западную Европу, в котором участвовал верный друг Петра Лефорт и, инкогнито, он сам. Для России это была беспрецедентная авантюра: русские цари никогда не покидали страну.

Первоначальной целью было похвастаться военными успехами, заявить о взятии Азова и заручиться поддержкой европейских правительств в дальнейшей борьбе против Крымского ханства. Но вместо этого Петр отказался от борьбы за Крым и позволил втянуть себя в двадцатилетнюю Северную войну. Возможно, что он гениально предвидел выгоды для России от будущих территориальных приобретений на Севере. Может быть. Но вполне вероятно и другое: молодому государю просто захотелось поучаствовать в большой европейской игре.

Наместник Фюрстенберг в письме Августу II подробнейшим образом описывает, как принимал в гостях Петра и, по приказанию Августа, всячески ему угождал, потакая самым нелепым прихотям. Забавная деталь: Петр блюл инкогнито, и поэтому приказал, чтобы при посещении замка его не видел никто. Однако все были в курсе его визита: наместнику даже пришлось выставить вокруг замка охрану, которая отгоняла любопытных.

Больше всего Петра интересовали армия и все с ней связанное, а также кунсткамера.

«Во время обеда я велел поставить на балкон под его комнатой трубачей и флейтистов, а также приказал подойти маршем к балкону телохранителям, лейб-гвардейцам, одетым в швейцарское платье при алебардах, так как мне известно, что барабаны и свистки – его любимая музыка и вообще вкус его направлен всего более на все, к войне относящееся. Я привел его этим в такое прекрасное расположение духа, что он сам взял барабан и в присутствии дам стал бить с таким совершенством, что далеко превзошел барабанщиков».

Рассказал наместник Фюрстенберг.

Бедный наместник жаловался, что вопреки собственному желанию принужден был много пить, так как этого требовал Петр. После попойки они с наместником гуляли по саду, причем Петр направился туда, где находится карусель, и более получаса качался на льве.

Вот ставший знаменитым отзыв курфюрстины Софии Ганноверской о Петре: «…он признался нам, что не очень любит музыку. Я его спросила: любит ли он охоту? Он ответил, что отец его очень любил, но что у него с юности настоящая страсть к мореплаванию и к фейерверкам. Он нам сказал, что сам работает над постройкой кораблей, показал свои руки и заставил потрогать мозоли, образовавшиеся на них от работы. Надо признать, что это необыкновенная личность. Это государь одновременно и очень добрый, и очень злой, у него характер – совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинства и бесконечно много природного ума».

Петр не был светским человеком. О его манерах можно оставить впечатление еще и из этой записи немецкого придворного: «Царь превзошел самого себя в продолжение всего вечера: не рыгал и не чавкал, не ковырял в зубах, по крайней мере, я этого не слыхал и не видал, разговаривал совершенно непринужденно с королевою и принцессами».

Царь-палач

Великое посольство было прервано вторым стрелецким бунтом. Подавили его очень быстро, но Петр все равно спешно вернулся в Москву. Начались расследования и казни, в которых проявились все худшие качества натуры Петра: он собственноручно рубил головы ненавистным стрельцам, мстя за пережитый в детстве ужас. «Царь, Лефорт и Меншиков взяли каждый по топору. Петр приказал раздать топоры своим министрам и генералам. Когда же все были вооружены, каждый принялся за свою работу и отрубал головы. Меншиков приступил к делу так неловко, что царь надавал ему пощечин и показал, как должно отрубать головы», – свидетельствовал очевидец событий Георг Гельбиг.

Единовременно было казнено около 800 человек (кроме убитых при подавлении бунта), а впоследствии – еще нескольких тысяч, вплоть до весны 1699 года.

Царевна Софья, до этого просто находившаяся в монастыре, теперь была пострижена в монахини под именем Сусанны. Чтобы еще больше наказать ненавистную ему сестру, Петр распорядился повесить казненных стрельцов прямо у ее окон.

Петр имел все основания расценивать этот мятеж как предательство, удар в спину. «Русь святая» предала – и она за это должна была поплатиться. Поэтому царь не ограничился расправами с мятежниками, а тут же принялся менять устоявшийся уклад русской жизни: прямо на пиру ножницами обрезал традиционную русскую долгополую одежду сановников, остриг бороды приближенным боярам. Велел всем переодеться в европейское платье. Указом ввел новый, юлианский календарь: отменив летосчисление от сотворения мира и празднование Нового года перенеся на 1 января. До этого новогодие отмечали осенью.

Тогда же Петр завел манеру ходить с большой дубинкой в руках, которой он избивал проштрафившихся придворных.

Государь, точа человеческую фигуру на токарной машине и будучи весьма весел, что работа удачно идет, спросил механика Нартова:

– Каково точу я?

– Хорошо, – ответил Нартов.

– Таково-то, Андрей, кости точу я долотом изрядно, а не могу обточить дубиною упрямцев.

Старинный анекдот.

Мерзкая история Марии Гамильтон

О чрезмерной жестокости Петра Первого рассказывает и сплетня, связанная с одной из его любовниц – Марией Гамильтон. Будто бы казнил он ее за измену, а когда голова красавицы скатилась на землю, подобрал ее и принялся рассуждать об анатомии, показывая придворным перерубленный позвоночник и сосуды.

Мария Гамильтон перед казнью. Павел Сведомский. 1904 г.

На самом деле зверство царя сильно преувеличено: Мария действительно одно время находилась с ним в интимной связи, но увлечение давно прошло. С тех пор имела она других любовников и была несколько раз беременна, но устраивала выкидыши. Последнего младенца она все же родила живым, но тут же утопила в судне (т. е. в ночном горшке), а потом выкинула трупик в отхожее место. Именно за это отвратительное преступление она была осуждена на смерть, причем довольно гуманную: ей отрубили голову, а не закопали живьем в землю, как того требовало Уложение 1649 года. Голова Марии была заспиртована и некоторое время хранилась в Кунсткамере, но потом какие-то моряки похитили сосуд, спирт выпили, а голову выбросили.

Антихрист из стеклянного города

«Всешутейший и Всепьянейший собор» – одна из самых экстравагантных затей Петра. Для него это была возможность не только развлечься и удариться в разгул, но и поиздеваться над ненавистной ему реальной, серьезной жизнью. Так возникла коллегия пьянства, или «сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор». Председательствовал на нем бывший царский учитель Никита Зотов – князь-папа, или «всешумнейший и всешутейший патриарх московский, кокуйский[3]3
  Кокуй – это ныне исчезнувший ручей, впадавший в Яузу.


[Закрыть] и всея Яузы». При нем был конклав из 12 кардиналов, отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же епископов, архимандритов и других духовных чинов, носивших откровенно неприличные прозвища.

Петр носил сан протодьякона и сам сочинил устав этого собора, в котором определены были до мельчайших подробностей чины избрания патриарха и рукоположения на разные степени пьяной иерархии. Первейшей заповедью ордена было напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми, а целью объявлялось – славить Бахуса питием непомерным. Был определен порядок пьянодействия, «служения Бахусу и честнаго обхождения с крепкими напитками». У шутов были свои облачения, молитвословия и песнопения, были даже всешутейшие матери-архиерейши и игуменьи, вернее х*игуменьи – именно так, с намеком на непристойное слово. Одной из них была Анастасия Петровна Голицына – женщина умная, но лишенная всяких понятий о благопристойном поведении и к тому же алкоголичка. Она умела развеселить государя и долгое время пребывала в фаворе – но потом ее обвинили в измене в связи с делом царевича Алексея и били батогами. Униженная и больная она доживала свой век в усадьбе Черемушки – на юге Москвы.

Как в древней церкви спрашивали крещаемого: «Веруеши ли?» – так в этом соборе новопринимаемому члену задавали вопрос: «Пиеши ли?» Трезвых отлучали от всех кабаков в государстве, пьяноборцев предавали анафеме.

Часто на святочной неделе Петр собирал огромную компанию, человек двести, и ночами напролет катался на санях по Москве или по Петербургу. Во главе процессии – шутовской патриарх в своем облачении, с жезлом и в жестяной митре; за ним, сломя голову, несутся сани, битком набитые его сослужителями, с песнями и свистом. Хозяева домов, удостоенных посещением этих славельщиков, обязаны были угощать их и платить за славление.

Раз на Масленице царь устроил служение Бахусу: патриарх, князь-папа Никита Зотов пил и благословлял преклонявших перед ним колена гостей, осеняя их сложенными накрест двумя чубуками, подобно тому, как делают архиереи дикирием и трикирием; потом с посохом в руке «владыка» пустился в пляс.

Святочное веселье было привычно, а вот шуточки, которые выкидывал государь во время Великого поста, коробили многих. Члены Всешутейшего собора в вывороченных полушубках выезжали на санях, запряженных свиньями, медведями и козлами.

Часто устраивались «шутовские свадьбы». Петр мог бросить все дела, чтобы сочинить очередной шутовской «указ» или регламент шутовского обряда. Со смертью Петра собор прекратил существование, оставив по себе дурную память не только как пример самодурства императора, но и как еще одно доказательство, что он и правда был «антихристом».

Из алкогольных напитков Петр предпочитал водку. Ящики, в которых хранились бутыли с водкой, по форме напоминали Евангелие.

В те годы винокуренное производство было еще развито плохо. Тогдашнюю водку мы бы сейчас назвали плохо очищенной самогонкой или спиртом-сырцом. Крепостью она была не более 18 градусов, зато отчаянно воняла сивухой. На ассамблеях Петр приказывал разносить сосуды с этим напитком по всему парку и насильно поил им гостей, в том числе дам и духовных лиц, пока все не надирались до свинского состояния.

Эти забавы послужили причиной возникновения легенд о царе-самозванце и царе-антихристе. Петра объявляли сыном немки и «Лаферта», говорили о том, что в «Стекольном царстве» (Стокгольме) настоящего государя похитили и, посадив в бочку, пустили в море, а заместо него прислали «немчину». Раскольники толковали священные книги, где было писано, что Антихрист родится от недоброй связи от жены скверной и девицы мнимой, от колена Данова, и вспоминали о том, что Петр родился от второй жены – незаконной, додумывая, что Даново племя – это и есть царское племя.

Был ли Петр таким уж отъявленным богохульником или человеком неверующим? Это было бы странно, учитывая его воспитание. К тому же доподлинно известно, что Петр заботился о возведении храмов и даже сам чертил для архитекторов эскизы. Так по его рисункам выстроены Петропавловский собор в Петербурге и церковь на Новой Басманной улице – совсем рядом с Яузой и Кукуем. К тому же, обладая хорошим голосом и слухом, Петр часто пел на клиросе, тем самым выражая уважение к церкви и богослужению.

«Мин херц» и денщики

Александр Данилович Меншиков был сыном булочника, а стал близким другом Петра и светлейшим князем Российской империи, герцогом Ижорским, членом Верховного тайного совета, президентом Военной коллегии, сенатором, генерал-фельдмаршалом и прочая, и прочая… Он был храбрым и удачливым военачальником, но бездарным дипломатом, талантливым организатором, но бессовестным взяточником. За казнокрадство был неоднократно бит самим Петром. В конечном итоге Меншиков нажил себе массу врагов, был сослан в Березов, где и умер.

«Меншиков был сильно привязан к царю и сочувствовал его правилам относительно просвещения русской нации. С иностранцами, если только они не считали себя умнее его, он был вежлив и любезен. Он также не трогал русских, умевших гнуть спину. С низшими обращался кротко и никогда не забывал оказанной услуги. В самых больших опасностях обнаруживал всю надлежащую храбрость и, раз полюбив кого-нибудь, становился его усердным другом.

С другой стороны, честолюбие его было безмерно; ни выше себя, ни равного он не терпел, а тем более человека, который вздумал бы превзойти его умом. Алчности был ненасытной и враг непримиримый. В уме у него не было недостатка, но отсутствие воспитания сказывалось в его грубом обращении».

Рассказал полковник К. Г. Манштейн.

С Меншиковым связаны слухи и о якобы имевшей место бисексуальности Петра Первого. Одна из причин возникновения этих сплетен – головокружительная карьера красавца Меншикова и то обращение, которое царь использовал в переписке с ним, – «мин херц» – «мое сердце».

Другой источник слухов – мемуары токаря Андрея Константиновича Нартова, где говорится, что в отсутствие Екатерины Петр клал с собой спать молодых денщиков. Впрочем, Нартов объяснял это по-другому:

«Государь поистине имел иногда в нощное время такия конвульзии, что клал с собою на кровать денщика Мурзина, за плечо котораго держась, засыпал, что сам я видал. Днем же нередко вскидывал головою кверху. Сие началось в теле его быть со времян бунтов, а до того не бывало».

Чрезмерная любовь Меншикова к роскоши нашла свое отражение в многочисленных анекдотах того времени. Придворный шут Балакирев часто подшучивал над царским любимцем.

Анекдоты:

В Петербурге князь Александр Данилович Меншиков выстроил для себя дворец на Васильевском острове. Дворец этот, скромный по сегодняшним меркам. Тогда считался одним из огромнейших. Государь сам следил за работами и не раз приходил любоваться на сооружаемые строения. В одно из таких посещений он вдруг заметил, что Балакирев, вооруженный аршином, с видом знатока важно расхаживает по только что оконченному, и сам с собой рассуждая, все что-то меряет.

Подозвав его к себе, Петр спросил:

– Давно ли ты, Балакирев, сделался землемером и что ты там измеряешь?

– Землемером я, государь, с тех пор, как стал ходить по матушке-земле, а что я измеряю, то ты сам изволишь видеть.

– Что же такое?

– Землю.

– Зачем?

– Да хочется вымерить по этому фундаменту, какое пространство земли займет Данилыч, когда умрет.

Государь улыбнувшись посмотрел на Меншикова, который от слов Балакирева поморщился.

В один прекрасный день Балакирев как-то особенно долго и колко подтрунивал над Меншиковым, так что князь потерял наконец терпение и хотел поколотить шута. Последний успел убежать.

* * *

– Хорошо ты, мошенник, – кричал ему вслед Меншиков, – я справлюсь с тобой порядком! Не только живому, но и мертвому не будет тебе от меня покоя. Даже кости познают мою силу.

На другой день после угрозы Балакирев явился к государю скучный и опечаленный.

– Батюшка-царь, помилуй! – возопил он.

– Что это значит? – спросил Петр.

– Подари свою дубину.

– Изволь, но прежде скажи, для чего она тебе нужна?

– А вот для чего она мне нужна: когда я умру, то велю положить ее с собой в могилу. И знаешь, для чего? Ее очень боится Данилыч, так она защитит меня. А то князь грозит, что и костям моим не будет от него покоя.

Государь улыбнувшись обещал ему подарить свою царскую дубину.

На другой день узнали об этом все придворные, и Меншиков стал обходиться с Балакиревым дружнее и благосклонее.

* * *

Князь Меншиков, рассердясь за что-то на д’Акосту, крикнул:

– Я тебя до смерти прибью, негодный!

Испуганный шут со всех ног бросился бежать и,

прибежав к государю, жаловался на князя.

– Ежели он тебя доподлинно убьет, – улыбаясь говорил государь, – то я велю его повесить.

Я того не хочу, – возразил шут, – но желаю, чтоб Ваше Царское Величество повелели его повесить прежде, пока я жив.

Нарву – прорвало!

В Северный союз против шведского короля Карла XII помимо России вошли Дания, Саксония и Речь Посполитая (Польша). Чтобы не отвлекаться на Крым, Петр срочно заключил с Османской империей перемирие сроком на 30 лет, и уже 19 августа 1700 года объявил войну Швеции.

Но, увы: эта игра Петру поначалу не удалась, подвели союзники: Дания почти сразу же вышла из войны, а польский король Август не сумел взять Ригу. Попытка русских захватить Нарву окончилась полным разгромом. Шведы даже выпустили медаль с изображением горестно бредущего Петра и евангельской надписью: «И плакаша горько, исшед вон».

Однако шведы рано радовались: Петр умел учиться на своих ошибках. Он переформировал и заново обучил армию, отлил пушек, выстроил новые корабли, и уже с 1702 года одержал первые победы. «Нарву, которая 4 года нарывала, ныне, слава Богу, прорвало», – радостно писал Петр в письме. Выход к Балтийскому морю был открыт.

Прибалтийская красотка

В 1703 году при осаде крепости Мариенбург Петр I встретил 19-летнюю Марту Скавронскую, прибалтийскую крестьянку. Поначалу она приглянулась Меншикову, но Петр забрал у него красотку и сделал ее своей любовницей. Вскоре она приняла православие: крестной матерью стала единокровная сестра Петра Екатерина (одна из дочерей Марии Милославской), а крестным отцом – его сын от первого брака Алексей. С тех пор Марта стала зваться Екатериной Алексеевной.

Француз Лави в 1715 году так описал ее внешность: «…имеет приятную полноту; цвет лица ее весьма бел с примесью природного, несколько яркого румянца. Глаза у нее черные, маленькие, волосы такого же цвета длинные и густые, шея и руки красивые, выражение лица кроткое и весьма приятное.» Лави отмечал, что царь относится к супруге «с особенным уважением».

Интересно, что, несмотря на обилие портретов, многие биографы упрямо называют Екатерину блондинкой. Не желая отказываться от образа «белокурой немки», они даже придумали, что Екатерина специально красила свои светлые волосы в черный цвет, чтобы соответствовать вкусам Петра. В этом случае им следовало бы упомянуть, что она и первой в истории носила темные контактные линзы.

«Однажды, когда царь был на обеде у короля Датского, на котором пил более обыкновенного, последний, желая пошутить, сказал:

– А, братец, я слышал, что у вас тоже есть любовница?

Царь, находя подобную шутку далеко не в своем вкусе, возразил:

– Братец, мои фаворитки мне стоят недорого, ваши же публичные женщины стоят вам тысячи талеров, которые вы могли бы употребить гораздо лучше».

В 1706 году в Польше сменился король, а Карл XII начал новый поход на Россию, сманив на свою сторону гетмана Ивана Мазепу. Но удача покинула его: битва у деревни Лесной и Полтавское сражение решили исход войны. Шведский король с горсткой солдат бежал в турецкие владения. Там его встретили не слишком ласково, и вскоре он вынужден был вернуться на родину, где в 1718 году погиб при таинственных обстоятельствах.

Русская дипломатия и танцы на столе

Шведская королева Ульрика Элеонора еще два года пыталась сопротивляться, но в конце концов была вынуждена пойти на мирные переговоры. Осенью 1721 года был заключен Ништадтский мир, завершивший более чем двадцатилетнюю войну. Россия получила выход в Балтийское море и присоединила обширные прибалтийские земли.

С Ништадтскими мирными переговорами, которые вели замечательные дипломаты и в целом люди выдающиеся Андрей Иванович Остерман и Яков Вилимович Брюс, связана анекдотическая история. Петр, желая как можно скорее покончить с войной, готов был пойти на уступки и отдать шведам крепость Выборг. Он отправил на переговоры Павла Ягужинского, наделив его полномочиями заключить мир на шведских условиях. Остерман и Брюс, считая, что шведы вот-вот согласятся отдать крепость, послали людей навстречу Павлу Ивановичу с письмом, адресованным коменданту этого самого Выборга. В письме заключалась просьба перехватить посланника, уговорить кутнуть, напоить допьяна и таким образом задержать в дороге. План удался. Ягужинский задержался на два дня, и когда с больной головой, страдая похмельем, добрался до Ништадта, мир был уже заключен и стал триумфом русских дипломатов.

Заключение мира праздновалось семидневным маскарадом. Петр был вне себя от радости и, забывая свои годы и недуги, пел песни и даже плясал на столах.

Теперь Россия могла считаться великой европейской державой, в ознаменование чего Петр принял титул императора. Это был приз за победу в игре, который он сам себе назначил и вручил.

Яков Вилимович Брюс – знаменитый «чародей» и ученый. Он происходил из знатного шотландского рода и был потомком короля Шотландского Брюса. Его брат, Роман Брюс, был первым обер-комендантом Санкт-Петербурга. Их предки жили в России с 1647 года.

Яков Вилимович участвовал во всех войнах, которые вел Петр, и был удостоен ордена Андрея Первозванного, многих званий и титула.

Он был одним из самых образованных людей России, естествоиспытателем и астрономом. Владел шестью языками, активно занимался переводом и изданием научной литературы, собрал библиотеку из более чем полутора тысяч томов и «кабинет курьезных вещей», который лег в основу Кунсткамеры. Составил «Карту земель от Москвы до Малой Азии», являлся автором зодиакальной радиально-кольцевой планировки Москвы.

Яков Брюс. Гравюра XVIII в.

В 1702 году Брюс открыл в Сухаревой башне первую в России обсерваторию при Навигацкой школе в Москве. Его увлечение астрологией выразилось в издании знаменитых «Брюсовых календарей».

Народ сложил о Брюсе множество легенд. Якобы однажды Брюс принимал гостей у себя в усадьбе, и чтобы их развлечь, в июльскую жару заморозил пруд, так что его гости могли кататься на коньках.

В другой раз он представил гостям служанку, сделанную из цветов. Она улыбалась, танцевала, разносила напитки – только не могла говорить. В конце вечера Брюс вынул у нее из волос заколку – девушка рассыпалась, словно букет. Ему приписывали то, что он вырастил гомункулуса в реторте, и еще массу разных чудес.

Генрих Иоганн Фридрих Остерман – сын пастора из Вестфалии. Крутая перемена в его судьбе произошла во время учебы в Йенском университете: он совершил убийство. Одни биографы говорят, что это была дуэль, другие – что никакой дуэли не было, а он проткнул шпагой другого студента почти случайно, по пьяной лавочке. Как бы то ни было, Остерман вынужден был бежать в Голландию, где познакомился с Корнелием Крюйсом, вербовавшим молодых людей для службы в России. Тот взял Остермана к себе секретарем. К тому времени на службе в России уже состояли его старший брат Дитрих (он был воспитателем царевен-дочерей Иоанна Алексеевича) и родственник Гюйсен (наставник царевича Алексея).

В 1707 году Остерман поступил переводчиком в посольскую канцелярию. С этого момента его карьера стремительно развивается. По протекции Шафирова, его назначают на все более ответственные должности. Впрочем, позднее Остерман не постеснялся «подсидеть» своего благодетеля.

Примерно в это же время Генрих Иоганн Остерман становится Андреем Ивановичем Остерманом. По легенде, его «перекрестила» царица Прасковья Федоровна.

После заключения Ништадтского мира Остерману были пожалованы баронский титул и богатые поместья, а кроме того, за него сам император просватал Марфу Ивановну Стрешневу – знатную и богатую невесту, родственницу царя.

Судя по портретам, красавицей невеста не была, да и, по отзывам современников, добротой не отличалась, однако брак оказался на редкость удачным: мужа Марфа Ивановна любила всей душой, писала ему нежные письма, заботилась о его здоровье и нередко помогала Андрею Ивановичу в делах.

Для того чтобы свадьба состоялась, Остерман на короткое время перешел в православие и даже построил церковь в селе Степановском[4]4
  Село Степановское Раменского района под Москвой. Эта церковь сохранилась, хотя здание сильно обветшало.


[Закрыть]. Впрочем, вскоре после венчания он опять вернулся в протестантство.

После смерти Петра I Остерман в течение пятнадцати лет фактически руководил внешней политикой России. Без него не мог обойтись ни один из часто менявшихся правителей. Впрочем, в конце концов именно дочь Петра I, Елизавета, отправила Остермана в ссылку в Березов[5]5
  Ханты-Мансийский АО.


[Закрыть], где он и умер.

Павел Иванович Ягужинский – сын органиста из Литвы. Петр I называл его своим оком, говоря: «Если Павел увидит что-нибудь, то истина дойдет до меня так же точно, как будто я видел сам».

«Его наружность прекрасна, черты лица неправильны, но очень величественны, живы и выразительны; он высокого роста и хорошо сложен. В его движениях есть небрежность и свобода; в другом человеке это считалось бы недостатком воспитания, но в нем все так естественно, что каждый должен согласиться, что это ему идет.

При такой небрежности – вследствие которой каждое его движение кажется как будто случайным, – он полон достоинства, которое в самом большом собрании привлекает на него всеобщее внимание как на главное лицо.

Он обладает прекрасным умом и рассудительностью, а живость так сильно выражается на его лице, проявляется во всех его действиях; он поспевает в один день сделать более, чем другой за целую неделю. Если кто-нибудь просит его покровительства и он имеет основательные причины для отказа, то отказывается прямо, объясняя причины. Если же он сомневается, то назначает срок для ответа и тогда говорит: могу или не могу, поясняя, почему именно. Если он пообещает что-то просителю, то скорей умрет, нежели не сдержит своего слова».

Страну хватил кондрашка

Для ведения войн нужны деньги, чтобы их получить, Петр вводил новые налоги. Как следствие – случались народные волнения. Самым крупным стал бунт Кондратия Булавина, память о котором сохранилась в народной поговорке «Кондратий хватил».

Цена короны

В 1710 году Турция нарушила перемирие, и Петру пришлось двинуть войска в Прутский поход. Его сопровождала Екатерина, которую он полюбил всей душой. По легенде, из-за жары она не могла ухаживать за своими волосами, и ей пришлось обрить голову и вместо парика носить меховую шапку. Поход этот оказался крайне неудачным, Петр потерпел полное поражение и с остатками войск попал в окружение.