Текст книги "Охота на охотника"

Проблемой было только найти это самое место преступления. Сакар накануне описал коллеге, где все произошло и как туда добраться, так что Аксель не сомневался, что найдет… Но также не сомневался, что для этого придется постараться.

Спустившийся на город туман облагородил Орктаун. Молочная пелена скрадывала безобразие и грязь, так что, если не присматриваться, можно было представить, что просто прогуливаешься по сельской местности где-нибудь на окраине Пенгверна. В такой ранний час население района еще не выбралось на улицы, сквозь туман доносился только редкий лай собак и крики домашней птицы. Вот только под ноги по-прежнему приходилось смотреть внимательно, чтобы не вступить в то, во что вступать не следует. Этого всемогущий туман скрыть не смог.

К тому времени, когда Аксель добрался до описанного Сакаром места убийства, время подходило к полудню. О приближении к этому месту охотник узнал заранее. Запах был непередаваемый, с множеством оттенков, но главные составляющие определить было несложно. Пахло мертвечиной и гарью. Запах он почувствовал первым. Потом сквозь туман стали пробиваться звуки – невнятный гомон толпы и чьи-то громкие, истеричные крики. Что кричали, было неясно, отдельных слов различить невозможно – говорил орк, а их трудно понять, когда они говорят между собой. Толпа отвечала согласным гулом на каждый возглас. Аксель недоумевал. Обычно в местах, где появляется одержимый, больших толп не собирается. И запахи были тоже очень непривычны. Молодой человек даже подумал, что опять сбился с пути и нужно снова искать ориентиры, но решил все-таки полюбопытствовать, отчего такой ажиотаж.

Картина, открывшаяся взору, ясности не добавляла. В нестройном ряду бестолковых мусорных домиков зиял черный провал пожарища. Открытого огня уже не было, но пара соседних халуп еще тлела – вокруг них с воплями и руганью бегали несколько орков, в то время как женщины пытались тушить загоревшиеся жилища. Большая часть толпы на проблемы соседей внимания не обращала – слушали вопли какого-то орка. Аксель так и не смог разобрать, что кричали. Проверив, на всякий случай, легко ли вынимаются метатели, охотник направился к пожарищу. Он уже понял, что сгорел именно тот дом, в котором произошло убийство. Пришельца заметили. Сначала замолчал оратор, с ужасом уставившийся на приближающегося охотника, потом стали оглядываться слушатели. Толпа начала рассасываться, и, когда охотник приблизился к пожарищу, возле места бойни остались только погорельцы, которые не обращали внимания на происходящее вокруг, пытаясь спасти свои пожитки, и сам крикун.

– Что здесь происходит? – строго спросил охотник. С этой публикой работал только командный голос.

– Уже ничего, добрый господин! Совсем ничего! – орк теперь выглядел не так, как еще несколько минут назад, когда вещал что-то для своих сородичей. Плечи опустились, лицо приобрело благостное и угодливое выражение, рост как будто уменьшился, даже цвет кожи, казалось, изменился, став светлее.

– Отвечай по существу! – прикрикнул охотник. – Почему пожар?

– Так одержимую спалили, господин охотник. Так, вместе с домом и спалили. Заодно и Рорга с детьми похоронили, а то лежат, воздух портят только зря. Ваши ведь доктора и говорят, что… негинично это, – справиться с непривычным словом у орка не получилось. – Вот и спалили всех разом. Очень удачно получилось. А вам даже и делать ничего не надо теперь, господин охотник. Одержимую-то спалили мы, сами спалили.

– С чего взяли, что она одержимая? Как удалось поймать? Как удалось уничтожить? – спокойно спросил молодой человек, хотя внутри все кипело от злости. Он ни на секунду не поверил, что оркам действительно удалось уничтожить настоящего монстра, а не невинную жертву. Он не ощущал поблизости ничего такого, но это могло значить только то, что одержимый уже куда-то переместился.

– Так, а кем еще ей быть? – удивился собеседник. – Рорга-то с детьми порезали, а баба егойная, вишь, жива-живехонька. Вроде как мать навещать уходила, на северную окраину, а сегодня, видать, решила еще раз на дело рук своих полюбоваться. Вроде как дошли до нее слухи, что погубили мужа-то ейного и детишек, и она, значит, прискакала. В дом-то сразу бросилась, давай выть, вроде как убивается по ним. Ан нас-то не обманешь, мы обчество с пониманием да с умом. Мы ей, знамо, не стали говорить, что раскусили-то. Дождались, как в дом-то зайдет, да и подперли дверцу-то камушком. А после уж и подпалили. Так уж вопила злыдня, пока горела, жалостно, что, мол, не убивала она, да нас не проведешь!

Аксель с трудом удержался, чтобы не ударить говорливого орка. Если бы одержимая оказалась столь глупа, что решила вернуться, стены халупы не смогли бы ее удержать – она бы прошла сквозь них и сквозь огонь, даже не заметив препятствия. Можно было не сомневаться: добрые соседи спалили заживо невиновную.

Аксель на секунду прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Это было не его дело. О произошедшем он непременно сообщит в муниципалитет, когда закончит свою работу, и, возможно, кто-нибудь пошлет сюда полицию, чтобы найти зачинщиков и наказать, но самого Акселя здесь уже не будет. Сейчас охотник должен был выполнять свою работу, тем более невинных жертв спасти уже нельзя.

– Кто-нибудь еще из соседей пропадал? Еще убийства были?

Взгляд орка забегал из стороны в сторону, потом он поднял на Акселя честные глаза и со всей горячностью заверил:

– Нет, что вы, господин охотник! Совсем никто не пропадал! Все на месте! Я тут всех знаю, меня все знают, уважают, никто не пропадал, никого не убивали больше. Да вы кого хотите спросите, если не верите! – Последнее было сказано с такой искренней обидой, что слезы наворачивались от сочувствия. – А лучше побудьте сегодня моим гостем, а уж завтра утром и домой отправитесь! Вы не подумайте, у меня хороший дом, вам будет удобно! Хороший дом, мягкие ковры, вкусная еда! Вино будем пить! У меня хорошее вино! Кутар врать не будет, это все говорят. – И, видя, что Акселя предложение не заинтересовало, заторопился: – А дочки, какие у меня дочки! Самый сок! Для такого гостя ничего не жалко! А хочешь, – орк как-то незаметно перешел на «ты» и, понизив голос, продолжил: – Хочешь веселой травки? У меня лучшая в городе, это все знают!

Аксель не поверил. То есть насчет качества травки орк, может, и не врал, но эта тема охотника волновала слабо. Невооруженным взглядом было видно, что орк врет насчет того, что в племени никто не пропадал. Очень уж старательно он переводил тему разговора. Только непонятно, зачем ему это? Хочет сохранить или укрепить свой авторитет среди сородичей?

Расспросы остальных жителей ни к чему не привели. Орки просто отказывались отвечать на вопросы – бормотали что-то невнятное, отмалчивались. На человека даже не поднимали глаз, пару раз в спину доносились советы, чтобы он убирался из Орочьего города, что никаких охотников им не нужно, одержимого они убили сами. Только Кутар все никак не хотел отстать – ходил за Акселем как привязанный и периодически пытался зазвать охотника в гости, измышляя все более соблазнительные, как ему казалось, развлечения. Охотнику непереносимо хотелось ударить назойливо набивавшегося в друзья негодяя (одно только предложение подложить «дорогому гостю» дочерей вызывало отвращение!), но формально повода у него не было. К тому же молодой человек опасался, что если он не сдержится, местные могут попытаться напасть всем скопом – ожидать от орков можно было чего угодно. Постоянный бубнеж Кутара мешал сосредоточиться. Чутье, и так приглушенное туманом, отказывалось работать, забиваемое глухим раздражением на назойливого орка. Аксель старался почувствовать направление, откуда веяло бы страхом и безысходностью, но ощущал только желание заткнуть говорливую тварь. Аксель пытался отогнать его от себя – сначала просто вежливо прощался, потом просил уйти, орал и угрожал, и Кутар неизменно уходил, униженно кланяясь и извиняясь за то, что помешал охотнику, но не проходило и пяти минут, как он возвращался с очередным дурацким предложением, и все начиналось заново. Акселю даже подумалось было, что Кутар заманивает его к себе в дом, потому что подозревает в одержимости кого-то из родственников, но боится об этом сказать. Он даже, уступив ненадолго уговорам, дошел до жилища орка, но внутрь заходить не стал – присутствия одержимого не ощущалось, ощущалась вонь и грязь, хотя в целом хижина выглядела богаче, чем окружающие ее строения.

Спустя два часа такого издевательства охотник не выдержал. Он решил, что лучше вернуться к Сакару и дождаться следующего дня, тем более, что на город уже начали опускаться сумерки – осенний день и без того короток, а туман еще сильнее сокращает время, когда можно разглядеть хоть что-то. Может быть, мерзкий орк к тому времени забудет о том, что ему настолько необходимо заполучить в гости охотника, и отстанет. К тому же не помешает проконсультироваться со знающим местные реалии гро Кургрисом. Может, хоть он объяснит такую настойчивость Кутара. Аксель, уже не обращая внимания на причитания назойливого спутника, сориентировался на местности и отправился к дому коллеги. Неладное он почувствовал задолго до того, как приблизился к шатру Сакара. Поняв, куда направляется охотник, Кутар стал еще более настойчив в своих приглашениях, и после того, как он начал откровенно хватать Акселя за рукава, охотник не выдержал и все-таки сделал то, о чем мечтал весь день. Дождавшись, когда они окажутся в узком переулке между домами, охотник развернулся и ударил беспокойного спутника в челюсть, отчего тот отлетел далеко в сторону и затих. Убедившись, что Кутар жив, но в ближайшие несколько часов никому не станет отравлять существование, Аксель продолжил путь. Настроение его поднялось на недосягаемую высоту, как бывает, когда разумный уступает соблазну, который долго подтачивал его душу. Возможно, уже спустя короткое время совесть или здравый смысл проснется, и воспоминание о том, что поддался слабости, будет еще долго мучить совесть, но тот момент, когда ты разрешаешь себе сделать что-то, чего сделать очень хочется, хотя вроде бы и не должен, все равно остается самым ярким воспоминанием.

Впрочем, настроение недолго оставалось приподнятым. Аксель почувствовал одержимого. Он сначала даже не обратил внимания на то, что ему совсем не хочется возвращаться к Сакару, хотя таких ошибок охотник не совершал уже давно – привык отличать чутье от обычных желаний. Но в этот раз он был настолько выбит из колеи, что на какое-то время потерял бдительность. Казалось, нежелание идти к Сакару является следствием нежелания описывать сегодняшний день. Рассказывать о том, что никаких результатов в поиске одержимого он не достиг, о том, что малограмотные орки сожгли невиновную, и о том, как он постыдно сорвался на Кутаре, откровенно не хотелось. И потому Аксель спутал нежелание идти в сторону жилища орка с нежеланием признаваться в своих неудачах. Однако охотник быстро разобрался в своих ощущениях.

С этого момента он стал двигаться осторожнее. В тумане определять расстояние было невозможно, одержимый мог оказаться очень близко, а могло случиться так, что он, наоборот, находится даже дальше, чем обычно мог почувствовать охотник. По мере того, как молодой человек приближался к жилищу Сакара, он все явственнее убеждался, что направление совпадает. Против воли Аксель начинал двигаться быстрее, затем одергивал себя, заставляя вспомнить об осторожности.

Дом орка выглядел так же, как и утром, когда Аксель его покидал – по крайней мере с расстояния в несколько десятков метров. Рассмотреть подробности не представлялось возможным из-за тумана, а ближе подойти охотник опасался. Молодой человек обошел дом по широкой дуге, надеясь, что он ошибся, – тщетно. Одержимый находился где-то там.

Аксель двигался очень медленно и очень тихо. Чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовалось напряжение. Рассмотреть что-то по-прежнему было невозможно, радовало только то, что и одержимому туман помешал бы. Акселю хотелось пробежать оставшиеся метры до ограды, перемахнуть ее одним прыжком и ворваться в шатер, но делать так было нельзя. Оставалась возможность, что одержимый еще не внутри, и тогда охотник потеряет преимущество внезапности, а одержимый получит шанс напасть со спины. Аксель скрипел зубами от нетерпения, но продолжал двигаться так же медленно и плавно. И был вознагражден за свою выдержку. Одержимого он не увидел – тот все-таки успел уже проникнуть в шатер. Аксель услышал окончание разговора:

– У тебя осталась последняя стрела, охотник. – Голос говорившего был полон сдерживаемого торжества. – Ты обездвижен моим неудачливым предшественником, ты истратил все снаряды и не попал. Сейчас ты выстрелишь еще раз, а потом я возьму твою жизнь. Жаль, что ты не испытываешь страха. Но сейчас ты познаешь боль…

Аксель не стал дожидаться, когда одержимый закончит свою мысль. Он выстрелил прямо сквозь шкуры, которые составляли стену шатра, на голос, несколько раз. Полностью опустошив обойму, охотник на бегу отбросил разряженный метатель и достал второй. Откинув полог, закрывающий вход в шатер, Аксель отступил в сторону, на случай, если одержимый поджидает его прямо у входа, после чего заскочил внутрь… только для того, чтобы увидеть, как одержимый разрывает стенку шатра и убегает. Охотник выпустил ему вслед обойму второго метателя, но серьезных повреждений нанести так и не смог – одержимый с огромной скоростью пересек пустырь и исчез.

– Браво, дорогой Аксель. Ты очень вовремя. – Сакар отбросил в сторону свой метатель и со стоном повалился на подушки. Как ему удавалось до сих пор стоять на сломанных ногах, было непонятно. – Эта тварь ошиблась, стрел у меня вообще не осталось. Пришлось бы встречать его ножом, а для меня сейчас это гиблое дело. Садись, расскажи мне, как прошел день. Ночная охота в тумане – не самый лучший способ самоубийства, особенно теперь, когда одержимый знает своего охотника.

Аксель был вынужден согласиться. Он пересказал события дня, не забыв упомянуть о странном поведении Кутара. Орк слушал, не перебивая, но по мере того, как Аксель описывал свои похождения, он становился все более встревоженным. Когда молодой человек замолчал, Сакар еще несколько минут обдумывал услышанное.

– Тревожные вести, друг мой, очень тревожные. Я бы мог отмахнуться от твоих опасений, если бы не знал того, что знаю сам. Этот пожиратель навоза в последнее время очень интересовался охотой. Сначала мне даже приятен был его интерес, но потом он стал слишком любопытен. И знаешь, в тот день, когда моя охота чуть не завершилась, он тоже постоянно крутился рядом. Знаешь, та история на Пепелище, когда Иду чуть не высекли… ну да, кому знать, как не тебе? Так вот, мы все слышали, что одержимый тогда действовал не в одиночку, ему помогали нормальные разумные. И, по крайней мере, один из них знал, что делал. Но одно дело – слышать о таком, а другое – убедиться на собственном опыте. Я не поверил, что Кутар помогал одержимому. Возникали, конечно, подозрения, уже потом, когда я вспоминал подробности, но так, в порядке бреда. Я такое всерьез даже не обдумывал. Но если что-то произошло два раза – тут только тупой баран не заподозрит закономерности. Этот кусок ослиного дерьма явно не просто так возле тебя крутился. Очень похоже на то, что он знал, что меня придут убивать, и изо всех сил старался тебя отвлечь в меру своего куцего разумения. – Орк еще на какое-то время задумался. – Вот что, дорогой Аксель. Думаю я, надо нам завтра с ним побеседовать. Хорошо, что ты его совсем не прибил. Мы просто обязаны убедиться, что все, что я говорю, – это бредни выжившего из ума охотника. Потому что если это не так – он поможет нам найти одержимого.

Аксель согласно кивнул:

– Думаю, ты прав, Сакар. Утром я отправлюсь к нему, благо знаю теперь, где он живет, и приволоку сюда. Здесь с ним и поговорим.

– Нет. Это слишком долго. Да и не безопасно мне, как теперь выясняется, находиться одному. Боец из меня сейчас аховый, и превращаться из охотника в жертву, уж прости за пафос, мне не хочется. Я пойду с тобой. Да и спину тебе в случае чего прикрою.

Аксель удивленно уставился на коллегу:

– Как ты собираешься пойти со мной? Ты еле стоишь на ногах! Сакар, если мне придется тебя тащить, мы оба превратимся в легкую добычу! Лучше давай спрячем тебя куда-нибудь? Перетащим к кому-нибудь из соседей, тем, кому ты доверяешь.

– Не переживай, дружище! – рассмеялся орк. – Совсем уж мертвым грузом я на тебе не повисну. Ты предлагаешь разумный выход, но ты не знаешь здешних нравов! Чтобы спрятать меня у кого-нибудь из соседей, нам придется их убить! Слухи по нашему району разлетаются быстрее ветра, и остановить их так же сложно, как ветер. Нет уж. Придется мне воспользоваться нашими орочьими методами. Не люблю я этого, но сейчас не до личных предпочтений. Есть у нас одна травка, тебе ее, кстати, поганый Кутар сегодня предлагал. Если ее правильно приготовить, она неплохо убивает боль и почти не туманит разум. Правда, на пользу моим ногам долгие прогулки не пойдут, но тут уж придется выбирать меньшее зло. Лекари помогут, если жив буду, а вот из могилы меня никто не выпустит. Ох, дайте предки разумения и укрепите руки. Не хотелось бы ошибиться в снадобье и на сутки превратиться в пускающего слюни счастливого идиота.

Зелье оказалось сложным в приготовлении. Аксель помогал гро Кургрису его готовить. По некотором размышлении, молодой человек согласился с доводами товарища. Оставлять его в одиночестве в доме, когда одержимый уже раз напал, было слишком опасно. Следуя указаниям орка, он доставал пучки сушеных трав, отмерял их необходимое количество и, тщательно растерев в пыль, готовил на очаге отвар. Сам себе охотник в этот момент казался то ли шаманом, то ли ведьмой из детских сказок – не хватало только черной кошки и колдовских рисунков на полу. К середине ночи отвар был готов и даже проверен – орк пригубил из котелка и прислушался к своим ощущениям:

– Похоже, у нас получилось то, что требуется. Веришь ли, дружище, первый раз такое готовлю. Здешние жители давно забыли этот рецепт, все предпочитают просто отварить траву в молоке и любоваться призрачными видениями, которые этот отвар навевает. Истинный рецепт воинов нашего народа здесь давно никто не помнит – мне его рассказал один знакомый из степных. Теперь давай спать – завтра предстоит трудный день.

На поиски Кутара отправились еще до рассвета, чтобы успеть застать его дома. И, конечно, тщетно. Гро Кургрис шел, опираясь на костыль, достаточно быстро и почти не хромал, хотя до Акселя периодически доносился скрип зубов товарища – Сакар сдерживался, чтобы не застонать от боли. Отвар наркотической травы не мог полностью купировать боль. Каждый раз, взглянув на бледное лицо орка, Аксель не выдерживал и предлагал плечо:

– Мы ведь почувствуем, если одержимый окажется поблизости, – увещевал молодой человек. – Туман ведь не полностью блокирует чутье! Зачем мучиться зря?

– Не важно. Ты устанешь, волоча мою тушку, и случись бой, окажешься в невыгодном положении, – возражал Сакар. – Не переживай за меня, дружище. Не так уж мне больно, как видишь, я вполне способен передвигаться. И не замедляй шаг!

Аксель соглашался, но все равно вздрагивал всякий раз, заслышав, как Сакар судорожно вздыхает, потревожив свои переломы. Когда они явились в дом Кутара, хозяина в нем не застали. Его домашние – забитая до полной потери разума жена и такие же дочки – ничего дельного рассказать не смогли. Поначалу, увидев явившихся охотников, они были так напуганы, что и вовсе не могли говорить, только рыдали и закрывали головы руками, будто ждали, что их будут бить. После того, как совсем юные орчанки повалились на колени и дружно начали задирать себе юбки, Аксель и в самом деле с трудом удержался от того, чтобы раздать им несколько подзатыльников.

– Н-да, дружище Аксель, – протянул Сакар, глядя на эту картину. – Пожалуй, этого Кутара в любом случае надо прибить. Это же надо довести своих женщин до такого состояния! Даже для наших мерзких соседей это уже слишком.

С трудом убедив женщин, что ни бить, ни насиловать их не будут, охотники все-таки смогли добиться от них ответа, что их «хозяин и повелитель» вчера вернулся домой очень поздно и в отвратительном настроении. Успокоился он только после того, как хорошенько поколотил жену и дочерей, после чего, плотно поужинав, куда-то ушел. Конечно, о том, куда и зачем он отправился, женщины не знали. Так же, как не знали они никаких подробностей о жизни Кутара.

– Вот глупые бабы, – сплюнул Сакар, когда они вышли из дому. – Никогда этого не понимал! Почему терпят? Традиции, мать их… «Женщина должна во всем слушаться своего господина и ни в чем ему не перечить». А то, что муж и отец должен о своих женщинах заботиться, в неге их держать, холить и лелеять, а не бить смертным боем, это они не знают. Зла на таких баб не хватает, вот честное слово!

– А куда им деваться? – рассудительно возразил Аксель. – Зарабатывать на жизнь сами они не могут, не умеют просто. Приходится терпеть.

– Ой, не знаешь ты здешних порядков, – махнул рукой Сакар. – В дни выплат пособий такие очереди перед магистратом выстраиваются, ты бы видел. И ни одного мужика – им, видишь ли, гордость не позволяет, подачки просить. За скотиной тоже бабы ходят, у кого эта скотина есть. Муж он ведь воин, защитник, грязной работой заниматься невместно. А с кем тут воевать, в центре Пенгверна? Самые деятельные ходят на окраины соседних районов, чтобы пограбить кого-нибудь, пока их не поймают. Паразиты, чума их забери! Однако мы с тобой не вовремя начали обсуждать местные традиции. Нам бы решить, что теперь делать.

– Как что делать? – удивился Аксель. – Одержимого искать, разве нет?

– Это того, который вчера пытался меня прикончить, а после, когда ты прострелил ему шею и легкие, смылся в туман? – скептически спросил орк. – С чего ты взял, что нам легко будет его найти? Эта тварь теперь затаилась. Мы даже трупов его новых жертв теперь найти не сможем. Если, правда, ему помогает Кутар, то одержимому даже жертв искать не нужно – об этом позаботится помощник. Если уж он шпионит для одержимого за охотниками, то нагнать в логово совсем опустившихся доходяг ему будет несложно – тут таких больше, чем нужно, и хватятся их, если пропадут, далеко не сразу. Из-за чертового тумана мы с тобой теряем преимущество – чутье у нас работает едва ли сильно дальше, чем в пределах видимости. Ты вчера, когда шел ко мне, за сколько почувствовал одержимого?

– Около километра, – вздохнул молодой человек. – И то, только потому, что держал в мыслях твой дом – я и так уже возвращался. Если бы не думал о том, куда иду, а просто искал, не почувствовал бы так далеко.

– Ну вот видишь! Знаешь, по уму нам бы вызвать сюда еще коллег, хотя бы человек десять. Тогда можно было бы прочесать весь район и либо найти эту тварь, либо выдавить ее отсюда… А уж найти орка в человеческом районе будет не сложно. Только пока сюда съедутся наши коллеги, это будет уже неактуально – туман закончится. Да и глупо это, ради одного одержимого. Работы у нас и так больше, чем нужно.

– А где эти доходяги собираются? – спросил Аксель. – Ну, то есть я не знаю, кого ты называешь доходягами – на мой взгляд, уж извини, тут таких большая часть населения. Но у нас вот пьяницы во всяких злачных местах собираются. Они там все друг друга знают. Если кого-то долго не видно, это заметно.

Сакар задумался ненадолго.

– А ты знаешь, это ведь неплохая идея. Есть тут несколько мест. И одно как раз неподалеку. Пойдем.

Далеко идти действительно не пришлось, но, пожалуй, без проводника Акселю никогда не удалось бы найти это заведение. Найдя неприметную тропинку, ведущую куда-то в особенно плотное скопление времянок, Сакар уверенно повернул туда. Они пробирались между хлипкими заборами, время от времени сворачивая в сторону, проходя там, где, казалось бы, пройти было невозможно, и, наконец, оказались перед таверной. Если бы Сакар не сказал, что это именно таверна, Аксель ни за что не смог бы отличить ее от стоящих рядом сараев. Вывески на ней не было, окон тоже, стены и дверь, как и везде в орочьем районе, были собраны из мусора и неопрятных кусков дерева, а крыша и вовсе покрыта камышом. Единственным, что хоть как-то отличало строение от остальных, было то, что тропинка, ведущая к двери, была натоптана сильнее, чем у соседей. Интерьер помещения тоже не отличался изысканностью. Земляной пол, правда, утоптанный до каменной твердости, темнота и клубы дыма, сквозь которые с трудом пробивался слабый, колеблющийся свет от простых деревянных лучин, и «барная стойка» – кусок доски, возле которого сидел, скрестив ноги, пожилой флегматичный орк, уставившийся куда-то в бесконечность. На посетителей орк предпочел не обратить внимания, если вообще заметил, что в заведении появились новые лица. А их, посетителей, было достаточно, но они тоже не особенно реагировали на окружающую действительность. Для них сейчас более реальны были видения, навеваемые дымом кривоватых самокруток и содержимым плошек с настоями и отварами, стоящими тут же, на полу у ног клиентов. Некоторые из них сидели так же, как и владелец таверны, другие стояли на ногах, покачиваясь из стороны в сторону и пуская из приоткрытых ртов длинные, до самой земли, слюни, а третьи и вовсе лежали ничком, глядя в потолок и счастливо улыбаясь.

Аксель тихо порадовался, что не поленился взять с собой фильтрующую маску, хотя ничто не предвещало, что она может понадобиться. Он поспешил надеть ее и еще секунду раздумывал, не надеть ли защитные очки. Атмосфера в заведении была очень насыщена, и охотник всерьез опасался, как бы наркотик не просочился в кровь через слизистую глаз. Его спутник не посчитал нужным защищаться от здешних миазмов, он решил действовать более радикально. Пока человек возился с маской, Сакар прошествовал к стойке и отвесил «бармену» пару пощечин. Старик поднял на охотника глаза, улыбнулся и протянул ему раскрытую ладонь, на которой лежало несколько коричневых шариков. Сакар сплюнул.

– Дружище, давай вытащим его на свежий воздух. Нужно привести его в себя. – И поспешно вышел из помещения.

Аксель взял старика за шиворот и, легко приподняв его, вышел вслед за коллегой. На улице дело пошло легче – уже через пять минут и пару десятков пощечин старик перестал улыбаться, а еще через десять минут уже смог отвечать на вопросы.

– Что угодно почтенным охотникам? – вежливо поинтересовался пожилой орк, когда смог сфокусировать взгляд.

– Почтенным охотникам угодно знать, не исчезал ли в последнее время кто-нибудь из твоих постоянных клиентов?

Старик глубоко задумался. Через минуту, когда по лицу трактирщика снова начала расплываться дебильная улыбка, Сакар не выдержал и ударил его еще раз. Вновь выслушав все тот же вежливый вопрос, он окончательно вышел из себя и, уже не стесняясь в выражениях, сопровождая каждое слово тумаками, повторил:

– Я. Хочу. Знать. Кто. Из. Твоих. Клиентов. Перестал. К тебе. Ходить.

Такая тактика возымела действие – на этот раз владелец притона понял вопрос и даже нашел в себе силы ответить:

– Вот Гулгар что-то давно не заходит, с месяц уже. Как помер, так с тех пор и не заходит. – И уже видя занесенную над головой руку Сакара, заторопился: – Еще Нерзока уже третий день не видно. Хвастался, что скоро денег заработает, и вообще у меня жить останется, да видно не получилось у него что-то. Теперь, должно быть, стесняется заходить.

– Что еще он про заработок говорил? Вспоминай!

– Так я же говорю, обещал, как заработает, сразу ко мне прийти. Кутар еще сюда приходил за ним. Знаешь Кутара, который дочками своими торгует? Вот, пришел ко мне Кутар, подошел к Нерзоку, поговорили они. Нерзок сразу ко мне подбежал, радуется, говорит, заработает скоро. Говорит, заработаю скоро, старый Одатар. Дай, говорит, отварчику мне, старый Одатар. В долг дай. А я, говорит, заработаю скоро и отдам тебе столько, и еще полстолько, и еще куплю отварчику. Пить будем отварчик, с духами предков общаться, величие нашего народа вспоминать будем. Да только я не дал ему отварчика в долг, потому как он и так уже полмесяца как в долг отварчик пил. Так и ушел он без отварчика, только самокрутку у меня выпросил, чтоб совсем грустно не было, и ушел зарабатывать. На отварчик. Я ж не совсем зверь, без самокрутки достойного орка отпускать. Это отварчик дорогой, а самокрутки-то можно и дать.

Сакар попытался выяснить, не было ли еще подобных случаев, но тщетно. Охотники уже давно ушли, а Одатар так и продолжал бормотать что-то про самокрутки, отварчик, духов предков и Нерзока, пока не повалился на бок и не заснул.

– Куда мы идем? – поинтересовался Аксель.

– К Нерзоку, – коротко ответил орк. – Проверим его дом.

Аксель не смог удержать удивления:

– Ты что, знаешь тут всех? И кто где живет тоже?

Сакар коротко рассмеялся:

– Ну что ты, дружище, у меня не настолько светлая голова. Нам просто повезло – Нерзока я знаю. У него пару лет назад одержимый всю семью вырезал. Он с тех пор почти поселился у Одатара, а до этого был вполне достойный разумный. Хотел детей учиться отправить, да вот не сложилось.

Дом Нерзока оказался пуст, и уже не первый день. Соседи, спешно опрошенные охотниками, ничего внятного рассказать не смогли. «Ушел как обычно к Одатару и с тех пор не возвращался».

– Ну и что нам это дало? – устало спросил Сакар сам себя. – Три дня назад одержимый получил пищу. Нерзока уже не спасти, и где прячется эта тварь, мы тоже не знаем. Дерьмо! – орк в сердцах ударил кулаком по стенке хижины, отчего от нее отвалился изрядный кусок.

– Теперь мы, по крайней мере, можем не сомневаться, что Кутар помогает одержимому. Найдем Кутара – найдем тварь.

– Осталась самая малость, – скептически усмехнулся Сакар, отхлебнув из фляжки своего зелья, – найти самого Кутара.

Поиски обещали затянуться. Оба охотника понимали, что одержимому нужны жертвы, а значит, его помощник будет их для него готовить. Скорее всего, он воспользуется проверенным методом – выберет среди посетителей притонов какого-нибудь одинокого орка, которого никто не хватится, и приведет к одержимому.

– Предлагаешь обойти все здешние притоны, в надежде застать там Кутара? – спросил гро Кургрис, когда Аксель высказал эту мысль. – Знаешь, мне кажется, будет проще дождаться, когда туман сойдет. Их тут несколько десятков – с травками, с сивухой, с грибными настойками, и даже вполне приличные таверны, на любой вкус.