Текст книги "Заговор"

Май Цзя
Заговор

Предисловие

Май Цзя (род. 1964) – известный китайский писатель. Его настоящее имя – Цзян Бэньху. Сейчас он возглавляет Союз писателей провинции Чжэцзян. Перу Май Цзя принадлежат несколько романов и рассказов, номинировавшихся и получавших призы различных литературных конкурсов, но знаменитым его сделал именно роман «Заговор».

В 2008 году этот роман получил самую престижную награду Китая в области литературы – премию Мао Дуня, ее вручают раз в несколько лет. Из более чем двухсот романов было отобрано всего четыре финалиста, среди них был и «Заговор». Три других произведения рассказывали истории из сельской жизни, и объявление победителем шпионского романа стало для всех неожиданностью.

«Заговор» посвящен людям, наделенным особыми талантами и работающим в специальном подразделении органов государственной безопасности. Действие происходит в середине XX века. Роман состоит из трех частей, в каждой из них рассказываются истории от лица разных людей, и все они объединены собравшим эти повествования журналистом. Три части романа раскрывают три принципиально разных метода работы разведки. В один узел сплетаются прослушивание радиопередач и семейные неурядицы, дешифровка кодов и любовь, математический гений и страсть. Работники спецслужб предстают перед читателем с необычной стороны. Автор показывает истинную жизнь этих бойцов невидимого фронта.

Произведение отличают запутанная интрига и тонкий психологизм. Захватывающий роман, написанный легко и с большой долей юмора, был хорошо встречен читателями.

Роман пользовался такой популярностью, что его решили экранизировать. В 2005 году на его основе был создан сорокасерийный телевизионный сериал. В 2007 году на Тринадцатом шанхайском кинофестивале Май Цзя получил приз за лучший адаптированный сценарий. В 2012 году на экраны вышел фильм «Слушающий ветер» (английское название «Молчаливая война»), основанный на первой части романа «Заговор». В этой картине снимались звезды китайского кинематографа Тони Леунг и Чжоу Сюнь. Фильм также пользовался успехом и всколыхнул очередную волну интереса к роману.

Следует упомянуть, что «Заговор» переиздавался несколько раз, в связи с чем его структура претерпевала изменения. В первоначальном варианте роман делился на три части, вторая и третья части состояли из двух глав. Позднее, когда на экраны вышел сериал, автор поменял местами главы и почти в два раза сократил содержание самой длинной, второй части. Однако в третьем издании Май Цзя вернул тексту первоначальную структуру, отказавшись лишь от последней главы третьей части: по его мнению, эта часть выбивалась из общей концепции романа и стилистически, и композиционно, и по содержанию (впоследствии Май Цзя преобразовал эту часть в самостоятельное произведение).

В настоящем издании приводится именно эта, итоговая версия, предложенная для перевода самим автором.

Е. Митькина

ПРОЛОГ

01

Иногда бывает, что жизнь странным образом меняется, как будто огонь внезапно натолкнулся на воду или, наоборот, вода столкнулась с огнем, когда человек, которого ты не видел несколько десятков лет, вдруг случайно встречается тебе на улице или же незнакомец неожиданно становится лучшим другом. Я верю, что в жизни каждого бывали такие моменты. И в моей тоже. Откровенно говоря, эта книга – результат такой неожиданной, случайной встречи.

02

Эта неожиданная встреча была очень интересной.

Случилось это двенадцать лет назад. В то время я был юнцом неполных тридцати лет, в организации занимался простой работой и никогда не выполнял поручений, связанных с полетами на самолете. Но однажды мой начальник отправился в Пекин с докладом еще более высокому начальнику. Содержание доклада было написано черным по белому, мой руководитель всю дорогу его повторял, старательно запоминая, и заучил его практически наизусть, так что мне не требовалось его запоминать. Но уже накануне встречи большой начальник изменил тему того, о чем хотел бы услышать в докладе, мой руководитель растерялся и велел мне прилететь и на месте помочь подготовить материалы. Так мне впервые выпала честь лететь на самолете. Как писал какой-то поэт, «с помощью Неба» я менее чем за два часа добрался до Пекина. Ранг моего начальника был все-таки не очень высок, поэтому он лично прибыл в аэропорт, чтобы встретить меня, естественно, это было сделано не только из приличий, но и потому, что он хотел «поскорее ввести меня в курс дела». Однако только я вышел из аэропорта и уже должен был встретить начальника, как два товарища из органов безопасности нагло встряли между нами и без разъяснений потребовали, чтобы я «прошел с ними». Я спросил, в чем дело. Они ответили:

– Пройдемте с нами и узнаете.

Говоря это, они подталкивали меня идти с ними, а мой начальник разволновался даже сильнее, чем я сам. По дороге он беспрестанно спрашивал меня, что случилось, но разве ж я знал? Я был почти уверен, что произошло таинственное «похищение» или же просто ошибка. Я несколько раз повторил «господам» свое имя, что иероглиф Май – как в слове «пшеница» майцзы и Цзя – как в слове «семья» цзятин. Родители выбрали мне такое имя из скромности, вероятно, в надежде, что и я буду скромным. Потому что мое имя Май Цзя связано с полем, пашней, крестьянством, оно очень простое.

«Господа» не испытывали к моему имени никакого интереса. Они ответили:

– Нам нужны именно вы, никакой ошибки.

Звучало это странно, но резон в их словах был, потому что меня им описали в подробностях, какая уж тут ошибка? Вызвали их, чтобы меня забрали, два человека, с которыми я сидел рядом в самолете и чью беседу подслушал. До меня постоянно доносился их говорок, благодаря которому я словно вернулся в свой далекий родной край. И, заслышав их такой знакомый говор, я сам завел с ними разговор. Кто же мог знать, что этим я навлеку на себя неприятности и два товарища из органов безопасности задержат меня, словно злодея?

Они были сотрудниками отдела безопасности аэропорта. Имели ли они право задерживать меня – это другой вопрос, более глубокий, но, кажется, совсем не важный. Главным было то, как мне выбраться оттуда. Они отвели меня и моего начальника в свой офис, который состоял из двух комнат – внутренней и внешней. Внешняя комната была небольшая, когда мы вчетвером в нее вошли, она стала казаться еще меньше. Когда все уселись, полицейские начали допрашивать меня: имя и фамилия, организация, в которой работаю, семейное положение, политические взгляды, социальные связи и т. д. Казалось, что мой статус в одно мгновение стал подозрительным. К счастью, мой начальник тоже тут присутствовал, он снова и снова «твердо и авторитетно» подтверждал, что я не лицо без определенных занятий, а государственный кадровый работник, «строго соблюдающий закон и дисциплину». Поэтому допрос закончился, можно сказать, довольно быстро.

После этого полицейские сменили тему. Все их вопросы сконцентрировались на том, «что я видел или слышал в самолете», и я даже не знал, с чего начать. Так как я впервые имел честь лететь на самолете, то увиденного и услышанного было много, мелкого и незначительного, впечатления были хаотичны. Откуда я мог знать, о чем следовало говорить? После моих просьб полицейские стали спрашивать меня более направленно. На самом деле их волновал один вопрос: что я слышал из разговора «земляков»? Только тут я осознал, что случайно встретившиеся мне земляки, вероятно, являются необычными людьми и мой нынешний непривычный опыт имеет непосредственное отношение к тому, что я услышал и, главное, понял из их тайного разговора. Они думали, что их «птичий язык» местного наречия никто не поймет, и, словно в безлюдной местности, смело обсуждали свои секреты, не предполагая, что рядом есть уши, которые слушают и слышат абсолютно все.

Тогда они забеспокоились.

В тот момент они и решили, что называется, «начать чинить хлев, когда овцы уже пропали»11
  Идиоматическое выражение, отсылающее к эпохе Воюющих царств. В то время в княжестве Чу правил Сян-ван (? -263 гг. до н. э.). Вместо того чтобы заниматься делами страны, заботиться о положении государства, он предавался всевозможным наслаждениям. Советник Чжуан Синь пытался увещевать его, но Сян-ван ничего не хотел слышать, и Чжуан Синь удалился в княжество Чжао. Через пять месяцев княжество Цинь напало на его родину и захватило столицу, а Сян-ван вынужден был бежать. В этот момент Сян-ван вспомнил честные слова преданного чиновника. Он послал гонца, чтобы вернуть Чжуан Синя. Когда тот прибыл, Сян-ван спросил, есть ли возможность спасти ситуацию. Чжуан Синь ответил: «Когда увидел зайца, еще не поздно обернуться с приказаниями к своей собаке. Когда пропала овца, вовсе не поздно починить загон» – и подсказал Сян-вану, как поступить. В результате княжество Чу сумело собрать силы и дать отпор Цинь. – Здесь и далее, если не указано иное, примеч. пер.


[Закрыть] – исправить все, пока еще не поздно.

Однако, говоря по правде, я не услышал в их речи ничего необычного. Они не сразу начали говорить на нашем местном наречии, да и я не сразу распознал в них земляков. К тому же это был мой первый полет на самолете. Но, после того как прошло первое любопытство, я понял, что вокруг нет ничего интересного. Поэтому, когда самолет взлетел, я почувствовал, что делать нечего, посидел как дурак и, естественно, надел наушники и начал смотреть кино. Только сняв наушники, я услышал их разговор – и словно родителей встретил, сразу же придвинулся к ним. Откуда же я мог знать, что они обсуждают? Такие мои слова походили на увертки, но говорю как есть: в моих словах не было лжи.

На самом деле, подумайте, если бы у меня были недобрые намерения, разве полез бы я к ним с дружескими чувствами? И к тому же, раз уж я к ним обратился, стал бы я это делать после того, как они разговаривали уже длительное время? И еще – поскольку я к ним обратился сразу, как услышал их говор, то мог ли услышать начало и конец их разговора? Хотя и говорят, что устные показания не принимаются в качестве доказательства, но, если рассуждать спокойно, нельзя сказать, что мое утверждение – «не слышал, о чем они говорят» – не заслуживает всестороннего рассмотрения. Моя преданная заинтересованность не пропала зря, я удостоился славословий со стороны своего начальника. Полицейские уже собирались заканчивать, они склонились друг к другу головами и пошептались. Один из них сходил во внутреннюю комнату, а когда вышел, был готов отпустить меня. Однако я должен был гарантировать следующее: так как дело касалось государственной тайны, я не должен распространяться ни о чем, что слышал, иначе за последствия отвечаю сам. Я, естественно, на все согласился и наконец «покончил с этим».

03

На самом деле, как можно «покончить с этим»?

В последующие дни это событие постоянно маячило в воспоминаниях, словно призрак, рождая ощущение таинственности и страха, от которого волосы вставали дыбом. Я не представлял, что за люди эти земляки, обладавшие таким загадочным авторитетом и тайнами, что ни одной фразы не стоило слушать? Я, можно сказать, повидал на своем веку, но с таким не то что не сталкивался, а, честно говоря, боялся увидеть. Выйдя из полиции, я первым делом достал из кармана визитки, оставленные мне двумя земляками, разорвал их и выкинул в урну. В урну аэропорта. Не стоит и говорить, что визитки наверняка были фальшивые, поэтому можно сказать, что они и так были мусором. Я так хотел их выкинуть потому, что это был не просто акт выкидывания мусора. Я надеялся таким образом превратить в мусор все неприятности, доставленные мне земляками, чтобы они катились ко всем чертям! Для меня это было важно, потому что я был обычным человеком, больше всего боявшимся пересудов и скандалов.

Но у меня было предчувствие, что они еще будут искать меня.

Как и следовало ожидать, вскоре после того, как я вернулся из Пекина, раздался звонок от этих двух земляков (я-то им оставил настоящий адрес и телефон). Они по очереди приветствовали меня, давали мне объяснения, приносили свои извинения, утешали и вежливо пригласили меня к себе. Надо сказать, что их учреждение находилось рядом с уездным городом нашего района, вероятно в горах. Я еще до этого слышал, что в том уезде есть крупная, очень загадочная организация, находившаяся в ущелье. После того как они там обосновались, больше никто в то место не ходил и даже жившие в горах крестьяне целыми семьями переехали. Именно поэтому никто не мог сказать, что же это за организация. Мнений было много: кто-то говорил, что они разрабатывают ядерное оружие, другие – что это походный дворец главы центрального правительства, еще судачили, что там располагаются органы государственной безопасности, – не было единого мнения. Когда тебя приглашают в такое таинственное место, есть от чего прийти в волнение. И хотя я еще не совсем оправился от пережитого страха, но все еще был взбудоражен. Однако время шло, а я все медлил, видимо, по-прежнему еще боялся.

Позже, во время празднования Дня образования КНР22
  1 октября 1949 года Цзэдун на площади Тяньаньмэнь торжественно провозгласили образование Китайской Народной Республики. Позднее, 2 декабря, было издано постановление о том, что 1 октября отныне объявляется национальным праздником.


[Закрыть], за мной приехали на машине со словами, что меня пригласили на обед. Я спросил:

– Кто пригласил?

Приехавший человек ответил:

– Наш директор.

– А кто ваш директор?

– Съездите и узнаете.

Точно так же говорили и полицейские из аэропорта. Я сразу же почувствовал, что это, вероятнее всего, те два земляка. Я поехал, и оказалось, что это действительно так. Кроме того, там были еще люди, говорившие на нашем наречии, – мужчины и женщины, молодые и старые, человек семь-восемь. Это была встреча земляков, которая проводилась каждый год вот уже лет пять или шесть. Отличие было в том, что в этом году к собранию присоединился я.

К этому моменту, можно сказать, сформировалась первопричина этой книги, дальнейшие события произошли со временем.

04

В данной истории рассказывается история особого подразделения 701.

Число «семь» удивительное, по своему характеру оно, скорее всего, черное. Черный – совершенно точно некрасивый цвет, но и не вульгарный. Он тяжелый, таинственный, цвет нападения, гнева, независимости, тайн и фантазий. Насколько мне известно, во многих странах в названиях организаций, выполняющих особые миссии, есть цифра «семь», например: Седьмое подразделение Директората военной разведки Великобритании MI-7, седьмой отдел Министерства госбезопасности бывшей ГДР, седьмой советник президента Франции, Седьмое управление КГБ СССР, японский Отряд 731, Седьмой флот США и т. д. Что касается Китая, то в нем есть особое подразделение 701. Это была разведывательная служба, созданная по образцу советского седьмого управления КГБ. Его характер и задачи были «особыми». При нем было три «особых» отдела – отдел радиоперехвата, отдел дешифровки, оперативный отдел.

Отдел радиоперехвата занимался техническим обеспечением, отдел дешифровки – расшифровыванием тайных кодов, а оперативный отдел, естественно, отвечал за оперативные действия, осуществление разведывательной деятельности. Радиоперехват означает слушать «звуки за горизонтом» – бесшумные звуки, голоса тайн; дешифровка – это расшифровывание кодов и книг без иероглифов, толкование непонятных записей; оперативная работа – это маскировка, проникновение в «логово тигров», открытые столкновения. Внутри этой системы людей, занимающихся радиоперехватом, обычно называют «слушающие ветер», тех, кто работает над дешифровкой, – «смотрящие на ветер», а оперативных работников – «ловцы ветра». Говоря по существу, люди, занятые в разведке, все контактируют с «ветром», разве что методы отличаются у разных отделов.

Один из тех двух моих земляков был первым начальником тогдашнего особого подразделения 701 по фамилии Цянь. Все сослуживцы в лицо звали его «директор Цянь», а за спиной – «босс Цянь». Другой земляк – опытный сотрудник оперативного отдела по фамилии Люй, в молодости он занимался в Нанкине подпольной работой для партии, его кличка была Старый Батат33
  Игра слов. Слово «батат» по-китайски дигуа, что созвучно слову дися – «подпольный».


[Закрыть], намекавшая на его подпольную деятельность. Они оба были революционерами, участвовавшими в Освобождении44
  Борьба Китайской коммунистической армии с гоминьдановским правительством, продолжавшаяся еще три года после окончания войны с Японией (1946–1949).


[Закрыть]. Возраст обоих приближался к шестидесяти. Можно считать, что в подразделении 701 они были самыми ценными сотрудниками, словно «единственный оставшийся на дереве плод». Позже мои отношения с двумя земляками постепенно углублялись, так что я потихоньку превратился в особого гостя отдела 701 и мог ездить в горы «прогуляться».

Гора называлась Учжишань – «Гора пяти пальцев». Название говорило само за себя: она выглядела словно пять пальцев, вытянувшихся на земле, и, естественно, между ними пролегали ущелья. Первое ущелье было ближе всего к уездному городу – в двух-трех километрах; вышел из-за горы, и сразу город, это был маленький горный городок рядом с речкой. Это ущелье было и самым широким. Подразделение 701 изначально построили именно здесь, на его территории была больница, школа, магазины, рестораны, гостиница, стадион и т. п. Это было как бы общество в миниатюре, много сотрудников, приезжать туда было удобно. Так как я писал эту книгу, то часто приезжал сюда брать интервью и в каждый приезд останавливался в ведомственной гостинице на несколько дней. Через какое-то время многие уже стали узнавать меня, а так как я все время носил солнечные очки (с двадцати трех лет меня преследовала светочувствительность правого глаза, и даже при свете обычных ламп накаливания следовало носить солнечные очки), люди называли меня «репортер в черных очках».

Что касается остальных трех ущелий, то чем дальше они были от города, тем становились уже, и если говорить о трудности попадания туда, то она была тоже выше. Мне посчастливилось три раза попасть во второе ущелье и два раза – в третье, а вот в последнем, четвертом, я так и не был. Говорят, там была территория отдела дешифровки, самое таинственное место в горах. Оперативный отдел располагался во втором ущелье справа, а также там был тренировочный центр подразделения 701. Это подотдел, построенный в ущелье слева. Оба отдела напоминали два крыла, раскинувшиеся в горах, они были словно открытые створки дверей, только левая створка была заметно больше правой. По слухам, в оперативном отделе народу было мало, в основном они все работали «вне офиса».

В третьем ущелье также находились две организации – отдел радиоперехвата и бюро подразделения 701. Они располагались не так, как оперативный отдел и тренировочный центр, а были обращены лицом друг к другу, делились как бы на переднее и заднее. В переднем находилось бюро, а в заднем – отдел радиоперехвата, а между ними – общая территория, места общественного пользования, такие как спортплощадка, столовая, туалеты.

Так как крестьяне не могли попасть в горы, то никто не делал ничего в горах, и год за годом деревья и травы здесь разрастались все пышнее, ходили стада животных и летали птицы, их можно было увидеть, проезжая мимо на машине. Дорога представляла собой горный серпантин, черный асфальт смотрелся неплохо, разве что дорога была слишком узкая и извилистая, прямо испытание мастерства водителя. Говорили, что существует тоннель напрямую сквозь горы и можно быстро добраться из отдела в отдел. Когда я второй раз был в отделе радиоперехвата, то спросил директора Цяня, нельзя ли мне проехать по этому тоннелю. Старик бросил на меня такой взгляд, словно с просьбой я переборщил, и никак не прореагировал.

Может, так оно и было.

Однако, говоря по правде, в процессе общения с людьми из подразделения 701 я четко ощущал, что у них были ко мне сложные чувства: с одной стороны, они боялись того, чтобы я с ними сближался, но в душе надеялись на это сближение. Трудно представить, как я завершил бы эту книгу, если бы у них был только страх. Точно не закончил бы.

Хорошо, что была надежда.

А еще хорошо, что каждый год был особый день – «день снятия секретности».

05

Должен сказать, что особый характер подразделения 701 проявлялся в разных аспектах, иногда он был такой «особенный», что и представить трудно. Например, раз в году у них был специальный день, который люди, находившиеся внутри этой системы, называли «день снятия секретности».

Мы знали, что конечная цель работы подразделения 701 – это безопасность государства, но строго секретный характер самой профессии заставил их утратить даже самую базовую личную свободу. Они не могли свободно получать и отправлять письма, вся корреспонденция проверялась, и только после проверки можно было ее либо отослать, либо передать адресату для чтения. То есть получат ли твое письмо, зависело от того, что ты там написал, если твои слова казались подозрительными, то адресату было не суждено прочитать это письмо. Допустим даже, что он и смог бы сделать это, но лишь один раз, потому что вся корреспонденция сдавалась после прочтения в архив, ее нельзя было хранить у себя. Вдобавок, если ему посчастливилось все-таки получить письмо (вероятность этого была крайне мала, если только его не связывали родственные узы с автором письма), то он удивлялся бы, почему оно написано с использованием копировальной бумаги. На самом деле ничего странного, просто в организации должна была оставаться копия письма. В эпоху, когда еще не было копировальной техники, для того чтобы изготовить копию документа, без сомнения, лучшим приспособлением была копирка. Еще более немыслимым был тот факт, что, даже покидая подразделение, следовало отдавать все письменные материалы, включавшие и личные дневниковые записи. Они также сдавались на хранение в архив до тех пор, пока полностью не рассеется секретность вокруг них, и только тогда их можно будет вернуть владельцу.

Тот особый день был у них «днем снятия секретности».

То был день, когда наружу выходили тайны прошлых времен.

Такой день не всегда существовал. Впервые его объявили в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, а именно на третий год после моей встречи с двумя земляками. Это был год, когда директор Цянь покинул занимаемую должность и когда у меня появилась мысль написать эту книгу. Отсюда видно, что я принял такое решение не под влиянием случайной встречи с земляками, а из-за того, что стал свидетелем беспрецедентного «дня снятия секретности» в подразделении 701. Благодаря этому дню у меня появилась возможность попасть туда, в горы, в то самое ущелье. И благодаря этому дню ныне рассекреченные сотрудники подразделения 701 смогли дать мне интервью.

Не стоит и говорить о том, что без «дня снятия секретности» не стоило бы надеяться написать эту книгу.

06

Не важно, какой у меня был статус. Как я уже говорил, местные звали меня «репортер в черных очках». Мое имя – Май Цзя, это я тоже уже упоминал. А также писал о том, что в жизни часто случаются внезапные встречи с какими-либо людьми или событиями. Я думаю, что некоторые встречи – всего лишь часть обычной жизни, своего рода форма, пережитой опыт, они интересны, но не более и не приносят в твою жизнь ничего особенного. Но некоторые встречи основательно меняют тебя. Сейчас я с горечью осознаю, что та встреча с земляками была как раз второго типа, она полностью изменила меня. Сейчас я считаю писательское творчество радостью – ради славы, трудностей, родителей, детей и всего остального. Я не считаю это положительным моментом, но у меня не было иного выхода. Это – моя судьба, которую я не выбирал.

Что касается этой книги, то мне кажется, она неплохая, в ней есть тайны, загадки, чувственные желания, классические и современные мотивы, а также горечь и безысходность судьбы. К сожалению, директор Цянь, который больше всех поддерживал мое стремление написать эту книгу, уже скончался и не увидел ее выхода в свет. Его смерть дала мне ощущение нереальности жизни. Она похожа на любовь – сегодня все прекрасно, а завтра уже все кончено, «курица улетела, а яйца разбились», ты остаешься ни с чем, жизнь превращается в смерть, любовь – в ненависть, всё – в ничто. Если издание этой книги может принести успокоение его душе, то это было бы самым большим моим желанием.

Эта книга посвящается директору Цяню и всем сотрудникам подразделения 701!