Книга: Они сражались за Родину (сборник) - Михаил Шолохов

Для меня Александр Шолохов – темная лошадка. До конца не понимаю, к какой группе авторов его определить. К тем, кто пишет во имя коммунизма и всячески его лично поддерживает (Маяковский, Горький), или к тем, кто руководствуется в этих делах не разумом, а сердцем (Ахматова, Пастернак)? С одной стороны его «Тихий Дон» Сталин воспринимает положительно по каким-то своим причинам, но с другой стороны Александр Шолохов сжигает рукописи романа «Они сражались за Родину» и в нем, судя по некоторым источникам, обрисовывает истинное положение дел в годы войны, какие ошибки были допущены и какие настроения гуляли среди солдат. Много чего противоречивого и до конца не исследованного мною из жизни этого человека, но, даже не зная всех подоплек, интересно взглянуть на всем известные события с точки зрения другого писателя.

Судьба человека. После прочтения, на мой взгляд, самого пронзительного произведения Александра Шолохова, я решила познакомиться с женщиной, которой он посвятил данную повесть, - Евгенией Левицкой. Раз автор упоминает кого-то из реальной жизни, то здесь имеет место быть близкие отношения, сыгравшие большую роль во всей жизни человека. Отсюда и сердечная исповедь, расстановка всех точек над «и», и даже признательность близким людям. Евгения Левицкая, в молодые годы сосланная в ссылку в уральский город Оханск за революционную деятельность, видевшая своими глазами революцию, стала первым читателем «Тихого Дона» и помощницей в дальнейших издательских делах  для молодого писателя. В ответ Александр Шолохов нежно называл женщину второй матерью и поддерживал в трудные минуты. Судьба Евгении Левицкой хоть и не со всем, но местами схожа с жизнью главного героя повести «Судьба человека» - Андрея Соколова. Переживание смерти мужа, постоянные ссылки, блуждание со своей семьей по стране, где их взгляды часто не поддерживают и оскверняют... Лично мне сложно проникнуться судьбой этой женщины, ведь, все-таки, она сама выбрала эту дорогу, путь революционера. Сама, как говорится, виновата. Но и на ее долю выпали нелегкие дни. Она, как и Андрей Соколов, по мнению автора, перенесла определенные тяготы, но, в конце концов,смогла пронести любовь в сердце, способность поделиться ею с Александром Шолоховым.

Вернемся к повести «Судьба человека», жизнь главного героя которой меня намного больше волнует. Александр Соколов – примерный семьянин, муж, отец троих детей (один сын и две дочери), не требует от жизни многого, просто наслаждается ею в созданном теплом уютном мирке среди любимых родственников. Слово «просто» хочется смести и растоптать, когда приходит война и отбирает у него все, чем он так дорожил. Но даже в кромешной темноте главный герой умудряется отыскать лучик света, найти человека с похожей судьбой и соединить с ним свою жизнь.

«Когда сердце разжалось и в ушах зашумела кровь, я вспомнил, как тяжело расставалась со мною моя Ирина на вокзале. Значит, еще тогда подсказало ей бабье сердце, что больше не увидимся мы с ней на этом свете. А я ее тогда оттолкнул... Была семья, свой дом, все это лепилось годами, и все рухнуло в единый миг, остался один. Думаю: «Да уж не приснилась ли мне моя нескладная жизнь?» А ведь в плену я почти каждую ночь, про себя, конечно, и с Ириной, и с детишками разговаривал, подбадривал их, дескать, я вернусь, мои родные, не горюйте обо мне, я крепкий, я выживу, и опять мы будем все вместе... Значит, я два года с мертвыми разговаривал?!»

Прежде, чем оценивать сюжет, хотела бы отметить текучий и содержательный авторский язык. Просто схожу с ума: в Донских рассказах одно "великолепие", а тут совсем другое. Почему автор непостоянен, что с ним? Повесть хочется смаковать, читать медленно, не торопясь. Все разлаживается по полочками, главное – нет воды, только самое главное, и этого главного определенно достаточно для эффекта взорвавшейся бомбы в конце. Также перед прочтением повести стоит запастись носовыми платками, даже человека с каменным сердцем приведенная история доведет до рыданий. Настолько горьких и душещипательных сцен я давно не встречала, да встречала ли вообще? Произведение в этом плане очень кинематографично, каждая сцена ярко всплывает в голове и не остается сил сдерживать наплывающие эмоции. Александр Шолохов превзошел себя, даже четыре тома «Тихого Дона» не произвели такого эффекта.

«Нет, не только во сне плачут пожилые, поседевшие за годы войны мужчины. Плачут они и наяву. Тут главное – уметь вовремя отвернуться. Тут самое главное – не ранить сердце ребенка, чтобы он не увидел, как бежит по твоей щеке жгучая и скупая мужская слеза...»

«Судьба человека» одновременно дает надежду и ввергает в пучину бессилия и тревоги за свою собственное будущее. Как сложится твоя собственная судьба и, если тебе с ней не очень повезет, будут ли силы перенести и выдержать все страдания, не сломаться? У Александра Соколова жена и две дочери погибают при бомбежке, а сын, талантливый математик, отмеченный в годы войны множеством наград, в День победы становится мишенью для немецкого снайпера, ну не шутила ли судьба в тот момент? Становится сложно, когда герой не отчаивается и сначала цепляется за здравствующего сына: «вот кончится война, женю своего сына, буду нянчить внучков и заниматься плотничеством...», а потом все летит в тартарары. Или долгое время находиться в плену у немцев, побывать в нескольких лагерях, вернуться и узнать, что те, к кому были обращены твои мысли все эти долгие месяцы, давно погибли. Что может быть хуже? Но даже из самой безвыходной ситуации найдется выход: Александр Соколов встречает мальчика, у которого мать погибла при бомбежке, а отец ушел на фронт и не вернулся, и решается дать шанс себе и ребенку – обрести друг друга, стать семьей и вместе перенести свалившиеся невзгоды. Для маленького мальчика вдвойне тяжелее переживать войну, так что главный герой еще и предотвращает повторения своей трагедии, только на долю малыша. Вот читаешь подобные истории и понимаешь – не нужно роптать на свою жизнь, говорить о том, что все плохо, плохо, плохо. Всегда найдутся люди, чьи судьбы в три раза переплюнут твою собственную. Нужно ценить то, что имеешь,хранить надежду до последнего вздоха и верить в лучшее.

Ранее с творчеством Сергея Бондарчука я не была знакома, его видение «Войны и мира» меня не впечатлило. Не получилось даже досмотреть фильм, все показалось скучным, героев не так себе представляла. Сам Сергей Бондарчук в роли Пьера Безухова... ну, зачем это понадобилось делать? 45-летний зрелый мужчина пытается изобразить 20-летнего парня, не успевшего толком с жизнью познакомиться. Я не почувствовала юношеской неопытности и даже какой-то несмышлености, нелепости. Как будто пародию на Пьера получила, а не реальный образ. После прочтения повести Шолохова постаралась как можно быстрее посмотреть экранизацию и реабилитировать в своих глазах Сергея Бондарчука. В целом, фильм вызвал положительные эмоции, все снято очень душевно и трогательно, особенно та самая сцена, где главный герой говорит Ванюше, что он его отец. Во многих местах пробиваются слезы. Плюс фильма еще в том, что в подробностях показаны скитания Александра Соколова на фронте и по лагерям, когда в книге муки слиплись в единый комок. Известный советский актер словно сам прожил подобные события, его напряженный взгляд цепляет зрителя до последних минут.

                                        Кадры из советской экранизации повести "Судьба человека"

Они сражались за Родину. В начале отзыва уже было упомянуто сжигание Михаилом Шолоховым рукописей романа «Они сражались за Родину», поэтому хочется отметить, как этот факт повлиял на само прочтение, ведь знакомиться приходилось не сполной версией, а только с отдельными уцелевшими главами. Единственная проблема, с которой пришлось столкнуться, это желание продлить встречу с настолько колоритными персонажами, хотелось знать подробности. Например, один из персонажей, по фамилии Звягинцев, получает ранение и поступает в госпиталь, а дальше – пустота. Что было дальше, вернулся ли он на фронт? Я уже скучаю по его сарказму и едкому юмору, а его все нет и нет... печаль. Наши герои отправляются к Сталинграду, но неожиданно на следующей странице совсем "левый" момент, как будто выдранный из саааамого конца. Жалко, что не сохранились отрывки со сценами в Сталинграде, где был проявлен особый героизм и отвага. Все-таки, переломный момент в войне... Если смотреть на общую структуру романа, то всегда ощущаешь, что сюжет рваный и не цельный, однако это не мешает наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас.

- Меня, соколик ты мой, все касается. Я до старости на работе хрип гнула, все налоги выплачивала и помогала власти не затем, чтобы вы сейчас бегли, как оглашенные, и оставляли бы все на разор да на поруху. Понимаешь ты это своей пустой головой?

Семейные неурядицы Николая Стрельцова положили начало роману. Жена изменяет, подрастает сын, приезжает старший брат, недавно выпущенный из тюрьмы. Сахарное начало! Но довоенной жизни Стрельцова посвящено только треть произведения, дальше идут описания сражений на Дону во время отступления и знакомство с новыми центральными персонажами – Иваном Звягинцевым и Петром Лопахиным. Оба солдата имеют за плечами богатое прошлое, где есть место, как серьезным вещам, так и нелепостям. Читатели вместе с ними узнают о настроениях мирного населения, о преследующих страхах и негодованиях. Почему советские войска отступают все дальше и дальше? Стойким и непоколебимым особняком высятся описания битв, горячих эмоций и духа патриотизма. Как люди не жалели себя во время Великой Отечественной войны, как по собственной воле шли в самое пекло – все это в романе Михаила Шолохова.

Несмотря на свою нецелостность и смутность в этом плане, роман смог вызвать целую палитру приятных ощущений и эмоций. Атмосфера тех мест, где живет Николай Стрельцов, порадовала и заставила впасть в мечты о скором, мчащемся на всех парах, лете. А летом на даче, ну в точности такое же волшебное утро, что и там, когда земля будто совершила пробежку, или даже рискнула на марафон, дышит спешно-спешно, размывая четкие границы мира слабыми испарениями, обливая цветы под окном, овощи на грядках, капельками прозрачного пота, свежесть неимоверная, даже птички подстраиваются под утренний ритм. Подобное очарование мне удалось найти в картинах современного русского художника – Вячеслава Палачева. Момент с атмосферой – сугубо личная характеристика, но лично мне пришлись по душе описания природы Михаила Шолохова, запали прямо в сердце.

                                                                             Картины Вячеслава Палачева

Уже познакомившись с романом, становится понятно, какая черта вполне могла заставить брови Сталина немного потанцевать. Практически каждый диалог окружен аурой легкого сарказма и шутки, поэтому иногда видишь не сцены баталий и солдат, которых грызут страхи за свое будущее и своей семьи, а постановку из комедийного шоу с военной тематикой. Понятное дело, на войне люди продолжали петь песни, сочинять стихи, писать романы, даже детей рожать, жизнь текла своим чередом, тем более воинам как никогда ранее нужна была моральная поддержка. Но здесь под конец произведения недоуменно пожимаешь плечами, выглядит все как-то странно, так как никогда столько не смеялась, читая книгу о Великой Отечественной войне. Почему смех часто вытесняет серьезные вещи, и правильно ли в таком случае поступил автор? Ладно, я просто выплеснула сомнения по этому поводу, роман отличается от другой военной прозы, по крайней мере той, с которой уже успела познакомиться. Но юмор все-таки не подкачал, даже удивительно от Шолохова такое видеть. Больше всего запомнился рассказ Звягинцева о своей чудной жене, перечитавшей любовные романы, сочные ругательства того же Звягинцева в госпитале, куда он поступил с ранениями, и выходки Петра Лопахина, того еще шалуна по женской части. Иногда после очередной улыбки или даже смеха я с каменным лицом читала описания перестрелок и с нетерпением ожидала новых выходок главных героев.

Пишет: «Здравствуй, мой любимый котик!», а дальше опять на четырех тетрадочных страницах про любовь; про МТС – ни слова, а в одном месте зовет меня не Иваном, а каким-то Эдуардом. Ну, думаю, дошла баба до точки! Видно, из книжек списывает про эту проклятую любовь, иначе откуда же она выкопала какого-то Эдуарда и почему в письмах столько разных запятых? Сроду об этих запятых она и понятия не имела, а тут наставила их столько, что не перечтешь, у любого конопатого человека на морде конопин меньше, чем запятых у ней в одном письме. А прозвища? Сначала –«цыпа», потом – «котик», чего же дальше ждать, думаю? В пятом письме, может,она Трезором меня назовет или еще каким-нибудь кобелиным прозвищем...

Нельзя не отметить интересных с точки зрения характера персонажей.Человек-принцип, серьезный, чувствительный, ответственный Николай Стрельцов, весельчак, сердцеед, скрывающий за улыбкой переживания, Петр Лопахин, не лазающий за словом в карман, храбрый и неунывающий Иван Звягинцев, рядовой Некрасов, иногда дающий слабину, немного нелепый, но с добрым сердцем и чистой совестью. Еще достаточно второстепенных лиц встречается на страницах романа, но все они являются отражением характера русского народа, в них соединились самые лучшие качества, присущие человеку.

Вот дядя Василий, плотник, ты знаешь, он тоже рябой. Я у него спросил, когда он в школе забор чинил: «Дядя Вася, вы когда были молодыми, вы были разбойником?» Он говорит: «Еще каким! Особенно по женской части». Я у него спросил: «Это как «по женской части»?» А он говорит: «Женские монастыри грабил, монашек разорял»... Он всегда глазами смеется и никогда не ругается, как ты говоришь, черным словом. Он один раз при мне очень сильно прибил палец молотком и только сказал: «Ах, мать твою бог любит!» Бабуля, это приличное ругательство или неприличное?

После просмотра «Судьбы человека» Бондарчука я решила не сдавать позиции и посмотреть экранизацию неоконченного романа. Фильм, сразу видно, собрал воедино все сливки тогдашнего кинематографа, кого тут только нет... и Василий Шукшин, и Юрий Никулин, и Сергей Бондарчук. Актеры подобраны грамотно, видны приложенные старания по созданию кинокартины. Юрий Никулин со своей добродушной, открытой улыбкой, ну, просто копия Некрасова, с его-то отмазочками и дурачествами, а у Василия Шукшина меня подкупил взгляд, такой грустный и задумчивый, он умеет в точности передать чувства своего персонажа через неловкие движения и линии лица. Немного расстроило отсутствие моментов из довоенной жизни Стрельцова, хотя фильм, по-моему мнению, оказался слишком затянутым. Знакомясь полноценно уже со вторым фильмом Сергея Бондарчука, да еще и о войне, сразу ловишь различия в фильмах современных и советских. Сейчас актеры узнают о событиях 1941-1945 годов только через рассказы пожилых родственников, произведения искусства, Интернет, в конце концов, а тогда эмоции были искренни, кто-то в двадцатилетнем возрасте работал на фабрике или таскал снаряды, чье-то детство осквернилось голодом и видом разрушенных зданий. Вдвойне ценишь откровения людей, которые на своей шкуре испытали мыслимые и немыслимые тяготы, которые вкладывали в реплики героев нечто большее, чем просто авторский посыл и характерный оттенок.

                 Отображение персонажей романа "Они сражались за Родину" в советской экранизации

Наука ненависти. Перед прочтением рассказа о Великой Отечественной войне было полезно узнать о дате написания – 1942 год. А вот «Судьба человека» писалась уже в послевоенные годы, поэтому ярко бросаются в глаза отличия этих произведений. «Наука ненависти» впитала в себя больше жестокости фашистов по отношению к русским, при этом автор не скупится на по-настоящему страшные сцены (если тем более показать их на большом экране с подробностями). Растерзанные солдаты, оторванные конечности,изнасилованные и убитые дети... Получилось очень жизненно и правдоподобно, война предстает без прикрас во всех "прелестях". Горячий патриотизм и громкие слова вдруг наталкиваются на смерть, пугающую и жуткую, и вдруг по спине пробегает холодок. Рассказ получился не таким эмоциональным, как в «Судьбе человека» из-за смещения акцентов от потери близких до перекраивания человеческих рассудков, как людская мясорубка ожесточает сердца и затеняет светлые стороны человека. Кстати, подобные мотивы встречаются у Эриха Мария Ремарка. Рассматривается скорее судьба не одного человека, а народа в целом, что было важнее в годы войны для поднятия духа и желания отомстить за все страдания, выпавшие на долю советского народа. Тем более, еще рано было писать о победе, о послевоенных слезах и переживаниях... все было только впереди: солдаты верили, солдаты надеялись на встречу с родными...

«Я лежал, вдавив тело в снег, и плакал, как ребенок. Но это были слезы не только радости, но и гордости за наш народ. Фашисты могли убить нас, безоружных и обессилевших от голода, могли замучить, но сломить наш дух не могли, и никогда не сломят! Не на тех напали, это я прямо скажу»

Военная жизнь лейтенанта Виктора Герасимова схожа с жизненными перипетиями Александра Соколова, прямо братья-близнецы по тому, что пережили. Таже разлука с женой и детьми, но на ней не делается особого акцента, далее участие в боях, знакомство с винтовками, гранатами и пулеметами со смертью в придачу, а потом – немецкий плен. Главный герой, сбежав из немецкого лагеря и перетерпев невиданные терзания, преисполнился ненавистью к немцам, долею кровожадности и нетерпимости. Он, словно выжившая березка среди погорелых деревьев, сумел выкарабкаться из ада, но теперь его преследуют эти выжженные пни, и те личности,завязавшие убийственную войну. Даже с пленными советские солдаты поступали более мирным образом, кормили, поили и щадили, когда их собратья по идеологии уничтожали нас пачками по сотне тысяч. Михаил Шолохов впервые открывает мне глаза на одну истину – у русских людей в крови замешано милосердие, и главное –человечность, даже по отношению к врагам. Но иногда здравомыслие играет с нами злую шутку. У рассказа очень активная энергетика. Прочитав его, хочется лично взять ружье в руки и пойти топтать всех, кто поднимает руку на твоих братьев и сестер. Откровения Виктора Герасимова с видимым отпечатком увиденного и испытанного зверства со стороны фашистов на них по-настоящему заставляют биться сильнее сердце и внутренне воспарить, возвыситься.

«-... И воевать научились по-настоящему, и ненавидеть, и любить. На таком оселке, как война, все чувства отлично оттачиваются. Казалось бы, любовь и ненависть никак нельзя поставить рядышком; знаете, как это говорится: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», - а вот у нас они впряжены и здорово тянут! Тяжко я ненавижу фашистов за все, что они причинили моей Родине и мне лично, и в то же время всем сердцем люблю свой народ и не хочу, чтобы ему пришлось страдать под фашистским игом. Вот это-то и заставляет меня, да и всех нас, драться с таким ожесточением, именно эти два чувства, воплощенные в действие, и приведут к нам победу. И если любовь к Родине хранится у нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти сердца бьются, то ненависть всегда мы носим на кончиках штыков»

Пускай человек будет не самым честным или нравственным, или принадлежащим к какой-либо противоборствующей стороне внутри одной страны, он всегда встанет на защиту своей Родины. Произведения Михаила Шолохова, как, впрочем, и сам автор, словно зыбучие пески засасывают порой увлекательными сюжетами, но отталкивают и пугают сперва-наперво авторской позицией (Шолохов все-таки коммунист до мозга и костей) и всем, что из этого может последовать. Не хотелось бы столкнуться с явной пропагандой коммунизма, где строй всяческими способами прославляется, хотя на деле все было не так просто. Но Победа в Великой Отечественной войне лично для меня не является заслугой властей или тогдашнего коммунистического строя, а истинно храбрых и мужественных людей, которые готовы были погибнуть за семью, за родные просторы, за мирное небо над головой. Я думаю, именно ради этих перечисленных ценностей советский народ готов был рвать победу зубами до последней капли крови. В произведениях из сборника Михаил Шолохов смог проиллюстрировать людские потери, горе, страхи и ужасы советского солдата, ту самоотверженность, которая толкала личность на борьбу с фашизмом до победного конца, даже когда все висело на волоске. С первой до последней страницы чувствуешь тугой комок в горле, который резко переходит в слезы во время чтения последнего произведения «Судьба человека». Сделано практически невозможное – были моменты, когда хотелось не только плакать, но и смеяться. Война идет, а жизнь продолжается, и Александр Шолохов неоднократно напоминает об этом.

По бескрайней донской степи ветер гонит мелкий песок. Над хутором Мелологовским, сбрасывая бомбы, пикирует самолет. От взрывов содрогается земля и в воздух взлетают горящие обломки домов. Я смотрю на это, и сознание мое отмечает, что подобное уже было. Было в 1942 году. Тогда я мог погибнуть. А сейчас смотрю на взрывы спокойно. Идут съемки картины "Они сражались за Родину". Когда Бондарчук предложил мне роль солдата Некрасова, я внимательно перечитал роман Михаила Шолохова. Потом долго думал: соглашаться или нет? - И вы и я воевали,- сказал мне Сергей Федорович.- Скоро тридцать лет со дня нашей победы. Фильм мы собираемся выпустить к этой дате. Неужели вы еще сомневаетесь? Принять участие в этой картине - наш солдатский долг.

Через два дня я уже подбирал на "Мосфильме" солдатское обмундирование для моего Некрасова. Надел грубое белье, гимнастерку, брюки, сапоги, затянул себя ремнем, примерил пилотку и в таком виде подошел к зеркалу. На секунду мне стало жутко - из зеркала смотрел пожилой солдат. Выгоревшая гимнастерка, стоптанные сапоги заставили вспомнить забытые годы фронтовой жизни, землянки, окопы, бомбежки, голод и тоску тех тяжелых лет. Съемки проходили недалеко от рабочего поселка Клетская на берегу Дона. Места эти указал сам Михаил Александрович Шолохов. Именно здесь, по словам писателя, воевали герои его романа.

Из Москвы я вылетал позже многих актеров - был занят в цирке. Сначала летел до Волгограда, а потом на маленьком самолете добирался до Клетской, а оттуда на машине до хутора Мелологовского. Летчик, узнав, что я еду на съемки, специально провел самолет над выстроенными декорациями. Сверху я увидел хутор, пришвартованный к берегу пароход, а вокруг палатки воинских частей, принимающих участие в фильме. Даже с высоты картина съемок поражала своей масштабностью. Скопление людей, артиллерии, танков, машин, понтонов, кавалерийских лошадей - все это впечатляло. Потом это место кто-то в шутку назвал донским Голливудом.

Когда мы приземлились, меня повели в небольшую каюту. Там я переоделся в военную форму, которую носил все три месяца съемок. В соседних каютах жили Василий Шукшин и Вячеслав Тихонов. На следующий день около здания школы, где разместились костюмерные, Бондарчук произвел осмотр наших костюмов. Осматривал он придирчиво. К Ивану Лапикову и ко мне, как к бывшим фронтовикам, артисты подходили за советами. А мы и сами многое забыли. Я вдруг задумался: на каком плече - на правом или на левом - носили скатанную шинель? Потом вспомнил - конечно же, на левом, ведь на правом - ремень от винтовки. Зато я сразу заметил накладку костюмеров, которые прицепили на гимнастерку Василию Шукшину (он играл роль бронебойщика Лопахина) на большой колодке медаль "За отвагу". В 1942 году такие колодки еще не носили. Вместо них были маленькие, красненькие. Странно и непривычно выглядели актеры в гимнастерках, сапогах, пилотках. Даже лица стали другими. Особенно ладно военная форма сидела на Лапикове и Шукшине. Казалось, будто они носили ее всю жизнь.

Хотя до моих игровых сцен было далеко, я исправно ходил на все репетиции. Мне хотелось посмотреть, как работает с актерами Бондарчук. Он проводил репетиции за столом в большой кают-компании. Работал с актерами долго. Начинал всегда со спокойной читки, уточняя текст роли. Если что-то актера смущало, какое-нибудь слово ему трудно было произнести, или, как мы говорим, фраза не ложилась, то шла неторопливая работа над каждым словом. Рядом со сценарием у Бондарчука всегда лежал роман Шолохова.

Съемки проходили в основном на натуре. Почти весь текст предстояло потом переозвучивать. Тем ие менее Бондарчук добивался такого точного звучания каждого слова, будто оно сейчас уже войдет в картину. И это было справедливое требование.

Никулин о встрече с Михаилом Шолоховым:

Когда мы по приглашению Шолохова поехали к нему в станицу Вешенскую, я видел, как волновался Шукшин. Приехали поздно вечером, переночевали в гостинице. Утром зашли в книжный магазин и купили книги Шолохова, чтобы он подписал нам на память. Так с книгами и вошли в кабинет Михаила Александровича. Встретил он нас радушно. Я первый раз видел его. Думал, Шолохов высокий, а он оказался небольшого роста. Крепкое рукопожатие, взгляд умных живых глаз. Говорил Михаил Александрович спокойно, неторопливо. Мы сразу попросили у него автографы. - Нет-нет, что вы! - замахал он руками.- Таким хорошим людям и вот так, наспех, что-то написать... Ни за что! Я вот обдумаю, а потом каждому напишу хорошие слова. Книги не оставляйте. Сам пришлю. Потом в большой комнате, сидя за длинным столом, мы пили кофе. Комната светлая, вся уставленная цветами. За столом шел оживленный разговор, в основном, конечно, о фильме: как снимать, как играть, какие будут пожелания. Михаил Александрович говорил, что писать и ставить фильмы о войне трудно. Вспомнил он, как в начале тридцатых годов ездил в Берлин и там попал на премьеру картины по роману Ремарка "На Западном фронте без перемен". Картина шла в каком-то шикарном кинотеатре. На премьеру собралась вся знать Берлина. Мужчины в смокингах, дамы в бриллиантах. Начался фильм с того, что в грязном окопе спиной к зрителям лежал солдат, который поднимал ногу и издавал непристойный звук. Вначале это вызвало в зале шепот, недоумение, а когда солдат звук повторил, то все зааплодировали. - Я к чему это рассказываю,- сказал Михаил Александрович.- Это вроде бы не для нашей картины, но правду солдатской жизни вы обязаны передать. Пусть все будет достоверно. Может быть, где-то я крепкое словцо прозвучит, это неплохо. Солдатскую жизнь не надо приукрашивать. Хорошо бы показать, как все было на самом деле. Ведь второй год войны был для нашей армии тяжелым. Около трех часов мы провели за беседой. Шолохов рассказывал о том, как по предложению Сталина начал писать этот роман, как впервые его напечатали. Слушали мы Шолохова с интересом. Говорил он образно, убедительно. - Интересный он дядька,- говорил позже мне Шукшин.- О, какой интересный. Ты не представляешь, что мне дала эта встреча с ним. Я всю жизнь по-новому переосмыслил. Много суеты у нас, много пустоты. А Шолохов это серьезно. Это - на всю жизнь.

Вспоминает Г. Бурков (из книги "Хроника сердца"):

В мае 1974 года актеры съезжались на Дон. Началась работа над фильмом «Они сражались за Родину». Нам, актерам, предстоял тяжелый ратный труд вдали не только от дома, но и вообще от человеческого жилья. Съемки предполагались именно там, где разворачивались события, описанные в романе. Место указал сам автор, М.А. Шолохов. Шли дожди, дороги размыло, да их и не было на подступах к месту назначения. Добирались долго, сутками. Измучились. На берегу Дона стоял теплоход «Дунай». Актеров разместили в каютах первого класса. У всех было какое-то праздничное, возбужденное настроение, как перед отплытием. Будто еще немного – и начнется путешествие, круиз по родным местам, по России. А тут еще никуда не деться от воды, от солнечных зайчиков, которые проникают всюду и создают полную иллюзию движения. И музыка. Целыми днями корабельные радисты крутили на всю катушку одну и ту же мелодию из фильма (американского) «Доктор Живаго».

Если говорить о кино, то и здесь было много интересных ролей. [...] Копытовский в «Они сражались за Родину». Тоже народный характер, и он мне особенно дорог тем, что возник в таком дуэте с Шукшиным. И один народный, и другой народный, а ведь это не один какой-то тип. Все русские и все такие разные. Один – сильная личность, а другой только еще становился личностью под воздействием этого первого. И возникает нерасторжимость, нация, вернее, такая молекула нации.

Бурков о встрече с Шолоховым:

Шукшин отчетливо сознавал, куда он идет, что делает, но какая-то затаенная неуверенность не давала ему покоя, не хватало ему слова заветного. Быть может, его-то он ждал от Шолохова? Эта мысль постоянно будоражит, возвращает и возвращает к той встрече, которая состоялась в Вешенской, во время съемок «Они сражались за Родину». Вспоминаешь тот день, то волнение, которое мы испытывали перед встречей с Михаилом Александровичем. У Шукшина оно было особенным – очень переживал и, если говорить честно, надеялся на отдельную встречу, готовился к ней. Все думалось: вот-вот сейчас придет, позовут… ждал, что Шолохов проявит инициативу… Но этого как-то не случилось. Шукшин корил себя за то, что признался мне в этом. Нервничал, что открылся, слабость проявил, злился на себя. Его надо было понять. Он как бы хотел что-то вроде благословения, чтобы Шолохов какое-то слово заветное ему сказал с глазу на глаз…"

P.S. Василий Шукшин умер во время съемок в этой картине. Ему было всего 45...

Тогда, конечно, я не заметил этого места разрыва, столь видного сейчас, где Шолохов пытался сшить главы, написанные во время и сразу после войны, с эпизодами довоенной жизни Николая Стрельцова, в которых он пытался осмыслить и воспринять репрессии конца 30-х. Замысел автора понятен, но вышло топорно, поэтому, вероятно, Шолохов и сжег все остальное, что так и не увидело свет. Вероятно, в большом романе, трилогии, о которой он говорил, эти эпизоды срослись бы лучше, но замысел так и остался нереализованным.

Поэтому не стоит скрывать, что подлинной жемчужиной являются именно военные главы, эти несколько дней лета 1942, когда остатки отступающего полка ведут сдерживающие бои, стараясь дать возможность другим частям Красной Армии отойти за Дон. Здесь видно то великое мастерство Шолохова, которое принесло ему заслуженную мировую славу – люди у него живые, настоящие, неплакатные. Прелесть, как часто бывает, в умело найденном равновесии между стоящим описанием боев, между умело вычерченной геометрией войны, бьющими в душу подробностями душевного напряжения и той разрядкой, которая наступает в передышках. Люди шутят, смеются, думают о женщинах, мечтают о микояновском пайке, забывая о том, что всего несколько часов назад вокруг кипел ад, что в воздухе еще слышен запах взрывчатки и мертвые немцы лежат в полусотне метров от линии обороны. Этот контраст между смертью в четырех шагах и юмором, живым, простым юмором одновременно и разителен, и удивительно по-человечески понятен.

Шолохов подчеркнуто демократичен, он говорит о войне на уровне рядовых бойцов (и нескольких ефрейторов, старшины и двух-трех офицеров). Колхозный агроном, шахтер и комбайнер – вот его главные герои. Собственно, драматургия построена в целом-то не на боях, а на легкой, дружеской пикировке, на подколах, на умении и желании ответить товарищу. Сами диалоги прекрасны, они написаны таким настоящим, некнижным языком (хотя и без мата, который упоминается, но не цитируется, но и так все понятно), что я не могу не восхищаться (и не выписывать любимые цитаты). Это то самое умение переключать регистр от правильной литературной речи в описаниях, хоть и сдобренное диалектными словами, придающими речи Шолохова четкую географическую привязку, к живой человеческой речи, сложной, порой рваной, у каждого своей.

Бондарчук снял фильм по этой книге буквально, вплоть до жестов, до кустика полыни и одернутой гимнастерки. В голове моей при чтении диалогов звучали голоса самого Бондарчука, Лапикова, Никулина и Тихонова (и того, кто озвучивал Шукшина). Фильм вышел ручной выделки, он неизменно производит на меня сильнейшее впечатление своей дотошной достоверностью, столь странной для этого условного искусства. Разводы пота на гимнастерках, мятые и поцарапанные каски, блики солнца на кончике штыка и на навершии знамени – такие сочные кинематографические детали, но Бондарчук все это взял из книги, там это прямо прописано. И тем не менее, так перенести, так прочувствовать нужно уметь. Да, это идеальный роман для неорелистичной манеры. Просто эпизоды из жизни людей, без зачина и финала, просто несколько дней лета 1942, без рассказа о неудачном наступлении на Харьков, без Сталинграда. Но все, что надо для понимания войны, для понимания как и за что сражались советские люди, здесь есть.

P.S. У меня в который раз возникает мысль, что для советских романов о войне, что для Симонова, что для Шолохова, да и для других авторов, хорошо было бы выпустить визуальный справочник. Люди в тексте часто говорят о вещах, которые были частью их быта тогда и перестали быть столь близкими и понятными нам теперь. Что такое «шведский ключ», какой тягач помогает ремонтировать Звягинцев, как выглядела американская тушенка.

P.P.S. Читал я в этот раз в отличном издании "Речи". Иллюстрации Реброва хороши, экспрессивны, однако выполнены после 1975 и испытали, как мне кажется, сильнейшее влияние фильма, такое сильное, что лица некоторых актеров вполне узнаваемы. Этот же художник делал иллюстрации в 1959, но их мне обнаружить на просторах сети не удалось.

Иллюстрация Ю.П. Реброва

"Перед рассветом по широкому суходолу хлынул с юга густой и теплый весенний ветер. На дорогах отпотели скованные ночным заморозком лужи талой воды. С хрустом стал оседать в оврагах подмерзший за ночь последний, ноздреватый снег. Кренясь под ветром и низко пластаясь над землей, поплыли в черном небе гонимые на север черные паруса туч и, опережая их медлительное и величавое движение, со свистом, с тугим звоном рассекая крыльями повлажневший воздух, наполняя его сдержанно-радостным гомоном, устремились к местам вечных гнездовий заждавшиеся на полдороге тепла бесчисленные стаи уток, казарок, гусей". А далее следует любимая мною, внутренне трагическая, часто перечитываемая глава о том, как к агроному Стрельцову приехал его брат Александр, попавший в мясорубку сталинских репрессий, отсидевший в лагере и оправданный. Их горькие разговоры о страшном тридцать седьмом годе, о ежовско-бериевских жерновах, перемоловших в себе, сломавших судьбы многих хороших и достойных людей. И замечательное описание вечерне-ночной рыбалки - сочное, подробное, с рекой, рыбой, лесом, костром, сложной и душевной беседой - куда лучше, чем у Хемингуэя!

А потом отступление разбитого полка, жаркое лето сорок второго, каменистая донская земля, покрытая колючей травой, которую и рыть -то тяжело, чтобы обороняться.

"На синем, ослепительно синем небе — полыхающее огнем июльское солнце да редкие, раскиданные ветром, неправдоподобной белизны облака. На дороге — широкие следы танковых гусениц, четко отпечатанные в серой пыли и перечеркнутые следами автомашин. А по сторонам — словно вымершая от зноя степь: устало полегшие травы, тускло, безжизненно блистающие солончаки, голубое и трепетное марево над дальними курганами, и такое безмолвие вокруг, что издалека слышен посвист суслика и долго дрожит в горячем воздухе сухой шорох красных крылышек перелетающего кузнечика. Было что-то величественное и трогательное в медленном движении разбитого полка, в мерной поступи людей, измученных боями, жарой, бессонными ночами и долгими переходами, но готовых снова, в любую минуту, развернуться и снова принять бой".

И совсем сцена из греческой трагедии - разговор Лопахина со старой казачкой, жесткие слова обвинения, упреков солдатам, призванным быть защитниками родины.

"— А ты не знаешь, за что? — сурово спросила старуха. — Бесстыжие твои глаза. Куда идете? За Дон поспешаете? А воевать кто за вас будет? Может, нам, старухам, прикажете ружья брать да оборонять вас от немца? Третьи сутки через хутор войско идет, нагляделись на вас вволюшку! А народ на кого бросаете? Ни стыда у вас, ни совести, у проклятых, нету! Когда это бывало, чтобы супротивник до наших мест доходил? Сроду не было, сколько на свете живу, а не помню! По утрам уж слышно, как на заходней стороне пушки ревут. Соли вам захотелось? Чтоб вас на том свете солили, да не пересаливали! Не дам! Ступай отсюдова! Багровый от стыда, смущения и злости, Лопахин выслушал гневные слова старухи, растерянно сказал: — Ну, и люта же ты, мамаша! Лопахин вытер платочком пот со лба, сказал: — Ну, что ж… извините, мамаша, дело наше спешное, пойду в другом дворе добуду ведро. — Он попрощался и пошел по пробитой в бурьяне тропинке, с досадой думая: «Черт меня дернул сюда зайти! Поговорил, как меду напился…»

В романе очень четко и выпукло даны образы героев - немногословного, внутренне интеллигентного Стрельцова, балагура, весельчака и отважного героя, шахтера Лопахина, серьезного и рассудительного колхозного механизатора Звягинцева, бойца Некрасова и других. Очень зримо, отчетливо, подробно показан бой каждого с врагом. В романе много замечательных страниц это показывающих, все процитировать просто невозможно! Страх и ненависть, героизм и боязнь за близких, грусть и радость, отвага и честь, озорство и дисциплина, трагедия и надежда на победу - все смешалось в котле романа, все ярко отточено, сделано на совесть! И предстают перед нами живые люди, отстоявшие в неравных боях нашу землю и свободу.

В нескольких метрах от воронки девушка выпустила из потной занемевшей руки угол плащ-палатки, перевела хриплое дыхание, неожиданно проговорила плачущим голосом: — Господи, и зачем это берут таких обломов в армию? Ну зачем, спрашивается? Ну разве я дотащу тебя, такого мерина? Ведь в тебе, миленький, верных шесть пудов! .... — Вот еще глупости какие! И к чему вы, мужчины, всегда всякую ерунду говорите? — сердитым шепотом сказала девушка. — Куда ты годен? Ну куда? Это я только так, устала немного, а как только отдохну — снова тронемся. Я еще и не таких тяжелых вытаскивала, будь спокоен! У меня всякие случаи бывали, даже похлестче этого! Ты не смотри, что я с виду маленькая, я сильная…

Вот так и вытаскивали. Маленькие девчонки взрослых крепких мужчин. И перемешано в ней и слезы, и юмор. Еще с первого давнего прочтения этой книги запомнила и историю про окопную болезнь, и многие перепалки бойцов. И рядом бойцы, засыпающие в движении, хирурги, засыпающие у операционного стола. Потому что было это все вне всякого предела человеческих сил.