Текст книги "«Потерянный и возвращенный Рай» Джона Мильтона"

1. Ормузъ – островъ на Красном море, славившійся громадною добычею жемчуга.

2. Гадесъ – адское божество; Оркусъ – одно изъ названій Плутона, владыки подземнаго царства.

Книга третья

 
Бог – Вседержитель, спокойно сидящий на троне
И наблюдающий лёт Сатаны сквозь эфир,
Видит: средь гор Сатана приземлился на склоне
И смотрит как лучше забраться ему в новый мир.
 
 
Он обращает внимание Сына на это
И на победу Нечистого над человеком,
Которого Он отвратит от Господних запретов,
Данных ему при створении мира навеки.
 
 
За грехопадение созданного Им человека
Властью своею Вину Бог, тут же слагает,
Поскольку Он, взяв на себя человека в опеку,
Дал волю и право борьбы с Сатаной – объясняет.
 
 
При этом помилует род человеческий Он,
Но только лишь если найдётся кто – либо таков,
Что род человеческий будет от смерти спасён,
Если за это он жертвовать жизнью готов.
 
 
Услышав от Бога – Отца такое решенье,
Сын Божий великую милость Его прославляет,
И тотчас, за род человека от смерти спасенье,
Он в жертву себя самого предлагает.
 
 
Отец соглашается с Сыном, и ангельским силам
Велит воспеть Славу Его благородному Сыну,
Превыше земных а также небесных имён.
Его возвеличить за храбрость и ум велит Он.
 
 
Но уж Сатана долетел до окраин планеты,
Вот-вот и к «воротам Тщеславия» Он подойдёт,
Увидит входящих туда и назад выходящих…
И вот, наконец, Он у самых Небесных ворот.
 
 
Там лестница к небу прямая и вход на неё.
(Её описание полное в книге даётся);
Постройки с колоннами мощными держат её,
И вязь золотая цветов по ней вьётся.
 
 
Уже Сатана к небесам подниматься хотел,
Но вдруг в темноте, вдалеке света луч показался —
Свет солнца. Тогда передумал Он и полетел,
Туда, где свет солнца яснее уже разгорался.
 
 
В пути повстречался внезапно Ему Уриил,
Архангел известнейший и повелитель планеты.
Его Сатана издалёка узнал и решил
Дорогу к створённому миру узнать и приметы.
Он младшего ангела маску в мгновенье одел,
И к Уриилу с приветствием Он подлетает,
С хвалебною речью к нему обратиться сумел,
Свой путь уточнил Он и к цели полет продолжает.
 
 
Летел он стрелою, увидеть быстрее желая
Вновь созданный мир и его существа.
По слухам, они – обитатели Божьего Рая,
И Богом любимы, в Раю появившись едва.
 
 
Достиг он горы возле Рая, в его окруженьи,
Когда светлый день притемнил уж закат,
Замедлил своё целевое движенье
И вмиг опустился на высшую гору Нифрат.
 

 
Съ небеснаго эфира Вседержитель,
Возсѣвшій тамъ превыше всѣхъ высотъ,
Всевидящимъ обозрѣваетъ окомъ
Великія творенія Свои
И вмѣстѣ съ тѣмъ – дѣла Своихъ созданій.
Безчисленны, какъ звѣзды, и блаженствомъ
Исполнены неизреченнымъ, сонмы
Небесныхъ Силъ Владыку окружаютъ.
Направо Сынъ сидитъ Единородный —
Господней славы образъ лучезарный.
И, вотъ, Господь къ землѣ склоняетъ взоръ
И видитъ тамъ Онъ первую чету,
Которая среди садовъ Эдема
Бесмертными плодами наслаждалась
Любви своей во-вѣки нераздѣльной
И радостей, которымъ нѣтъ конца.
Далекій Адъ и бездну обозрѣвъ,
Врага Небесъ увидѣлъ Онъ надъ нею,
Парящаго вблизи небесныхъ стѣнъ.
Сложивъ свои измученныя крылья,
Готовился стопой нетерпѣливой
Уже ступить на почву Сатана,
Которая землей казалась твердой,
Но воздухомъ она иль океаномъ
Окружена – не могъ постигнуть Онъ.
Тогда Господь, чье Око видитъ все —
Грядущее, былое съ настоящимъ —
Глаголетъ такъ Единственному Сыну:
– Ты видишь-ли, Единородный Сынъ,
Противникъ нашъ какой пылаетъ злобой?
Ни адская темница, ни оковы,
Ни бездна безпредѣльная – ничто
Остановить его не въ состояньѣ.
И мщеніемъ онъ дышетъ безпощаднымъ,
Которое обрушится опять
На собственную голову его.
Преграды всѣ расторгшій, въ область свѣта
Стремится онъ, гдѣ ищетъ человѣка,
Котораго задумалъ погубить
Онъ силою иль совратить обманомъ.
И замыселъ удастся. Человѣкъ,
Опутанный опасно-льстивой ложью,
Преступитъ Мой единственный запретъ.
Онъ самъ падетъ и въ немъ – его потомство.
Себя винить неблагодарный долженъ.
Чѣмъ искупить онъ можетъ преступленье
Подобное? Иль правосудья нѣтъ,
Иль долженъ самъ, съ потомками своими,
Погибнуть онъ, когда, его спасая,
Не явится другой и не захочетъ
Пожертвовать собою правосудью,
Которое вѣщаетъ: смерть за смерть!
Отвѣтствуйте, о, сонмы Силъ Небесныхъ,
Найдется-ль гдѣ подобная любовь?
И кто изъ васъ захочетъ смертнымъ стать
И смертнаго искупитъ прегрѣшенье?
Безгрѣшенъ самъ – кто грѣшника спасетъ?
Возможно ли, что существуетъ въ Небѣ
Столь чистая, высокая любовь?
– – – – – – – – – – – – – – – —
 

 
Но Божій Сынъ, любви источникъ дивный,
Предсталъ тогда съ ходатайствомъ Своимъ:
– Отецъ, Твои велѣнья непреложны,
И человѣкъ помилованъ Тобой.
Спасти его возможно милосердью —
Быстрѣйшему изъ всѣхъ Твоихъ гонцовъ,
Которое непрошено, нежданно
Является ко всѣмъ Твоимъ созданьямъ.
Ужели-же его и къ человѣку
Ты не пошлешь? Погибшій во грѣхѣ —
Какъ можетъ онъ о милости молить?
Отецъ! Молю, какъ жертву искупленья,
Прими Меня! Я жизнь даю за жизнь.
– – – – – – – – – – – – – – —
Поражены восторгомъ были Духи,
Хотя вполнѣ значенья этой рѣчи
Постичь они покуда не могли.
И отвѣчалъ Всевышній: – Милый Сынъ!
О, Ты, Моя единственная радость,
Единственный на Небѣ и Землѣ
Находишь Ты спасенье человѣку.
Ты знаешь, какъ созданія Мои
Мнѣ дороги. Послѣднимъ созданъ Мною
Былъ человѣкъ, въ любви-же не послѣдній
Онъ для Меня. Его спасенья ради,
Лишь временно готовь Тебя отторгнуть
Я отъ руки и лона Моего.
Природа тѣхъ, кого спасаешь Ты,
Съ божественнымъ сольется естествомъ,
И на землѣ Ты будешь Человѣкомъ.
Придетъ пора – и, Дѣвою рожденный
Безгрѣшною, Ты плотью облечешься,
Главой людей, вторымъ Адамомъ ставъ.
Отъ перваго должны погибнуть люди,
А отъ Тебя къ спасенью возродиться.
– – – – – – – – – – – – – – —
Божественно высокая любовь,
Какой еще примѣра не бывало!
Хвала Тебѣ, Господь, Спаситель міра
И Божій Сынъ! Твое да будетъ Имя
Источникомъ обильнымъ пѣснопѣній,
И арфою моею восхвалю
Тебя съ Отцомъ во-вѣки нераздѣльно!
 

 
– – – – – – – – – – – – – – —
Вдругъ Сатана на горизонтѣ видитъ
Блистательнаго Ангела, который
На Солнцѣ-же являлся Іоанну.
Ликъ Ангела прекрасный обращенъ
Былъ въ сторону другую, но сіяла
На головѣ тіара изъ лучей
И золотыя кудри ниспадали
На свѣтлыя сіяющія крылья.
– – – – – – – – – – – – – – —
Приблизившись, такъ молвитъ Сатана:
– Ты, Уріилъ, не первый-ли межъ тѣми,
Что Господу со славой предстоятъ?
Вершителемъ Его высокой воли
Являешься ты въ горнихъ Небесахъ,
Гдѣ ждутъ тебя, посланника Господня.
Обязанность такую-жъ исполняя,
Здѣсь съ высоты, подобно Божью Оку,
Весь шаръ земной обозрѣваешь ты?
Желаніе давно неодолимо
Влечетъ меня увидѣть новый міръ,
А главное – увидѣть Человѣка,
Котораго столь возлюбилъ Господь.
Повѣдай мнѣ, о, свѣтлый Серафимъ,
Который-же изъ всѣхъ шаровъ блестящихъ
Назначенъ быть жилищемъ человѣку
Иль можетъ онъ пріютомъ избирать
Любой изъ нихъ? Желалъ-бы я найти
Его затѣмъ, чтобъ тайно или явно
Избранника съ восторгомъ увидать,
Кого Творецъ мірами надѣлилъ
И на кого излилъ Свои щедроты.
Возславимъ-же во всѣхъ Его твореньяхъ
Всевышняго, Который, въ бездну Ада
Мятежниковъ низвергнувъ правосудно,
Вознаградилъ тяжелую утрату
И родъ людской чудесно сотворилъ,
Чья преданность пребудетъ неизмѣнной.
Премудры всѣ Создателя пути!
Такъ говорилъ притворщикъ вѣроломный,
Не будучи открытымъ. Лицемѣрье
И ангеловъ способно обмануть;
Среди земныхъ пороковъ лишь оно
Незримое повсюду ходитъ тайно,
Постичь его Единый можетъ Богъ.
Хотя порой не усыпленный Разумъ
И бодрствуеть, но Подозрѣнье спитъ
И Простотѣ охрану довѣряетъ,
А Доброта, не видя зла, не можетъ
Подозрѣвать присутствія его.
Вотъ почему – правитель свѣтлый Солнца —
Былъ въ этотъ разъ обманутъ Уріилъ
……………………………………………..
Сатана,
Обычаю небесному согласно,
Почтительно склонясь предъ Высшимъ Духомъ [1]
Простился съ нимъ и внизъ, къ земному шару,
Онъ ринулся съ сіяющаго Солнца.
Отрадная надежда на успѣхъ
Его сильнѣй собою окрыляетъ,
И, описавъ громадные круги,
Несется онъ, нигдѣ ие отдохнувъ,
Пока въ пути своемъ не достигаетъ
Далекаго Нифата [2] высоты.
– – – – – – – – – – – – – – —
 

1. По ученію св. Діонисія Ареопагита, сонмъ ангеловъ раздѣляется на девять ликовъ, которые, въ свою очередь, дѣлятся на три чина, по степени близости ихъ къ Богу. Въ первомъ чинѣ – престолы, херувимы и серафимы; во второмъ – власти, господства и силы; въ третьемъ – ангелы, архангелы, начала.

2. Нифатъ – гора въ Арменіи; здѣсь по мнѣнію Мильтона, находился Рай.

Книга четвёртая

 
Взирая издали на новый мир,
В котором зло творить Он собирался,
Стал думать Сатана – был одержим
Он завистью, отчаяньем и страхом.
 
 
Но победило зло, и Дьявол в Рай
Решил войти, красой его сражённый.
Он принял образ птицы, полетел,
И на верхушку Древа жизни сел.
 
 
Отсюда видит он невдалеке
Жилище первой человечьей пары.
Внимательно Он рассмотрел его,
И подивился как оно добротно.
 
 
Вокруг сияет царство красоты
Невиданных растений и деревьев.
Ручьи воды журчат вокруг холмов,
Ландшафт затейливый собой творящих.
 
 
Он видит также Еву и Адама
И поражён их юной красотой,
К тому ж и радостным обличьем
Не знающих больших забот людей.
 
 
Всё это не препятствует, однако,
Задуманное дело продолжать.
Он тихо подбирается поближе
К прелестной паре, чтоб придумать как
 
 
Осуществить свой замысел коварный,
Каким путём для этого пойти,
И что использовать ему возможно,
Чтоб сразу их от Бога отвратить.
 
 
Подслушавши интимную беседу
Адама с Евой, Сатана узнал,
Что им запрещено под страхом смерти
От Дерева добра и зла вкушать
Плоды – их как бы ни хотелось,
И кто бы им плоды ни предлагал.
Тем временем Архангел Уриил,
Спустившись в Рай, предупреждает
Архангела охраны Гавриила,
Что Сатана в Раю и замышляет
 
 
Дела недобрые супротив Бога.
Вот вечер наступил и ночь подходит.
Идут Адам и Ева на покой.
К ним стражников отправил Гавриил.
 
 
Адам и Ева молятся усердно.
К ним близко подобрался Сатана,
Но прибывшие стражи вмиг хватают
Его и к Гавриилу привели.
 
 
Увидев Сатану, встал Гавриил
И учинил немедленно допрос.
Но Сатана презрительно отнёсся
К допросу этому, и Гавриил
 
 
Ему знаменье неба показал,
Войну и пораженье предвещая.
Ещё сказал архангел Гавриил,
Что силы Он свои удвоил.
 
 
И хитрый Сатана, сообразивший,
Что Он ещё к сраженью не готов,
Ропща и Гавриилу угрожая,
Эдем покинул в тот же самый час.
 

 
…Но Сатана идетъ своимъ путемъ,
И, наконецъ, онъ Рая достигаетъ,
Вѣнчавшаго зеленою оградой
Пустынную и дикую вершину
Большой горы. Ея крутые склоны
Кустарникомъ повсюду заросли,
А наверху, вздымаясь къ небесамъ,
Виднѣются ряды высокихъ кедровъ,
Тѣнистыхъ пальмъ, уступами ростущихъ;
Надъ ними-же высокая стѣна
Чарующаго Рая зеленѣла,
Откуда видъ обширный открывался
На страны всѣ, лежащія внизу.
– – – – – – – – – – – – – —
На дерево, по серединѣ Рая
Стоявшее и бывшее всѣхъ выше,
Которое звалося Древомъ Жизни,
Взмахнувъ крыломъ, взлетаетъ Сатана
И, ворона морского видъ принявъ,
Садится тамъ, но истинная жизнь
Ему чужда: на Древѣ Жизни сидя,
Онъ думаетъ о смерти для живущихъ.
И дерево, которое залогомъ
Безсмертія могло-бы послужить,
Лишь для того пріютомъ онъ избралъ,
Чтобъ далѣе обозрѣвать окрестность.
 

Сатана в Раю

 
– – – – – – – – – – – – – —
Два существа превосходили прочихъ
Красой своей и совершенствомъ формъ,
Какъ у боговъ – прямымъ и стройнымъ станомъ.
Достоинствомъ облечены врожденнымъ
И наготой, исполненной величья —
Владыками надъ всѣмъ они казались,
Достойными подобнаго господства.
Великаго Творца небесный образъ
Въ божественномъ ихъ взорѣ отражался.
Различными ихъ назначенья были
И самый полъ. Въ мужчинѣ воплотились
Живая мысль и сила, а въ женѣ —
Чарующая нѣжность съ красотою.
Для Господа онъ созданъ былъ, она —
Для Бога-же, но въ мужѣ лишь своемъ.
Высокое прекрасное чело
И властный взоръ мужчины выражали
Величіе. Надъ всѣми господиномъ
Казался онъ. Подобно гіацинту,
Блистающіе кудри ниспадали
Ему до плечъ, но волосы жены,
Разсыпавшись волною золотистой,
Окутали покровомъ тонкій станъ.
Какъ усики отъ виноградныхъ лозъ,
Вилися ихъ причудливыя кольца —
Зависимости символъ. Добровольно
Склоняется она предъ властью кроткой
И женственнымъ сопротивленьемъ нѣжнымъ
Старается минуту отдалить
Желанныхъ ласкъ. Одежда не скрываетъ
Ихъ чудныхъ тѣлъ; рожденнаго грѣхомъ
Виновнаго стыда – подъ видомъ чести
Нанесшаго созданіямъ Природы
Одинъ позоръ – тогда еще не знали.
Такъ, объ руку другъ съ другомъ, наготой
Безгрѣшною своею не смущаясь
Предъ Господомъ и ангелами всѣми,
Въ Раю чета счастливая гуляла,
Прекраснѣе которой съ той поры
Не знаетъ міръ. Красой превосходила
Всѣхъ дочерей, рожденныхъ ею, Ева,
И былъ Адамъ прекраснѣй всѣхъ сыновъ.
Въ тѣни вѣтвей зеленыхъ, на лужайкѣ
У свѣтлаго ручья они сидѣли,
Окончивъ трудъ. Работа ихъ въ саду
Лишь дѣлала отраднѣй самый отдыхъ,
Когда зефиръ прохладу навѣваетъ,
А голода и жажды утоленье —
Пріятнѣе. Тянувшіеся къ нимъ
Нектарные плоды они вкушали,
А кожура служила имъ сосудомъ
Для черпанья воды изъ ручейка.
И не было при этомъ недостатка
Ни въ сладостныхъ улыбкахъ и рѣчахъ,
Ни въ ласковыхъ и беззаботныхъ шуткахъ,
Что свойственны четѣ прекрасной были,
 

Адам и Ева в Раю

 
Но тутъ Адамъ – прекраснѣйшій и первый
Изъ всѣхъ мужей, вдругъ къ Евѣ обратился —
Прекраснѣйшей и первой между женъ,
И Сатана ему внимаетъ жадно.
– Единая подруга! Лишь съ тобой
Всѣ радости мои я раздѣляю.
Ты для меня дороже всѣхъ сокровищъ.
Какъ безконечно милостивъ Господь,
Создавшій насъ и этотъ міръ обширный!
Онъ столь-же благъ, какъ безпредѣленъ Онъ.
Изъ праха Имъ мы созданы чудесно
И здѣсь въ Раю сподобились блаженства,
Котораго ничѣмъ не заслужили,
Чего отъ насъ Онъ требуетъ взамѣнъ?
Единственнаго легкаго обѣта!
Изъ всѣхъ плодовъ, ростущихъ здѣсь въ Раю,
Онъ запретилъ касаться лишь плодовъ
Отъ дерева Познанія, что рядомъ
Виднѣется съ безсмертнымъ Древомъ Жизни:
– – – – – – – – – – – – – – – – —
И Ева такъ Адаму отвѣчала:
– Ты, для кого и отъ кого была
Я создана, плоть отъ твоей-же плоти,
Ты – мой глава, путеводитель мой,
Слова твои глубоко справедливы
И мудрости исполнены. Должны
Благодарить мы Бога повседневно,
Тѣмъ больше я, которую Господь
Соединяетъ съ высшимъ существомъ,
Съ избранникомъ, межъ тѣмъ какъ для себя
Ты равнаго нигдѣ найти не можешь
………………………………………..
Такъ общая праматерь говорила.
Съ супружеской любовью непорочной
Она на грудь склонилася къ Адаму,
Коснувшися его открытой грудью,
Вздымавшейся подъ золотомъ кудрей.
А онъ, ея красою восхищенный
И прелестью покорной – улыбался
Ей съ нѣжностью, исполненной величья.
Юпитеръ такъ Юнонѣ улыбался,
Даруя плодородье облакамъ,
Разсыпавшимъ на землю майскій цвѣтъ.
 

 
…И съ завистью на нихъ бросаетъ Демонъ
Ревнивый взглядъ, и мысленно онъ ропщетъ:
– Мучительный и ненавистный видъ!
Два существа въ объятіяхъ другъ друга
Не райскимъ-ли надѣлены блаженствомъ?
Ужель вкусить сполна имъ суждено
Все счастіе, межъ тѣмъ какъ вверженъ я
Въ глубокій Адъ, гдѣ счастья и любви
Не вѣдаютъ и знаютъ лишь желанья:
Не меньшее среди мученій нашихъ!
Но забывать не долженъ я того,
Что слышалъ здѣсь, изъ устъ ихъ. Имъ въ Раю
Принадлежитъ не все. Воспрещено имь
Вкушать плоды отъ дерева Познанья.
Познаніе запрещено! Но развѣ
Съ собою грѣхъ и смерть несетъ оно?
Ужель они невѣденьемъ живутъ,
И счастье ихъ отъ вѣры лишь зависитъ
И послушанья полнаго? На этомъ
Какъ мнѣ легко ихъ гибель основать!
Я разожгу у нихъ познаній жажду,
Внушая имъ не слушаться завѣта,
Который ихъ обрекъ на униженье.
Тогда они сравняться съ божествами
Задумаютъ и, плодъ вкусивъ запретный,
Подвергнутся неумолимой смерти.
Но прежде Рай я долженъ обойти
И, можетъ-быть, кого-нибудь изъ Духовъ
Увижу тамъ на берегу ручья,
И отъ него всю истину узнаю.
Живи пока, счастливая чета,
И пользуйся минутой краткой счастья:
Страданія твои продлятся долго!
Презрительно онъ покидаетъ ихъ,
Но, хитрости исполненъ осторожной,
Онъ крадется долинами, лѣсами,
Полянами, – а солнце, между тѣмъ, cклонилося къ закату…
Сюда съ земли вела одна тропинка,
И высились ряды громадныхъ скалъ
Со всѣхъ сторонъ. Межъ ними Гавріилъ,
Великій вождь надъ ангельскою стражей,
Сидѣлъ и ждалъ, когда настанетъ ночь,
 

 
И говоритъ прибывшій: (Уриил —М.С.)
– Гавріилъ!
Блаженное жилище охраняешь
Ты бдительно и строго, для того,
Чтобъ не могло сюда проникнуть зло.
Въ полдневный часъ въ моей явился сферѣ
Какой-то Духъ, желавшій увидать
(Такъ онъ сказалъ) творенія Господни
И Божіе подобье – Человѣка.
И мною путь ему указанъ былъ.
Когда-же онъ на гору опустился,
Лежащую на сѣверѣ Эдема, —
Замѣтилъ я, что взоръ его страстями
Былъ омраченъ, невѣдомыми въ Небѣ.
Страшуся я: не вырвался-ль изъ бездны
Мятежный Духъ – для новыхъ смутъ и козней?
Найти его – обязанность твоя.
 

 
И темною одеждой сумракъ сѣрый
Окуталъ все. Укрылись звѣрь и птица
Въ убѣжища ночныя. Соловей
Одинъ не спитъ: его любовной пѣснѣ
Внимаетъ тишь. Блеснули небеса
Созвѣздьями – сафирами живыми,
И ярче всѣхъ сіяетъ дивный Гесперъ [1],
Пока луна-царица изъ-за тучъ
Не выплыла, на сумракъ темной ночи
Серебряный покровъ свой не набросивъ.
Тогда Адамъ сказалъ прекрасной Евѣ:
– Любимая подруга! Часъ ночной,
Въ который вся природа отдыхаетъ,
Насъ къ отдыху такому-же зоветъ.
– – – – – – – – – – – – – – —
Красы своей блистая совершенствомъ,
Такъ молвила въ отвѣтъ супругу Ева:
– Виновникъ дней моихъ и повелитель!
Какъ Господомъ назначено – тебѣ
Готова я во всемъ повиноваться.
Онъ – твой законъ, а ты моимъ закономъ
Являешься, и высшее блаженство
Для женщины не знать иныхъ законовъ.
– – – – – – – – – – – – – – —
Такъ межъ собой бесѣдуя, идутъ
Они къ своей благословенной кущѣ:
Устраивая Рай для ихъ блаженства,
Божественный Садовникъ указалъ,
Гдѣ слѣдуетъ поставить эту кущу.
Былъ сводъ ея изъ листьевъ ароматныхъ,
Которые переплетались съ лавромъ
И миртами. Зеленою стѣной
Кругомъ кусты аканта поднимались,
А въ зелени густой, уподобляясь
Мозаикѣ цвѣточной, красовались
Головки розъ, ириса и жасминовъ,
И крокусы, фіалки, гіацинты
Раскинулись узорчатымъ ковромъ,
Затмивъ собой каменьевъ яркій блескъ.
И, вотъ, они, подъ пѣсню соловья,
Забылись сномъ въ объятіяхъ другъ друга;
Съ цвѣточнаго-же свода ниспадали,
Межъ тѣмъ, на нихъ душистые цвѣты
Покойся сномъ, прекрасная Чета!
Ты, высшаго блаженства не ища
И знанія, счастливѣйшей могла-бы
Пребыть во вѣкъ!
 

 
…Тутъ Гавріилъ такъ молвитъ Херувиму
Ближайшему по власти: – Уззіилъ!
Возьми съ собой дружины половину
И съ нею югъ ты зорко осмотри,
Тогда какъ я отправлюся на сѣверъ.
Кругъ заключивъ, на западѣ сойдемся
Съ тобою вновь…
Два ангела, межъ тѣмъ, слетѣли въ кущу —
Искать врага и тамъ нашли его.
Прикинувшися жабой, къ изголовью
Подкрался онъ, поближе къ уху Евы,
И силой чаръ ея воображенье
Старался онъ мечтами взволновать
И призрачными грезами, посѣявъ
Въ душѣ ея тревогу, безпокойство,
Безплодныя желанья и стремленья
Опасныя, рождающія гордость…
…Приблизились Итуріилъ съ Зефономъ
И тотчасъ-же повѣдали вождю,
Кто плѣнникъ ихъ и въ образѣ какомъ
Онъ былъ найденъ. И съ грознымъ взоромъ молвилъ
Архистратигъ: – Зачѣмъ, о, Сатана,
Покинулъ ты темницу самовольно,
Тревожа тѣхъ, кого примѣръ преступный
Твой не увлекъ и кто имѣетъ право
Потребовать отчета у тебя?
Зачѣмъ хотѣлъ спокойствіе нарушить
Ты тѣхъ существъ, которымъ суждено
Всевышнимъ здѣсь въ блаженствѣ пребывать?
– – – – – – – – – – – – – – —
Такъ угрожалъ Архангелъ. Но, угрозу                                        Его презрѣвъ и гнѣвомъ распалясь,
Ему отважно молвитъ Сатана:
– Заговори, надменный Херувимъ,
Ты о цѣпяхъ, когда тебѣ я сдамся,
Но прежде ты всю тяжесть испытай
Руки моей.
– – – – – – – – – – – – – – —
Покуда онъ держалъ такую рѣчь,
Небесная дружина, словно пламя,
Зардѣвшися и копьями грозя,
Сомкнулася, какъ грозный полумѣсяцъ,
Вокругъ него.
– – – – – – – – – – – – – – —
Но, съ силами сбираясь, Сатана
Незыблемо, какъ Тенерифъ иль Атласъ,
Ихъ ожидалъ. Онъ словно выросталъ
И головой касался облаковъ.
Межъ перьями блистающаго шлема
Виднѣлся Ужасъ; мощная рука
Сжимала щитъ и грозное копье,
И страшныя свершились-бы дѣянья:
Не только Рай, быть можетъ, звѣздный свод,
Стихіи всѣ исчезли-бы и прахомъ
Разсѣялись отъ столкновенья ихъ, —
Когда-бъ Господь, предотвращая битву,
Своихъ Вѣсовъ не поднялъ золотыхъ,
Тамъ, гдѣ блестятъ Астрея [2] съ Скорпіономъ —
Понынѣ ихъ мы въ Небѣ созерцаемъ.
– – – – – – – – – – – – – – —
Два жребія Онъ въ чаши положилъ,
И первый былъ – побѣгъ Врага изъ плѣна,
Второй – война. И чаша поднялась
Послѣдняя съ такою быстротой,
Что Гавріилъ, увидѣвъ это, молвилъ:
– Давно уже мы знаемъ наши силы
Взаимныя. Къ чему хвалиться мощью,
Что не отъ насъ, но свыше намъ дается?
Удвоилось могущество мое,
И въ прахъ тебя могу я растоптать:
Взгляни наверхъ – и въ знаменьѣ небесномъ
Судьбу свою, что взвѣшена Всевышнимъ,
Самъ прочитай и этимъ убѣдись:
Насколько ты окажешься безсильнымъ,
Когда дерзнешь упорствовать въ борьбѣ.
И Сатана возвелъ на Небо очи;
Увидѣлъ онъ, какъ чаша поднялась, —
И съ ропотомъ невольнымъ отступилъ…
А вмѣстѣ съ нимъ бѣжала тѣнь ночная.