Текст книги "Десять писем к подругам. Рассказы"

– Это что такое? – спросил Зубов Валеру.

– Это Наташино…

– Что Наташино? – снова спросил Зубов.

– Лекарства Наташины… – пробормотал Валера.

– Она что больна? Чем?

В эту самую секунду в комнату ввалился Федор с охапкой одежды в руках.

– Вот! Барахло его! – объявил он и швырнул вещи в чемодан. – Что это у тебя?

– Лекарства, – сказал Зубов, трогая шприцы и ампулы, – говорит, Наташины.

– Какие лекарства?! – рявкнул Кантемир, вырывая корзину из рук Зубова. – Да она здорова, как лошадь! Она в жизни не пила никаких лекарств!

В затуманенной алкоголем голове Федора, видимо, нарисовалась какая-то зловещая картина, потому что он вдруг весь побагровел и прорычал:

– Ты чего ей колешь, сука? А? Отвечай!

И он снова приставил ствол пистолета к Валериной голове.

– Ге-е-е-п-па-рин, – дрожащим голосом произнёс мужчина, и слезы потекли у него из глаз, – пожалуйста, не надо… Не трогайте… Это ее лекарства… Я делаю ей уколы… Гепарин… Надо каждый день… В живот… Она сама боится колоть…

Кантемир удивлённо посмотрел на Валерия, а потом перевёл взгляд на Зубова.

– Что это за хрень, Володь? Ты чё-нибудь понимаешь?

– Гепарин, Федя, – это такое средство, которое разжижает кровь, – произнёс Зубов бесцветным голосом. Он уже все понял.

– Разжижает кровь? А на фига? – Кантемир все ещё не мог сообразить что к чему.

– Валера, скажите, зачем вы делаете Наташе инъекции гепарина? – обратился Зубов к сидящему в кресле.

– Так врач сказал… У неё кровь густая… Он говорит, это опасно… Ребёнок может погибнуть…

– Какой ребёнок? – не понял Кантемир.

– Она беременна? – спросил Зубов.

– Да, – ответил Валера.

– Какой срок?

– Я точно не знаю… Четвёртый месяц.

В комнате воцарилась тишина.

– Федор Петрович, уберите пистолет, – нарушил молчание Зубов. – Нам пора.

Кантемир секунду помедлил, потом заткнул ствол за пояс.

– Выпить есть что-нибудь в этом доме? – спросил он.

– Пиво есть… – робко произнёс Валера.

– Сам пей своё пиво, дурак! – отрезал Кантемир.

Он вышел на кухню и скоро вернулся, держа в одной руке початую бутылку виски и полную бутылку шампанского, в другой – два хрустальных фужера.

– Айда, Вовка! – крикнул он. – А ты передай Наталье, что заходили Федор Петрович с Владимиром Николаевичем. Велели кланяться!..

Кантемир попытался изобразить прощальный жест, и фужеры тихо звякнули у него в руке.

…Последнее, что помнил Зубов о той ночи, это как они с Кантемиром пили шампанское на разделительном газоне посреди Мичуринского проспекта. Водители редких машин должно быть с удивлением наблюдали, как два молодых мужчины в костюмах разливали вино в стеклянные фужеры, чокались, что-то кричали и размахивали руками…

– …Нет, ты представляешь, как она охуеет, когда этот Валерик расскажет ей о нашем визите? – говорил Кантемир.

– Я думаю, Федя, он ничего ей не расскажет, – отвечал ему Зубов.

– Почему? – удивлялся Кантемир.

– А ты бы стал рассказывать любимой женщине о том, как ты чуть не обосрался от страха?

– Нет, не стал бы, – соглашался Кантемир.

– То-то и оно! Правда, может, он предложит ей героическую версию: «Твои бывшие вломились ночью ко мне с оружием, а я их вышвырнул!»

– А-ха-ха! – хохотал Кантемир. – Он? Нас? Вышвырнул? Этот пивной бочонок? Не смеши!..

Приятели разлили по бокалам остатки вина.

– Слушай, как ты думаешь, что она в нем нашла? – спрашивал Кантемир. – Что? Ведь он… ведь он никакой! Ничего в нем нет!

– Ничего нет, – соглашался Зубов.

– Нет твоего ума…

– …И нет твоей силы. Не знаю я, Федя, что она в нем нашла. Может, она просто устала от нас, от страстей этих бесконечных. Может, ей захотелось покоя, ребёнка захотелось… А тут Валерик подвернулся, медвежонок плюшевый…

– Да лучше бы она с тобой осталась! – в сердцах закричал Кантемир. – Ты лучше этого Валерика-холерика!

– И ты лучше. Биссета читал?

– Кого?

– Дональда Биссета.

– Слушай, Зубов, – строго произнёс Кантемир, – я из-за тебя столько, блядь, прочитал! Я… Я «Улисса» прочитал! Этого сумасшедшего ирландца… как его?

– Джойса, – подсказал Зубов.

– Да, блядь, Джойса! Продрался сквозь, мозги обдирая!.. Но Биссета этого твоего не читал!

– Успокойся, Федя! – Зубов похлопал приятеля по плечу. – Биссет – это попроще Джойса. Это – детский писатель, он сказки писал. У него есть сказка про вокзалы…

– Про какие ещё вокзалы?

– Жили-были в Лондоне два вокзала – Сент-Панкрас и Кингс-Кросс. И каждый из них считал себя лучшим вокзалом в городе. И так они гордились друг перед другом, и каждый надеялся, что лондонцы именно его признают первым. А лондонцам это так надоело, что они взяли и назвали лучшим скромный вокзал под названием Юстон. А Сент-Панкрас с Кингс-Кроссом очень удивились и обиделись. И Сент-Панкрас сказал: «Слушай, старина Кингс-Кросс, не понимаю я этого! Ты-то уж точно лучше Юстона!» А Кингс-Кросс ему ответил: «Ну, а уж ты, друг Сент-Панкрас, и подавно лучше Юстона!» Так они и помирились. Знаешь, я думал, что ты меня ненавидишь…

– А я думал, что ты ненавидишь меня.

– Будешь в меня стрелять?

– Н-е-е-е-т… Эх, Вовка! – Кантемир обнял Зубова и уперся лбом в его голову. – Друг ты мой дорогой! Брат мой названый! Я для тебя, что хочешь, сделаю! Хочешь, из пистолета сейчас выбью Большую Медведицу?

И Кантемир выхватил из-за пояса пистолет и направил его в тёмное звёздное небо.

– Нет, не надо! – сказал Зубов. – Пусть светит влюблённым и мореходам.

Апрель-май 2016 года

Свидетель

Посвящается Н. Т.

Маша Беккер верила в судьбу и предопределение и любила порассуждать об этом, лежа в постели после секса. В хитросплетении событий и встреч ей мерещился скрытый смысл. Глупости, отвечал я, все твоё «предопределение» взято из сентиментальной советской песни: «Представить трудно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь…» И совсем не трудно, а очень даже легко представить, что я не ту открыл бы дверь, а какую-то другую… Маша не унималась. «Но почему? Почему из тысяч и миллионов возможностей осуществляется одна-единственная?» Ответ у меня был наготове.

– Случай! Предоставь ему править миром.

– Неужели все только случай?

– Я пожимал плечами.

– Да.

– Но ведь это ужасно!

Я не успевал спросить её, почему собственно это так ужасно? Она закрывала мне рот поцелуем, и мы снова предавались любви…

И вот я теперь лежу здесь и думаю обо всем об этом… О Маше. О случае. И о том, как же все это получилось… Где я собственно нахожусь? Хороший вопрос. Я вижу потолок. Он белый. Если скосить глаза направо, то видно кусок окна, голубые занавески, если налево – коричневый книжный шкаф. Я знаю эту комнату. Я лежу на кровати в спальне на втором этаже… В доме Казаковых в Черногории… Уже неплохо… Мысли ясные, но вот ни рукой, ни ногой я пошевелить не могу… Что интересно они мне впрыснули?.. Кто они? Ещё один хороший вопрос. Ладно подожду, может способность двигаться все же вернётся ко мне… А пока буду думать…

Итак, с чего же все началось? Маша… Откуда я её знаю?.. Я познакомился с ней благодаря Вите. Да, Маша – это Витя… Звучит странно, но на самом деле ничего странного… В сентябре 1976 года в наш 6-й класс пришёл новый мальчик, звали его Витя Петров. А он откуда взялся? Да кто его знает… Известно, что Витькины родители вкалывали где-то на Севере, кажется в Норильске. Заработали по советским понятиям немереные деньги и построили в Москве двухкомнатную кооперативную квартиру. Виктор был их единственным сыном. Славный малый, но порядочный лоботряс. Там у себя в Норильске Витек ещё мог сойти за хорошиста, но, попав в престижную столичную школу «с традициями» – так говорила наша завуч Нелли Степановна, он поплыл и быстро скатился в троечники. Впрочем, Витя не унывал. Я, нервный и замкнутый еврейский мальчик, которого дома ругали даже за четвёрки, такого отношения к учёбе не понимал, но в глубине души завидовал…

Витька был хороший. У меня с ним связано много добрых воспоминаний. Только с хорошим парнем можно было сбегать с уроков, забираться на нагретую солнцем железную крышу гаража, лежать там, глядя на проплывающие в синем майском небе белые облака, и болтать обо всем на свете… Потом мы выросли и закончили школу. Страшно напились на выпускном и блевали, перегнувшись через поручни морского трамвайчика, возившего нас по Москве-реке. Я удивляюсь, как никто не свалился за борт и не утонул… К утру я, совершенно обессиленный, заснул на корме, и именно Петров, добрая душа, завернул меня в раздобытый где-то плед… Естественно, мы тогда торжественно клялись, что не расстанемся, будем поддерживать связь и так далее… И забыли об этих клятвах на следующий день. Начиналась другая жизнь. Витька пошёл в Горный, его родители имели какое-то отношения к полезным ископаемым. А надо мной довлело семейное гуманитарное проклятие, поэтому я отправился в историко-архивный. На несколько лет ты с Петровым потеряли друг друга из виду…

И вот тут могла оборваться цепочка событий, которые привели меня в нынешнее плачевное состояние… Ведь я мог больше никогда не встретить Петрова? Мог. Но встретил. В каком это было году? В 89-м… Нет, не будем возиться с датами… Есть замечательная формула: давным-давно… Once upon a time… Короче, после того, как мы закончили школу, прошло несколько лет… И как-то раз я совершенно случайно встретил Витю на ВДНХ… Почему вдруг на ВДНХ? Зачем меня туда понесло? А-а-а, книжная ярмарка! Но что Петров там делал, не понятно. Вот уж не был книгочеем никогда… В общем мы повстречались, и наша дружба пережила короткий ренессанс… Мы часто виделись, и однажды Витя пригласил меня к себе на день рождения… Праздновать предстояло на даче… Я не хотел ехать. Потому что не люблю загород, дни рождения и незнакомые компании… А тут все это сошлось вместе. Но я всё-таки приехал, потому что не хотел обижать Виктора… Приехал и сразу стал тосковать… Разговаривать с другими гостями, в основном Витькинми институтскими приятелям и сослуживцами, мне было решительно не о чем…

Кстати, недавно я прочитал одну интересную статью про интровертов. Оказывается, они совершенно не могут выступать в жанре small talk, вести лёгкую светскую беседу ни о чём. Если уж они совершили над собой усилие и вышли в свет, то разговаривать согласны только о вещах серьёзных – о боге или о смысле жизни… Это про меня. Короче, успеха я не имел и думал даже уехать в Москву пораньше, но почему-то не уехал… Машу я заметил не сразу… Она не была красивой, скорее, миловидной… Мне показалось, что она тоже чувствовала себя не в своей тарелке… Они с Витей учились в институте… Было ли у неё что-то с Петровым?.. Не знаю… Мог ведь спросить, но не спросил… К чему? Дело давнее… Витьки уж нет на этом свете… Допился до белой горячки… А Маша есть? Где она, интересно? Маша – вот она, главная случайность… Не собирался я за ней ухаживать… И без меня нашлись бы желающие… Были среди гостей два развязных молодчика – Юра и Слава… Кем они приходились имениннику, не знаю… Юра – холеный, уже начавший полнеть барчук, избалованный и наглый… В фирменных джинсах и дорогом кожаном плаще а-ля Meat Loaf… А Слава у него был вроде прихлебателя… Высокий, но какой-то нескладный… Морда бледная в прыщах… Волосы жирные… Тоже в джинсах, но драных, и в какой-то мерзкой пёстрой жилетке… Я его про себя обозвал «половым»… В общем, Шерхан и Табаки… К вечеру, когда все уже были сильно под шофе, эта сладкая парочка начала обсуждать и делить баб… Как вариант рассматривали и Машу… Слушать это мне было почему-то неприятно. Возможно, потому, что мне по этой части ничего не светило, а может быть… Может, я в душе ревновал девушку Беккер?

А дальше приключилось вот что… Далеко за полночь народ подустал и начал устраиваться на ночлег… Мне отвели маленькую комнатку на втором этаже под крышей. Там был свален какой-то дачный хлам, а в углу стояла лежанка – обычный полосатый матрас на кирпичах… Часа в два я поднялся к себе, полагая, что впереди меня ждёт одинокая и бессонная ночь… День рождения догорал, как костёр… Внизу, на веранде, особо стойкие допивали и допевали последнее… Рядом, за тонкой перегородкой, громко стонала девушка, там с упоением трахались. С другой стороны кто-то громко храпел. Маши нигде не было видно.…

Кстати, члена своего я тоже совершенно не чувствую. Он никак не реагирует на мои сексуальные воспоминания. Вот будет обидно, если в результате неизвестного медикаментозного воздействия, отключится прибор… Н-да…

Так вот поднялся я к себе наверх, вошёл в комнатку и стал нашаривать рукой выключатель. И вдруг из темноты донёсся голос: «Не включайте свет, пожалуйста!» Я от неожиданности сильно вздрогнул.

– Кто здесь? – спросил я, вглядываясь в темноту.

– Вы не против, если я закурю?

– Курите…

Чик! Щелкнула зажигалка, и огонёк осветил лицо. Это была Маша. Она закурила, в темноте засветился красный огонёк.

– Вас, кажется, Леонидом зовут?

– Да.

– Вы, Леонид, извините меня за вторжение… Я, строго говоря, никаких намерений в отношении вас не имею… Просто прячусь.

– От кого?

– Ну, есть тут пара навязчивых кавалеров… Они, видите ли, почему-то решили, что я им дам…

– Я, кажется, знаю, про кого вы говорите…

– Да?

– Один в плаще кожаном, а другой – в жилетке.

– Точно, а откуда вы узнали?

– Подслушал их циничные разговоры о вас…

– Вот скоты! Треплют моё доброе имя…

Маша тихо засмеялась.

– Вы с ними знакомы?

– К сожалению… Встречалась некоторое время с тем, который в плаще, его Юрой зовут… С тех пор он считает, что я всегда должна быть к его услугам.

– Заблуждается?

– Определенно.

Мы помолчали.

– Вы, Леонид, не волнуйтесь, я покурю и пойду…

– Да я не волнуюсь… Оставайтесь, если хотите, топчан к вашим услугам…

– Уж, не знаю, как расценивать это предложение – как нахальство или как благородство?

– Как благородство. Приставать не буду.

– Опять не знаю, благодарить вас или обижаться…

Она снова рассмеялась и затушила сигарету. Мы прилегли, не раздеваясь, на топчан. И мгновенно заснули. Я ещё успел подумать: как муж и жена, которые вместе уже столько лет, что заниматься сексом необязательно… Когда проснулся, Маши уже не было… Но какое-то хорошее чувство осталось…

За завтраком мы с сели с ней рядом. Как-то так получилось… Я разглядывал помятые лица гостей… Маша скромно сидела на углу стола, перед ней стояла чашка чая… Старая клеёнка, покрывавшая стол, задубела, встала колом и образовала твёрдый, несгибающийся угол… Маша хотела поправить волосы и рукой зацепила клеёнку… Чашка с чаем опрокинулась… Все вокруг заахали, бросились за тряпками… Девушка слегка покраснела. Спустя пару минут статус-кво был восстановлен, ей налили новую чашку… «Спасибо», – сказала Маша и как-то неловко повернулась… И все повторилось! Клеёнка приподнялась, чашка опрокинулась. Послышался смех… Маша сидела пунцовая. Снова небольшая уборка, новая чашка, и спустя минуту в третий раз… Как у Грибоедова: «А хохот пуще…» «Какая я неловкая!» – сказала Маша и быстро вышла из-за стола… Я догнал ее…

– Пустяки! Не расстраивайтесь! Там действительно… эта клеёнка… Я видел!

– Да я не то, чтобы сильно расстраиваюсь, но, согласитесь, глупо…

– Маша…

– Да?

– А можно я вас провожу?

– Куда?

– В Москву.

– Проводите… – сказала она просто и улыбнулась.

А ведь мог бы не провожать. Не стоило связываться с этой опрокидывательницей чашек. Но что-то в ней, черт возьми, было…

Сколько времени я уже так лежу? Судя по освещению, сейчас часа четыре пополудни… А тогда была ночь, около часа… Если предположить, что это те же самые сутки, то я валяюсь уже часов шестнадцать… А если не те же… Сколько времени прошло с того момента, как я пришёл в себя? Трудно сказать… Может, два часа, а может, шесть… Совершенно утратилось ощущение времени… В тринадцать лет я считал, что пространство объективно, а время – субъективно… Не будет людей – не будет времени… Горячо отстаивал эту теорию в спорах с отцом…

Трещина на потоке… Сколько лет дому? В каком году Казаковы его построили? Не вспомню… Но уже пора кое-что подремонтировать… Плитка на веранде потрескалась, штукатурка местами обвалилась, трещинки…

Арсения и Марьяну Казаковых я узнал много позже. Они были друзьями моей первой жены Светланы Геннадьевны. У Светы было много друзей, и я получил их, как своего рода приданое. Попадались любопытные экземпляры… Но когда наш брак распался, то и приятели Светины из моей жизни довольно быстро улетучились. Но не все – Казаковы остались…

Сенька – на редкость приятный человек… На несколько лет старше меня… В советское время готовил себя к научной карьере. Целеустремлённо шёл по ступенькам: школа, институт, аспирантура. Пионер, комсомолец, кандидат в члены КПСС… Он успел защититься или нет? Не помню. Не знаю. Но что-то такое писал. А потом наступил капитализм, и все вдруг стало не нужно – ни диссертация, ни КПСС. Другой бы на месте Арсения растерялся, а он… Нет, на самом деле он тоже немного растерялся. Все мы немного растерялись… Несколько лет Арсений пытался уехать на ПМЖ. Куда-нибудь. И там – где-нибудь – получить грант, стипендию… Зацепиться… Да, так он и говорил: «Мне бы только зацепиться, а там уж я смогу пустить корни…» Особенно сильно ему хотелось в Англию. Да, в Англию… Но не получилось. Пару лет он ездил в Ньюкасл или в Абердин… Не помню точно… Что-то там делал, но места не получил и вернулся… И в один прекрасный день закрыл научную тему в свой жизни навсегда… И занялся бизнесом. Думаю, дело было так… Марьяна, устав от безденежья и неопределённости, сказала мужу: «Хватит, Сеня! Довольно иллюзий, иди деньги зарабатывай!» И он пошёл. У них в семье так: как Марьяна скажет, так и будет. Она у них организатор и вдохновитель всех побед… И Сенька стал зарабатывать… Не сразу у него получилось. Помню, сперва он рыбками аквариумными пробовал торговать… Редкими рыбками… Но они сдохли… Ничего смешного! Погибли рыбки… Не пошло это дело у Сеньки… А потом раскрутился… И бизнес-то вышел у него внешне неброский. Начал Арсений поставлять нефтяным компаниям деталь… Какую-то маленькую, но очень важную деталь для буровых… Тьфу! Ерунду какую-то! Плашку семь на восемь. Но только без этой плашки ничего нельзя было ни бурить, ни добывать… И принесла плашка Сене очень неплохие деньги, и квартиру просторную, и «мерседес», и дом загородный в России, и дом загородный, значит, в Черногории… Но тогда возникает вопрос. Что получается: если бы дали Казакову место в Абердине, то ничего этого и не было бы? И это Сенин удачный бизнес и покупка дома на берегу Адриатики привели к тому, что я теперь тут лежу? Выходит, что так…

Опять случай! Жена Света – случай, знакомство с Казаковыми – случай, плашка семь на восемь – случай, и дом в Черногории – тоже случай. Мог ведь быть дом в Хорватии? Мог! И встреча с Мохаммедом Моджадеди – уж совсем случай. Ведь он мог поехать не сюда, а, скажем, в Италию. Или вообще сидел бы тихо в Торонто… И ничего бы не случилось… А что собственно случилось? Вот он – главный-то вопрос!

Хорошо, а что будет дальше? Попробуем дать какой-то прогноз… Арсений и Марьяна уехали по делам в Македонию, вернутся дня через два… Это при условии, что сегодня – это сегодня… А если я беспамятствовал больше времени и сейчас уже завтра, то, глядишь, быстрее подоспеют… Они меня найдут… Вот и славно! Это немного успокаивает… Конечно, если вдруг случится пожар, то тогда трындец… Но вроде ничто не предвещает. Так что лежи себе и думай, как же вся эта хрень получилась?

…Я проводил Машу… Взял телефон. Позвонил. Пригласил… Куда же я её пригласил?… Куда? Вот память… В кафе, наверное… Потом ещё куда-то… Мы встречались не очень долго – несколько месяцев… Она мне нравилась… С ней было спокойно… Мы ни разу не поссорились… У неё было хорошее чувство юмора… Мы смеялись над одними и теми же шутками… Это важно, когда мужчине и женщине кажется смешным одно и то же… И ещё мы смеялись в постели… Это тоже хорошо… Но потом мы расстались… Почему? Потому что я встретил Светку, и мне снесло крышу… Напрочь… Ничего не соображал… Думал, что встретил большую любовь своей жизни… Торопливо расстался с Машей… Позвонил и просто сказал, что мы больше не будем встречаться… Не пытался смягчить… Она не спорила, не требовала объяснений… Сказала… Как она сказала?.. «Поступай так, как считаешь нужным»… Без надрыва, спокойно, даже мягко… Запомнил… Испытал чувство сожаления… Сожаления о чем?

А что если попробовать покричать? Позвать на помощь? Ну-ка… Нет… Это – не крик, это – какое-то жалкое сипение и булькание… Что со мной? Паралич? А если это никогда не пройдёт? Вот смеху-то будет! Скорей бы уже кто-нибудь приехал…

Так, а дальше?.. Что дальше? Три недели назад Арсений позвонил мне и поздравил с днём рождения… Прокричал в трубку: «Здорово, Леня! Мы тебя с Марусей поздравляем с днём рождения! Будь, значит, здоров, весел и все такое…» Вообще-то позвонил Сеня 12-го, а день рождения у меня день 15-го… О чем я ему вежливо напомнил…

– Минуточку! – сказал он и, видимо, прикрыл трубку рукой, но я все слышал…

– Маруся! – грозно позвал Арсений. – Маруся! Ты опять все перепутала!…

Марьяна что-то залопотала в ответ.

– Ладно! – отмахнулся Сеня. – Леня, ты извини нас, оплошали!

Сенин голос снова зазвучал в трубке ясно и отчетливо.

– Но ты знай, мы тебя любим и ценим во все дни – и 12-го, и 15-го…

– Спасибо, ребята! – сказал я.

– А ты что сейчас делаешь? – спросил Арсений.

– Вот прямо сейчас или вообще? – уточнил я.

– Вообще в ближайшие дни и недели?

А ничего я не делал… Что мне было делать? С работы меня поперли… Стервозная начальница по фамилии Ермакова… Даже думать о ней не хочу… Вот я сидел и проедал понемногу выходное пособие… Все это, впрочем, без лишних подробностей, я и обрисовал Сене. И тогда он говорит:

– Слушай, старик, а давай к нам!

– Куда это к вам? – поинтересовался я.

– В Монтенегро! – ответил друг мой Казаков. – Мы тут с Марусей уже месяц обретаемся, приезжали Карповичи из Парижа, но вчера отвалили… Давай, покупай билет и выдвигайся! Отдохнёшь, покатаемся на машине, на лодке…

Вот она – точка бифуркации-то! Если бы меня не уволили, если бы Арсений не позвонил или позвонил бы позже, если бы я отказался, то точно не лежал бы теперь здесь, как колода. Но уж больно соблазнительным было это предложение… Чего в августе в Москве-то торчать? И я поехал…

И сначала все было хорошо и даже замечательно… Мы катались с Казаковыми на машине по окрестностям… Маруся все тянула нас осматривать разные горные монастыри, а мы с Арсением норовили зависнуть в какой-нибудь придорожной харчевне за стаканом белого… А потом Сеньке позвонил Радко, его партнер по бизнесу из Скопле… И они с Марусей быстро собрали манатки и двинули в Македонию… На несколько дней… А мне сказали: «Спи, купайся, отдыхай… Скоро вернемся!» И уехали…

Я точно следовал их инструкциям, и все было по-прежнему хорошо…

А потом я встретил её…

Точнее, я встретил Мохаммеда Моджадеди…

Казаковский дом стоит не у самой воды, а на горке… Во второй линии… Вокруг ещё с десяток домов – кое-где живут местные, но чаще владельцы сдают квартиры и комнаты туристам… Тихое, укромное местечко… Выезд один – крутая, мощёная крупным булыжником дорога… Каждое утро я спускался по ней к морю, а примерно в час дня поднимался обратно наверх… В тот день я, как обычно, после пляжа плелся по этой дороге, мечтая о бутылке минеральной воды из холодильника… А навстречу мне спускалась пара, мужчина и женщина… Я обычно на мужиков внимание не очень обращаю, потому что сразу на женщин смотрю… Это – нормально… Но тут вышло наоборот… Уж больно дядька был колоритный… Сразу видно – восточный человек, то ли индиец, то ли пакистанец, то ли ещё кто… Очень смуглый… Совершенно лысый… С огромным, нависающим над лицом лбом… И очёчки такие круглые! Ну, чистый Ганди! И взгляд доброжелательный… Кивнул мне и сказал: «Good morning!» Ну, я ему натурально в ответ: «Good morning!» И уже мимо проходил и женщину только краем глаза зацепил, заметил только, что европейка. Прошёл и через секунду почему-то обернулся. И успел увидеть, как она отворачивается. То есть она тоже обернулась, только на секунду раньше… И что-то такое знакомое мне почудилось в этом повороте… Только я сразу вспомнить не смог, ведь столько лет прошло… И вот поднимался я вверх по дороге и ни о чем таком особенно не думал, но мозг – мой бортовой компьютер – самостоятельно, без всякой команды уже начал перебор вариантов и сличение их с базой данных… И к тому моменту, когда я достиг вершины, выдал ответ – Маша Беккер… Точно! Неужели? Невероятно!.. Я обернулся, но мужчина и женщина уже скрылись за поворотом…

И вот снова тот же вопрос – можно было ещё в этот момент изменить ход событий? Для Мохаммеда Моджадеди, наверное, нет. Потому что он уже покинул Торонто и приехал в Черногорию… Свою точку невозврата он прошёл раньше… А я? Я мог ещё соскочить с этого поезда… Мог бы тут же, не переодеваясь, скатиться вниз на набережную, тормознуть первое попавшееся такси, добраться до парома на Тиват, там сесть в автобус и уехать в Будву… Нет, дальше, гораздо дальше – в Ульцин! И бежать, бежать, бежать, пока силы не оставят. А потом упасть на песок где-нибудь на пляже Ада Баяна и лежать, тяжело дыша, и слушать, как где-то рядом с глухим гулом прокатилось колесо рока… Вот признайся себе: если бы знал, что все так повернётся, сбежал бы? Сбежал бы? Не полез бы эту в тёмную историю? Бросил бы свою Машу-растеряшу? Если честно, если как на духу, товарищи, то сбежал бы, не полез бы и бросил бы… Наверное. Хотя точно сказать не могу…

Но беда в том, что мы редко слышим поступь судьбы и самонадеянно полагаем, что, как пелось в старой советской песне, «завтра будет лучше, чем вчера»… А это – не факт… Короче, никуда я не уехал, а поднялся к себе наверх, откупорил банку пива и предался воспоминаниям… Я, конечно, не был уверен на все сто процентов, что встреченная мною женщина – Маша, но не сомневался, что мне ещё представится случай рассмотреть её поближе… Если они приехали сюда на несколько дней, мы обязательно встретимся или на улице, или на пляже, или в магазине, или в одной из расположенных поблизости рестораций… Так оно и вышло.

На следующий день я обнаружил, что у меня закончились кое-какие продукты, и вечером, после того, как спала жара, отправился в лавку, которая носила имя «Дадо» и располагалась внизу, прямо возле въезда на нашу горку… И первым, кого я увидел, войдя в «Дадо», был мой Ганди… Он стоял возле витрины с местными сырами и изучал её содержимое, приподняв свои очёчки… Мы обменялись приветствиями… «Она, должно быть, где-то рядом», – подумал я. И точно – спутница Ганди стояла неподалёку, в проходе между стеллажами с овощными консервами… Прекрасная возможность подойти поближе… Я сделал вид, что до полного счастья мне не хватает маринованных огурцов, и направился к ней… Она подняла голову и посмотрела на меня… Да, это было Маша! Никаких сомнений! Конечно, она изменилась… Повзрослела… Да что там говорить… Постарела… Но оставалась все такой же изящной, подтянутой… Одним словом, привлекательной…

Честно говоря, я не знал, как вести себя в этой ситуации… Облапить её с громким криком «Ба-ба-ба! Сколько лет – сколько зим»?.. Нет, не пойдет!.. Сделать вид, что не узнаю?.. Тоже нехорошо… И я избрал компромиссный вариант: кивнул ей и изобразил краями губ некое подобие улыбки, так, чтобы при желании это можно было принять за дежурную европейскую вежливость… Она не ответила и отвела глаза… По лицу её вообще нельзя было понять, узнала она меня или нет… И я подумал: «Черт! Может, я ее поставлю в неловкое положение… Может, у неё муж ревнивый, и она замучается потом ему объяснять, что это за мужики с ней братаются на улицах… Может, она вообще меня не помнит… А если помнит, то, кто знает, какие воспоминания обо мне у неё остались – хорошие или плохие… Ведь я всё-таки её бросил…» И я быстренько откочевал в дальний угол магазина, где стал внимательно изучать этикетки на бутылках с сербскими и черногорскими винами и дожидаться, пока Ганди с Машей уйдут…

Вернувшись наверх с пакетом помидоров, изрядным количеством пршюта и бутылкой красного «Вранаца», я твердо решил, что постараюсь избегать встреч с Марией и её спутником, чтобы не… Что? Не знаю, что… В общем, не буду пытаться вступить с ними… с ней… в контакт…

То есть, могло бы пронести?.. Кто знает?… Но тут отключили воду.

Н-да, в этом году компания «Монтенегроводоканал», или как она там называется, работает из рук вон плохо… Воду отключают почти каждый день… Правда, отключения чаще всего случаются по ночам – где-то с полуночи до шести утра, но бывало, отрубали воду и днём… Мне это было как-то по барабану… Арсений Казаков, крепкий хозяин, устроил под домом резервуар с водой… И всякий раз, когда подача воды в магистральный водопровод прекращалась, автоматически включался насос… Со страшным чавкающим звуком он подкачивал воду из резервуара… Но, как выяснилось, не все дома в округе были снабжена столь полезным приспособлением… Рядом с казаковским домом и чуть выше стоял небольшой двухэтажный коттедж, который Арсений и Марьяна называли «лоуренсовским»… Когда-то этот участок по соседству купил какой-то российский бизнесмен… Начал строиться, но потом, видать, дела у него пошли плохо, и стройка встала… Участок вместе с коробкой недостроенного дома перешёл к кредитору – местному черногорскому банку… Тот несколько лет безуспешно пытался все это добро продать… Наконец, покупатель нашёлся, им стал некий англичанин по имени Кристофер Лоуренс… Живьём этого таинственного Лоуренса никто не видел, имя Сене сообщил знакомый черногорец, который узнал его из бумаг… Тем не менее, британец достроил дом и стал сдавать его в аренду туристам… Однако, то ли от жадности, то ли по незнанию резервуара с водой он не сделал…

Когда я приехал, в лоуренсовском доме квартировали какие-то хорваты – мужчина, женщина и девочка лет двенадцати… Ну, по крайне мере, машина у них была с хорватскими номерами… Потом они укатили, и несколько дней дом стоял пустой и тёмный… Но вечером в тот день, когда я впервые встретил Машу с Ганди на дороге, окна в доме по соседству снова зажглись… Правда, жильцов новых я не видел…

И вот вчера… Или уже позавчера?.. Или три дня назад? Ах, оставим это!.. Поздно вечером воду снова отключили… Я сидел в гостиной на первым этаже и читал новости на айпаде…. Как вдруг кто-то тихонько постучал в стеклянную дверь, выходящую на веранду… Я вздрогнул и поднял голову – на пороге стоял Ганди…

Далее разговор велся на вполне сносном английском… Надо сказать, что индийцы, пакистанцы и другие обитатели Среднего Востока часто говорят на ужасном пиджин-инглиш, которого я вообще не понимаю… Но гость говорил очень хорошо… Здравствуйте. Здравствуйте. Меня зовут Мохаммед. Очень приятно, я – Леонид, откуда вы? Из Канады. О, far far away, неблизкий путь! Это точно. А из какого вы города? Из Торонто. Надо же, наверное, болеете за «Торонто Мейпл Ливз» (вежливая улыбка). Вы знаете о «Торонто Мейпл Ливз» (вежливая улыбка в ответ)? Все знают об НХЛ и клубе из Торонто. А вы откуда? Из России, из Москвы. О, как интересно, большой город, насколько я знаю. Да, очень большой, простите моё любопытство… э-э-э… вы живёте в Канаде, но, судя по всему, вы с Востока… вы – пакистанец? Нет, я – иранец, моя фамилия – Моджадеди. Ах, вот оно что! Занимаетесь бизнесом? Нет, я – учёный, физик, работаю в университете… Очень интересно. Чем могу быть вам полезен?.. Вы простите меня за беспокойство. Вода, у нас отключили воду, что нужно сделать, может быть, куда-то позвонить? Боюсь, мистер Мохаммед, сейчас звонить куда-либо бесполезно, знаете, ночью здесь никто не работает, да и днём все происходит небыстро… «Полака, полака!», как любят говорить черногорцы. Что это означает? Take it easy, don’t hurry. О, я вас понимаю!.. Как правило, воду отключают по ночам, завтра утром все будет в порядке. Вы полагаете?.. Обычно все происходит именно так… Давно здесь живёте?… Уже почти две недели… Это ваш дом?.. Нет, это – дом моих друзей, они на время уехали, а где вы остановились? Здесь, по соседству. В доме мистера Лоуренса? Простите? Владельца этого дома зовут Лоуренс, он из Англии. Я не знал этого, арендой дома занималась жена… Вы приехали с женой?.. Да, она, кстати, родом из России… Какое совпадение!.. Ну, я пойду, ещё раз прошу извинить меня за беспокойство… Не стоит извиняться! Если вам или… э-э-э… вашей жене нужна вода прямо сейчас… принять душ или что-то ещё, пожалуйста, заходите, не стесняйтесь (мысль о голой Марии в моем душе меня откровенно взволновала) … А у вас есть вода? Да, мой друг соорудил специальный резервуар с водой, на всякий случай. Ваш друг – очень предусмотрительный человек. Это – точно. Но нам не хотелось бы стеснять вас, тем более, если утром, как вы говорите, все нормализуется. Да, скорее всего, так оно и будет, но, если перерыв с подачей воды затянется, пожалуйста, приходите. Спасибо вам больше, спокойной ночи! Спокойной ночи!