Текст книги "Заживо в темноте"

Глава 29

Зои сидела у барной стойки, сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Вечер начался хуже некуда, а продолжился еще отвратительнее. Сначала Тейтум со своей дурацкой обидой, потом бесстыжий репортер из Чикаго заставил согласиться на интервью… Черт!

Как он вообще ее нашел? Прилетел за ней в Сан-Анджело – значит, у него надежные источники. Кто-то из ОПА. Надо будет поговорить с Манкузо, предупредить, что человечек из отдела сливает инфу прессе.

– Пожалуйста, мисс! – Официантка поставила перед Зои три тарелки. На первой – огромный стейк, прямо со сковородки, на вид сочный, и с ним крохотная веточка брокколи, о которой словно вспомнили в последний момент. На других двух тарелках гарниры: салат из свежих овощей и печеный картофель со щедрой порцией сметаны, посыпанный сверху зеленым луком.

Что ж, по крайней мере еда сегодня не разочарует. Выглядит очень аппетитно!

Зои отрезала кусочек стейка – как она и надеялась, внутри он оказался розовым. Положила в рот, прикрыла глаза.

Что ж, быть может, жить все-таки стоит.

Она тщательно прожевала кусок, наслаждаясь нежностью и сочностью мяса, затем подцепила вилкой картофельный ломтик, обмакнула в сметану, подцепила вилкой перышко зеленого лука. Отправила в рот все целиком. Здесь она немного не рассчитала – картошка была слишком горячей и обожгла язык. Но все равно очень-очень вкусно!

– У вас все хорошо? – вежливо поинтересовалась официантка, ставя перед ней запотевший стакан.

– Угу-м-м! – ответила Зои с набитым ртом и отрезала еще кусочек стейка.

В голове снова всплыли события сегодняшнего вечера. Гарри Барри – бессовестный сукин сын, но надо отдать ему должное: любит свое дело. А люди, преданные работе, вызывали у Зои уважение. Что же до Тейтума – да, ведет себя как идиот, но от этого не перестал быть хорошим человеком. Жаль, что его сейчас с ней нет. Таким угощением лучше наслаждаться в компании.

Укол вины и страха пронзил ее, когда она сообразила, что, увлеченная расследованием, с утра – почти целый день! – не проверяла, как там Андреа.

Зои схватилась за телефон. «У тебя все хорошо?» – напечатала она.

Ответное сообщение пришло через несколько секунд: «Да. Хватит меня доставать, я ужинаю».

Вздохнув с облегчением, Зои сфотографировала свою тарелку и послала Андреа с подписью: «Я тоже». Почти сразу пришел ответ: «Думаешь, у тебя вкусный ужин? Смотри, что ты пропустила!» – и фотография довольно жалкой на вид китайской лапши. Зои фыркнула и отправила в ответ эмодзи «смех сквозь слезы».

Она съела уже половину стейка, когда рядом снова возникла официантка с бутылкой вина.

– Вон тот парень хочет вас угостить, – поведала она, кивнув на дальний конец барной стойки, и поставила перед Зои полный бокал.

– Э-э… – начала Зои. – Я не…

– Вино действительно хорошее, – заговорщически подняв бровь, сообщила официантка.

Уже очень давно никто не пробовал подцепить ее в баре! Зои невольно улыбнулась.

– Хорошо, спасибо.

Понюхала вино, затем попробовала. В самом деле, недурно! Взглянув на того, кто прислал ей угощение, сперва заметила кудрявые волосы и густую рыжеватую бороду. Мужчина был в голубой клетчатой рубашке, однако на нем, в отличие от большинства мужчин, «костюм лесоруба» смотрелся отлично. Он в самом деле походил на лесоруба: крупный, устойчивый и надежный на вид. Маленькая татуировка на шее – кажется, инициалы, хотя с такого расстояния трудно разглядеть. Поймав ее взгляд, незнакомец поднял кружку с пивом, как бы произнося тост, и Зои в ответ подняла свой бокал.

Он, похоже, решил, что это приглашение. Так ли это – Зои и сама как следует не понимала. Мужчина встал – ростом он оказался выше большинства посетителей, – подошел к ней и взгромоздился на соседний свободный табурет.

– Люблю девчонок, которые не стесняются есть с аппетитом! – Он улыбнулся.

– Вряд ли я «девчонка». Мне тридцать три. – Она поставила бокал. – Спасибо за вино.

– Я Джозеф.

Зои протянула руку.

– Зои.

На миг она напряглась – ей показалось, что он собирается поцеловать руку, – но Джозеф просто крепко ее пожал.

– Вы не из наших мест… Из Бостона?

Она изумленно заморгала.

– У меня такой заметный акцент?

Он рассмеялся.

– Я несколько лет прожил в Бостоне и теперь тамошний выговор везде узнаю. Когда вы сказали «тридцать три»… – Лукаво улыбнувшись, Джозеф повторил эти слова с четким и жестким выговором бостонца.

Зои улыбнулась в ответ.

– Родом оттуда, но больше там не живу. – И глотнула еще вина, словно надеясь смыть внезапную тоску по дому.

– Переехали в Сан-Анджело?

– Нет, я здесь по работе.

– И кем работаете?

Неприятный вопрос. На словах «криминальный психолог» лежит проклятие: услышав их, люди либо начинают нервничать, либо преисполняются жгучего любопытства, либо и то, и другое сразу. Стоит назвать свою профессию – и Джозеф или потрясенно умолкнет, или им суждено беседовать об убийствах и изнасилованиях.

Так что Зои медлила, тщательно прожевывая очередной кусок стейка. Обе перспективы не слишком радовали. Ей нравился вечер, нравилось (по крайней мере, пока) общество Джозефа, и совсем не хотелось портить себе отдых серийными убийцами.

– Я консультант.

– В какой области? – поинтересовался он, отхлебнув пива.

– Ну… в основном по вопросам человеческого поведения. Прилетела только вчера. Пробуду здесь еще несколько дней. А вы?

– Живу здесь. Родился и вырос в «святом ангеле».

Не сразу она поняла, что так он шутливо переиначивает название города, – а когда поняла, улыбнулась и положила в рот еще одну картофельную дольку.

– Я электрик, занимаюсь ремонтом кондиционеров. В наших краях это популярная профессия. На случай если вы не заметили: здесь иногда бывает жарковато!

Зои покатилась со смеху и немедленно закашлялась – картошка попала не в то горло. Джозеф взглянул на нее с тревогой и быстро протянул стакан воды. Все еще кашляя, со слезами на глазах, Зои взяла стакан, отпила немного, и ей наконец удалось восстановить дыхание.

– С вами все хорошо?

– Ага. – Она глубоко вдохнула и выпила одним махом полстакана. – Вы просто застали меня врасплох.

– Извините. Когда вы жуете, постараюсь быть серьезнее.

– И чем же вы занимались в Бостоне, раз ремонт кондиционеров так востребован здесь?

– Обычная история: поехал к девушке. Попробовал завести бизнес – продажу креплений для светильников. Пару лет держался на плаву, потом увидел, что не справляюсь. – Он поднял подставку под пивную кружку и принялся отщипывать от нее бумажные клочки. – И с девушкой мы разошлись. Так что вернулся домой. Теперь, оглядываясь назад, даже не понимаю, зачем вообще уезжал.

Зои отрезала и медленно прожевала еще кусочек стейка. Есть уже не хотелось, но мясо было такое вкусное…

– А что значит Г.Р.? – Она кивнула на инициалы у него на шее.

Джозеф коснулся татуировки.

– Генриетта Росс. Так звали девушку из Бостона. Глупо, да? Когда влюблен, иной раз такие глупости творишь! Теперь ее имя со мной до самой смерти, и каждый новый знакомый обязательно спрашивает, кто это. – Он мрачно уставился на ощипанную подставку для кружки.

Будь здесь Андреа, подумала Зои, она непременно ответила бы какой-нибудь шуткой и развеселила его. Но что сказать? «Отвечайте им, что это Государственный Реестр»? Более тупой остроты и придумать нельзя.

Разумеется, удачная шутка придет ей в голову. Попозже. Дня через три, в постели перед сном.

– Не особенная и глупость, – ответила она наконец, чувствуя себя полной дурой. – По-моему, это трогательно: когда любишь кого-то и хочешь, чтобы память о нем осталась с тобой навсегда…

Джозеф удивленно моргнул.

– Спасибо, Зои. Не часто мне говорят такое.

Может, юмор и вправду слишком переоценивают?

Наступило молчание – не уютное молчание собеседников, хорошо знающих друг друга, а напряженное, наэлектризованное, почти физически ощутимое. Как будто в разговоре они перекидывали друг другу мяч, а теперь кто-то из них замешкался и мяч уронил.

– Кто для вас самые главные люди? – в конце концов спросил Джозеф.

Неожиданный вопрос, не связанный с предыдущим разговором, однако Зои понимала, что он значит: Джозеф пытается вернуть беседу в нормальное русло.

– Сестра. Она живет со мной.

– Правда? И не сложно жить с сестрой?

– Ей, может, и сложно, – легко ответила Зои. – Мне же нравится, когда она рядом.

– А родители?

– Папа умер несколько лет назад. А с мамой мы не слишком ладим. – Мать Зои, с ее жаждой контролировать детей, вечными скандалами и обидами, всегда была тяжелым человеком, а в последние годы сделалась просто невыносимой. – Теперь ваша очередь.

– Братьев или сестер у меня нет. Папа несколько лет назад уехал из Техаса, так что остались мы вдвоем с мамой. Но мы с ней очень близки.

– Должно быть, она была счастлива, когда вы вернулись из Бостона.

– Просто на седьмом небе. Она вообще не понимала, зачем мне понадобилось уезжать.

Они немного поговорили о Бостоне, потом разговор свернул на другое. Болтали о том и о сем; вел беседу Джозеф, а Зои с удовольствием занимала пассажирское сиденье. Он поведал о своем хобби: восстанавливать старинную мебель, и Зои очень постаралась проявить должный восторг от рассказа о ремонте антикварного шкафа. Ее собственный опыт в этой области ограничивался сборкой трех стульев из ИКЕА – о чем она предпочла умолчать. Потом стали сравнивать любимые фильмы. Джозеф заказал бокал вина и себе. Через некоторое время Зои обратила внимание, что чувствует себя с ним свободнее – уже не думает каждую секунду, что сказать. Давно она так не сидела с кем-то, с удовольствием болтая о пустяках!

Официантка уже унесла пустые тарелки, и закончились последние капли вина, когда Джозеф спросил:

– Какие планы на остаток вечера?

Тут Зои напряглась. Почти полночь. Джозеф симпатичный, общаться с ним было приятно, но продолжения она определенно не хочет. Слишком мало о нем знает – в сущности, только то, что он очень крупный, сильный и обаятельный. Обаятельные мужчины… Тед Банди, Чарльз Мэнсон, Ричард Рамирес, Род Гловер – все они обаяшки. Список можно продолжать до бесконечности. Для человека, который день за днем занимается психопатами, обаяние – всего лишь опасный камуфляж.

– Думаю, мне лучше поспать. Завтра у меня важный день.

– Консультировать будешь?

– Точно. – Она постаралась улыбнуться.

– Сможешь добраться до дома? – спросил Джозеф, показав глазами на ее пустой бокал.

Ни к чему ему знать, что она остановилась совсем рядом.

– Возьму такси.

Он выудил из бумажника визитную карточку.

– Если захочешь приятно провести вечер, скажем, завтра – звони.

Она поблагодарила. Он улыбнулся в последний раз – кажется, немного растерянно – и ушел.

– Можно мне счет? – попросила Зои.

– Ваш собеседник за все заплатил, пока вы были в туалете, – ответила официантка. – Настоящий джентльмен!

– Да, настоящий джентльмен, – откликнулась Зои.

Глава 30
Сан-Анджело, Техас, четверг, 8 сентября 2016 года

Делия сортировала чистое белье – раскладывала по парам носки. Фрэнк носил только черные и серые, так что ей приходилось сравнивать их по длине и по материалу. Порой она не заморачивалась и складывала короткие носки с длинными, шерстяные с хлопчатобумажными, но тогда приходилось долго выслушивать недовольное ворчание, так что сейчас Делия старалась все сделать как полагается. Ради всего святого, где же пара от этого носка?

Зазвонил телефон – и она, едва не подпрыгнув на месте, закрутила головой туда-сюда, словно зверь, почуявший охотника. Дело не только в том, что звонок застал ее врасплох. Этот телефон вообще не звонил. Почти никогда. И Делия, и Фрэнк пользовались только мобильниками. В сущности, городской телефон они не отключали лишь потому, что по нему привыкла звонить Герта, мать Фрэнка. Пожилой человек, память уже не очень – ей сложно было выучить новый номер. Как у президента есть красный телефон для разговоров с Россией, так и у Фрэнка и Делии – бежевый городской аппарат для разговоров с Гертой.

Вот только Герты уже семь месяцев как нет в живых.

Делия потерла обожженную руку: физическая боль отвлекала. Должно быть, ошиблись номером, сказала она себе. Или это соцопрос, или продажники с очередным предложением, от которого невозможно отказаться. Так или иначе, трубку брать не стоит – ничего интересного она не услышит.

Однако телефон звонил и звонил. Пронзительно трезвонил, бил по нервам. У этих старорежимных аппаратов такой пронзительный звонок, чтобы даже из погреба или со двора нельзя было его не услышать.

Не в силах больше терпеть трезвон, Делия подошла и сняла трубку.

– Алло! – проговорила она сердито. Кто бы там ни был на другом конце провода, пусть сразу поймет, что тратить на него время она не собирается!

В ответ – молчание. Лишь какой-то тихий звук, вроде затрудненного дыхания.

Нет, не дыхание. На том конце кто-то плачет.

– Алло! – повторила Делия – и теперь в ее голосе звучал страх. А потом, едва слышно: – Мэрибел?

Еще секунду она слышала только рыдания. А потом с другого конца провода донесся голос, дрожащий, полный невыразимого ужаса:

– Мамочка!

– Мэрибел? Где ты? Что с тобой? Алло! – После каждого вопроса она останавливалась и ждала – но Мэрибел только рыдала, не в силах отвечать. – Мэрибел!

– Мамочка!

– Где ты? Просто скажи, где ты! Я за тобой приеду!

– Забери меня отсюда! – отчаянно выкрикнула Мэрибел. – Пожалуйста!

– Откуда? Где ты?

В ответ – короткие гудки.

Секунду Делия ошеломленно смотрела на телефонную трубку. Затем бросила ее на стол, схватила мобильник и набрала номер детектива Лайонс.

Глава 31

На утреннее совещание Тейтум чуть опоздал и получил от Дженсена укоризненный взгляд, однако проигнорировал его с легкостью, порожденной долгими годами тренировок.

– Отлично! – Дженсен хлопнул в ладоши. – А где Лайонс? Пора начинать.

– Должно быть, сейчас подойдет, – ответил Фостер.

– Что ж, мы ее ждать не станем. Детектив Фостер! Расскажите, как продвигается расследование.

Фостер зашелестел страницами блокнота.

– Мы опросили друзей Медина, бывших с ней в ночь исчезновения. Основываясь на их показаниях и на данных инфракрасных камер, можно с уверенностью сказать, что она вышла из машины возле своего дома в час пятнадцать минут. Соседи в это время уже спали. В шесть тридцать мать Медина проснулась, обнаружила, что дочь не вернулась домой, обзвонила всех, кого только можно, и в семь тридцать пять сообщила об исчезновении в полицию. Сейчас мы опрашиваем тех, кто был на вечеринке, и некоторых знакомых Николь, но пока что ничего примечательного не выяснили.

– Хорошо, – снова хлопнул в ладоши Дженсен. – Тогда…

– Лайонс просматривает записи с дорожных камер, – продолжал Фостер. – За машиной, в которой ехала Николь, двигались три автомобиля. Два из них принадлежат молодым людям, возвращавшимся с той же вечеринки. Третий – грузовик, за рулем некий Уайатт Тиллер, сорока семи лет. Мы его проверяем; похоже, это не тот, кто нам нужен.

Фостер перелистнул страницу.

– Несколько друзей Николь Медина возвели небольшой мемориал в ее память на улице, неподалеку от ее дома. Не особо примечательный – репортеры не уцепятся.

– Сможете проследить, кто приходит к мемориалу? – спросил Тейтум.

Фостер немного подумал.

– Постового там выставить мы не сможем, а вот установить небольшую камеру наблюдения – вполне.

– А что насчет места преступления? – спросила у Фостера Зои. – В ультрафиолетовых лучах что-нибудь нашлось?

Тейтум нахмурился: Зои продолжала какую-то прошлую тему, в которую его не посвятила.

– Криминалисты просветили место убийства УФ-лучами, но не обнаружили никаких следов посторонних жидкостей. – Фостер помолчал секунду, видимо, давая всем присутствующим время сообразить, о чем речь. – Что касается ящика. Мы проконсультировались с опытным плотником, и, по его словам, ящик сколочен профессионалом. Если наш убийца – не плотник, значит, где-то его заказал. Хотелось бы проследить эту нить; нужны дополнительные люди.

– Знаете ли… – начал Дженсен.

«Началось», – со вздохом подумал Тейтум. Теперь предстоит пять-десять минут брачных танцев вокруг того, скольких людей выделить в подмогу оперативной группе.

Некоторое время полицейские спорили и наконец пришли к компромиссу. И Фостер, и Дженсен выглядели недовольными – как видно, компромисс не устроил обоих.

Когда дошла очередь до агента Шелтона, он коротко и четко описал то, что предпринял местный отдел ФБР для поиска убийцы по цифровым следам видео. Результаты оказались не слишком многообещающие. За хостинг заплачено биткойнами, доменное имя свободное, зарегистрировано с временного почтового ящика.

– Неизвестный, – Шелтон называл убийцу так, как принято в ФБР, – загрузил видео со второго телефона, который также использовал как одноразовый. Включил этот телефон только на месте преступления и там же выключил. Оба телефонных номера мы отслеживаем – на случай, если какой-нибудь из них еще проявится.

Он взглянул на экран своего раскрытого ноутбука.

– Лабораторные исследования показали, что все образцы ДНК с внутренней стороны ящика принадлежат жертве.

Дженсен устало повернулся к Тейтуму.

– А как дела у вас? Что там с профилем убийцы?

– Ищем случаи схожих преступлений, – ответил Тейтум. – Пока ничего не нашли. Доктор Бентли предложила также ознакомиться с личностью и теорией Шредингера – возможно, это поможет пролить какой-то свет на личность и мотивы убийцы.

– О, отличная мысль! – просиял Дженсен, и Тейтум немедленно насторожился.

– Ну… да. Сегодня этим займусь.

– Вам повезло: я дружу с лучшим преподавателем физики университета Сан-Анджело! – сообщил Дженсен. – Знаем друг друга со студенческих лет. Я организую вам встречу.

– Мне есть что добавить, – подала голос Зои.

– А? – повернулся к ней Дженсен. – И что же вы выяснили, агент… э-э… доктор Бентли?

– Исходя из того, что мы знаем об убийце, я составила его базовый психологический портрет, – ответила она. – Разумеется, пока ничего определенного. Но мне удалось вычленить несколько вероятных характеристик.

Дженсен скептически поджал губы, однако двое детективов повернулись к Зои с интересом.

– Убийца необычно осторожен, совсем не оставляет следов. Это наводит на мысль, что он не моложе тридцати. Более молодые убийцы, как правило, более импульсивны. Однако он в хорошей физической форме. Контейнеры с землей на видео тяжелые, да и вообще закапывать глубокую яму – нелегкий труд. Тем не менее мы не наблюдаем на видео никаких признаков его дискомфорта. Это заставляет думать, что он не старше сорока пяти.

– Мой дядюшка марафоны бегает, а ему шестьдесят, – заметил Дженсен.

Тейтум откашлялся.

– Поэтому доктор Бентли и говорит о вероятных характеристиках. Мы не просим вас игнорировать всех, кому двадцать, лишь рекомендуем расставить приоритеты в расследовании согласно нашим рекомендациям.

На секунду он встретился глазами с Зои, и та коротко кивнула.

– Неизвестный позаботился о том, чтобы не показывать на видео ни кусочка своего обнаженного тела: на нем длинные перчатки, высокие ботинки, рубашка с длинными рукавами. По-видимому, все это для того, чтобы скрыть цвет кожи. И все же во время тяжелой работы какой-то участок его тела мог случайно обнажиться. Это наводит на мысль, что он не слишком об этом беспокоился, – то есть не думал, что цвет его кожи может существенно сузить ареал наших поисков. Он принадлежит к расовому большинству. Поскольку большинство населения Сан-Анджело – белые, я делаю вывод, что он белый.

Фостер что-то яростно царапал в блокноте.

– Продуманное убийство и полное отсутствие улик на месте преступления указывают на человека осторожного, аккуратного, с пристальным, возможно, даже чрезмерным вниманием к деталям. Если он работает – это работа, на которой важна не скорость, а тщательность исполнения. Скорее всего, он занят квалифицированным трудом, не связанным с обслуживанием клиентов. Стремление продемонстрировать свой выдающийся ум – свидетельство сниженной самооценки. Следовательно, в детстве его либо унижали родители, либо травили сверстники. Очень вероятно, что убийца был жертвой дурного обращения того или иного рода.

Отворилась дверь, вошла Лайонс и тихо села за дальним концом стола.

– Он использовал фургон, – продолжала Зои, – полагаю, самый обычный, какой не привлекает внимания. – Она пожала плечами. – В машинах я не очень разбираюсь.

Дженсен поморгал.

– Очень… э-э… очень подробный портрет, агент… м-м… доктор.

Она не обратила внимания на похвалу, будто не услышав.

– Несколько месяцев назад в жизни убийцы произошло какое-то неприятное событие, нечто такое, что разозлило его и заставило почувствовать себя недооцененным. Возможно, что-то связанное с работой: его уволили, или несправедливо объявили выговор, или дали понять, что его не ценят, или еще что-то подобное. Мы называем это «стрессовый фактор».

– Стрессовым фактором может быть и разрыв отношений, – добавил Тейтум.

– Верно, – признала Зои. – Но у меня ощущение, что этим видео он пытается компенсировать некий профессиональный провал. Выложил и разослал всем ссылку – хочет получить признание публики. Имя «Шредингер» и то, что видео названо «экспериментом», показывает, что он хочет выглядеть умным, образованным человеком. Тем, кто заслуживает одобрения со стороны старших и сверстников.

В этом Тейтум был не уверен, однако решил не спорить.

– Кроме того, думаю, что Николь Медина – вряд ли его первая жертва. Первое убийство, как правило, бывает импульсивным, а на месте преступления все указывает на тщательную подготовку. Он хладнокровно все спланировал. Так бывает, когда убиваешь не впервые. Шесть недель назад полиция получила сообщение о пропаже двадцатидвухлетней Мэрибел Хоу. Дело все еще не закрыто. Вчера мы с детективом Лайонс беседовали с ее матерью.

– А? – откликнулся Дженсен, переводя взгляд на Лайонс.

Та откашлялась.

– У меня есть новости по этому делу, – сообщила она дрогнувшим голосом. – Только что я говорила с матерью. Она сообщила, что Мэрибел позвонила ей по телефону. Подробностей получить не удалось, мать была в истерике. Я направила к ней патруль и сама сейчас поеду туда, чтобы снять ее показания.

– Отлично! – Дженсен хлопнул в ладоши. – А Бентли и Грей вместе со мной послушают, что скажет мой друг-физик!

Тейтум вдруг пожалел, что высказал желание больше узнать о Шредингере. Сейчас выяснить что-то о Мэрибел Хоу казалось ему гораздо важнее, чем слушать лекции по физике – особенно в компании Дженсена.