Текст книги "Симпсоны. Вся правда и немного неправды от старейшего сценариста сериала"

1– 5: Ха-а-ха!

6-10: Д'оу!

11– 15: Ни на что не претендую и рад.

16-20: Настоящий фанат «Симпсонов».

21-23: Зануда.

Авторские сборы – как новогодняя ночь: с них у нас начинается каждый новый сезон «Симпсонов». И как новогодняя ночь, в молодости это было круто, а сейчас уже как-то жутковато.

Процесс никогда не меняется: каждый автор приносит идею для новой серии; потом все остальные, особенно Джеймс Л. Брукс, докручивают ее до состояния, когда мы понимаем – из этого что-то может получиться. Брукс почти сверхъестественным образом умеет выстраивать истории. Даешь ему идею – он моментально раскручивает из нее всю серию, с шутками, драматическими поворотами, новыми персонажами и добрым, логичным финалом.

Мы с Элом однажды питчили сырую идею: Мардж поступает в художественную школу и начинает писать депрессивные картины в духе Эдварда Мунка; семья начинает подозревать, что Мардж втайне несчастна. Из этого сырья Джим моментально изваял сюжет серии «Изображая величие», в которой Мардж получает заказ на портрет Мистера Бернса. Она пытается придумать, как представить его в лестном свете, но в конце концов изображает скрюченным, дряблым и голым. Джим рассказывал все это с такой легкостью, будто пересказывал посмотренный вчера сериал. Он даже смеялся, удивляясь собственным шуткам.

Периодически идею забраковывают – либо потому, что она слишком банальная (Симпсоны приезжают в Детройт), либо потому, что она слишком дикая и эзотерическая, вроде серии, где французы похищают Мардж с целью восстановления династии Бурбонов. Но при этом дичайшие идеи часто бывают одобрены – например, серия, все события которой показаны в виде движущихся татуировок на теле Гомера. (Стоит заметить, что эта идея была одобрена, но так и не стала серией «Симпсонов». Позже она была использована в «Моане».)

Откуда берутся эти идеи? Из телевизора, журналов, фильмов и нашей жизни. В одной серии Лиза попила воды перед аттракционом в парке развлечений и начала дико галлюцинировать. Мы это не придумали, такое и правда случилось с нашим автором Кевином Курраном. Правда, Лизе было восемь лет, когда это с ней произошло. Кевину было тридцать два.

Был еще случай, когда один из наших сценаристов поехал в Китай, чтобы удочерить там ребенка. Мы не сказали «Молодец!» или «Поздравляем!». Мы сказали: «О, надо использовать это в сериале». И написали серию, в которой Патти и Сельма едут в Китай, чтобы удочерить ребенка.

На следующий год тот же самый сценарист поехал в Китай, чтобы удочерить еще одного ребенка. А мы сказали: «Чувак. У нас уже была про это серия».

Поэтому он поехал в Китай и сдал ребенка обратно.

Наконец, история про клоунскую кровать случилась в моем детстве, и Мэтта Грейнинга она так насмешила, что он настоял на ее использовании в сериале. В серии 1992 года «Первое слово Лизы» Гомер сделал Барту кровать в виде клоун^ого тела и со спинкой в виде клоунской головы. Вообще, спать каждую ночь в клоуне само по себе странно, но спинка отдельно добавила жести: Гомер случайно сделал клоуну ужасное лицо. В конце концов кровать так напугала Барта, что он не смог уснуть и всю ночь раскачивался и бормотал: «Если усну, клоун меня съест. Если усну, клоун меня съест». Клоунская кровать настолько удалась, что снова появилась в сериале через двадцать два года. Она также присутствует в двух видеоиграх и популярном гифе.

Мой отец сделал клоунскую кровать для моего младшего брата Джона еще в шестидесятые. Лицо клоуна в папиной версии было еще страшнее, чем в гомеровской: глаза были черными бездушными провалами, нос – дикого розового цвета, а ноздри жутко раздувались. Кровать была такой чудовищной, что мама заставила отца убрать голову; ее засунули в шкаф, откуда она скалилась, как в фильме «Оно». Следующие несколько лет мой брат спал в обезглавленном клоуне.

Поначалу идеи сюжетов презентовались по паре минут: завязка, пара примерных шуток и финал. Со временем эти питчи превратились в детальные пятнадцатиминутные презентации. Многие авторы приносят визуальные материалы, одна женщина включила музыкальный аккомпанемент. Эл Джин однажды перехитрил всех – он швырнул на стол полный сценарий и сказал: «Вот моя идея».

По мере того как презентации становились все изощреннее, антураж становился все более спартанским. Сейчас мы проводим эти питчи в переговорной в офисе Fox. Но на заре существования сериала мы снимали для них роскошные гостиничные номера, часто с видом на океан. (Поэтому мы назвали эти мероприятия «сборами».) К концу дня авторы, у которых были девушки (крайняя редкость на тот момент), могли остаться в люксе до утра.

Важнейшей частью сборов было одобрение истории – в этот момент мы били в огромный церемониальный гонг. Раньше мы приносили его из студийного отдела реквизита, пока Fox не начала спрашивать, насколько финансово оправдана аренда гонга (скупердяи!). После этого мы стали использовать маленький гонг, спертый кем-то из китайского ресторана; когда его у нас украли, мы стучали ложкой по ведерку для льда. Теперь просто лупим кулаком по столу.

Меня часто спрашивают: а что, если у сериала закончатся идеи? Это меня никогда не беспокоило. У нас в штате двадцать три автора, которым нужно придумать двадцать две истории в год; получается, нужна всего одна хорошая идея в год на человека. Если мои расчеты верны, то одному парню вообще не надо ничего делать.

Я и есть этот парень.

В «Симпсонах» множество сквозных шуток: местонахождение Спрингфилда, телефонные пранки Барта, выпуск Бернсом собак, постоянные беды Ленни с глазом. Но есть и такие, которые от зрителей ускользнули. Даже наши самые ярые фанаты их не заметили. И теперь у них будет причина для ярости:

ГОМЕР БЫЛ СВИДЕТЕЛЕМ ВЕРХОВНОГО СУДА. Мы несколько раз об этом упоминали – по какой-то странной причине Гомер знает имена всех членов Верховного суда.

СКИННЕР НОСИТ ПАРИК. Это правда! Мы просто никогда этого не показывали и об этом не упоминали. Мы пытались шутить на эту тему, но эти шутки никогда не проходили отбор. Единственное, что нам удалось протащить, – это строчки на доске Барта: «Парик директора – это не фрисби».

СМЕРТЬ ОТЦА МАРДЖ. Мы решили, что каждый раз, когда мы будем упоминать покойного отца Мардж, причины его смерти будут разные и всегда смешные: пьяный упал с американских горок, был загрызен цирковым медведем… Все это было недостаточно смешно, чтобы пройти отбор. Наконец, в 27-м сезоне мы сказали, что он умер от рака легких. Не особо смешно.

Иногда я просто не понимаю, почему шутки не проходят в сценарий. Однажды, например, мы хотели, чтобы Мардж читала журнал про смолу. (Это долгая история.) Журналу нужно было название, и я предложил «Смолянация» (от «смола» и «нация»). Все вроде были довольны, кроме Эла.

«Не», – сказал он и зарезал шутку.

«Не?» – отозвался пораженный сценарист Джордж Майер. Но я не обиделся – когда-нибудь кому-нибудь где-нибудь понадобится название журнала про смолу, а у меня оно уже есть.

Еще одна долгая сцена, которую вы так и не увидели: Ленни и Карл обсуждают позабытый ситком Тэда Дэнсона «Беккер» так, как будто это «Звездный путь». Они знают о нем все мельчайшие детали, называют себя беккерами и планируют посетить большой фестиваль, посвященный сериалу.

Авторской группе страшно понравилось, но, наверное, дело было в нас. Тогдашний шоураннер зашел в офис и немедленно все это зарубил. Его жертвой пал также персонаж, который нам очень нравился, – Подлива Уоллес, который обожал подливу. Это вся шутка: Подлива Уоллес любит подливу. Наверное, шоураннер был прав, и это было тупо. А возможно, Подлива стал бы новым Диско Стю.

Я не высокодуховный человек. Я не верю в призраков, в астрологию и в реинкарнацию. Раз уж Далай-лама такой богоподобный, зачем ему очки? И хотя я еврей, я с удовольствием съел бы бутерброд с ветчиной. И майонезом. В синагоге. В Йом-Кипур.

Из необъяснимого я верю только в одно: для любой ситуации всегда найдется идеальная шутка. Может быть, не самая хорошая, но идеально подходящая к моменту: где-то во Вселенной она ждет своего открытия.

К этому заключению я пришел после того, как мы три часа придумывали одну шутку для «Симпсонов». Вот ситуация: Гомер привел Лизу на конкурс «Маленькая мисс Спрингфилд», и она победила. И сразу стала прогрессивным общественным деятелем (на нее нас вдохновила Джейн Фонда), напугав тем самым организаторов конкурса, которые решили от нее избавиться. Они изучили анкету, которую заполнил Гомер, в поисках ошибки, способной привести к дисквалификации Лизы. И тут… что?

Мы мучились с этой шуткой дольше, чем с любой другой на моей памяти. Некоторые идеи заставляли Гомера выглядеть идиотом, другие – слишком ленивым, но это бы еще ладно. Ни одна не была смешной. Мы оказались в тупике. Было понятно, что ошибка должна быть невинной, но серьезной – достаточной для того, чтобы Лизу вышвырнули из конкурса. Это была основная сюжетная линия всей серии.

К часу ночи мы были измучены, злы и готовы удовлетвориться даже тупой шуткой. или вообще никакой. И тут заговорил автор по имени Фрэнк. Фрэнк писал отличные сценарии, но почти не разговаривал – он, как будда, каждое утро погружался в кресло, закрывал глаза и молчал. То ли медитировал, то ли спал, то ли умер. Как бы там ни было, рядом с Фрэнком мы всегда разговаривали вполголоса, чтобы его не тревожить. Но в этот конкретный вечер, когда мы уже были готовы сдаться, Фрэнк открыл глаза и сказал: «В графе, помеченной «Не пишите ничего в этой графе», Гомер написал «ОК».

Идеально.

(Несколько недель спустя Фрэнк предложил еще одну великолепную шутку. Это было название обучающего фильма Троя Макклюра про безопасность за рулем: «Путешествие Алисы через лобовое стекло». Потом он уснул обратно.)

После случая с Фрэнком я поверил: идеальная шутка всегда найдется, если вы готовы ее поискать. Иногда – за пределами зоны комфорта. (Хотя это клише: любой, кто говорит про покидание зоны комфорта, никогда не покидал собственной зоны комфорта.) Для одного сценария нам понадобилось смешное название семейной сети ресторанов. Кто-то предлагал пародии на TGI Fridays: «ПВЖ Понедельник», «Слава Аллаху, уже Рамадан» и так далее. Еще кто-то – водевильно-жеманные названия вроде «Старая Фабрика Спагетти: Хотдожный Конгломерат» или «Холдинговая Лазанья с Ограниченной Ответственностью». Проблема с шутками, придуманными по формуле, в том, что они звучат… формально. Тогда Джордж Майер предложил свое название для ресторана: «Техасский Кладезь Чизкейков». Понятия не имею, откуда взялась эта шутка, но знаю, куда она отправилась: прямиком в сценарий, а оттуда – в вечность эфирной синдикации.

(Джорджу принадлежит еще одна гениальная ресторанная шутка, но мы так и не смогли найти ей место: в дайнере, где пожирают куриные крылышки и картофельные шкурки, висит объявление: «Спасибо, что едите наши отбросы!».)

Только однажды на моей памяти авторы «Симпсонов» удовлетворились неидеальной шуткой. Мы работали над серией «Три мужчины и комикс» 1992 года – именно там впервые появился Чувак из магазина комиксов. Персонаж был настолько незначительным, что мы даже не потрудились дать ему имя. Было уже за полночь, и все собирались по домам, когда кто-то спросил: «Может, надо придумать название для его магазина?» Мы какое-то время обменивались идеями и в итоге остановились на «Подземелье андроидов и бейсбольные карточки». Это то, что сценаристы называют «дурная стопка»: последовательность смешных слов, которые, как они надеются, сами собой превратятся в шутку (см. словарик). Я решил, что и так сойдет, – все равно магазин комиксов будет только в одной серии.

С тех пор этот магазин и его не очень смешная вывеска фигурировали в десятках серий. Каждый раз мне было стыдно. (Копия этого магазина в натуральную величину построена в парке развлечений Universal Studios Hollywood – и я его ненавижу.)

Напоминает о легендарном диалоге двух сценаристов ситкома: один из них предлагает шутку, а второй говорит: «Ну, не знаю. Первое, она слишком простая. Второе…»

«Сейчас полвторого ночи, – говорит первый сценарист. – И так сойдет».

Моя вера в существование идеальной шутки помогла мне писать сценарий «Ледникового периода 3: Эры динозавров». В одной из сцен ленивец Сид находит три динозавровых яйца, и я решил дать каждому из них имя.

Первое далось просто: Яйков. Не знаю никого с таким именем – кажется, оно существует только как подарок для комиков.

Со вторым яйцом было сложнее. Я всю голову сломал в поисках нужной ассоциации: птица, пашот, омлет, скорлупа… Вот оно! Скорлупина!

Но что делать с третьим именем? Оно вообще существует? Я знал по опыту, что оно точно где-то прячется.

Через несколько дней я нашел имя для третьего яйца.

Йоко.

Джадд Апатоу об идеях шуток

«Майк и Эл при мне иногда придумывали шутку часами. Если им не нравилось, они продолжали питчить. Или просто сидели молча. Столько, сколько нужно, пока они не решали, что придумали достаточно сильную шутку. Наблюдение за тем, как они решают, что смешно, а что не очень, помогло мне стать комедийным сценаристом. Уже только забракованные ими шутки способны многому научить».

Дэн Кастелланета об идеях шуток

«Майк меня научил: «Продолжай питчить, что бы ни происходило!» Если им не понравится твоя шутка, ничего страшного – придумаешь новую. Майк даже бровью не вел, когда его идею зарубали; он сразу предлагал следующую. Никогда не бойтесь, что ваша шутка не пройдет отбор, потому что одна из следующих точно его пройдет».

Когда мы начали работать над сериалом, Сэм Саймон решил: «Если вы узнали какой-то факт из «Симпсонов», он должен быть правдой». Неважно, говорят персонажи по-албански или обсуждают тонкости индуистской теологии, – в сериале все должно быть по-настоящему. Когда Симпсоны приезжают в новую страну, что они делают раз в год, мы закапываемся в путеводители. В отличие от института, в «Симпсонах» мы делаем свои уроки.

Во время поездки Симпсонов в Лондон полицейский подул в свисток, но звука слышно не было. Тогда констебль пробормотал абсурдную фразу: «Ах да, я же отправил шарик из свистка на полировку». Наш автор Йен Мэкстон-Грэм написал на полях сценария: «В свистках английских полицейских нет шариков». Кто вообще знает такие вещи?

Разумеется, сейчас легко нагуглить любой факт, но «Симпсоны» старше интернета. К счастью, древние авторы «Симпсонов» хранили все человеческое знание. Некоторые из нас много знали о спорте, другие – об истории, индустрии развлечений, науке, спиртных напитках или попурри. Если кто-то из нас чего-то не знал, мы сверялись с толстым томом энциклопедии, лежавшим у нас в офисе на столе.

В одной серии 1993 года мы заставили Апу сказать: «Я знаю наизусть число пи до сорокатысячного знака после запятой. Последняя цифра – это…»

Мы не знали. Мы могли попытаться угадать, и с десятипроцентной вероятностью оказались бы правы. Вместо этого мы позвонили в Калифорнийский технологический институт. Через несколько дней они прислали нам гигантскую распечатку с матричного принтера, где было число пи с миллионом знаков после запятой. Если вам интересно, сорокатысячная цифра пи – единица, что хорошо легло в шутку. Слава богу.

Когда звонка для проверки фактов было недостаточно, мы делали то, что на нашем месте сделал бы любой уважающий себя журналист или первоклассник, – отправлялись на экскурсию. Представители индустрии атомной энергетики были недовольны образом, создаваемым сериалом (плаксы!), поэтому они пригласили наших авторов посетить атомную электростанцию. Когда Сэм Саймон оттуда вернулся, он сказал: «Там все гораздо хуже, чем мы себе представляли!» Единственное, что он запомнил после экскурсии: «Там автоматы с конфетами через каждые десять метров!» Разумеется, мы включили эту важную деталь в сериал.

В 1990 году цензоры Fox разрешили нам использовать слово «задница» на телевидении. Будучи комедийным сценаристом, «я ощутил себя как звездочет, что новую планету отыскал» (Китс). Или, проще говоря, как наркоман, узнавший об изобретении крэка. Слово «задница» – это мой крэк.

Мы по-прежнему не могли употреблять это слово по своему усмотрению. В одном сценарии у нас было выражение «на свою задницу»; цензоры Fox поменяли его на «в свою задницу». Это звучало еще хуже, но мы сделали, как было велено. В следующем сценарии мы написали «в свою задницу». Они заставили нас поменять на «на свою задницу»! Задним умом (хи-хи) понятно: с чего бы мультфильму две недели подряд использовать фразу «на свою задницу»? За пятьдесят лет существования «Веселых мелодий» Элмер Фадд никогда не говорил: «Поймаю этого кролика и засуну ему ружье в задницу!»

Отдел эфирных стандартов Fox (вот уж оксюморон!) определил еще одно ограничение: слово «задница» могло звучать только один раз за серию. Это стало проблемой, когда в серии третьего сезона «Гомер угадал» у нас было две отличных шутки про жопу. В одной Барт за что-то оправдывался и сказал: «Да пошли вы в задницу со своим дурным влиянием!» Во второй Мистер Бернс сообщает, что в случае аварии ядерного реактора необходимо «поцеловать себя на прощание в задницу». Мы могли использовать только одну – но какую? Это был «Выбор Софи» для сценарной группы. В конце концов мы провели голосование, и Барту выпал шанс сказать слово «задница». Ах, если бы американская демократия была такой справедливой.

Через несколько месяцев Fox запустила новую передачу под названием «Огромное, как задница, шоу Бобкэта», где ведущий Бобкэт Голдуэйт употреблял слово «задница» буквально без остановок. На самом деле слова «Огромная задница» сияли позади него гигантскими неоновыми буквами в каждом кадре.

Мы не так часто ссорились с каналом из-за ругательств – правила Fox на этот счет достаточно либеральны, и авторы «Симпсонов» старались их учитывать. Когда мы получили письмо от цензоров с просьбой убрать реплику Барта «Ублюдок, ублюдок, ублюдок, ублюдок», мы особо не спорили.

Зато мы спорили, если считали, что нам губят хорошую шутку или что претензии канала необоснованны. В серии «Гомер любит Фландерса» Гомер гонится за машиной соседа, поэтому Мод убеждает Фландерса ехать быстрее. Он отвечает: «Не могу – это Geo». Fox возненавидел эту реплику – она могла лишить их богатого спонсора, но шоураннер Дэвид Миркин ее все равно оставил.

В другой серии Миркина, «Переезжаешь только дважды», был похожий на Джеймса Бонда персонаж, который представлялся как… Джеймс Бонд. Fox сказал, что не может на это пойти, поэтому Дэвид поменял имя персонажа на Джеймс Бонт.

И разумеется, попросил актера при озвучивании сказать именно «Джеймс Бонд».

Говоря о цензуре, невозможно не упомянуть слово с буквой Х – Fox. Теоретически «Симпсоны» либеральны до некоторого анархизма, а Fox – консервативен до некоторого фашизма. Нас все время спрашивают: почему канал все нам позволяет?

Почему? Из-за денег. Fox возглавляют капиталисты, а мы приносим много капитала – 5 миллиардов долларов, по некоторым оценкам. (Но никакой прибыли – в моем контракте прописан 1 процент от прибыли «Симпсонов», и на сегодняшний день я не получил ни копейки. В конце каждого квартала Fox присылает мне уведомление, гласящее: «Наша выручка составила пять миллиардов долларов, но наши расходы составили пять миллиардов и восемь долларов. Вы должны нам восемь центов». Я – живое доказательство того, что не все евреи отличные бизнесмены.)

Еще одна причина, по которой Fox нам все разрешает… мы им нравимся! Они любят наш сериал. Основатель Fox Руперт Мердок фигурировал в нескольких сериях, в одной из них – в качестве заключенного. (Его сын Джеймс тоже писал для «Гарвардского пасквилянта».) Получается, иногда за смешной сериал тебе могут простить что угодно. Надзорная организация Parents Television Council нашла оскорбительные материалы во всех сериалах от «Гриффинов» до «Флиппера». Но они никогда не критиковали «Симпсонов». Почему? Их основатель Бренд Бозелл любит наш сериал!

Как-то мы жестко поиздевались над Fox News в одной из серий (ну, во многих, но в одной особенно жестко). Вскоре распространился слух, что Fox News подает в суд на «Симпсонов». Это, разумеется, безумие – все равно что Руперт Мердок подает в суд на самого себя. Если бы он выиграл, то просто переложил бы деньги из левого кармана пиджака в правый.

По правде говоря, на следующий день после эфира серии нам действительно позвонили из Fox News.

Они сказали: «А ну, давайте еще!»