Книга: Феномен полиглотов - Майкл Эрард

"На большинстве изучаемых мной языков я никогда не разговаривал и, возможно, не буду, - сказал он мне. - И это меня не смущает. Хорошо, когда ты имеешь такую возможность, но даже на английском редко получается поговорить с интересным собеседником. Почему я должен думать, что на другом языке все будет по-другому?"

На самом деле, предположений оказывается предостаточно, мысль автора доходит и до различных веществ, которые могут ускорять работу нейронных связей. Но в итоге - ничего конкретного. Множество предположений, которые сложно доказать.

"Океаны чернил были пролиты для того, чтобы осудить всевозможные искажения, допускаемые при использовании того или иного языка, и защитить его чистоту."

Мне, как лингвисту, очень интересна тема языков и их изучения. Но здесь раскрыта очень странно, с намеком на художественность, как будто автор мечтал написать роман, но силен больше в исследованиях. Очень много воды и пространных рассуждений, местами было тяжело пробираться сквозь описания ненужных пейзажей и описания людей... Но тем не менее, книга приятная (местами), с советами как можно было подступиться к изучению языка и как правильно воспринимать сущность языка. Эта книга определенно не то, что нужно вам, если вы ищете легкие способы изучения языка. Просто приступайте, не тратьте время. :)

Если долго взбивать сливки, то получится масло. А если взбивать воду, пускай даже с добавлением сливок, получится шторм в стакане.

Мне было удивительно, почему автору так удивительно, что гиперполиглоты как все нормальные люди тоже прикладывают усилия и выполняют рутинную работу при изучении языков? Почему автору удивительно, что многие из языков они держат в замороженном состоянии, поскольку просто нереально применять в повседневной жизни, скажем, 30 языков. И, понятно, что через некоторое время, если один из "замороженных" языков понадобится, то нужно немного времени, чтобы его освежить (ну или разморозить), скажем, один вечер, или полдня (как Като Ломб).

Мне было не понятно, почему автор проскакивает мимо очень важных деталей, которые касались методов гиперполиглотов. Например, Меццофанти изучал в школе латинский и древнегреческий по методам, которые автор описал поверхностно и отмахнулся от них, назвав устаревшими и противопоставив этим методам коммуникативный. Однако, позже со слов автора мы узнаём, что не иначе, как именно этими методами Меццофанти обрёл-таки прочную базу в латинском и древнегреческом, что дало ему возможность освоить к окончанию школы восемь языков.

Мне не понятно, почему говоря о методах Александра Аргуэльеса, автор указывает, что Александр задался целью писать по 24 страницы на иностранных языках каждый день, но при этом Майкл Эрард вовсе не считает нужным сообщить, что именно Александр писал? Было ли это механическое письмо, например, переписывание текста, отдельных слов и фраз? Упражнялся ли он с грамматическими конструкциями? Или это было что-то творческое - составление собственных предложений и целых эссе?

*** Майкл Эрард с досадой обнаружил, что навыки разговорной речи на трёх иностранных языках, на которых он, было, начал говорить во время пребывания в Тайвани, улетучились вскоре после того, как он вернулся домой в США. Ему это не понравилось, и он задался целью выяснить: правда ли то, что говорят о полиглотах, а главное - гиперполиглотах, знающих более 11 языков (именно такую планку поставил автор). И если такие люди существовали и существуют сейчас, то в чём их секрет?

После общения с огромным количеством людей - гиперполиглотов, полиглотов, исследователей и других, Эрард приходит к выводам, или склоняется к ним, но осторожничает: если не все без исключения, то просто огромное количество гиперполиглотов имеют какие-то "ущербности". Слово аутизм используется несколько раз. Хотя автор, конечно, понимает, что подобное утверждение однозначно делать нельзя. Не этично. Хотя и очень хочется для успокоения души, даже несмотря на то, что все эти люди доказали свою состоятельность и даже успешность в социуме, несмотря на замкнутый образ жизни и перенаправленность с социальных контактов на страстное самообучение иностранным языкам. Абсолютно уверена, что без "диагнозов" можно было обойтись и сделать акцент на том, что в силу психологических особенностей гиперполиглотов (а психологические особенности самого неосновательного гиперболтоглота Эрарда - не лучше), они имеют мощную мотивацию к самостоятельному обучению самыми что ни на есть традиционными методами, получая от этого удовольствие. Каждый из гиперполиглотов получил от Эрарда неприятное определение: "блаженный Меццофанти, капризный Кребс, сварливая Ломб, одержимый Александр, легковозбудимая Хелен, застенчивый Хэйл..." (именно таким предложением и в такой последовательности).

Выходит, что книга для меня оказалась совсем бесполезной? Вовсе нет. В частности, про Меццофанти было интересно в начале и самом конце, хоть выводы о нём и раскрытие секрета и вызвали скептическую улыбку. А также результаты некоторых - не Эрардовских - исследований. И про многоязычие юга Индии (именно поэтому я и поставила "удовлетворительно"). Остальное - как-будто бы все собранные автором материалы из папки, без сокращений были напечатаны ради пущего объёма. Если собрать кучу разнообразной информации и результатов самых разных исследований, невозможно в этой куче не найти что-то познавательное и полезное, но и придерживаться вопросно-ответного костяка исследования, не поддавшись на то, чтобы тебе заговорили мозги, становится очень непростой задачей. Так что следующую важную информацию ты уже забудешь с чем связать, ведь между делом обсудили личную жизнь и личность какого-нибудь гиперполиглота, интересуясь не только его феноменом, но и смог ли он извечь выгоду из своих умений. Сколько раз вышла замуж известная женщина-гиперполиглот, и кем были её мужья? И многое-многое другое. Намывай золото из песка и смотри в оба. Автор не дорожит твоим временем и не заботится о том, что ты собираешься со всем этим делать. По-хорошему, вовсе не нужно было расписывать обо всех гиперполиглотах так подробно. Всю информацию стоило сократить и чётко подчинить поставленным целям. Но по Эрардовскоиу ли хотению, или издательскому велению, всё пошло в объём.

Всё это было бы серьёзно, если бы не не изобиловало множеством лишних деталей и не "проморгалО" детали, которые наоборот имеют большое значение. И всё это было бы интересно, если бы могло удовлетворить запросы вдумчивого читателя.

Самым честно-скрупулёзным образом прочитав ВСЮ книгу, теперь я с радостью помашу ей ручкой.

Эрард справедливо рассудил, что изучать феномен полиглотства нужно на примерах людей, обладающих выдающими достижениями в этой области. И начал он с Джузеппе Гаспаро Меццофанти, итальянского кардинала, считающегося одним из самых выдающихся полиглотов в истории человечества.

«Это лингвистическое чудо, ему следовало бы жить во времена вавилонского столпотворения, чтобы быть всеобщим переводчиком. Я проверял его на всех языках, на которых знаю хоть одно ругательство, так он поразил меня настолько, что я готов был выругаться по-английски» Лорд Байрон

Большинство из веками накапливающихся историй о людях с необычайными языковыми способностями – легенды. Тем не менее они содержат в себе скрытое ядро правды, которое следовало бы извлечь, оценить и протестировать на предмет возможности проведения дальнейшего исследования. Существовали ли такие «суперученики» на самом деле? Сколько их было и что представляли собой эти люди? Каковы были их способности к изучению языков? И каков предел у способности изучать, запоминать и использовать иностранные языки?

В своей книге Эрард даёт – или пытается дать – ответы на эти вопросы. Он последовательно рассказывает истории о полиглотах, живших в разное время и в разных частях мира, от кардинала Мацциофанти «до нашей современницы Ломб Като из Венгрии, выучившей русский язык за чтением романов». Идея весьма хороша, ведь если такой секрет действительно отыщется, то им смогут воспользоваться и другие люди. А чем больше языков будет знать большинство людей, тем проще им будет общаться, и они будут лучше понимать друг друга.

Да, идея хорошая, но результат ей не отнюдь не соответствует.

Основная мысль книги – о том, что изучение языков является таким же трудозатратным делом, как и достижение успеха в любой другой сфере, высказана ещё в предисловии. Феномен полиглотов как раз состоит в том, что они уделяют много времени и сил изучению языков. Но это и так понятно, безо всяких книг.

Необходимо было понять, почему их души избежали проклятия богов и что боги потребовали от них взамен. В чем секрет владения несколькими языками? Обеспечивает ли обладание этим секретом возможность говорить абсолютно на любом языке?

К сожалению, это увлекательное начало не несёт за собой ничего столь же захватывающего. В сущности, книга Эрарда представляет собой не что иное, как набор статей о людях, посвятивших свою жизнь «коллекционированию» языков. И, увы, среди этих людей интерес представляет только первый, кардинал Меццофанти – как историческая личность и как человек, добившийся положительного результата в достаточно трудных условиях. Все остальные – несмотря на их более чем внушительные лингвистические успехи – являются обычными людьми с вполне заурядными жизнеописаниями. Право же, пейзажные зарисовки в этой книге более интересны, чем жизнь любого из полиглотов. А рассказы из жизни – интереснее, чем описания процессов изучения языка. Видимо, занятие журналистикой даёт о себе знать. Эрард упоминает о том, что он писал эту книгу не как учёный, а как искатель приключений. Действительно, для серьёзного труда книга содержит в себе слишком много спорных с научной точки зрения вещей; но для отчёта искателя приключений она слишком скучна и, в общем-то, малоинформативна. Читателей может заинтересовать рассказ об Индии как о мультиязычной стране, где многие жители свободно владеют тремя и более языками, но, на мой взгляд, это тема для отдельной книги, и весьма не маленькой.

Конечно, Марк Эрард проделал немалую работу, но работа эта напоминает ношение воды в решете. Отличаются ли полиглоты от других людей? Не более, чем музыканты отличаются от программистов, а учёные от танцоров. У всех разные способности и склонности, но любой из них неизменно затрачивает много времени и сил к овладению своей специальностью. Полиглоты – не исключение, и, я полагаю, что для выведения этой мысли не нужно было тратить время на написание такой большой книги. А для достижения декларируемой цели – определения места языка в человеческом мозге и измерения глубины сознания – нужны гораздо более масштабные исследования. Здесь не обойтись поездками по миру и беседами с парой десятков полиглотов. Что же до их феномена...

Правильно поставленная цель приводит к успеху. Важно выбрать свой подход. В этом и есть главный метод.

Автор этой книги тоже завидует полиглотам и старается понять их психологию, источник способностей и метод. И если мой интерес к ним не привёл ни к чему особенному, то Майкл Эрард смог познакомиться со многими интересными людьми и написал в результате книгу. Спасибо ему за это.

Из этой книги я узнал о кардинале Меццофанти, судя по всему, величайшем языковом гении всех времён и народов. И о более близких к нам во времени уникумах. Чрезвычайно интересно было также познакомиться с удивительной языковой средой современной Индии. Я понял, почему мне было так трудно говорить по-английски с настоящими индийцами: для них английский -- вроде бы и родной язык, но он просто ОДИН ИЗ родных языков! Ясно, что в такой ситуации некоторые слова они произносят с акцентом хинди, а другие -- с акцентом маратхи, тамильского и ещё бог знает каким.

Откровенно не удалась Эрарду "нейробиологическая" часть книги. Но это объяснимо и простительно. Он не специалист в этой области. Он честно попробовал разобраться, но то ли не разобрался, то ли рассказать не смог. Однако его соотнесение мозга человека с глобусом -- отличная находка. Пояснения типа "эта область находится между севером Индии и южным Китаем" позволяют сразу точно понять что где. Хотя, честно говоря, лично мне такая информация не особенно добавила понимания общего положения дел в исследовании языковых способностей мозга.

Немного я не согласен с тем, что изучение языков постоянно именуется лингвистикой. Как сказал академик А.А. Зализняк, "между изучением языков и лингвистикой соотношение такое же, как между выращиванием кроликов и биологией".

Читая про конкурсы "Лучший полиглот Европы", я в очередной раз пожалел, что в нашей стране в ходу почему-то совсем другие конкурсы. Вот прямо сейчас по ТВ идут какие-то "Большие танцы", в которых целая толпа дрессированных сапиенсов прыгает по сцене. Или олимпиада. На эти деньги можно полстраны научить любому языку, какой кто пожелает...

В целом книга мне понравилась. Всем рекомендую почитать про "много раз человеков", которые жили до нас или продолжают жить где-то рядом и тихо и незаметно коллекционировать языки. Некоторые делают это "для дела", другие для того, чтобы быть гражданами мира, третьи совсем неизвестно зачем. Но всем им это доставляет интеллектуальное удовольствие, и это оправдывает усилия, которые они на это затрачивают. Я им искренне желаю успехов. И завидую конечно :)

Во-вторых – ну да, есть какие-то интересные мысли, но количество явных фактических ошибок, возможно, злонамеренных, бросает тень на всю книгу. В частности, автор сообщает, что вера в самосовершенствование передаётся на генетическом уровне (чтооо?). Это можно было бы счесть неудачной метафорой, но когда Майкл Эрард не моргнув глазом назвал аутизм болезнью, я книгу закрыл и открывать больше не собираюсь.

Первая в этом году недочитанная книга.

И лишь один приём полиглотов давно уже рассекречен и никем не оспаривается: огромное количество затраченного времени.

Автор пытается исследовать те качества человека, которые влияют на способность к изучению языков. А так же понять как на это влияет окружающий мир: место жительства, время рождения, историческая эпоха, деятельность человека и пр. И всё это на примерах реальных людей, которые хорошо владели несколькими языками. Прежде всего: что значит понятие "знать язык"? Разбору этого полёта в книге посвящена не одна глава.

Рождается ребёнок. Он естественным образом учит родной язык, находясь в родной культурной среде. В 6 лет он прекрасно его понимает и говорит на нём. Но писать на нём он не умеет. Значит ли это, что он язык «знает»? Турист, который едет за границу и вполне сносно, хотя и не без помощи словаря, объясняется с местными на уровне: как пройти, где найти и сколько стоит - это знание языка? О стандартах «знания языка» читаем:

Дальше много всего...

Так, в соответствии с ныне действующими стандартами Европейской комиссии высшей оценки за знание языка может быть удостоен лишь тот, кто «имеет хорошее знание идиоматических и разговорных выражений», «способен точно передать тонкие смысловые оттенки» и «умеет обходить и реструктурировать языковые трудности настолько гладко, что собеседник этого практически не замечает».

Теперь несколько конкретных мыслей из книги, возможно не связанных между собой логически, но которые могут быть интересными для читателей . Автору, например, удалось найти некоторые достоверные сведения о приёмах изучения языка знаменитым кардиналом полиглотом Меццофанти

С 1796 по 1800 г. армии Наполеона и австрийской династии сражались за стратегическое и политическое господство на севере Италии. В результате больницы Болоньи оказались переполнены ранеными, представлявшими все языковое разнообразие Австрийской империи. Это были люди, с которыми Меццофанти приходилось общаться по долгу церковной службы. Перемежая уход за больными с обязанностями священника, он значительно улучшил свой немецкий, а также освоил венгерский, чешский, польский, русский, фламандский. Он утверждал, что для знакомства с иностранным языком ему было достаточно четырнадцати дней. Процесс обучения заключался в том, что он просил своих пациентов повторять известные молитвы, слушая которые, мог запоминать слова и грамматические конструкции.

Ещё к вопросу об устном общении и о том, что значит «знать язык». Цитата

в Африке дети растут, отчасти или полноценно используя восемь-девять различных языков, просто потому, что живут в регионах, где многие поселения имеют собственные языки. Языковой обмен происходит в результате межплеменного общения, смешанных браков и других контактов. Да, они говорят на разных языках, но при этом вовсе не обязательно, что они умеют на них читать и писать, тем более что эти языки часто вообще не имеют письменной формы. Кроме того, чужие языки используются ими в очень специфических условиях. Например, вы можете поболтать с представителем другого племени, встретившись с ним у водного источника, но это вовсе не означает, что вы сможете объясниться с рыночными торговцами. Таким образом, каждый язык ограничен конкретной предметной областью.

Можно ли знания такого рода отнести к полиглотству?

Информаци ниже для тех, кто хочет ну очень многого добиться)

Однако напасть на упоминания о необычных людях, обладающих талантом к изучению языков, можно в газетах, главным образом в некрологах. В газетном архиве я обнаружил историю Елизаветы Кулман, девочки, родившейся в Санкт-Петербурге в 1809 году и решившей стать русским Меццофанти. Еще до достижения шестнадцатилетнего возраста она разговаривала на греческом, испанском, португальском, «саламанском», немецком и русском. В общей сложности она овладела одиннадцатью языками: из них на восьми, как было сказано, говорила свободно. Несмотря на это, Елизавете не суждено было сравняться с Меццофанти: с одиннадцати лет она спала не больше шести часов в сутки, чтобы посвятить больше времени учебе. Недостаток сна истощил ее настолько, что в семнадцать она умерла.

А как много готовы работать над языками вы? Немного о кузнеце из Коннектикута Элиу Барритте (1810-1879), который выучил пятьдесят языков без чьей- либо помощи.

Двадцативосьмилетний Барритт увлекался лишь двумя вещами: физическим трудом и чтением на иностранных языках.Барритт никогда не утверждал, что говорит на иностранных языках, — он упоминал лишь о чтении на них. В период наиболее интенсивного изучения языков он тратил четыре часа в день (час за ланчем, три вечером) на учебу и отмечал свои успехи в специальном гроссбухе примерно следующим образом:«9 июня. 68 строк на древнееврейском, 50 строк на кельтском, 40 страниц на французском, 3 часа изучения сирийского, 9 часов ковки». Или так:«10 июня. 100 строк на древнееврейском, 85 страниц на французском, 4 службы в церкви, изучение Библии днем».

Вот кого нам не хватает в лайвлибовском клубе «Лингвопанд»! Его пример был бы великолепной мотиваций для челленджа. Хотя, похоже у самого Барритта с мотивацией наступили проблемы.

В 33 года Барритт внезапно забросил и языки, и инструменты, осознав, как он сказал жителям родного города,

что «помимо удовольствия от учебы есть другие вещи, ради которых стоит жить» и что «говорить лучше на живом языке», а сердце его «стремится к правде и добродетели».

Хотя позже он вернулся к изучению языко и даже пытался преподавать санскрит.

Заинтересовала информация о клубе изучения языков Hippo Family Club. Про них можно прочитать в интернете.

Поразил пример некоего Кристофера - человека, который с рождения страдал аутизмом, был абсолютно социально неприспособлен, неэмоционален, страдал к тому же небольшими дефектами речи, но языки учил с легкостью детских считалок. Значит ли это, что способность к языкам какая-то особая и зависит не от общего интеллектуального развития? Возможно, и правда мозг прячет лингвоталант в каком-то особом "ящичке"? Каком? И как до него добраться?

А вот ещё пример из книги, интересный для челленджа лингвопанд. Это уже о работоспособности современного полиглота. (И откуда только у полиглотов такая страсть к учёту и статистике? Ну совсем как у коллекционеров марок или монет)

Обычный день для Александра Аргуэльеса, начинается в два или три часа утра. Он садится за стол в спальне и делает записи в переплетенной книге с разлинованными страницами. Сначала он исписывает несколько страниц на английском, чтобы собраться с мыслями. Он говорит, что лучше всего у него получается писать на родном языке. Затем продолжает работу в своем «скриптории», выделяя по две страницы на арабский, санскрит и китайский —языки, которые он называет «источниками этимологии». «Если я начинаю день с этих языков, — говорит он, — то знаю: день будет хорошим». Страницу на турецком сменяет страница на персидском или греческом, затем на хинди, гэльском или других языках. Каждому языку он уделяет ровно пятнадцать минут, потом переключается на следующий. На тех языках, которые знает хуже всего, он выполняет грамматические упражнения. Его цель — исписать двадцать четыре страницы за день. Я интересуюсь, сколько таких книг он уже исписал. Он указывает на три плотно заставленные верхние полки в книжном шкафу. «Сейчас у меня сорок пятый том».

А вы способны на такие подвиги? Я - нет. Я не так усердна и не готова жертвовать сном, ради изучения языков. Значит ли это, что моя мечта знать 5 иностранных языков так и останется мечтой?

Ещё кое-что из практики. Возможно, пригодится тому, кто не сможет по каким-то причинам читать всю книгу

Александр рассказал мне о своем методе «преследования» — способе, которым он изучает звуки иностранного языка: он вставляет в плеер кассету и, энергично вышагивая, выкрикивает слова так, как их слышит. Хотя вы в этот момент не знаете, что значат эти слова, позднее, читая и переводя диалоги, будете «идти по следам» уже знакомого вам материала. Он считает, что для надежного запоминания нужно сначала разобрать звуки, а затем наложить на них значения. Выкрикивание звуков способствует этому в полной мере.

Некоторые идеи книги так и прошли мимо меня непонятыми. Или недопонятыми. Например, теория нейронного клана, предполагающая, что люди рождаются со способностью быть мотивированными к изучению иностранных языков. Но дальнейшее развитие этой способности зависит от конкретных жизненных обстоятельств. Я очень хорошо знаю что такое «мотивация». Но что значит "врожденная способность быть мотивированным" и как она проявляется? И почему она бывает врождённой?

Слишком настойчиво автор стремится свести изучение иностранных языков к биологическим процессам в мозге, уровню дофамина, попытке изучить особенности строения мозга полиглотов и работы нейронов. И даже, если кто-то из полиглотов, с которым автор общался, говорит, что "Мне это просто нравится", автор всё равно трактует это как «Мне нравится то, что происходит в моем мозгу, когда я изучаю языки».

Возможно, с точки зрения теоретиков науки, это и интересно. Но для практики людей, изучающих языки эти знания вряд ли окажутся полезными. Разве что кто-то рискнёт применить на себе метод электростимуляции от бытовых батареек. Упоминание о неё тоже есть в книге. Но будьте осторожны! Могут быть последствия) А раздумывать что там делает с твоим мозгом дофамин, в процессе обучения совсем не стоит, на мой взгляд. Однако, возможно, что некоторые бессознательные действия, которые мы делаем, когда даём нагрузку на мозг (например, потираем ладошки) в этот момент усиленно стимулируют мысль, и отыскать для себя такие приёмы - было бы очень полезно. Да поможет всем полиглотам интуиция!

В конце поймала себя на мысли, что автор, возможно, мечтал стать полиглотом, изучить много языков, но потерпел неудачу, и вот теперь, написав эту книгу, он в какой-то мере оправдался перед собой - мол мозг у меня не устроен так, как надо, и мои нейромедиаторы меня подвели. Хотя честно говоря, книга получилась интересной. Прочитать книгу всем, интересующимся изучением языков, несомненно стоит. Практических рекомендаций, как и предполагала в книге почти нет, но сам объём поднятого материала поражает. Кроме того, Эрардс лично знаком со многими современными полиглотами и описание его встреч и бесед с ними позволит взглянуть на тему с интересной стороны.