Текст книги "Четырёхгорка"

То ли дело скатиться прямо: здесь так трясёт и качает, что не успеешь сообразить, как упал и даже как съехал, ведь внизу надо ещё успеть вывернуть налево. Съедешь, а потом удивлённо соображаешь, довольный: как мне это удалось?!

Здесь катаются на простых лыжах, на горных – считается неприличным. Потому что здесь лыжник на горных лыжах выглядит смешно. Горка-то для таких лыж маленькая, и всегда найдётся мальчишка, который будет съезжать на простых лыжах, след в след за горнолыжным пижоном.

Третья горка совсем простая – крутая и быстрая. Р– р-раз и съехал или р-р-раз – и носом! С неё съезжают реже. В основном – для понта перед девочками.

С четвёртой горки съезжают ещё реже. Она находится чуть ниже по течению, на правом берегу. Четвёртая горка крутая да ещё с крутым левым поворотам. С неё не очень любят кататься. Здесь часто ломают лыжи. Генка съезжал три раза. Два раза упал, но лыжи целы.

Дальше, ещё ниже по течению, тоже есть хорошие горки. Генка однажды видел, как с одной, тоже крутой, с визгом съезжала Лида Кабикова. Руки её были широко распахнуты, глаза округлены. Она кричала. Ветер сдул с неё шапку, косички мотались из стороны в сторону. Лида была ровесница Генке, а потому казалось намного старше. Одноклассницы всегда выглядят старше одноклассников. Генка из-за этого очень грустил.

Он и потом о ней грустил, но потом было поздно. Хотя однажды они встретились, после восьмого класса. Генка шёл с электрички, он в техникуме учился, в городе.

Лида была красивая, а на Генке было старое пальто, и рукава пальто были уже коротки, ведь Генка ещё рос. Тогда он показался себе ещё меньше, чем был в школе.

А Лида была такая красивая.

Опыты

Генка прочитал в какой-то книге, что порох делают из селитры и древесного угля. А мама как раз селитру аммиачную купила для удобрения огорода. Вот Генка и сделал порох. Нашёл в золе угли, растолок их, смешал с крупинками селитры.

Селитра похожа на подмокший сахарный песок, а порох – на сахар с грязью, не то что порох из патронов, которые они с ребятами находили в лесу. Патроны были и немецкие, и наши. Из них порох высыпался сухой и блестящий.

Разряжать патроны Генку научил брат Вовка. Надо только взять плоскогубцы или кусачки, раскачать патрон, а потом вынуть его.

Генка насыпал свой порох в жестянку из-под леденцов и поджёг его. И порох загорелся! Он не вспыхнул, как настоящий, из патронов, а, зашипев, стал медленно выгорать. Сгорая, порох становился красным-красным…

Генка испугался и, решив его потушить, вскочил на стул и наступил ногой в тапке на банку. Но порох не погас. Он только ещё больше зашипел и стал сильно дымить, прожигая клеёнку, которой был накрыт стол, и нагревая подошву Генкиного тапка. Завоняло резиной…

Наконец всё кончилось. Но сколько дыма в комнате! С минуты на минуту должна вернуться из магазина мама, а у Генки в комнате полно дыма! И клеёнку он прожёг… И даже стол немного пригорел…

Генка быстро открыл форточку. Потянуло холодом. Он схватил жестянку и бросил её в форточку. Пальцы заныли от ожога, а жестянка пшикнула в сугробе, и вверх поднялось маленькое облачко пара.

Вскоре пришла мама. Ничего не заметила. Генка торопливо развернул клеёнку так, чтобы дырка оказалась под книжками и тетрадками.

Уже летом, когда мама решила поменять клеёнку, Генка во всём сознался.

Мама не очень удивилась откровениям сына, а сказала только, что удивляется, как он до сих пор не спалил дом.

Ночь

– Пап! Пойдём?

Генка первым бежит к двери, выскакивает на тёмное крыльцо. Тёплая ночь стрекочет и поёт. Её густая темень, живая, вязкая и таинственная, наполняет Генку радостью.

И вот он смотрит в небо на толстые цветные звёзды. Некоторые звёзды висят неподвижно, другие летают, не останавливаясь.

– Пап! А почему светлячки похожи на спутников, а летают криво?

– Потому что светляки летят куда захотят, а спутники – куда их направляют люди.

– Потому что светлячки живые, а спутники железные?

– Во-первых, спутники не железные, а сделаны из специальных сплавов, в которых может быть и железо. Во-вторых, спутники имеют свою программу, они летают в безвоздушном пространстве. Они запущены с целью…

– Безвоздушном – это значит у них нет души?

– Безвоздушном – это значит, что там, где они летают, нет воздуха.

– Как же так: нет воздуха и нет души, а они зачем-то летают. Они за целью летают? Они должны в неё стрелять?

– Не обязательно стрелять. Они могут следить за ней, изучать.

– Значит, светлячки глупые и ничего не изучают?

– Они живые. Они летят на запах. Они как бы всё понимают через запах. Как будто в них заложена такая программа …

– Они видят носом?

– Носом?.. Да, примерно так.

– А программу кто в них заложил – человек или Бог?

– Видимо, Бог.

– Значит, человек – Бог для спутников?

– Считай, что так. Смотри, звезда упала…

– Её сбил спутник?

– Нет, когда говорят «звезда упала» – это образно так выражаются. На самом деле это камень на землю упал.

– А в камень кто программу заложил – человек или Бог.

– Трудно сказать…

– Значит, у камня была цель? Он попал в кого-нибудь?

– Он сгорел в атмосфере.

– Откуда ты знаешь? Может, он не сгорел, а попал в кого-то? У него же программа есть и цель намеченная.

– Успокойся. Ни в кого он не попал. И вообще зафилософствовались мы. Да и руки у меня скоро отвалятся…

Отец ставит Генку на крыльцо.

Ночь провожает их стрекотом, жужжанием и мерцающим светом.

Бог, улыбаясь, смотрит на них.

Да, чуть не забыл

Свет моего ангела, лёгкость красок жизни, при всём понимании мерзости, её сопровождающей, – радость. Как можно не слышать порханья невидимых крыльев, как можно не чувствовать невесомой сложности ложащихся снежинок, рано или поздно оборачивающихся непомерной тяжестью мокрых сугробов? Ведь величественное зрелище снегопада и трепет пространства всегда находит своих зрителей.

И пусть каменщик в ночи укладывает в стену последние кирпичи на шестнадцатом этаже жилого дома. Свет прожекторов, осторожное движение стрелы подъёмного крана и едва заметные движения каменщика, мерцание электросварки с огромной тенью сварщика на стене соседнего дома… Кран, каменщик, сварщик работают самостоятельно, но дружно заканчивают дом. Пусть здесь люди живут счастливой жизнью. Пусть эта жизнь будет радостнее жизни героев этой повести. Недаром каменщик берёт уровень, проверяет горизонталь, смотрит на отвес – проверяет вертикаль. Пусть это будет лыко в строку будущей жизни. Пусть там будет больше света, пусть он поможет будущим героям и всем желающим жить.