Текст книги "Револьвер для адвоката"

12

Через зал суда я прошел, понурив голову и не обращая внимания на слушание, которое после нас начала судья Лего. Я направился к заднему выходу, а в голове крутилась история, поведанная Лакоссом. Выходит, он обратился ко мне, потому что Глория Дейтон хотела, чтобы я узнал, если с ней что-то случится, а не потому, что она порекомендовала меня в качестве адвоката. Это заявление настолько отличалось от предыдущего, что облегчило то бремя, которое несколько месяцев висело у меня на душе. Хотела ли Глория, чтобы я получил послание и отомстил за нее? Или она предупреждала о какой-то незримой опасности?

Эти вопросы заставили меня по-новому взглянуть на то, как я воспринимал всю ситуацию. Теперь до меня дошло: Глория знала или, по крайней мере, думала, что находится в опасности.

Я выходил из зала суда в битком набитый людьми коридор, когда внезапно столкнулся с Фернандо Валенсуэлой – поручителем и действующим питчером. Знакомы мы были давно и раз даже сотрудничали, что принесло финансовую выгоду обеим сторонам. Но потом все как-то заглохло, и наши пути разошлись. В те дни, когда мне требовался поручитель, я обычно обращался к Биллу Дину или Бобу Эдмундсону. Вэл занимал в моем списке лишь третье место.

Валенсуэла протянул мне сложенный документ.

– Возьми, Мик.

– Что это?

Я взял документ и стал разворачивать одной рукой, размахивая бумагой, чтобы она развернулась.

– Повестка в суд. Тебе вручили.

– Ты вообще о чем? Ты работаешь по какому-то делу?

– Знаешь, Мик, у меня много талантов. Нужно зарабатывать на жизнь. А ну-ка, подними руку, пожалуйста.

– Пошел ты.

Порядок я знал. Он хотел сфотографировать меня с документом, чтобы зафиксировать передачу. Передать-то он передал, но вот позировать я не собирался. И спрятал документ за спину. Но Валенсуэла все равно щелкнул меня на телефон.

– Ладно, обойдемся, – сказал он.

Я взглянул на документ.

Мне в глаза бросилась «шапка». Гектор Арранде Мойа против Артура Роллинса, начальника тюрьмы, Федеральная тюрьма, Викторвилл. Регистрационный номер 2241. Это было измененное ходатайство об издании приказа «хабеас корпус», так называемый «истинный хабеас». Заявление, что в деле обнаружились новые важные сведения, доказывающие невиновность.

Получается, Мойа обзавелся новыми данными, которые каким-то образом имели ко мне отношение. А значит, в деле фигурирует моя давняя клиентка Глория Дейтон – единственная ниточка, связывающая меня с Мойа. Причиной для подачи ходатайства по делу 2241 являлось утверждение, что истец незаконно удерживается в тюрьме, и поэтому против начальника тюрьмы подается гражданский иск. В полном тексте обращения могло быть больше информации. Например, чтобы привлечь внимание федерального судьи, там могли утверждать наличие новых доказательств.

– Так что, Майк, без обид? – произнес Валенсуэла.

Я бросил на него взгляд поверх документа. Он снова достал телефон и сделал снимок. Я и забыл, что он еще здесь.

– Какие обиды, Вэл. Если бы я знал, что ты теперь судебный курьер, я бы и сам прибегал к твоим услугам.

– Милости прошу. Номер у тебя есть. На рынке ценных бумаг дела идут не очень, и я пытаюсь восполнить убытки. Понимаешь?

– Скажи тому, кто тебя отправил, как адвокат адвокату, что повестка не тот способ…

Я замолчал, читая имя адвоката, который выписал повестку.

– Сильвестр Фулгони?

– Ага. А вернее, фирма, которая попросила его немного «пооспариваться» в этом процессе.

Валенсуэла рассмеялся, довольный своим остроумным ответом. А я задумался кое о чем другом. Сильвестр Фулгони в прошлом был серьезной занозой, если говорить о его юридической практике. Но то, что он отправил мне повестку для дачи показаний под присягой, было довольно необычно. Я знал, что его лишили права адвокатской практики, и он отбывал срок в федеральной тюрьме за уклонение от уплаты налогов. Фулгони выстроил превосходную практику, главным образом предъявляя иски полицейским органам за дела с «видимостью наличия законного права» – когда полицейские, прикрываясь значком, выходили сухими из воды. Там фигурировали разные преступления: физическая расправа, вымогательства, иногда даже убийства.

Он заработал миллионы на заключении мировых соглашений и на вердиктах присяжных и исправно платил профсоюзные взносы. А вот налогами не озаботился. В конечном счете государство, которое он так часто преследовал в судебном порядке, это заметило. Фулгони заявил, что его преследуют в судебном порядке из мести, чтобы он больше не отстаивал права людей, пострадавших от противоправных действий государственных чиновников. Однако факт есть факт: он не платил и даже не подавал налоговые декларации четыре года подряд. А в ситуации, когда присяжные – двенадцать налогоплательщиков, вердикт всегда будет «виновен». Фулгони подавал апелляции почти шесть лет, но в конце концов время вышло, и он сел в тюрьму. Это случилось всего год назад, и мне в голову закрались смутные подозрения, что он отбывал срок в федеральном исправительном учреждении в Викторвилле. Который приютил и Гектора Арранде Мойю.

– А разве Слай уже вышел? – поинтересовался я. – Он не мог так быстро получить свой билет на волю.

– Нет, это его сын. Слай-младший.

– Никогда не слышал о Сильвестре Фулгони-младшем. Более того, если мне не изменяет память, Сильвестр-старший ненамного старше меня. Младший, наверное, совсем еще кроха.

– Откуда мне знать, никогда с ним не встречался. Я имею дело с администратором. Ну, Мик, мне пора. Нужно еще разнести оставшиеся «подарочки».

Валенсуэла похлопал по сумке, висевшей через плечо, и развернулся, чтобы пойти по коридору здания суда.

– Есть что-то еще по этому делу? – спросил я, показывая повестку.

Валенсуэла насупился:

– Мик, прекрати, ты же знаешь, я не могу…

– Я отправляю кучу повесток, Вэл. Моему помощнику каждый месяц нехило перепадает деньжат. Но я должен этому человеку доверять. Улавливаешь? Он должен быть на моей стороне.

Валенсуэла верно понял, что я имею в виду, и покачал головой. Но потом, видимо, нашел выход из того угла, куда я его загнал, и с горящими глазами поманил меня пальцем:

– Мик, а ты не можешь меня выручить?

Я отошел с ним в сторонку.

– Конечно. Что нужно?

Открыв сумку, он стал просматривать лежащие там бумаги.

– Мне надо сходить в УБН и найти там их агента по имени Джеймс Марко. Ты не знаешь, где в здании федерального суда находится это управление?

– Управление по борьбе с наркотиками? Они не в одном месте сидят, их распределили по всему зданию, и еще в городе есть пара офисов.

Валенсуэла понимающе кивнул:

– Он работает в команде под названием Межведомственная группа по борьбе с картелями. Что-то вроде МГБК.

Я задумался. Об этих интригах с повесткой и обо всем остальном, что нарастало внутри меня.

– Прости, понятия не имею, где они сидят. Я могу тебе еще с чем-то помочь?

Валенсуэла опять стал копаться в сумке.

– Да. После Управления по борьбе с наркотиками надо повидаться с дамой, некой Кендалл Робертс. Живет на улице Виста-дель-Монт в районе Шерман-Оукс. Ты, случайно, не знаешь, где это?

– Нет, навскидку не скажу.

– Ну да, так и думал, что придется включать старый добрый навигатор. Ладно, увидимся, Мик.

– Хорошо, Вэл. Со следующей пачкой документов сразу звоню тебе.

Он направился по коридору. Я смотрел ему вслед, а потом подошел к одной из скамеек, которые стояли вдоль прохода. Отыскав свободное местечко и усевшись, я открыл сумку, чтобы записать имена, которые мне только что сообщил Валенсуэла. Потом достал телефон и набрал Сиско. Продиктовав имена Джеймса Марко и Кендалл Робертс, я попросил разыскать по ним все, что можно. Я упомянул, что Марко предположительно работает в правоохранительных органах, скорее всего в Управлении по борьбе с наркотиками. Сиско застонал. Люди из правоохранительных органов обычно принимают меры защиты. Уничтожается все, что только возможно: и цифровые следы, и информация из открытого доступа. Но сотрудники Управления по борьбе с наркотиками вывели это на новый уровень.

– С таким же успехом можно искать агента ЦРУ, – пожаловался Сиско.

– Давай посмотрим, что получится. Начни с Межведомственной группы по борьбе с картелями – МГБК. Кто знает, вдруг повезет.

Потом я покинул здание суда и заметил припаркованный «линкольн». Сев на заднее сиденье, я открыл было рот, чтобы велеть Эрлу ехать в «Старбакс», когда понял, что за рулем вовсе не Эрл. Я сел не в тот «линкольн».

– Извините, ошибся машиной, – сказал я.

Я вышел и позвонил Эрлу на мобильник. Он сказал, что припарковался на Бродвее, потому что сотрудник дорожной полиции выгнал его с обочины на Спринг. Пять минут я его ждал и за это время позвонил Лорне – хотел проверить, как идут дела. Она сообщила, что не произошло ничего стоящего, а я рассказал ей про повестку от Фулгони и что утром следующего вторника мне надо явиться в его кабинет в районе Сенчери-Сити. Лорне, похоже, тоже не понравилось, что Фулгони передал мне документ через Вэла. Обычно адвокаты не предъявляют друг другу повестки, достаточно телефонного звонка и профессиональной этики.

– Вот болван! – не сдержалась Лорна. – А как дела у Вэла?

– Вроде бы нормально. Обещал ему подкинуть парочку документов.

– Ты серьезно? Есть же Сиско.

– Посмотрим. Сиско терпеть не может работать судебным курьером, считает это ниже своего достоинства.

– Но он это делает, а тебе не приходится дополнительно тратиться.

– Да, ты права.

Я нажал отбой, сел в подъехавший «линкольн», и Эрл повез меня в «Старбакс».

Выйдя в сеть, я подключился к базе и ввел номер дела, который узнал из повестки. Сильвестр Фулгони-младший и в самом деле подал ходатайство «хабеас корпус» с целью отменить приговор Гектору Арранде Мойе. В обращении упоминались неправомерные действия со стороны агента Джеймса Марко из Управления по борьбе с наркотиками. Якобы перед тем, как полиция произвела арест, тайный информатор Марко пробрался в номер отеля Мойи и подбросил под матрац огнестрельное оружие. Найденное оружие позволило прокурорам увеличить обвинение, и в результате Мойа попал под возможность получения пожизненного срока в федеральной тюрьме. А после того, как его признали виновным, ему действительно вынесли пожизненный приговор.

На ходатайство не отреагировали, по крайней мере в сети информация отсутствовала. Впрочем, еще рано. Обращение Фулгони было датировано 1 апреля.

– День дурака, – сказал я самому себе.

– Вы о чем, босс? – поинтересовался Эрл.

– Да так, ничего. Просто мысли вслух.

– Хотите, я схожу и что-нибудь вам возьму?

– Спасибо. Ты хочешь выпить кофе?

– Нет, мне-то ничего не надо.

На переднем сиденье «линкольна» на полке с оборудованием был установлен принтер; бьюсь об заклад, парням из других машин такое и в голову бы не пришло. Распечатав копию обращения, я закрыл компьютер. Эрл протянул распечатку назад, и я еще раз прочитал ходатайство. Затем, облокотившись на дверь, постарался разобраться, в чем суть игры и в чем заключается моя роль.

На мой взгляд, было довольно очевидно, что тайный информатор, который постоянно упоминается в документе, – Глория Дейтон. Напрашивался банальный вывод: ее арест и мои переговоры о сделке от ее лица организованы УБН и агентом Марко. План, безусловно, отличный, но мне – как одному из его участников – нелегко это осознавать. Я постарался воскресить в памяти все подробности дела, которое свело вместе Глорию Дейтон и Гектора Арранде Мойю. Припомнил свою встречу с Глорией в Центральной женской тюрьме и ее рассказ о деталях ареста. Я сразу увидел возможность обменять информацию, которой владела Глория, на досудебное решение. Без всяких подсказок с ее стороны. Идея целиком принадлежала мне. Глория была не из тех клиентов, кто разбирается в законах. Да и с Марко я никогда в жизни не встречался и не разговаривал.

Однако пришлось признать, что Глория, следуя инструкции, сказала достаточно, чтобы внутри головы ее адвоката закрутились колесики. За последние пять месяцев я понял, что знал Глорию далеко не со всех сторон. Возможно, это стало завершающим откровением: она использовала меня как пешку в руках Управления по борьбе с наркотиками.

В нетерпении я снова набрал Сиско и спросил, есть ли успехи и что удалось накопать на людей, имена которых я ему сообщил.

– Ты сообщил их имена меньше чем полчаса назад, – возмутился Сиско. – Я понимаю, что спешка, но не за полчаса же!

– Мне нужно узнать, как идут дела. И немедленно.

– Тороплюсь, как могу. Про женщину уже кое-что есть, а вот про агента пока ноль. Похоже, этот орешек нам не по зубам.

– Ладно, что есть про женщину?

На пару минут повисла тишина – Сиско, очевидно, собирал свои заметки.

– Итак, Кендалл Робертс, – начал он. – Тридцать девять лет, живет на Виста-дель-Монт в районе Шерман-Оукс. В середине девяностых состояла на учете: занятия проституцией, преступный сговор… Стандартные обвинения для сферы эскорт-услуг. Потом, видимо, завязала – последние шесть лет никаких приводов.

Но она могла бы быть в деле, когда Глорию Дейтон знали под именем Глори Дейз. Не исключено, что Робертс и Дейтон были знакомы. Поэтому Фулгони и послал ей повестку.

– Ясно. Что еще?

– А больше ничего, – сказал Сиско. – Все, что узнал, – рассказал. Перезвонишь через часок?

– Не буду. Все равно завтра увидимся. В девять утра все в зал заседаний. Можешь передать остальным?

– Конечно. Баллокс считать?

– Да, Баллокс тоже. Нужно обмозговать последние новости.

– Хочешь построить защиту на мнимом противнике, вроде как Мойа убил Дейтон?

– Именно.

– Хорошо, в девять придем в зал заседаний.

– А тем временем разузнай, кто же таков Марко. Нам это нужно, кровь из носу.

– Стараюсь изо всех сил. Уже иду по следу.

– Просто найди этого парня.

– Тебе легко говорить. Сам что будешь делать?

Хороший вопрос. Достаточно хороший, чтобы я не сразу выдал ответ.

– Поеду в Долину, поболтаю с Кендалл Робертс.

Тут же последовали возражения со стороны Сиско:

– Стой, Микки, лучше туда поеду я. Ты не знаешь, во что можешь там вляпаться. Не знаешь, с кем эта женщина может оказаться. Задашь неверный вопрос, и будут проблемы. Давай там встретимся.

– Нет, продолжай копать на Марко. Со мной Эрл, все будет в порядке. Я не стану задавать неверных вопросов.

Сиско знал меня достаточно хорошо, чтобы понять: раз возразил – и хватит. Все равно я не поменяю своего решения.

– Ладно, – проговорил он, – тогда удачной охоты. Буду нужен – звони.

– Обязательно.

Я закрыл телефон.

– Давай, Эрл, двигай. Шерман-Оукс. И поднажми.

Эрл снял с ручника и рванул от обочины.

Машина набирала ход, а меня все больше и больше захлестывала волна адреналина. Происходило что-то новое, то, что я пока не в силах был понять. Но ничего. Я дал себе обещание, что скоро пойму все.

13

Фернандо Валенсуэла, на мой взгляд, собирался разносить свои повестки в том же порядке, в каком назвал мне имена. Здание Федерального суда Эдварда Р. Ройбола располагалось всего в паре кварталов от здания Уголовного суда. Скорее всего туда он отправится в первую очередь и попытается вручить документы Джеймсу Марко. Затем поедет в Долину, чтобы провернуть то же самое с Кендалл Робертс. До Марко добраться будет совсем не просто. Федеральные агенты из кожи вон лезут, чтобы избежать повесток. Знаю по собственному опыту. Обычно все заканчивается тем, что повестку с большой неохотой принимает начальник нужного агента.

Рассчитав, сколько времени уйдет на все эти процедуры, я думал, что смогу получить некоторое преимущество перед Вэлом. И если Робертс окажется дома, я доберусь до нее первым. Конечно, я и понятия не имел, что это мне даст. Но надеялся побеседовать в привычной и спокойной обстановке, пока она еще не узнала, что ее втянули в федеральное дело, в котором фигурирует осужденный главарь картеля.

Мне нужно было узнать о Робертс несколько больше, чем только имя. Похоже, они с Глорией Дейтон вращались в одних кругах с девяностых и по крайней мере до начала нового столетия. Информация, которую раздобыл Сиско, стала хорошим стартом; увы, она была скудна. Лучший способ завязать разговор с тем, кто имеет отношение к делу, – сообщить несколько больше, чем он знает сам. Я вышел в сеть через сотовый, погуглил Сильвестра Фулгони-младшего и набрал указанный номер. Низкий прокуренный женский голос попросил меня подождать. Мы с Эрлом уже выехали на 101 автостраду и попали в большую пробку. Я прикинул, что до Шерман-Оукс ехать еще по меньшей мере полчаса, поэтому мне не сложно было подождать и послушать льющуюся из трубки легкую мексиканскую музыку.

Я прислонился к окну и почти закрыл глаза, как вдруг прямо в ухо представился молодой мужчина:

– Говорит Сильвестр Фулгони-младший. Чем могу вам помочь, мистер Холлер?

Я выпрямился, вытащил из портфеля блокнот и положил его себе на бедро.

– Ну, для начала вы могли бы поведать, зачем послали мне сегодня повестку. Полагаю, вы недавно в профессии, мистер Фулгони, и не понимаете, что все это лишнее. Нужно было просто позвонить. Профессиональный этикет, знаете ли. Адвокаты не обрушиваются с повестками на своих коллег – уж тем более не перед зрителями в здании суда.

Возникла пауза, за которой последовало извинение:

– Мне очень жаль, я несколько в замешательстве, мистер Холлер. Вы правы, я начинающий адвокат, и если я обошелся с вами некорректно, то приношу свои извинения.

– Извинения принимаются. Называйте меня просто Майкл. Почему бы вам не рассказать мне? Речь ведь идет о Гекторе Арранде Мойе? Я не слышал этого имени уже лет семь-восемь.

– Да, мистер Мойа давно не на свободе, и мы пытаемся исправить эту ситуацию. У вас была возможность взглянуть на дело, о котором говорится в повестке?

– Мистер Фулгони, у меня едва хватает времени, чтобы взглянуть на свои дела. И по правде говоря, мне придется сильно напрячься, чтобы выполнить обязательства, указанные в повестке. Нужно было не ставить конкретное время или хотя бы поинтересоваться, какое время удобно обеим сторонам.

– Наверняка мы сможем что-нибудь придумать, если утро вторника вам не походит. И пожалуйста, зовите меня Слай.

– Хорошо, Слай, я постараюсь. Но объясни, почему меня нужно допрашивать под присягой в отношении Гектора Мойа. Он не был моим клиентом, я не имел с ним никаких дел.

– Имел, Майкл, имел… В некотором роде именно ты упрятал его за решетку, и поэтому у тебя может оказаться ключ, который его оттуда вытащит.

На этот раз замолчал я. Мне совсем не хотелось, чтобы человек из верхушки картеля считал это правдой, даже если он надежно заперт в федеральной тюрьме.

– Погоди-ка, – наконец сказал я. – Утверждая, что я засадил вашего клиента в тюрьму, ты от меня не добьешься ни помощи, ни сотрудничества. И вообще, на каком основании ты делаешь такие возмутительные и небрежные заявления?

– Да ладно, Майкл. Восемь лет прошло, подробности известны. Ты заключил сделку, которая позволила твоей клиентке Глории Дейтон выйти сухой из воды, а федералам – без труда взять Гектора Мойю. Теперь твоя клиентка мертва, и ты имеешь полное право нам все рассказать.

Я забарабанил пальцами по подлокотнику, пытаясь найти лучший выход из положения.

– А вот интересно, – наконец проговорил я, – откуда ты узнал про Глорию Дейтон и ее дело?

– Майкл, я не намерен делиться с тобой источниками конфиденциальной информации. Но нам очень нужно получить твои свидетельские показания, ведь мы готовимся к суду. Так что буду рад увидеть тебя во вторник.

– Нет, так дело не пойдет, Младшенький.

– Прости.

– Не прощаю. Может, ты увидишь меня во вторник, а может быть, и нет. Я могу пойти сейчас в любой суд и за пять минут аннулировать твою повестку. Ясно? Поэтому, если хочешь встретиться во вторник, лучше говори. Внутреннее, личное, конфиденциальное, неприкосновенное – мне плевать. Я не даю показания под присягой просто так, наобум. Хочешь встретиться, тогда расскажи, зачем я тебе сдался.

Это его убедило, и он, запинаясь, ответил:

– Э-э… давай я тебе перезвоню по этому вопросу. Обещаю, что не заставлю ждать.

– Да уж, перезвони.

Положив трубку, я уже знал, что предпримет Слай-младший. Он хотел связаться со Слаем-старшим в Викторвилле и попросить совета. Сын явно действовал по приказу отца. Вероятно, все заварилось во дворе Викторвилля: Слай-старший подрулил к Мойа и предложил подать ходатайство «хабеас корпус». Скорее всего Слай-старший от руки написал текст ходатайства или инструкции сыну прямо в тюремной библиотеке. Возникал лишь один вопрос: откуда они узнали, что Глория Дейтон была тайным информатором по делу Мойа.

После звонка я выглянул в окно и понял, что мы почти добрались до Кауэнга-пасс. Эрл выискивал просветы в плотной массе машин и передвигался словно защитник, играющий против блокирующего игрока.

Робертс проживала недалеко от бульвара Вентура. Если вы хотите приобрести элитное жилье, которое говорило бы о вашем статусе, то целесообразнее вкладываться в недвижимость к югу от бульвара. После развода моя бывшая жена приобрела квартиру в одном квартале южнее на улице Диккенс; для нее престиж района оказался так же важен, как и цена. Я, естественно, внес свой вклад, ведь там проживала моя дочь.

Робертс поселилась существенно севернее, на участке между бульваром Вентура и автострадой Вентура, в квартальчике второго сорта, где многоквартирные дома соседствовали с частными владениями.

Окрестности Виста-дель-Монт застроены частными, а не многоквартирными домами. И я попросил Эрла остановить машину, чтобы перебраться на переднее сиденье. Для этого пришлось отключить принтер и переместить полку в багажник.

– Так, на случай, если наш приезд заметят, – пояснил я, когда сел в машину и закрыл дверцу.

– Ладно, – согласился Эрл. – Какой план?

– Надеюсь, припаркуемся перед домом, и в этой машине будем выглядеть как должностные лица.

– С кем встречаемся?

– С одной женщиной. Нужно, чтобы она рассказала, что ей известно.

– О чем?

– Сам не знаю.

Непростая задача. Как и мне, Кендалл Робертс выписали повестку по апелляции Мойи. Я не понимал, какое сам имел отношение к делу, не говоря уж о том, каким боком там замешана Робертс.

Нам повезло. Прямо перед одноэтажным домом 1950-х годов, адрес которого дал мне Сиско, располагался пожарный гидрант, и бордюр был выкрашен в красный.

– Паркуйся здесь, чтобы она увидела машину.

– Но здесь нельзя стоять.

Я полез в бардачок, вытащил знак «духовенство» и поставил его на приборную панель. Чаще всего это срабатывало. В любом случае попробовать стоило.

– Посмотрим.

Перед тем как выйти из машины, я достал бумажник, извлек из кармашка ламинированное удостоверение адвоката и всунул его в пластиковое окошечко перед правами. Потом, наскоро прикинув план дальнейших действий, мы с Эрлом поднялись наверх.

По словам Сиско, Кендалл Робертс не имела приводов с 2007 года. Интуиция подсказывала, что прежний образ жизни она оставила и скорее всего встала на путь истинный. Я надеялся использовать это себе во благо, если, конечно, в середине буднего дня Робертс окажется дома.

Когда мы подошли к квартире, я надел очки. В прошлом году в преддверии выборов мое лицо мелькало на телеэкране и сияло с рекламных щитов, разбросанных по всему городу. А я не хотел, чтобы меня здесь узнали. Решительно постучав в дверь, я сделал шаг назад, поравнявшись с Эрлом. На нем были «вайфареры» фирмы «Рэй Бан», обычный черный костюм и галстук, на мне – темно-серый костюм «Корнелиани» в тонкую полоску. Мы стояли плечом к плечу, оба в солнцезащитных очках; невольно вспомнился кинодуэт – черный парень и белый парень – из популярных фильмов, которые в лучшие времена мы с дочерью любили смотреть.

– Как назывались фильмы про двух ребят, что гонялись за пришельцами для… – прошептал я Эрлу.

Дверь отворилась. Стоявшая в проеме высокая стройная женщина выглядела чуть моложе тех тридцати девяти лет, о которых доложил Сиско. Рыжевато-каштановые волосы спадали на плечи. Макияж, насколько я мог судить, отсутствовал, да ей и не требовалось. Женщина была одета в серые тренировочные брюки и розовую футболку с надписью «Ну как, гнешься?».

– Кендалл Робертс?

– Да?

Я извлек бумажник из внутреннего кармана пальто.

– Меня зовут Холлер. Я из адвокатской коллегии Калифорнии, а это – Эрл Бриггс. Позвольте задать вам несколько вопросов относительно одного инцидента…

Щелчком открыв бумажник, я на секунду его приподнял, чтобы показать удостоверение. Логотип адвокатской коллегии – весы правосудия – выглядел довольно официально, но долго вглядываться я ей не дал, захлопнул бумажник и вернул его во внутренний карман.

Робертс покачала головой:

– Не понимаю. Я никак не… связана с адвокатами. Должно быть, какая-то ошиб…

– Вы причастны лишь косвенно, дело касается других лиц. Разрешите войти, или вы предпочли бы проехать с нами в офис и побеседовать там?

Предложив ей проехать с нами в несуществующий офис, я рисковал. Но поставил на то, что она не захочет покидать квартиру.

– С кем связано ваше дело? – поинтересовалась Робертс.

Я надеялся, что она не спросит, пока мы не зайдем в квартиру. Осечка. Я блефовал, пытаясь вести себя уверенно.

– С Глорией Дейтон. Вы могли ее знать как Глори Дейз.

– А что такое? У меня с ней ничего общего.

– Она мертва.

Робертс не удивилась. Хотя не факт, что она знала о смерти Глории; может, просто понимала: подобная жизнь часто плохо заканчивается.

– В ноябре, – продолжил я. – Ее убили, и мы стараемся разобраться, как шел процесс. Возникли вопросы к ее адвокату, этического характера. Так можно войти? Обещаю, мы ненадолго.

Она заколебалась, потом сделала шаг назад. Наконец-то мы попали внутрь. Интуиция, наверное, подсказывала ей, что не стоит впускать в дом двух незнакомцев, но не оставлять же нас снаружи, на площадке, на откуп любопытным соседям.

Я вошел в квартиру, Эрл за мной. Кендалл провела нас к кушетке, стоящей в гостиной, а сама села в кресло напротив.

– Послушайте, мне очень жаль. Но я давно не имею ничего общего с тем миром и не хочу, чтобы меня снова в это втягивали. Понятия не имею, чем занималась Глория, что там случилось с ее делом или с ней самой. Мы много лет не общались.

Я кивнул.

– Мы понимаем и пришли не для того, чтобы снова вас в это втягивать, – сказал я.

– Что-то сильно сомневаюсь.

– Извините, нам нужно задать несколько вопросов. Я постараюсь побыстрее. Давайте начнем с того, какие у вас были отношения с Глорией Дейтон. Можете говорить с нами честно и откровенно. Мы знаем о ваших приводах и знаем, что долгое время вы чисты перед законом. Мы пришли не из-за вас. Мы пришли из-за Глории.

Какое-то время Робертс молчала, пытаясь принять решение. Потом заговорила:

– Мы друг друга подменяли. Пользовались одной службой секретарей-телефонисток, и если одна из нас была занята, а другая свободна, то девочки знали, кому звонить. Нас было трое: Глори, я и Трина. Мы были похожи, и клиенты – не постоянные, конечно – ничего не замечали.

– Не подскажете фамилию Трины?

– А разве вы не знаете?

– До сих пор она не всплывала.

Робертс бросила на меня подозрительный взгляд, затем продолжила, наверное, чтобы поскорее покончить с этой беседой:

– Трина Рафферти. На своем сайте шла под именем Трина Триxxx – тройное «икс» в конце.

– А где она сейчас?

И снова оплошность.

– Откуда мне знать! – вспылила Робертс. – Вы вообще меня слушали? У меня есть работа, свое дело, своя жизнь. С той жизнью я покончила!

– Простите, простите. – Я примиряюще поднял руку. – Вы могли быть в курсе, просто общаться…

– Я ни с кем оттуда не общаюсь. Ясно? Теперь дошло?

– Да, дошло. И понимаю, что этот разговор навевает старые воспоминания.

– Именно.

– Еще раз приношу свои извинения, постараюсь покороче. Итак, вы сказали, что вас было трое, а звонки проходили через службу приема. Если звонивший просил вас, а вы были по тем или иным причинам заняты, тогда звонок поступал Глории или Трине, и наоборот. Верно?

– Верно. Вы сейчас говорите как адвокат.

– Ну, так я и есть адвокат. Ладно, следующий вопрос.

Следующий вопрос я решился задать не сразу, потому что в результате мы могли или оказаться на улице, или прийти к желаемой цели – получить нужную информацию.

– Какие у вас в то время были отношения с Гектором Арранде Мойа?

Робертс замерла, глядя на меня в упор. Сначала я решил, что она никогда не слышала это имя. Но потом увидел в ее глазах страх.

– Прошу вас покинуть мой дом, – спокойно произнесла она.

– Не понимаю. Я всего лишь…

– Выметайтесь! – Робертс вскочила. – Вы что, смерти моей хотите? Я к этому больше не причастна. Оставьте меня в покое!

Она стояла, указывая пальцем на дверь. Стал подниматься и я, понимая, что упустил свой шанс, упомянув Мойа.

– Сядьте! – произнес Эрл, обращаясь к Робертс.

Она обернулась к нему, потрясенная силой этого низкого голоса.

– Я сказал: «Сядьте», – повторил он. – Мы никуда не уйдем, пока не узнаем про Мойа. И смерти мы вам не желаем. Наоборот, пытаемся вас спасти. Поэтому сядьте и поделитесь, что вам известно.

Робертс медленно села. Я тоже – потрясенный не меньше Робертс. Я и раньше пользовался услугами Эрла, когда нужно было прикинуться следователем. Но заговорил он впервые.

– А теперь, – произнес он, когда все снова сели на свои места, – расскажите нам про Мойю.