Текст книги "Неандертальцы. Недооцененные конкуренты Homo sapiens"

Глава 4
Встречайте неандертальцев
250 000–130 000 лет назад

В случае с мозгом далеко не все упирается в размер, однако и он имеет значение. С самого начала существования рода Homo человеческий мозг развивался в сторону увеличения объема. Череп из Рейлингена (Германия) возрастом в 250 тысяч лет содержал мозг большего объема, чем у половины людей, которые читают эту книгу. Именно тот момент, когда в Европе был достигнут современный порог размера мозга, большинство исследователей считают началом эпохи неандертальцев.

О чем говорит нам размер мозга? Сам по себе не так уж много. Но он является частью интригующей картины этого периода, наряду со свидетельствами крупномасштабной совместной охоты и изготовления все более сложных каменных орудий. Это свидетельство значительного прогресса в поведении первых неандертальцев. Все эти «нововведения» так вплетены в нашу повседневную жизнь, что легко забыть, насколько революционными они были, появившись впервые. Поведение, которое отделило неандертальцев от их гейдельбергских предков и отличало их почти от всех других видов людей, можно кратко выразить двумя словами: перспективное планирование.

Составление планов на долгий срок требует воображения – способности представить будущую ситуацию и то, какие промежуточные шаги необходимы для ее реализации. Оно также требует понимания – знания того, что животные, растения, камни и другие люди обладают предсказуемым и последовательным поведением или свойствами. Во многих случаях перспективное планирование требует такого сотрудничества, которое может быть достигнуто только в результате сложной коммуникации.

Все гоминиды должны были обладать способностью к перспективному планированию, по крайней мере в некоторой степени. 250 тысяч лет назад заметен прорыв – увеличение количества шагов, на которые люди могли надежно планировать, и расстояний, на которые они путешествовали и переносили материалы. Хотя видно это только по данным об охоте и об изготовлении орудий труда, мы можем с уверенностью предположить, что это распространялось и на другие области.

Одна из важных областей, где построение планов могло дать неандертальцам преимущество, – это социальные отношения, позволившие им увеличить размер группы и ареал обитания. По мнению антрополога Робина Данбара, разработавшего так называемую гипотезу социального мозга, выстраивание сложных социальных отношений, дававших репродуктивные преимущества, было главной движущей силой увеличения размера мозга в нашем эволюционном прошлом. Мы видим, что более крупный мозг мог способствовать улучшению пищи за счет более эффективной охоты.

Все эти данные – размер мозга, морфология костей, групповая охота, технология каменных орудий – позволяют нам считать, что в полной мере неандертальцы заявили о себе именно 250 тысяч лет назад. Тогда же, когда европейские неандертальцы обрели характерный внешний облик (особенно проявившийся в форме черепа), конкурирующая популяция в Африке совершила аналогичный рывок в развитии. Неандертальцы Европы и архаичные Homo sapiens (которых некоторые называют Homo rhodesiensis или Homo bodoensis) в Африке развивались параллельно, и ни один из них еще не мог претендовать на какое-либо преимущество перед другим.

Расположение упоминаемых в этой главе ключевых стоянок неандертальцев, принесших данные о поведении и внешнем облике ранних неандертальцев.

Разумеется, группы эти не были неизменными. Популяции не стали «неандертальцами» или «человеком разумным» за одну ночь, и мы не можем точно определить, что именно считать началом этого пути. Мы, как и многие исследователи, выбрали дату 250 тысяч лет назад как важную точку эволюционного развития, длившегося сотни тысяч лет, в течение которых их телесный облик обретал различные формы, а поведение становилось все более сложным. Неандертальцы продолжали эволюционировать в так называемых «классических» или «поздних» неандертальцев. Мы используем схожие термины для описания параллельного развития в Африке, поэтому предпочитаем называть этот вид архаичным Homo sapiens (и мы будем избегать оксюморона «архаичные современные люди», хотя, по сути, они были именно такими).

В период, о котором пойдет речь в этой главе, неандертальцы и архаичные Homo sapiens – и те и другие уже не похожие и более развитые, чем Homo heidelbergensis, – процветали обособленно друг от друга на своих территориях. Однако данных о том, что кто-либо из них тогда проникал в Азию, очень немного. Обоим видам еще предстояли значительные изменения. Свидетельства того, что неандертальцы и Homo sapiens проникли в Азию, где конкурировали за ресурсы и территорию, появятся, когда в пятой главе мы будем говорить об эпохе 130 тысяч лет назад.

Первые неандертальцы

Окаменелости, дошедшие до нас от эпохи 250 тысяч лет назад, немногочисленны, но несколько сохранившихся человеческих костей указывают на то, что в Европе с тех пор произошли серьезные изменения. Эти изменения наиболее ярко выражены в строении черепа.

В 1978 году фрагменты древнего черепа были обнаружены в гравийном карьере в Рейлингене (Германия). Найденные вместе с ними кости животных позволяют предположить, что этим человеческим окаменелостям более 200 тысяч лет. Ученые исследовали фрагменты черепа всеми возможными способами и спорили, какому виду он принадлежит.

Есть мнение, что некоторые особенности – в частности, небольшое углубление и караваеобразный выступ в затылочной части черепа – указывают на эволюцию в направлении неандертальца. Кто-то, например Иен Таттерсаль, полагает, что это гейдельбергский человек с выраженными неандертальскими чертами. Другие, такие как Хуан Луис Арсуага, утверждают, что этот череп принадлежит одному из первых «настоящих и полных неандертальцев». Поскольку эволюция – постоянная черта европейской летописи окаменелостей, это можно считать спором о терминах. Принимая во внимание происходившие в то время изменения в поведении, о которых говорится в этой главе, мы считаем, что череп вполне можно считать одним из первых черепов неандертальцев. Кроме того, с нашей точки зрения, наиболее показательна оценка его объема.

Как определить размер мозга древнего человека, если у вас есть только часть черепа? Ученые использовали более полные черепа позднейших периодов, чтобы смоделировать вероятную форму недостающих частей. Затем заполнили внутреннее пространство черепа силиконом и поместили полученную форму в емкость с водой, определив по количеству вытесненной жидкости объем мозга. Они проделывали это несколько раз, с разными вариантами формы, и получили средний результат около 1350 мл. Для столь древнего человеческого черепа это очень много – больше всех известных ранее в этой эпохе (из когда-либо найденных во всем мире). Объем мозга гейдельбергского человека варьируется в пределах 1100–1350 мл или около того. Объем мозга человека из Рейлингена соответствует среднему объему мозга современного Homo sapiens. Позже мозг неандертальца стал еще больше.

Есть еще один череп из Германии, датированный тем же периодом. Обнаруженные в начале XX века в известняковых отложениях близ Веймара окаменелости из Эрингсдорфа, помимо фрагментов черепа, включают в себя разрозненные останки нескольких человек. В черепе продвинутые черты (высокий свод и лоб, большой мозг) присутствуют наряду с более примитивными (выраженной надбровной дугой). Найденные там же кости животных, беспозвоночные и растительные остатки говорят об умеренном климате. Считалось, что им около 129 тысяч лет – именно тогда климат палеолитической Европы был таким же теплым, как в наше время. Все это выглядело вполне логично, потому что существовало общее мнение, что к этому времени неандертальцы уже полностью сформировались, а морфология окаменелостей была достаточно похожа на неандертальскую, чтобы не противоречить заявленной оценке возраста. Но в последние годы новые научные методы отодвинули возраст стоянки и окаменелостей до 230 тысяч лет назад, поместив их в более раннюю теплую стадию плейстоцена.

Новые датировки совсем недавно получили еще два черепа, подкрепив свидетельства того, что неандертальские черты появились около 250 тысяч лет назад. Они были обнаружены в 1929 и 1935 годах в гравийном карьере в Саккопасторе (местности недалеко от Рима) и были не такими массивными, как классические неандертальские, а объем их меньше, чем у рейлингенцев. Рейлинген, Эрингсдорф и Саккопасторе дают убедительные доказательства, что к тому времени люди Европы двигались в направлении «классических» неандертальцев, которые появились позже и от которых сохранилось гораздо больше ископаемых свидетельств. Что мы можем сказать об отчетливо неандертальских признаках в этот ранний период?

Их характерной чертой были выступающие дуги над каждым глазом, в противоположность единому надбровному валику Homo erectus и почти полному отсутствию надбровных дуг у Homo sapiens. Эти дуги, вероятно, придавали неандертальцам довольно свирепый облик. И нельзя не отметить, что современному человеку неандертальцы, вероятно, показались бы уродливыми. В отличие от высоких скул и выдающихся подбородков, которые нас так привлекают, у неандертальцев были огромные, широкие носы, вытянутые вперед лица, а подбородков и вовсе не было.

На затылке у них имелись выступ и небольшая ямка (на латыни антропологи называют их occipital torus и suprainiac fossa). Эти особенности, вероятно, возникли в местах крепления сильных мышц, позволявших неандертальцам использовать свои челюсти как тиски или третью руку (что подтверждают их зубы, которые, как правило, сильно изношены). Все это говорит о том, что у неандертальцев были крупные, но более плоские, чем у нас, головы, несколько продолговатые, тогда как у нас головы более шаровидные с высокими лбами. Недавние исследования показали, что и у неандертальцев, и у современных людей при рождении мозг продолговатой формы, однако у современных людей в течение первого года жизни мозг (и череп) округляются, в то время как черепа неандертальцев сохраняли первоначальную форму. Относительно телосложения неандертальцев один из студентов Димитры предложил такую аналогию: если современные люди выглядят как футболисты, то неандертальцы были больше похожи на игроков в регби. Мы можем развить эту аналогию дальше: если современный человеческий череп с закругленной верхней и задней частью похож на футбольный мяч, то череп неандертальца вытянутой формой, низким лбом и выступающим затылком напоминает мяч для регби.

Сравнение черепа неандертальца, найденного в Ла-Шапель-о-Сен (вверху) и анатомически современного человека из Кро-Маньон (внизу) (оба места во Франции) с указанием основных особенностей.

Еще одно место находки ранних неандертальцев – пещера Понтневидд в Уэльсе. Всего там обнаружено девятнадцать зубов детей и взрослых, датированных периодом примерно 230 тысяч лет назад. Их отличает так называемый тавродонтизм, когда корни коренных зубов не разветвляются надвое (что типично для современного человека), а образуют единое «пульпарное» пространство в глубине челюсти. Тавродонтизм типичен для коренных зубов неандертальцев, но у нас это редкая аномалия.

Понтневиддские неандертальцы примечательны тем, что были не только одними из первых в Европе, но и одними из последних в Британии на протяжении более 100 тысяч лет. По словам ученых из междисциплинарного проекта «Заселение Британии древним человеком», в котором совместно участвуют несколько научных организаций, похоже, что в период примерно с 200 до 60 тысяч лет назад в Британии нет следов присутствия человека. Возможно, это связано с образованием Ла-Манша, отделившего Британию от континента, что привело к постепенному вымиранию ранних неандертальцев на тогда еще молодом архипелаге. Когда во время последующего оледенения между современными Великобританией и Францией вновь возникла суша, неандертальцы наконец вернулись.

Барбекю на острове Джерси

В 2008 году археолог-любитель из Нидерландов Ян Мюлмейстер обнаружил двадцать восемь рубил и кости мамонта в куче песка, оставленной компанией, занимавшейся углублением дна Ла-Манша. Трудно представить себе более сильное напоминание о том, что этот пролив когда-то был сухопутным мостом. И все же часть его сохранилась.

Остров Джерси, расположенный в 22 км от побережья Нормандии, – крупнейший из Нормандских островов. Хоть он и известен больше как офшор, на нем найдена одна из самых впечатляющих стоянок неандертальцев в Европе. Похоже, наши ближайшие родственники возвращались сюда снова и снова на протяжении большей части периода, о котором говорится в этой и следующей главах. Джерси был связан с континентом и в те времена, когда Британия уже была отделена морем. Место это, к счастью для нас остававшееся выше уровня моря, привлекало их великолепными условиями для охоты.

В 1910 году антрополог из Оксфорда Роберт Маретт начал раскопки в живописном приморском утесе на Джерси, известном как Ла-Котт-де-Сен-Брелад. Он нашел то, что оказалось зубами неандертальца, и обширные свидетельства их жизнедеятельности. Его группа была первой из трех, работавших на этой стоянке. Следующая, под руководством археолога из Кембриджа Чарльза Макберни, работала в Ла-Котте на протяжении большей части 1960-х и 1970-х, обнаружив обширную груду костей мамонта и носорога, возраст которых был старше последнего межледниковья 130 тысяч лет назад.

Когда работа Макберни подходила к концу, его ассистент Кэтрин Скотт заворачивала кости животных в бинты из стеклоткани, чтобы сохранить их на обратном пути в Кембридж. На мгновение она подняла голову, подставив лицо ледяному дождю. Она взглянула на высящийся прямо над ней утес, и ее осенила догадка: похоже, груда костей возникла, когда мамонты и шерстистые носороги упали с обрыва. Решающим аргументом стало количество черепов в куче. Головы мамонтов тяжелы, а их питательная ценность невелика. Если неандертальцы убивали и разделывали животных где-то в другом месте, то зачем принесли сюда столько бесполезных частей тела?

Учитывая, что кости лежали очень близко друг к другу, Скотт предположила, что остатки мамонтов говорят о двух отдельных эпизодах массового забоя. Она утверждала, что животных загоняли на утес, чтобы те срывались и погибали, – метод охоты, хорошо документированный в других частях мира в более поздние времена, – что давало неандертальским охотникам мгновенное, хотя и избыточное изобилие пищи.

Чтобы загнать стадо мамонтов на утес, требуются поистине неимоверные усилия. Существуют многочисленные свидетельства того, как американские индейцы выстраивали «загонные тропы», по которым гнали бизонов на скалы. Для этого они использовали контролируемый поджог травы: члены охотничьей группы занимали ключевые места на маршруте, а затем в нужный момент вспугивали бизонов, направляя движение стада. Чтобы загнать животных на обрыв, неандертальцам нужен был организатор охоты, который, как хореограф, выстроил бы всю сложную серию шагов, что свидетельствует о способности этого вида людей к долгосрочному планированию и умению сообщить о плане.

Ла-Котт – старейшее и крупнейшее из всех известных в Европе мест, где, как считается, неандертальцы в ходе охоты загоняли на обрывы стада самых разных животных, в том числе лошадей, бизонов, северных оленей и диких быков. Более чем столетие археологических работ в Ла-Котте сделало это место источником вдохновения для поколений исследователей неандертальцев. Даже сам кабинет Макберни в Кембридже производил впечатление. Археолог Клайв Гэмбл вспоминал: «В его комнате было несколько черепов носорогов, и он подробно рассказывал, как животные сорвались с обрыва, а после их перетаскивали под нависающую скалу. Увлекало и богатство стоянки – для британского среднего палеолита это нечто выдающееся, настоящее суперместо».

Зарисовка части груды костей, найденных при раскопках под нависающей скалой в Ла-Котт-де-Сен-Брелад на острове Джерси, скопившихся, возможно, в результате загонной охоты неандертальцев.

В 2010 году очередная команда возобновила раскопки в Ла-Котте с надеждой дать новую интерпретацию этой стоянки. Проект под руководством Мартина Бейтса, Шанталь Коннеллер, Мэтью Поупа, Бекки Скотт и Энди Шоу представляет собой партнерство, охватывающее пять учреждений. По соображениям техники безопасности группа ученых не вела раскопки под обрывом, где находится груда костей. Анализ местности над гротом заставил их усомниться в теории падения животных с высоты, поскольку именно в этом месте такой прием охоты был бы несколько непрактичным. Кроме того, груду костей можно истолковать как место забоя и жилище, а не просто как останки упавших с обрыва животных, потому что каменный грот, откуда открывался великолепный вид на ныне затопленную прибрежную равнину, являлся удобным убежищем.

На многих костях в Ла-Котте видны следы огня. Достоверно известно, что неандертальцы владели огнем, без которого в Европе, особенно в ледниковые периоды, выжить было попросту невозможно. Эти кости могли быть сожжены в процессе приготовления пищи или просто как горючий материал – на ум сразу приходит этакое барбекю из мамонтятины.

В дополнение к сложному поведению, связанному с охотой и приготовлением пищи из крупных животных, еще один признак современности неандертальцев был обнаружен при изучении того, как они использовали руки. Напомним, что население Сима-де-лос-Уэсос (см. главу 3) состояло преимущественно из правшей. Изучение того, как в Ла-Котте изготавливались орудия, показало, что около 80 % задействованных в работе неандертальцев также были правшами, что близко к доле правшей среди людей, живущих сегодня. По причинам, возможно, связанным с функциями полушарий мозга и восходящим к самым ранним представителям линии Homo, наш вид эволюционировал, становясь все более праворуким, и в Ла-Котте мы видим, что неандертальцы в этом плане развивались параллельно с нами.

Когда Поуп описывал Ла-Котт как важнейшую долговременно обитаемую стоянку в Европе, он подразумевал, что неандертальцы постоянно возвращались сюда на протяжении многих тысячелетий, но не жили здесь постоянно. Кроме того, возможно, этой стоянке с самыми древними свидетельствами жарки мяса более 200 тысяч лет. Ла-Котт также примечателен тем, что неандертальцы импортировали кремень хорошего качества и изготавливали так называемые леваллуазские отщепы (которые требовали такого же тщательного планирования, как и сама охота), затачивая камень до предела. Теперь обратимся непосредственно к этим орудиям, чтобы узнать, что они говорят о когнитивных способностях неандертальцев.

Первая французская революция

На протяжении первых полутора миллионов лет после изобретения ручного рубила новшеств в технологии обработки камня было немного. Этот промежуток времени продолжался более 80 % всего срока, начавшегося 1,76 млн лет назад, когда Homo erectus сделал первое рубило на берегу озера Туркана в Кении. Трудно вообразить, как долго это продолжалось – сколько человеческих существ решали сделать рубило, использовать его, выбросить, – и ведь они даже вообразить не могли, что существуют лучшие способы изготовить режущее орудие.

Нам с высоты сегодняшнего дня легко заметить, как неэффективно люди использовали рубила. Они большие и неудобные, чтобы изготовить их, требовалось много времени и труда, и это были не те инструменты, которые хотелось нести с собой в долгом переходе. Люди тратили огромное количество времени, изготавливая рубила, чтобы с их помощью убивать и разделывать добычу практически в том же месте, оставляя все, что не могли съесть или унести с собой. Рубила, несмотря на свои размеры, были чем-то вроде одноразовых лезвий доисторической эпохи.

Первые намеки на новшества стали появляться более 400 тысяч лет назад на севере Франции. Идея закреплялась с перерывами, и есть свидетельства экспериментов с новыми методами во времена, когда Европа вступила в Великое межледниковье, длительный период благоприятного климата. Примерно с 427 до 301 тысячи лет назад в Европе в основном было тепло, благоденствие было прервано лишь одним коротким (по геологическим меркам) оледенением, длившимся 30 тысяч лет. Это период, о котором речь шла в главе 3, когда во многих европейских окаменелостях обнаруживаются признаки «неандертализации».

Затем в Европе опять похолодало, и около 250 тысяч лет назад, с окончанием очередного оледенения, новые идеи о лучших способах изготовления режущих орудий созрели и пустили корни по всему континенту. Они позволили людям путешествовать на большие расстояния. Имея при себе не только свои орудия, но и заготовки для изготовления новых инструментов, люди могли уходить дальше от источников кремня, совершать более длительные и рискованные путешествия и встречать на своем пути больше других представителей своего рода.

Пожалуй, самое удивительное в этом новшестве то, что оно есть логичное продолжение изготовления рубил (кажется странным, что за полтора миллиона лет никто до этого не додумался). И вторая не менее удивительная вещь, по крайней мере для тех, кто ранее скептически относился к способностям неандертальцев, состоит в том, что они в Европе придумали этот способ независимо от предков современного человека. Мы знаем об этом, потому что технология не появилась внезапно, ее можно проследить в прошлом тех же стоянок, где она процветала 250 тысяч лет назад. В Южной Африке предки Homo sapiens шли по похожей траектории совершенствования орудий, а в Грузии (где нет костей гоминидов[8]8
  На сегодняшний день в пещере Кударо в Южной Осетии найдено несколько зубов гоминидов этой эпохи. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]) было обнаружено более позднее местное появление подобных орудий, но европейские даты так же стары, как африканские и азиатские.

Эта перемена в технологии создания орудий настолько значительна, что археологи используют ее для обозначения перехода от нижнего палеолита (нижний «старый каменный век», самый ранний период, которому археологи дали название) к среднему палеолиту. Это первый технологический переход в серии, которая позже приведет нас в верхний палеолит, неолит («новый каменный век»), бронзовый век, железный век и далее в исторические времена. Другими словами, для археологов появление среднепалеолитических орудий было первым крупным шагом на пути к современным технологиям с момента появления человека и создания сложных орудий труда в Африке.

Деревня Леваллуа расположена в северо-западном пригороде Парижа и названа так по имени Николя-Эжена Леваллуа, полузабытого застройщика XIX века. Сейчас этот район называется Леваллуа-Перре. Он долгое время был промышленным районом, известным ныне закрытым заводом Citroën. Жорж Пьер Сера написал там картину «Воскресный полдень на острове Гранд-Жатт» (1884). Подобно Иоахиму Нойману, в честь которого назван вид неандертальцев (как мы знаем из первой главы), историческая случайность связала Леваллуа не с французским автомобилестроением или картинами импрессионистов, а с орудиями древних людей.

В ходе раскопок в Леваллуа-Перре на Сене в конце XIX века были найдены окаменелости вымерших животных, в частности, северные виды носорогов и слонов, а вместе с ними часто встречались своеобразные небольшие заостренные каменные орудия. Великий французский археолог Габриэль де Мортилье утверждал в своем труде «Предыстория: происхождение и древность человека» (1883), что они принципиально отличались от рубил, связанных с Сен-Ашелем, и поэтому ученый проводил различие между типами ашельских и леваллуазских орудий.

С тех пор леваллуазская техника изготовления инструментов стала обозначать первую из так называемых технологий «подготовленного ядра», ознаменовавших переход от нижнего палеолита к среднему (в Европе) и появление неандертальцев. Как сделать леваллуазский инструмент и почему он представляет собой такой важный когнитивный скачок вперед? И как леваллуазская техника развилась из изготовления рубил?

Есть два общих способа, которыми мастер может обтесывать камень, чтобы создать режущий инструмент. Первый состоит в том, чтобы сделать то, что можно назвать орудием, последовательно отбивая от камня отщепы. Второй – отколоть отщепы, а затем превратить некоторые из них в конечный продукт. В первом случае ядро и есть будущий инструмент, тогда как во втором – это просто отход производства, кусок сырья, из которого можно «добыть» полезные отщепы.

Леваллуазская технология позволяет получить отщепы разных форм и размеров, что предопределяется несколькими предшествующими этапами изготовления. Многие из каменных орудий, о которых мы уже говорили, были сделаны из отщепов. Например, во второй главе мы видели, как Homo antecessor использовал простые отщепы для изготовления орудий от 1,2 млн до примерно 600 тысяч лет назад в Атапуэрке, Пейкфилде и Хапписбурге. А в главе 3 были рассмотрены свидетельства присутствия клактонских орудий, сделанных из отщепов на стоянках Бильцингслебен и Вертессоллеш. До этого момента орудия из отщепов сделать было проще, чем рубило из целой заготовки, и их могли изготавливать неопытные мастера. В неандертальской Европе леваллуазская революция перевернула это уравнение с ног на голову, в результате стал преобладать более сложный тип производства инструментов на основе отщепов.

Рубило было орудием, которое вытесывалось из цельной заготовки. Для этого мастер последовательно стесывал отщепы с одной стороны, а затем поворачивал заготовку и обтесывал ее с другой. Получалось симметричное, с двумя плоскими поверхностями, миндалевидное орудие с острым краем.

Главная новизна леваллуазской техники заключается в том, что она привнесла определенную степень контроля и планирования в изготовление орудий из отщепов. И в технике леваллуа, и при изготовлении рубил мастер начинает с того, что придает ядрищу желаемую форму, последовательно обтесывая его с двух сторон. И в обоих случаях ему приходится обдумывать дальнейшие действия и с каждым отколотым отщепом определять следующий шаг. Вот почему многие ученые считают, что техника леваллуа естественно происходит из изготовления рубил. Отличие леваллуа в том, что две стороны не симметричны, потому что отщеп желаемой формы и нужного размера откалывают только с одной стороны заготовки.

Леваллуазские отщепы из Коккинопилоса (Греция). Справа отщеп с классической леваллуазской черепаховидной спинкой (длина 53 и 47 мм).

Откалывание леваллуазского отщепа от заготовки. В серии шагов, предшествующих показанному на рисунке, мастер подготавливает заготовку, удаляя отщепы с лицевой стороны.

Легко запутаться в техническом определении леваллуазского отщепа. Но тут, пожалуй, важнее отходы производства. При изготовлении рубила само ядро, от которого откалывают отщепы, в итоге становится орудием. В леваллуазской технике ядро становится орудием для изготовления других орудий – леваллуазских отщепов. Когда-то считалось, что людей отличает от животных способность изготавливать орудия труда. Теперь, когда мы знаем, что другие приматы и даже птицы используют орудия, это представление изменилось, и сейчас принято считать, что людей отличает способность создавать орудия, предназначенные для производства других орудий. Именно таким орудием было леваллуазское ядро-заготовка, поэтому неандертальцев по праву можно считать такими же людьми, как и Homo sapiens.

Леваллуазское острие (слева) и заготовка (справа) из Коккинопилоса (Греция). Заготовка была выброшена сразу же после того, как был отколот леваллуазский отщеп (на стоянке его не обнаружили). Неровное треугольное углубление посередине лицевой стороны заготовки – своего рода негатив, след от удаленного леваллуазского острия (длина около 46 и 60 мм).

Стоянка Каньи-ла-Гаренн расположена в долине реки Сомма, той же долине на севере Франции, где найденные на стоянках Сен-Ашель и Аббевиль древнейшие рубила способствовали установлению человеческой древности. Этот район известен множеством месторождений высококачественного кремня, и здесь существовала обширная традиция изготовления рубил. Именно в таком месте можно ожидать, что кто-то в доисторические времена начнет делать рубило, а затем экспериментировать, перейдя к изготовлению инструментов из отщепов. Во многих случаях такие эксперименты, по-видимому, связаны с ошибкой, когда в ходе обтесывания рубило ломалось. И действительно, в Каньи-ла-Гаренн были найдены древнейшие в Европе леваллуазские отщепы возрастом более 400 тысяч лет. Подобно тому, как зачаточные черты неандертальцев прослеживаются в окаменелостях в Сима-де-лос-Уэсос, в столь же древний период можно увидеть зачатки леваллуазской технологии того времени, но только в ограниченной области. Лишь 250 тысяч лет назад все тенденции – физическая форма, размер мозга, способность к долгосрочному планированию и техника леваллуа – объединяются и получают широкое распространение.

Почему этот новый метод обработки камня стал доминировать в неандертальской Европе, заменив по значимости рубило? В чем было его конкурентное преимущество? Во-первых, режущие инструменты меньше по размеру и их можно носить на большие расстояния. Кроме того, наконечники леваллуа можно надевать на копье, и есть свидетельства того, что неандертальцы использовали для этой цели красную охру. Из более поздних периодов есть свидетельства, что они использовали березовый деготь в качестве клея, а это требует еще большего количества производственных шагов и, следовательно, более длительного планирования.

Во многих случаях можно установить происхождение камня, из которого изготавливались орудия, использовавшиеся на месте. Таким образом ученые могут узнать, далеко ли от места стоянки располагались залежи материала, был ли необработанный камень привезен на стоянку или же его обтесывали рядом с месторождением. Мы также можем понять, использовались ли орудия, сделанные из определенных материалов, повторно, затачивали ли их заново или же выбрасывали, воспользовавшись раз или два.

В ряде неандертальских стоянок, подобных Ла-Котт, установлено, что камень из отдаленных месторождений был лучшего качества, чем из близлежащих. Кроме того, видно, что каменные орудия из отдаленных месторождений поступали на стоянки уже в виде отщепов или отретушированных орудий и повторно использовались более интенсивно, чем изготовленные из материалов, взятых поблизости. Техника леваллуа позволяла неандертальцам путешествовать дальше и с лучшими каменными орудиями, чем их предшественники. Археолог Стивен Кун развил эту идею, увидев в леваллуазских орудиях способность заранее планировать потребности в ресурсах и сопоставлять их с конкретными стоянками, что указывает на то, что неандертальцы были эффективными охотниками и собирателями пищи.