Текст книги "Рожденный героем"

Второе предположение само по себе сулило серьезные неприятности, но оно бледнело в сравнении с третьим. Самое простое объяснение казалось совершенно невозможным в свете моих представлений о Стене. (Правда, знал я до обидного мало.) Попросту говоря, оно состояло в том, что демон Хаоса, скорее всего из племени Черных Теней, сумел проникнуть за Ограждающую Стену. Самое страшное, что если сумел это сделать один, смогут и другие. Такой поворот событий казался худшим из всех, и сбрасывать его со счетов было опасно, пусть он и казался невероятным.

Я содрогнулся:

– Мог бы демон Хаоса пройти через Ограждающую Стену?

– Невозможно! – Кит скрестил руки на груди. – Даже Адин не мог не сказать тебе, что такие вещи невозможны.

Маршал невесело усмехнулся:

– Боюсь, слово «невозможно» здесь не подходит, лейтенант. Ваше «невозможно» на самом деле означает, что до сего времени никто не сумел найти способа это сделать. Как ни велика сила Стены, в конце концов это просто заклятие. А на каждое заклятие найдется другое, снимающее его. Ограждающая Стена крепка тем, что ее поддерживает множество Хранителей, и сложностью плетения самого заклятия. Но это не значит, что ее нельзя разрушить.

Лицо Кита омрачилось:

– Каким образом?

– Я не Хранитель, лейтенант, и не знаю, смогу ли достаточно полно ответить на ваш вопрос, – покачал головой Драсторн. – Мы знаем, например, что многие предметы, обладающие магической силой, исчезли в те времена, когда Хаос овладел миром. Только малую часть их удалось вернуть. Во владениях Хаоса осталось также немало земель, принадлежавших волшебникам, и мы не имеем представления, что или даже кто мог там остаться. О самых могущественных магах – тех двенадцати, что наложили Печать Бытия, со времени Потрясений никто не слышал. Возможно, одному из них это оказалось под силу.

Я нахмурился:

– Но если Стену взломали заклинанием, разве кто-нибудь не почувствовал бы отзвук магии? Эта ваша Такки ведь знает, как это делается? Наверняка и волшебники, хранящие Стену, должны применять что-то подобное.

– Верное замечание, Лок. Но, возможно, там не использовалась Черная магия.

Я кивнул:

– Или вовсе обошлось без магии.

– В смысле?..

Я пожал плечами:

– Возможно, в Хаосе есть что-нибудь, способное впитывать магию, как бинты впитывают кровь. Если оно впитало в себя часть силы Стены, кто-то мог выбраться наружу с той стороны.

Мой кузен с сомнением пробормотал:

– Что-то не нравится мне эта мысль.

– Мне тоже, но ведь мы вышли в своих рассуждениях далеко за рамки доказанных фактов, лейтенант. Нам известно только, что какое-то достаточно смертоносное создание Хаоса приближается к Геракополису. Этого вполне достаточно для серьезной тревоги.

Повернувшись ко мне, маршал подкинул на ладони кинжал и протянул мне рукоятью вперед.

– Итак, Лахлан, скажи мне, как тебе удалось определить, что он изготовлен в Хаосе?

Я принял оружие и, как учил Адин, прикинул его вес и баланс. Тяжелая рукоять удобно легла в руку, и я не боялся, что она вывернется при ударе. Гарда выглядела достаточно прочно, чтобы надежно парировать, и была украшена звездчатой каймой. На середине широкого клинка был приварен для прочности тонкий длинный стальной ромб. На трети расстояния от острия в лезвии зияла кривая зловещая зазубрина; вторая, точно такая же, располагалась на обушке ближе к рукояти. Раны, нанесенные таким оружием, неизлечимы, если нет рядом мага-целителя.

Уставившись на нож, я подбирал слова для ответа Драсторну:

– Я сам не знаю точно, сэр. Адин, мой дед, мастер клинка, часто рассказывал нам о племени Черных Теней. И в сказаниях о Кардье всегда говорится о его вражде с Катвиром, вождем того же племени. Я заметил сходство этого кинжала с теми, что висят на стене, и подумал, что это, должно быть, работа бхарашади. Вот и сказал наугад. Но ведь я не ошибся?

– Да, когда говорят о ха'демонах, в первую очередь подразумевают бхарашади, и твоя догадка совершенно естественна. И ты не ошибся.

Драсторн снял со стены два кинжала бхарашади.

– Вам известно, что это такое?

Мы разом кивнули:

– Виндиктксвары. Дядя Кардье добыл их в Хаосе.

– И на них изображения моего отца, – добавил я. – Они предназначались для него.

– Совершенно верно, но это еще не все. Судя по форме гарды и звездчатой кайме вдоль клинка, они принадлежали ха'демону из рода Катвира.

Я взглянул на клинок, который держал в руках:

– И здесь то же самое. Может быть, тот убитый был одним из "Доблестных Копьеносцев"? Он мог добыть кинжал в одном из рейдов.

– Возможно и так, Лок, – маршал пронзительно взглянул на меня. – Но если допустить возможность, что мы имеем дело с демоном Хаоса, сумевшим преодолеть Стену, то ничто не могло бы испугать меня больше, чем его принадлежность к этому роду.

8

Я взглянул на Драсторна:

– Правду говорят, что Катвир убил моего отца?

В слабом свете лампы он казался тенью человека. Я разглядел, как Гарн шевельнул плечами.

– Точно не знаю, но он был очень упорен в достижении этой цели. – Драсторн повесил кинжалы обратно на стену. – Множество попыток оказались неудачными, но он не отступался. Я слышал, он выковал виндиктксвару, чтобы с ее помощью покончить с Кардье.

– А известно ли, за что он так ненавидел Кардье? – спросил я.

За свою жизнь я слышал множество разнообразных объяснений этой ненависти, от непристойных баллад до нелепых философских рассуждений, но все они казались мне недостаточными для столь глубокой и неотступной вражды.

В ответ я впервые услышал смех Драсторна. Мне понравилось, как он смеялся: тепло и свободно.

– Об этом я узнал только после его смерти, но причина мне кажется основательной. Клянусь Фениксом, Кардье дал ему немало причин для ненависти. "Доблестные Копьеносцы" крепко досаждали Хаосу, и особенно бхарашади. Едва Катвир в очередной раз брался за осуществление своей мечты – захватить власть надо всем Хаосом, а там и над Империей, – появлялся со своим отрядом твой отец и срывал все предприятие.

Я нахмурился:

– Разве племена Хаоса воюют между собой?

– Разумеется. Они ненавидят друг друга почти столь же сильно, как нас. Жизнь в Хаосе сурова, и захват соседских земель, а также грабеж способствуют увеличению благосостояния. Они непрерывно сражаются между собой, и в этом-то и кроется ключ к причине ненависти Катвира.

Драсторн сжал руки и продолжал:

– Кардье сумел каким-то образом добиться перемирия с Фальчаром, так что Владыка Бедствий не препятствовал действиям их отряда во время рейдов в Хаос. Для объединения всех ха'демонов Катвир должен был бы уничтожить и Владыку Бедствий, так что Фальчару перемирие было выгодно. Катвир знал, что ему не добиться успеха, не устранив твоего отца, и долгие годы неудач подогревали его досаду и ярость.

– А Владыка Бедствий – правитель Хаоса?

– Нет, Лок. Хотя, думаю, сам бы он ответил на твой вопрос иначе. Он, несомненно, полагает Хаос своим владением. – Кит принялся барабанить пальцами по столу. – Политическая жизнь в Хаосе едва ли намного более упорядочена, чем в нашей Империи. Однако Владыка Бедствий считает уничтожение Империи своим законным правом и никому не позволяет посягать на него.

– Хорошо сказано, лейтенант, – заметил Драсторн, возвращаясь в круг света от лампы. – Фальчар мог бы править Хаосом, не будь ему скучно вникать в мелкие дела своего царства. Зато его раздражает Стена, отделяющая Хаос от Империи. Он пойдет на все, что поможет ему сокрушить Империю, и он достаточно могуществен, чтобы предпринять серьезные шаги в этом направлении.

Я вздрогнул и смущенно пояснил:

– Прошу прощения, но Фальчар – одна из страшилок моего детства.

– Матери частенько пугают детей его именем, но вряд ли они понимают, насколько он опасен на самом деле, – улыбнулся Драсторн. – Насколько я понимаю – я ведь в то время был почти мальчишкой, – перемирие с Кардье заставило его на время отказаться от своих замыслов. Для Империи настали спокойные времена.

Я кивнул и спросил:

– В дороге один из охранников каравана, Рорк, рассказывал мне о пророчестве, касающемся отца и Катвира. О чем там речь?

– Видишь ли, у ха'демонов хранится огромная книга пророчеств, известная как Хроники Фарскри. В ней предсказана гибель Катвира от руки Кардье. Точных деталей пророчества я не знаю. Когда я заинтересовался этим вопросом, Повелитель Теней объяснил мне, что наши сведения о Хрониках обрывочны и ненадежны.

Я снова кивнул. Если Гарн Драсторн командовал имперской армией и флотом, то Повелитель Теней заведовал деятельностью всех разведывательных, контрразведывательных и полицейских учреждений Империи. Что-то в интонациях маршала навело меня на мысль, что упомянутые сведения получены от членов Черной секты, и притом, скорее всего, посредством магии или пыток.

Драсторн обратился к Киту:

– Лейтенант, я выношу благодарность вам и вашему отряду за преследование этого создания. Завтра я ожидаю письменный доклад и прошу передать доставленный вами кинжал в Совет Магов для анализа.

– Да, сэр, – вытянулся Кит. Отдав честь, он обернулся ко мне и взял у меня из рук кинжал. – Сегодня ночью я спрячу его у себя в комнате, а завтра с утра передам волшебникам.

– Отлично, – он обернулся ко мне, и я поежился под его светящимся взглядом. – Лахлан, ты проявил хорошую реакцию и способность к тонкому анализу ситуации. Судя по тому, что я слышал о твоем отце, он мог бы гордиться тобой.

– Благодарю вас, сэр.

– А теперь нам лучше вернуться к гостям. Я полагаю, никто ничего не заподозрит, если мы объясним, что я интересовался коллекцией оружия, собранного твоим отцом в Хаосе.

Мы с Китом дружно кивнули, и маршал улыбнулся нам:

– Отлично! Тогда спускаемся?

Кит ушел в свою комнату спрятать кинжал и переодеться. Я пытался придумать нечто по-настоящему умное, чтобы произвести впечатление на Гарна Драсторна, но вряд ли разговор с селянином из Харика мог заинтересовать маршала Империи, так что я молча спускался рядом с ним по лестнице. Как говаривал дедушка: "Пока ты молчишь, тебя могут подозревать в глупости, но, заговорив, ты не оставишь места сомнениям".

У дверей в зал Драсторн пожал мне руку.

– Спасибо, Лахлан. Коллекция вашего отца действительно производит впечатление. Простите, что оторвал вас от гостей ради удовлетворения своего любопытства.

– Я всегда готов помочь, сэр. Мой отец, несомненно, гордился бы вашим интересом к его работе.

Я старался улыбаться открыто, честно и не выглядеть заговорщиком. Искоса я поглядывал, кого заинтересует наш разговор, но никто, кажется, не обращал на нас внимания.

Драсторн кивнул и скрылся в толпе. Мне очень хотелось последовать за ним, показать всем, что мы знакомы. Но это, конечно, был бы поступок юнца из провинции. Чтобы оправдать выказанное мне доверие, я должен был подавить этот порыв и вести себя обычно.

Легко сказать! Я узнал о событиях, грозящих огромными потрясениями каждому жителю Империи, от ребенка до старика. В надежность Ограждающей Стены верили так же твердо, как в восход солнца. Зимой и летом, днем и ночью люди без нее не могли чувствовать себя в безопасности. Минутная потеря бдительности – и гибель неизбежна.

Я вспомнил, как повторял ночами детский стишок, отгоняющий зло. Чего я боялся? Свиста ветра да теней, рожденных лунным светом. Мои страхи были выдуманными, и постепенно я перерос их, перестав бояться темноты. Но знай я, что Стена ненадежна, страх в конце концов сломал бы меня.

"Но ведь еще ничего не доказано, – напомнил я себе. – Пока нет доказательств, что Стена прорвана. Но даже намек породит панику!"

Между прочим, существует еще одно объяснение того, что видел Кит. Все это могло быть сложным планом, разработанным Черной сектой, чтобы заставить нас поверить в падение Ограждающей Стены. Вызвав панику, они вовлекут множество людей в свою секту, посулив им за это спасение после воцарения Хаоса. Возможно, им даже удастся свергнуть императора и без боя сдать Империю потомкам Катвира.

Я понимал: мои предположения не очень правдоподобны, но все же решил сказать о них Киту, чтобы он включил их в рапорт. Уже направившись было в его комнату, я вдруг передумал, испугался, что новое мое исчезновение покажется подозрительным. Натянув на лицо легкомысленную улыбку, я вернулся в огромный бальный зал.

Там расположился квартет музыкантов со струнными инструментами. По направлению их взглядов, а также по тому, как гости держались к ним спиной, я догадался, что бабушка восседала в противоположном углу зала. Танцующие пары должны были закрывать от нее музыкантов, но Джеймс, несомненно, предусмотрел для нее возможность заказывать музыку.

Все еще представляя себе Кита, выслеживающего в снегах тварь из Хаоса, я пробирался в направлении бабушкиного кресла. Бабушка оказалась окружена подругами. Они пересмеивались, выискивая в толпе нарушивших то или иное правило этикета.

По мне, так все, и я в том числе, заслуживали насмешки уже одними своими одеяниями, а речи были столь же избыточно цветисты, как выкрики базарных зазывал.

У стены стояла Мария. Она улыбнулась мне, и я с радостью принял ее улыбку как приглашение к разговору.

– Хорошо играют, правда?

– Бесспорно, мастер Лахлан, – она перевела взгляд с танцующих на меня:

– И почему же вы, мастер Лахлан, не осчастливите какую-нибудь бедную девушку приглашением на танец?

Я моргнул глазами, но тут же нахмурился:

– Во-первых, я не Лахлан, а Лок. Лахлан пусть остается для официальных церемоний или на случай, если кому-нибудь понадобится меня выбранить.

– Согласна! Итак, мастер Лок, почему вы не танцуете? – игриво заговорила она. – Вы, кажется, ухаживали за Ксоей. Разве вы не обещали ей танец?

– Я ухаживал за Ксоей? Вот уж нет! – решительно возразил я. – Это она мне сказала, что я буду с ней танцевать, а я ее вовсе не приглашал. И ни с кем не собираюсь танцевать.

– И вам не жаль разбить сердца и надежды бесчисленных юных красавиц, которые познакомились с вами нынче вечером?

Я оглянулся вокруг, ища, к кому могут относиться ее слова, но рядом никого не оказалось.

– Не понимаю, о чем вы говорите! Ничьих сердец я не разбивал.

– Неужели? – она хитро прищурилась. – Вы еще не поняли?

– Чего не понял? Это что, какая-то геракская шуточка?

– По-моему, даже наивному парнишке из Харика должно быть ясно, – жалостливо вздохнула Мария. – Госпожа Ивадна весьма состоятельная дама, а ее сыновья, прежде чем сгинуть в Хаосе, успели завоевать себе громкую славу. Ее внуки, по крайней мере те двое, с которыми я знакома, хороши собой и представляют сладкую приманку для небогатых благородных семейств Империи. Так что каждая девушка будет счастлива получить от вас приглашение на танец.

Я оглянулся на танцующих или стоящих вдоль стен. Действительно, мне представляли молодых дам, но я начисто забыл их имена, как только они отошли от меня. Хотя тут было немало хорошеньких девушек, да и дивные платья подчеркивали их красоту, но мне в них чего-то не хватало.

Ни одна из них, кроме Марии, не смеялась так, как смеялись у нас на праздниках. В их улыбках не было настоящего веселья. И одежда их, и манеры казались мне искусственными, словно они прятали под масками рожи ха'демонов.

Я поежился:

– Боюсь, что это не для меня. У нас дома…

В глазах Марии мелькнуло удивление:

– У вас в Харике осталась девушка? – в ее голосе мне послышалась ирония. – О, разбитые сердца безутешных столичных красоток и тщетные надежды их родителей!

– Ничего подобного, – сердито буркнул я. – Кроме того, у меня два старших брата, а здесь есть Кит. Пусть он и склеивает разбитые сердца и надежды.

Мария весело подмигнула мне:

– Все ясно, мастер Лахлан. Этим бедным аристократкам хватит и Кита с твоими братцами. Тебе же предстоит очаровать на балу у императора одну из его сестер! Которую же – Нассию или Эриат?

– Твое остроумие превосходит даже твою красоту, – я сложил руки на груди и гордо вздернул подбородок. – Разумеется, мне подавайте принцессу!

Мария невинно стрельнула в меня глазками и вмиг оценила позу:

– Жаль, для вдовствующей императрицы ты еще слишком юн…

Тут уж я просто не нашел слов и заткнулся было, но быстро понял, что молчание работает против меня, и попытался перейти на серьезный тон:

– Понимаешь, я не умею танцевать…

На этот раз мне действительно удалось ее удивить.

– Не умеешь танцевать?! Но так не бывает! Даже в Харике должны же танцевать хотя бы на Медвежьем празднике. Это традиция!

– Ну да, я и танцевал, но совсем не так, как здесь, – я кивнул на музыкантов. – Здесь звучит настоящая музыка, а не скрипки Феррана Туга с его братом Бартоном из Лощины. И танцы… движения вроде знакомые, но музыка совсем другая. Я буду выглядеть лягушкой на паркете!

Она хотела что-то возразить, но вдруг замолчала, и ее лицо стало замкнутым. Я проследил за направлением ее взгляда и увидел, что к нам, сужая круги, направляется Кит. Он протянул руки к Марии:

– А, вот где ты прячешься! Идем со мной, Гадкий Утенок, в танце я превращу тебя в лебедя!

– Если я стану лебедем, вы мне будете не пара, – усмехнулась Мария. – Я бы с удовольствием, мастер Кристофорос, но… – она сжала мою руку, – ваш кузен уже пригласил меня.

Мое удивление не ускользнуло от его пристального взгляда, но он покорно склонил голову, признав себя побежденным. Впрочем, он тут же подхватил другую девушку и умчал ее к танцующим. Мария устремилась за ним, не выпуская моей руки, но я держался твердо:

– Я же сказал, не хочу выглядеть лягушкой.

Она шагнула ко мне и легко поцеловала меня в губы.

– Я не принцесса и не сумею превратить тебя в принца, но сделать из лягушонка танцора, пожалуй, смогу. Следуй за мной, смотри на Кита и слушай музыку. Да расслабься – в конце концов нынче праздник!

Мария оказалась хорошей учительницей, и под ее руководством я скоро освоился в кругу танцующих. Конечно, по сравнению с безупречной грацией Кита, мои усилия напоминали движения пугала на шесте, но я был доволен собой. Протанцевав со мной несколько танцев, Мария наконец смягчилась и позволила Киту увлечь ее в кружащуюся толпу. Они составляли безупречную пару, но, судя по выражению лиц, даже танцуя, продолжали свою привычную пикировку.

Я бы с удовольствием постоял, глядя на них, но на меня, шурша юбками, налетела Ксоя и потребовала исполнить обещание потанцевать с ней. Загнанный в угол – и не слишком о том сожалея, – я покорно повел ее танцевать. Музыканты заиграли медленную мелодию, требовавшую от партнеров полного согласия, и Ксоя гибко и точно следовала каждому моему движению.

Прижимая ее к себе, обняв ладонями ее талию, я, как и следовало ожидать, узнал о ней нечто новое и неожиданное для меня. В ее хрупком теле таилась немалая сила. Она двигалась точно в такт музыке и безупречно предвидела каждый поворот. Последнее обстоятельство могло объясняться ее ясновидением, но, танцуя, она казалась не такой рассеянной, как обычно.

Она чуть удивленно улыбалась:

– Люблю танцевать! Музыка просто наполняет меня и уносит куда-то.

Я кивнул:

– Ты сейчас совсем другая.

Радость в ее глазах на миг угасла:

– Когда меня заполняет музыка, видения отступают.

– Не совсем понимаю…

Мы, кружась, пронеслись мимо Кита с Марией, и только потом она ответила:

– В Городе Магов меня пытались научить очищать разум, чтобы впустить туда видения, но мне нужно совсем не это. Они приходят сами, что бы я ни делала, и особенно во сне, когда мой ум ничем не занят.

Я бросил ей короткую улыбку:

– Это понятно. В шуме голосов не услышать шепота.

– Да, но я все время слышу шепот. Я владею собственным разумом, только когда слушаю музыку, – она храбро пыталась улыбаться, но в ее улыбке проступала усталость. – Я тебя обидела тогда, в дороге?

Я откинул голову, заглядывая ей в лицо:

– Обидела? Нет. Может быть, ошеломила, но не обидела.

– Это хорошо. Я не хочу обижать людей, а иногда обижаю. Я так привыкла, что все делается по-моему, что порой забываю думать о других.

– И к тому же, должно быть, нелегко хранить в себе обрывки чужих жизней.

– Да, это сбивает с толку. А иногда и страшно делается.

Танец кончился. Я отступил назад и поклонился, собираясь отойти. Но она крепко вцепилась в мою.

– Пожалуйста, Лок, еще один танец! Помоги мне еще немного побыть собой!

– Я с удовольствием, Ксоя, но танец со мной не единственное средство.

Музыка заиграла снова, и мы закружились.

– Мне пришло в голову, что ты можешь совладать со своими видениями при помощи музыки или чего-нибудь подобного.

– Теперь я тебя не понимаю.

– И неудивительно, я ведь сам толком еще не понял, о чем говорю. Я просто подумал о том, чему тебя учили в Городе Магов. Если для появления видений надо очистить разум, а пока он занят, они не приходят, ты могла бы нарочно занимать его чем-нибудь, – я смущенно улыбнулся. – У нас в Харике есть одна песенка – ее всегда поют в день рождения. Там на каждый год жизни по куплету, и если ты хорошо относишься к имениннику, то щадишь его и поешь только последний куплет. А если хочешь подшутить над ним, то поешь все подряд.

Ксоя задумчиво кивнула:

– У нас тоже так. – Она промычала отрывок мелодии. – Терпеть не могу эту песенку – как привяжется, никак не выкинешь из головы.

– Вот-вот!

Она просияла:

– Это должно сработать! Правда, неизвестно, что хуже: мои видения или этот мотивчик.

– Что правда, то правда, но ведь есть и другие мотивчики, или можно складывать и умножать в уме, или учить стихи…

– Как скучно!

– Разве тебе не хочется быть хозяйкой в собственной голове?

– Да уж, дело того стоит!

Музыка кончилась, она привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

– Похоже, мастер Лахлан, вы только что сделали мне самый лучший подарок к Медвежьему дню. Я подумаю, как вас отблагодарить!

– Если этот подарок принесет тебе счастье в будущем году и вообще в жизни, я буду более чем вознагражден, – я поцеловал ей руку и передал ее Киту.

Мария смотрела на меня с улыбкой:

– Не так уж страшно оказалось с ней танцевать, а?

– Вовсе не страшно, Мария, – я подмигнул ей. – Конечно, мы не идем ни в какое сравнение с тобой и Китом.

– Ха! – Мария кивнула на моего кузена, танцующего с Ксоей. – Ему приятно будет танцевать с ней. Уж она-то не оттопчет ему ноги, как я.

Вечеринка продолжалась до поздней ночи, и когда Мария увезла бабушку в ее покои, мы с Китом полностью приняли на себя хозяйские обязанности. Я еще не совсем отдохнул от путешествия в столицу, но, к счастью для меня, большая часть гостей откланялась вскоре после исчезновения бабушки. Остались в основном сверстники Кита, и я решил, что имею право улизнуть, когда усталость начала валить меня с ног.

Я уснул, как только голова моя коснулась подушки, но обрывки рассказа Кита преследовали меня даже во сне. Мне представился черный человек-лев, крадущийся по улицам Геракополиса. Я видел черную гриву, длинную и пышную, окутывающую его голову, словно капюшон. Отблеск света упал на его глаза, осветив их золотые, холодные полушария. Он выбросил вперед правую руку, глаза его загорелись красноватым огнем, и издалека донесся пронзительный вопль.

Я подскочил на кровати. Я знал, что это сон; это мог быть только сон! Но и во сне могла скрываться частица истины. Привидевшийся мне бхарашади имел гриву, не подбритую по бокам головы, как это делали воины Черных Теней. Это означало, что он – колдун.

В глубине души я с самого начала понимал, что Кит преследовал через всю Империю колдуна ха'демона. Даже если не думать о чудовищной мощи, необходимой для преодоления Ограждающей Стены, достаточно было представить его опасное путешествие по нашим землям. Для него они были так же чужды и враждебны, как для меня был бы Хаос, окажись я там один и без подготовки.

От ха'демона естественно ожидать, что он будет сеять на своем пути опустошение и гибель, но этот оказался умнее. Хотя он и сделал ошибку, которая навела Кита на его след, его стремление к скрытности выдавало острый ум.

В конце концов, что мешало ему расправиться с отрядом Кита так же, как он расправился со стаей волков? На мой взгляд, только одно: он стремился избежать проявления силы, по которому его легко могли обнаружить.

А это значит, что у него есть цель, и преодолением Стены она еще не достигнута.

Его могла привести в Империю тысяча причин, а предупреждение маршала о том, что он, возможно, из рода Катвира, вдвойне заставляло меня насторожиться. Я знал, что людей, рискнувших бросить вызов Хаосу, влекли туда три причины: жадность, жажда приключений и месть.

Судя по рассказам о Хаосе, приключений там хватало. Слепое стремление к мести ха'демонам не было свойственно, хотя они делали оружие с изображениями своих врагов. По крайней мере в двух легендах о моем отце говорилось, что Катвир оставлял его в покое, когда Кардье обращался против демонов Бури или дьяволов Мотлея.

Истории об исчезнувших в Хаосе богатствах были многочисленны и умножались с каждым пересказом. Действительно, некоторые экспедиции снаряжались в Хаос специально за предметами, обладающими волшебной силой или ценимыми за древность. Даже в Быстринах мы слышали об экспедициях, направленных в Хаос Великим магистром Города Магов. Не могло ли случиться, что и ха'демона привела в Империю жажда обрести потерянное?

Но что это может быть? Я снова откинулся на подушку и заставил себя закрыть глаза. Если Стена для него не препятствие и он стремится к какой-то определенной цели, что может его остановить?