Текст книги "Money and power. Биография Кендрика Ламара"

Глава 2. Политика гетто (Hood Politics)

1

Опутанный цепями и закованный в кандалы Кендрик Ламар шаркает ногами. Следом за ним еле волочат ноги четыре человека, скованные одной цепью и одетые в унылую синюю форму заключенных. Из этой толпы Кендрика выделяют только синие джинсы. Он ковыляет к микрофону, стоящему в центре сцены на арене Staples Center в центре Лос-Анджелеса. Взмокший и сосредоточенный, он поднимает свои закованные в цепи запястья над микрофоном. Большинство зрителей, собравшихся на пятьдесят восьмой ежегодной церемонии вручения премии «Грэмми», ждали этого момента весь вечер. В этот вечер Кендрик получил больше всего номинаций, чем все другие артисты. У него всего на одну номинацию меньше, чем было у покойного короля поп-музыки Майкла Джексона в 1984 году, когда он установил рекорд как артист, который получил больше всего номинаций за год (одиннадцать против двенадцати). Все взгляды устремлены на Кендрика. Он делает вдох и дает волю чувствам.

«Я самый большой лицемер 2015 года», – говорит он со сцены, делая отсылку к своей самой спорной строчке того года («I’m the biggest hypocrite of 2015»). Террас Мартин почти плачет через саксофон слева от Кендрика, который заключен на сцене в камере № 29. Он повторяет эту фразу, которая медленно, драматично переходит в песню The Blacker the Berry, второй сингл его знаменитого второго альбома To Pimp a Butterfly. Трамп еще не был избран президентом, но Кендрик, похоже, обращается напрямую к его избирателям, тем почти двадцати пяти миллионам людей, которые прикованы к экранам своих телевизоров, планшетов и смартфонов. Он не питает иллюзий по поводу напускной любезности агрессивных расистов и дает им понять это. Он перечисляет все так ненавистные им свои черты: волосы, нос, пенис. Он знает о том, какие планы строят находящиеся у власти белые в отношении его сообщества, знает об их ненависти к его культуре. На самой большой в мире сцене музыкального события Кендрик обвиняет всех, у кого есть дурные намерения. Прямо в прайм-тайм без всякого стеснения он защищает свой народ.

Песня по большому счету затрагивает ту же тему расовой ненависти к себе, что и роман автора эпохи Гарлемского Возрождения Уоллеса Турмана «The Blacker The Berry», написанный в 1929 году. Если в книге Турмана речь идет о внутрикультурном колоризме, то Кендрик обвиняет белых, которых воротит от афроамериканцев, в ненависти к тому, кого они видят в зеркале: «I know you hate me just as much as you hate yourself» («Я знаю, что вы ненавидите меня так же так же сильно, как ненавидите себя»). Однако во время выступления Кендрик не доходит до этого куплета. Те, кто знал песню, и так прекрасно поняли, в чем заключается его обвинение.

Вместо этого он, спотыкаясь (теперь уже без цепи), отправляется на другую площадку «Грэмми» – пылающий костер – в сопровождении танцоров племени и барабанщиков и начинает другую песню. Пока Кендрик перемещается из тюрьмы в место, напоминающее родину, начинает играть сингл, который в итоге еще до конца вечера выиграет и «Лучшее рэп-исполнение», и «Лучшую рэп-песню». Однако редко песни, получившие «Грэмми», становятся целыми гимнами. В тот вечер среди миллионов зрителей Кендрика присутствуют и активисты, которые весь 2015 год протестовали против неправомерных смертей Сандры Бланд, Фредди Грея и других жертв полицейского произвола. Движение Black Lives Matter было новым для мира, и песня Alright стала для них таким же призывом на общенациональных демонстрациях, каким была песня We Shall Overcome в 1960-х годах для борцов за свободу движения за гражданские права. Освободив себе пространство на мизансцене сцены Staples Center, Кендрик начал исполнять свою мантру надежды и упорства.

Вся двадцать одна тысяча собравшихся в зале – музыкантов, знаменитостей, знатоков звукозаписывающей индустрии – поражена. Все той же прихрамывающей походкой Кендрик удаляется от восьми танцоров второго плана к последней микрофонной стойке. Эту песню пока никто не слышал. Части этой версии трека untitled 05 появляются три недели спустя на untitled unmastered, новом альбоме студийных ауттейков, дублей, с подзаголовком, свидетельствующим о том, что он впервые создал этот трек 21 сентября 2014 года. «Двадцать шестого февраля я тоже потерял свою жизнь», – упоминает он в самом начале, перескакивая с даты смерти Трейвона Мартина на тему песни, посвященной институциональному расизму как современному рабству. Опять же никто еще не знает untitled 05, поэтому аудитория, теперь уже гораздо более притихшая, обращает на нее особенно пристальное внимание. Он предлагает отвечать на насилие насилием. Он заставляет, казалось бы, стройные религиозные звуки звучать беспомощно, тем самым олицетворяя лирического героя, который находит большее утешение в огнестрельном оружии и на дне бутылки, нежели в религии. Он завершает песню тремя упоминаниями HiiiPower – движения, созданного им самим и призванного поощрять уважение друг к другу в афроамериканском сообществе.

Бит стихает, и сцену освещает новый фон: контур африканского континента, в центре которого готическим шрифтом написано «COMPTON». Все вскакивают со своих мест и аплодируют стоя. Операторы снимают, как аплодируют такие опытные МС, как Common и Run из Run-DMC. Ведущий шоу «Грэмми» и ветеран рэпа LL Cool J, явно впечатленный увиденным, прерывается на рекламу. За шесть минут, проведенных на сцене, Кендрик Ламар обратился к проблемам тюремной системы, черному активизму, панафриканизму, системному расизму и наследию социально осознанного хип-хопа. Во время вручения премии «Оскар» в 2006 году рэп-трио Three 6 Mafia воспользовалось возможностью выступить перед еще большей аудиторией, чтобы исполнить песню It’s Hard Out Here for a Pimp, но не «сказали» со сцены ничего, кроме буквального содержания названия песни. Возможно, сравнение несправедливо. Но выступление Кендрика – это яркий пример того, почему он носит «мантию» Тупака Шакура, почему его считают самым политически-значимым рэпером в современной поп-культуре.

Точно так же как Кендрик существует в эпоху пост-гангстерского рэпа, он пришел к власти в эпоху хип-хопа с пост-политическим сознанием. Он был еще в пеленках, когда Public Enemy считали себя «Черными пантерами» рэпа, а KRS-One сделали обложку альбома, вдохновленную легендарной фотографией Малкольма Икс, стоящего у своего окна с автоматом. В конце 1980-х Rakim поднял лирику рэпа на новый уровень сложности, а затем Public Enemy политизировали хип-хоп своей классической, меняющей парадигму песней It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back. Этот альбом, полный отсылок на таких лидеров освобождения чернокожих, как Луис Фаррахан, Ассата Шакур и Малкольм Икс в сэмплах[17]17
  Джесси Джексон и лидер вероучения «Нация ислама» Уоллес Фард Мухаммад были двумя из тех голосов, которые прозвучали на альбоме It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back.


[Закрыть], сделанных со вниманием к деталям на уровне Ромаре Бирдена, положил начало ренессансу Black Power в культуре. Кендрик не застал ту волну националистического рэпа, которую запустили Public Enemy, KRS-One, X Clan, Poor Righteous Teachers и Brand Nubian, но ее наследие оказало на него большое влияние.

Тупак Шакур, воспитанный членами партии «Черных пантер», претворял их идеологию в жизнь на своих пластинках. Соединив черное самосознание с гангстерскими мотивами, популяризированными Ice Cube, Тупак стал воплощением просвещенного вне закона. Он стрелял в зазевавшихся полицейских. Он придумал туманный этический принцип «Thug Life», чтобы сплотить своих слушателей против превосходства белой расы, что послужило прямым источником вдохновения для философии «HiiiPower» Кендрика. Он рифмовал о жестокости полиции, бедности, расизме, расширении прав и возможностей женщин, наркомании и массовом лишении свободы. И самое главное, перефразируя Кендрика Ламара, он делал это сексуально и харизматично. Еще со времен расцвета одного из его основателей – Afrika Bambaataa – хип-хоп как культура был политическим заявлением. Организация Afrika Bambaataa «Universal Zulu Nation» помогла подавить насилие банд в южном Бронксе в начале 1970-х годов. Тупак не был последним боевиком от мира рэпа – активистские корни этой культуры слишком глубоки.

Кендрик также вырос под влиянием социальной справедливости рэп-дуэта dead prez, позитивистских рифм Common, сознательности Lauryn Hill, Talib Kweli и Mos Def. Но, за исключением Lauryn Hill, никто из этих MC никогда не коммерциализировал свою политическую смекалку так, как сейчас это делает Кендрик. Его «политика» не идеальна. Его политическое образование было публичным, неловким и в значительной степени навязанным ему извне. Но для него важно трудиться. Важно помнить, что он ребенок из Комптона, бедного города в Калифорнии, чьей главной целью с момента полового созревания было подняться на самые высокие вершины хип-хопа, вырваться из нищеты, чтобы встать рядом с рэп-героями своего детства в качестве равного. Разнообразные взгляды Кендрика, сменившиеся за годы, прошедшие с тех пор, как он стал голосом поколения, так же переменчивы, как настроения, царящие в жарких дебатах парикмахерской для черных.

Разбор выступления Кендрика на церемонии вручения премии «Грэмми» в 2016 году говорит нам о том, что песни The Blacker the Berry, Alright и untitled 05, выбранные им для выступления, громко заявляли о его положении как артиста на данном этапе карьеры и объясняли причины этого. Открывая выступление треком The Blacker the Berry, Кендрик вышел на сцену скованным одной цепью с другими людьми. Его группа стояла за решеткой. Позже в том же году режиссер Ава Дюверней выпустила документальный фильм на Netflix под названием «13-я», в котором пересекаются темы расы, правосудия и тюремной системы. Он использует церемонию вручения «Грэмми», чтобы через содержание своих текстов («you made me a killer» / «ты сделал из меня убийцу») и свой облик заключенного заставить зрителей задуматься об институциональных корнях американской тюремной системы. Еще давно для альбома The Kendrick Lamar EP он записал песню Uncle Bobby & Jason Keaton, в которой рассказал истории дяди и близкого друга из Комптона, отбывавших срок. Привлечение внимания к тюремной системе не является для Кендрика агитационной позой: эта проблема слишком ему знакома.

Семью месяцами ранее в Кливлендском государственном университете, штат Огайо, коалиция групп активистов черных общин со всей страны «Движение за жизнь чернокожих» («M4BL») провела свою первую официальную конференцию. В ноябре 2014 года Кливленд стал очагом социального напряжения: тогда полицейские застрелили двенадцатилетнего мальчика Тамира Райса за то, что он играл на детской площадке с игрушечным пистолетом. Почти до самого завершения конференции в городе не было никаких инцидентов, однако в последний день саммита полиция задержала четырнадцатилетнего подростка, садившегося в междугородний автобус до его родного города с алкоголем. Толпа выступила в защиту подростка, и вскоре полицейские стали распылять перцовые аэрозоли. Один из активистов позвонил матери мальчика, и вскоре она вызволила его из-под стражи. Это были напряженные несколько часов, подобные тому, что показаны в фильме режиссера Спайка Ли «Малкольм Икс», когда «Нация ислама» отказывается покинуть улицы возле полицейского участка, пока не будет обеспечена безопасность арестованного чернокожего мусульманина. Пресечение полицейского преследования побудило более двухсот протестующих спонтанно запеть «Мы будем в порядке! Мы будем в порядке!» из песни Alright. Вся сцена напоминает другую постановку Спайка Ли, клип на песню Public Enemy «Fight the Power», где политический молодежный митинг в Бруклине трансформируется в вечеринку на районе. Движение Black Lives Matter нашло свой гимн, который уже стал общеизвестным к тому времени, когда Кендрик Ламар решил исполнить песню Alright на церемонии вручения премии «Грэмми».

«Для меня Кендрик – это артист, который одновременно создает то, что толкает нас вперед, и то, что, по его мнению, должно заставить нас задуматься. Многим его текстам присущи сексизм и женоненавистничество, а иногда и почти поэтичное, в стиле Билла Косби, подтрунивание над темнокожими. И это не круто. В то же время я думаю, что именно из-за того его музыка заставляет думать, что он дал как артист, многие люди продолжают его слушать. Я не думаю, что достаточное количество из нас ждет, чтобы он был в ответе за все это. Говоря “мы”, я имею в виду прогрессивное черное левое сообщество, движение, которое сплотилось вокруг песни Alright, – ведь мы вполне могли бы воспользоваться возможностью, чтобы призвать его к ответу за те некоторые дерьмовые вещи, которые он излагал в своих текстах». – Дарнел Л. Мур.

В тот вечер Африка стала заключительным образом сета Кендрика. В самом сердце континента сияло слово «COMPTON». Фанаты супергеройских фильмов уже знали, что в 2018 году Marvel Studios запланировали выход фильма «Черная пантера», но они не могли предсказать, что картина станет самой кассовой в том году, а тем более, что для создания саундтрека к фильму режиссер Райан Куглер пригласит Кендрика и в дальнейшем он будет номинирован на «Грэмми». В альбоме для «Черной пантеры» принимает участие Бабес Водумо, королева африканского поджанра электронной танцевальной музыки, известного как gqom. Кроме того, вместе с Кендриком для альбома рифмуют Йоханнесбургский рэпер Юген Блакрок и его брат Сьява, претворяя в жизнь афрофутуристический хип-хоп вымышленной африканской страны Ваканда, о которой идет речь в «Черной пантере». Но все это будет позже. На то, чтобы связать родину своих предков с районом своего детства, Кендрика подтолкнуло то же, что и на создание альбома To Pimp a Butterfly, – его поездка в Южную Африку в 2014 году.

В рамках мирового турне «good kid, m.A.A.d city» Кендрик и его коллеги по лейблу Top Dawg Entertainment Jay Rock, ScHoolboy Q и Ab-Soul дали шестьдесят концертов в пятнадцати разных странах. 7, 8 и 9 февраля команда TDE выступала в Дурбане, Йоханнесбурге и Кейптауне. Они пригласили местных южноафриканских МС Khuli Chana и Reason для того, чтобы они выступали на разогреве на концертах, билеты на которые были полностью распроданы. Во время первой поездки Кендрика на континент он остался в Африке на целую неделю, посетив в том числе камеру Нельсона Манделы на острове Роббен. Вдохновение, полученное во время поездки, отразилось в таких песнях, как Momma (песня, символизирующая родину) и Mortal Man (Нельсон Мандела упоминается в строке: «The ghost of Mandela, hope my flow stay propellin’» / «Призрак Манделы, надеюсь, я не ударю в грязь лицом»). Фанаты рэпа в его политически-осознанную эпоху конца 1980-х сменили золотые цепи на кожаные медальоны с надписью африканского континента, которые они носили на шее. Кендрик пропустил это время, но все же нашел свой собственный путь к идее солидарности между диаспорами африканцев и афроамериканцев.

Соединение этих смысловых точек может показаться не таким значимым, но в итоге оно привлекло внимание его молодых поклонников, в результате чего они, возможно, впервые задумались о панафриканизме, о котором заговорил Кендрик. «С большой силой приходит большая ответственность» – это фраза из «Человека-паука», а не из «Черной пантеры», но это изречение Кендрик принимает близко к сердцу. В альбоме To Pimp a Butterfly несколько раз говорится о негодовании по поводу злоупотребления властью. Будучи заядлым христианином, который в течение многих лет использовал религиозные отсылки в своей музыке, он никогда не говорил о том, как часто перелистывает Библию. Тем не менее покойный Стэн Ли (создатель комиксов про Человека-паука, Черную Пантеру и многих других персонажей вселенной Marvel), вероятно, позаимствовал идею, лежащую в основе этого изречения из Евангелия от Луки: «От всякого, кому много дано, много и потребуется; и от того, кому много вверено, большего потребуют». Мы не знаем, читал ли Кендрик этот стих или нет, но он, вероятно, живет в соответствии с ним. То, что он посеял эти семена в умы впечатлительных зрителей на церемонии вручения премии «Грэмми» в 2016 году, – лишь одно из доказательств тому.

2

Кендрик открыл свое выступление на «Грэмми» словами «Я самый большой лицемер 2015 года». Этой же строкой начинается каждый куплет песни The Blacker the Berry. Смысл песни, вдохновленной, как кажется поначалу, убийством подростка из Флориды Трейвона Мартина, раскрывается в финальной строке: «So why did I weep when Trayvon Martin was in the street / When gang-banging make me kill a nigga blacker than me? Hypocrite!» («Так почему же я плакал, когда Трейвон Мартин был на улице / Когда бандитские разборки заставили меня убить ниггера чернее меня? Лицемерие!»). Предсказуемо, после выхода песни сразу же разгорелась полемика.

В обществе, прогнившем от зла, которое творила полиция против афроамериканцев, вечерние новости склонны освещать эти инциденты с помощью самых благозвучных формулировок. Так, американцы запомнили Трэйвона Мартина по его образу с пачкой «Скиттлс» и арбузному соку AriZona в руке, а не по игрушечному пистолету Тамира Райса, не по названию оклендской железнодорожной остановки Fruitvale Station, где офицер убил Оскара Гранта, или по предсмертным словам жертвы удушения Эрика Гарнера: «Я не могу дышать». 26 февраля 2012 года семнадцатилетний Трэйвон Мартин, гостивший у невесты своего отца в поселке Сэнфорд в штате Флорида, возвращался домой из местного магазина, когда его начал преследовать Джордж Циммерман, пожилой житель с внушающим количеством тревожных звонков в службу 911. Самопровозглашенный санитар района уже позвонил в полицию, назвав Трейвона «очень подозрительным парнем…, замышляющим что-то нехорошее, или принимающим наркотики, или что-то типа того». Затем они подрались, и Циммерман застрелил подростка. Убийство Трейвона Мартина и оправдание Джорджа Циммермана несколько месяцев спустя послужили толчком к появлению хэштега #BlackLivesMatter и последующего всемирно признанного этого общественного движения. Даже девять лет спустя толстовки, подобные той, что была на Трейвоне в ту ночь, надевают по всей стране 26 февраля те, кто протестует против его бессмысленного убийства.

Кендрик хотел сказать, что рассказчик песни The Blacker the Berry лицемерит, оплакивая убийство Трейвона Мартина, когда он, будучи афроамериканцем, в прошлом убил собственного брата. По сути, преступление черных против черных, связанное с бандитским насилием, тему которого поднимает Кендрик, заставляет его дважды подумать о своей скорби по поводу убийства Циммермана. Он мог затронуть любую проблему, связанную с Мартином – например, поговорить о законе «стой! Стрелять буду» и неравенстве в системе уголовного правосудия. Но вместо этого он предложил чернокожим американцам подумать об их собственной вине в случившемся. Его выбор был воспринят неоднозначно.

Сам того не желая, Кендрик сыграл прямо на руку правым идеям о том, что критика в адрес более крупной (белой) структуры власти не может быть убедительной до тех пор, пока черные не решат культурные проблемы внутри своего собственного сообщества. Ход его мыслей в песне The Blacker the Berry напоминает полемику с американским радио– и телеведущим Доном Имусом в 2007 году. Столкнувшись с критикой своего расистского комментария в прямом эфире («вот какие у них там пупсики… джигабу»), направленного против женской баскетбольной команды Ратгерского университета, радиоведущий Дон Имус немедленно дал заднюю, заявив, что худшие высказывания о черных женщинах можно найти в хип-хоп-лирике. MSNBC снял его с эфира на две недели, но его отказ от извинений заставил СМИ задуматься о том, что афроамериканцы допускают негативные высказывания в свой адрес внутри сообщества, но яростно критикуют их, если они исходят извне. Когда Кендрик писал эту строку, он, должно быть, знал, что его колкая фраза вызовет споры. Возможно, она должна была дать толчок к началу дискуссии о самоуничтожении чернокожих. Похоже, он не осознавал, насколько консервативной и наивной кажется его идея. Защищая свою точку зрения через несколько месяцев после выхода The Blacker the Berry, Кендрик сказал на MTV:

«Некоторые думают, что это просто треп и просто рэп. Нет, это мой личный опыт. Когда я говорю: «Бандитские разборки заставили меня убить ниггера чернее меня», я говорю о своей жизни. Я не говорю о ком-то из вас конкретно, возможно, вы даже ничего не знаете о жизни улиц и о том, что там происходит. Я не говорю с обществом. Я не говорю о сообществе. Я и есть это сообщество. Когда я пишу эти строки, я делаю это для себя. Это своего рода терапия для меня, потому что я все еще чувствую гнев и ненависть к тому человеку, который живет по соседству, потому что я должен позвонить, зная, что кто-то за углом сделал что-то плохое с моим другом… Поэтому, когда я говорю эти вещи, мне становится легче. Это заставляет меня вспомнить о том, что я должен уважать этого соседа. Не из-за отличительных цветов одежды банды, в которой он состоит, а потому, что он черный».

Тогда он говорил от себя. Его реакция на интернет-бурю вокруг его позиции казалась искренней, а не подсказанной лейблом TDE для сглаживания углов. В свои двадцать семь лет Кендрик Ламар не был каким-то ученым с докторской степенью по политологии. Никто не оспаривает его безусловную гениальность как МС, но в политическом плане он публично вошел в достаточно крутой поворот на «трассе школы жизни», прямо как гонщик Nascar, летящий по скоростному шоссе Дайтоны. За месяц до того, как он вскружил голову своей песней The Blacker the Berry, он дал не менее неоднозначное интервью, в котором рассказал об убийстве Майкла Брауна в Фергюсоне в штате Миссури.

«Я не согласна с тем, что Кендрик говорит о лицемерии. Я не думаю, что мы можем понять феномен насилия внутри общества без понимания контекста, в котором оно происходит. В то же время не существует правильных ответов на вопрос о том, почему черные люди поступают плохо с другими черными людьми. Мы не должны отрицать существование черных людей, причиняющих вред другим черным людям, потому что это нарушает чистоту повествования о расовой сегрегации и структурном расизме. Я тоже не хочу этого делать. Но я думаю, что не лицемерно расстраиваться по поводу убийства Трейвона Мартина подражателем-мстителем, который был самопровозглашенным “санитаром квартала”, чтобы не пускать чернокожих в этот район, хотя сам он не белый». – Алисия Гарза.

Для тех, кто, возможно, забыл об убийстве Майкла Брауна большим количеством полицейских, убивающих чернокожих мужчин в Америке, в вечерних новостях звучит фраза: «Руки вверх, не стреляй». 9 августа 2014 года восемнадцатилетний Майкл Браун и его друг шли по улицам Фергюсона после того, как украли несколько сигар Swisher Sweets в местном магазине. Их остановил офицер Даррен Уилсон, полицейский на внедорожнике. Возможно, Браун потянулся за пистолетом офицера, возможно, нет – свидетельства противоречивы. Как бы ни было на самом деле, Браун побежал, затем повернул назад и начал приближаться к офицеру, вполне возможно, с поднятыми руками. Офицер Уилсон застрелил беззащитного Майкла Брауна, и это событие положило начало двум неделям и двум дням беспорядков – времени милитаризации полиции и протестов, которые черные активисты запомнили как «восстание в Фергюсоне». В ноябре того же года расширенное жюри присяжных не предъявило Даррену Уилсону никаких обвинений. Участники нового движения Black Lives Matter, стихийно возникшего по всей стране, использовали слова «руки вверх, не стреляй» в качестве лозунга, позируя с поднятыми руками, как Майкл Браун в момент его убийства.

В беседе с автором Billboard в калифорнийской студии звукозаписи два месяца спустя Кендрик сказал следующее:

«Я бы хотел, чтобы кто-нибудь заглянул в наш район, зная, что тут уже сложилась такая ситуация, что с психическим состоянием у людей здесь полный пиздец. То, что случилось с [Майклом Брауном], не должно было случиться. Ни при каком раскладе. Но если мы не уважаем себя, как мы можем ожидать, что они будут уважать нас? Все начинается с нас самих. Не надо начинать с митинга, не надо начинать с мародерства. Это все начинается внутри общества».

Хотя и ненадолго, тень политики респектабельности затмила репутацию Кендрика как критика превосходства белой расы в тот день, когда его интервью журналу Billboard появилось в сети. Возможно, мы принимаем его не за того, кем он является на самом деле, говорили одни. Другие задавались вопросом, не изменил ли успех good kid, m.A.A.d. city его позицию. Самокритика его родной черной общины звучала как набившая всем оскомину идея о том, что афроамериканцы должны начать соответствовать общепринятым в Штатах нормам, чтобы заслужить равное отношение к себе со стороны полицейского департамента Фергюсона и подобных ему. Как будто черные и так себя не уважают. Как будто нравы белой Америки не вызывают вопросов, допустив сначала геноцид коренных американцев, а затем убийство Джорджа Флойда, совершенное полицией в 2020 году. В тот день рэперша Азалия Бэнкс выступила от имени всех чернокожих пользователей Твиттера, написав пост в Твиттере о том, что комментарии Кендрика были «самым тупым дерьмом, которое я когда-либо слышала от черного человека». Она подняла вопрос о поколенческих последствиях расизма, бедности и дискриминации в отношении цветного населения в этой стране, а затем сказала ему: «Говори за себя, мать твою».

«Я думаю, Кендрик принадлежит именно к тому типу людей, которых, по моему мнению, необходимо призывать к движению за социальную справедливость. Потому что в настоящее время его позиция не ведет нас к этому. Но его голос настолько весом, что, я бы сказала, он должен быть целью номер один для организационной кампании». – Алисия Гарза.

«Мне кажется правильным, что Кендрик – это человек, который будет расти со временем в плане своих политических убеждений. Вот человек, который в один момент может сказать: “К черту Белый дом, я буду рушить систему”, а потом посчитать за честь присутствовать в Белом доме, чтобы продвигать инициативу “My Brother’s Keeper” – “защитника своих братьев”. Это обычное дело». – Дарнелл Л. Мур.

Спустя несколько месяцев после февральского релиза The Blacker the Berry (с сопутствующими спорами) и мартовского релиза To Pimp a Butterfly самозащита Кендрика была короткой и яркой. В апреле он сказал на нью-йоркской радиостанции Hot 97: «Я их прощаю. Очевидно, они не понимают, откуда я родом. Они не понимают, через что я прошел. Они не понимают, что я сделал для своей общины, которая все это рушит. Они вырвали мои слова из контекста – я их прощаю». Отпущение грехов Кендриком, безусловно, было очень христианским поступком.