Текст книги "Дар любви"

– Он защищался, – горячо сказала Джесси. Она сперлась руками о столешницу и наклонилась к Гаррингтону, сидевшему в кресле за столом со скептическим выражением на лице. – Вот как было на самом деле! Я же видела все своими глазами. Гарри окликнул Крида, и тот выстрелил.

– Но это совсем не то, что говорится в твоем заявлении.

– Я не подписывала никакого заявления. Моя сестра подделала мою подпись. Гаррингтон устало вздохнул:

– Иди домой, девочка.

– Но это правда! Вызовите сюда мою сестру и заставьте ее рассказать, что случилось на самом деле.

– Я сам скажу тебе, что думаю по этому поводу. Я думаю, ты путалась с этим убийцей и сейчас поняла, что теряешь своего содержателя.

– Но это неправда!

– Неправда? Я не слепой, видел, как он на тебя смотрит. – И Гаррингтон заржал. – И как ты сама на него смотришь. Что ж, теперь тебе придется поискать нового богатого дядюшку.

Джесси едва сдержалась, чтобы не выпалить гневные слова, готовые сорваться с языка.

– Шериф Гаррингтон, пожалуйста, поверьте мне. Он защищался, я клянусь в этом здесь и присягну на суде.

– Ты могла это сделать сегодня утром.

– Я… я не могла.

– Не могла? Подвернулось дельце поважнее?

– Роза мне не позволила.

– Не позволила? – Гаррингтон скептически посмотрел на нее. – И что она сделала? Связала тебя?

Джесси кивнула, вновь вспомнив, как боролась с Розой и как та привязывала ее руки в спинке кровати. Так страшно и так унизительно.

Какое-то время Гаррингтон выглядел удивленным, потом фыркнул, подумав: «Привязали ее, как же! Несомненно, эта крошка наговорит всякой всячины, только бы вытащить Мэддигана из тюрьмы».

Он зашелестел бумагами, сваленными на столе.

– Ты отнимаешь у меня время, Джесси. Иди-ка ты лучше домой. У меня дела.

Глаза Джесси наполнились слезами отчаяния. Крид, к сожалению, оказался прав. Гаррингтон ей не поверил.

– Можно мне с ним повидаться еще раз, прежде чем я уйду?

– Двадцать минут в день. Ты знаешь правила.

– Ну, пожалуйста.

– Черт тебя побери, девочка, иди домой!

Секунду-другую она с удивлением смотрела на него. Но потом, боясь его разозлить и из страха, что на следующий день он не позволит ей повидаться с Кридом, отяжелевшими от отчаяния шагами направилась к выходу.

Через три дня его увезут, и она больше никогда его не увидит.

Глава ДЕСЯТАЯ

– Прибыла карета «Тамблуид [3]3
  Тамблуид (англ.) – «перекати-поле», карета для перевозки заключенных


[Закрыть]».

Лицо Крида исказилось, когда Гаррингтон вошел в коридор тюрьмы в сопровождении своего заместителя, Джейка Рутледжа.

–Отойди от двери, Мэддиган, – приказал Гаррингтон, вставляя ключ в замок. Крид смерил Рутледжа долгим оценивающим взглядом. Парень, похоже, стремился выслужиться. Судя по взгляду широко расставленных карих глаз Рутледжа, Крид понял, что заместитель шерифа только и ждет, чтобы он попытался бежать, или прыгнуть на Гаррингтона, или просто сделал одно неосторожное движение… Тогда у Рутледжа появился бы повод, и он смог бы нажать на курок.

«Упаси меня Бог от этих юнцов с револьверами». Крид отошел от двери камеры.

– Повернись, – грубо приказал Гаррингтон. – Положи руки на затылок. И без глупостей.

Крид выполнил требования. Он почувствовал прикосновение ствола револьвера Рутледжа, уткнувшегося ему в спину, и знал, что Рутледж нежно поглаживает спусковой крючок, только и ожидая, когда Крид сделает какое-нибудь неверное движение.

Джейку Рутледжу безумно хотелось заработать себе авторитет, поэтому убийство такого известного стрелка, как Крид, могло бы стать неплохим началом.

Наручники защелкнулись на запястьях, и Крид вздрогнул, понимая, что у него отняли последний шанс бежать.

– Пошли.

Гаррингтон пошел впереди. Его рука лежала на рукоятке револьвера в расстегнутой кобуре. Рутледж замыкал эту короткую процессию.

Выйдя наружу, Крид невольно заморгал от яркого солнца. Когда его глаза привыкли к слепящему свету, он увидел Джесси, молча стоявшую на противоположной стороне улицы с мокрыми от слез щеками. На ней было зеленое платье, хотя и не то, которое покупал он, но ботинки такие же, как он сам ей тогда выбрал. Крид слегка улыбнулся, понимая, что она купила это платье именно из-за его цвета.

Джесси. Она приходила в тюрьму каждый день. Она приходила к нему, мужественно улыбаясь, подобно единственному светлому лучику надежды. Каждые поцелуй казался слаще предыдущего, и ему очень хотелось, чтобы его жизнь сложилась по-другому, чтобы он встретил ее в другое время и в другом месте.

Она плакала, рассказывая ему, что Гаррингтон отказался ей поверить, но Крид другого и не ожидал Никто бы не поверил словам семнадцатилетней девушки или словам профессионального стрелка с подмоченной репутацией.

– Шагай, Мэддиган, – сказал шериф, тыча стволом своего кольта ему в спину. – Карета уже готова к отъезду.

– Дай мне еще минутку. Я хочу попрощаться с Джесси.

Гаррингтон фыркнул:

– Зачем? Ты больше никогда ее не увидишь.

– Вот именно, – огрызнулся Крид.

– Ладно, только поторапливайся.

– Можно на пару минут снять эти запонки?

– Не надейся.

– Черт бы тебя побрал, Гаррингтон!

– Попусту тратишь время, Мэддиган.

Пробормотав проклятие, Крид начал переходить улицу, но Джесси уже бежала навстречу. Она бросилась ему на шею и крепко прижалась.

– О, Крид, это так несправедливо!

– Еще никто не говорил, что жизнь справедлива, солнышко.

Она снова прижалась к нему, не обращая внимания ни на Гаррингтона, ни на Рутледжа, ни на половину города, который, казалось, собрался, чтобы только посмотреть на них двоих. Какое значение все это имело теперь? Ей так хотелось, чтобы руки Крида были свободны и чтобы он мог обнять ее в последний раз. Она чувствовала, как новая волна слез хлынула из глаз, когда он поцеловал ее в волосы.

–Ты выглядишь удивительно красивой, – прошептал он, так сильно желая погладить ее волосы, еще разок пройтись по их прядям, почувствовать кончиками пальцев тепло ее кожи, почувствовать невинную сладость ее губ.

– Спасибо. – Она не сказала ему, что купила платье на деньги, которые вытащила из-под матраса Розы.

–Я буду писать тебе каждый день, – пообещала она.

– И посылать мне печенье? – Он хотел, чтобы его голос звучал непринужденно, но мысль о том, что им суждено больше увидеться, что ему придется провести долгие двадцать лет запертым в клетке, сделала невозможной любую шутку.

Она смотрела на него не отрываясь, стараясь запомнить каждую черточку его лица, каждую морщинку и ничего не упустить: черные, густые и длинные волосы; кожу цвета начищенной меди; крепкую, упрямую квадратную челюсть. Его глаза напоминали ей глубокие и черные озера, окруженные длинными ресницами и прямыми черными бровями. А его рот… Она уже научилась любить его рот– его форму, мягкость и теплоту губ, гладкую бархатную подвижность языка, слегка пахнувшего табаком и виски.

Крид делал то же, стараясь запомнить ее, чтобы забрать с собой милый образ в предстоящие ему пустые долгие годы и хранить, как талисман. Солнечные зайчики красными отблесками переплетались с золотом ее волос. Карие глаза напоминали своим цветом пригоршни коричневой теплой земли. Ему нравились кончик ее вздернутого носика, мягкие формы щек, пухлая полнота губ… Ах, эти губы, которые даже сейчас вызывали в нем волну желания, заставлявшую его страдать.

– Забери те деньги, Джесси, – сказал он голосом, вдруг ставшим глухим и хриплым. – Забери их и немедленно уезжай отсюда.

– Нет. Я буду ждать тебя. И неважно, сколько времени для этого понадобится. Крид покачал головой:

– Нет, Джесси. Я не хочу, чтобы меняя ждали. Впереди у тебя целая жизнь. Возьми их и уезжай из этого города. Забудь, что здесь произошло. Забудь и меня. Начни новую жизнь. Пообещай мне.

– Не могу. Это моя вина. Если б я оказалась тогда там…

– Ты бы пришла в суд, если бы смогла, солнышко. Я не сомневаюсь в этом. Не растрачивай свою жизнь понапрасну, как это сделал я. Найди себе в мужья порядочного человека, и у тебя будет семья, о которой ты мечтала. – Он заглянул ей в глаза. – Пообещай мне, Джесси. Пожалуйста…

Она кивнула, не в состоянии произнести ни след Ее сердце разрывалось на части оттого, что Криду предстояло отбывать долгое тюремное заключение, а он все еще продолжал заботиться о ней. Как же eй не любить его, если он оставался единственным человеком на свете, для которого по-настоящему имело значение, жива она или умерла.

Крид закрыл глаза, прижавшись подбородком к нежной макушке. Ее руки крепко обхватили его талию, а груди твердо уперлись в его грудь.

Двадцать лет. Он выйдет оттуда стариком. А Джесси станет взрослой женщиной, замужней, с выводком детей. И как бы ни больно было ему от мысли, что и проживет жизнь с другим мужчиной, он знал: она мечтает о такой жизни и она ее заслуживает. А он никогда не сможет ей этого дать.

– Заканчивайте, – нетерпеливо бросил Гаррингтон.

– Не рви на себе рубашку, блюститель закона, – пробормотал Крид.

– Я буду по тебе тосковать, – прошептала Джесси. Встав на цыпочки, она прижалась своими губами к его губам, и он почувствовал соленый вкус ее слез. – Я буду молиться о тебе каждый день.

– Джесси, я…– слова застряли у него в горле. Какой смысл в том, если он скажет ей, что любит ее? Теперь это не имело значения. – Береги себя.

Она кивнула головой. Горло перехватило от рыданий.

Еще один поцелуй, еще одно прикосновение… и вот уже Гаррингтон встает между ними, подталкивает Крида к задней двери тюремной кареты и запирает за ним дверь.

Образ любимого, глядящего на нее сквозь толстые решетки, запечатлелся в ее мозгу, соединившись с мыслью, что она больше никогда его не увидит. Она бежала за каретой, насколько у нее хватило сил, слезы мешали ей разглядеть его лицо. Потом упала в дорожную пыль и рыдала, пока не выплакала все глаза. Тяжело ступая, она вошла в гостиницу «Гаррисон-VI». Пока Джесси пересекала вестибюль, клерк за стойкой смотрел на нее с удивлением и явным блеском похоти в глазах, но даже не попытался ее остановить. Комнатка оказалась маленькой, ничуть не больше, чем ее спальня. Она бродила по ней, проводя руками по постели, на которой он спал, беря в руки то его бритву, то щетку для волос, выдвигая по очереди ящики комода.

Вещей у него оказалось совсем немного; только самое необходимое: несколько смен белья и одна пара сапог.

Под кроватью она нашла седельные сумки. В одной из них лежал револьвер с парой коробок патронов. А также мягкая кожаная рубашка, совсем выцветшая и ставшая почти белой, пара поношенных мокасин, индейские бусы-воротничок из желтых и синих камешков. И четыре тысячи долларов, сложенных в мешочек из оленьей кожи.

Она трижды пересчитала деньги, не в состоянии поверить, что эти деньги– ее, сознавая при этом, что с охотой отдала бы их все, только бы Крид вернулся к ней. Четыре тысячи долларов.

Внезапное чувство радости согрело ее сердце. Теперь у нее есть деньги. Она может уехать из Гаррисона в Кэнон-сити, чтобы оказаться поближе к Криду.

Тихонько напевая, она отсчитала сумму, которую позаимствовала у Розы, а остальное опустила обратно в мешок.

Кое-что из вещей Крида она снова уложила в седельные сумки. Поднимаясь с пола, Джесси подумала, что следовало бы упаковать и забрать с собой все вещи, но потом решила, что придется объяснить их появление в доме, если Роза вдруг на них наткнется.

Она уже почти вышла из комнаты, но потом повернулась и снова подошла к постели. Взяв его подушку, она и ее сунула в седельную сумку. Она никогда не брала чужого, но на этой подушке спал Крид. А теперь на ней будет спать она, мечтая о нем.

Домой Джесси вернулась тихонько, заглянув в комнату Розы и убедившись, что та еще спит. Впервые оно не обратила внимания на то, в какой темной и мрачной комнате она живет.

Прикрыв поплотнее свою дверь, она вынула мешочек с деньгами из седельной сумки и затолкала тяжелые кожаные мешки под кровать. Сняла со стены старенькую помятую картинку с изображением ангела, держащего на руках маленькую девочку. В стене находилось углубление, где Джесси прятала золотые часы своего отца. Она подержала в руках мешочек с деньгами, а потом решительно сунула его туда вместе с часами и повесила картинку на прежнее место.

Улыбаясь, она оглядела свою комнату. Ей недолго здесь оставаться. Через два дня на Кэнон-сити пойдет дилижанс, и она на нем уедет.

Найдя листок бумаги, она села писать письмо судье, рассказывая о том, как все произошло на само деле. Она писала, что даст священную клятву на Библии, если только он ей поверит.

Когда Джесси закончила писать судье, она прялась за длинное письмо Криду, делясь своими переживаниями и изливая на бумагу всю силу своей любви, уверяя, что никогда не забудет его, и не хочет забывать. Слезы закапали страницу, где она писала о том, что любит его, и что как бы долго ни пришлось ждать, она все равно его дождется.

Она уже заклеивала конверт, когда дверь распахнулась и в комнату ворвалась Роза.

– Чем это ты занимаешься?

– Ничем.

–Что у тебя в руках?

–Письмо.

Роза захлопнула дверь и прислонилась к ней.

–Письмо? Кому?

– Криду.

– Отдай его мне!

–Нет. Я имею право писать ему, если захочу.

– Ах ты, маленькая шлюшка. Если ты могла таскаться с этим полукровкой, значит, уже можешь начать работать в баре сегодня же вечером.

– Крид никогда не прикасался ко мне!

Роза недоверчиво фыркнула.

– Это правда.

Роза протянула руку:

–Я возьму это письмо.

– Нет!

– Ну что ж, ладно.

Пожав плечами, Роза открыла дверь. У нее есть приятель из магазина Грэттона. Стоит ей только попросить, и он уничтожит любое письмо, которое Джесси. попытается отправить.

Роза помедлила и, уже держась за ручку двери, бросила через плечо:

– И не смей никуда уходить, пока не уберешь постели и не перемоешь посуду, поняла?

Джесси кивнула. Она нахмурилась, когда Роза вышла из комнаты. Ее удивило, с какой легкостью сестра от нее отстала. Она никогда не могла понять, почему Роза так сильно ее невзлюбила. Когда-то раньше Джесси пыталась завоевать ее доверие, но все попытки установить дружеские отношения сестра отвергла. Теперь же, после того что Роза сделала с Кридом, у Джесси пропало всяческое расположение к сестре, сменившись глубоким и устойчивым раздражением.

Сунув оба письма за корсаж, Джесси направилась в кухню. Она ожидала найти Розу там, но, очевидно, сестра уже ушла из дома. «Может быть, она решила пойти на работу пораньше?» – подумала Джесси. Она иногда так делала, если знала, что Коултер придет в салун до его открытия.

Вздохнув, Джесси принялась за работу: налила воды в чайник и поставила его на кособокую чугунную плиту нагреть воды.

Перемывая и вытирая посуду, она неотвязно думала о Криде, мысленно подсчитывая, как далеко успела отъехать тюремная карета за несколько часов и молила Бога, чтобы с ним обращались хорошо, чтобы его вскоре оправдали и чтобы он побыстрее ответил на ее письмо. Она улыбнулась при мысли о том, как он удивится, когда она приедет его навестить.

Поставив в буфет последнюю надтреснутую тарелку, она пошла в комнату Розы. Быстро оправила постель, сунув под матрас деньги, позаимствованные у сестры на платье, а потом направилась к себе: пригладила покрывало и убедилась, что седельные сумки Крида не бросаются в глаза.

Покончив с домашними делами, Джесси направилась в магазин Грэттона.

Почтовое отделение располагалось во дворе магазина. Таг Харпер улыбнулся, когда она через прилавок осторожно пододвинула к нему письма.

– Хай, Джесси, – поздоровался он. – Что-то я раньше не замечал, что ты пишешь письма. А теперь отправляешь аж сразу два.

Джесси, улыбнувшись в ответ, протянула Таг двадцатидолларовую золотую монету.

– Ты не отправишь их с первой же оказией?

При виде такой монеты Таг мысленно присвистнул.

– Двадцатник! Где ты достала такой?

Джесси нервно облизнула губы.

– Заработала. – Таг поглядел на нее скептически. – Скажи, а сколько времени мое письмо будет идти до Кэнон-сити?

– Не знаю, может, недели две, а может, и больше. Все зависит от погоды.

– А другое?

Таг сделал неопределенный жест рукой.

– Столько же, я думаю. – Он отсчитал ей сдачу. – Передай от меня привет Розе.

– Да. Непременно. До свидания, Таг.

– Пока, Джесси.

Таг смотрел ей вслед, размышляя о том, откуда у нее взялась золотая двадцатидолларовая монета. «Она сказалва, что заработала, – раздумывал он. – Если это так, тохотел бы я стать ее следующим клиентом».

Он посмотрел на конверты и нахмурился, прочитав адрес на одном из них. «С чего бы это Джесси Макклаудд писать судье Пэкстону»?» Потом от удивления присвистнул, посмотрев, кому адресован второй конверт. Крид Мэддигэн!

Таг Харпер ухмыльнулся. Это все объясняло. Джесси крутила шашни с этим убийцей. И по-видимому, не только шашни.

Напевая под нос, он опустил жалюзи на окне. Роза опередила Джесси и пообещала отблагодарить его, если он перехватит письма. По подсчетам Тага, за два письма он получит в два раза больше.

– Четыре тысячи долларов! – Рэй Коултер от изумления присвистнул. – Ты уверена?

–В письме, так написано. – Роза схватилась за сердце. Крид Мэддиган оставил Джесси наличными целое состояние, а эта неблагодарная маленькая тварь даже слова ей не сказала.

– Да, с такими деньгами мы можем теперь и попутешествовать, – сказал Коултер мягким вкрадчивым голосом. – И даже… пожениться.

– Пожениться! – Роза взвизгнула от восторга. – Ты, правда, этого хочешь?

– А почему бы и нет? У меня нет причин оставаться в этом заштатном городишке теперь, когда мой сын умер. Нам будет хорошо вместе, Роза. Женатые, да с такими деньжищами, мы могли бы стать уважаемыми людьми. Могли бы поехать на Запад, например в Калифорнию или на Восток – в Нью-Йорк. Что скажешь?

Роза уставилась на него, у нее закружилась голова. Ни о чем другом она и не мечтала.

– Мы даже могли бы взять твою сестру, если захочешь, – щедро предложил Коултер. «Джесси Макклауд симпатичная и очень миленькая крошка…» Ему всегда хотелось посмотреть, что же все-таки скрывается под теми бесформенными обносками, в которые ее одевала Дейзи.

Роза покачала головой. Она никогда не чувствовала ни дружеского расположения, ни родственных чувств к своей сестре: ничего, кроме ревности, Дейзи всегда защищала и лелеяла ее. Джесси была ее любимицей, это все знали. Джесси уже давно могла начать работать в «Лэйзи Эйс», но Дейзи держала ее дома, говоря, что ей нечего делать в салуне до тех поп пока не исполнится восемнадцать, хотя Розе позволила начать работать там в шестнадцать лет. Несмотря на все ее разговоры о том, что Джесси слишком юная Роза знала, что при этом Дейзи втайне надеялась выдать Джесси за порядочного мужчину. Таким образом Дейзи хотела спасти ее от унизительной жизни.

– Роза!?

Она заморгала, глядя на Коултера:

– Что ты сказал?

– Ты мне не ответила.

– Джесси уже взрослая. Милт возьмет ее на работу. – Роза хихикнула, подумав, что все-таки есть на этом свете справедливость. – Она сможет занять мое место.

– Это значит, что мы поедем вдвоем – ты и я? – Коултер криво усмехнулся, глядя на нее. – Ладно девочка, давай поскорее уедем: нас ждут огни большого города.

– А у тебя есть свои деньги, Рэй Коултер?

– У меня отложено несколько сотенных. – Взяв ее за руку, Коултер улыбнулся одной из своих самых соблазнительных улыбок. – Так что. Роза, куда мы едем для начала?

– Не знаю, – улыбнулась она, вдруг почувствовав возбуждение от возможности убежать с Коултером из этого скучного городка и начать новую жизнь в новом месте. – Куда бы ты ни захотел, я согласна.

– Я всегда хотел попасть во Фриско [4]4
  Фриско (разг.) – имеется в виду Сан-Франциско.


[Закрыть], Роза. А пока иди домой и переоденься. Я зайду за тобой. Через двадцать минут.

Взвизгнув от счастья, Роза бросилась ему на шею и поцеловала.

–Скажи Милту, что я увольняюсь! – воскликнула она и помчалась прочь из бара.

Глава ОДИННАДЦАТАЯ

Крид смотрел невидящими глазами на пробегавший за окном пейзаж, почти не чувствуя, как тюремная карета тряслась и переваливалась с боку на бок на ухабах изъезженного проселка. Наручники не только до крови натирали ему запястья, в них он чувствовал себя еще более униженным. По мере того, как они удалялись от этого городка, он все сильнее проклинал Гаррингтона за то, что тот сковал ему руки не спереди, а за спиной: он даже назойливую муху не мог отогнать от головы. Крид рассеянно слушал казавшиеся ему бессвязными разговоры двух других его спутников по зарешеченной деревянной карете. Одного осудили за убийство, другого – за ограбление банка. Оба утверждали, что невиновны. Крид знал по своему опыту, что вряд ли можно встретить преступника, который признал бы себя виновным. «Но сам-то я, черт возьми, действительно не виноват. По крайней мере в том, за что мне дали такой срок».

Конечно, он признавал свою вину по ряду других проступков в прошлом. И совсем не самым меньшим среди них считал то, что влюбился в девушку, которую заставил поверить, будто только он один способен достать ей с неба звездочку.

Джесси. Милая, нежная Джесси, с гривой темно-рыжих волос и искрящимися карими глазами. Джесси, с губами такими же теплыми, как солнечные лучи, такими же мягкими, как пух, и такими же пьянящими, как виски.

Джесси. Да, теперь он жалел, что не занимался с ней любовью там, в долине, что полностью не отдался ее молодости, нежности и доброте. Прав он или ошибался, но ему хотелось стать тем, кто мог к, показать ей, как прекрасна любовь между мужчиной и женщиной. Ему хотелось заглянуть в ее глаза в тот момент, когда он оказался бы в ней, услышать ее резкий крик или вздох, когда она откроет для себя, что такое страсть.

Но при этом он упрямо радовался тому, что не тронул ее. Он посчитал бы себя преступником, если бы украл у нее девственность и оставил ее ни с чем. Она заслуживала большего. Гораздо большего, черт возьми. Но он сделал все, что мог. Оставил ей большой капитал, все то ценное, что имел. А теперь ему приходилось только надеяться, что она использует деньги для того, чтобы начать новую жизнь.

Погруженный в отчаяние, Крид углубился в себя так, как много лет тому назад научил его Черный Бобер. Уставясь в дощатый пол, он отключился о внешнего мира, голосов, железных решеток и друга знаков мрачного будущего, его ожидавшего. Бродя по закоулкам прошлого, он думал о местах, которые видел с самого детства, о людях, которых когда-то любил, но уже давно ушедших.

Пребывая в этом отрешенном состоянии, он и не заметил, что карета остановилась, пока охранник не ткнул его в спину стволом ружья.

– Эй, Мэддиган, оторви свою задницу и вылезай.

Подавив гнев, готовый волной выплеснуться и него, Крид встал, прошел к выходу и спустился по ступенькам.

Тюремную карету охраняли трое. Старший – техасец Джек Уоткинз, знавший все уловки преступников. Джо Уэст, моложе его всего на пару лет, – высоки и худощавый, со щербатым от оспы лицом и глубок, посаженными глазами. И Морт Сайески, состоявши на охранной службе временно, всего несколько месяцев. Он отличался от других копной рыжих, вечно всклокоченных волос и вздорным характером.

– Привал, – объяснил Сайески коротко. – Все сесть вон там, и без всяких штучек.

Крид свирепо посмотрел на охранника. Сайески напоминал ему бантамского петуха, задиристого и хвастливого.

Он со страхом смотрел на заключенного и постоянно трогал пальцем спусковой крючок ружья, взятого наизготовку.

– Мне надо помочиться, – сказал ему Крид. Сайески поднял ствол ружья и стал медленно опускать его до тех пор, пока он не оказался направленным в ГРУДЬ Криду.

– Ну, так давай.

– Не могу. – Крид стиснул зубы. «Черт бы побрал этого щенка. Он же издевается надо мной. Чтобы всего-навсего опростаться, приходится унижаться перед сопляком», – подумал он.

Морт какое-то мгновение непонимающе смотрел на заключенного, но потом наконец до него дошло, что со скованными за спиной руками этого сделать нельзя.

– Повернись, – приказал он. – Джек, прикрой меня.

На подбородке Крида нервно заиграл мускул, когда молодой охранник отпирал замок наручников. Он понимал, что наручники больше не снимут до самого Кэнон-сити. Поэтому в этот миг он вдруг почувствовал неистовое желание воспользоваться случаем и дать деру, пока еще не поздно, пока свободу не отобрали навсегда. Но против этого желания выступил холодный расчет: «Мне не обогнать пулю сорок четвертого калибра…».

Он повернулся к охраннику и протянул руки вперед, чтобы тот мог надеть наручники снова.

Морт Сайески нервно сглотнул слюну, увидев черные искры гнева, тлеющие в глубине глаз метиса. Будучи не в силах побороть в себе страх, Морт отступил на шаг и снова поднял ружье, положив палец на спусковой крючок.

– Стой так, чтобы я мог тебя видеть, – предупредил он Крида. – И не пытайся ничего предпринимать.

– Слушай, парнишка, если бы мы оказались здесь одни, то твой винчестер я завязал бы у тебя на шее, – отпарировал Крид.

Повернувшись спиной к охраннику, так и стоявшему с выпученными глазами, Крид пошел в кусты.

«Я еще дождусь своего часа, – подумал он. – рано или поздно мне подвернется шанс убежать, и уж я его не упущу».

Джесси натянула одеяло до самого подбородка моргая от яркого солнечного света, лившегося в комнату из окна. Сначала она подумала о Криде. А потом о письмах, которые отправила. Она знала, просто не сомневалась, что судья поверит ее рассказу и что Крида непременно оправдают. Еще только два денька думала она, всего два дня до прибытия в город дилижанса, и она уедет в Кэнон-сити.

Улыбаясь, она повернулась и зарылась лицом в его подушку. Глубоко вздохнула, ощутив слабые запахи талька и табачного дыма, которые еще хранила на Волочка. Зажмурившись, она снова и снова переживала те сладостные моменты их встреч, когда Крид ее обнимал. Она вспоминала вкус его поцелуев, силу обнимавших ее рук, приглушенный звук голоса, произносящего ее имя.

– Крид. – Она произнесла его имя вслух, и eй показалось, что он где-то рядом.

Джесси вспомнила, как он стремительно, словно герой из сказки, пришел к ней на помощь в том проулке. Он поддержал ее в горе, когда умерла ее мать. Он купил ей первое в ее жизни красивое платье. Он стал первым в ее жизни настоящим другом. И хотя сейчас их разлучили, он все же продолжал о ней заботиться. Перекатившись по кочкам неровно набитого матраса и оказавшись на краю, она подняла одеяло с простыней и пошарила под кроватью, нащупывая седельные сумки Крида.

Вывалив их содержимое на одеяло, девушка любовно расправила мягкую кожаную рубашку. Взяв в руки бусы-воротничок, она надела их себе на шею, поглаживая гладкую поверхность синих и желтых шариков.

Затем взяла в руки его мокасины. Ей доставляло удовольствие носить то, что носил он, трогать то, к чему он прикасался.

Спустившись с кровати, Джесси подошла к своему тайничку. Сняв со стены помятую картинку ангела, она засунула руку в узкое углубление, но ничего не нащупала. Золотые часы и кожаный мешочек исчезли.

Почувствовав приступ внезапной тошноты, она побежала в спальню Розы. Комната опустела. Ящики валялись на кровати и на полу, небольшой гардероб. где всегда висели платья Розы, тоже зиял пустотой.

Не веря своим глазам, Джесси, качая головой, прошла в другую комнату и оттуда в кухню. Везде пусто.

Роза уехала и забрала с собой все деньги Крида.

Чувствуя себя брошенной и совершенно одинокой, Джесси села у стола и, уронив голову на сложенные руки, расплакалась.

Когда у нее уже не осталось слез, она вытерла лицо, причесалась, надела новое зеленое платье и новые ботинки. Глубоко вздохнув, Джесси вышла из дома, решив не возвращаться туда до тех пор, пока не найдет себе пристойную работу.

Путь до Кэнон-сити занял почти три недели. За это время ярость и гнев настолько переполнили Крида, что его терпение, казалось, вот-вот лопнет. Медленное движение тюремной кареты создавало впечатление, что ее стенки с каждым днем сжимаются все больше и больше, не давая ни дышать, ни двигаться. Наручники, сковавшие его руки, постоянно напоминали о потерянной свободе.

Его возмущало, что приходилось все делать по указке– есть, спать и все остальное, это усугубляло ситуацию еще больше.

Морт, молодой охранник, из кожи вон лез, пытаясь доказать, что он совсем не боится метиса-убийцы, и поэтому с первого же дня обращался с ним подчеркнуто грубо и пристрастно.

Стараясь доказать всем свою храбрость, Сайески помыкал Кридом, требуя, чтобы тот со скованными руками собирал хворост для костра, распрягал и запрягал лошадей. Он постоянно отпускал двусмысленные намеки по поводу предков Крида и унизительные замечания насчет наемных убийц, заявляя, что они – накипь на поверхности земли.

Крид терпел изо всех сил, но однажды не выдержал и позволил себе то, что собирался сделать еще со дня ареста. Он залепил Сайески пощечину.

Морг даже не понял, что произошло. Еще минут назад он, облокотившись о заднее колесо кареты, тараторил о превосходстве белой расы и вдруг оказало лежащим плашмя на земле с разбитым носом, из которого потоком хлынула кровь.

Тяжело дыша, Крид отступил назад. Какого же он свалял дурака, ударив мальчишку, ведь ему придется поплатиться за это. Но, черт возьми, как легко ему стало дышать!

Возмездие не заставило себя долго ждать. Уоткив и Джо Уэст прибежали к Морту на помощь. Крид охнул от боли, когда техасец ударил его по лицу при кладом ружья.

– Ты в порядке, Морт? – спросил Уэст.

– Он сломал мне нос, – пожаловался Морт, грязным платком промокая кровь, стекавшую по лицу.

– Ты хочешь, чтобы я устроил ему то же самое? – ухмыльнулся Джо Уэст в сторону Крида, явно пред вкушая удовольствие.

– Нет, я сделаю это сам, – ответил Морт. Крид постарался взять себя в руки. Он мельком взглянул на двоих конвоиров, ставших у него по бокам, а потом на других заключенных, спокойно сидевших в тени их тюремной кареты.

Крид неслышно выругался, когда Сайески подошел и встал перед ним.

– Почему ты меня ударил? – требовательно спросил парень.

– Потому что ты маленький кусок дерьма с большим хайлом.

Щеки мальчишки побагровели от прилившей крови, а оба его напарника разразились громким смехом, явно соглашаясь со словами наемного убийцы.

Крид заметил нерешительность, блеснувшую в глазах парня, и безошибочно определил момент, когда тот решил, что единственная возможность спасти ой авторитет– это нанести ответный удар, уклониться от которого ему не составило большого труда.

Порозовевшее лицо Морта стало темно-красным, когда его кулак ударил в пустоту.

Уоткинз и Джо Уэст ржали во всю глотку, получая истинное наслаждение от замешательства, охватившего их молодого напарника.

– Держите его! – выкрикнул Морт.

– Что? – удивился Уоткинз и покачал головой. – Забудь об этом, парень.

– А я говорю, держите его!

Джо Уэст пожал плечами.

– А что плохого в том, если мы позволим мальчишке нанести пару свингов?

– Не знаю, – покачал головой Уоткинз, – мне это кажется несправедливым.