Текст книги "Как я влюбилась в королевского гвардейца"

– Ничего страшного, я загляну в другой… – Я осекаюсь, потому что надо мной возникает еще один парень.

– Гилфорд, ты так и будешь один общаться с красивой девушкой или все-таки нас познакомишь? – Один из гвардейцев, уже снявший мундир, в простой футболке с изображением каких-то музыкантов и спортивных шортах, одной рукой обнимает Фредди за плечи и несильно встряхивает, напрягая свой загорелый бицепс, который украшают черные племенные татуировки.

Он говорит с чуть заметным акцентом и озаряет меня своей жемчужной улыбкой.

– А, да, конечно… Виноват! Мэгги, это младший капрал Мо Ломани.

Косясь на Фредди, я протягиваю гвардцейцу руку, всю в мелких веснушках.

– Рад познакомиться, Мэгги.

Он нежно целует кончики моих пальцев, и я пытаюсь свободной рукой прикрыть щеки, на которых немедленно выступил румянец.

– Хотя… обычно я стараюсь узнать имя девушки до того, как увижу ее белье.

Он подмигивает, и теперь скрывать смущение уже бесполезно – даже руки у меня пунцовые.

Фредди кладет руку ему на грудь и отодвигает от меня.

– Мэгги – дочь бифитера, Мо. Она выше по званию и тебя, и меня, так что лучше бы тебе так с ней и обращаться. И не позволяй себе лишнего, понял меня? Последнее, что тебе нужно, – это чтобы до тебя докопался очередной старший сержант, потому что твое «обаяние» снова обернулось неприятностями.

– Прошу прощения, мэм. – Мо быстро встает передо мной по стойке смирно. Несмотря на то что Фредди ниже его по званию, видно, что командует тут он.

– Пожалуйста, я здесь не как дочь бифитера, а просто как старая добрая Мэгги.

Мо прыскает и приобнимает меня за плечи. Он наклоняется ко мне, так что его дыхание щекочет мне ухо, и шепчет:

– Понимаешь, почему некоторые парни прозвали его Спартанцем? – Я смотрю на Фредди, но по выражению его лица опять ничего не понятно. Вот уж действительно Спартанец.

Я улыбаюсь Мо и осматриваю комнату; мое смущение проходит, когда я понимаю, что неожиданная встреча с гвардейцами – не такое уж плохое дополнение к вечеру, особенно учитывая тот факт, что Фредди примерно так же разговорчив, как на посту, когда охраняет королевские драгоценности.

– И это место было здесь всегда? – Мой внутренний ботаник берет верх, и я чуть не прыгаю от возбуждения. – Ух ты, это что – настоящее? – Я показываю на ружье, висящее на одной из стен.

– Весь блок Ватерлоо был построен для солдат из гарнизона Веллингтона, базирующихся здесь. – Фредди, кажется, выдыхает, заметив мой энтузиазм. – Почти все пабы в Тауэре тогда закрыли и ввели строгий комендантский час, так что ребята утроили себе здесь что-то вроде маленького подпольного клуба. Если я не ошибаюсь, здесь ничего особо не изменилось с девятнадцатого века. – Фанат истории во мне только что получил оргазм. – И да, оно настоящее. – Он мягко останавливает меня, когда я тянусь к полированному стволу. Его пальцы без труда перехватывают мою руку, но он делает это так нежно, что мою кожу моментально начинает покалывать от его прикосновения. Я быстро освобождаюсь, чтобы он не заметил этого и нас не сковала очередная неловкость.

На его лице на мгновение появляется выражение, которое я не успеваю разгадать, поскольку Фредди моментально отворачивается от меня. Беззлобный смешок Мо напоминает мне о его присутствии, и я снова обращаюсь к нему:

– Это потрясающее место! Вам придется выгонять меня отсюда под утро.

Я сразу представляю себе, как гвардейцы столетиями собирались здесь, вдали от начальственных глаз, как мы сейчас. Пожалуй, теперь я не отказалась бы от сигары и стакана виски.

Я обращаю внимание на трех парней в углу. Кители расстегнуты; они сидят над футлярами с разными музыкальными инструментами. Одному из них на вид не больше семнадцати, но его тощая фигура возвышается надо всеми в комнате. Щеки у него в прыщах, а светлые волосы сбриты под очень короткий ежик. Он достает видавшую виды скрипку и, прижав ее к подбородку, мягко щиплет струны, а парень рядом с ним достает ирландский бойран [18]18
  Бойран – ирландский ударный музыкальный инструмент, напоминает бубен диаметром примерно полметра (обычно 18 дюймов). Держат бойран вертикально, играя на нем специфическим образом деревянной палочкой, напоминающей кость.


[Закрыть]. Барабанщик лишь ненамного ниже скрипача, но в два раза его шире. На лице его светится улыбка, он слушает разговоры вокруг, но я замечаю, что сам ни в одном не принимает участия. Маленькое струнно-перкуссионное трио завершает гитарист. Мне не надо даже приближаться к нему, чтобы понять, что по сравнению с ним я буду выглядеть горой. Он того же роста, что и барабанщик, хотя тот сейчас сидит, склонившись над своим инструментом. Он надевает гитару на плечо и исчезает за ней. Когда они стоят рядом с каланчей-скрипачом, кажется, что все трое принадлежат к разным видам, и не верится, что это члены одной музыкальной группы и вообще сослуживцы.

– У вас тут что, вечеринка? – спрашиваю я Мо, потому что в этот момент еще один гвардеец приносит музыкантам, которые настраивают инструменты, поднос с напитками.

Он снова задорно мне улыбается.

– Давай я всем тебя представлю! Они умирают, как хотят знать, кто же наша почетная гостья.

– Почетная гостья? – Я краснею и смотрю на Фредди, но он уже на другом конце комнаты и все больше удаляется от меня. Я вздыхаю, улыбка моя гаснет, и я покорно плетусь за Мо. Я ведь все равно уже здесь. Фредди может показать мне библиотеку в другой раз, если, конечно, захочет.

Мо ведет меня сначала к музыкантам.

– Это Чаплин на барабанах, Тайни на скрипке и Дэвидсон на гитаре. Они будут нас развлекать этим вечером. Парни, это «просто старая добрая Мэгги».

Я смущенно машу им ручкой, а Мо снова наклоняется ко мне и рассказывает про каждого из них:

– Тайни – один из наших салабонов, только из учебки, и он полгода уже не разговаривал ни с одной женщиной, кроме своей матери, так что не обращай внимания, что он на тебя пялится.

Это точно, долговязый новобранец выглядит как олененок на дороге, освещенный фарами: он застыл, открыв рот, и только звук упавшей на пол скрипки выводит его из транса. Он наклоняется, чтобы ее поднять; Чаплин тихо смеется и хлопает его по спине.

– Очень хочется послушать, как вы, ребята, играете. Вы все из военного оркестра?

Я спрашиваю Чаплина, но отвечает мне Дэвидсон:

– Не-а, Чаплин играет на горне «Последний пост» [19]19
  «Последний пост» – короткий музыкальный сигнал, который традиционно играют на горне (также может исполняться на трубе). Исторически использовался Британской армией во времена, когда наручные часы еще не были распространены, чтобы сигнализировать солдатам о том, что пришло время отдохнуть в конце дня; сейчас часто используется в церемонии поминовения погибших и на других торжественных мероприятиях. В Лондонском Тауэре, однако, «Последний пост» до сих пор ежедневно исполняют в соответствии с его первоначальным предназначением: он звучит в финале Церемонии ключей, после того как запираются на ночь ворота.


[Закрыть] в финале Церемонии ключей, а так это у нас вроде хобби.

– Чаплин – ветеран-афганец. И с тех пор он, хм… больше не разговаривает.

У меня сжимается сердце от того, что Мо шепчет мне на ухо. Я стою рядом с барабанщиком и теперь замечаю тонкий змеящийся серебристый шрам у него на щеке. Он прорезает шестичасовую щетину и немного кривит улыбку Чаплина, потому что доходит до самых губ, однако это совершенно не мешает его постоянной дружелюбной ухмылке. Запутавшись в мыслях, я никак не могу придумать, что надо сказать. Извиниться? Поблагодарить за службу? Просто ничего не говорить?

– Надеюсь, ты не из тех горнистов, у которых никогда не получается взять высокую ноту. Я каждую ночь слышу, как они играют, когда сижу на балконе, и всегда они заканчивают… – Я предпринимаю чудовищную попытку вокализировать фальшивую ноту. Все смеются, и Чаплин согласно кивает, а на лице у него расцветает молчаливое веселье. Эти парни ничем не отличаются от бифитеров, разве что куда менее круглые и волосатые. Воодушевленная их реакцией, я понемногу успокаиваюсь, и мне начинает казаться, что вечер еще может сложиться удачно.

Тем не менее в разговоре образуется дыра размером с Фредди. Я не в состоянии уделить всем остальным много внимания, так как мой взгляд инстинктивно рыщет по комнате в поисках его длинных конечностей и растрепанных кудрей. Изо всех сил стараясь прислушиваться к рассказу Дэвидсона о том, как Чаплин однажды проспал Церемонию ключей и должен был быстренько сыграть «Последний пост» из окна караульного помещения, я наконец замечаю Фредди, смотрящего на нас поверх широкого стакана с виски.

Когда мы встречаемся взглядами, он быстро отводит свой и, плавно перемещаясь по комнате, снова исчезает.

Мо, должно быть, заметил мою нервозность, потому что кладет свою тяжелую руку мне на плечо и просит секунду подождать с музыкантами. Он пересекает комнату и уходит за тяжелый занавес, который я сначала приняла за занавешенное окно.

Я снова поворачиваюсь к Дэвидсону с гитарой.

– И часто у вас бывают такие вечеринки? – Я очень стараюсь заполнить возникшую паузу.

– Только в особых случаях – дни рождения и тому подобное. Хотя иногда нам просто хочется выпить, так что… на самом деле мы здесь практически всегда тусуемся.

– А сегодня – особый случай?

– Конечно, ты же здесь, – говорит он так обыденно, что становится понятно: он компенсирует недостаток роста обаянием. Это работает, я краснею.

– Ты давно в гвардии? – спрашиваю я, когда румянец на моих щеках бледнеет.

– Я, что называется, старший гвардеец, уже почти два года здесь, – отвечает Дэвидсон и гордо выпрямляется. – Остальные в основном примерно год как из учебки, некоторые два. Это наше первое назначение – легкое и комфортное начало службы, плюс у нас было столько строевой подготовки в учебке, что маршируем мы лучше большинства старших, вот они и оставили это нам. Мое время здесь, правда, почти подошло к концу.

– И куда тебя потом переведут?

– Не знаю пока, не имею понятия, что будет дальше. Я просто жду, чтобы какой-нибудь надутый тип отдал приказ, а мне останется только подчиниться. Нет смысла на что-то надеяться, потому что выбора все равно нет.

Кажется, его все это не сильно расстраивает, и я понимаю. Когда я была маленькой, мы никогда не знали, останемся ли в доме, в котором только закончили распаковывать коробки. Как говорит Дэвидсон, это просто часть жизни, которую надо принять, и чем скорее ты смиришься с тем, что твоя работа диктует уклад твоей жизни, тем проще будет.

Вскоре возвращается Мо, неся в огромных руках пару бокалов для мартини, наполненных неизвестным зельем – ярко-розовая жидкость переливается на свету. Он передает один бокал мне.

– Спасибо, а… э-э-э-э… что это?

– Это гвардейский пунш. Его делает Кантфорт. Не думаю, что он сам знает, что там, – он у него каждый раз получается разного цвета. – Я осторожно подношу бокал к носу, надеясь быстренько его протестировать; запах содержимого оказывается настолько едким, что я уверена, у меня в носу просто растворились все волоски. Напиток пахнет как жидкость для снятия лака с ароматом ягод и напоминает мне о вечеринках в университетской квартире Брэна, когда я смешивала себе собственный коктейль из остатков в бутылках. Я делаю осторожный глоток и сразу закашливаюсь.

– Господи. Вы что, этой штукой ружья чистите? – смеюсь я между приступами кашля, на глазах у меня выступили слезы.

– От него волосы на груди встают дыбом, – усмехается Дэвидсон, глядя на гримасу отвращения на моем лице. – Поторопись, давай допивай и найди себе партнера. Мы начинаем, – добавляет он, трогая струну на гитаре.

– Подожди… партнера?

Никто мне не отвечает, так что я быстро вливаю кислотную смесь себе в горло, и меня передергивает от ее вкуса. Не удивлюсь, если смогу сейчас дышать огнем. Небольшая группа гвардейцев радостно меня поддерживает, и Мо шлепает меня по спине. Тайная инициация завершена. Я благодарна за порцию жидкого мужества, а Тайни уже играет вступление к довольно жизнерадостной народной песенке, и Мо тянет меня на свободное место в центре комнаты. Чаплин и Дэвидсон подхватывают мелодию, Мо хватает меня за руку, а другую уважительно кладет мне на талию.

И мы танцуем. Мы, черт побери, танцуем!

Для человека, который и ходит-то ровно с трудом, танцы могут кончиться только одним: травмой. Я пытаюсь протестовать, ядерного коктейля недостаточно, чтобы избавить меня от неуверенности в себе. Мо отпускает мою руку, но ее тут же подхватывает кто-то другой. Фредди.

– Мне кажется, первый танец полагается хозяину, разве нет? – Он шутливо отталкивает Мо, выдергивая меня у него из рук, и тяжелая ладонь сменяется длинными пальцами. Когда Фредди кладет другую руку мне на бедро, мое тело предает меня, и я непроизвольно делаю довольно громкий вдох. Я стараюсь не замечать тепло, разливающееся по левой части туловища, мои щеки снова пунцовеют, и Фредди мягко усмехается.

– Неужели? Разве это считается, если хозяин, едва переступив порог, сразу бросает свою гостью на произвол судьбы? – Я пытаюсь острить, но мой напряженный голос не может скрыть эффекта, который на меня произвели его руки.

– Мо меня подстраховал. Кто знает, может быть, ты найдешь здесь нового бойфренда, у которого не будет надписи «козел» на лбу. – Теплое покалывание в теле прекращается, и мое настроение снова портится.

– Солдата?

Он кивает.

– Моя мама сделала эту ошибку много лет назад… Не уверена, что хочу пойти по ее стопам.

Его лицо темнеет, и он снова становится собой – суровым Фредди. Моя правая рука в его ладони начинает сильно потеть, и я вырываю ее, чтобы быстро вытереть о джинсы.

– Руки потные, и я вся мокрая и скользкая.

Он только качает головой, дергает уголком рта и снова хватает мою руку, сжимая ее еще крепче, чем до этого.

– Мне однажды пришлось спать в одной палатке с Мо на учениях. Я понятия не имел, что можно так потеть. Я решил, что пошел дождь и палатка протекла, но оказалось, он просто проникся ко мне братскими чувствами той ночью и крепко обнял. Мы оба были насквозь мокрые от его пота. Влажная ладонь – такая ерунда, уверяю тебя.

Он качает головой, вспоминая ту ночь, и, без сомнения, замечает косой взгляд, который я бросаю на Мо, танцующего с группой пока еще не знакомых мне солдат. Они по очереди кружат друг друга под народный мотив и импровизируют, образовав небольшой круг.

Без предупреждения Фредди выводит меня на середину комнаты, кружа под все ускоряющийся ритм, как будто я ничего не вешу. Истерически хохоча, я через раз наступаю ему на ноги. К счастью, он больше не в своих начищенных ботинках – быстрый взгляд вниз, в результате которого я врезаюсь головой в очень твердую грудь Фредди, подтверждает, что он сменил их на мягкие белые кроссовки.

– У меня было подозрение, что ты любишь ходить по ногам, так что я переобулся, пока ты была с Мо.

Он говорит прямо мне в ухо, так что я слышу его, несмотря на музыку. Все мои чувства наполнены им. Он прижимается ко мне так близко, что я замечаю, что в его мускусный лосьон после бритья добавлены нотки цитруса, и это идеальное сочетание сладости и свежести окутывает меня облаком. Я не знаю отчего – смертоносный ли коктейль тому виной, или возбуждение от его близости – его руки на моей талии, или запах его одеколона, впитавшийся в мою блузку, или то, так мы несемся на сумасшедшей скорости вместе по комнате, – но я одурманена.

Фредди ведет нас к группе танцующих. Мы вплетаемся между ними, а они хлопают и топают в ритм. Вокруг нет ни одного спокойного лица. Все оживлены, наэлектризованы, и я чувствую себя живой рядом с Фредди.

Музыка достигает кульминации, и наши ноги наконец останавливаются. Я улыбаюсь и тяжело дышу, каждый вдох теснее прижимает меня к нему, и я чувствую участившийся ритм биения его сердца. Фредди смотрит на меня, и мне все равно, что мои волосы растрепались, прилипли к щекам и щекочут мне губы. Мне все равно, что лоб блестит от пота. Он проводит своим жестким большим пальцем по моему лицу, убирая волосы, и задевает мою нижнюю губу, заправляя локон мне за ухо. Последнее напряжение покидает мое тело, и впервые за целый вечер я чувствую себя по-настоящему собой.

А потом он дважды моргает и резко отпускает меня. И прежде, чем я успеваю что-то сказать, он молча поворачивается и уходит, исчезая за занавесом.

Глава 9

Ансамбль начинает вторую песню, а я так и стою, глядя в ту сторону, куда сбежал Фредди. Я сделала что-то не так? Украдкой я проверяю, не подвел ли меня дезодорант, учитывая неожиданную физическую активность. Нет, все в порядке. Все шло так хорошо, и в кои-то веки я даже не ляпнула ничего лишнего. Я вздыхаю и разочарованно поднимаю взгляд к потолку, а когда снова фокусируюсь на настоящем, у меня под носом возникает еще один бокал розового пунша. Кривясь от запаха, я принимаю напиток у улыбающегося Мо и одним махом выпиваю.

– Давай, а то пропустим хорошую песню! – Акцент Мо становится сильнее, когда он пытается перекричать струны. Он втягивает меня к себе в круг. В середине пытается танцевать мужчина постарше, с пушистыми усами. Он беспорядочно дрыгает ногами и мотает головой из стороны в сторону так резко, что кажется, будто она сейчас оторвется и улетит в окно. Каждый из гвардейцев по кругу танцует танец в два шага, и я на автомате за ними повторяю. К нам присоединяются блондин и брюнет, которых я видела раньше, и начинают отработанный танец, такой слаженный, что сразу видны часы репетиций. Это напоминает мне о танцах, которые мы придумывали на школьной площадке на переменах в начальной школе. Блондин приседает на корточки и так прыгает, а темноволосый вскидывает над ним ноги хорошо отрепетированным движением, и мне страшно представить, сколько раз бедняга получал ботинком по голове, пока они репетировали.

– Райли и Уокер – наши массовики-затейники. Каждый раз, когда нас куда-нибудь посылают, они устраивают нам маленькое представление для поднятия духа. Они даже поставили собственную версию мюзикла «Кошки» посреди белизских джунглей, – рассказывает Мо, наклонившись ко мне.

Надо бы не забыть спросить, нельзя ли увидеть повтор.

Попытки Райли изобразить робота под фольклорную мелодию прерываются Уокером, который комично изображает, будто пытается дать ему пощечину. Райли подыгрывает и усиленно мотает головой от каждой фальшивой пощечины с выражением преувеличенной невинности на лице. Он выкладывается по полной. У меня живот начинает болеть от смеха.

Песня заканчивается, и комедийный дуэт откланивается под бурные аплодисменты. Без перерыва начинается новая мелодия. На этот раз даже те, кто не участвовал до сих пор в веселье и слонялся вдоль стен, собираются вместе и выстраиваются парами. Мо встает напротив меня и беззвучно шепчет мне:

– Повторяй за мной.

Пара рядом с нами танцует собственную версию шотландских кейли [20]20
  Кейли – общий термин для обозначения традиционных групповых танцев в Ирландии и Шотландии, а также в более широком смысле – музыки для этих танцев и вечеринок. Шотландские кейли – вид танцев, который танцевали на праздниках в деревнях и пабах. Такие общедеревенские события часто были неформальным способом оценить будущих женихов и невест, поэтому такие танцы преимущественно парные.


[Закрыть]. Врезавшись в спину усатого, который в предыдущем танце чуть головы не лишился, я выясняю, что его зовут Дик. Не знаю, это сокращение от Ричарда или просто прозвище [21]21
  Дик – краткая версия имени Ричард, кроме того, английское слово «dick» на сленге означает «пенис». – Прим. пер.


[Закрыть], но он тем не менее с гордостью мне представился. И все же, несмотря на то что я постоянно спотыкаюсь и наступаю всем на ноги, я умудряюсь пережить и эту песню без травм.

– Окей, с меня хватит! Мне нужно выпить, – смеюсь я, падая на кожаный диван. Мо и Райли плюхаются рядом со мной, Уокер замыкает шествие, неся полупустую бутылку виски. Он делает вид, что садится мне на колени, и умело втискивается рядом со мной, оттесняя Райли. Забрав в отместку у него бутылку, Райли пьет прямо из горлышка. Потом он передает бутылку дальше, и мы все делаем по глотку. Я даже не морщусь; несмотря на то что, по-моему, я только что глотнула бензина, это ни в какое сравнение не идет с розовым коктейлем, так что виски усваивается относительно легко.

– Так что, вы все называете друг друга по фамилии? – Я поворачиваюсь к Уокеру и Райли, прекращая их перебранку по поводу того, кто сделал бóльший глоток и кто виноват в том, что алкоголь быстро заканчивается.

– В общем, да. Ты можешь звать меня Джейми, если хочешь, но я, скорее всего, не отзовусь. Даже мама теперь называет меня Райли. Погоди, а тебя-то как зовут? – Райли поворачивается ко второй половине их дуэта, которая драматично хватается за сердце.

– А вот не скажу тебе теперь. – Уокер скрещивает руки на груди, демонстрируя совершенно детскую обиду.

– Постойте-ка! Вы двое – лучшие друзья, вы каждый день вместе работаете, и ты даже не знаешь, как его зовут? – Язык у меня слегка заплетается, я совершенно сбита с толку.

– Ай, я закрою его от пули, но об этом просто никогда не задумывался. Наверное, видел в соцсетях или еще где-то, но не помню, – пожимает плечами Райли.

Чем больше я узнаю о мужчинах, тем больше верю, что мы относимся к разным видам.

– Так что, Уокер, как тебя зовут?

Он смотрит на меня застенчиво и что-то неразборчиво бормочет.

– А? Что ты сказал?

– Кортни, – не говорит, а скорее выкашливает он.

Райли и Мо вместе давятся своими напитками и начинают радостно вопить.

– Окей… окей… – Я пытаюсь успокоиться. На диване все давятся от смеха, даже Кортни Уокер, хоть он и покраснел сильнее меня. – Уокер так Уокер.

Следующий час – дикая мешанина из танцев и выпитых залпом напитков. Кружась под музыку, я чувствую, что, кажется, завела себе новых друзей. Мо кружит меня, неожиданно подняв в воздух, и я даже не успеваю попереживать, какая я тяжелая.

С тех пор комната так и продолжает вращаться, и когда я встаю у камина, схватившись, как за костыль, за каминную решетку, мои ноги не чувствуют пола. Я с нетерпением жду возвращения Фредди.

В пьяном угаре я решаю, что он уже достаточно времени меня игнорирует; я не позволю ему бросить меня на танцполе, как это сделал Дэниел Харрис на дискотеке в шестом классе. Спотыкаясь, я подхожу и с театральным свистом отдергиваю занавес.

За ним открываются стены, покрытые книжными шкафами, полными книг в пыльных кожаных и тканевых переплетах. Полки из темного дерева смягчают резкий искусственный свет, и комнату наполняет мягкое свечение. Это, должно быть, библиотека. А я ведь почти забыла, зачем вообще сюда пришла. Мое бурлящее разочарование успокаивается, и я буквально впитываю открывшийся мне вид. Это божественно. У полок стоит шаткая лестница на колесиках, и я представляю себе, как взбираюсь по ней и еду вдоль полок с древними книгами, проживая все свои фантазии в духе «Красавицы и чудовища» о том, как я бы пряталась в библиотеке замка, собирая непослушные волосы в пучок при помощи авторучки.

Неожиданно передо мной вырастает солдат, с которым я еще не знакома, – в моем мало вменяемом от количества выпитых коктейлей состоянии, а также в полном обалдении от открывшегося вида я его не замечаю до тех пор, пока мы не сталкиваемся. Он всего лишь примерно на дюйм выше меня, так что мы оказываемся лицом к лицу, и он смотрит на меня изучающе. Как и большинство ребят, он чисто выбрит, и его светлые волосы коротко подстрижены, но есть в нем что-то, что делает его менее устрашающим в сравнении с остальными; у него мягкий и круглый подбородок и такие огромные карие глаза, что я вижу ореховые брызги в каждом зрачке.

– А, ты, наверное, Мэгги, – говорит он и отпускает меня, хотя его руки задерживаются у меня на плечах, словно он хочет убедиться, что я смогу устоять на ногах. – Я Кантфорт… Кай. И у меня есть подозрение, что в этом отчасти есть моя вина. – Он показывает на меня пальцем, потому что я стою покачиваясь, то и дело хватаясь то за него, то за занавес для равновесия. – Прости меня, пожалуйста!

– Ха! Значит, ты человек – розовый коктейль.

– Да, это я. Хочешь, я принесу тебе стакан воды? – Он собирается уйти, но я хватаю его за руку.

– Я вообще-то ищу Фредди. Не видел его?

– Фредди? Кто такой… а, ты имеешь в виду Гилфорда? Да, он там, у бара.

Я направляюсь туда, куда он указывает, вытянув руку, и огибаю книжный шкаф. Действительно, там в углу обнаруживается маленький бар, весь уставленный бутылками и бокалами. Фредди опирается на стойку: одной рукой он поддерживает кудрявую голову, а другой перекатывает жидкость в своем стакане, так же, как делал это со своим горячим шоколадом.

Пошатываясь, я иду к нему и, конечно, громко спотыкаюсь, и это выводит его из задумчивости. Я машу ему, он лениво усмехается и коротко машет мне в ответ. Добравшись наконец до бара, я как ни в чем не бывало пытаюсь присесть на один из высоких стульев рядом с ним, но сиденье крутится, и я соскальзываю, ударившись локтем о стойку. Молниеносная реакция Фредди не дает мне грохнуться к его ногам. Он помогает мне снова сесть, на этот раз придерживая сиденье, и, убедившись, что я в безопасности, придвигает стул вперед, чтобы я смогла ногами упереться в бар, а руками опереться на стойку, как он.

– Ты в порядке? – спрашивает он спокойно, не спуская глаз с моего локтя. Я потираю его, но алкоголь притупляет боль.

– Да-да, все хорошо. Я была бы не я, если бы пришла в новое место и ушла без пары новых синяков. – Он просто кивает и снова сморит в свой стакан с виски. – Ты все время исчезаешь. Бросил меня, как будто тебе надо попасть домой до двенадцати, не то твои штаны превратятся в капустный лист или вроде того.

– Кажется, ты в детстве смотрела пиратскую версию «Золушки». – Фредди чуть улыбается, отпивая виски.

– Вполне может быть. Чувак в баре раздавал их по фунту за штуку. Я как-то раз видела версию «Властелина колец», где было всего четверо мужиков, бродящих по лесу с еще одним типом, который притворялся волшебником. Сложновато для десятилетнего ребенка. До сих пор не видела нормальную версию.

– Ты шутишь? Ты никогда не смотрела «Властелина колец»? И даже «Хоббита»? – Его спокойная и сдержанная манера сменилась детским выражением любопытства.

– Не-а. Ни одного. Но из того, который все-таки посмотрела, я поняла, это вроде история про чуваков с волосатыми ногами, которые куда-то идут, так?

Он громко вздыхает.

– Это кощунство! – Он указывает на меня пальцем, как будто из-за угла того и гляди вылезет какой-нибудь средневековый священник или, того хуже, волосатый продавец с клочковатой бородой из видеомагазина и утащит меня отсюда, чтобы наказать. – Хотя… на самом деле примерно так там все и происходит, если подумать.

– Ха! – Теперь мой черед указывать на него пальцем.

– Ты же понимаешь, что теперь я заставлю тебя посмотреть эти фильмы – режиссерские версии, не иначе, – даже если мне придется привязать тебя к стулу перед телевизором в караульном помещении на одиннадцать часов.

– Одиннадцать часов? Однако. В последнее время я с трудом концентрируюсь на чем-то больше десяти минут. – Впрочем, мысль о том, чтобы так долго находиться рядом с ним, весьма привлекательна – с волосатыми волшебниками или без. – Если я посмотрю «Властелина колец», тогда тебе придется посмотреть со мной какой-нибудь документальный фильм. Или «Гордость и предубеждение»! Только версию 2005 года, с Мэтью Макфэдиеном в роли мистера Дарси. Это самый лучший Дарси. И я настаиваю на этом. – Я немного перевозбуждаюсь, рассуждая об экранизациях романа Джейн Остин. Осознав это, я вспыхиваю и отвожу глаза.

– Ты права. – Когда я снова на него смотрю, Фредди улыбается. – Макфэдиен гораздо ближе к книге, чем Колин Ферт, весь такой секси, вылезающий из пруда в одной рубашке.

Вот и все, теперь для меня Фредди – сексуальнее, чем кто угодно, даже если на этом ком-то исторический костюм, облегающая торс мокрая рубашка и он по уши влюблен. Фредди смотрит – и читает – Джейн Остин? Этот человек действительно загадка, но самое главное – он тайна, которую я должна разгадать.

Видимо, я слишком долго молча таращусь на него, потому что Фредди снова заговаривает, выводя меня из транса.

– Но документальное кино? О каком именно кино мы говорим? – спрашивает он заинтригованно.

– Любой исторический период на твой выбор, кроме Тюдоров. Они, знаешь ли, в какой-то момент начинают немного надоедать. – Я показываю на окно позади нас. Там, в обрамлении оконной рамы, красуется подсвеченная Белая башня.

Фредди протягивает мне руку для рукопожатия.

– Идет, договорились.

Я собираюсь снова вытереть свою руку о джинсы, но он перехватывает ее и пожимает плечами. Я улыбаюсь, и мы пожимаем руки. Это свидание! Ну, может быть, и нет, просто два друга посмотрят вместе кино, и все же… гораздо приятнее считать, что это свидание.

– Так ты фанат истории?

– А ты фанат фэнтези.

– Туше. – Он приподнимает стакан, а потом отпивает.

– Здесь вообще довольно тяжело не зафанатеть от истории. Вероятно, по этой комнате расхаживал сам Веллингтон [22]22
  Артур Уэлсли Веллингтон – британский полководец и государственный деятель. Участвовал в войнах с Наполеоном, одержал победу в битве при Ватерлоо.


[Закрыть], и некоторые книги на полках кажутся настолько старыми, что вполне могли ему принадлежать. – Я чувствую, как снова оживляюсь, и поворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть на полки вдоль стен. Внутренне я трепещу при одной только мысли о том, сколько пальцев трогали эти страницы.

– Я никогда не думал об этом в таком ключе. – Фредди тоже поворачивается к полкам, и мы оба смотрим на разноцветные корешки.

– Разве от всего этого ты не чувствуешь себя таким… цельным! Мы живем внутри истории. Каждый наш шаг в этом месте – это шаг там, где до нас уже ходили короли и королевы, да и вообще люди, которые буквально создали ту жизнь, в которой мы живем.

– Представь себе, что бы они подумали, если бы увидели, что с нами стало! Жуткие пляски Мо кого угодно из могилы поднимут. – Мы вместе хмыкаем. – Он уже показывал тебе свой знаменитый пульверизатор?

– Нет, и кажется, я многое пропустила.

– Удивительно! Обычно он более чем счастлив… Напомни мне потом, я его попрошу. Если тебе повезет, то, может, он заодно и газонокосилку изобразит.

Я отрываю взгляд от книг и киваю. Фредди не смотрит на меня, когда заговаривает снова:

– Знаешь, о тебе, возможно, тоже кто-нибудь будет так говорить через пару столетий. – Я застенчиво ухмыляюсь. – Кто знает?.. – добавляет он, отпивая снова и активно избегая смотреть мне в глаза.

– Ха! Единственное, за что меня могут запомнить потомки, – так это разве что за то, что я когда-нибудь спалю это место, пытаясь сделать себе тосты с сыром.

Он наконец-то смотрит мне в глаза и улыбается.

– Хочешь еще потанцевать? Я просто обязана теперь увидеть эту газонокосилку.

Он молча кивает, поднимается на ноги и протягивает мне руку, помогая спуститься со стула. Я с радостью принимаю его помощь, поскольку ноги мои все еще нетверды.

На этот раз мы танцуем как на дискотеке для подростков, а не на деревенском балу. Мо демонстрирует мне и пульверизатор, и газонокосилку; для последней он драматично изображает, как дергает стартер и криво стрижет траву на танцполе. Кроме того, Уокер научил меня движению «пила», для чего требуется невероятно сильно вертеть бедрами, что, я считаю, уже небезопасно при работе с опасными инструментами. Когда музыка смолкает, этим заняты все в комнате.

После того как музыканты убирают свои инструменты, мы все – Фредди, Уокер, Райли, Мо, Чаплин и я – валимся на большой диван. Несмотря на его размеры, мы тесно прижаты друг к другу, и Уокер практически сидит у Райли на коленях. Я настолько сильно прижата к Фредди, что он убирает руку между нами и кладет ее на спинку дивана за мной.

– Так что, вы со Спартанцем… да? – Райли пихает меня, и Фредди опускает руку.

– Ой, нет, нет-нет. – Я смеюсь, стараясь скрыть неловкость и разочарование от потери близости Фредди. – Он был мне должен и поэтому привел сюда, обещая показать библиотеку. Должна признать, мне было интересно, чем вы, ребята, тут занимаетесь, когда не стоите на посту. Честно говоря, я втайне надеялась, что под всеми этими медвежьими шапками найдутся красавчики, но пока что-то не видать. – Я подмигиваю Райли, и он притворяется, что получил пулю в сердце.