Текст книги "Опасная ложь"

Глава 9

Я поставила плейлист на повтор, надеясь, что мама даст мне позлиться весь вечер. Иногда дом казался слишком большим для нас двоих – у каж дой была своя половина с отдельным коридором, – но иногда он, наоборот, казался тесным. Повсюду стены, спертый воздух, двери то открывались, то закрывались в каком-то ненужном ритуале.

Сидя на краю кровати, я смотрела на часы, стуча пятками в два раза быстрее музыки. Чтобы убить время, я уткнулась в телефон. Только одно непрочитанное сообщение от Анники, которое она прислала несколько дней назад: «Куколка, ты как? Я тебе звоню. И звоню. Я слышала, что ты чуть не умерла, и хотела бы получить подтверждение, что ты все-таки не умерла. Позвони, как только выйдешь на связь. Целую, Ан».

Мне всегда нравилось, как Анника умела делать все большим и маленьким одновременно. Совсем не так, как у меня в жизни, где все было очень важно и любая мелочь проверялась вдоль и поперек.

В семь тридцать я взяла со стола ключ, отперла металлическую оконную решетку и распахнула окно спальни. Затаив дыхание, я стала прислушиваться, нет ли поблизости признаков мамы. Окна моей комнаты выходили на ворота, что играло мне на руку, потому что мамина комната была в противоположной части дома и ее окна выходили на задний двор. Единственная комната с окнами в ту же сторону – столовая. Все остальные – кухня, мамин кабинет и гостиная – выходили на задний двор с видом на горы.

Я села на подоконник и стала морально готовиться к прыжку с полутораметровой высоты – сердце у меня забилось с дикой скоростью. Сила ощущений словно удвоилась. Ночной воздух, такой свежий и неожиданно притягательный. В животе все сжалось. Из углов комнаты на меня как будто поползли пауки.

В последний момент я вытащила из сумки свой новый телефон и бросила его на кровать. Вдруг мама установила на него систему оповещения – лучше перестраховаться. Возможно, ей приходило уведомление, когда я отклонялась от маршрута (например, однажды она позвонила мне, когда я перепутала поворот и заметила это только километров через пятнадцать, или в другой раз, когда мне срочно захотелось бургер и я искала его по всему городу, окрыленная новообретенной свободой, которую давало водительское удостоверение), или она активно отслеживала мое местоположение, когда я была не дома, или – чего я боялась – она определила разрешенный участок, и система отслеживания включалась, как только я выходила за его пределы.

Я стала считать в обратном порядке, стараясь не думать, не слушать все эти вдруг, не копаться и не закапываться еще глубже. Я напомнила себе, что во мне говорил голос мамы, ее предупреждения, ее страхи. Не мои.

Я прыгнула, приготовившись к удару, а приземлившись, пригнулась к самой земле, ожидая неизвестного мне сигнала тревоги, но его не последовало. Я прикрыла оконную решетку, потому что закрыть ее полностью снаружи было нельзя. Передние фонари не горели, значит, мама, скорее всего, была у себя в комнате или смотрела телевизор в гостиной. Или в кабинете. Лишь бы она не услышала звук открывающихся ворот. Лишь бы не увидела зеленый огонек у входной двери в те тридцать секунд, что она будет незаперта.

Я ввела код у забора, и ворота начали разъезжаться, жужжа механизмами в ночной тишине. Как только появился проход, я протиснулась сквозь него и спряталась в кустах, считая до тридцати. Считая, я смотрела на входную дверь. Ничего. Ни сигнализации, ни криков, ни мамы. Свобода.

Анника ждала меня у себя на парковке: опершись на голубой седан, которым они с братом пользовались на каникулах, она переписывалась с кем-то по телефону. Мне пришлось идти к ней длинным путем – сначала по моей улице, затем вдоль главной дороги, после чего свернуть направо на ее улицу, которая шла параллельно моей – вместо того чтобы просто махнуть через стену между нашими домами. Услышав, как гравий разлетается от моего бега, подруга подскочила.

– Так-так, – протянула она, облокотившись на капот и положив руку на пояс, – а ты у нас бунтарка. Честно говоря, после нашего разговора, я не была уверена, что ты придешь.

На ней были ботинки, лосины и платье с кружевной отделкой, и я в простой футболке и темных джинсах почувствовала себя полной серостью.

Она протянула мне ключи.

– А ты не поедешь? – спросила я.

– Планы изменились, – ответила она и улыбнулась. – У меня свидание. Его зовут Илай, он делает ландшафтный дизайн кому-то из наших соседей, и, по-моему, я в него влюбилась.

– Ты мне никогда о нем не рассказывала.

– Ну, мы буквально только что познакомились. Но у нас всего неделя, так что действуем в ускоренном режиме, – улыбнулась она.

Она достала из потайного кармана платья телефон, открыла список контактов и нашла Илая. У парня на фото был крючковатый нос, глубоко посаженные глаза и какие-то разрозненные черты лица, которые странным образом складывались в симпатичную картину. Щурясь на солнце, он повернулся куда-то в сторону с открытым ртом, как будто что-то говорил. Анника часто фотографировала людей тайком. Меня она сняла сидящей на каменной стене с откинутой назад головой и закрытыми глазами.

– Подглядываешь за мной? – спросила я, когда увидела фото в первый раз.

Но, честно говоря, это была моя любимая фотография. Во-первых, на ней я была на улице. Во-вторых, выглядела веселой и безмятежной. Вообще-то, я вроде бы собиралась чихнуть. Но каким-то магическим образом она ухватила самую суть момента и показала меня такой, какой я хотела быть.

– Он заедет за мной в восемь, – сказала Анника. – Просто верни мне мою крошку целиком.

– Ты отдаешь мне свою машину? – спросила я.

– Нет, я не отдаю тебе свою машину. Я даю тебе на ней покататься. Один раз ты уже улетела в обрыв. Какова вероятность, что это не произойдет снова?

– Не смешно, – пробубнила я.

– Что, еще рано над этим шутить? – Она толкнула меня локтем. – Да ладно тебе, немножко смешно.

Я расплылась в улыбке:

– Спасибо, Анника. Ты настоящая подруга.

– Ну, я слышала, в деле замешан парень. Когда вернешься, оставь ключи под козырьком, хорошо?

– Хорошо, я рано вернусь, – сказала я.

– Не нужно лишних обещаний, – отмахнулась она.

Анника, пританцовывая, пошла к дому, но у двери задержалась, словно ожидая, чтобы я села в машину и уехала. Меня парализовало. Конечно, я понимала, что в какой-то момент мне придется вернуться за руль. Иначе я окажусь в ловушке, как мама, а мои страхи мало-помалу отрежут весь мир, оставив меня в пузыре. Сжимающийся, переворачивающийся, ускользающий мир – я навсегда застряну в этом мгновении. Всегда буду падать.

Будто прочитав мои мысли, Анника сказала:

– Келс, снаряд в одно место два раза не попадает.

Что вообще-то неправда – несмотря на расхожее мнение, снаряд может попасть куда угодно сколько угодно раз. Но мысль ее я поняла – вероятность такого события была действительно мала. «Помни о логике, – сказала бы Джен. – Теория вероятности на твоей стороне».

До городского общественного центра надо было ехать по извилистой горной дороге. Я поворачивала километров на пятнадцать медленнее разрешенной скорости, даже если за мной ехала машина, которая в итоге обгоняла меня, как только появлялся ровный участок дороги, что бывало редко. Вцепившись в руль, я не сводила глаз со сплошной линии и иногда слишком близко прижималась к ней, о чем немедленно узнавала по гудкам встречных машин. Каждый раз, когда я видела фары, я возвращалась в тот туманный вечер – вспышка света, машина на моей полосе, я выкручиваю руль, а горло перехватывает паника.

Мне стало интересно, можно ли потерять сознание от паники. Думаю, да. В конце концов я проехала место аварии. Этот участок я буквально проползла, после каждого поворота изо всех сил выворачивая руль назад – хуже, чем на первом уроке вождения. Металлический барьер у обочины уже заменили. Не осталось ни намека на аварию, разве что был заметен слишком новый металлический элемент, который еще не успел покрыться изъянами. Если бы я разбилась, там бы лежали цветы, мягкие игрушки или стоял крест.

Мы не упали. Мы не погибли. Все хорошо.

Только увидев огни города, я ослабила хватку на руле. Только выйдя из машины и посмотрев на свои руки, которые до сих пор немного дрожали, я принялась смеяться. Надо будет рассказать об этом Джен, когда пройдет достаточно времени. Когда меня за это не накажут. Преодоление страхов, прогресс налицо. Мои чувства никогда не обострялись так сильно, как тогда, на переполненной парковке.

По дороге в общественный центр я заметила знакомые по школе парковочные наклейки, а также несколько наклеек пожарной охраны. На месте сбора в спортивном зале было довольно много народу – на стоявших длинными рядами раскладных стульях сидели зрители, а вдоль стены с блокнотами и камерами стояли журналисты.

По привычке я сразу нашла все выходы: двойные двери позади меня, аварийный выход у импровизированной сцены и, кажется, еще один за сценой. Я посмотрела наверх: несколько окон, которые, правда, нельзя было открыть. Я встала у двери – еще одна привычка, от которой я не могла избавиться. «Всегда смотри, где выходы, – говорила мне мама, нервно щелкая костяшками пальцев. – Ищи те, которые сразу не видно. Выходов всегда больше одного. Проверяй окна. Потолок. Пол. Думай нестандартно, но быстро».

Я представила, как все эти люди ринутся через двойные двери, если случится пожар или взрыв. И как меня охватывает паника. Я тряхнула головой, чтобы скинуть ее с себя. Слова паранойи. Слова страха. Я еще могла спастись.

По движению на сцене было похоже, что церемония скоро начнется. Все были одеты официально, и Райан тоже надел костюм. Он теребил галстук, когда к нему подошел мужчина постарше, поправил галстук и положил ему руку на плечо.

«Гены», – сказал тогда Райан. Семейное наследие. Вокруг него были люди, которые видели, как он рос, и ждали, когда он вступит в их ряды. Он с детства знал, где его дом. А я стояла совершенно одна и к тому же очень далеко от дома. Я посмотрела на свои джинсы, фиолетовую футболку и черные кроссовки. Я и не подумала, что это будет официальное мероприятие. В конце концов, это же общественный центр. Даже с задвинутыми баскетбольными корзинами помещение не перестало быть спортивным залом. По крайней мере, я надела хорошие джинсы. И даже уложила волосы. Мои кудри блестели и не торчали в разные стороны, а это уже кое-что.

Люди у сцены стали выстраиваться по порядку, в ровный ряд, и в зале воцарилась тишина. Мужчина, видимо мэр, поднялся на сцену. Райан всматривался в толпу, но не смог меня найти. Он опустил взгляд в пол и глубоко вздохнул. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он нервничает. Ведь трудная часть уже позади – я, машина, падение. Теперь осталось просто постоять и послушать хвалебные речи людей в костюмах.

У прохода между рядами я заметила несколько наших одноклассников – я видела их с Райаном в школьных коридорах или в «Хижине». Марк, Эй-Джей и Лео в брюках цвета хаки и рубашках на пуговицах. Эй-Джей был со своей девушкой. Еще несколько лиц показались знакомыми – наверное, тоже пожарные. Один из них стоял за Райаном и смотрел на меня – то ли потому, что я была слишком просто одета, то ли он меня узнал. Он тоже был на месте аварии? Я запомнила только Райана – его обещания, которым я поверила. Даже лицо фельдшера стерлось из памяти. Я начала понимать, как мама все забыла после своего заточения. Все было скрыто толстым слоем страха, который не хотелось поднимать.

Пожарный за Райаном наклонился и шепнул ему что-то на ухо. Райан стал всматриваться в толпу и наконец увидел меня. Не меняя выражения лица, он начал поднимать руку. Но тут включился микрофон, быстрый вдох мэра эхом пронесся по спортзалу и перешел в рокочущее «Добрый вечер!».

Толпа утихла, и даже Райан повернулся к мэру. И тут я услышала до боли знакомый голос, звон браслетов и мятное дыхание.

– О, привет.

Эмма подошла ко мне с двумя подружками. По крайней мере, Коула не было.

– Привет, Эмма, – прошептала я. – Что ты здесь делаешь?

И что, мы снова друзья? Мне не приходило уведомление.

Она кивнула в сторону подружки, которая стояла, опершись о стену.

– Холли позвала. Хотела поддержать Райана. – Она заулыбалась во весь рот.

Я заставила себя улыбнуться в ответ. Холли оказалась чуть менее пугающей, чем я ее себе представляла – вечно жующей жвачку эсэмэс-маньячкой с длинными накрашенными ногтями. Настоящая Холли, которая писала Райану (очень радостно и сплошь заглавными буквами), была симпатичной рыжеватой блондинкой с ямочками на щеках и без телефона в руках.

– Тсс, – шикнул кто-то.

По помещению прокатилось эхо, как в спортзале. Впрочем, это и был спортзал. Мэр заговорил о смелости, о том, как простые люди помогают своим соседям, и весь город держится именно на них.

Медали получили два человека. Женщина, которая спасла подавившегося гостя в итальянской закусочной (героический поступок, да, но разве он смелый?), и Райан.

– Начальник пожарной службы рассказал мне, – начал мэр, – что мистер Бейкер сам вызвался лезть в машину мисс Томас. И он не сомневался ни секунды.

Об этом Райан мне не рассказывал. «Я самый легкий, – сказал он. – Меньше шансов, что дерево не выдержит».

Даже издалека было видно, как Райан покраснел. Так он что, герой? Эмма и Холли перешептывались у меня за спиной, и, клянусь, одна из них восхищенно ахнула. Мэр прицепил что-то к пиджаку Райана, пожал ему руку, и все зааплодировали. Все встали, и Райан исчез. Я подвинулась в сторону, встала на носочки – опять воцарился шум и толкотня. Эмма повернулась к подругам.

– Пригласи Райана, – сказала она, видимо, Холли.

– Ко мне домой? – спросила та.

– Да. Скажи, что мы устраиваем вечеринку без родителей и приглашаем всех героев.

Я пошла к выходу: мне нужны были воздух, пространство и дом.

– Простите. – Я столкнулась с женщиной с бейджем на груди и блокнотом в руке.

Она улыбалась так широко, будто именно меня и искала.

– Ты ведь Келси? Я так и думала, что это ты.

Я посмотрела в сторону сцены и увидела, что Райан проталкивается через толпу в мою сторону – или, может быть, к Холли, которая все еще болтала с Эммой. Холли пошатнула мою решимость и уверенность в себе. В конце концов, я же не знала, что произошло на вечеринке в пятницу, куда Райан поехал после больницы. Вдруг Холли – его девушка, а со мной он переписывался, просто потому что в тот вечер ему надо было с кем-то поговорить об аварии. Что, если я придала тому моменту в машине слишком большое значение. Мы оба чуть не погибли, и, конечно, это нас сблизило. Но это имело значение только в тот ужасный момент.

Женщина продолжала на меня давить – взяла за руку, и я почувствовала, как на меня надвигаются стены.

– Как хорошо, что ты пришла, – добавила она. – Как хорошо, что ты пришла его поддержать. Можно одну фотографию? – Она кивнула в сторону Райана, который как раз прорвался через группу людей в центре зала и пытался распрощаться с человеком, который подошел пожать ему руку. – Вас вдвоем? Читатели будут в восторге.

– Вы ошиблись, – сказала я, пятясь к дверям.

Это была ошибка. Надо было ему сначала написать.

Сказать, что я приеду. Чтобы он сам рассказал мне про Холли. Надо было по-другому одеться, приехать пораньше. Уговорить Аннику поехать со мной, чтобы не чувствовать этот внезапный слепой ужас. Только в школе, после домашнего обучения, я поняла, что одиночество намного острее ощущается в толпе.

Я полезла в сумку за ключами, услышала позади шаги и побежала. Трясущимися руками я завела машину и рванула с парковки. Но сердце не замедлило ритм. Нервы были на пределе. И я никак не могла избавиться от мысли, что за поворотом меня ослепят фары встречной машины.

Глава 10

К дому Анники я подъехала с выключенными фарами. Никто не вышел меня встречать, услышав хруст гравия под колесами. Удивительно, как можно вот так приезжать и уезжать, и никому нет до тебя дела. Я оставила ключи под козырьком, как Анника меня просила, и пошла обратно по темной дороге, скрестив руки на животе. Я решила, что если залезу в окно со двора, мама точно меня раскроет.

В лунном свете горы казались темнее – как тени. Я шла вдоль дороги, ускоряя шаг на темных участках между фонарями, но, подойдя к своим воротам, остановилась. Машина. Прямо около дома. Других домов там не было. Для доставки было поздно. Если бы приехала Джен, мама наверняка бы постучалась ко мне в комнату и раскрыла меня. Я ускорила шаг, держась поближе к кустам и раздумывая, как незаметно проскользнуть через ворота и забраться в окно.

Водитель заглушил двигатель, и я застыла. Затем я медленно высунулась из-за угла, чтобы рассмотреть машину. Зеленый джип, как у Райана… Забыв про все, я рванула к машине, пробежав буквально у самых ворот. Если мама выглянет из окна, то сразу увидит его машину. Из-за него меня поймают. Подбежав к машине, я увидела, что он сидит за рулем и печатает в телефоне. Галстук развязан, воротник расстегнут, пиджак на заднем сиденье.

Я постучала в окно, и Райан вздрогнул, уронив телефон на колени. Затем он с облегчением выдохнул и открыл дверь:

– Ты меня до смерти напугала.

– Ты что здесь делаешь? – прошептала я, жестами показывая ему говорить потише.

– Я пытался тебя догнать. Увидел, что ты сворачиваешь, но… потом ты куда-то пропала. – Он взял телефон. – Я как раз писал тебе. – Он показал мне несколько непрочитанных сообщений и выключил телефон. – Знаешь, просто удали их. – Он посмотрел вниз на свои ботинки, которые, наверное, сияли чистотой пару часов назад, но теперь были покрыты слоем свежей пыли.

– Я одолжила машину у подруги, – объяснила я. – А теперь поставила около ее дома. А телефона у меня с собой нет.

– Понятно, – кивнул он.

– Мне нельзя было уезжать, – сказала я. – Поэтому телефон пришлось оставить дома, потому что на нем стоит GPS-отслеживание. Знаешь такое?

Райан удивленно поднял брови. Видимо, не знал.

– Я просто… – начал он, но я заговорила одновременно с ним:

– Что я не так сделала?

– Что? – переспросил он.

– Я что-то сделала не так.

– Нет, – возразил он.

– Похоже, что сделала, – твердила я. – Потому что ты со мной разговаривал, все было мило, а потом в школе ты просто… перестал со мной разговаривать. Как будто меня опять нет.

– Да нет… – поморщился он. – Прости. Дело не в тебе, Келси.

Как в кино. Дело не в тебе, дело во мне. Традиционная реплика. Для расставаний. Как пожатие плечами от Коула. Я недоверчиво подняла бровь. Представила ямочки на щеках Холли.

Он покачал головой.

– Ты не понимаешь. – Райан заговорил в полный голос, а я его не остановила. Он пытался мне что-то сказать, сделал шаг ближе. – Я просто чувствую себя таким позером, – сказал он. – Я не заслужил эту награду. Вот. Возьми. – Медаль уже была у него в руках, и теперь он протянул ее мне.

Я засмеялась и оттолкнула его руку:

– Да брось, что мне с ней делать? Я пошевелиться не могла от ужаса.

Он подошел еще на шаг ближе:

– Я жив только благодаря тебе.

Я покачала головой:

– Нет. Если бы не я, ты бы точно не полез в машину. Это я жива благодаря тебе…

– Я висел в воздухе, Келси. Ты удержала нас обоих…

Он посмотрел на мои пальцы, и я сжала их в кулаки.

Каждый раз, когда я видела порез поперек пальцев – красный, немного подсохший – я заново переживала тот страшный момент, и Райан, видимо, тоже.

– Слушай, – сказала я. – Ты полез за мной в машину. Я нас удержала, потому что… ну, потому что, а что еще мне было делать? Чистый инстинкт.

Его глаза широко раскрылись, и он рассмеялся:

– Что ж, я рад, что твой инстинкт не заставил тебя разжать пальцы. – Он снова посмотрел на мои руки, на этот раз с улыбкой.

– Самосохранение, – добавила я и чуть не рассмеялась. – Думаю, любой на моем месте поступил бы так же.

Он перевел взгляд на мои руки, плечи, шею, рот… Сделав шаг вперед, Райан тихо произнес:

– Сомневаюсь.

Он переминался с ноги на ногу, время от времени пинал гравий и казался моложе, чем тот мужчина, который только что на сцене получал медаль за отвагу.

– В общем, я хотел бы сделать вторую попытку, – сказал он с кривой улыбкой. Боже, какая у него улыбка! – Может, сходим куда-нибудь?

Я улыбнулась в ответ, широко и глупо, но мне было плевать.

– Да. Но, возможно, на этот раз стоит уточнить, что имеется в виду.

– Проведем время. Ты и я. Где-нибудь.

Я услышала собственное сердцебиение – не нервы, не совсем, что-то другое.

– Но не в висящей над обрывом машине?

– Да. Только не там. Лучше… У меня дома. Или в кино. Или в парке. Или тут, прямо сейчас. – Он махнул в сторону железных ворот, за которыми скрывался дом.

Я прикусила щеку, представляя у себя в комнате Райана и его улыбку:

– Мне нельзя приводить домой гостей. Я вообще-то и сейчас без спроса ушла из дома. Мне еще надо как-то залезть обратно.

Райан посмотрел на кодовый замок, камеру и ворота.

– А к чему такая предосторожность? – спросил он.

– Так ей спокойнее, – сказала я, не подумав. У меня был такой трюк: сначала делать, потом бояться. И теперь в моих словах был вызов. Что он за человек? Что будет делать с этой информацией?

Райан медленно кивнул:

– По этой же причине у моего папы есть шкаф с ружьями. Не очень понимаю, зачем нам несколько. Иногда мне кажется, что он готовится к зомби-апокалипсису.

Ружей у нас здесь нет. Мы рассчитываем, что в дом просто никто не сможет забраться. Но если все же в него кто-то заберется, наши дела плохи.

Я повернулась к дому: моя рука с медалью все еще лежала в руке Райана. Когда я подошла к воротам, он взял меня за локоть, развернул и опустил руку с моего локтя на кисть.

– Чтобы на этот раз не возникло никакого недопонимания, – сказал он, покраснев, – я приглашаю тебя на свидание.

И отошел, засунув руки в карманы брюк. Он улыбался, но ждал моего ответа.

– Приглашение принято, – улыбнулась я.

Райан облокотился на машину, а я, не дожидаясь, пока сама себя отговорю, пущу в голову страхи и неуверенность, начну сомневаться, что делать и что говорить, сделала три быстрых шага к нему, поднялась на носочки, и через мгновение наши губы соединились, его руки обняли меня, и он притянул меня ближе. Когда я отстранилась, его губы расплылись в улыбке.

– Пока, Райан, – сказала я.

Он засмеялся:

– Пока, Келси.

Я повернулась к воротам, все еще улыбаясь. В доме горел свет. Наверное, я попадусь. Но мне все равно. Райан следил за мной, стоя у машины. На этот раз я не стала ждать, пока он уедет. Я положила большой палец на кодовый замок, но ничего не произошло. Может, просто руки трясутся от адреналина? Я попробовала еще раз, предварительно вытерев руки об джинсы. Но снова ничего не произошло. Никакого щелчка.

В животе заныло, во рту стало горько, а руки затряслись, но уже совсем по другой причине.

– Что случилось? – спросил Райан.

Он подошел ко мне. Я сделала шаг в сторону, посмотрела вверх на камеру, где обычно горел слабый красный огонек, но его не было. Каждой клеточкой тела я почувствовала, что совершила непоправимую ошибку. Я толкнула ворота, и они просто открылись – сердце ушло в пятки. Сигнализация отключена, ворота не заперты.

– Что-то не так, – сказала я.