Текст книги "Рыцарь и ведьма"
Автор книги: Мэгги Дэвис
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Идэйн приподняла юбки. Свинья проскользнул под ними и забилась в щель между мешками. В это время на судно обрушилась другая волна.
С минуту девушка не могла вздохнуть. Когда вода схлынула, на дне корабля воды оказалось столько, что ноги Идэйн утопали в ней по щиколотку. Огромного роста кормщик прокричал что-то, и в следующую секунду судно сделало поворот.
Идэйн почувствовала, как чья-то рука схватила её за запястье. Моряк с желтыми косами, пропитанными дегтем, сунул ей в руки кожаное ведро и показал, как вычерпывать воду.
Идэйн кивнула, давая понять, что поняла, потом оглядела корабль, примериваясь, как бы ловчее выплеснут воду, что потом и сделала. Море между Ирландией и Британией устремляло свои воды в узкие шхеры Шотландии, как в шлюзы. Можно было разглядеть, как под водной поверхностью змеились течения.
Корабль лег на новый курс. Они старались теперь держаться поближе к берегу, усеянному скалами. Идэйн на мгновение перестала вычерпывать воду и застыла, опустив руку в ледяное море. Она ощутила силу стремительного течения, но Предвидение говорило ей, что опасаться нечего, потому что деревянные борта корабля достаточно прочны. Грузовое судно не могло так просто затонуть даже в такую штормовую погоду. Кроме того, теперь они находились в более спокойных водах.
Но было еще что-то, беспокоившее Идэйн.
На корме кормщик всей тяжестью своего огромного тела нажимал на рулевое весло. Требовалась вся сила этого гиганта, чтобы удержать судно и не дать ему сбиться с курса. Кормщик был великаном и, судя по льняным волосам и бороде, норвежцем.
Теперь свет казался Идэйн ярко-зеленым и каким-то неестественным и жутким.
Идэйн посмотрела вниз, и вдруг палуба, где стоял кормщик, стала прозрачной, словно стекло, и в воде под корпусом судна оказалось полно песчаных банок.
Идэйн облизала губы. Это было точно так же, как ей только что привиделось обнаженное тело рыжеволосого рыцаря. Но теперь она видела сквозь деревянную обшивку корабля, словно она стала прозрачной. От страшного предчувствия по коже Идэйн побежали мурашки.
Теперь она не видела деревянную палубу под ногами кормщика-норвежца, а узрела под килем корабля нечто серо-зеленое, которое явно было подводным рифом. В серой воде мелькнула стайка серебристой сельди, а потом перед взором Идэйн возникло песчаное, поросшее морской травой дно недалеко от берега.
Корабль скользил вперед, подхваченный течением; команда сейчас не гребла, а отдыхала, сидя на вёслах. Сквозь облака пробился косой луч солнца и осветил море. На высоких утесах гнездились птицы – от их пронзительных криков дрожал воздух.
Молодой рыцарь сидел на краю скамьи для гребцов и мрачно созерцал мешки, среди которых исчезла свинья. Он медленно поднял на Идэйн свои золотистые глаза. И она ощутила этот внезапный взгляд, как удар. Может быть, сейчас он впервые задумался, почему вернулся за ней? И не нашел ответа?
Идэйн видела, как лицо его омрачилось еще больше. Видела его изумление. Да, так что же заставило его вернуться?
Она видела, как он открыл было рот, чтобы заговорить, но в этот момент темные облака раздвинулись, и луч солнца осветил воду между скал. Пальцы и затылок Идэйн похолодели от ужаса, потому она увидела сквозь доски палубы как через стекло то, что было скрытым в глубине моря.
И тут она поняла причину своего ужаса.
Идэйн вскочила. Рыцарь смотрел на нее – её внезапное движение было для него полной неожиданностью. Он был слишком изумлен, чтобы остановить ее, и только повернул голову, в то время как она метнулась туда, где стоял кормщик.
Светловолосый гигант-норвежец нажимал на рулевое весло. Он не ожидал, что Идэйн появится так внезапно и всей своей тяжестью навалится на рулевое весло, выбив его у него из рук.
Огромное рулевое весло болталось теперь из стороны в сторону и чуть было не отшвырнуло Идэйн за борт. Она вцепилась в него обеими руками, чувствуя, что ноги ее оторвались от палубы. И не удержалась от крика.
Моряки вокруг тоже закричали. Огромный кормщик перегнулся через борт и схватил весло, прежде чем оно выскочило из уключины. Он потянул его к себе, а вместе, с ним и Идэйн как раз в тот момент, когда прибежал рыжеволосый рыцарь.
Судно в этот момент налетело на песчаную отмель, и все трое от сильного толчка упали на колени. Моряки попадали со своих скамей. Животные пронзительно завизжали, когда корабль дернулся и засел килем в песке. Графское судно прочно сидело на мели. Наступило краткое мгновение тишины, нарушаемой только хлопаньем кожаного паруса. Судно, засевшее на песчаной косе, покачивалось под ветром, но с места не двигалось.
Кормщик потянулся к Идэйн и, выкрикивая норвежские проклятия, схватил ее. Он хотел поднять ее и бросить за борт, но рыжеволосый рыцарь в тот же миг вырвал девушку из его рук и поставил ее на ноги.
– Клянусь Тором[1]1
Верховный бог-громовержец в скандинавской мифологии
[Закрыть] ты видел, что она сделала? – Кормщик снова бросился к Идэйн. – Эта девка посадила нас на мель! Она сумасшедшая, у нее мозги набекрень! Она сделала это нарочно!
Рыцарь крепко держал Идэйн.
Норвежец опять рванулся к девушке.
– Выбрось ее за борт! – скрежеща зубами, прорычал он.
3
Огромная, больше похожая на гору скала, на которой возвышался Эдинбургский замок, была вся изрезана дорогами и походила на головку шотландского сыра, искромсанную ножом.
С незапамятных времен, когда водились еще великаны и чудовища, и вплоть до совсем недавнего времени саксов, здесь был каменный форт, служивший во время войны также убежищем для жителей города, располагавшегося внизу. И потому в двадцатый год правления короля Генриха Второго эта гранитная гора была изрезана дорогами и тропами, а вдоль дорог располагались хижины и селения, прилавки купцов и лавчонки мелких торговцев, постоялые дворы и таверны, а для всех тех, кто не мог устроиться получше по причине пустого кошелька, ставили грубо изготовленные шатры, которые всегда бывали битком набиты постояльцами, и несколько медяков, которые требовалось заплатить за ночлег, едва позволяли втиснуться в эти «хоромы» и переночевать под крышей.
Нынешний король шотландцев Уильям Лев, брат покойного короля Малкольма Отважного, частенько квартировал в форте на вершине скалы, а посему с рассветами до полуночи вверх-вниз, вниз-вверх тянулась непрерывная вереница путников, пеших и конных. Высокий мужчина в белом плаще рыцаря ордена тамплиеров[2]2
Военно-монашеский орден, основанный в 1119 году в Иерусалиме вскоре после Первого крестового похода
[Закрыть], направлявшийся в замок, ехал на гнедом жеребце и вел в поводу великолепную вороную лошадку наполовину арабских кровей.
Через некоторое время нескончаемый поток путников вынудил тамплиера потесниться к обочине. Впрочем, и там тоже была давка. По обочине ехали в форт солдаты-норманны под командой рыцаря в чине капитана, за ними следовала группа монахов, а позади них шла молодая девушка в лохмотьях, с верёвкой шее. И ее хозяин тянул девушку за эту веревку. По обе стороны дороги спиной к придорожной канаве на корточках восседали горцы.
Такое возможно только в Шотландии, сказал себе Асгард де ля Герш под впечатлением этой сцены. Эдинбургский замок, по-видимому, отличался особым убожеством и грязью, а также толпами горцев, глазевших по сторонам. Когда гнедой жеребец Асгарда ступая опасно близко к сидевшим у дороги горцам, рискуя наступить на них, те даже не шевелились, только поднимали глаза на тамплиера, и на лицах у них ничего не отражалось.
Конечно, трудно было разглядеть выражение их заросших лиц, подумал де ля Герш. Судя по всему, шотландские горцы никогда не брились. Их бесформенные шапки едва прикрывали нечесаные космы, падавшие на еще более густые заросли на лицах. Хотя здесь, на горе, земля была покрыта снегом, они в большинстве своем были босы, отчего подошвы их покрытых густой грязью ног стали твердыми, как рог. Все до единого они по ирландско-шотландской моде носили ярко-желтые рубахи, доходившие до колен, а поверх этих рубах плащи из меха или оленьих шкур. По сравнению с ними, думал Асгард, даже самые дикие язычники, с которыми ему приходилось сражаться в Святой Земле, выглядели вполне цивилизованными.
Но при более внимательном взгляде можно было заметить, что шотландцы украшали себя удивительными драгоценностями. Старинные золотые ожерелья в форме обруча украшали немытые шеи, серебряные и золотые браслеты со вставками из янтаря и других драгоценных камней красовались на волосатых руках и даже щиколотках. Руки, покрытые боевыми шрамами, были унизаны золотыми и серебряными перстнями, сверкавшими яркой эмалью.
Асгарду говорили в Лондоне, что по одежде невозможно отличить шотландского вождя от его соплеменников. Но там и тут можно была видеть высокие головные уборы, украшенные вызолоченными оленьими рогами или несколькими орлиными перьями с застежкой из драгоценных камней, и это было отличительным знаком вождя.
Шотландцы бестрепетно выдерживали холодный и властный взгляд тамплиера. Они разглядывали Ас-гарда, рыцаря-крестоносца, ехавшего в блестящем стальном шлеме, с мечом и щитом, притороченными к седлу, в белом плаще с большими красными крестами на груди и спине, какие носили Бедные Рыцари Святого Храма Соломонова. Судя по тону шотландцев, они говорили о нем, Асгарде де ля Герше.
Но это его ничуть не волновало. Та миссия, с которой Асгард явился в Шотландию, не должна была, по его расчетам, задержать его здесь особенно долго. Возможно, не дольше, чем до Рождества. А этого срока едва ли достаточно, чтобы выучить хотя бы несколько слов на их варварском гэльском[3]3
Язык, на котором говорят жители Уэльса, ирландцы и шотландцы.
[Закрыть] языке. Да и стоило ли тратить на это усилия?
Миновав горцев, он поравнялся с худосочной молоденькой цыганочкой и ее хозяином. Не задумываясь, а только исполняя обет тамплиеров быть милосердными, Асгард вытащил из своего кожаного мешка кусок хлеба и бросил ей.
Хотя головка девушки была опущена, а глаза потуплены, ее тонкие изящные смуглые пальцы мелькнули в воздухе и ловко поймали брошенный хлеб. От Асгарда не укрылся благодарный взгляд черных глаз из-под гривы темных волос, падавших ей на лоб.
К несчастью, цыганочка даже не успела запихнуть хлеб себе в рот, как ее хозяин дернул за веревку, подтянул девушку к себе и вырвал хлеб из ее рук.
– Что дают тебе, принадлежит мне! – взревел он и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. – Ты что, еще не поняла этого?
Девушка остановилась и стояла как вкопанная, уткнувшись взглядом в землю, пока цыган рвал хлеб зубами и, громко чавкая, жевал.
Асгард с непроницаемым лицом наблюдал эту сцену, потом слегка пришпорил своего коня. Едва жеребец тронулся с места, как тамплиер перегнулся с седла и огрел цыгана по спине своей ручищей в металлической перчатке.
Все произошло молниеносно: всадник в этом движении слился с конем в одно целое, и казалось, что удар был едва заметен. Но цыган, завопив, взлетел в воздух и рухнул на колени горцев, приветствовавших его взрывами хохота.
Асгард натянул поводья и с минуту сидел на своем гнедом, поправляя металлическую перчатку.
– Подними хлеб, девушка, – обратился он к цыганочке.
Дикие горцы горланили что-то на своем странном тарабарском языке, заливались смехом, перебрасывая с рук на руки полуоглушенного цыгана, и в конце концов швырнули его на дорогу. Девушка не стала терять времени и тотчас же сунула краюху себе в рот, прежде чем ее хозяин успел подняться, и теперь жевала хлеб, выплевывая время от времени прилипшую к нему грязь.
От толпы шотландцев отделился высокий мужчина и, подойдя к Асгарду, сказал на вполне вразумительном французском – языке норманнов:
– Да благословит тебя господь, тамплиер. Далеко же ты забрался от Иерусалима. И что же привело одного из верных рыцарей Христовых сюда, в шотландский замок?
Асгард оглядел незнакомца. «Он не норманн, – подумал тамплиер, – как бы ни был хорош его французский».
Горец был самый высокий человек, с кем до сих пор доводилось встречаться Асгарду. Настоящий гигант с полуседыми рыжеватыми волосами, в шапочке, украшенной орлиными перьями, одетый в длинный шерстяной черно-красный клетчатый плащ, подвязанный у колен так, что образовывал некое подобие юбки.
– Руайг Мор, – представился шотландец, а потом указал на других: – Это мои люди. Гвардия короля Льва.
Итак, это были люди короля Шотландии. И притом они назывались «королевской гвардией».
Тамплиер изо всех сил старался удержаться от улыбки.
– Да благословит тебя господь, вождь. Я – Acгард деля Герш из Мортрэйна, что в Нормандии, а теперь принадлежу к Братству Бедных Рыцарей Святого Храма, или к ордену тамплиеров. Будь мои глаза закрыты, я готов был бы поставить на кон своего славного коня, утверждая, что слышу своего брата-норманна.
Его собеседник рассмеялся:
– Нормандской речи легко научиться, прослужив шесть лет нашему доброму королю Болдуину Иерусалимскому.
Зоркие глаза шотландца оглядели лошадей Асгарда и его самого.
– Сейчас Льва нет в его доме на скале, – сообщил Руайг Мор. – Это я говорю на тот случай, если тебе нужен именно король.
– У меня дело не к королю Уильяму, а к одному из его людей, Найджелу фитц Гэмлину. Мне сказали, что фитц Гэмлин занимает важный пост в форте, – ответил Асгард.
На мгновение в глазах шотландца мелькнуло какое-то странное выражение, возможно, понимание того, что король решил присоединить еще одного норманна к тем многим, которых он привез в свое королевство. Но тотчас же выражение его лица изменилось.
Руайг Мор вызвался указать Асгарду дорогу и пошел рядом с его конем, рассказывая о королевском анклаве[4]4
В международном праве: территория или часть территории одного государства, окружённая со всех сторон территориями другого государства.
[Закрыть] и местонахождении нужного Асгарду верховного судьи и наместника короля.
У поворота обнесенной стеной дороги тамплиер распрощался со своим провожатым и погнал коня вперед. Черная арабская лошадка следовала за ними, потряхивая головой. Они миновали цыганочку, сидевшую на ступеньке возле каменного креста и с жадностью поглощавшую последние крошки хлеба. Мужчина с темным смуглым лицом обернулся и посмотрел Асгарду вслед.
И это ему кое-что напомнило.
Асгард наклонился с седла к цыгану и заговорил тихо, чтобы остальные не могли его услышать.
– Будешь ее бить, – сказал он самым любезным тоном, – я навлеку на тебя кару господню. Вся плоть твоя сгниет, и тебе придется провести остаток дней своих с прокаженными, бродя с чашей для подаяния и колокольчиком.
Не успел еще Асгард закончить свою речь, как по выражению глаз испуганно съежившегося цыгана понял, что тот поверил каждому его слову. Тамплиер выпрямился в седле и продолжил свой путь.
Конечно, не в его власти было наслать божью кару, и только такой дурак, как этот цыган, мог поверить в его могущество. И, конечно, он не стал бы ни на одно живое существо насылать проклятие именем господним.
Особенно потому, что благочестивый избранник божий рыцарь ордена тамплиеров Асгард де ля Герш больше не верил в него.
На мощенном камнем дворе на вершине скалы он нашел часового-норманна в кольчуге, закрывавшей грудь и шею, и показал ему бумагу, подписанную министром шотландского короля, прикомандированным ко двору короля Генриха Второго Английского. Двое рыцарей провели его мимо стражей в маленькую комнатку, помещавшуюся в стене замка. Здесь, с удовлетворением увидел Асгард, все было в идеальном порядке – так могло содержаться образцовое нормандское жилище в Лондоне.
Снаружи, в коридорах, толпились рыцари, которые, конечно, отдали бы ему честь, если бы могли прочитать его бумаги. Они были чисто выбриты и выглядели вполне респектабельно. Но, главное, говорили на французском языке, как все добрые норманны, и язык их музыкой звучал в его ушах. Вид сурового фитц Гэмлнна, к которому провели Асгарда, тоже пришелся ему по душе.
– Добро пожаловать в королевство Льва, сэр храмовник, – сказал ему верховный судья и наместник короля Уильяма и усадил Асгарда за стол, заставленный чернильницами и заваленный пергаментными свитками.
– Здесь, в городе Святого Эдвина[5]5
Отсюда – Эдинбург, столица Шотландии.
[Закрыть], вы оказались в самом сердце шотландского просвещения, – добавил он с кривой улыбкой, наливая гостю чашу вина. – Зачем вам ехать дальше?
– Разумеется, чтобы еще больше почерпнуть этого просвещения.
Собеседник Асгарда разразился лающим смехом и подал гостю чашу.
Асгард цедил вино мелкими глотками. Вино было отменным – красное вино из восточной Франций, где люди знали в нем толк и умели его изготавливать. Асгард и его хозяин обсудили качество вина и сошлись на том, что если у человека нет возможности достать французское, испанское или даже итальянское вино, то самое лучшее, что он сможет сделать, – это пить эль. Известно ведь, что в Англии не растет приличный виноград, но даже шотландцы научились делать вполне приемлемый эль.
Верховный судья и наместник изъявил желание выпить за здравие и благополучие короля Генриха Второго, которому страшно докучали козни двух его старших сыновей – принцев Генри и Джеффри.
Несколько долгих минут собеседники молчали.
Было невозможно даже говорить о беспокойных отпрысках английского короля, дабы не вызвать подозрений в измене. Но теперь уже вся Англия и добрая часть Нормандии прекрасно сознавали, что со стороны старого короля было огромной ошибкой короновать молодого принца Генри как своего соправителя. Шаг этот был предпринят королем, дабы умиротворить тщеславного юношу, но получилось так, что это только подлило масла в огонь честолюбивых устремлений принца. Генри.
Принц скоро понял, что ему только на словах предстояло стать соправителем, на деле же ему не позволили управлять ни единой, даже самой малой частью Англии. Поэтому он в ярости отплыл во Францию, чтобы поднять мятеж против собственного отца. К нему присоединился и его младший брат принц Джеффри. И с тех пор сыновья вели войну против отца.
И у Асгарда, и у верховного судьи мысли текли в одном направлении, и потому они избегали смотреть друг, на друга. Будущее Англии внушало опасения, и все боялись, что пристрастие короля Генриха к своим непокорным сыновьям принесет скверные плоды, не говоря уже о зловредном вмешательстве королевы Элинор, выступившей на стороне своих отпрысков. Естественно, собеседники не говорили об этом. Особенно не следовало делать этого здесь, в Шотландии, где у каждой стены есть уши.
Верховный судья и наместник налил еще вина, но Асгард отказался от второй чаши, поскольку отдал цыганочке остатки своего хлеба, а на пустой желудок не следовало пить слишком много. К тому же Асгард не хотел больше медлить и поэтому сразу приступил к делу, ради которого предпринял поездку в город Святого Эдвина в качестве эмиссара короля Генриха Английского.
– Наш благословенный король Генрих Второй, – начал Асгард, – поддерживающий и почитающий своего друга короля шотландцев Уильяма Льва желает обсудить дело, привлекшее его августейшее внимание. А именно: к нему поступила жалоба от аббатисы женского монастыря Сен-Сюльпис, где все монахини – норманнки, который находится под личным покровительством короля Генриха. В монастыре этом была юная послушница, которую монахи ни из-за ее благочестия и доброго нрава почитали чуть ли не святой. И вот ее-то и похитил вассал графа Честера, некий Айво де Бриз.
Верховный судья положил локти на стол и поглядел на Асгарда.
Монастырь Сен-Сюльпис далеко от Англии. Где-то на берегах реки Риббл, верно?
Да, во владениях, принадлежащих графу Честеру, – ответил Асгард. – Но в этих пограничных землях редко бывает ясно, кому из королей – английскому Генриху или шотландскому Уильяму – нужно повиноваться.
Асгард подозревал, что фитц Гэмлину уже известно обо всем, что он только что сказал, поэтому добавил:
– Монахини монастыря Сен-Сюльпис платят ежегодную подать нашему благословенному королю Генриху.
Верховный судья поднял бровь:
– Но и нашему королю Уильяму тоже.
Асгард отхлебнул маленький глоток вина. Вне всякого сомнения, эти проклятые бабы со своим монастырем, расположенным на границе двух королевств, из осмотрительности считали разумным платить подать обоим монархам.
Но ведь святые сестры обратились за помощью к английскому королю, – напомнил он своему собеседнику. – Ситуация весьма щекотливая, особенно если речь идет о возможной «святости». Все христиане откликнутся на несчастье, постигшее одну из невинных жертв, одну из тех, кто принадлежит церкви.
Я не слышал, чтобы эту девицу называли святой, – возразил верховный судья. – Пожалуй, правильнее было бы назвать ее ведьмой.
Прежде Чем Асгард успел перебить его, фитц Гэмлин продолжил:
– Как бы там ни было, я не считаю ее столь уж бесценным сокровищем. Особенно для короля Генриха – ведь он так далеко! А, кстати, куда сейчас перебрался английский двор? В Винчестер?
Асгард подавил поднимавшееся в нем раздражение. Ему надо было бы позаботиться получить полномочие свободно передвигаться по земле шотландцев в качестве специального эмиссара короля Генриха. Он должен был бы подумать об этом еще в Лондоне.
– Да, – ответил он. – Король всегда проводит это время года в Винчестере.
Они сидели напротив друг друга в узкой каменной комнатке. Асгард совершенно не знал, почему король Англии так желает заполучить какую-то никому не известную послушницу из такого же никому не известного монастыря, расположенного в богом забытой глуши, на границе между Англией и Шотландией, близ побережья. В Лондоне не сочли нужным объяснить ему это. Теперь Асгард подумал, что ему нужно узнать об этом деле побольше. Много больше.
– Я здесь, – заявил он, – потому, что мой сюзерен благословенный король Генрих считает, что его вассал де Бриз находится в Шотландии. Де Бриз – отъявленный негодяй. Он сбежал от гнева своего сеньора графа Честера, и я ищу его именно здесь, потому что есть причина думать, что он, возможно, привёз сюда… э-э… святую послушницу.
Фитц Гэмлин скептически посмотрел на Асгарда.
– Де ля Герщ, если кто-то похитил послушницу из монастыря, принадлежащего нашей святой матери церкви, то это уже дело самой церкви, не так ли?
Асгард сунул руку в карман своего плаща.
– Да, милорд, и поэтому я везу с собой письмо от высочайшего прелата Англии архиепископа Кентерберийского, в котором он просит короля Уильяма оказать мне в этом деле всяческое содействие. – И он протянул фитц Гэмлину пакет из овечьей кожи, перевязанный шнурком и запечатанный красным воском. Верховный судья Шотландии взял его и положил на стол.
– И в обмен на него, – сказал он, – вы хотите получить разрешение короля свободно разъезжать по Шотландии в поисках вассала графа Честера?
Несколько долгих мгновений они всматривались друг в друга. Асгард знал, что надо с чего-то начать. И, конечно, он нуждался в охранной грамоте короля Уильяма. Но в голосе фитц Гэмлина было нечто такое, убедившее его в том, что куда бы ни направился де Бриз со своей юной святой, король Уильям Лев Шотландский не собирается передать их королю Англии Генриху Второму. Вероятно, потому, что Уильям Лев хотел бы сам взглянуть на нее.
Верховный судья и наместник шотландского короля поднял кувшин с вином:
– Наполнить вашу чашу?
Асгард де ля Герш долго смотрел на своего гостеприимного хозяина. Он рассчитывал получить право передвигаться по Шотландии в поисках этой девицы, и намерение его было твердым. Но теперь все казалось не таким уж простым, как несколько, недель назад в Лондоне.
Асгард кивнул и подставил свою чашу.
Лодка с двумя гребцами была спущена на воду, чтобы снять корабль с мели. Но неспокойное море мешало им, и поэтому, несмотря на все старания сильных и опытных моряков, им это не удалось.
Следуя указаниям кормщика, они вернулись на корабль, вооружились железным якорем и бросили его в более глубоком месте, а потом ждали, пока команда, приложив все свои усилия, пыталась с помощью лебедки снять корабль с мели.
Кормщик-норвежец, отвечавший за оба судна, включая и другой корабль, с которым они должны были встретиться в бухте, все еще жаждал выбросить Идэйн за борт. Магнус приказал девушке вернуться на корму и занять свое место на мешках с зерном и приставил одного из своих вооруженных людей стеречь ее.
У кормщика были все основания злиться. Магнусу и самому до сих пор не было ясно, что произошло. Даже когда он пытался представить то, что было раньше, то есть тот момент, когда он вернулся, чтобы забрать девушку с собой, он не мог понять, почему сделал это. Почему не оставил ее на берегу, как собирался? Все, что он помнил, – это то, что будто некий голос начал нашептывать ему на ухо, причем голос столь убедительный, что он не смог ему воспротивиться, как не смог бы перестать дышать.
В тот момент казалось совершенно естественным вернуться и забрать девушку. Словно у нее были все права на то, чтобы ее увезли со всем, что было собрано у вассалов графа. А теперь, когда Магнус думал об этом, глядя на нее, кутающуюся в промокший плащ и пытающуюся унять дрожь, все это, казалось, не имело никакого смысла.
Но еще более сбивало его с толку то, что она бросилась к рулевому веслу и намеренно посадила корабль на мель.
– После того как норвежец Олаф сумел справиться с веслом, он бросился на девушку, схватил ее за руки и начал трясти и тряс до тех пор, пока с нее не свалился капюшон и ее золотые волосы не рассыпались по спине и казались похожими на шелк, трепещущий под порывами ветра.
– Почему ты это сделала? – рычал кормщик. – Скажи, почему ты посадила корабль на мель, или я утоплю тебя!
Чтобы показать, что это не пустая угроза, он поднял девушку и держал ее над головой. Но единственным ее ответом были отчаянные крики.
И Магнусу показалось, что даже в эту минуту, когда девушка извивалась над головой кормщика, понимая, что он может осуществить свою угрозу, она явно и сама не могла объяснить, почему сделала это.
Это и заставило Магнуса шагнуть вперед и вырвать ее из рук рассвирепевшего кормщика. Он крикнул одному из своих солдат, чтобы тот отвел ее на прежнее место на корме.
– Она не чокнутая! Она знает, что сделала! – продолжал бесноваться кормщик. – Дай я выброшу ее за борт! Или ты пожалеешь, что оставил ее в живых!
Но Магнус не мог заставить себя позволить убить эту девушку. Теперь, когда моряки пытались лебедкой снять корабль с мели, и его корпус дрожал от прилагаемых ими усилий, и он начал наконец продвигаться по песчаной косе, Магнус подошел к поручням и уставился в море. Возможно, кормщик прав, и они пожалеют о том, что не избавились от этой безумной девицы, какой бы прекрасной она ни была. Раны господни! Должно быть, и для де Бриза она не была подарком!
То, что они сели на мель, очень их задержало. Теперь Магнус уже не бил уверен, что они смогут до темноты добраться до бухты возле Уигана, где их ждал второй графский корабль. От мысли, что еще одну ночь придется провести на берегу, Магнус застонал.
Теперь уже было совершенно ясно, что его похвальба была пустым сотрясением воздуха, и он не мот вернуться после сбора подати так быстро, как обещал. Магнус поморщился, представив, как будут потешаться над ним анжуйцы, когда он вернется в Честер ко двору графа не только позже назначенного срока, но и притащит на буксире эту странную девицу.
И как, черт возьми, думал Магнус, в то время как ветер снова наполнял парус их судна, как он объяснит все графу? Сейчас оставалось только надеяться, что ему удастся решить эту задачу не хуже других. Как только они доберутся до лагеря, пообещал себе Магнус, он уйдет в свой шатер и оставшуюся часть вечера посвятит подсчетам собранной подати и проверит, насколько верны цифры и все ли заплачено.
Слушая мычание и блеяние за загородкой, он вспомнил и еще кое-что. Скот следовало как-то накормить. Во время этой адской поездки он уже узнал, что животные без пищи и воды будут так реветь всю ночь, что разбудят всех демонов преисподней и никому не дадут уснуть. Все то время, что его судно плыло вдоль побережья, Магнус поглядывал на небо. Погода становилась все хуже – надвигалась буря.
Магнус крепко вцепился в поручни. Они уже подходили к бухте, где скрывался второй корабль с уже собранной податью. Господи Иисусе! Как же ему хотелось поскорее разделаться с этой ненавистной обязанностью и снова оказаться при дворе графа Честера! Его сюзерен был молодым, слава богу, еще неженатым, и, пока король Генрих враждовал со своими мятежными сыновьями, граф у себя дома содержал веселый, шумный и скандально известный своими свободными нравами двор. Молодые рыцари со всей Англии, Франции собирались к Честеру на турниры, ночные пирушки, пользуясь при этом случаем найти себе невест с хорошим приданым.
А девицы, напротив, богатых женихов, подумал Магнус. Этой осенью в Честере целые стаи прекрасных дам, охочих до замужества, делали ему недвусмысленные авансы. Еще бы! Он был старшим сыном и наследником знаменитого графа де Морлэ и потому весьма завидным женихом. Но Магнус избегал даже говорить со свахами. Когда придет его время жениться, об этом позаботятся его родители. И в первую очередь, конечно, мать. Собственно говоря, графиня Эммелина уже упоминала о том, что присмотрела ему невесту – младшую дочь графа Винчестерского, богатую наследницу больших земельных угодий в западной Англии и, по слухам, очень хорошенькую девушку тринадцати лет. Хотя Магнус слышал, что отец предпочел бы найти ему жену на континенте, возможно, даже одну из молодых принцесс, родственниц королевы Элинор, из Аквитании или Кастилии. Конечно, нелегко было бы обратиться к королеве с такой просьбой именно теперь, потому что несчастная женщина была заключена в темницу за подстрекательство молодого принца Генри против отца. Но всей Европе был известен особый талант королевы устраивать браки, а также ее сочувствие к любовникам. Как в случае с ее сестрой и ее чуть не рухнувшим браком.
Моряк, споткнувшись по дороге, подошел к Магнусу, все еще стоявшему у поручней.
– Взгляните, милорд! – крикнул он, стараясь перекрыть шум ветра.
Но Магнус уже и сам увидел!
Они как раз огибали мыс, скрывавший бухту. Столб дыма, явно не похожий на походный костер, поднимался вверх, и ветром его несло в сторону моря. Магнус выругался и приказал солдатам занять свои позиции на носу корабля.
И как только их судно обогнуло мыс, они увидели, что случилось.
Произошла катастрофа! Второй корабль с собранной податью лежал на боку на мелководье. Он горел, и вот от него-то и поднимался дым. Им был виден песчаный берег, усеянный телами убитых моряков. Сундуки и тюки с собранной податью были разбросаны, их содержимое разграблено. Лагерь был разгромлен – все шатры подожжены и еще продолжали гореть.
Корабль Магнуса тут же рванулся к берегу, а навстречу ему кинулись оборванные моряки и солдаты, за которыми брел командир второго судна Эмерик, придерживая окровавленную и теперь уже бесполезную руку.
– Не приближайтесь к берегу! Держитесь подальше! – кричал Эмерик, добредя до кромки прибоя. – Эти мерзавцы пока еще не покончили с нами. Они вернутся, как только увидят вас!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
