Текст книги "Безумная полночь"

Глава 2

Когда над верхушками деревьев метились сумерки, Рейчел решила наконец остановиться. Она уже несколько часов провела на прицепленной к трактору цистерне с водой и чувствовала, что вся кожа горит от солнца, несмотря на джинсы, рубашку с длинными рукавами и одолженную у кого-то соломенную шляпу с большими полями. Пора было заканчивать работу, уже стемнело, и она с трудом различала, куда попадает струя воды, которой она поливала только что посаженные растения.

Сегодняшние ее занятия ничем не напоминали жизнь Рейчел Гудбоди Бринтон – дочери одного из самых консервативных филадельфийских семейств, жизнь, которую она вела еще несколько месяцев назад.

Поле еще было засажено не целиком, но за сегодня им удалось сделать гораздо больше, чем казалось возможным. Рейчел с трудом верила собственным глазам. Все как одержимые сажали рассаду ряд за рядом в приготовленные лунки, покрывавшие все поле. Даже старшеклассники работали до наступления сумерек, а затем расселись по одолженным пикапам почти с тем же шумом и с той же энергией, что и утром. Казалось, что из близлежащих лесов все еще эхом доносятся оглушительные звуки рок-музыки из портативных магнитофонов.

Когда трактор завернул у последнего ряда политых растений, Тил Коффи, школьный учитель, собиравший оберточную бумагу от рассады, подошел к Рейчел. Они медленно побрели вслед за поливалкой. Рейчел слабо улыбнулась своему спутнику.

Тил Коффи был одет для работы на поле. Выцветшие поношенные шорты из обрезанных джинсов открывали длинные мускулистые ноги, старенькая футболка обтягивала сильные плечи. Его высокие ботинки оставляли четкие следы в междурядье. Красная бандана на голове придавала его лицу с твердым подбородком совершенно пиратский вид. Рейчел не могла не подумать о том, насколько он не похож на себя обычного – в темно-сером или коричневом костюме с белой рубашкой и галстуком, как он ходил на работу. В школе округа, где учились вместе черные и белые дети, цветных преподавателей было немного, и все они одевались гораздо строже, чем их белые коллеги. Сегодняшний наряд Тила неожиданно выявил его силу и энергию.

– Вы отлично поработали, миссис Рейчел, – одобрительно сказал он. – Вы все-таки привезли рассаду, несмотря на Бо Тилсона. – Он засунул очередную порцию оберток в пластиковый мешок для мусора, который таскал с собой. – Хотя должен заметить, – он усмехнулся, окидывая ее взглядом, – что вид у вас такой, словно вы сражались с крокодилами.

Рейчел взглянула на свою одежду. Действительно, выглядела она не лучшим образом, но Тил мог бы и промолчать. Рейчел не всегда понимала, когда он шутит, а когда говорит всерьез. Тил родился в Дрей-тонвилле, но вырос в Чикаго. В отличие от большинства своих соплеменников, выходцев из Африки, он часто поддразнивал Рейчел, подшучивая над ее манерами северянки, манерами, больше подходившими для жизни в богатом квакерском доме на Мейн-Лейн в Филадельфии, чем к работе на поле.

Рейчел потерла рукой об руку, пытаясь отряхнуть с них грязь.

– Как вы узнали о Бомонте Тилсоне? – осторожно спросила она.

Тил бросил на нее проницательный взгляд.

– Ну, я услышал эту историю, как только появился здесь. Ведь он завернул назад два пикапа с моими старшеклассниками, им пришлось ехать кружной дорогой. Потом дядюшка Уэсли что-то ворчал насчет того, как Бо заставил вас обоих поволноваться перед этими воротами, как он хотел вас прогнать.

Рейчел не поднимала глаз. Воспоминания об этой неприятной истории были еще свежи. Что она могла сказать Тилу Коффи? Что самый красивый из всех виденных ею когда-либо мужчин прятался в засаде в лесу, чтобы не пропустить их? Что он чуть не затоптал ее конем, когда увидел, что она не испугалась?

– Я… я думала, что Бомонт Тилсон гораздо старше, – неловко пробормотала она. Ей все еще не верилось, что странный, пугающий всадник, встреченный в лесу, – владелец одного из самых больших поместий в округе. – Почему его называют… ну, вы знаете как…

– Дьявол Бо? – Тил Коффи бросил пластиковый с мусором на прицеп. – Должен вам сказать, что в глаза его так никто не называет – во всяком случае, с тех пор, как у него вошло в привычку всегда таскать с собой старую армейскую винтовку.

Она изумленно уставилась на него:

– Дьявол Бо ходит с винтовкой?

Рейчел вновь ощутила на себе его оценивающий, раздевающий взгляд, увидела вставшего на дыбы вороного коня и клубы пыли из-под его копыт.

– Боже мой, – прошептала она, – что же он за человек?

– Дьяволом его называют потому, можно сказать, что он это заслужил, – мягко объяснил Тил. – А если я еще не забыл школьных уроков французского, «beau» означает «красивый». Вы ведь видели его?

– Но это же… это жестоко. Не нужно было давать ему такое прозвище.

Кооператив не мог позволить себе споров с соседом, но чем больше она узнавала о Бо Тилсоне, тем больше видела причин для беспокойства.

Тил пожал плечами:

– Однако прозвище подходящее. Каково обладать такой внешностью, чтобы все вокруг не могли отвести глаз? И при этом иметь дурной нрав и слыть покорителем дамских сердец всего округа Де-Ренн? Бомонты все еще обладают весом в здешних местах. Когда-то давно они владели всей землей по этому берегу Ашипу вплоть до Хейзел-Гарденс. Масса народу на рисовых плантациях, светская жизнь, богатство, принадлежность к конфедератам и – предмет особой гордости – родственные связи почти со всеми в Чарлстоне и Саванне.

– Но ведь его фамилия Тилсон.

– Это фамилия отца. Ли Тилсон был деревенщиной, белым батраком с севера штата. А мать Бо принадлежала к роду Бомонтов. Она умерла, и хотя они уже не те Бомонты, что прежде, но тем не менее владеют примерно пятьюстами акрами земли вдоль реки, которые пожаловал им в семнадцатом веке английский король. Вы так и не рассказали мне, что произошло, – мягко напомнил он, – когда вы и дядюшка Уэс пытались проехать сквозь ворота.

Краска проступила сквозь пыль и разводы грязи на щеках Рейчел.

– У него очень скверные манеры, – чопорно сказала она, – но кооператив не может ссориться с ним, Тил. Нужно просто постараться, чтобы Бомонт Тилсон не раздражался так из-за того, что мы пользуемся этой дорогой.

К ее удивлению, Тил расхохотался:

– Вы мало что знаете о нашем местном буяне, миссис Рейчел. Бо поселился здесь, в Тихой Пристани, как только вернулся из Вьетнама, и люди вокруг считают его нелюдимым. Хотя если ты Бомонт, ничего другого и быть не может. Мать Бо слыла сумасшедшей. Они с мужем ненавидели друг друга. Миссис Кларисса почти не обращала на Бо внимания, а Тилсон бил сына, когда вдруг удавалось его поймать. Рейчел пристально смотрела на своего собеседника:

– Неужели отец бил его?

– Грустная история, правда? Когда Бо был мальчишкой, с ним было труднее справиться, чем с дикой кошкой, а став старше, он ничуть не сделался лучше. Его не осудили за вооруженный грабеж, потому что судья поверил рассказу Бо, что тот провалялся пьяным на заднем сиденье автомобиля и не знал, что его приятели грабят магазин Севен-Элевен.

Услышав недоверчивое восклицание Рейчел, Тил посмотрел ей прямо в глаза.

– Старинные аристократические семейства здесь в каталажку не попадают, миссис Рейчел, – с усмешкой сказал он. – В свое время я решил, что Бо прозвали «дьяволом» во Вьетнаме, я был с ним знаком, когда он вернулся. Но прозвище ему подходило еще задолго до этого.

– Вооруженное ограбление? – тихо переспросила Рейчел.

– В этих краях, миссис Рейчел, Бомонтов за решетку не сажают, – напомнил Тил. – И в этот раз не посадили. Но зато он был вынужден отправиться во Вьетнам. Теперь Бо живет один в Тихой Пристани, Он никому не причиняет беспокойства, и его никто не трогает.

Рейчел не давала покоя одна мысль.

– Но он хочет перекрыть нашу дорогу. Боже мой, что же делать? – Она посмотрела на Тила. – Что же с нами будет, если нашим машинам придется каждый раз делать такой крюк?

– У кооператива неплохой юрист, – напомнил ей Тил. – Пусть этим займется Пембрук Скривен…

– О чем вы здесь беседуете? – послышался сзади чей-то низкий голос.

Рейчел даже не заметила, что трактор с прицепом остановился. Джим Клакстон, который управлял им всю вторую половину дня, обогнул прицеп и подошел к ним.

Оживление исчезло с лица Тила Коффи.

– Привет, Клакстон, – сказал он весьма прохладно. – Мы говорим о Бо Тилсоне, который задержал миссис Рейчел и дядюшку Уэса у ворот.

Клакстон, служащий сельхоздепартамента округа, ростом был почти с Тила Коффи, но менее крепкого сложения. Выбеленные солнцем волосы выбивались из-под видавшей виды соломенной шляпы. Загорелое лицо не отличалось красотой, но в нем чувствовались доброта и сила. По виду Клакстона можно было сразу сказать, кто он: сын фермера, одолевший университет и получивший степень по сельскохозяйственным наукам. Разговаривая, он подчеркнуто смотрел только на Рейчел, – Вы не рассказали мне об этом, – сказал он с мрачным выражением. – Но он не причинил вам неприятностей? Я имею в виду, не нарушил ли он закон?

«Неужели все, – подумала Рейчел, глядя на мужчин, – озабочены одним и тем же?»

– Он… нельзя сказать, чтобы он держался дружелюбно, – заметила она, – но он пропустил нас.

– У него была с собой винтовка? – спросил Джим.

– Перестань, Клакстон, – пробормотал Тил, – оставь человека в покое.

Рейчел все эти разговоры о насилии и винтовках казались чепухой.

– Прошу вас, не будем больше говорить об этом, – поспешно сказала она. – Нам следует договориться с Бомонтом Тилсоном, это в наших интересах. К тому же Тил прав. Это действительно занятие для юриста.

Рейчел повернулась и взглянула на поле, где зелеными рядами вставала рассада из жирной, влажной земли. На этом низком речном берегу, окруженном старыми дренажными канавами, которые когда-то использовались для орошения рисовых полей, они надеялись собрать через несколько месяцев урожай. Мирный, полный обещаний пейзаж. Нельзя было и представить себе, что можно все это потерять из-за споров о проезде по какой-то грязной дороге.

Тил перевел взгляд с Рейчел на Клакстона.

– Мне еще надо подобрать массу оберток, – неожиданно сказал он. – Миссис Рейчел, обязательно дайте мне знать, если вам понадобится помощь. – И он пошел назад вдоль последнего ряда рассады.

Рейчел смотрела ему вслед. «Надо будет обязательно еще поговорить с Тилом и сердечно поблагодарить его», – подумала она и обернулась к Джиму.

– Мы последние, как вы думаете?

– Билли Йонг с отцом еще работают на другом конце поля, – ответил он. – Но я уже все закончил, потому что я правительственный чиновник, бюрократ и с наступлением темноты превращаюсь в тыкву. – Он с восхищенной улыбкой следил за тем, как она скрестила руки, как колыхнулась ее грудь под пропыленной рубашкой. – А с вас разве на сегодня не достаточно?

Рейчел сняла соломенную шляпу и осторожно провела рукой по спутанным волосам. Вздохнула:

– Вы и Тил Коффи заставляете меня чувствовать себя девяностолетней старухой, все время называя меня «миссис».

Его губы сложились в медлительную, милую улыбку.

– Отчего же, миссис Рейчел, это просто уважительное обращение. Так мы здесь, на Юге, разговариваем с дамами. Возраст не имеет к этому никакого отношения. Вы же не хотите отнять у нас нашу южную галантность? – Его голубые глаза оглядели ее всю – от макушки до кончиков грязных кроссовок. – Мне кажется, вы немножко сгорели. Мама никогда не говорила вам, что рыжие должны остерегаться солнца?

Говорила все время. – Она снова нахлобучила шляпу. Джим Клакстон милый, и ей было ясно, что говорят его голубые глаза, но она не была готова к такому откровенному обожанию. – Как вы думаете наши помидоры примутся? Фермер, у которого мы их купили, клялся, что рассада высшего сорта, что она в хорошем состоянии.

– С рассадой все будет в порядке. – Клакстон нагнулся и тронул растение в ближайшем ряду, его пальцы осторожно расправили поникшие листья. – Смотрите, ствол толстенький и зеленый, они быстро пойдут в рост. – Он повернулся к ней и опять улыбнулся. – Вы сделали отличный выбор.

– Наверное, особенно для человека, который в этом ничего не смыслит, – усмехнулась Рейчел. Она взглянула на поле. Там виднелись две одинокие фигуры: Билли Йонг, председатель кооператива, и его отец все еще работали.

– Они наверняка уйдут последними, – сказал Джим, проследив за ее взглядом. – Они живут одни, и никто не ждет их к ужину. Ну как, мы с вами на сегодня закончили?

Когда Рейчел оступилась, Джим бережно взял ее под руку. Он вел ее к своей машине, припаркованной У края поля.

– Вы должны быть довольны тем, как все получилось, – сказал он. – По правде говоря, я не ждал, что старшеклассники придут и будут так дружно работать. Я думаю, вы бы не справились без них.

– И без Тила Коффи, – добавила она.

– И без Тила Коффи, – повторил он без воодушевления. – Нашей важной шишки из Чикаго. – Тут Джим моментально сменил тему. – Только никому не говорите, что я умею работать на поле, ладно? Я не собираюсь менять свою контору на возню с рассадой. – Он потянулся и простонал: – Боже, как я устал.

Рейчел забралась на переднее сиденье пикапа Клакстона с надписью большими буквами на дверцах: «СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ ШТАТА ЮЖНАЯ КАРОЛИНА» – и со вздохом откинулась на прогретые подушки, обтянутые искусственной кожей.

– Надеюсь, мы не поедем через поле, – пробормотала она. Вряд ли в такой поздний час Бомонт Тилсон несет караул у ворот, но одна мысль о новой встрече с ним заставила ее зажмуриться.

– Почему же? – Лицо Джима под полями старой ковбойской шляпы застыло. – Я не боюсь Тилсона. Но если вы хотите, я могу развернуться и поехать другой дорогой.

Рейчел открыла глаза и внимательно посмотрела на человека, сидевшего рядом. Неужели одно упоминание имени Бо Тилсона заставляет людей выходить из себя?

– Никаких неприятностей не будет. – Он запустил двигатель и медленно повел машину вдоль края поля. – То есть если не давать Тилсону топтать себя только потому, что он Бомонт, как почти все тут ему позволяют. По-настоящему, дело в том, что никто не может ему противостоять. Я-то считаю, что он… – Фраза осталась незаконченной, потому что автомобиль нырнул в канаву и затем выбрался на асфальтированную дорогу.

– Кто? – Рейчел хотелось услышать мнение Джима.

– Не могу произнести при даме. – Он не улыбался. – У Тилсона нет никакого права перекрывать дорогу. Это просто еще одна из его идиотских выходок, вот и все.

Пикап свернул на узкую дорогу, следовавшую вдоль широкой зеленовато-коричневой реки Ашипу, в которой желтыми и оранжевыми бликами отражалось заходящее солнце. Шоссе было проложено по дороге вдоль плантации, повторявшей изгибы реки. Здесь вода Ашипу, смешиваясь с водами залива Святой Елены, приобретала солоноватый вкус. Леса, поросшие висячими мхами, окаймляли ее берега. Стая белых цапель пересекала вечернее небо, размахивая крыльями, как белыми флагами.

– Здесь так красиво, – вздохнула Рейчел и высунулась в окно, чтобы лучше видеть окрестности. Ветер теребил длинные пряди волос, выбившиеся из косы. – Как во сне. Я говорю глупости, да? – Она робко взглянула на своего спутника. – Первое, что я почувствовала, когда приехала сюда, что здесь, на побережье, все так нежно, так печально, как во сне. Наверное, это потому, что здесь так много мест, которые давно покинуты.

– М-м, – отозвался Джим.

Пикап взобрался по откосу на асфальтированную дорогу, вьющуюся вдоль реки.

– Да, может быть, но ведь здесь никогда не было особенно людно. В прошлом веке путешественники преодолевали верхом целые мили диких зарослей, чтобы попасть с одной плантации на другую. Причем им приходилось рассчитывать в основном на приют в частных домах, потому что гостиниц было очень мало. Возможно, отсюда пошло то, что мы зовем «южным гостеприимством».

Он обернулся к ней, лицо его снова осветилось знакомой легкой улыбкой.

– Конечно, если у тебя огромные плантации и большой дом у реки, в котором столько комнат, что не сосчитаешь, принять гостя несложно. И несколько гребных баркасов, и слуги могут возить тебя по Всей округе в гости к соседям. Были очень забавные лодки – некоторые плантаторы наряжали своих рабов в фантастические одежды, по десятку или больше Рабов на баркасе, а потом не могли ничего лучше придумать, чем устраивать состязания, команда одного плантатора соревновалась с другой. И, как рассказывают, все время устраивались приемы. А в городах бега.

Он искоса взглянул на Рейчел, чтобы проверить интересен ли ей его рассказ.

– Богатые плантаторы могли себе позволить практически все, что хотели, они владели собственными банками, отправляли сыновей учиться в Париж и Лондон, посылали дочерей в частные школы в Чарлстоне и Саванне, держали беговых лошадей, играли в карты, дрались на дуэлях.

– Но ведь не все же были плантаторами, – заметила Рейчел.

– Нет, конечно, нет. Аристократы-рабовладельцы составляли совсем небольшую часть населения, не более шести-восьми процентов. Это один из мифов о Юге, от которых так трудно отделаться, – относительно того, что здесь каждый жил в огромном плантаторском доме и владел массой рабов. Здесь, в низине, кругом были плантации, и черных семейств на побережье Каролины в некоторых местах было вдесятеро больше, чем белых. Мои предки – они были рабами, слугами по договору, по которому были обязаны работать на владельца в течение пятнадцати или двадцати лет, чтобы вернуть себе свободу. Вряд ли вы об этом что-либо знаете, но многие нарушали договор и бежали на территорию индейцев, туда, где теперь Кентукки, Теннеси или Алабама, и там скрывались.

– А те, кто не бежал?

– Остались здесь, в низине. – Он усмехнулся. – Поступили в университет, получили степень стали чиновниками. Взгляните. – Он направил машину к краю дороги и остановился. – Я хочу вам кое-что показать.

Реку заслоняла стена высоких деревьев. Но прямо перед ними жирная черная земля была взрыта, там работали огромные желтые землеройные машины. Похожие на гробы белые пластиковые переносные туалеты выстроились в рядок, от трейлера-конторы тянулись телефонные линии.

– Это называется строительство Поселка у Гавани. – Руки Джима лежали на руле, он задумчиво глядел сквозь ветровое стекло. – Здесь скоро появится комплекс домов-кондоминиумов и торговые центры на миллион долларов. На берегу выстроят ресторан и причалы на несколько сот яхт. – Он поднял крепкую руку и показал: – Вдоль реки собираются сделать бетонные стены. Может быть, это будет неплохо выглядеть. Вы когда-нибудь были в Хилтон-Хэд? Здесь тоже будет примерно как там – все заделано в бетон. Природа вынуждена будет отступить, да и сама река изменится, в нее будут попадать сточные воды – ведь здесь нет канализации.

Рейчел смотрела, как машины терзают землю.

– Я не подозревала о том, что тут творится.

– Это западногерманская компания, их главная контора располагается в Саванне. – Джим был мрачен. – Они чувствуют себя здесь настоящими хозяевами. Местные «зеленые» пробовали с ними бороться, Но власти заверили компанию, что не будут предъявлять претензий относительно загрязнения реки. А сейчас штат говорит о строительстве четырехполосного Шоссе до федеральной дороги, чтобы здесь могли ездить туристы.

Некоторое время они сидели молча. – Между прочим, – подал голос Джим, – вы должны испытывать признательность к Бо Тилсону, Он боролся против строительства Поселка у Гавани а вместо благодарности люди сочли его каким-то ненормальным. Но он прав – стоки с этой площадки уже пошли по реке и губят его земли в пойме. При следующем половодье всякая дрянь может хлынуть вниз и разорить его, если он не восстановит старые дренажные канавы для рисовых плантаций.

– Наверняка можно что-то сделать, – запротестовала Рейчел. – Разве здесь не выделены заповедные зоны?

– Деньги, – горько сказал Джим. – Большие деньги. Иногда мне кажется, что вся страна помешалась на том, чтобы получать прибыль. Речь не только о Поселке у Гавани – целая армия строителей готова прийти и действовать по всей Ашипу. Заповедные зоны в этих местах смешная идея – об этом людям не стоит и говорить, они слишком долго были бедны.

Рейчел повернулась к нему:

– Но ведь все деньги достанутся строителям!

– Этого людям не объяснишь. – Он снял машину с тормоза и включил двигатель. – Тилсон считает, что есть только один способ выпроводить отсюда этих предпринимателей – заняться разведением скота, огородить пастбища, использовать каждый клочок земли. В законодательном собрании штата существует сильное скотоводческое лобби, оно пытается бороться со строителями, которые готовы забетонировать самые лучшие пастбища.

Рейчел медленно произнесла:

– Означает ли это, что единственный способ разрешить эту проблему – борьба скотоводческого лобби и строительных компаний?

Джим пожал плечами:

– Так считает Тилсон. Все дело в том, что в округе Де-Ренн не так много скотоводов. Здесь, поблизости, скот разводит только он один.

Несколько минут спустя, приближаясь к Дрейтонвиллу, они очутились на перекрестке шоссе штата и двух асфальтированных дорог. Там было несколько захудалых станций обслуживания, магазинчики, торгующие до поздней ночи, и пивной бар. У входа в известное в городе кафе «Белый медведь», где можно было, не выходя из машины, получить мороженое и гамбургеры, скопилось множество легковушек и пикапов. Дрейтонвиллская молодежь собиралась развлечься субботним вечером. Рейчел показалось, что мелькнуло несколько знакомых лиц работавших на поле старшеклассников-добровольцев. Скорее всего они и не заезжали домой.

– Я раздумываю над вашими словами, – тихо сказала Рейчел, – и все больше убеждаюсь в том, что кооператив здесь действительно необходим. Ведь наша задача – помочь мелким фермерам сохранить свои земли.

Джим смотрел на дорогу.

– Я не хотел огорчить вас, миссис Рейчел. Я просто хотел объяснить, что у Тилсона есть причины протестовать против того, чтобы по той дороге беспрестанно ездили, тем более что Поселок у Гавани граничит с его владениями. Но это не означает, что с ним не будет трудно иметь дело – такой уж он человек. – Он ободряюще улыбнулся. – Дела у фермерского кооператива идут лучше, чем кто-либо ожидал, не вешайте носа. Тем более что подобные идеи на Юге прививаются с трудом. Вам удалось убедить людей, что, работая, можно добиться успеха. Я хочу сказать, что те, кто вас сюда направил из Филадельфии, могут быть довольны. Ведь никто не ждет, что вы мгновенно перестроите все сельское хозяйство здешних мест.

Рейчел наклонилась к нему:

– Джим, это вы так деликатно предупреждаете меня, что Бомонт Тилсон выиграет?

– Нет, боже мой, ни в коем случае, как вы могли подумать? – возразил Джим. – Я просто пытался объяснить, что кооператив и Бо Тилсон в каком-то смысле в одинаковом положении. Ему тоже приходится отстаивать свою землю.

Рейчел прикусила губу. Джим Клакстон говорил правду, просто ей самой не пришло это в голову.

– Возможно, мы сумеем договориться с ним, – сказала она с надеждой. – Тем более, как вы только что сказали, наши интересы совпадают.

Джим коротко рассмеялся:

– Попробуйте, миссис Рейчел. Желаю вам удачи. Но не стоит недооценивать Тилсона. Все, что о нем говорят, правда. Эти Бомонты привыкли считать себя равными господу богу. Я вырос в Хейзел-Гарденс, и Бо Тилсон известен даже там. Еще мальчишкой он натворил столько, что другому за всю жизнь не успеть. А вернувшись из Вьетнама, он не стал лучше. Он настолько одичал, что бродит ночами по лесам в Тихой Пристани. Бо не один раз до смерти пугал на заре охотников и рыбаков. Говорят, что он не может спать.

– Если не можешь спать, – осторожно сказала Рейчел, – остается одно, правда? Долгие пешие прогулки.

Джим Клакстон снова рассмеялся:

– Ну да, в военном обмундировании и таская за собой винтовку «М-14»? Странная бессонница, миссис Рейчел.

Когда Рейчел добралась до дому, ее первым желанием было принять ванну. После целого дня работы в поле хотелось смыть пот и грязь, натруженные мышцы болели – ванна, наполненная горячей водой, была бы благословением.

Но с тех пор как она уехала из Филадельфии, о подобных благах цивилизации ей приходилось только мечтать. В домике, который она снимала на свое скудное жалованье в кооперативе, была только кое-как встроенная душевая кабина на кухне. А нагреватель – поржавевший цилиндр на заднем крыльце – не работал.

В первый же месяц своей жизни здесь Рейчел пришла к выводу, что в небольшой заводи за домом мыться не хуже, чем под холодным душем, а иногда вода в водоеме прогревалась на солнце и бывала даже теплее. И теперь она задержалась в доме только для того, чтобы взять полотенце, кусок мыла и шампунь, затем выбежала из задней двери, захлопнув ее за собой. Свет меркнул быстро. У нее было всего несколько минут, чтобы смыть с себя грязь, избавиться от острого запаха помидорной рассады и вымыть голову.

Вода в заводи переливалась золотом под последними лучами уходящего солнца. В густых лесах, окружавших пруд, распевали свои вечерние песни вьюрки и ласточки, изредка доносился крик какой-то болотной птицы. Рейчел, усевшись на берегу, ста-Щила с себя покрытые землей кроссовки, влажные носки, мимолетно ужаснувшись тому, какая она вся потная и грязная. Потом встала, чтобы выскользнуть из джинсов и трусиков, стащила через голову рубаху. Темно-рыжая грива волос рассыпалась по плечам и голой спине. Она подняла волосы обеими руками, стала на цыпочки и потянулась. Тело откликнулось болью в усталых мышцах, но обретенная свобода ДРУ заставила Рейчел вспомнить взгляд голубых глаз Джима Клакстона, то, как он смотрел на нее возле трактора. Она резко отняла руки от волос, позволив им упасть.

Рейчел была среднего роста, пять футов и шесть дюймов, но милосердное Провидение позаботилось о ней – сложена она была прекрасно. Строгое воспитание приучило Рейчел считать себя просто привлекательной, но это, конечно, была заниженная самооценка. Длинные ноги, округлые бедра и узкая талия, гармонично сочетаясь, делали ее фигуру соблазнительной, а кожа, как это часто бывает у рыжих, была белоснежной. Лицо, скорее круглое, чем овальное, оживляли широко поставленные выразительные карие глаза, хотя и не обладавшие классической красотой. Обычно серьезное выражение лица смягчалось полным, щедрым ртом и решительной линией круглого подбородка. Она ни разу в жизни не стригла волос, и они доходили ей до бедер. В колледже ей отчаянно хотелось отрезать волосы, но Дэн Бринтон ужаснулся при одной мысли об этом, и она оставила их как есть, хотя ее страшно раздражало, что, стоило им слегка намокнуть, они сразу же превращались во вьющуюся непокорную копну.

Осторожно ступив в холодную воду, Рейчел ощутила, как от лодыжек по всему телу прошел озноб. Она видела, как от ее ног стремительно бросились прочь мелкие рыбешки. Рейчел быстро окунулась и высунулась из воды, широко открыв рот. Потом поплыла.

Прикосновение холодной воды вызывало дрожь во всем теле, она с неудовольствием чувствовала это. У берега она поднялась на ноги и обеими руками откинула назад намокшие тяжелые волосы.

Вот уже несколько дней Рейчел не вспоминала о Дэне. Работа поглощала все ее время, не давая поду мать о прошлом. «Со временем ты забудешь его, – когда-то пыталась объяснить ей мать, – останутся только теплые воспоминания».

Рейчел подумала, что мать была права. Но к воспоминаниям о Дэне примешивалось то, чего она не ждала: болезненное, навязчивое желание, непрекращающийся жар в теле, который терзал ее по ночам, не давая уснуть. Мать, твердившая о светлых воспоминаниях молодой вдовы, не имела этого в виду, Рейчел была уверена, но физическое желание было живым и тревожащим. Она просыпалась в смятении, не зная, что делать.

Рейчел снова и снова говорила себе, что сейчас рано мечтать о том, что она когда-нибудь встретит другого мужчину, и, конечно, слишком рано думать о любви телесной. Дэн был ее единственным возлюбленным, иногда ей казалось, что она и помыслить не может о том, чтобы на его месте оказался другой мужчина. Секс был тем, что принадлежало только ей и Дэну.

То, чего ей хочется, так просто, думала Рейчел, поражаясь глубине собственного, несчастья, и совершенно невозможно. Чтобы рядом с ней в постели ночью лежал муж, чтобы он занимался с ней любовью, чтобы она могла чувствовать его теплое, крепкое, живое и любящее тело.

Она отвела волосы с лица обеими руками и погрузилась в холодную воду. Ей следовало бы думать о насущных проблемах, а не о собственной сексуальной жизни, которой больше не существует.

Она проплыла без особой охоты несколько метров брассом, и вдруг ей захотелось рассмеяться. Если бы Дэн сейчас был рядом с ней, он бы понял, что она чувствует. Их любовь была взаимной, страстной и счастливой. Она почти слышала, как говорит, что он необходим ей. Было время в их короткой – в несколько месяцев – совместной жизни, когда…

Воспоминания превратились в твердый, болезненный комок в теле Рейчел. Любовь Дэна была слишком хороша, слишком реальна. Она сомневалась, что в ее жизни снова будет что-нибудь столь же драгоценное. Иногда ей казалось невероятным, что такой молодой и жизнелюбивый человек мог действительно уйти навсегда.

Рейчел поплыла к берегу, чтобы взять шампунь. Но у края воды остановилась. Кожа ее покрылась мурашками. Возможно, мысль была безумной, но ей почудилось, что в темном лесу около пруда кто-то есть. Вечерний свет уже почти исчез. Несколько проблесков заката еще освещали фантастические гирлянды испанского мха, но большая часть леса уже погрузилась во мрак. Кто-то скрывался там, бесшумно передвигаясь в зарослях. Рейчел похолодела.

Она подняла руку, чтобы прикрыть грудь. Ее дом стоял далеко от города, никто не поедет сюда по не асфальтированной дороге, кроме почтальона. Но страх не оставлял Рейчел, и кожа все еще была в мурашках.

– Кто здесь? – спросила она. Ответом была тишина.

Вдруг она вспомнила, что Бомонт Тилсон, по слухам, расхаживает по ночам в лесу в военном снаряжении и с армейской винтовкой.

Рейчел схватила лежавшую на песке одежду и бросилась бежать. Кроссовка упала, но она не остановилась поднять ее. Она бежала так быстро, как никогда в жизни, ее тело белым пятном мелькало на фоне темнеющих зарослей. Наконец деревья сомкнулись за ее спиной и Рейчел оказалась на заднем крыльце своего дома.