Текст книги "Жена незнакомца"

Глава 5

Вместо недели они пробыли в Санта-Фе десять дней. Лили занималась с утра до позднего вечера. Начинали они с Полом сразу после завтрака, разыгрывали чаепития, званые обеды, ужины с небольшим количеством гостей и важные приемы. Лили постигала язык визитных карточек, стараясь запомнить, что означает, когда загнут один ее угол или другой; играла роль хозяйки, принимающей дам с различным положением в обществе, или сама наносила визиты. Заучивала, что полагалось говорить, приглашая в гости, и как отвечать на приглашения. Запоминала перечень обязанностей, которые должны выполнять слуги. Училась руководить своим большим хозяйством. Несколько раз в день Лили меняла туалеты, пока не сладила со шлейфами и не почувствовала себя в нарядных платьях так же свободно, как в простой одежде, которую носила совсем недавно.

Лили буквально впитывала в себя знания. Парикмахер научил ее делать самые модные прически, косметичка снабдила кремами и лосьонами, портниха рассказала ей, какие наряды, туфли, сумочки, зонты и прочие мелочи сейчас в моде.

Ей приходилось отказываться от большинства своих привычек, а со многими из них оказалось не так-то просто расстаться. Очень трудно шло усвоение правил поведения за столом. Многие правила казались ей просто нелепыми.

Убрав со стола локти, она взглянула на Пола из-за стоявшей между ними вазы с цветами и тяжело вздохнула:

– Кому взбрело в голову выдумать эту дурацкую чашку для рук? Вот уж не подумала бы, что мне когда-нибудь придется запоминать, как ею пользоваться и когда.

– Сегодня вы превзошли себя, – улыбнулся Пол. – Честно говоря, Лили, вы делаете поразительные успехи. И они станут еще более поразительными, если, сидя за столом, вы прекратите класть ногу на ногу.

– Ладно.

Жесткий корсет снизу впивался ей в бедра, а сверху в грудь, поэтому сидеть в такой позе вообще не представлялось возможным.

Лили сделала знак слуге, чтобы тот отодвинул ей стул, причем сделала машинально, не задумываясь. Пол предложил ей руку и повел в гостиную, где, по общей договоренности, она могла позволить себе некоторую вольность. Первым делом Лили скинула атласные туфли на высоких каблуках, поставила ноги на скамеечку, с удовольствием пошевелила пальцами и откинулась на высокую спинку стула.

Пол тем временем раскурил трубку, с удовольствием выпустил ароматный дым.

– Сегодня я приказал отнести в вашу комнату несколько книг. Хочу, чтобы вы читали каждый вечер не меньше часа, а по утрам взяли себе за правило просматривать газеты.

– Книги о правилах хорошего поведения? – вздохнула Лили.

– Да. Кроме того, произведения Марка Твена, Томаса Гарди и Жюля Верна. В обществе произведения этих писателей непременно станут обсуждать или хотя бы на них ссылаться, поэтому вы должны знать их содержание. Позже я начну снабжать вас книгами учебного и развлекательного характера.

– Я лет пятнадцать ничего не читала, – ответила Лили, кладя голову на спинку стула и уставившись в потолок. – Неужели мне удастся запомнить все эти дурацкие правила? Например… какая, черт побери, разница, отодвинут мой стул на восемь дюймов от стола или на десять? Неужели Мириам считала важной подобную чепуху?

– Вряд ли Мириам над этим задумывалась. Существует огромная разница между автоматическим усвоением норм поведения и переучиванием.

– А вы хорошо знали Мириам? – с любопытством спросила Лили и, не получив ответа, взорвалась: – Черт возьми, Пол! Когда же мы с вами поговорим о Мириам?

– Если вы прекратите ругаться, когда не играете ее роль, вам будет легче вообще исключить ругательства из вашего лексикона. Завтра, когда мы уедем из Санта-Фе, я начну постоянно называть вас Мириам, а в гостиницах буду регистрировать вас как миссис Уэстин.

Хотя Лили знала, что этот момент настанет, слова Пола застали ее врасплох.

– Мириам… – произнесла она, словно пробуя имя.

Пока оно было ей чужим, но чем скорее она привыкнет к нему, тем лучше.

– Вы устали? Вы вздыхаете уже в четвертый или пятый раз. Или вам надоело?

Значит, вздыхать тоже не полагается, видимо, то, что ей кажется естественным, считается дурным тоном.

– Вы получили какие-нибудь известия от Куинна? – спросила она, втайне надеясь, что Пол не спрятал все имеющиеся в доме сигары.

А еще Лили надеялась, что при упоминании имени Куинна она не покраснеет, ибо скучала по нему, хотя не желала себе в том признаться.

– Утром я получил от него телеграмму. Речь, с которой он выступил перед законодательными властями, имела успех. Он ждет нашего приезда на ранчо.

– Обо мне он не упомянул? – Лили сразу пожалела об этом вопросе, но было уже поздно, и она попыталась исправить ошибку: – Куинн даже не попрощался со мной перед отъездом. Так что у кого из нас плохие манеры, еще вопрос.

– С Карлосом он тоже не попрощался, и с кухаркой, и с уборщицей. Зачем ему прощаться с работниками? Вас, Лили, он тоже нанял.

У Пола была скверная манера сначала внушить ей своим поведением, что они становятся друзьями, а потом одним щелчком поставить ее на место.

– Куинн же обязан делать вид, что я его жена. Или он и с Мириам обращался так, будто ее нанял? Тогда неудивительно, что она от него сбежала.

Лили замолчала, ожидая, что Пол опровергнет или подтвердит ее заявление, но тот промолчал, а по выражению его лица нельзя было ничего прочесть.

– Когда придет время, Куинн сыграет свою роль, – наконец произнес он после продолжительного молчания. Предложив ей рюмочку ликера, Пол внимательно посмотрел на нее. – Да, Лили, вам сейчас нелегко. С одной стороны, вы должны погрузиться в жизнь Мириам, чтобы почувствовать себя ею. С другой – вы не можете за короткое время забыть прошлую жизнь, отказаться от своих привычек и превратиться в Мириам. К тому же когда ваши услуги нам больше не понадобятся, вы уедете отсюда.

– Знаю! – бросила Лили, злясь на себя за то, что его слова причиняют ей боль. – Но мне стало бы намного легче играть роль жены Куинна, если бы он проявлял больше теплоты.

– Ситуация действительно непростая, – согласился Пол. – Вы точная копия Мириам. Вы будете носить ее одежду, поселитесь в ее доме, станете жить как она. Куинн может забыть, что вы не его жена, но вы сами должны это помнить, иначе вся эта история в конце концов плохо кончится.

– Господи, вас не поймешь! – раздраженно ответила Лили. – То должна стать Мириам, то должна помнить, что я – это я. Как, черт побери, мне совместить и то и другое?

– Сказать вам правду? Я и сам не знаю. Но вы же умная женщина, Лили, и, надеюсь, сообразите. Должен признаться, вы мне нравитесь, и я не хочу, чтобы наш эксперимент заставил вас страдать. А это неминуемо произойдет, если вы забудете, кто вы есть на самом деле.

– Это угроза? Вы хотите сказать, что если я не выполню ваши требования, вы отправите меня назад в тюрьму?

Она же поклялась себе всегда помнить о том, что Пол с Куинном – могущественные и безжалостные люди, которые используют ее для достижения собственной цели. И вот на тебе, забыла. Впрочем, невозможно постоянно держать в голове, что человек, великодушно объясняющий тебе разницу между домашним и выходным платьями, беспощадный и жестокий.

– Это предупреждение. Исключительно для вашей же собственной пользы.

Но оба понимали, что предупреждения суть угрозы в завуалированной форме.

– Иногда вы столько болтаете, просто ужас! Громоздите слова друг на друга, словно кирпичи, под которыми скрывается темная яма, – заявила Лили. – Если вы не угрожаете, то как мое понимание игры в жену Куинна может повредить мне?

– Сыграв эту роль, вы уедете, – спокойно ответил Пол. – У вас нет шансов изображать Мириам после того срока, который мы вам отвели. Поэтому рекомендую вам не слишком привыкать к роли, чтобы безболезненно от нее отказаться.

– Не беспокойтесь! Я считаю дни, оставшиеся до встречи с моей Роуз.

– Интересно! – Пол удивленно вскинул брови. – Вы стали бы не первой и не единственной женщиной, которая променяла бы незаконнорожденного ребенка на красивую одежду, драгоценности и особняк, полный слуг.

– Вы ошибаетесь, – возразила Лили и почувствовала горький привкус вины.

Пол раскусил ее, он понял, как она стремится к жизни, уготованной ей на ближайшие месяцы. Только он не догадывался, что ей хотелось и долгожданной встречи с дочерью, и сказочной жизни Мириам Уэстин.

– Надеюсь, с угрозами покончено, не так ли? Я хочу, чтобы вы находили время быть собой. Разумеется, не афишируя, – усмехнулся Пол. – В первую очередь думайте о Роуз. Девочка принадлежит только вам. Мириам не имеет к ней никакого отношения.

– Я вам говорила, что собралась написать дочке письмо? Она бы так обрадовалась. – Лили тяжело вздохнула. – Но передумала. Для пятилетней малышки шесть месяцев тянулись бы еще дольше, чем для меня, взрослого человека. Подожду до конца выборов, а потом напишу ей, что возвращаюсь домой.

Подняв голову, она успела заметить в глазах Пола жесткий холодный блеск, но в следующий миг его взгляд опять стал бесстрастным.

– Мудрое решение. Чем меньше людей будут знать, где вы находитесь, тем меньше вероятность, что вас разоблачат. А вам не хотелось связаться с подругами по заключению?

Безразличный тон не обманул Лили, она поняла, что вопрос задан неспроста.

– Считается, что продолжение дружбы с сокамерниками может заставить человека снова пойти по кривой дорожке, – сказала она. – Если бы Элис, Ида или Безумная Джейн сейчас вошли в комнату, мы бы сделали вид, что незнакомы.

Лили не стала говорить, что думает о своих подругах и скучает по ним. Ей очень хотелось иметь подругу, с которой можно поболтать о том о сем, похвалиться красивыми нарядами. Однако ни Элис, ни Ида, ни Безумная Джейн на эту роль не подходили. Дружба с ними закончилась, когда Лили вышла за тюремные ворота. Так было лучше для всех.

– Отлично! – Вытряхнув пепел из трубки, Пол сменил тему: – Завтра нам предстоит долгое путешествие в карете. Вы уже собрались?

Вспоминая позже этот разговор, Лили не могла отделаться от неприятного ощущения. Напрасно она сказала Полу, что не писала ни тете Эдне, ни Роуз, ни одной из своих знакомых. Потом она все же убедила себя, что ее опасения напрасны.

Однако тревога вспыхнула снова, когда Лили вспомнила о завтрашнем дебюте в роли миссис Куинн Уэстин. Правда, ей нужно только отзываться на имя Мириам, чтобы сотрудники отелей, в которых они с Полом будут останавливаться по пути в Денвер, ничего не заподозрили.

Тем не менее Лили чувствовала себя так, будто готовится сделать что-то непоправимое, и в очередной раз подумала: интересно, где сейчас Мириам?

Первые несколько дней Лили ощущала себя мошенницей, когда Пол называл ее чужим именем, а служащие отелей обращались к ней «миссис Уэстин». Но к концу недели привыкла, хотя ей казалась странной мысль, что Куинн тоже будет звать ее именем своей исчезнувшей жены.

О нем Лили старалась не думать, однако, злясь на себя, ждала скорой встречи, которая наверняка сулит ей одни разочарования.

– Опять вздыхаете? – усмехнулся Пол, отрываясь от разложенных на коленях бумаг. – Впрочем, и Мириам часто вздыхала. Не люблю, когда люди предаются унынию.

Лили молча отдернула шторки и бросила взгляд на далекие горы со снежными вершинами. Ничего удивительного, ведь они ехали на север, и погода становилась все холоднее. Теперь Лили с удовольствием надевала шерстяную одежду, а сегодня даже набросила поверх темно-синего дорожного костюма теплую накидку.

– И скоро мы приедем в Денвер? – спросила она.

– Наверное, послезавтра. Отправимся прямо на ранчо, где вы отдохнете с недельку. Вы же еще не вполне окрепли, так что продолжите лечение дома, а затем переберетесь с мужем в особняк.

Лили не переставало удивлять, что Пол говорит о ее совместной жизни с Куинном так, словно она действительно его жена. Даже взгляд, каким он смотрел на нее, выражал искреннее беспокойство за здоровье Мириам, едва оправившейся от туберкулеза. Вчера Лили решила провести небольшой эксперимент. Изобразила приступ кашля, и Пол тотчас помчался к ней через вестибюль отеля с выражением озабоченности на лице.

– В особняк, – повторила она. Только бы запомнить имена всех слуг, только бы они не усомнились, что видят перед собой Мириам. – Вы говорили, что Куинн перестроил дом. Чтобы устраивать грандиозные званые обеды и балы?

– Эта одна из причин.

– Может, расскажете еще что-нибудь? – спросила она, глядя, как он пытается, несмотря на тряску, что-то записать в карточку.

Лили ежедневно просматривала эти карточки, где Пол детально описывал людей, которых знала Мириам. Она надеялась узнать хоть чуточку больше о жене Куинна, но создавалось впечатление, будто Мириам постоянно ускользает от нее, и Лили это раздражало.

– У Мириам было много друзей, – заметила она, хмуро глядя на многочисленные карточки, исписанные убористым почерком.

– У вас много знакомых, – нахмурился Пол. – Но вы слишком застенчивы и нелегко сходитесь с людьми.

Как голодающий на хлебные крошки, Лили набрасывалась на любую, даже самую незначительную информацию о Мириам.

Если Мириам застенчива, то на всяких светских раутах нужно держаться в сторонке и отводить взгляд от незнакомых людей. Наверняка Мириам не любила развлечения, и визиты были для нее мукой. К тому же застенчивые люди редко выражают свое мнение.

– Я не слишком застенчива, – медленно произнесла Лили, размышляя, сумеет ли она притвориться робкой.

– Да уж! – засмеялся Пол.

– Но, кажется, знаю, как создать такое впечатление. Представив человека тюремным охранником, я буду молчать, пока он сам не заговорит со мной, и не буду смотреть ему в глаза. Мириам тихая, раз она застенчива?

– У меня сложилось о ней именно такое мнение. – Пол протянул стопку карточек. – Просмотрите новые записи, а потом мы еще раз это обсудим.

Лили понимала, насколько важно запомнить сведения о незнакомых людях. Если она и сделает ошибку, то лишь перепутав одного с другим, и последствия окажутся гибельными для Куинна.

– Мы не можем знать все об отношениях Мириам с этими людьми, – сказала Лили.

– О ваших отношениях.

– Я непременно в чем-нибудь ошибусь.

– Вас следовало бы повесить, Лили. На суде, от решения которого зависела ваша жизнь, вы сумели выкрутиться. Думаю, сумеете выкрутиться и теперь, если допустите в разговоре какую-то оплошность.

В голосе Пола снова прозвучала скрытая угроза, лицо сделалось непроницаемым. Взглянув на него, Лили уставилась в карточки. Любое имя таило в себе опасность.

– Хотелось бы мне так же верить в свои возможности, как верите в них вы.

Ей вдруг показалось, что она никогда не справится с ролью Мириам. Более того, играть эту роль опасно. Кто знает, что сделают Пол с Куинном, если их план из-за нее провалится? Отправят назад в Юму?

Ранчо Уэстина площадью в двадцать тысяч акров находилось всего в нескольких часах езды верхом от Денвера. Холмистая местность летом напоминала Куинну безбрежное зеленое море, а зимой – смятое белое одеяло. Ежегодно для пастбищ расчищались большие участки земли, а поскольку воды было предостаточно, трава вырастала зеленая и сочная.

Куинн любил бывать в своих владениях, потому остановил лошадь и, положив руки на луку седла, обвел взглядом окрестности. Жизнь тут простая, сводится к основным законам выживания, а природа благоволит к хищникам. В этом мире нужно быть либо хищником, либо жертвой, середины нет.

Проследив за лисицей с пышным хвостом, которая гналась за зайцем, Куинн поднял глаза к неровной линии горизонта, где увенчанные снежными вершинами горы царапали небо. К востоку тянулась Великая американская пустыня, за спиной находился Денвер, а к северу от его владений располагались многочисленные фермерские хозяйства. Когда-нибудь ранчо исчезнет, его поглотит разрастающийся Денвер. Но это – дело будущего, а сейчас Куинна Уэстина занимали другие проблемы. За несколько недель, проведенных на ранчо, он физически окреп, настроение улучшилось, однако ему не давали покоя мысли о Лили Дейл.

Черт его дернул нанять вчерашнюю заключенную на роль Мириам! Они совсем не похожи, он сам это выдумал, никакого сходства между ними не существует.

Нахмурившись, Куинн поерзал в седле, потом заметил вдалеке небольшое стадо техасских длиннорогих быков, которые направлялись к мелкому ручью, и мысли его переключились на них. Длиннорогие быки – хитрые, вредные животные, надо бы провести эксперимент по скрещиванию их с домашними быками. Куинну хотелось иметь породу, отличающуюся необыкновенной выносливостью длиннорогих быков и более покладистым характером домашних животных.

А может ли настолько измениться Лили Дейл, чтобы люди, знавшие его жену, приняли ее за Мириам? Вряд ли. Кто угодно, только не женщина, укравшая со стола кусок хлеба и спрятавшая его в карман.

Все еще хмурясь, Куинн прикрыл глаза рукой от солнца. За пять лет его ранчо поставило две тысячи молодых бычков на железнодорожные станции Канзаса, а оттуда их отправили в Чикаго. Когда он станет губернатором, нужно позаботиться, чтобы основной рынок сбыта находился поближе к дому. Партийные боссы обещали ему устроить рынок в Денвере, и он сможет продавать такое количество скота, сколько его душе угодно. Куинну это обещание не понравилось. Оно попахивало взяткой.

Да, у него много отличных, с его точки зрения, идей, как улучшить работу правительства. И ни одна из них не претворится в жизнь, если он не победит на выборах.

Черт побери, его будущее, а может, и будущее целого штата зависит от женщины, имеющей незаконнорожденного ребенка и недавно вышедшей из тюрьмы! Куинн приходил в ярость, когда думал, с какой легкостью она способна его уничтожить.

Стегнув лошадь, он галопом поскакал к дому. Ветерок приятно холодил его разгоряченное лицо.

Скоро он встретится с Лили Дейл, и произойдет генеральная репетиция спектакля.

Мириам практически не приезжала на ранчо, предпочитая жить в городском доме, и работники видели ее очень редко, зато десятник встречался с ней в прошлом году. Куинн оставил его на ранчо, хотя заменил всю домашнюю прислугу, уволил старых работников и взял новых. Надо проверить, как Смоуки Билл отреагирует на Лили, а потом уже решать окончательно.

Скоро это выяснится, подумал Куинн, подъезжая к конюшне, и в этот момент увидел карету. Он вручил поводья конюху, глубоко вздохнул и, придав лицу холодное выражение, направился к экипажу.

Из распахнутой кучером дверцы вышел Пол и галантно подал руку спутнице.

Куинн остолбенел при виде дамы в элегантном дорожном костюме и черной шляпке с пером. Он не мог оторвать взгляда от незнакомки, стоявшей у кареты. Неужели это женщина, которую он впервые увидел у ворот женской тюрьмы в Юме? Нет, это и не Мириам, хотя ему казалось, что он смотрит на свою жену.

Заставив себя идти вперед, но так и не сумев придать лицу радушное выражение, Куинн попытался вспомнить, как бы он встретил Мириам после долгого отсутствия. И, к своему удивлению, не смог.

Зато Лили радостно улыбнулась, отчего у Куинна заныло в груди. Мириам ему так не улыбалась. Если вообще делала это.

– Куинн!

Обняв даму за плечи, он смотрел на нее и не верил своим глазам. Это была не Лили и не Мириам, а прекрасная незнакомка с чертами обеих женщин.

– Мириам… – выдохнул он, заставив себя произнести имя жены.

Теперь нужно ее поцеловать, хотя бы ради того, чтобы не вызвать подозрение у людей на ранчо.

Куинн ощущал тепло ее тела и впервые в жизни чувствовал себя неловко в присутствии женщины. Близость Лили, аромат незабудок, запах любимых духов Мириам, выбили его из колеи.

Куинн хотел отстранить ее, но Лили вдруг пошатнулась, и он притянул ее к себе. Она замерла и, слегка повернувшись, бросила на него смущенный взгляд, при этом нежный рот оказался всего в нескольких дюймах от его губ.

Ни один нормальный мужчина не устоял бы против такого искушения. После секундного колебания он поцеловал Лили в губы, чувствуя, как по телу ее пробежала дрожь. Она замерла, упершись кулаками ему в грудь.

Поцелуй на людях должен быть мимолетным. Именно так Куинн и собирался поцеловать «жену», но едва губы Лили коснулись его губ, он потерял голову. Слишком долго он не обнимал податливое женское тело, и поцелуй зажег в нем желание, какого он давненько не испытывал.

Еще крепче прижав Лили к себе, он ощущал прикосновение ее бедер, сладостную влажность ее рта.

Наконец, пораженный силой желания, вызванного лишь поцелуем, Куинн выпустил Лили из объятий. Поднеся руку к губам, она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Куинн не понимал, что с ним происходит. Так бурно он реагировал на женщин, лишь когда был зеленым юнцом.

Пол, не сводивший со своего друга хмурого взгляда, шагнул вперед, намереваясь поздороваться, но тут они услышали голос Смоуки Билла:

– Добро пожаловать на ранчо, миссис Уэстин.

Лили улыбнулась дрожащими губами и, чуточку помедлив, ответила:

– Я очень рада, что приехала, мистер Джонсон.

От волнения у Куинна перехватило дыхание. Впрочем, Смоуки Билл вряд ли обратил внимание на столь незначительную заминку. Однако больше всего Куинна поразило то, что Лили назвала десятника по имени, не обратившись за помощью к Полу, и у него будто свалился с плеч тяжелый груз, под спудом которого он жил в течение многих недель.

– По-моему, тут кое-что изменилось, с тех пор как я была здесь в последний раз, – задумчиво сказала Лили, оглядываясь вокруг. Шаг весьма смелый, но ее голос звучал убедительно. – Кажется, я приезжала около года назад. В сентябре.

Смоуки Билл просиял:

– Да, мэм! Летом мы вырыли еще один колодец, да и та ветряная мельница тоже новая. – Он указал на агрегат, издававший пронзительное жужжание. – А еще мы расширили дом работников и летнюю кухню.

Лили последовала за ним к краю веранды, чтобы взглянуть на новый дом работников.

– Я бы никогда не поверил в такое преображение, если бы не увидел собственными глазами, – прошептал Куинн.

Жесты у незнакомой ему женщины были не столь размашистые, как у Мириам, вела она себя более сдержанно, голос ниже, чем у Мириам, но это была уже не Лили. Восхищенный взгляд Смоуки Билла она встретила не смело, как сделала бы раньше, а несколько застенчиво. Да и походка у нее изменилась, стала намного грациознее.

Пол с гордостью смотрел ей вслед.

«А почему бы ему не гордиться? – размышлял Куинн. – Ведь Лили – творение его рук. Он взял кусок простого камня и полировал до тех пор, пока тот не стал похожим на бриллиант».

Лили вернулась обратно в сопровождении десятника, подошла к мужчинам, улыбнулась и взглянула на Куинна своими потрясающими глазами.

– Попроси Керли отнести в дом мой чемодан, – сказала она. – Мне бы хотелось немного отдохнуть перед ужином. Наверное, Джеймисон, как обычно, подаст жаркое?

Лили явно старалась показать ему все усвоенное из уроков Пола и осталась довольна произведенным впечатлением. Но руку она то и дело подносила к губам, из чего Куинн заключил, что на нее поцелуй тоже подействовал.

– Керли и Джеймисон уволились, – ответил он, раздраженно думая о том, что не стоило ее целовать.

– Не припомню, чтобы кто-то мне об этом говорил. – Лили бросила на Пола укоризненный взгляд.

Спектакль она, конечно, разыгрывала для Смоуки Билла и для него, Куинна, и видела, что «муж» ошеломлен. Но все-таки стоявшая перед ним красавица не Мириам, Когда та приезжала на ранчо, на нее смотрели с любопытством – жена хозяина наведалась! – однако без малейшего восторга, который светился на лице Смоуки Билла.

Мириам тоже могла быть мила и очаровательна, но лишь с теми, кого хорошо знала, в присутствии кого преодолевала свою робость. А Лили очаровывала с первого взгляда. Глаза искрились жизнерадостностью и любопытством, от всего облика веяло чувственностью. Разумеется, она пыталась изобразить застенчивость, хотя глаза опускала кокетливо, а не робко, взгляды бросала нескромные.

«Успокойся, – говорил он себе, глядя на поднимавшуюся по ступенькам Лили. – Эта женщина не твоя, даже если носит твое имя. Она жена другого, от которого у нее ребенок».

– Куинн? – вывел его из задумчивости голос Пола. – Где бы нам поговорить? Здесь или пройдем в дом?

Лили уже отправилась в свою комнату, и в холле остался только легкий аромат незабудок. Куинн стиснул кулаки, представив, как она входит в комнату Мириам, кладет на ее туалетный столик свои вещи, ложится в ее постель. Но она не Мириам, она Лили.

Войдя в кабинет, он указал Полу на один из стульев возле письменного стола, потом налил себе виски, сделал большой глоток, с наслаждением ощущая, как разливается по телу огненная жидкость, и протянул второй стакан Полу.

– Ты совершил чудо, – сказал Куинн. – Я даже не представлял, что такое возможно.

– Не забывай, Лили изменилась только внешне, и перемена весьма неустойчива. В любую минуту она может сделать ошибку или выругаться. – Но темные глаза Пола светились гордостью. – Впрочем, она могла бы стать выдающейся актрисой, если бы решила пойти на сцену, хотя вряд ли такая мысль приходила ей в голову.

– За час до вашего приезда я готов был отменить наш план, – признался Куинн.

– Ее уже можно принять за настоящую леди, – ответил Пол, набивая трубку, – но она еще не Мириам. Настала твоя очередь с ней поработать. Сейчас любой знакомый Мириам, увидев Лили издалека, не усомнится, что это она, а вблизи непременно заметит подмену. У Лили другие жесты, слишком вызывающий и независимый взгляд. Однако согласен, изменилась она до неузнаваемости. Когда мы ехали из Юмы в Санта-Фе, никто не обратил на нее внимания, а вот по дороге из Санта-Фе в Денвер ее вряд ли игнорировали.

– Знал бы ты, как все это меня угнетает, – сказал Куинн, раскурив сигару.

Обычно он не испытывал ни смущения, ни замешательства, подобным чувствам практически не было места в его жизни. Но стоило ему взглянуть на Лили, и реальность уступала место наваждению, голова у него шла кругом; женщина с лицом Мириам и совершенно незнакомым выражением, с такой же фигурой и абсолютно другой походкой, с менее грациозными движениями, зато более чувственными. У Куинна было ощущение, словно он впервые познакомился с Мириам, с той, какой она могла бы стать, но так никогда и не стала.

Он вспомнил их последнюю встречу, и грудь его пронзила острая боль. Сердито затушив сигару, Куинн одним глотком допил виски.

– Ты долго собираешься здесь пробыть? – спросил он.

– Завтра утром я возвращаюсь в Денвер. Мне потребуется неделя для работы с бумагами, которых изрядно накопилось за мое отсутствие. И мне не терпится увидеть там одну молодую леди, – с улыбкой закончил Пол.

Куинн молча кивнул и перевел взгляд на портрет отца. В эту минуту он завидовал Полу Казински. Тому не было необходимости утверждаться, он уже имел прочную репутацию лучшего кингмейкера в этих краях и сколотил довольно крупное состояние. Мастер компромиссов, он никогда не лез напролом, великолепно находил обходные пути, делал то, что от него требуется, и никогда не оглядывался, прошлое его не волновало. Решив не обременять себя женой, Пол заводил очаровательных любовниц, от которых с легкостью отделывался, если они ему наскучивали.

Дверь в кабинет открылась, Куинн почувствовал запах незабудок и обернулся. Лили сидела на краешке стола, положив ногу на ногу. Более того, уже вытащила сигару из его портсигара.

– Я не курила с тех пор, как вы уехали из Санта-Фе, – сказала она и вызывающе взглянула на Пола.

Густые светлые волосы Лили небрежно перекинула через плечо. Ее, похоже, не волновало, что, усевшись в такой позе, она выставляет на обозрение нижние юбки и стройные лодыжки.

Куинн смотрел на нее как зачарованный. Лили опять изменилась, словно хамелеон: элегантная леди, вышедшая из кареты, исчезла, появилась девчонка-сорванец. Но Куинн подозревал, что и эту роль она играет. Сначала показала ему свою версию леди, застенчивую, изящную, утонченную особу, а теперь изображает себя слишком вульгарной.

Лили глубоко затянулась, выпустила кольцо дыма, посмотрела Куинну в лицо, скользнула взглядом по его губам и, прищурившись, уставилась на Пола.

– Ладно, парни. Хватит играть в прятки.

– Джентльмены, а не парни.

– Настало время поговорить о Мириам, – продолжала Лили, игнорируя замечание Пола. – Я хочу знать, что она за человек и что с ней случилось. Мы и так слишком долго откладывали. Или мы сейчас поговорим о Мириам, или завтра утром я уезжаю в Миссури. – Запрокинув голову, она выпустила густую струю дыма. – Итак, я слушаю, ковбой.