Текст книги "Полярная звезда"

Мехтап Фырат
Полярная звезда

Mehtap Firat

Kutup Yildizi Vol. 1

* * *

Copyright © 2017 by Mehtap Firat

© Шевцова Д., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Пролог

31 декабря 2015 г.

Молодой человек снова затянулся сигаретой, зажатой между кончиков пальцев, и, выдохнув дым, убрал зажигалку. Стараясь не обращать внимания на холодный ветер, он похлопал себя по карманам. Металлическая зажигалка, которую он с таким трудом нашел, после пары попыток заработала. Но ветер дул так сильно, что маленький огонек быстро гас и юноша никак не мог развести огонь. Он повторил действие несколько раз, но безрезультатно. Парень закатил глаза и снова взялся за зажигалку. Он наклонился и поднес ее к скомканному куску газеты. Тонкая бумага, наконец, разгорелась, и он с облегчением обнял себя за плечи, радуясь, что у него получилось.

Он все же это сделал. Когда юноша проверил свои часы, то понял, что время на исходе. Нужно спешить. Он почти завершил все свои приготовления, осталось только вывести девушек из их комнаты. Еще следовало объяснить им, где его носило весь день, а ведь нелегко говорить с этими злобными девчонками. Но сначала нужно найти способ вытащить их из спальни. Он должен быть осторожным и тихим. Если директор детского дома, госпожа Севда, узнает, что он пробрался в женский корпус, то накажет его навечно за нарушение правил.

Несколько лет назад молодая девушка покончила с собой в детском доме.

Госпожа Севда пережила очень сложный период из-за этого, поэтому теперь требовала неукоснительного соблюдения правил. Но в эту ночь юноше было не до них. После всех этих лет Мустафа решил сделать двух своих лучших подруг счастливыми.

Он задумал нечто необыкновенное и выбрал тот самый день – канун Нового года.

На полу террасы, на маленьком коврике, который он придавил по краям камнями, чтобы ветер не сдул его, он расставил закуски и напитки. Мустафа осмотрелся и удовлетворенно хмыкнул – все вышло так, как он хотел.

Не теряя времени, Мустафа направился в сторону лестницы. Когда он поднялся на этаж, где находилась комната девушек, он огляделся и, стараясь не шуметь, тихо пошел по коридору. Если бы кто-нибудь увидел его входящим в здание, Мустафе действительно пришел бы конец: мальчикам запрещалось входить в корпус девочек, и это правило считалось нерушимым. Но сегодня Мустафа пренебрег им.

Не обращая внимания на хихиканье, доносившееся из комнат, он на цыпочках остановился прямо перед дверью своих подруг.

Ниса и Сенем, не подозревая о приходе Мустафы, примеряли подарки, которые они купили друг другу на Новый год. Несмотря на то что девушки не делали ничего особенного, внезапно распахнувшаяся дверь порядком напугала их. Они не привыкли к тому, чтобы кто-то входил в их комнату. Мустафа усмехнулся, просунув голову в дверной проем, и Ниса одарила его строгим взглядом. Она как бы говорила ему, что следовало предупредить о приходе заранее.

– Блонди! Вредина! – Тон голоса Мустафы прозвучал по-детски. Девушки подскочили на своих местах от неожиданности, но глубоко вздохнули от облегчения, увидев друга. Они продолжили смотреть на него, когда он вошел в комнату.

– Мустафа, что ты здесь делаешь!? – В то время как Сенем спокойно молчала, Ниса тут же начала кричать. Она всегда вела себя так. За столько лет Мустафа, конечно, очень хорошо узнал обеих подруг. Одна из них была такой же безрассудной и беспечной, как он сам, а другая – тревожной и переживающей обо всем на свете. Но сегодня особенная ночь. Возможно, последняя, которую они проведут вместе.

– Приходите на крышу в половине одиннадцатого. Хорошо? – Мустафа, проигнорировав выпад Нисы, продолжил говорить. Он предложил девушкам нарушить запрет. Глаза Сенем заблестели от возбуждения, а Ниса нахмурилась еще сильнее.

– Ты с ума сошел? Не глупи, госпожа Севда очень рассердится. – Ниса слишком высоко ценила директора детского дома и ее правила. Она не любила нарушать их. Но ее возражения оказались напрасны, потому что и Сенем, и Мустафа не придали никакого значения ее серьезному тону. Ниса, хоть и была права, потерпела поражение, потому что одна выступала против двоих.

– Она не рассердится, если ты ничего не расскажешь, – возразила Сенем, разделяя волнение Мустафы. Лицо Нисы стало еще более угрюмым. Ей скорее не хотелось расстраивать госпожу Севду, чем нарушать запреты. Когда друзья так поступили и поставили ее перед трудным выбором, она рассердилась. Вдобавок, она была уверена, что Мустафа хитростью пробрался в здание.

– Ты храбрая, блонди. Слушай, у меня есть закуски и все такое. Мы вместе посмотрим фейерверк. Не сопротивляйся. – Не дав Нисе снова возразить, Мустафа медленно закрыл дверь. Так быстро, как только мог, он, никем не замеченный, направился к лестнице, ведущей из коридоров на террасу.

Ниса и Сенем, оставшись одни после ухода Мустафы, некоторое время продолжали смотреть друг на друга. С волнением, сияющим в зеленых глазах, Сенем откинула назад светлые волосы и встала. Она надела кардиган и достала из-под кровати толстое одеяло, подумав, что на полу террасы им может быть холодно. Когда она поняла, что Ниса все еще смотрит на нее неодобрительным взглядом, то подошла к подруге с лукавой улыбкой на лице. Она предпочла взять на себя задачу уговорить Нису, чтобы не убить энтузиазм Мустафы и чтобы все его усилия не оказались напрасными. Сенем достала из шкафа кардиган, который купила для Нисы, и надела его ей на голову, не обращая внимания на ее суровый взгляд.

– Давай, Ниса! Смотри, у парнишки столько планов. Будет очень жаль, если мы не пойдем. – Ниса, мечтая, чтобы вечер закончился хорошо, поправила кардиган, который на нее надела соседка по комнате. На самом деле, она очень хорошо знала своих друзей, так же, как и Мустафа знал ее и Сенем. И она отлично понимала, для кого он организовал этот сюрприз, чтобы произвести впечатление, но не могла ничего сказать из-за обещания, которое дала.

Обычно Ниса замечала вещи, о которых Сенем вообще не подозревала. Она уже давно поняла, насколько сильны чувства их лучшего друга. Ниса постоянно подшучивала над Мустафой из-за этого, но Сенем никогда ничего не видела.

Когда они были совсем маленькими и учились в начальной школе, Ниса стала свидетелем, как Мустафа подрался с другим мальчиком из-за Сенем. Пусть тогда она была ребенком, все поняла в первую секунду. Она не оставила это без внимания. Хотя Мустафа каждый раз пытался быстро замять разговор, он хорошо знал, что Ниса настойчива и скрывать что-либо от нее бессмысленно. Чувства юноши росли, он больше не мог смотреть на свою детскую любовь, как раньше. Мустафа решил, что со временем изменился, и делал вид, что ничего не происходит. Хотя Ниса считала, что это защитная реакция из-за его любви, Мустафа думал иначе. Думал, что защищал Сенем, потому что относился к ней как старший брат. Что от его прежних чувств не осталось и следа. Хотя Ниса постоянно говорила ему, что теперь следует открыться Мустафа молчал. Вместо того чтобы спросить друга о причинах этого, Ниса сама придумала их. Ей казалось, Мустафа и Сенем очень подходят друг другу: Сенем веселая и активная, Мустафа – наоборот, очень спокойный. Ниса думала, что они дополняют друг друга, но все оказалось не так.

Сенем не понимала, почему Ниса долго смотрит на нее, а та быстро двинулась к выходу, чтобы не выдать свои мысли. Она не забыла захватить подарок, который они купили для Мустафы. Они с Сенем потратили свои накопления на новые часы для него, потому что Мустафа жаловался, что в последнее время его часы барахлят.

Не теряя ни минуты, Сенем аккуратно открыла дверь их комнаты и проверила коридор. Убедившись, что там никого нет, она вышла наружу и потащила за собой Нису. Они направились в сторону лестницы, не обращая внимания на скрип обуви о половицы. Пока они медленно поднимались на террасу, Ниса все больше переживала. Она больше не могла молчать.

– Нас ведь не поймают, правда? – Пока Сенем подносила указательный палец к губам, чтобы сказать ей заткнуться, Ниса изо всех сил старалась не закатить глаза.

Она не хотела сбивать настрой Сенем, но ей не нравилось делать то, на что у нее не было желания.

Когда они вышли на террасу, глаза Сенем округлились от удивления. Она прикусила губу и с разбега прыгнула на Мустафу, улыбаясь во весь рот. Ниса последовала за подругой, с трудом удерживая толстое одеяло в руках. Когда она увидела, что друзья обнимаются, то посмотрела прямо в карие глаза Мустафы и лукаво усмехнулась. «Ты снова завоевал сердце блонди», – подумала она. Отстранившись от Мустафы, Сенем подошла к огню, горящему в консервной банке, и села на ковер на полу, скрестив ноги. Настала очередь Нисы обниматься. Отбросив всю свою угрюмость и хитрую улыбку, она обняла человека, которому доверяла больше всего в этой жизни.

– Хороший трюк, приятель, – с усмешкой прошептала она ему на ухо.

Понимая, что девушка проведет тут всю ночь, Мустафа довольствовался тем, что дернул ее за волосы, как непослушного ребенка. Ниса, не желая уступать, легонько потрепала его по плечу, затем устроилась у костра рядом с Сенем и принялась есть.

Пока Мустафа разливал приготовленные напитки в пластиковые стаканчики, которые принес с собой, Сенем расстелила на ковре одеяло так, чтобы под ним могли поместиться три человека. Передав питье девушкам, Мустафа залез под одеяло и сел между ними. Воспользовавшись случаем, Сенем достала из кармана кардигана подарок и протянула его Мустафе.

– От нас обеих, – сказала Сенем и передала ему коробочку. Мустафа, смутившись, почесал шею и начал открывать подарок. Когда он увидел серебряные часы внутри, его чувство усилилось и ему стало неловко.

– Мне так стыдно, ведь я ничего вам не купил… – Девушки проигнорировали слова Мустафы, а Сенем выхватила у него часы и надела их ему на руку.

– Тебе очень идет, – прошептала она, улыбаясь как ребенок. – А еще ты подготовил все это! О чем еще я могу просить, Мустафа?

Пока Сенем расставляла на ковре тщательно приготовленные закуски и напитки, Ниса спокойно слушала диалог между друзьями, положив голову на плечо Мустафы. Тот почувствовал, что Ниса согласна с Сенем, посмотрел на часы на руке и подумал, что те действительно ему идут. Он снова осознал, что никогда не хотел бы расставаться с этими девушками.

С грустью, отразившейся на его лице, он перевел взгляд на только что начавшийся фейерверк, и обе подруги последовали его примеру. Сенем, как и Ниса, положила голову на плечо Мустафы. Размышляя об исчезновении надежд и мечтаний, друзья несколько минут смотрели, не издавая ни звука, как взрываются искры.

Ниса вспомнила первый и единственный раз, когда видела мать. Она как будто вновь слышала свои крики. Девушка задавалась вопросом, вернется ли та когда-нибудь? Что, если окажется слишком поздно? Что, если она опоздает? Что, если у нее действительно мало времени? Что она тогда сделает? Куда пойдет? Как будет жить после того, как однажды уедет отсюда?

Сенем…

Она представляла, что могла бы нарисовать увиденные фейерверки. После дорожной аварии, в которой она потеряла семью, она посвятила себя только Нисе и живописи. Она годами переносила на бумагу все прекрасные вещи, о которых мечтала. Когда завтра утром она откроет глаза, то первое, что сделает – отразит на бумаге все великолепие фейерверка.

В голове Мустафы, однако, вращались совершенно другие мысли. Он собирался раскрыть тайну, о которой узнал от госпожи Севды несколько дней назад, и ему следовало отдалиться от девушек, чтобы прощание вышло более легким. Хотя это причиняло ему боль, сердца двух подруг, сидящих рядом с ним, были важнее.

– Мы уже в новом году? – несколько минут спустя прошептала Ниса. Казалось, она вообще не хотела вступать в новый год.

– Похоже на то. Смотри, как сверкают фейерверки. – Пока Ниса молчала, Сенем вытерла слезу на щеке тыльной стороной ладони и хихикнула. Потому что придумала, как их развеселить.

– Если мы будем смотреть очень внимательно, интересно, сможем ли мы увидеть Стамбул? – С детства самой большой мечтой Нисы было увидеть Стамбул и узнать его. Хотя детский дом, в котором они жили, находился недалеко, у нее никогда не было возможности посетить этот прекрасный город. Ниса думала, что если однажды она сможет туда поехать, то задержится в нем.

Мустафа сказал:

– Ниса, смотри, это как будто Босфорский мост! – Девушка не смогла не ударить его в грудь, а он рассмеялся и закатил глаза.

– Ну что такого? Разве нельзя мечтать? – Хотя он никогда не стеснялся говорить правду, Мустафа не хотел расстраивать подругу. Выдохнув, он улыбнулся и сказал Нисе то, что думал, вместо того чтобы тешить ее ложными надеждами.

– Не стоит мечтать впустую. – Снова заключив ее в объятия, он погладил ее волосы и положил голову подруги себе на плечо.

– Девочки, я вас так люблю, – тихо пробормотал он, и они обе внимательно посмотрели на Мустафу в ответ на признание, которое их неожиданно зацепило.

– Мы тоже тебя любим, господин Всезнайка, – спокойно ответила Мустафе Сенем. Ниса же сразу поняла, что что-то не так. Она знала, что Мустафа любит и ценит их, но он никогда не выражал это так явно. В ее сердце поселилось волнение. Хотя ей не хотелось поднимать эту тему и беспокоить кого-либо, она перевела взгляд на темно-карие глаза Мустафы, пошевелила губами и тихо спросила:

– Что происходит?

Вместо ответа Мустафа лишь пожал плечами. Как бы Ниса ни хотела поговорить, она понимала, что сейчас не время и не место. Она не хотела затягивать с этим, но и отпускать Мустафу не собиралась. Юноша крепко обнял молодых девушек. Из-за того, что должно было произойти дальше, возможно, он никогда больше не увидел бы подруг. Даже мысль об этом вызывала боль в сердце.

Трое друзей наблюдали за красотой фейерверков и даже не подозревали, что произойдет через несколько месяцев. Их надежды рухнут, мечты разобьются, и, быть может, они окажутся вдали друг от друга. Но пока они существовали только для того, чтобы жить в настоящем моменте. Они не думали о будущем. Они подумают о нем завтра.

Глава 1

Январь 2016 г.

Проливной дождь все усиливался. Он шел так быстро, что окружающие деревья и фонари, казалось, вот-вот могли раствориться.

Я не могла оторваться от окна и испуганно смотрела сквозь решетку. Каждый раз, когда вспыхивала молния, сердце замирало. Как будто я смотрела на саму причину молнии. Может быть, я даже восхищалась ею и шумом дождя, но его сила вызывала совсем другие мысли.

Мне казалось, что молния – это сообщение от мамы. Что, может быть, однажды она вернется.

Надежда, в которую я куталась, как в одеяло, пока ждала маму, поддерживала меня всякий раз, когда я, засыпая, плакала от того, что ее нет рядом.

– Мама придет, – утешала я себя.

Однажды мама придет и заберет меня.

Но наступит ли этот день на самом деле?

В течение нескольких минут, часов, все, что я могла делать – это смотреть, как разлетаются капли дождя, пока другие дети рисовали в общей комнате.

Передо мной все это время лежал чистый лист, и я никак не могла придумать, что бы такого нарисовать.

Что я вообще могу нарисовать? Улыбающихся людей? Или их разноцветные вымышленные дома? Может быть, нарисовать маму?

Я представляла ее с длинными каштановыми волосами и маленькими карими глазами.

Я взяла коричневый карандаш, но тут же положила на место, потому что, как бы мне ни хотелось, я не могла этого сделать. Не могла. Мне пришлось обхватить себя руками.

Я откинулась на спинку красного деревянного стула. Я не собиралась ничего делать.

Меня устраивало просто сидеть и ждать, пока пройдет время рисования.

Когда я продолжила молча наблюдать за окружающей обстановкой, мой взгляд снова упал на дождь и сосредоточился на каплях. Влага, проникающая в окно сквозь деревья, как будто попадала мне на щеки. Я не хотела, чтобы кто-то видел, как я плачу.

Я быстро вытерла щеку рукавом кардигана.

Мое внимание привлек маленький воробей. Отчаянно пытаясь спастись от дождя, он дрожал на подоконнике. Возможно, он был голоден, ведь за весь день в такую погоду вряд ли он мог найти еду.

Чтобы хоть как-то порадовать воробья, я взяла одно из печений, которые госпожа Севда оставила на столе, и раздавила его в ладонях. Когда я встала с места в надежде отдать крошки воробью, тот уже собрался улетать. Я не успела: он взлетел и исчез в одно мгновение. Не в силах сопротивляться ветру, его маленькое тельце понеслось к облакам. Он был так же одинок, как и я, оставленная матерью.

Я снова села в кресло и продолжила смотреть на чистый лист бумаги перед собой. Мое настроение еще больше испортилось. Я не могла рисовать. Не могла нарисовать ложное счастье. Когда я посмотрела на окно с надеждой, что воробей вернулся, то не смогла сдержать слез и тихо заплакала. Я хотела сглотнуть, но что-то застряло в горле. Хотела зарыдать, но сдержалась, чтобы не услышали другие дети. Я должна была найти госпожу Севду. Я хотела пойти в свою комнату. Мне было больно находиться здесь.

Когда я заметила госпожу Севду, то увидела, что она не одна. Рядом с ней стояла незнакомая женщина с длинными темными волосами и смотрела прямо на меня. Сначала я подумала, что она смотрит на других детей, но, когда снова встретилась с ней взглядом, поняла, что это не так. Улыбка исчезла с лица госпожи Севды, а я уставилась на эту женщину. Ее глаза выглядели заплаканными, как и мои. Женщина улыбнулась мне, и я ответила улыбкой. Я почему-то посчитала ее очень красивой. На самом деле я прекрасно знала почему. Это чужое лицо вдруг показалось мне знакомым. Оно как будто напомнило мне о чем-то. Женщина выглядела как человек, которого я никогда не забуду, которого никогда не сотру из памяти. Когда я была маленькой, госпожа Севда положила мне под подушку фотографию. Я прятала эту карточку с рваными краями от всех, даже от Сенем. Женщина, которая сейчас стояла передо мной и смотрела на меня влажными глазами, была той самой женщиной с фотографии. Ее маленькие глаза, длинные темные волосы и тоскующий взгляд… Они могли принадлежать только одному человеку – моей маме. Та фотография, которую я брала в руки и целовала каждый раз, когда скучала по маме, наконец-то ожила. На этот раз она действительно смотрела на меня и улыбалась. Дети чувствуют такое, не так ли? Я почувствовала это. Я почувствовала, что пришла моя мать, потому что чистая любовь во мне была достаточно велика, чтобы легко узнать женщину, которая носила меня в своем животе столько месяцев и ушла, ничего не сказав.

Госпожа Севда что-то прошептала ей на ухо и кивнула, отводя от меня взгляд. Я поняла, что не готова к такому раннему прощанию, когда женщина отошла от порога гостиной.

Быстро встав со стула и пустившись бежать, я не обратила внимания на дежурного учителя, стоявшего позади. Оказавшись в темном коридоре, я увидела ее: она стояла прямо перед дверью в сад. Она была там. Когда госпожа Севда крикнула: «Уходите, пока не усложнили ситуацию!», – она в последний раз обернулась и посмотрела на меня. Когда она ответила: «Позаботься о ней, Севда», – я не смогла больше сдерживать себя. И быстрее помчалась к другому концу коридора. Я хотела взять ее за руку, обнять, вдохнуть ее запах. Я должна была почувствовать ее запах внутри себя хотя бы раз… хотя бы раз…

Когда госпожа Севда увидела, что я бегу, ей пришлось быстро подойти ко мне и взять меня на руки, чтобы остановить. Я боролась, кричала, умоляла ее отпустить меня. Я нуждалась в этом. Нуждалась в том, чтобы обнять маму.

– Отпусти меня! – Мой крик заполнил коридор, и остальные дети, находившиеся в гостиной, вышли. Я кричала, рыдала, даже ударила госпожу Севду, когда она взяла меня на руки, но ничто не заставило ее отпустить меня. Мама просто стояла в дверях. Я хотела вырваться из объятий госпожи Севды и побежать к ней, но она ушла прежде, чем я успела.

– Она ушла, Ниса, – прошептала мне на ухо госпожа Севда, – она ушла. Ну же, девочка, ну, милая. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Я покачала головой, как бы говоря «нет», и закричала еще громче. Казалось, что крик заставит ее вернуться.

– Нет, она не ушла. Отпусти меня! Она моя мама! Отпусти меня! – Горло словно разрывалось, но это было бесполезно. – Она моя мама! Мамочка! Мамочка! Мама! Мама, пожалуйста, вернись! Мама, пожалуйста, вернись!

Я плакала. Я кричала. Мама не вернулась. Она просто оставила меня посреди темного коридора и ушла. Это был первый и последний раз, когда я видела ее.

– Ниса? Ниса?

Кто-то тряс меня и бил по лицу, и я открыла глаза. Мне пришлось несколько раз моргнуть, потому что тусклый свет лампы на потолке слепил меня. Вся липкая от пота, все еще под влиянием только что увиденного сна, я сбросила толстое одеяло и прислонилась к спинке кровати. Сенем, обеспокоенная моим состоянием, протянула мне стакан воды.

Это всегда происходило одинаково. Я просыпалась от кошмаров, а Сенем из-за моих криков. Хотя я ненавидела себя за то, что заставляла ее проходить через это, она ни разу не пожаловалась. Наоборот, она всегда была рядом.

Я пыталась успокоить сбившееся дыхание, пока пила воду. Как будто кто-то сжимал мое горло. Когда я немного отодвинулась и освободила на кровати место для Сенем, она тут же села рядом и забрала стакан.

– Снова тот же сон? – спросила она дрожащим голосом, поставив пустой стакан на журнальный столик. Когда я кивнула, она взяла меня за руку и притянула к себе. Один и тот же сон снился мне снова и снова. Особенно часто в последнее время. Слабое воспоминание, от которого я не могла избавиться годами.

– Я как будто заново переживаю тот день, Сенем. Я вижу ее лицо несколько секунд во сне, но потом, когда я открываю глаза, оно исчезает и я забываю. Это ужасно…

Пока ком в горле давил все сильнее, Сенем пыталась облегчить мою боль, поглаживая меня по волосам. Она никогда не уставала утешать меня. Вставала посреди ночи и часами успокаивала. Поскольку сейчас это происходило все чаще, она почти не спала. Несмотря на то, что я чувствовала себя виноватой, от ее нежности мне становилось легче. Это заставляло меня забыть об отсутствии матери. Сенем была не только моей соседкой по комнате, но и моим единственным другом. Кто-то другой, возможно, даже не беспокоился бы обо мне, но Сенем с каждым разом волновалась все больше и больше. Она боялась, что эти сны станут преследовать меня и заставят потерять рассудок.

– Это пройдет. Поверь, вся боль закончится. Сейчас воспоминания ранят и причиняют боль, но однажды это обязательно пройдет. Когда мы возьмем нашу жизнь в свои руки и оставим все позади, от них не останется и следа.

Ей удалось заставить меня улыбнуться. Каждый раз, когда я расстраивалась, она напоминала мне о наших диких, безумных мечтах и возрождала мои пустые надежды.

Надежды на то, как мы поступим в университет, уйдем из детского дома, построим свой собственный мир и будем жить вместе, как сестры. Даже если это было немного наивно, только мы могли определить наше будущее. Так мы с Сенем думали. Когда она поняла, что я улыбаюсь, подруга отодвинулась от меня и встала со своего места. Теперь мне стало легче: ее присутствие успокоило меня. Когда она поцеловала меня в щеку и направилась к своей кровати, я положила голову на подушку, но спать уже не хотелось. Ощущение холодных слез на щеках заставило меня вздрогнуть. Всякий раз, когда мне снился один и тот же сон, я долго не могла от него оправиться. Сон, который длился всего несколько секунд, опустошал меня. Видеть во сне мать всегда было очень больно. Моя мама, чье лицо я даже не могла вспомнить…

Когда Сенем легла в свою кровать у окна, на ее лице сияла непонятная улыбка. Она улыбалась мне, гася настольную лампу, и ее глаза искрились. Когда я видела ее такой, все плохие чувства и страхи внутри меня исчезали. Она действительно была не просто соседкой по комнате. Она была моей сестрой, моим другом, моей родственной душой.

– Знаешь что? У меня странное чувство. Как будто добрый волшебник взмахнет над нами волшебной палочкой и мы вдруг окажемся в сказке, – пробормотала она, и я подумала, что иногда она слишком фантазирует. Мы провели здесь уже много лет, а к нам ни разу не приехал ни один родственник. У меня не было особой надежды, что волшебник когда-нибудь появится.

– Ты слишком много мечтаешь.

Не обратив внимания на то, что я посмеялась над ней, Сенем хихикнула, натянула одеяло на голову и повернулась ко мне спиной.

Когда через несколько минут я услышала ее ровное дыхание, то с облегчением сбросила с себя одеяло. Сенем засыпала сразу, но я не могла спокойно уснуть, особенно после этого злополучного сна… Посмотрев на будильник на столе, я увидела, что сейчас только половина пятого утра. Даже если бы это был последний учебный день, я не смогла бы пойти на учебу в таком состоянии. Я не слишком переживала о своей внешности, но выглядеть следовало опрятно. Поэтому я предпочла встать и принять душ вместо того, чтобы снова попытаться заснуть.

Достав два полотенца из четырехстворчатого шкафа в нашей маленькой комнате, я направилась в ванную. К счастью, в большинстве комнат в приюте были отдельные ванные. Дети и молодые девушки, в комнатах которых их не было, пользовались ванными других. Эта роскошь – проявление заботы, которую оказывала нам госпожа Севда.

Зайдя в ванную комнату и повесив полотенца на вешалки за дверью, я встала под теплую воду. Это помогло мне почувствовать некоторое облегчение. Когда я прислонилась к холодной плитке и закрыла глаза, остатки сна снова ожили перед глазами – холодный, темный коридор и маленькая девочка, от крика которой замерло все вокруг…

Сколько бы времени ни проходило, я не могла забыть о том ужасном дне. Отпустить это смутное воспоминание, как мать оставила меня наедине с моей болью. Тогда мне было всего пять лет. Из-за этого я как будто навсегда осталась в том времени, но следовало прекращать надеяться, что мама придет. Она бросила меня. Просто исчезла и осталась в памяти плохим воспоминанием. Многие удивлялись моей уверенности в том, что женщина, которую я видела всего несколько минут, моя мама, но они не знали, сколько раз я целовала ту фотографию под подушкой в течение многих лет, сколько раз обнимала ее. Кроме того, дети могут чувствовать такое, их сердца чище и светлее, чем у кого-либо другого.

Все началось в тот день, когда госпожа Севда сказала:

– Я приготовила и принесла твое любимое печенье.

Весь день я наблюдала за каплями дождя, падающими на подоконник, но, когда услышала ее шаги в коридоре, сразу же забралась в кровать. Она взяла меня на руки и отнесла в гостиную, не обращая внимания на мою борьбу и сопротивление. Я не хотела выходить из комнаты до прихода мамы, но госпожа Севда каким-то образом нашла способ обмануть меня. Она стала моим первым другом и доверенным лицом в этом большом доме. В отличие от других детей и моих сверстников, госпожа Севда занимала особое место в моей жизни. С самого детства она не переставала заботиться обо мне. Когда я болела, она сидела у моей кровати часами, а когда у меня возникали проблемы, она сразу же приходила на помощь. Я в неоплатном долгу перед ней. Госпожа Севда стала родной не только для меня, но и для всех маленьких детей, которые ощутили вкус одиночества в этом большом доме. Она не была одним из тех плохих директоров детских домов, которых мы видим в сериалах и фильмах. Напротив, она была замечательной матерью с огромным сердцем, и она работала день и ночь, чтобы сделать десятки детей чуточку счастливее. Мать этого большого дома…

Конечно, гостиная, куда я спустилась за печеньем, вызвала у меня не только воспоминания о матери. Там я встретила своего единственного друга. Сенем, или Сенем Тойгур, как указано в ее удостоверении личности. Маленькую девочку, которая своим появлением оживила мое сердце.

Я впервые увидела ее в гостиной в тот день, когда приехала моя мама. Ее светлые волосы растрепались, и Сенем странно осмотрела все вокруг своими зелеными глазами, прежде чем попыталась заполнить лежащий перед ней чистый лист бумаги для рисования. Когда после ухода матери кричащую меня затащили в комнату, я и не подозревала, что она придет ко мне. Оказалось, что Сенем – новый ребенок, приехавший в приют. Пока госпожа Севда пыталась удержать меня, госпожа Эльчин, другая сотрудница приюта, отдала Сенем единственную свободную кровать в комнате. Госпожа Эльчин была заместителем директора, мы знали ее с детства, но в последнее время она и госпожа Севда не ладили друг с другом до такой степени, что это привело к ее скорому уходу из детского дома.

Пока Сенем не поселилась в моей комнате, я не могла ни с кем как следует подружиться. Обычно все жаловались на мое молчание и хотели переехать в другую комнату. Они убегали от меня. Я не позволяла кому-то приближаться ко мне, но в первый день, когда Сенем разрушила все границы и пришла ко мне в комнату, она сделала то, чего не делал никто другой, – вытерла мои слезы своими маленькими ручками.

– Не плачь, я буду твоим другом, – сказала она, протягивая руку.

Тогда я впервые почувствовала, что могу кому-то доверять. Эти зеленые глаза, сияющие искренностью, показались мне надежнее других, и я поняла, что она никогда не оставит меня.

– Обещаешь? – спросила я ее, словно желая убедиться. Страх, что Сенем убежит, если я отпущу ее руку, охватил мое тело. Может быть, она не понимала этого, но именно тогда, когда я нуждалась в поддержке, она вошла в мой мир, как солнце.

– Я обещаю, – ответила Сенем без колебаний и сомнений. Мы пообещали не покидать друг друга, быть плечом, на которое можно опереться в любой трудной ситуации, оставаться друзьями и сестрами, пока судьба не разлучит нас, и это обещание стало своего рода клятвой.

Сенем потеряла родителей в автокатастрофе и постоянно винила себя в этом несчастном случае. По ее словам, если бы она не отвлекала родителей, всего этого не случилось бы. Но мы не можем предотвратить судьбу или изменить то, что предначертано. Сенем не могла изменить это. Прошло время, но никто из родственников не захотел удочерить ее. Все они оправдывали себя и говорили, что не могут нести ответственность за еще одного ребенка. Не зря считают, что родственники подобны скорпионам. Они отказались принять ее, свою кровь. Самое страшное наше несчастье в жизни, наверное, в том, что мы не можем выбирать свои семьи.

Когда я снова вошла в комнату, то поняла, что не зря потратила много времени на школьную форму Сенем. Она стояла перед зеркалом, прикрепленным к шкафу, и перебирала свои светлые волосы, которые я выпрямила ей вчера вечером. Несколько месяцев назад мы вместе купили стайлер для выпрямления волос на сэкономленные деньги: Сенем очень хотела его. Она была красавицей. Я же не особо интересовалась своей внешностью и обычно ходила в школу с наспех собранными волосами.