Текст книги "Прими мою печаль"

– Я понимаю, что ты здесь родилась, но ты ведь с детства не жила в Грейс-Холлоу. Так что для всех ты приехала из столицы. На город ты произвела впечатление. Людям просто любопытно.

Сначала Бри раскрыла смерть собственной сестры, потом было первое ее громкое дело в качестве шерифа. Все это действительно привлекло к ней внимание. Местная пресса с удовольствием копалась в семейной истории Бри, и всем людям вокруг вдруг стало ужасно интересно узнать подробности об убийстве ее матери и последующем самоубийстве ее отца. Бри тогда было восемь, и она пряталась под крыльцом вместе со своим младшим братом и сестрой, пока в доме отец пытался застрелить их мать.

И как бы Бри не было неприятно любое внимание, когда закончится срок полномочий, ей придется проводить предвыборную кампанию. А скоро с окружным советом нужно будет обсуждать бюджет на следующий год – и в этом ей точно поможет добрая слава, которую создала вокруг нее пресса.

– Слушай, мою семью в этом городе обсуждают уже несколько десятков лет. Я просто защищаю свою личную жизнь, – Бри с трудом сдержала подступившую горечь. Люди вечно хотели узнать все грязные подробности ее семейной истории. Словно не понимали, что Таггерты – это настоящие люди, которые пережили ужасную потерю, а не просто какое-то ток-шоу в телевизоре.

– Я понимаю, почему ты защищаешься, – Мэтт глубоко вдохнул и вдруг выпалил: – Но лично я предпочел бы пройтись с тобой по главной улице, держась за руки. И послал бы к черту всех, кто этим недоволен.

Стена леса закончилась, и Бри свернула на шоссе. Грейс-Холлоу был все ближе, и местность вокруг стала чуть больше похожа на настоящую цивилизацию. Вот они проехали торговый центр, вот за окном мелькнула железнодорожная станция.

– Тебе платит моя бухгалтерия, – сказала Бри. – И кто-то наверняка скажет, что наши отношения вызывают конфликт интересов. Что я просто хочу обеспечить своего парня за счет государственного бюджета.

– Честно говоря, платишь ты мне не так много, чтобы это можно было назвать «обеспечением». Я этим не ради денег занимаюсь.

Мэтта подстрелили свои же при весьма сомнительных обстоятельствах, и государству пришлось выплатить ему весьма существенную страховку. В деньгах он не нуждался.

– Я знаю, – Бри вдруг стало жарко, и ей пришлось расстегнуть пуговицу на воротнике. Этот спор с Мэттом почему-то заставил ее переживать куда сильнее, чем тело мертвой женщины, найденное у реки. Что это, интересно, о ней говорит?

Бри приоткрыла окно, впуская в салон поток свежего воздуха.

Ей просто хотелось, чтобы люди оценивали результат ее работы, а не то, с кем она встречается. Но так-то Мэтт был прав: они с ним имели полное право на отношения. Бри имела право на собственную жизнь, а если они продолжать скрывать свою связь, это приведет только к большим проблемам. Все, что ей остается – это смириться с тем, что кто-то всегда будет лезть в ее личные дела.

– Ты прав. Прости.

– Тебе не нужно передо мной извиняться. Я за тебя беспокоюсь, со мной-то ничего не случится. Я вполне обойдусь без того, чтобы работать детективом на пол-ставки за сущие гроши. Скажи, разве не будет лучше, если о наших отношениях расскажешь ты, а не кто-то совершенно посторонний?

– Да, – Бри заставила себя расслабить пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в руль. – Но прямо сейчас я пытаюсь уломать окружной совет расширить мне бюджет. Дай мне с этим закончить, и я как-нибудь с этим разберусь.

Мэтт протянул руку и накрыл ее ладонь своей, большой и теплой.

– Конечно. Но только мы со всем разберемся вместе.

И он нежно сжал ее ладонь, а затем отпустил.

Спустя несколько минут навигатор объявил, что до конца маршрута осталось сто пятьдесят метров. Бри свернула в небольшой комплекс многоквартирных домов в стиле таун-хаус. Домики были одинаковые: желтые, с белой окаемкой, в два этажа каждый. Бри припарковала машину рядом с машиной помощника шерифа Оскара у дома, где жили Торпы.

Разговор с Мэттом об отношениях дался ей тяжело, но, по крайней мере, она не думала всю дорогу о предстоящей ей беседе.

Это, конечно, еще не было официальным сообщением о смерти – останки Холли Торп еще не опознали. Но ее муж должен узнать правду как можно скорее, даже если в процессе Бри придется сказать парочку юридически-безличных фраз. Она распахнула дверь машины.

Пришло время подтвердить худший кошмар Оуэна Торпа: его жена мертва.

Глава четвертая

Мэтт направился к дому вслед за Бри. Пахло тут застарелой грязью и виски.

Дверь им открыл помощник шерифа Оскар, на его разгрузочном поясе висел пухлый блокнот.

– Он на кухне, – Оскар махнул рукой, указывая на нужный коридор. – Я заварил ему кофе. Он все еще пьян, но хотя бы немного пришел в себя.

На кухне обнаружился мужчина: он сидел, сгорбившись за маленьким столом, и тихо всхлипывал, закрыв лицо ладонями. Джинсы на нем были грязными и потрепанными, старая толстовка с логотипом университета явно видала лучшие дни. Казалось, будто он носил их, не снимая, несколько дней к ряду – а может, и всю неделю.

Стоило только Мэтту и Бри пересечь порог кухни, как мужчина вскочил на ноги, пожирая Бри взглядом налитых кровью глаз.

– Мистер Троп… – начала было она.

– Просто Оуэн, – попросил он и судорожно вздохнул. – Офицер Оскар сказал, что моя жена спрыгнула с моста. Что вы нашли ее тело в реке.

Выражение лица Бри застыло.

– Мы пока не уверены, что именно случилось, – она честно пыталась говорить спокойно, но раздражение прямо-таки чувствовалось в воздухе. – Судмедэксперт еще должен установить причину смерти. Все, что нам пока известно: ваша жена припарковала машину около моста, а у реки мы нашли тело, которое, вероятно, является телом Холли.

Потом она взглянула на Оскара. Если бы взглядом можно было убивать, тот бы уже валялся на полу замертво.

Очевидно, Оскар держал связь с офицерами, которые работали на месте преступления – и когда те поделились с ним своими догадками о расследовании, он тут же выложил все Оуэну. Но догадки – это не факты. Смерть близкого родственника – уже достаточно тяжелое испытание, особенно, если это суицид. Совершенно ни к чему делать все еще хуже, сообщая непроверенную, а часто и противоречивую информацию.

Мэтт следил за тем, как меняется лицо Оскара. Он отвел взгляд в сторону и мрачно поджал губы, явно осознавая, что облажался по полной.

– Вы можете вернуться в патруль, помощник шерифа Оскар, – это было не предложение, а приказ. Оскар, конечно, тут же мгновенно испарился.

– Что значит «вероятно»? – озадаченно спросил Оуэн. Он снял со стены рамку с фотографией и, не выпуская ее из рук, продемонстрировал снимок. – Это она или нет?

На фоне ярко-голубого неба стояла Холли, обернувшись через плечо. Она приподняла одну бровь, дразняще глядя в камеру, и изо всех сил старалась сдержать улыбку. Казалось, словно сейчас их с фотографом объединяет какая-то очень личная, интимная шутка, ясная только им двоим. Мэтту было ясно: снимок сделал сам Оуэн.

Господи.

Оуэн либо не знал, что его жена пролежала в воде три дня, или просто не задумывался о том, какое влияние это оказывает на человека. Разложение основательно исказило черты ее лица.

Словом, теперь Холли выглядела как угодно, но только не так.

И Бри сейчас предстояло это объяснить. Лицо у нее стало еще мрачнее.

– Думаю, нам лучше присесть.

Оуэн кивнул. В глазах у него застыл страх.

Мэтт и Бри опустились на стулья, и тогда она начала:

– Оуэн, мы нашли ее останки на берегу реки. Она пробыла в воде несколько дней. Из-за этого ее внешний вид…

Он застонал, обрывая Бри на половине фразы, и уткнулся в сложенные на столе руки. Повисло молчание: Оуэн просто лежал, навалившись на стол, если он и плакал, то абсолютно беззвучно. Может, он просто достиг точки, когда продолжать больше не мог. Правда иногда абсолютно ужасающая штука.

Кухню наполнила тишина, прерываемая только тихими, дрожащими вздохами. Наконец Оуэн поднял голову и тяжело сглотнул.

– Значит, что Холли может быть еще жива?..

– Это очень маловероятно, – с огромным сожалением произнесла Бри. – Мне очень жаль. Но прежде чем судмедэксперт напишет заключение, потребуется как-то подтвердить ее личность. Ваша жена носила украшения?

– Обручальное кольцо, – Оуэн закашлялся, затем снова тяжело сглотнул.

– Можете его описать? – Бри потянулась за телефоном.

– Серебряное, с полоской, – он поднял руку и показал свое собственное кольцо. – Почти такое же, как мое.

Бри открыла фотографию и повернула к Оуэну экран.

– Это оно?

На секунду он прикрыл глаза. Потом снова открыл их и молча кивнул.

Мэтт бросил взгляд на фотографию: кольца и правда были очень похожи.

– Ваша жена посещала стоматолога? – спросила Бри.

– Нет, – ответил Оуэн. – Она жутко их боялась. Ни разу туда не ходила с тех пор, как была маленькой девочкой.

– А врач у нее есть? – нахмурилась Бри. Оуэн назвал имя, и она записала его в заметки на телефоне.

– Позже с вами свяжусь либо я, либо судмедэксперт, чтобы сообщить о результатах. И, если можно, я бы хотела взять с собой зубную щетку и расческу вашей жены.

Оуэн кивнул, утирая слезы рукавом, и махнул рукой в сторону ведущей на второй этаж лесенки.

– Конечно. Посмотрите на левой стороне раковины, – выдавил он. Плечи его опустились, и руки безжизненно упали на колени.

Бри извлекла из кармана маленький блокнот и шариковую ручку.

– Когда вы в последний раз видели свою жену или говорили с ней?

– В пятницу вечером, около шести, может, половины седьмого. Точного времени не знаю, – каким-то пустым голосом произнес Оуэн. – Мы поссорились. Она ушла.

– Она сказала, куда? – Оуэн покачал головой. Бри записала что-то в блокнот. – Вы знали, когда она вернется?

Он неопределенно дернул плечом и перевел взгляд на свои ладони, все еще лежащие на коленях.

– В этот раз она забрала больше вещей, чем обычно.

– Это и раньше случалось? – приподняла брови Бри. Оуэн отрывисто кивнул.

– Мы часто ругались. Она уже уходила пару раз – обычно жила пару дней у своей сестры. Но потом она остывала и возвращалась обратно.

– Вы звонили ей на выходных? – спросила Бри. Оуэн молчал, все еще сосредоточенно изучая свои руки. Мэтт не был точно уверен, пытался ли он что-то скрыть или просто стыдился признаться: нет, он не искал свою жену, и в итоге она спрыгнула с моста.

– Нет, – наконец, сказал он. – Я решил, что в этот раз унижаться не буду. Холли никогда передо мной не извинялась, всегда только я, – он сцепил челюсти и перевел взгляд на пол.

– Чем вы занялись, когда Холли ушла? – Мэтт надеялся, что если Оуэну придется отвечать на вопросы, это не даст ему замкнуться в своем горе окончательно.

– Пошел в «Серый лис», – он наконец-то посмотрел им в лицо. – Бар в паре кварталов отсюда.

Мэтт кивнул.

– И как долго вы там были?

– Не знаю, – Оуэн снова отвел взгляд. – Следующим утром я проснулся на диване Билли – это наш бармен. Даже не помню, во сколько, – на щеках у него проступил румянец. – Я выпил тонну Джека Дэниэлса, – тихо добавил он.

– В чем была причина вашей с Холли ссоры? – вклинилась Бри.

– Как обычно, – горько ответил Оуэн. – Деньги, – он тяжело вздохнул. – У нас огромные долги. Мать Холли умирает, а ее страховка почти не покрывает траты. Мы делим плату вместе с Шеннон – сестрой Холли – но счета за лечение просто огромные.

– Значит, вы не хотели платить за лечение ее матери? – уточнила Бри.

– Господи, нет. Дело не в этом. Я вообще не хочу в это лезть. Это же не моя мать, – Оуэн выставил вперед ладонь, словно пытаясь защититься. – Я ее даже навестить не могу. В доме все пропахло смертью. Меня от этого запаха тошнит, – его лицо искривилось в гримасе отвращения, и он помотал головой, словно пытался избавиться от неприятных воспоминаний. – Я все твердил Холли, что ее сестра должна платить большую часть. Мы даже продукты уже покупаем с кредитки, а Холли тем временем платит тысячу долларов в месяц за сиделку. У нас просто нет на это денег. Каждый месяц мы влезаем во все большие долги. Я уже говорил с юристом о том, что нам придется объявить о банкротстве, потому что не знаю, что еще нам делать. А Холли еще и бесконечно сорит деньгами. Ей нравится ходить по магазинам, – щеки у него снова разгорелись – на этот раз от гнева. Он обвел кухню взглядом. – Дом у нас не самый лучший, но он наш. И скорее всего, его у нас отберут.

– Холли понимала вашу финансовую ситуацию? – спросил Мэтт.

– Да. Она бухгалтер. Она разбирается в деньгах, – он озадаченно нахмурился. – Она как будто не могла здраво рассуждать. Знаю, она была в депрессии из-за матери и всего остального дерьма, но она… Будто не могла отделить настоящую реальность от реальности, в которой хотела бы жить. А Шеннон все долбила нас, требуя больше денег, – Оуэн поднес ко рту кулак, пытаясь сдержать рыдания. Плечи у него мелко затряслись.

Не сговариваясь, Мэтт и Бри замолчали, чтобы дать Оуэну время прийти в себя и собраться с силами. Когда он немного успокоился, Мэтт решил переключить беседу на менее болезненную тему.

– А кем вы работаете?

– Помощник управляющего филиалом ссудо-сберегательной компании «Рэндольф», – устало сказал Оуэн. – На Плимут-стрит.

– Сегодня вы ходили на работу?

– Нет, я позвонил и сказал, что заболел, – со стыдом признался он. – И прежде чем вы спросите – нет, такое случается нечасто.

– А Холли где работала? – спросила Бри.

– Она бухгалтер в «Беккет Констракшен», – Оуэн прикрыл глаза. Горе всегда опустошает. Все это время он держался на чистом адреналине, но теперь усталость брала свое.

Раз уж Оуэн успокоился, Мэтт решил вернуться к семейной драме.

– За прошедшие выходные вы говорили с сестрой Холли?

– Шеннон? – Оуэн в изумлении поднял брови.

– Да. Вы сказали, что раньше ваша жена во время ссор уезжала к ней.

– Я бы согласился позвонить Шеннон только под дулом пистолета. Впрочем, видимо, сейчас мне это сделать придется, – губы Оуэна искривились в горестной гримасе. – Она меня ненавидит.

Бри снова что-то записала в блокнот.

– Вы знаете, почему?

– Наверное, потому что Холли постоянно на меня жаловалась, – резко ответил он.

– Сколько раз Холли от вас уходила? – Бри поставила локти на стол и подалась вперед. Мэтт видел: она специально вторгается в личное пространство Оуэна, чтобы оказать на него дополнительное давление. В ответ тот отодвинул свой стул назад, пытаясь восстановить расстояние, и перевел взгляд в сторону.

– Не знаю. Я не считал.

Но Бри не собиралась так просто дать ему уйти от вопроса.

– Больше пяти раз? Десяти?

– Больше пяти раз, меньше десяти.

В глазах Оуэна разгорался гнев. Они с Бри уставились друг на друга, и Мэтт решил вмешаться, чтобы прервать эту игру в гляделки.

– Ваш брак всегда был таким непростым?

– Нет, – голос Оуэна смягчился, словно он припомнил хорошие времена. – Поначалу все было замечательно. Мы женаты уже пять лет, но ругаться начали только когда ее мама заболела.

– Вы когда-нибудь обсуждали развод? – Бри занесла над блокнотом ручку.

– Нет! Никогда, – Оуэн запустил руку в волосы. – Мы оба всегда знали, что дело не в нас. Это просто временное. Как только ситуация с мамой разрешится, все придет в норму, – голос у него был слабым, и он неотрывно глядел на тыльную сторону своих ладоней.

Так что, как только мать Холли умрет, все станет распрекрасно? И они чудесным образом забудут о всех своих ссорах? Лично Мэтт в этом сомневался. И судя по неуверенному тону Оуэна, сомневался и он.

Он бессильно откинулся на спинку стула.

– Да и все это уже неважно. Холли больше нет. Поверить не могу, – он потер глаза. – Я не должен был на нее кричать. Я должен был быть более терпеливым. Более понимающим. Но прошлого не вернуть, да?

И он тихо заплакал.

– Мы можем позвонить кому-нибудь и попросить приехать? Может, семье или другу? – спросила Бри.

Оуэн вытер глаза.

– Мой брат уже выехал. Он скоро приедет.

– И мне нужно узнать, как связаться с сестрой Холли и ее работодателем, – попросила Бри.

– Ее сестру зовут Шеннон Фелпс, – Оуэн нашел свой телефон и продиктовал номер Шеннон и «Беккет Констракшен».

Бри все записала и захлопнула блокнот.

– Мы вам позвоним, когда судмедэксперт закончит с официальным опознанием.

Она ушла наверх по лестнице и вскоре вернулась, неся в руках пакеты для улик. Внутри лежала круглая металлическая щетка для волос и розовая пластиковая зубная щетка.

– Это ее вещи? – уточнила она у Оуэна. Тот кивнул.

На этом они ушли, оставив его в одиночестве смотреть на фотографию Холли и плакать, дожидаясь своего брата.

Оказавшись на улице, Бри остановилась на тротуаре и принялась что-то искать в телефоне. Мэтт оглянулся на дом.

– Как-то жестоко, что ему придется пройти через все это снова, когда личность Холли официально подтвердят.

– Да, – коротко согласилась Бри.

– Что дальше?

– Я написала письмо доктору Джонс. Сказала, что Оуэн опознал обручальное кольцо своей жены и сообщила имя доктора, у которого она лечилась, – Бри в последний раз щелкнула по экрану и убрала телефон в карман. – Потом мы отвезем щетки в морг, а потом поедем домой и немного поспим. Делать что-то сейчас бессмысленно. Продолжим, когда судмедэкспертиза установит причину смерти.

Глава пятая

Бри размеренно бежала по проселочной дороге, а дыхание светлым облачком вырывалось из ее легких. Приближающаяся заря уже окрасила серый горизонт в желтоватый цвет. По правую руку был луг, укрытый утренним туманом: жить ему осталось недолго, первые же солнечные лучи развеют его прочь.

Бри бежала, яростно стуча пятками по тротуару, пока легкие не загорелись огнем. До дома оставался какой-то километр, но Бри пришлось замедлиться. Она перешла на шаг, все еще ощущая колющую боль в боку, и расстегнула куртку, позволяя холодному воздуху остудить ее разгоряченное тело.

Дом еще спал, только на кухне светились окна. Лучшая подруга и бывшая напарница, Дана Романо, уже встала, а значит, по возвращению Бри ждет чашка кофе. Дана ушла в отставку и переехала в Грейс-Холлоу вместе с Бри, чтобы помочь ей с воспитанием шестнадцатилетнего племянника и шестилетней племянницы.

Бри убыстрила шаг, и к тому времени, как она легкой трусцой добежала до дома, ее пульс уже вернулся в норму.

Оказавшись за дверью, она скинула кроссовки и поставила их на коврик для обуви, а куртку повесила на крючок у двери. Затем она наконец отправилась на кухню, влекомая великолепным запахом долгожданного кофеина.

– Доброе утро, – Дана стояла у кухонного стола и что-то химичила с дорогущей кофе-машиной, которую привезла с собой из Филадельфии. Дана всегда была жаворонком, поэтому в половину шестого утра она была уже полностью одета, ее светлые с проседью коротко стриженные волосы – уложены в стильную прическу, а губы – подведены ярко-малиновой помадой. – Как твоя пробежка?

– Неплохо, только холодно, – Бри растерла замерзшие ладони.

– Пройдет пара месяцев, и ты уже будешь ныть, что тебе слишком жарко, – Дана присыпала капучино какао-порошком и вручила чашку Бри. – Двойная порция.

Она ухватила горячую чашку обеими руками и отпила глоток, предвкушая ударную дозу кофеина.

– Не буду, если мне не придется так рано выходить на пробежку. Вставать еще до захода солнца – это не для меня, – но сегодня Бри просто нужно было сбросить пар, накопившейся после вчерашнего. Она отпила еще один большой глоток капучино. – Спасибо за кофе.

– Всегда пожалуйста, – Дана влила вспененное молоко в свою чашку. – Ого. Да ты бледная как смерть.

– Ночью Кайла снова просыпалась, – к счастью, Бри удалось успокоить ее и уговорить лечь спать в собственной кровати.

– Ух. Я думала, у нее это уже в прошлом.

– Они вчера в школе делали открытки ко Дню матери, – затаившаяся боль разгорелась с новой силой.

– Черт. Бедняжка.

– Да уж, – Бри вздохнула. – Было бы просто замечательно, если бы меня предупредили. Я бы хоть ее подготовила.

Дана кивнула.

– Она неплохо со всем справляется. Небольшие откаты – это абсолютно нормально.

– Знаю. Но каждый раз это разбивает мне сердце. Вчера я должна была быть дома, должна была уложить ее спать. Но меня тут не было, и теперь Кайла не может спокойно спать.

Вина ела Бри заживо. Она была совершенно не готова к тому, чтобы быть матерью, и сейчас она чувствовала себя так, словно ее выпустили на бейсбольную площадку, а она даже не знает, с какой стороны надо держаться за биту. Даже когда она изо всех сил старалась сделать все правильно, то все равно неизбежно где-нибудь ошибалась.

– Ты не можешь быть с ней сутками напролет, – сказала Дана. – Да никто не может проводить со своими детьми все время.

– Я знаю, – но Бри все еще осталась при своем времени. Она развернулась к двери. – Я в душ.

– Не забудь про помаду! – крикнула Дана ей в спину. – Выглядишь как труп.

Чашку Бри унесла с собой и допила кофе уже в ванной комнате. Подсушив волосы феном, она натянула темно-коричневые брюки карго и фирменную рубашку, затем достала пистолет из защищенного биометрией сейфа и убрала его в набедренную кобуру. Второй пистолет, поменьше, отправился в кобуру, надежно крепящуюся на лодыжку.

Наконец, она села на край кровати и надела носки.

– Тетя Бри, – произнес тоненький голосок. Бри подняла голову: на пороге стояла Кайла, и глаза у нее были заплаканные. Упитанная черно-белая собака – помесь английского пойнтера с бог весть кем – сидела у ее ног, обеспокоенно глядя то на Бри, то на девочку. Кайла все еще была в пижаме, а за собой тащила большую плюшевую свинку, держа ее за розовую ногу.

Из глубин разума Бри немедленно всплыло воспоминание: ее сестре Эрин четыре, и она крепко прижимает к себе плюшевого зайца, вслушиваясь в громкую ругань родителей. Вскоре после этого отец застрелит их мать, а затем и себя.

Бри моргнула, прогоняя воспоминание прочь. Нельзя позволять прошлому утянуть себя назад, когда она нужна здесь, в настоящем.

– Ты рано встала, – заметила она, сосредоточив свое внимание на Кайле.

– У меня снова был кошмар, – девочка потерла глаза. – Мне снилось, что ты пропала.

– Ох, детка. Иди ко мне, – Бри встала и двинулась ей навстречу, чтобы заключить Кайлу в объятия и заодно потрепать Милашку по голове. Обычно та была больше привязана к самой Бри – к чему она уже почти привыкла – но Милашка, казалось, всегда знала, когда Кайла в ней по-настоящему нуждалась.

Несколько секунд Кайла дрожала всем телом, а затем она вздохнула и затихла.

– Я не хочу идти в школу.

В таком случае Бри рисковала получить еще один выговор от школьного директора. Зимой Кайла уже пропустила больше трех недель учебы – ей требовалось время, чтобы справиться с горем, но постепенно ей становилось лучше. В конце концов, прошло всего четыре месяца с того времени, как она пережила трагедию, способную сломить даже взрослого человека – не то что маленького ребенка.

Да черт с ним, с директором. Бри с ним справится. Она должна делать то, что лучше для Кайлы, а не для школы.

– Хорошо, – Бри пересекла коридор и постучалась в дверь Люка. – Пора вставать.

В ответ тот только застонал.

– Люк по утрам такой ворчливый, – Кайла снова потерла красные глаза.

– Я тоже, – заметила Бри. Вместе с племянницей они спустились вниз по лестнице. Дана подняла взгляд от чашки кофе и удивленно взглянула на часы.

– Что стряслось? – спросила она.

– У меня был кошмар, – сказала Кайла, и ее нижняя губа задрожала.

– Все хорошо, – Бри обняла ее за плечи. – Давай-ка нальем тебе соку.

– Яичница, тосты, бекон? – Дана считала, что еда может решить большинство проблем.

– Тост, пожалуйста, – грустным голосом попросила Кайла и опустилась на стул. Одной рукой она обняла свою свинку и прижалась к ней щекой.

Дана сунула хлеб в тостер, а сама занялась яичницей.

Сверху раздались тяжелые шаги. Через несколько минут вниз спустился Люк, уже одетый в джинсы и фланелевую рубашку.

– Доброе утро, – поздоровался он, наливая себе стакан молока.

– Доброе утро, – тут Дана поставила перед ним тарелку, и Люк принялся с уничтожать яичницу с невероятной быстротой. Казалось, что он сжигает калории быстрее, чем вообще может их усвоить, и это при том, что теперь он пил в неделю литров по десять молока. С января он уже успел вытянуться на пять сантиметров. Такими темпами ему нужно будет покупать новые джинсы каждые три месяца.

– Сегодня я буду поздно, – проговорил он в перерыве между запихиванием яичницы в рот.

– На бейсбол пойдешь? – спросила Бри.

– Угум, – Люк отставил пустую тарелку в сторону, схватил куртку и направился к выходу. – Я покормлю лошадей.

Люк все еще выглядел подавленным, но кажется, он постепенно привыкал к своей новой жизни. Впрочем, с прошлой недели он был непривычно тихим.

Бри быстро обулась и вышла вслед за ним на улицу, а затем и на конюшню, где пахло лошадьми, зерном и сеном. У стойла Тыковки она остановилась, чтобы почесать его по покатому лбу. Тыковка, конь породы хафлингер, был ростом с пони – хотя Кайла как-то и уведомила Бри, что технически все-таки это была лошадь. Как и все хафлингеры, он был послушным, дружелюбным и выносливым созданием.

В отличие от Кайлы, Люк был не особенно разговорчив, но Бри и не собиралась насильно лезть к нему в душу. В последнее время она обнаружила, что лучший способ общаться с подростком – это быть честным и откровенным.

– Кайла сильно переживает из-за Дня матери, – она облокотилась на дверь стойла и подождала.

Люк вышел из соседней комнаты, неся перед собой три пластиковых контейнера, затем по очереди обошел все три стойла, насыпая лошадям гранулы корма. Конюшня наполнилась хрустом и фырканьем.

Затем пришла очередь ведер с водой, а Бри тем временем раздала лошадям сена.

Люк резко остановился посередине прохода.

– Я просто стараюсь чем-нибудь себя занять.

– Грустить – это нормально. И когда тебе плохо, это тоже нормально.

– Я знаю, – он вздохнул. – Дело в том, что я просто устал. Я не хочу больше грустить, – он свел вместе брови. – Но из-за этого у меня такое чувство, что я, не знаю… – он никак не мог подобрать верное слово. – Предатель.

– Это естественные чувства. Но ты знаешь, твоя мама хотела бы, чтобы ты был счастлив. Она хотела бы, чтобы у тебя была хорошая жизнь. Самым главным для нее всегда было ваше счастье, – от подступающих слез у Бри перехватило горло. – Мы никогда ее не забудем. Она всегда будет жива в наших сердцах. Но это не значит, что мы не должны двигаться дальше и жить своей жизнью.

– Я не знаю, как это вообще сделать, – потерянно сказал Люк.

– Я тоже. Может, мы сможем понять это вместе, – Бри откашлялась. – Может, нам стоит подумать над тем, чтобы развеять пепел твоей мамы. Где-нибудь, где ей понравилось бы.

Деревянный ящичек с пеплом Эрины стоял в шкафу с января. Тогда дети были не в силах принять это решение, но может быть, сейчас уже настало время дать ей обрести покой? И может быть, тогда Люку будет легче справиться с чувством вины и двинуться дальше.

Его глаза затуманились.

– Да. Как-то неправильно, что она лежит в этой коробке. Ей бы это не понравилось.

– Подумай, где это можно сделать.

Люк вытер лицо рукавом.

– Мама хотела бы оказаться под открытым небом.

– Согласна, – Бри направилась к двери, и пройдя мимо Люка, положила руку ему на плечо. – Я не давлю. Спешить некуда. Думай, сколько тебе понадобится. И я всегда буду рядом, если тебе понадобится поговорить.

Он кивнул, и Бри вышла, чтобы дать ему побыть одному. Он все-таки был подростком, и в отличие от Кайлы, нуждался в том, чтобы его оставили в покое.

Она вернулась на кухню через заднюю дверь, скинув ботинки у порога.

Кайла съела уже половину тоста, но затем отложила его на тарелку, соскользнула со стула и ушла вместе с плюшевой свинкой в гостиную. Бри попыталась придумать, как бы ей перетасовать свое расписание, но быстро плюнула на эту идею: свободного времени у нее не было. Она провела рукой по волосам, заправляя влажные пряди за уши, подождала, пока Кайла включит телевизор, и тихо рассказала Дане о своем разговоре с Люком.

– Это будет для Люка большим шагом вперед, – заметила Дана. – Но стоит за ним приглядывать. Кто знает, как он это перенесет.

– Я не могу сегодня взять выходной. У меня встреча с окружным советом, – Бри заговорила еще тише. – И вскрытие.

– У-у. Политика, – с отвращением произнесла Дана: встреча ей виделась куда более тяжелым испытанием, чем посещение морга.

– Вот-вот, – согласилась Бри. – Но мне придется быть паинькой. Мы будем обсуждать бюджет, а департаменту отчаянно нужны деньги.

– Еще хуже, – Дана замахала на нее рукой. – Я посижу с Кайлой, не беспокойся. Занятие по фитнесу можно и пропустить, а на пробежку я просто пойду позже. Кайла сможет взять велосипед и поехать со мной.

– Спасибо. Я постараюсь прийти домой вовремя, – в последнее время Бри как никогда восхищалась матерями, которые умудрялись совмещать заботу о детях с работой. – Но если окажется, что это не простое самоубийство, то ничего обещать не могу.

– Ей нужно начать привыкать к тому, что иногда тебя может не быть дома, – сказала Дана. – Ты почти всегда возвращаешься вечером.

– Я знаю. Но мне все равно это не нравится.

Бри вышла в гостиную комнату и присела на колени рядом с Кайлой. Та свернулась на диване, одной рукой обнимая свинку, а другой – Милашку. По телевизору показывали мультики.

– Прости, милая. Мне пора на работу, – Бри поцеловала ее в макушку.

– Что-то плохое случилось? – глаза Кайлы расширились.

– Конечно, нет, – быстро сказала Бри. – У меня будет очень скучная встреча, на которой мы будем обсуждать бюджет. Но раз уж я босс, то мне приходится решать такие вопросы, – она снова чмокнула Кайлу. – Люблю тебя. Скоро увидимся.

Закрывая за собой входную дверь, Бри чувствовала, как вина сдавила ей сердце. Не успела она дойти до машины, как в кармане зажужжал телефон.

Она бросила взгляд на экран. Ник Вест, местный репортер. Конечно, звонит из-за найденного вчера тела.

– Здравствуйте, Ник, – сказала Бри в трубку. – Чем могу помочь?

– Слышал, вчера вы вытащили из реки тело. Я тут пишу об этом статью для нашего сайта. Хотите что-нибудь рассказать?

– Департамент шерифа расследует причины смерти, – Бри села в машину.

– Что, и все? – разочарованно протянул Ник. – Вы можете подтвердить, что имя жертвы – Холли Торп? Она спрыгнула с моста?

– Извините, Ник. По правде говоря, мы и сами еще не знаем. Официальная причина смерти еще не установлена, – Бри откашлялась. – Вчера вечером департамент шерифа получил сообщение о машине, брошенной у моста на дороге Мертвой лошади. При обыске прилегающей территории мы нашли в реке тело женщины. На данный момент причина смерти неизвестна. Департамент шерифа занимается расследованием. Ну что, лучше?

– Немного, – без особого энтузиазма сказал Ник. – Я так понимаю, вскрытие будет сегодня. Могу я попозже позвонить насчет подробностей?