Текст книги "Армагеддон у Весты"

«КЕЙН ПРОТИВ РОДЖЕРСА», – произнес Мастерлинк.

«ГЛАДИАТОРЫ, – подытожил Карков, – КОТОРЫХ ПОСЛАЛИ НА БОИ ДВА ПРОТИВОБОРСТВУЮЩИХ ИСКУССТВЕННЫХ ИНТЕЛЛЕКТА. НЕ ПОНИМАЮ, КТО ХОЗЯИН? ЧЕЛОВЕК ИЛИ СОЗНАНИЕ?»

«Я ДУМАЮ, – злорадно сказал Мастерлинк, – ВЕРХ ДЕРЖИМ МЫ».

ГЛАВА 3

Окраины Копрэйтс Метроплекса, места обитания богатейших и известнейших членов марсианского общества, представляли собой простиравшийся до горизонта монумент красоты, обязанной своим существованием деньгам. На далекой южной окраине Копрэйтс, там, где река Нереид превращалась в извилистый поток, на вершине холма высился сказочный замок, сотканный из синевы и серебра. Красные скалы Марса, обтесанные треугольниками, поднимались из земли, образуя лабиринт в виде переплетенных спиралей. Дорога, вившаяся по склону холма, в конце концов приводила к замку. Основание замка было постоянно скрыто туманом. И хотя холм был совсем невысок, создавалось впечатление, что дом построен на облаках.

Сам замок представлял собой запутанное сплетение башен, шпилей и минаретов, теснящихся вокруг многогранного центрального купола. Эти причудливые архитектурные протуберанцы группировались между прямоугольными помещениями или же венчали их углы, иногда целыми группами – разных форм и размеров. Все здание было покрыто изысканными украшениями: резьба по камню, похожая на плетение из шнура, узоры из расписной керамики, разворачивающиеся в прихотливые извивы, следующие за контурами здания, оттеняющая изящество форм серебряная отделка, покрывающая, словно иней, все здание. На верхушке каждой башни развевались вымпелы: длинные треугольные полотна, белые, словно раскаленные глубины Солнца, и украшенные вензелем Королевского дома.

Замок был персональной резиденцией Аделы Вальмар, которую иногда называли самой богатой женщиной Системы. Доказать такое утверждение было бы трудно. Ее финансовые дела были предметом ее личной заботы, она любовно охраняла свои секреты, но для тех, кто судил по тому, что она считала нужным демонстрировать посторонним, великолепие было несомненным и убедительным.

Благосостояние Аделы объяснялось не связями с королевской фамилией. За фасадом благосостояния стояла неустанная и сложная деятельность. Адела торговала информацией. Ей нравилась власть, которую знания давали ей над окружающими. Ей нравилось узнавать о чем-то, быть в курсе вещей. Она покупала, принимала и передавала, продавала информацию, заботясь при этом, чтобы каждая операция проходила, не минуя ее карманов. Созданная ею сеть источников информации разрасталась во всех направлениях. Глаза и уши Аделы каждую секунду несли вахту у множества замочных скважин.

Ядром ее империи был офис, спрятанный глубоко в недрах дома. Отделанная темным деревом комната, большую часть стен которой покрывали компьютерные экраны, служила ей театром для личного пользования. Единственным предметом мебели в ней было большое сафьяновое кресло, чьи изгибы соответствовали ее чувственному телу. Ее империю создал мозг, но главным орудием продолжала оставаться магнетическая сила, исходившая от тела и безупречного лица, ибо Адела была красива. Она наслаждалась сознанием своей красоты и без колебаний пускала ее в ход, чтобы получить желаемое. Глаза тех, кто попадал под действие ее чар, загорались желанием, воля их таяла, и Адела не могла испытывать к этим людям ничего, кроме презрения. Немногие могли устоять против этой зловещей власти.

Она устроилась в кресле, прилаживаясь к нежной поверхности кожи несколькими плавными движениями, сдвинувшими верх серебряного платья. Поправить его Адела не торопилась. Платье облегало ее фигуру, словно вторая кожа, стянутая шнуровкой из тонких белых ремешков. Она вытянула ногу, чувствуя, как шнуровка вдавливается в нежную кожу бедра. И задумалась, приоткрыв кроваво-красный рот и покусывая в раздумье полную нижнюю губу. Марс находился на грани величайшего военного конфликта на ее памяти, и следовало найти правильное направление действий.

Каждая война несет в себе возможность разбогатеть. Адела всегда стремилась использовать малейший намек на конфликт, чтобы, используя повышение цен, умножить свои фонды. По самой своей природе война немедленно расширяет рынок для разведывательных данных, и это было ей на руку, но пока она испытывала раздражение. Для Аделы жизнь представлялась игрой, в которой необходимо участвовать, а не быть зрителем. Бездействие выводило ее из себя. Ей не нравились игры на заведомо неравных условиях – если условия диктовала не она.

Кейн – глава марсианского флота, и он находится в гуще конфликта. При воспоминании о Кейне словно волна тепла охватила все ее тело. Он был одним из тех немногих, кто мог сохранять ясное сознание, несмотря на ее чары, он был способен даже – и она сознавала это – действовать наперекор ей, уйти от нее! Его независимость против воли влекла ее к нему, даже когда он вызывал в ней злость, а его взгляды действовали на нее сильнее, чем она хотела бы в этом признаться самой себе. В их партнерстве было нечто обоюдоэгоистичное.

Текущий поток данных на экране компьютера не обещал ничего неожиданного, и Адела позволила себе отвлечься, вызывая в памяти их последний разговор. Он сообщил ей о своем контракте – руководстве флотом РАМ в войне против НЗО и Венеры.

– Сколько они тебе платят? – спросила она.

– Как это характерно для тебя, дорогая! Первое, что тебя интересует, – сумма, – ответил Кейн, пробегая настойчивыми чуткими пальцами по изгибу ее спины.

Адела поежилась от наслаждения.

– Я получаю в пять раз больше, чем трачу, – ответил он, наслаждаясь мягкостью ее молочно-белой кожи.

– А что у тебя в руках на данный момент? – она повернулась к нему так, чтобы видеть его лицо.

Улыбка Кейна была мимолетной, блеснув под темными усами, словно клинок рапиры.

– В данный момент в моих руках… ты сама знаешь что.

В глазах Аделы мелькнули искры, несмотря на их теплоту.

– Ты можешь вспомнить случай, когда я заключил невыгодную сделку? – перебил ее Кейн, обнимая.

Адела решила не упоминать имя Вильмы Диринг, зная по предыдущему опыту, что это может разрушить настроение, и ей не удастся ничего больше узнать. Она снова поежилась, и это движение заставило Кейна смягчить объятия.

– Ты можешь проиграть, – сказала она.

Глаза Кейна все так же улыбались. Он привык к ее полным губам и прервал поцелуй, когда она почти задохнулась.

– Я никогда не проигрываю.

– Многие считают, что для Гользергейна ты вроде козла отпущения, – выдохнула она.

Кейн издал короткое гневное рычание.

– А он – мой билет на обед.

Губы Аделы искривила загадочная улыбка, их приподнятые уголки напоминали изгиб лука.

– Ты опасно играешь, Кейн.

– И тебе это нравится, – ответил он, притягивая ее к себе.

Она была нужна Кейну. Ее громадная разведывательная сеть, если использовать ее в своих интересах, стоила миллионы. И она это знала. И понимала, что Кейн – нечто особенное. Опыт добывания и исследования политических данных приучил ее распознавать таких, как он, с его потенциальными возможностями. Бывали случаи, когда ее возможности позволяли менять ход истории, передвигая подобные фигуры. Она понимала, что Кейн – прирожденный лидер, человек, который в соответствующих обстоятельствах не упустит возможности добиться блистательного положения.

С ее помощью он сможет повелевать мирами.

Адела никогда не делила себя с мужчинами, предпочитая удовлетворять свои желания с генотехами, предназначенными специально для удовольствия, которых она сама конструировала в свободное время. Кейн был первым мужчиной из встреченных ею, чье самолюбие, очарование и красота отвечали ее собственным. Она хотела его, потому что они были на равных. Она хотела его, потому что не могла управлять им – и в то же время видела необходимость привязывать его к себе. Двигаясь в правильном направлении, он мог достичь невиданных высот. Вместе они могли управлять Системой. Это была мечта, которой она иногда наслаждалась…

Ее мысли были неожиданно прерваны появлением новых данных на компьютерном экране.

Какая-то часть ее сознания постоянно была сосредоточена на экране. Определенные имена и фразы посылали сигнал прямо в глубины ее мозга, включая все внимание, и она давно выработала в себе способность подсознательного анализа порой весьма отдаленных намеков на эти данные.

– Стоп! – скомандовала она, и текст на экране замер. Выжатый двумя пространными абзацами списков персональных назначений венерианского флота, на экране светился короткий текст сообщения о том, что меркурианская поисковая команда обнаружила брошенный космический корабль. Данные корабля показались ей знакомыми, и подернутые дымкой мечтательности кошачьи глаза Аделы широко раскрылись, выражая живой интерес.

– Более подробные данные по записи восемь—один—семь—а—три—два—четыре—пять—шесть—ноль—четыре!

Монитор погас на ту долю секунды, в течение которой компьютер отыскивал нужную запись и выводил ее на экран:

«ИСТОЧНИК – „КЛОЧКИ И ОСКОЛКИ, ИНКОРПО-РЕЙТЕД“. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ РАМ, БАЗИРОВАВШИЙСЯ НА АФРОДИТЕ, ВЕНЕРА, НАЙДЕН БРОШЕННЫМ. НА БОРТУ НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. СИЛОВОЙ БЛОК ВЗОРВАН, ВНУТРЕННЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ ПОВРЕЖДЕНО», – прочитала она на экране.

– Сообщите в «Клочки и осколки, инк.», что за любую информацию о Рее и Икаре я плачу тысячу кредитов.

«НЕПРЕМЕННО», – отозвался монитор.

Адела не любила синтезированные компьютерные голос, предпочитая визуальный выход информации.

Она откинулась в кресле, следя за тем, как по экрану продолжает проплывать нескончаемый поток данных. Она послала Рея и Икара на задание – и они его не выполнили. Доклад о корабле напоминал последствия нападения пиратов, но Адела была подозрительна. Ее генные существа для развлечения были ее собственным созданием, генетически перестроенная структура заставляла их быть рабами ее удовольствий. Она в глубине души опасалась их психологического влияния. В любой момент они могли преуменьшить для ее сознания важность неудачи, чтобы только доставить удовольствие хозяйки.

– Компьютер, будь готов принять любую информацию, касающуюся этого происшествия и любой деятельности в прилегающем районе. Я хочу знать, какие корабли будут находиться в этом секторе и проходить сквозь него.

«НЕПРЕМЕННО. ОДНАКО ТАКИЕ ДАННЫЕ МОГУТ БЫТЬ ИСКЛЮЧЕНЫ ИЗ ОТКРЫТЫХ ДЛЯ ДОСТУПА ДАННЫХ О ПОЛЕТАХ», – ответил компьютер.

– У меня есть другие пути для проверки, – пробормотала Адела, откидывая голову на спинку кресла так, что ее темные волосы легли на маслянисто-красную поверхность, словно поток ночной темноты. Сощурив кошачьи глаза, она перебирала в уме свои связи.

Зимунд Гользергейн-ДОС стремительно двигался по сетям Тактического Командного Центра Главного компьютера РАМ. Он был вне себя. Его тщательно разработанная стратегия очистки и последующей перестройки Земли потерпела удар! Он не привык, чтобы ему ставили палки в колеса, особенно изнутри. Происходящее привело его к выводу о том, что в информационной сети РАМ-Главного он действует не один. Кто-то чужой присутствовал внутри компьютера, нарушая его связи с отрядами, посланными на Землю.

Он размышлял, нельзя ли по характеру сигналов о неполадках, полученным им от Главного после целой серии мелких отказов, определить местонахождение чужака. Главный оставался в основном в рабочем состоянии, и можно было попытаться проанализировать неполадки, рассмотрев их появление в хронологическом порядке. В данный момент Главный налаживал работу отключившихся силовых модулей. Половина сожженных ячеек была заменена, и в распоряжении Гользергейна-ДОС были системы связи и вооружения, но для того, чтобы Главный работал на полную мощность, нужно было время. Тем не менее необходимо было обезопасить свое собственное положение, прежде чем продолжить ведение войны. Получить удар в собственном доме было страшно и унизительно. Он чувствовал себя окруженным, вывалянным в грязи.

Но ему удалось свести на нет попытку противника дезорганизовать наступление РАМ на Землю. Недаром он поставил во главе своих сил Корнелиуса Кейна, зная, что этот человек сможет, если потребуется, действовать по собственной инициативе. Гользергейн улыбнулся. Зная Кейна, он был уверен, что тот будет действовать так, как надо. Гользергейн был знаком с планом Кейна, и ему понравилась его смелость. Идея удара по венерианскому флоту сразу вслед за его выходом с планеты особенно пришлась ему по душе. Этот агрессивный маневр должен был сразу изменить психологическую расстановку сил, заставить венериан – основную ударную силу – перейти к защите и потере темпа наступления. В данный момент Кейн вел венерианские корабли, словно стадо овец, прямо в челюсти основных сил РАМ. Гользергейн проверил положение Кейна. Тот следовал согласно плану по направлению к Марсу.

Гользергейн переключил внимание на Землю. Произошедший перерыв в связи дал Земле некоторое преимущество, позволив нанести чувствительный удар по отряду РАМ, пока тот ожидал распоряжений. Отряд все еще был в состоянии продолжать выполнение основного приказа: очистить Землю от признаков жизни, – но теперь ему приходилось рассредоточить свои силы между разрушением и отражением атак истребителей.

НЗО была вынуждена таким образом расходовать большую часть своей энергии на «Стингеры» РАМ, нырявшие в атмосферу планеты. За время перерыва связи три боевых корабля оказались выведенными из строя и уничтоженными. Теперь, когда линии связи были восстановлены, они продолжали добиваться дальнейших успехов благодаря изменившемуся балансу сил. Потери РАМ не были роковыми для отряда, но они продолжались, и от схватки к схватке силы выравнивались.

Гользергейн-ДОС был всем этим недоволен. Если бы не необходимость удерживать венерианский флот, он приказал бы «Крайтам» отправиться туда, чтобы, используя их скорость и скрытность, бороться с украденными «Крайтами», оказавшимися в руках НЗО. О, эти корабли! Мысль о них вызывала в цепях Гользергейна-ДОС короткие замыкания. Украденные с экспериментальной станции РАМ, они одни помогали НЗО держаться. Большинство кораблей РАМ были хуже, чем экспериментальная модель, и времени хватило лишь на то, чтобы создать один отряд кораблей, способных соперничать с кораблями НЗО. В руках Кейна этот отряд был опасной силой, но до тех пор, пока РАМ не могла взять конфликт в свои руки, их нельзя было использовать против повстанцев Земли.

Гользергейн-ДОС включился в коммуникационный канал боевого корабля «Асидалия».

– Сэр! – отозвался офицер связи флагмана отряда.

– Капитан Эолиуса, – зазвучал голос Гользергейна-ДОС.

– Есть, сэр! – доложил техник.

– Великая честь для меня. Председатель… – начал капитан «Асидалии».

– Передо мной данные по штурму Земли. Я близок к беспокойству, – произнес Гользергейн-ДОС.

– Операция разворачивается. Однако я не буду отрицать, что ее проведение замедлилось…

– Это было бы бесполезно. Передо мной данные, касающиеся всех параметров операции. Я пришел к выводу, что снижение активности связано с одним фактором. При его устранении вам ничто не будет мешать.

– Вы располагаете источниками, не сравнимыми с моими, сэр… Что же это за фактор? – почтительно поинтересовался Маган Эолиус.

Выдерживая паузу для драматического эффекта, Гользергейн-ДОС дал его вопросу повиснуть в воздухе. Его слова, когда он ответил, падали, словно камни:

– Проблематичный фактор – это… капитан Бак Роджерс.

ГЛАВА 4

Пламя. Золотисто-красные частички огня, взвешенные в клубящемся облаке оранжевого дыма, прочерченного зловещими черными полосами. Извержение, вспышка золотисто-белого пламени сгорающего топлива – и облако вскипает всей своей опаленной поверхностью. Бак Роджерс пролетел сквозь адский жар взрыва. Для него он не существовал. Его корабль был рассчитан на то, чтобы выдерживать трение о плотную планетную атмосферу. Последствия взрыва гелиоплана никак не могли сказаться на особо усиленном корпусе его корабля.

Даже зрелище взрыва не могло ослепить усовершенствованные сенсоры «Крайта». Они спокойно проницали облако раскаленного газа – радар, сонар и инфракрасные датчики, обеспечивающие точную выдержку курсовой траектории. Это был точно такой же корабль, как те, что входили в отряд Кейна. НЗО изменила окраску и опознавательные знаки кораблей, но в остальном корабли точно соответствовали кораблям РАМ. Они точно так же обладали скоростью и маневренностью, превосходящей любой поднимавшийся в воздух аппарат. Их возможности электронной маскировки обеспечивали невидимость для любых механических средств наблюдения. Они были вооружены до зубов, их лазеры были на сорок процентов дальнобойнее, чем оружие «Стингеров», благодаря новой системе питания. Это были отличные корабли, и пилоты НЗО управляли ими, словно прирученными кометами.

– Ближний вызов, – в ушах Роджерса звучал голос Дулитла.

– Насчет этого милого костра? – отозвался Роджерс.

– Этим костром мог оказаться и ты.

Бак хмыкнул. Он чувствовал себя отлично.

– В чем дело, Дулитл? Не доверяешь своей же технике? Этот гироснаряд сработал уйму времени назад!

– Ты пролетел сквозь разрыв просто ради забавы! – в голосе Дулитла звучал упрек.

– Боюсь, что ты прав…., – легкомысленно подтвердил Бак. – Дьяволы на два часа!note 1Note1
  Общепринятое у военных летчиков указание на местонахождение противника – по числам условного циферблата. (Примеч. пер.)


[Закрыть]

Оба «Крайта» вошли в нижние слои атмосферы в форсированном вираже, рассчитанном так, чтобы обойти звено истребителей РАМ, показавшееся из облаков. К сожалению, дистанция все же оказалась достаточной, чтобы они успели подготовиться, и когда Бак и Дулитл направили корабли в космос, за ними увязался «Стингер». В ходе боев эскадрильи РАМ поняли, что они не в состоянии бороться с «Крайтами». Они отказались от использования лазеров, кроме тех случаев, когда их корабль буквально натыкался на экспериментальный «Крайт». Вместо этого два ведущих истребителя выпустили гироснаряды, доверяя их программе самонаведения.

– Пошли гиро, – сообщил Дулитл.

– Вижу, – отозвался Бак.

Изображения ракет, попискивая, двигались по следящему экрану, бросая красные отсветы на прозрачный пластиковый щиток летного шлема Бака. Улыбка, появившаяся на твердо сжатых губах, придала его лицу залихватское выражение, углубив морщинки по углам рта. Он был гладко выбрит, и в красных отсветах лицо его казалось твердым, как сталь, лишь подрагивал мускул на челюсти. Голубые глаза пристально следили за приборами.

– Приближаются, – прокомментировал Бак.

– Плюем? – предложил Дулитл.

– Пока нет, «Орел—три». Вместе со мной. Гиро увеличили скорость.

Они приблизились к «Крайтам», сев им на хвост с настойчивостью ищеек, преследующих преступника.

– Пыль! – скомандовал Бак, и корабли выпустили два сверкающих облака дезориентирующей завесы. Гироснаряды влетели в искрящийся туман. Их следящие системы были моментально забиты помехами, уводящими с первоначальной траектории. Когда датчики снова обнаружили Бака, он находился уже в нескольких километрах справа. Снаряд разорвался, не причинив никому вреда. Другой продолжал преследовать Дулитла.

– Попробуем еще раз, – предложил Бак, когда второй снаряд опять стал нагонять.

– Нет времени, – сказал Дулитл. – Мы выходим на «Линкор».

Его слова еще продолжали звучать в ушах Бака, когда корабль РАМ выстрелил из носовой лазерной установки. Выстрел не достал их на таком расстоянии, но заставил изменить курс. Они выполнили веерный разворот по направлению к порту, уходя от мощных орудий «Линкора», и обнаружили, что этот курс приведет их прямо в пасть преследователей. «Стингеры» РАМ перестроились и ринулись вперед на форсированном режиме, понимая, что возможность удара с близкого расстояния не повторится.

– Они включили ускорители! Курс? – спросил Дулитл.

– Курс прежний, – скомандовал Бак.

– Ты опять надеешься на везение? – спросил его ведомый.

– Есть причины, – лаконично заметил Бак. Гироснаряд аккуратно завершил разворот и снова повис у

Дулитла на хвосте.

– «Повстанец-1», у меня эта штука…

– Удерживай ее, – был ответ, – и приготовься к силовому маневру с рывком.

– Понял, – отозвался Дулитл.

– По моему сигналу… – «Стингеры» находились уже буквально вплотную к ним, когда Бак скомандовал:

– Давай!

Оба «Крайта» внезапно рванулись вперед – две голубые Молнии, размытые на фоне черноты Космоса. Гироснаряд, следовавший за ними, был не настолько быстр. Собственные корабли поравнялись с ним, и снаряд сдетонировал почти в центре звена, ослепив истребители вспышкой. К тому времени, когда «Стингеры» восстановили равновесие, корабли НЗО уже исчезли.

– Ну что ж, пора и снова за работу, – сказал Бак.

Они с Дулитлом снова вошли в атмосферу Земли, готовые к схватке с кораблями РАМ или терринов. Их путь пролегал над некогда оживленной столичной областью Даллас. Единственным сохранившимся сооружением здесь осталось здание Центрального Метроплекса РАМ, хотя при внимательном рассмотрении было видно, что и оно несло на себе следы атак терринов. Этот Метроплекс представлял из себя пирамиду, а не тетраэдр, но ее вершина была срезана, образуя посадочную площадку, достаточную, чтобы вместить флот терринских стрекоз-гелиопланов. Когда они снизились над городом, Бак различил пустые нумерованные площадки, ожидающие возвращения своих кораблей. Они с Дулитлом не стали обстреливать Метроплекс.

Разведка НЗО сообщила, что РАМ перебрасывает весь свой оставшийся земной персонал в Метроплекс. Бомбить их с целью уничтожить посты терринов значило уничтожить сотни ни в чем не повинных людей. Метроплекс окружало загроможденное валунами поле, когда-то представлявшее собой процветающий город. Неумолимые лазеры РАМ скосили его, как траву. Дымное облако висело над мешаниной камней, кирпичей и стали, то там, то здесь освещаемое вспышками пламени в местах, где огонь еще находил себе пищу. Трудно было поверить, что кто-то еще может жить в этих руинах.

Но и здесь жили – рассеянные кучки уцелевших, стиснувших зубы и целеустремленных людей. Они не были сумасшедшими. Они не рассчитывали, притаившись, переждать уничтожение, они намеревались достойно отплатить РАМ той же монетой. Днем и ночью, с невероятным терпением, они планировали и осуществляли рейды, нацеленные на посадочные площадки терринских гелиопланов и Метроплекс РАМ.

Бак знал об этих рейдах, оставлявших черные следы на золоченых панелях далласского Метроплекса. Малые гироснаряды в умелых руках оставляли достаточно ощутимый след.

На окраинах города землю покрывали волны дюн, где скульптором был ветер. Чахлые полоски травы тщетно пытались удержать наступающую пыль. Кое-где на зыбкой поверхности пытались удержаться изогнутые корни можжевельника.

– «Повстанец-1», это База, ответьте, – Беовульф прервал размышления Роджерса.

– «Повстанец-1». База, слушаю вас.

– Бак, мы перехватили переговоры Кейна. Он в курсе сближения с флотом марсиан и ведет за собой весь венерианский флот. Ты в состоянии помочь?

– Нет, База. Мы еле держимся сами.

– Бак, против «Крайтов» сражаться некому. Ты это знаешь, и я это знаю. За Кейном следуют двенадцать штук.

– За Кейном?

– Ну да. Он ведет собственный корабль и, похоже, его прикрывают «Крайты».

– Наверно, потребовал у Военного Совета отряд «Крайтов» как частичную оплату услуг, – предположил Бак.

– У венерианцев против него шансов нет, – вывод Беовульфа звучал безнадежно.

Бак помолчал.

– Один из тех самых случаев, не так ли?

– Каких случаев? – удивленно спросил Беовульф.

– Дьявол и глубокое синее море, – ответил Бак. – Неважно, что мы решим, так или иначе – плохо. Надо что-нибудь придумать.

– Желаю удачи, – голос Беовульфа не дышал энтузиазмом.

– Барни! – позвал Бак.

Последовала длинная пауза, пока его вызов ретранслировался на другую сторону планеты. Наконец в динамике послышались могучие ноты голоса Черного Барни:

– М-м-м? – поинтересовался он.

– Как дела? – спросил Бак.

– Два, – коротко ответил космический пират.

Бак достаточно хорошо знал пирата, чтобы расшифровать ответ. Барни в последнем деле сбил два вражеских корабля.

– Как ты думаешь, Гильдия сможет удержать планету? Снова в линии связи воцарилась долгая пауза.

– Ясное дело, – ответил он в конце концов. – Некоторое время.

Бак подытожил. Единственным вариантом для него было действовать в составе сил НЗО. Он с отрядом «Крайтов» вызывает на бой силы Кейна и связывает им руки, давая возможность венерианскому флоту вести бой с основными силами РАМ. Тем временем Пиратская Лига продолжает охоту за силами РАМ на Земле. Бак прикинул число членов пиратского братства – выходило соотношение примерно три к одному. Однако ребята из Гильдии предпочитали в бою именно такое.

– Мы должны сделать больше, чем просто поддерживать равновесие, – сказал Бак.

– Жечь их, – согласился Барни. Его замечание было хотя и кровожадным, но точным.

– Правильно, нужно вышибить их.

– Мы это сделаем, – согласился Барни. – Если к ним не прибудет помощь.

– Не придет, – заметил Бак. – Это как раз наше дело.

Барни тихо поскрипел зубами. Эта привычка сопровождала у него сложные мыслительные операции.

– Когда? – спросил он.

– Если точно… ноль—двадцать шесть, – ответил Бак, сверившись с таймером. – Свяжитесь с «Прогрессией-С». Получите координаты для прикрытия планеты. Что касается… пока прекратить контакт с противником. Оттянитесь и перестройтесь согласно координатам.

– Ур-р-р-р, – ответил пират. Перекатывающиеся вибрации его голоса вызвали перегрузку линии связи.

– «Повстанец-2», ответьте, – вызвал Бак.

– «Повстанец-2» слушает, – ответила Вильма Диринг.

– «Орел-ведущий», ответьте, – продолжал Бак.

– «Орел-ведущий» слушает, – ответ Вашингтона без паузы продолжил вызов Бака.

– Мы отходим, – объявил Бак, – по приказу Базы.

– Кейн? – спросила Вильма.

– Ты угадала, – подтвердил Бак.

– Точка встречи? – спросил Вашингтон.

– Точка—один у «Спасителя», – сообщил Бак. Это была Космическая свалка, одновременно служившая прикрытием штабу НЗО.

– Приближается внеземной аппарат, на пять минут, – предупредила Вильма.

– Бьем, – отозвался Вашингтон.

Бак лег на курс. Дулитл держался у его левого крыла, словно искал защиты. Мгновенный ответ Вильмы – догадка ее о Кейне – вызвал в сознании Бака нечто вроде беззвучного взрыва. Полковник Вильма Диринг была не просто ведущим пилотом НЗО, следовавшим за Роджерсом, она была ошеломляюще красивой женщиной. И Кейн однажды спас ее жизнь. Хотя их пути и разошлись, Бак опасался, что между ними существует невысказанное взаимное тяготение, хрупкая нить, которой он не имел права разрушить, несмотря на то, что в нем самом росло восхищение этой женщиной. Вильма полностью принадлежала НЗО, она была бойцом, и Бак верил, что в бою она встретит Кейна лицом к лицу без страха. Она уважала способности Бака, если не его жизненную позицию.

Кейн был камнем преткновения, с которым Бак не мог ничего поделать. В конце концов, чувства Вильмы были ее личным делом. Он не мог их изменить или уничтожить, но это вовсе не делало его положение легче. Он с теплотой думал о ее мужественном отказе влиться в тот мир, который ей предлагала РАМ, – мир, в котором ее красота открыла бы ей все двери. Как и он сам, она не выбирала легких путей, отстаивая свое право на собственные ошибки. Они были родственными душами, их сближало чувство независимости, так же как и любовь к приключениям.

– «Стингеры» на двенадцать часов, – предупредил Дулитл.

– Мы их потеряем, – ответил Бак. – Незачем тащить их за собой.

– Мы вне пределов видимости, – возразил Дулитл. – Нам ничего не грозит.

– Лучше, если между нами и ними окажется пара спутников.

Бак послал свой корабль вправо, огибая мерцающую сферу спутника связи, и продолжил полет. Дулитл следовал за ним.

– Так оно и есть, – произнес Дулитл.

– Ноги замерзли? – пошутил Бак.

– Да нет. – Хотя Бак и не мог видеть этого, Дулитл покачал головой. – Терять… Мне некого терять. Семьи нет, никто меня не ждет.

– Вот тут ты неправ, – мягко возразил Бак. – У тебя есть семья. У всех нас есть. Семья – это все мы. Потому мы и здесь.

Тишина на другом конце линии была почти болезненной.

– Это большая семья, – продолжал Бак. – Если мы пропадем – человечество будет обречено. На такое, что понадобятся долгие годы, чтобы что-то вернуть. Так что мы должны победить. Других вариантов нет.

– Вариантов нет… – повторил Дулитл. – И сил нет… Обоймы кончились… нет резервов…

– Есть, – сказал Бак.

– У тебя, командир. А я просто иду за тобой. У крыла.

– Что ж, ты – честен, – ответил Бак.