Электронная библиотека » Мелисса Дэйли » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Молли и кошачье кафе"


  • Текст добавлен: 8 августа 2016, 11:00


Автор книги: Мелисса Дэйли


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

4

Ожил мотор, и я почувствовала, как машина тронулась, увозя меня прочь от нашего с Марджери дома. Чтобы окончательно не расклеиться, я решила осмотреться и не обращать внимания на то, что живот уже стало подводить от голода. Я попыталась развернуться в переноске, чтобы найти удобное положение и выглянуть в заднее стекло. Но уже смеркалось, и мне были видны лишь фонари, мелькающие за окном. Убедившись, что ничего не выйдет, я легла на пол, аккуратно подобрала под себя лапки и попыталась уснуть под мерный рокот мотора.

Должно быть, я и в самом деле задремала. Разбудил меня назойливый трезвон – оказалось, это звонил мобильник Дэвида. Он досадливо чертыхнулся.

– Пэт, я за рулем. Обожди, переключу на громкую связь.

Теперь мне был слышен писклявый женский голосок на линии. Я несколько раз видела жену Дэвида, когда они с детьми приходили к нам в гости по воскресеньям. Пэт казалась мне на удивление симпатичной, хотя и порядком измотанной своими двумя совершенно неуправляемыми детьми и мужем, находящимся постоянно «на нервах».

– Как мама себя чувствует? – спросил Дэвид.

– Ничего, неплохо. Мы распаковали вещи, и сейчас она пьет чай в гостиной пансиона. Но ты же знаешь, как она порой на чем-нибудь зацикливается. Вот сейчас она без конца спрашивает про свою кошку, хочет знать, когда ты, наконец, ее привезешь.

У меня от радости чуть не выскочило сердце. Неужели весь этот ужас скоро закончится, и к нашему общему восторгу, мы с Марджери воссоединимся в ее новом доме?

Дэвид досадливо пощелкал языком.

– Бога ради, Пэт, сколько можно об одном и том же? Я миллион раз объяснял ей, что там запрещено держать животных. Она это знает.

– Я все понимаю, Дэвид, – примирительно ответила Пэт. – Я тоже ей об этом напоминала. Она соглашается, кивает, но кто ее знает, что она понимает на самом деле.

Помолчав немного, она добавила:

– Я поставила фото кошки на столике у кровати, рядом с портретом твоего отца. Но не знаю, не станет ли ей от этого только хуже.

Мое сердце обливалось кровью. Не от жалости к себе, и не от страшной новости, что нам с Марджери не быть вместе. Я переживала за свою хозяйку. Представляла ее в незнакомой обстановке, испуганную, потерянную, – когда ей не просто надо, а совершенно необходимо, чтобы я была рядом, – до чего же это было ужасно!

Дэвид простонал.

– Может, и станет – почем я знаю? Очень надеюсь, что все как-нибудь утрясется и она забудет про это мерзкое животное. Не знаю, Пэт. Мало мне было всей этой нервотрепки с переездом матери, так теперь я еще должен пристраивать эту поганую кошку!

Я сердито ощетинилась на эти слова.

– Я сейчас еду к Робу, оставлю ее там. Пообещал проставиться пивом, если он ее заберет, – добавил Дэвид, и я навострила уши. Я никогда не слышала ни о каком Робе, но, судя по всему, это был мой новый хозяин.

Дэвид закончил разговор, и наше путешествие продолжилось в тишине. Я пыталась определить, далеко ли мы отъехали от дома. На улице уже совсем стемнело, и, судя по тому, как подвело мне живот, время ужина давно прошло. Я подала было голос, но в ответ услышала только отрывистое: «Заткнись, дрянь!» – и замолчала.

Наконец, машина замедлила ход и остановилась. Я забилась в дальний угол переноски и съежилась там, стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее. Я, конечно, понимала, насколько глупой и бесполезной была эта попытка, но инстинкт самосохранения был сильнее.

Дэвид вышел из машины, громко хлопнув дверцей. Вжавшись носом в угол клетки, я ловила звуки снаружи. Скрип – открылись ворота, хруст щебенки под ногами Дэвида на подъездной дорожке, два удара дверного молотка. Вся моя шерсть встала дыбом, когда в ответ послышался собачий лай.

Стараясь унять бешеный стук сердца, я сосредоточилась, пытаясь различить, сколько голосов там раздается. Кажется, не меньше трех: один басовитый и солидный, два других потоньше и повизгливее. Но обдумать, каким собакам могут принадлежать подобные голоса, я не успела – багажник открыли. Кто-то подхватил переноску за ручку и так резко выдернул из машины, что, потеряв опору, я покатилась по покосившемуся полу и въехала задом в дверцу. Я взяла себя в лапы и поспешила развернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с новым витком судьбы.

Когда меня несли по дорожке к дому, я услышала голос Дэвида:

– Привет, дружище. Прямо слов нет, ты так меня выручил.

Меня внесли в прихожую и поставили на коврик. И тут кругом запрыгали собаки – они были везде, со всех сторон. Пластиковая переноска обеспечивала хоть какую-то защиту, но я видела, как к дверце прижимаются носы и слюнявые пасти, а вокруг мелькают лапы, бесчисленные лапы – им не терпелось добраться до меня. Ощетинившись и выгнув спину, я зашипела и приготовилась к бою, давая понять мучителям, что от меня лучше держаться подальше.

– Придется ей привыкнуть к собачкам, – произнес мужчина, вероятно, Роб, извиняющимся тоном. Я горестно подумала, что это сказано слишком мягко. – У нас уже была кошка, так что, думаю, эту они не обидят, – продолжил он с надеждой, но, как мне показалось, не слишком уверенно. – Правда, Нэнси пропала сразу после того, как я принес Стэна. Зашипела на него, вскочила на холодильник, а потом как в воздухе растаяла, да так и не вернулась. Ветеринар меня за это очень ругал, – добавил он со вздохом, будто сетуя, что его несправедливо обвинили в исчезновении кошки.

Каждая шерстинка на мне топорщилась дыбом, и стыдно признаться, но в ту минуту я напрочь забыла о Марджери. Все, о чем я могла думать, так это о том, что сейчас я останусь под одной крышей с тремя собаками. Собаками, на совести которых уже числится одна пропавшая кошка.

5

Находясь в относительной безопасности в своем убежище, я внимательно рассмотрела своих мучителей. Самый крупный был крепко сбитым псом с мускулистой холкой и выпуклой, как бочка, грудью. Квадратная морда с отвисшими щеками и широко расставленные глаза навыкате придавали ему глуповатый вид, но силы ему было не занимать – он чуть не опрокинул переноску, пытаясь выцарапать меня из укрытия. Две другие псины были похожи, как близнецы – тощие злобные собачонки с большущими треугольными ушами. Они были ненамного больше меня, так что я отлично разглядела их глазки-бусинки и острые белые зубки в ощеренных рычащих пастях.

Когда Роб открыл дверцу, я опрометью метнулась через прихожую – так быстро, что лапы у меня разъехались на скользком полу и я чуть было не растянулась. Но все же мой план сработал, и стремительное бегство застало собак врасплох. Мелкие пронзительно затявкали, когда я стрелой пролетела мимо них, а большой коренастый пес вообще был сбит с толку. Когда я влетела в гостиную, он все еще обнюхивал переноску, не понимая, куда я подевалась.

На первый взгляд в комнате негде было укрыться. Инстинкт подсказал мне, что надо забраться повыше, так что я прыгнула на диван, с его спинки перескочила на буфет у окна. Оттуда я чуть не шлепнулась на пол – мои лапы разъехались на кипе скользких журналов, но я все же удержалась и совершила еще один прыжок – на книжный шкаф.

Пытаясь не расчихаться от пыли, я залегла, подобрав под себя лапы, и с высоты окинула взглядом комнату Роба. Главным, как мне показалось, в ней был прикрепленный к стене гигантский телевизор – все диваны и кресла были расставлены так, чтобы было видно экран. Вид у комнаты был нежилой, и, если не считать стопок журналов да телевизионных пультов на кофейном столике, здесь не было никаких личных вещей. Мне вспомнился уютный интерьер гостиной Марджери, с фотографиями в рамках из полированного дерева и красивыми узорами на кружевных салфетках. Здешние два дивана были гладкими и блестящими и не шли ни в какое сравнение с мягкими думочками на диване моей любимой хозяйки.

Собаки, почуяв мой запах, явились в гостиную следом. Я молча наблюдала, как все три крутятся, обнюхивая пол и мебель, пытаясь сообразить, куда я подевалась.

Я как сфинкс возлежала на книжной полке, а они сновали по комнате, и все больше раздражались, что не успели схватить меня внизу. Наконец, они потеряли интерес к поискам и одна за другой выбежали из комнаты. Я понемногу стала успокаиваться и вскоре, свернувшись в клубок, заснула.

Разбудил меня громкий рокочущий звук, от которого меня бросило в дрожь. Спросонья я решила, что снова подъехал тот грузовик и меня ждет новый переезд. Потом я поняла, что шум раздается из телевизора. Высунув нос, я увидела Роба, развалившегося на диване с пультом в одной руке и плошкой с чипсами в другой. Он горстями забрасывал в рот чипсы, запивая их какой-то жидкостью из банки, полностью поглощенный зрелищем автомобилей, что с ревом проносились по экрану, и то и дело издавал крики – то воодушевленные, то разочарованные. Я озадаченно наблюдала за ним, не понимая, как такое монотонное и шумное развлечение может доставлять ему радость. Мужчина, казалось, был в состоянии транса и выходил из него только для того, чтобы открыть рот и заорать во всю глотку.

Презрительно прищурившись, я отвернулась и принялась умываться.

Невозможно было представить себе человека более непохожего на мою хозяйку. По сравнению с аккуратной и спокойной Марджери, которая была сама деликатность, шумный и неряшливый Роб выглядел неповоротливым увальнем. Я с грустью вспомнила наши вечера, когда я, уютно свернувшись, лежала рядом с Марджери на диване и смотрела передачи об искусстве, истории или тихие интеллектуальные телевикторины. И как ни старалась, не могла представить себя на коленях у Роба, наслаждающейся его оглушительными гонками.

И, конечно, главное – здесь были собаки!

Пока я умывалась, одна мелкая, похожая на крысу собачонка влетела в комнату и, уловив движение на книжной полке, подняла ужасный лай. На шум прибежала вторая крысошавка, следом явился и мускулистый пес с квадратной мордой. Им не потребовалось много времени, чтобы обнаружить мое убежище, и они принялись рычать и гавкать в три глотки, заглушая даже шум телевизора.

– Эй, а ну хватит, молчать!

Преодолевая лень, Роб стал озираться, ища, чем бы запустить в собак. Схватив журнал, он швырнул его, но страницы раскрылись в полете и задели банку с напитком, стоявшую на подлокотнике. Банка качнулась, зашаталась из стороны в сторону и свалилась с дивана. Из нее забил настоящий фонтан, обдавший ковер и собак. Кряхтя и ругаясь, Роб нырнул за нею. Дотянувшись до банки, он вытряхнул себе в рот остатки жидкости, потом с размаху плюхнулся на диван, раздавив при этом остатки чипсов – плошку он оставил на сиденье.

Прервав умывание, я позволила себе насмешливо улыбнуться.

Роб, чертыхаясь, вскочил и попытался смахнуть рассыпанные чипсы обратно в миску, но потом выругался и побежал за тряпкой. Собаки, чувствуя, что хозяин разъярен, поспешили ретироваться в другую комнату.


Шли дни, и я понемногу начала приспосабливаться к жизни в доме Роба. Я изучила характеры собак, запомнила время, когда они уходят на прогулку, а когда ложатся спать, и изменила свой распорядок дня так, чтобы пересекаться с ними как можно меньше. Я знала, что выводит их из себя: мелкие крысиные шавки заливались лаем при звуке дверного звонка, а здоровяка только что не хватал удар, когда кто-нибудь приближался к его миске.

Этот пес с квадратной мордой, Стэн, был и в самом деле страшной зверюгой, но, к счастью для меня, умом он не блистал. Он начинал угрожающе рычать, стоило мне оказаться в опасной близости от его кормушки, но провести его было несложно: моя кошачья грация и умение прыгать вертикально, мгновенно скрываясь из виду, снова и снова ставили его в тупик.

Выяснилось, что мне следует опасаться скорее Чеза и Дейва, двух мелких собачонок. Честно говоря, я так и не научилась их различать. Я воспринимала их как единое целое, так как они всегда действовали сообща. И ненавидели меня они тоже совершенно одинаково. Любимой их забавой было загнать меня в какой-то угол в доме, отрезав пути к бегству, и неистово облаивать, отчего шерсть на мне вставала дыбом, а хвост топорщился и становился вдвое толще обычного. Я угрожающе шипела и рычала. Это трехстороннее противостояние продолжалось до тех пор, пока собаки не отвлекались на долю секунды. Я не упускала шанса спастись и бросалась наутек, в два прыжка оказываясь где-нибудь наверху, презрительно поглядывая на своих мучителей.

Неудивительно, что я стала проводить вне дома намного больше времени, чем раньше. До сих пор я считала себя сугубо домашней кошкой. Дом Марджери был для меня надежным и спокойным пристанищем, которое я даже побаивалась покидать. Но дом Роба не был ни тихим, ни безопасным, и я все чаще стала искать убежище в саду.

Поначалу я просто сидела на ограде, не отваживаясь выйти за пределы сада, и рассматривала дома, точь-в-точь похожие на дом Роба, с точно такими же прямоугольными лужайками, обнесенными заборчиками. Кое-где лужайки были ухожены и аккуратно подстрижены, другие утоптаны, с батутами или футбольными воротами. В общем, улица оказалась более оживленной и шумной, чем тупик, где жила Марджери. Здесь было больше детей, больше собак, постоянно звучала громкая музыка и доносился стук мяча, которым колотили в стену.

В одном из соседних домов проживал немолодой кот, который целыми днями лежал на веранде и нежился на солнце. Когда я заступала на его территорию, он лишь с подозрением разглядывал меня. Я пыталась дружески его приветствовать, но он в ответ только хмыкал что-то невнятное. Дальше по улице жила пара молоденьких кошек, почти котят. Даже наблюдать за тем, как они носятся по деревьям или гоняются за каждой птицей, оказавшейся поблизости, было утомительно.

Гораздо больше меня интересовала миниатюрная черная кошечка с живыми зелеными глазами – я часто видела, как она прогуливается по дороге мимо дома Роба. Мне никак не удавалось понять, где же она живет. Казалось, что она появляется и исчезает всегда в разных домах, но вид у нее при этом был такой довольный и держалась она так уверенно, что я поневоле завидовала ей. Иногда она замечала мой взгляд, но всегда была на чем-то сосредоточена, и я не решалась окликнуть ее и заговорить.

В ранние утренние часы, когда все в доме еще спали, я размышляла о своем теперешнем положении и о том, чего я лишилась. Я корила себя за то, что недостаточно ценила счастливую жизнь с Марджери. Ах, знай я тогда то, что знаю сейчас, возможно, вела бы себя совсем по-другому.

Может быть, если бы я прилагала больше усилий, помогая Марджери, то несчастья, разлучившего нас, можно было бы избежать? Неужели всему виной была моя беспечность? Если бы я была хорошей кошкой, ничего этого не случилось бы. Не знаю, справедливо ли я себя обвиняла или нет, но, в конце концов, мне приходилось признать, что теперь у меня другая жизнь. Скорее даже не жизнь, а существование, связанное с ежедневным преодолением трудностей и невзгод. В этой жизни не было любви и нежности, потому что Роб был совершенно ко мне равнодушен, и это чувство было взаимным.

Мне не раз приходило в голову, что меня в этом доме ничто не держит, но куда мне было идти? Я никому не пожелала бы соседства с Робом и собаками, но здесь у меня хотя бы был кров и еда. Возможны ли другие варианты? Я еще не была готова рискнуть и выяснить это.

6

Шли дни, текли недели. Чез и Дейв продолжали при каждой возможности гоняться за мной, и постепенно я даже смирилась с их пронзительным тявканьем, которое теперь сопровождало меня повсюду, как аккомпанемент. Роб же, казалось, наоборот, словно и вовсе забыл о моем существовании. Иногда он вспоминал обо мне и ставил на пол миску с сухим кормом, мог прикрикнуть на собак, заметив, что они меня гоняют, а в остальное время не обращал на меня ровно никакого внимания.

Сказать, что я обжилась в новом доме, было бы большим преувеличением, но со временем я немного притерпелась к нему. Я перестала думать о Марджери каждую минуту, не тешила себя воспоминаниями о ее лавандовом аромате и больше не воображала, как она ласково гладит меня по шерстке. Наоборот, я изо всех сил старалась жить, не погружаясь ни в тоску по прошлому, ни в мечты о будущем. Каждый день приносил новые проблемы, а главным желанием было хоть раз как следует выспаться, не опасаясь собак. Может, жизнь так и продолжалась бы, и я до сих пор оставалась бы там, если бы не Стэн и собачьи галеты.

Стэн был, что называется, пустомелей. Гора мускулов, яростные глаза навыкате – конечно, он внушал трепет, – но за этой устрашающей внешностью скрывался очень скудный умишко. Скоро я и вовсе перестала его опасаться, так как была уверена, что всегда сумею легко его перехитрить.

Как-то днем я была на кухне и услышала, как открылась входная дверь – Роб и собаки вернулись с прогулки. Я поспешно вскочила на кухонный стол, зная по опыту, что хозяин всегда кормит собак после прогулки. К тому же я надеялась, что, увидев меня на столе, Роб не забудет дать еды и мне.

Мужчина разложил сочные мясные кусочки в три миски и поставил их на пол. Кухню наполнило чавканье и сопенье – собаки жадно пожирали свой корм. Я, по своему обыкновению, презрительно глядела на этих невеж сверху. Стэн закончил первым и стал гонять миску носом по полу, пока не вылизал ее до блеска. Наконец, он обнюхал миску и, удостоверившись, что ни крошки съестного не осталось, потрусил прочь и плюхнулся на свое место в плетеную корзинку. Роб удалился в гостиную, откуда тотчас раздался рев телевизора. Он снова – и далеко не в первый раз – забыл накормить меня.

Чез и Дейв забыли обо всем на свете, уплетая свои порции. Я воспользовалась моментом, спрыгнула на пол, тихонько скользнула мимо их хвостов и выбежала в коридор. Дверь в гостиную была закрыта, из комнаты слышался шум включенного телевизора. Мне хотелось верить, что Роб все же сообразит, что оставил меня голодной, и исправит эту ошибку. Но, сколько я ни скреблась, как ни мяукала, телевизор заглушал меня. В животе у меня урчало, а мысль о несправедливости – я голодаю, а псы при этом едят до отвала – окончательно вывела меня из себя. Я решительно вернулась на кухню. Стэн, устроившись в корзине, вылизывал у себя под хвостом. Чез и Дейв хором чавкали, повернувшись ко мне спинами.

От голода у меня сосало под ложечкой. Я бесшумно подобралась к миске Стэна и, тщательно ее обнюхав, учуяла слабый мясной запах – кажется, под миской завалялся кусочек собачьей галеты. Попытки выудить его меня полностью поглотили. Я подтолкнула миску носом, но мне не удалось добиться своего. Тогда в ход пошла лапа – когтями я пыталась подцепить край миски и приподнять ее настолько, чтобы добраться до аппетитной цели.

Первые попытки оказались неудачными, посудина выскальзывала и никак не хотела переворачиваться, но я не собиралась отступать. Наконец, я подцепила когтем край и, приподняв миску, начала шарить под ней второй лапой. Кусочек был обманчиво близко, но все-таки вне моей досягаемости. Мучение! Я тянулась к нему, выпустив когти, и уж совсем было ухватила, как лапа вдруг соскользнула, и миска с грохотом ударилась о плитки пола.

Собачье чавканье внезапно прекратилось, и в кухне повисла зловещая тишина. Бросив взгляд через плечо, я увидела, что все три псины, замерев, уставились на меня с изумленно отвисшими челюстями. Стэн прекратил вылизывать зад, да так и застыл, задрав лапу и переводя взгляд с меня на кормушку и обратно. Я прямо-таки слышала, как скрипят его мозги: эта кошка пытается съесть мою еду. Из моей миски. А я это вижу.

Не успела я даже подумать о бегстве, как Стэн вскочил и бросился ко мне. Чез и Дейв зашлись лаем и скакали на месте, дрожа от возбуждения.

Дальше все было как в тумане. Я услышала, как по плиткам пола чиркают когти – то ли Стэна, то ли мои, не уверена, – и увидела перекошенную от злости морду пса, который несся прямо на меня, оскалив зубы. Каким бы тугодумом он ни был, ручаюсь, что в этот момент он точно знал, чего хочет – разорвать меня на клочки. Чез и Дейв заливисто брехали, раззадоривая Стэна. О, они были в восторге от такого правосудия по-собачьи. Внутри у меня что-то перемкнуло. Не раздумывая, я раскинула лапы, выпустила когти и прыгнула навстречу Стэну, целясь в блестящий нос и слюнявую пасть.

Кажется, снова стало тихо: Дейв и Чез заткнулись, когда я пролетала над ними как косматая четырехлапая ракета. Я попала точно в цель, когти глубоко вонзились в морду Стэна. Острые, как бритвы, они вспороли собачью плоть – неожиданно мягкую, хотя и такую крепкую на вид. Задними лапами я что было сил ударила пса в подбородок. Плотно прижимая уши, я шипела и фыркала, как настоящая фурия. Кажется, в эти краткие мгновения передо мной промелькнули все издевательства и несчастья, обрушившиеся на меня в последние недели. Я вспомнила все: обиду на Дэвида, который увез Марджери и лишил меня дома, возмущение Робом, который зачем-то взял меня, но совсем не заботился, и злость на собак, превративших мою жизнь в сплошные мучения.

После недолгого ошеломленного молчания Чез и Дейв опомнились и снова принялись гавкать, а Стэн издал звук, которого я никогда еще не слышала от собаки: он пронзительно заскулил и заверещал. Этот жалобный визг на высокой ноте ничем не напоминал его обычный басовитый лай. Охватившая меня вспышка гнева и возбуждения постепенно сменялась испугом – я вдруг поняла, что запустила когти в физиономию Стэна так глубоко, что теперь не могу их вытащить. Я всем своим весом повисла на передних лапах, но это не помогло. Я попыталась упереться задними лапами Стэну в грудь, в надежде, что оттолкнусь и смогу отцепиться, но стоило мне только коснуться пса, как он стал в ужасе пятиться, боясь повторной атаки.

Прошла, как мне показалось, целая вечность, пока шум и гам не привлекли, наконец, внимание Роба и он не появился в дверях.

– Какого дьявола, что вы здесь устроили? – напустился он сначала на Чеза и Дейва, а затем ошеломленно уставился на нас со Стэном. Мы все еще не могли расцепиться, я лихорадочно пиналась задними лапами, а Стэн мотал головой из стороны в сторону, тщетно пытаясь освободиться.

– Что за?.. – пробормотал Роб, не веря своим глазам. А потом заржал, да так громко, что Чез и Дейв снова затявкали. – Ну и кошка, вы только гляньте – настоящий чертов ниндзя!

Восклицая и хохоча, он вытащил из кармана мобильник и стал снимать сцену расправы.

Очевидно, унижение от того, что хозяин его осмеял, было настолько нестерпимым, что Стэн с такой силой замотал головой и, наконец, стряхнул меня. Я отцепилась, вырвав напоследок полоску кожи из его мясистой морды. Пес взвизгнул как щенок и со всех ног помчался прочь, а я взлетела на кухонный стол и оттуда прыгнула на спасительно высокий холодильник.

Роб спрятал в карман телефон и, все еще похохатывая, вернулся в гостиную. За ним, подпрыгивая от возбуждения, устремились Чез и Дейв.

Сердце мое колотилось так бешено, что, пытаясь успокоиться, я начала умываться. С одной стороны, я чувствовала себя триумфатором, одержав сокрушительную победу над собаками. Но в то же время мне было очень стыдно за то, что я натворила. Подумать только, я превратилась в злобную фурию, ничем не лучше этого грубого пса, на которого напала. Я усердно намывалась, спеша смыть собачий запах со своих лапок. Что подумала бы Марджери, если бы увидела, как я веду себя теперь? Та Молли, которую она знала, вообще не выпускала когтей, ни разу никого не оцарапала, и тем более не лезла в драки с собаками вроде Стэна. Я доказала псам, что не дам себя в обиду, но какой ценой? Мое достоинство пострадало.

Зажмурившись, я думала о Марджери и вспоминала, какой я была, пока жила с ней. Избалованной – несомненно, неженкой – возможно. Но еще я была ласковой, любящей и заботливой. Лишившись Марджери, я, судя по всему, потеряла это частичку себя, и то, во что я превращалась теперь, мне категорически не нравилось. Тщательно вылизывая себя от носа до хвоста, я старалась смыть следы той кошки, которой стала. Закончив умывание, я немного успокоилась и свернулась клубком на холодильнике. Засыпая, я услышала сквозь дремоту голос Марджери: «Все будет хорошо, утро вечера мудренее». Мурлыча в ответ, я позволила себе погрузиться в темное безмолвие, решив, что наутро решу, как мне быть дальше.


Я открыла глаза, и сон как лапой сняло. В кухне было тихо, только тикали часы на стене да птичий хор за окном брал первые утренние ноты. Серый свет наполнял кухню. Выглянув в окно, я увидела, что в рассветном небе появляются первые розовые и золотистые искры. Вид собачьих мисок на полу оживил в памяти вчерашние события, и я вздрогнула. Спрыгнув на пол, я потянулась и заметила злополучный огрызок галеты, из-за которого разгорелся сыр-бор. Во время драки его отшвырнули в сторону, и он приземлился рядом с помойным ведром. Другого завтрака не предвиделось, так что я проглотила этот кусок, твердо решив, что это последнее, что я ем в доме Роба.

Закончив, я тихо вышла через кошачью дверцу и, подергивая хвостом, остановилась на веранде, чтобы все обдумать и взвесить. Хотя в этом доме меня ничто не держало, я не могла себя обманывать – вряд ли впереди меня ждало что-то лучшее. И все же я была полна решимости больше не идти на компромиссы. В следующем месте, которое я назову своим домом, я буду такой кошкой, какой хочу быть, – кошкой, которой гордилась бы Марджери.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации