Текст книги "Бесценная"

Мэнделин Кей
Бесценная

Глава 1

Лондон, 1851 год

Объятая лунным светом, Либерти плыла по тропинке сада, как призрак.

Стоя в глубокой тени беседки, Эллиот Мосс, виконт Дэрвуд, любовался ее изящной поступью. Он искренне восхищался ее естественной грацией и непринужденной элегантностью – эти качества привлекли его с самого начала, произвели неизгладимое впечатление. Сейчас же, зная, в каком подавленном состоянии находится Либерти, он восхищался ее летящей походкой. Последние пару лет Дэрвуд, можно сказать, не спускал с Либерти Мэдисон глаз.

В обществе она была одиночкой: некоторые просто не принимали ее, другие отвергали и осуждали даже там, где не по своей воле она была вынуждена появляться. Внешне Либерти выглядела спокойной и не выдавала своих чувств. Казалось, она черпала душевные силы из каких-то только ей ведомых источников.

Не так давно Дэрвуд сделал для себя решительный вывод: Либерти Мэдисон – редчайшая драгоценность в мире, полном проходимцев и дураков. В его желании обладать ею не было ничего удивительного. Всю жизнь он искал только редкостное и красивое – и неизменно находил.

Когда Либерти оказалась всего в нескольких шагах от него, Дэрвуд вышел из беседки.

– Добрый вечер, мисс Мэдисон.

– Это вы, милорд! – Лишь быстрый вздох выдал ее удивление.

Дэрвуд встретился взглядом с ее удивительными глазами.

– Я ожидала застать вас дома, у камина, с бренди.

– Я подумал, что будет лучше, если назначенная вами встреча состоится здесь, подальше от любопытных глаз прислуги. Думаю, вам хорошо известно, что слуги любят совать нос не в свои дела, – сказал он и пристально посмотрел на собеседницу. Либерти низко опустила капюшон своего простого шерстяного плаща. – Кроме того, – добавил Дэрвуд, – я не любитель бренди. Просто терпеть не могу.

Ответом ему была легкая улыбка.

– Лорд Хаксли всегда отмечал, что у вас на редкость тонкий вкус.

– Даже несмотря на то что ненавидел меня?

Ховард Ренделл, граф Хаксли, не скрывал своего презрения к Дэрвуду. Либерти в течение нескольких лет выполняла обязанности помощницы Ховарда и, если верить слухам, выступала для него в еще одной ипостаси, куда менее подобающей. Уж она-то знала о враждебности и неприязни, которую ее благодетель испытывал к человеку по имени Эллиот Мосс.

Либерти оглянулась на едва видневшуюся в темноте тропинку.

– Идя сюда, я подвергала себя немалому риску. Надеюсь, вам это понятно?

– Безусловно.

– Если нас увидят вместе, крайне неприятных последствий не избежать.

Ее сердечный, бархатистый голос воздействовал, как подогретое бренди. Его мелодичный тон стал истинным бальзамом, успокаивающим его взвинченные нервы, подумал Дэрвуд. Тем не менее в данный момент он не мог не обратить внимания на нотки беспокойства в ее голосе.

– Уверяю вас, – возразил он, – ради вас я предпринял все меры предосторожности. У Бликли найдутся три джентльмена, готовых поклясться, что я провел вечер, обыгрывая их в карты.

Либерти вновь взглянула на него недоверчиво.

В тусклом свете Дэрвуд различил на ее челе следы беспокойства. «К черту Ховарда Ренделла!» – подумал он, а вслух произнес:

– Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, мисс Мэдисон. Кстати, почему бы нам не присесть? – С этими словами он отступил в сторону от входа в беседку. – Уверен, мое брачное предложение, которое я сделал спустя всего две недели после смерти Хаксли, стало для вас полной неожиданностью. Полагаю, у вас есть ко мне вопросы, на которые хотите получить ответ.

Казалось, его речи застали ее врасплох.

– У меня к вам только один вопрос. И ваш ответ на него определит, сколь долгой окажется наша беседа.

– Не имею ничего против.

– Надеюсь, вы представляете, как трудно мне понять, с какой стати вы решились сделать своей женой и матерью будущих наследников женщину, известную в обществе как любовница вашего заклятого врага. Я бы хотела знать, милорд, какую цель вы тем самым преследуете?

Дэрвуд подумал, что ему следовало предвидеть подобный вопрос – Либерти, видимо, привыкла откровенно выражать свои мысли. Наверняка Ренделл ценил в ней нечто большее, нежели ум, способный мгновенно оперировать любыми цифрами. Так что глупец тот, кто не способен разглядеть и оценить в женщине силу воли, что подчас скрывается за миловидной внешностью.

«Правда, – вздохнул про себя Дэрвуд, – доверчивые женщины более податливы».

– Я считал, – начал он, осторожно подбирая слова, – что вас в большей степени интересует польза, которую получите вы от моего предложения, нежели мои личные мотивы.

– Неужели? – Она оценивающе взглянула на него. – Любопытно. Мне и в голову не могло прийти, что вы сделаете мне предложение, не преследуя при этом никакой выгоды. Возможно, я слишком многое узнала о вас от лорда Хаксли, и потому мне трудно поверить, что вами руководят исключительно высокие мотивы. Граф говорил, что вы лишнего шага не ступите, не будь уверены в том, что он обеспечит вам определенные преимущества.

Либерти слегка наклонила голову, и Эллиот готов был поклясться, что в глазах ее сверкнули веселые искорки.

– Есть ли у меня на это право, милорд?

Ее вопрос развеселил Дэрвуда. Он знал немало мужчин, куда более слабых характером, чем Либерти. Эта женщина и впрямь самая подходящая кандидатура на роль его супруги.

– Возможно, – уклончиво произнес он наконец.

– Полагаю, что да, – сказала она и шагнула мимо него, шурша подолом платья по выложенной камнем дорожке сада. Дэрвуд уловил тончайший аромат, естественный и легкий. Либерти Мэдисон находилась всего в двух шагах от него, и от этой близости ему стало не по себе.

– Видите ли, милорд, – заговорила она, опускаясь на низкую садовую скамейку, – я поделилась с вами своими опасениями, мешающими мне принять правильное решение, поскольку мне не известны все ваши аргументы.

Эллиот насторожился, подозревая, что она блефует, как игрок. Сделанное им предложение символизировало собой все, что устранит ее нищету в ближайшем будущем. И все же неподдельная искренность его поздней гостьи понравилась Эллиоту. Ему бы не хотелось, чтобы Ховард Ренделл выжал из нее все соки. Как правило, Дэрвуда раздражали сильные эмоции, поскольку они шли вразрез со здравым смыслом. Однако, к немалому своему удивлению, он обнаружил, что прямота и откровенность Либерти Мэдисон ему даже импонируют.

– Вам кажется, будто я от вас что-то пытаюсь скрыть?

– Именно. Хотелось бы знать, почему вы решились зайти столь далеко и сделали брачное предложение? Ведь вам известно о моей запятнанной репутации, и я удивлена вашему решительному шагу и таким крайним мерам, как мне кажется.

– Но я никогда не позволял себе совершать опрометчивые поступки и при этом принимать в расчет какие-то позорные слухи да пересуды.

– И все же, думаю, человека вашего положения не могут не волновать последствия брака с такой женщиной, как я. Несомненно, вы рискуете потерять гораздо больше, нежели приобрести.

В ее голосе прозвучали едва заметные колкие нотки. И вновь ему пришлось подавить в себе желание послать проклятие в адрес Ховарда Ренделла. Он и так уже не единожды клял судьбу и покойного графа с тех пор, как получил это чертово письмо от адвокатов Хаксли. Лишь такой мерзавец, как покойный лорд Хаксли, мог и после смерти продолжать вражду, начатую еще при жизни. Эллиот почти пожалел, что Ховарда уже нет в живых. Было бы приятно потягаться с графом Хаксли за расположение загадочной мисс Мэдисон. Вот уж что наверняка пощекотало бы ему нервы!

Либерти продолжала молчать. На первый взгляд она могла показаться вполне спокойной. И только крепко сжатые на коленях пальцы выдавали ее напряжение. Дэрвуд рассеянно шлепнул по ладони перчатками, задумавшись, как лучше продолжить разговор.

– Не возражаете, мисс Мэдисон, если я тоже присяду рядом с вами?

– Пожалуйста. – Легким движением руки она указала на соседнюю скамейку.

«Ничего страшного, что я оказался в невыгодном положении», – подумал Дэрвуд.

Либерти держалась с ним так, словно была голубой крови. Как человек, знающий толк в ведении переговоров, она скрывала от него даже малейший намек на свое бедственное положение. И Дэрвуд решил, что даст ей то, чего она заслуживает. Главное – чтобы она согласилась выйти за него замуж. Вроде бы честная сделка. Ему не доводилось еще делать брачное предложение, и при всей самоуверенности чувствовал он себя не в своей тарелке. Но как только злость на Ренделла улеглась, Дэрвуд мгновенно понял, что их с Либерти беседа во многом схожа с деловыми переговорами. А уж в этой области ему нет равных!

– Я не стану продолжать разговор, милорд, – еле слышно прошептала Либерти, – пока не буду точно знать, чего вы хотите.

– Желаете знать, – прямо спросил Дэрвуд, – почему я не предложил вам стать моей любовницей?

– Или с какой стати вы меня вообще о чем-либо просите.

Если Эллиот ожидал, что она станет возражать против столь циничного разговора, то был глубоко разочарован. Либерти встретила его взгляд с обезоруживающей прямотой. Ее глаза всегда представляли для него загадку. Удивительного оттенка голубизны, чем-то они напоминали яйца малиновки.

– Вы такого невысокого мнения о себе?

Либерти еще крепче сцепила на коленях пальцы и отвела взор.

– Уверяю вас, о себе я довольно высокого мнения. А вот что касается вашей персоны, то относительно ее у меня имеются кое-какие сомнения.

Эта фраза была произнесена с такой подкупающей искренностью и так непосредственно, что Дэрвуд едва не рас-хохотачся. В выражении лица его собеседницы не было и тени лукавства, и он счел это в высшей степени привлекательным. Пальцы Либерти нервно теребили плащ.

– Мисс Мэдисон, – спросил он, – вы нервничаете?

Коротко вздохнув, она ответила:

– Разумеется. Я полагаю, вы гордитесь тем, что заставляете людей нервничать.

– Если они почему-либо опасаются меня, то чаще всего потому, что не верят в правдивость тех историй, которые им доводилось обо мне слышать.

– Наверное, вы правы.

– Ну а вы, с другой стороны, стараетесь ни во что не верить до тех пор, пока сами в чем-либо не убедитесь. Разве не так?

– В какой-то степени да.

– Значит, я должен предположить, что нервничаете вы из-за того, что вам предстоит сказать, а вовсе не потому, что встретились со мной. В конце концов, – с этими словами он заговорщицки наклонился к собеседнице, – вам ничто не мешало ответить на мое предложение письмом. Не так ли?

– Пожалуй, вы правы.

– Таким образом, я имею основания сделать вывод, что вам неясны мотивы, подтолкнувшие меня к решению вступить с вами в брак, и что к переговорам вы готовы.

– Зная долгую историю вашей вражды с лордом Хаксли, считаю себя вправе предположить, что я – пешка в вашей игре с целью мести. Я знаю, чего вы надеетесь добиться в итоге. Ведь лорд Хаксли мертв. Но, признаюсь, меня не слишком привлекает роль, которую вы предлагаете сыграть в вашем спектакле.

Эллиот почувствовал себя на краю пропасти. Со свойственной ей проницательностью Либерти попала в самую точку. Да, он жаждал мести, но еще больше он желал заполучить Либерти Мэдисон. И еще он знал, что во имя достижения заветной цели должен скрывать свое вожделение. Вот почему следует выдавать их союз за взаимовыгодное партнерство.

– Уверяю вас, у меня и в мыслях нет делать из вас пешку. Наверное, я должен сообщить вам, что мне известно, о чем говорится в завещании Ховарда Ренделла.

– Это невозможно… – Либерти нахмурилась.

– Мисс Мэдисон, из последних пятнадцати лет я немало времени посвятил тому, что готовил крах покойному лорду. Можете не сомневаться, я отлично информирован о его финансовых делах и видел завещание.

Дэрвуд решил пока не говорить ей о письме, которое написал ему Хаксли в последние дни своей жизни. Он получил это проклятое послание спустя всего несколько часов после смерти Ховарда.

– Но его адвокаты клятвенно заверяли, что…

– Они солгали…

Дэрвуд подождал, пока его собеседница осознает смысл его слов.

– Понятно, – тихо произнесла она.

– Таким образом, мне известно, что лорд Хаксли оставил вам всю свою собственность, за исключением лондонского особняка Хаксли-Хаус, который отошел к его племяннику Карлтону, равно как и титул, разумеется. А еще мне известно, что Карлтон и его мать Миллисент поклялись затаскать вас по судам, чтобы оспорить ваше право на наследство. Что, в свою очередь, поставит вас в крайне затруднительное положение. Кстати, Хаксли наверняка предвидел последствия своего решения. Он был не настолько глуп, чтобы поверить, будто Карлтон и Миллисент смогут продолжать вести его дела.

– Это не входило в его намерения.

– Вы думаете?

– Я это знаю.

– Не желаете пояснить?

– Нет, это моя тайна. Если вы не узнали ее из своих источников, тем более не узнаете от меня.

Дэрвуду ничего не оставалось, как признать свое поражение:

– Отлично, мисс Мэдисон. Вижу, вы в совершенстве овладели искусством ведения переговоров.

– Я научилась этому у лорда Хаксли. Даже вам следует признать, что граф был мастак в этой области.

– Согласен. И все-таки не понимаю, почему вы сохраняете ему верность. Особенно если учесть, что он оставил вас в столь затруднительной ситуации. – С этими словами Дэрвуд наклонился к ней еще ниже, вдыхая аромат ее духов. – Скажу вам вот что. Если примите мое предложение, у меня будет всего две просьбы. Во-первых, я буду ожидать – вернее, требовать – от вас абсолютной честности. И хотя меня не слишком интересуют сплетни, все же не хочется стать их предметом. Я предпочитаю всему прочему уединение, а вовсе не общественный жгучий интерес к моим делам.

– А во-вторых?

– Во-вторых, мне нужен Арагонский крест.

– Арагонский крест?.. – Либерти бросила на него недоуменный взгляд.

– Да. Вам должно быть известно, что несколько раз я пытался приобрести эту вещицу.

– И вы считаете, он находится в личной коллекции лорда Хаксли?

– Абсолютно в этом уверен. Каждый раз, когда я намеревался выйти на крест через свои каналы, все указывало на препятствия со стороны Хаксли.

– Надеюсь, вам известно, что кое-кто из коллекционеров вообще не верит в существование Арагонского креста. Никому доподлинно не известно, владела ли им Екатерина Арагонская или это легенда.

– Уверяю вас, он существует.

Дэрвуда охватила ярость – еще бы, Ховард Ренделл в очередной раз одурачил его! Многие годы Эллиот неустанно искал Арагонский крест. Эта вещь значила для него больше, чем Либерти Мэдисон могла себе представить. Арагонский крест символизировал для него полную и окончательную победу над человеком, который в течение пятнадцати лет пытался сломить и уничтожить его. Эллиота пьянила сама мысль о том, как близко он подошел к заветной цели.

– Повторяю, крест существует на самом деле. Он принадлежал покойному графу.

– А что вы скажете, если я сообщу вам, что этой вещицы нет в коллекции лорда?

– Скажу, что вы плохо осведомлены. У меня имеется неопровержимое доказательство, что крест хранится в фамильном особняке Хаксли. – Говоря это, Дэрвуд попытался сдержать нервные нотки, едва не ворвавшиеся в его тон. – И я намерен его заполучить.

– Любой ценой?

– По меньшей мере ценой брака.

– Понятно. И это ваше последнее условие?

– Да.

– Смею предположить, что вы надеетесь, будто я доставлю вам минимум хлопот.

– Было бы неплохо, но, право, это условие не принципиально. Уверен, мисс Мэдисон, мы отлично поладим друг с другом. И если перестанете постоянно думать о том, что я был злейшим врагом вашего покровителя, то, полагаю, вскоре сами убедитесь, что у нас с вами много общего.

– Возможно, но все-таки у меня тоже есть свои условия.

– И какие же, позвольте вас спросить? Помимо просьбы защитить вас от судебного преследования со стороны Карл-тона?

– Я все как следует взвесила.

Эллиот с удовлетворением отметил про себя, как решительно распрямились ее плечи. Нет, все-таки Либерти Мэдисон просто удивительная женщина. И очень скоро она будет принадлежать ему! С безудержной – нехарактерной для него – щедростью Дэрвуд готов был предложить ей весь мир.

– Так каковы ваши пожелания, мисс Мэдисон?

– У меня к вам три просьбы, милорд. Во-первых, мне бы хотелось получить от вас заверения, что я стану по-прежнему вести дела Ховарда без какого-либо вмешательства с вашей стороны.

– Согласен.

– Никаких возражений? – удивленно переспросила Либерти.

– Никаких. Дела вашего покойного покровителя меня ничуть не интересуют.

Дэрвуд не стал утруждать себя разъяснениями, что после смерти лорда Хаксли он с десяток раз вступал в переговоры от ее имени, восстанавливая доверие кредиторов. Тех не слишком привлекало иметь дело непосредственно с женщиной, тем более с той, что на протяжении многих лет была любовницей Ховарда Ренделла, лорда Хаксли. Компаньонам, чья постоянная финансовая поддержка была жизненно необходима для некоторых важных начинаний Ховарда, требовались подтверждения, чтобы они не изъяли свои вложения и не стали искать барышей на стороне. Либерти за время сотрудничества с Хаксли продемонстрировала деловую хватку и проницательность, каких не было и в помине у большинства известных Эллиоту господ. Вот почему у него не было никаких оснований не сдержать свое слово.

Либерти же, напротив, казалась несколько смущенной его безоговорочной капитуляцией.

– Я думала, вы станете возражать.

– Мисс Мэдисон, вы, несомненно, должны знать одну вещь: я редко поступаю так, как от меня того ожидают.

– Наслышана.

– Что ж, этот вопрос мы уладили. Осталось еще два пункта.

– Да. Второй… он более личный.

Лишь чуть заметный трепет выдавал ее волнение.

– Мне бы хотелось, чтобы вы выполнили следующее требование: как только по какой-либо причине наш брак распадется, вы внесете в банк на мое имя сумму в пять тысяч фунтов стерлингов. Доступ к деньгам будет только у меня, а я буду расходовать их на личные нужды.

Дэрвуд видел, чего стоила ей эта просьба. Гордость не позволяла ей просить денег, однако инстинкт самосохранения подсказывал не забывать о собственном доходе. Перед такой дилеммой поставило ее завещание Ховарда. Ничего удивительного, что ей хотелось предопределить свою будущность, чтобы вновь не оказаться практически нищей.

– Согласен, – кивнул он. Либерти вновь нахмурилась:

– Вы невероятно сговорчивы, милорд. Я даже начинаю подумывать, достаточно ли попросила.

– А вы предпочли бы, чтобы я вступил с вами в пререкания?

– Нет. Просто я в замешательстве, оттого что вы так уступчивы.

– Не волнуйтесь. Пока получается, что наши интересы совпадают, – это вскружило мне голову.

Либерти даже представить себе не могла, как воодушевил Дэрвуда их разговор. Он был невероятно доволен. В этот момент она могла просить его хоть луну с неба достать, и он не раздумывая поклялся бы выполнить и эту просьбу.

– Ну что ж, теперь я перейду к третьему пункту. Мне, право, неловко, но прошу вас проявить снисхождение и терпение, пока я объясню вам суть дела.

Дэрвуд недоуменно выгнул брови, но не проронил ни слова. Пальцы Либерти так сильно скрутили ремешки ридикюля, что Эллиот подумал, что они вот-вот порвутся.

– В своей записке вы упомянули, – тем временем продолжила его собеседница, – что рассматриваете наш брак лишь как некое деловое партнерство. Мне бы хотелось знать, что вы под этим подразумеваете.

– А что именно вы желаете уточнить? Она встретилась с ним взглядом.

– Меня интересует, милорд, будет ли физическая сторона нашего союза соответствовать понятию «брак».

– Ах, вот оно что! – Эллиоту стоило немалых усилий сдержать улыбку.

– Отнюдь не нахожу это забавным.

– Уверен в этом.

– Конечно же, я понимаю, что рано или поздно вы захотите обзавестись наследником. Чувствую, мне следует довести до вашего сведения, что я рассматриваю любой контракт между нами исключительно как временное соглашение. С учетом этого мне кажется неуместным развивать отношения, которые могут иметь далеко идущие последствия.

– Такие последствия, как дети?

– Именно.

– Вас понял.

– Позвольте мне в этом усомниться, – возразила Либерти и глубоко вздохнула. – Меня не назовешь в этом вопросе невежественной. Я осведомлена, как все это происходит.

Дэрвуд в очередной раз вынужден был сдержать злость при мысли о том, чьими стараниями она получила свое «образование».

– И хотя я знаю, что есть способы предотвратить… зачатие ребенка… это не моя забота.

Дэрвуд с недовольством заметил, какой оборот принял их разговор. Крепко стиснув зубы, слушал как бесстрастно Либерти Мэдисон повествует о своем прошлом опыте.

– Вы спрашиваете, буду ли я ожидать от вас выполнения супружеского долга? – решился он задать вопрос.

– Да.

Дэрвуд молчал, обдумывая ответ. Он, конечно, не стал бы возражать против того, чтобы Либерти делила с ним постель. Как только она станет его законной супругой и будет жить в его доме, их отношения наверняка выйдут за рамки делового соглашения. Дэрвуд ничуть не сомневался в том, что Либерти – женщина невероятно страстная. Более того, она сама только что хладнокровно заявила, что не какая-то неопытная барышня. Она прекрасно осведомлена о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, и Эллиот не видел причин отказывать себе в удовольствии наслаждаться ее ласками.

И все же чутье подсказало ему, что ответ на этот вопрос для нее принципиален. От него зависит, примет ли она его предложение.

– Мадам, – осторожно начал он. – Я солгал бы, если бы не сказал, что, по-моему, наш союз может принести нам обоим взаимное удовольствие. И хотя у вас будет возможность, расторгнуть наш брак сразу же после того, как добудете для меня крест, не стану требовать от вас исполнения супружеских обязанностей и долга.

– Не будете?

– Нет. Конечно же, наследник мне нужен, и, как вы понимаете, для того, чтобы он появился на свет, мне требуется настоящая жена. И я не вижу причин, почему вы не можете стать таковой.

– То есть вы хотите сказать, что склонны рассматривать наш брак скорее как постоянное соглашение и сотрудничество?

– Моя дорогая мисс Мэдисон, вы, естественно, понимаете, что расторгнуть брак не так-то уж легко. Раз мы с вами заключаем соглашение, предельно ясно сознавая, что каждый из нас ждет от союза, я, повторяю, не вижу причин, почему бы в будущем нам не развить приятные взаимоотношения.

Либерти удивленно смотрела на своего визави.

– Так, значит, вы все-таки рассматриваете наш брак не как сугубо деловое соглашение?

– Почему же? Брак весьма схож с деловым партнерством. Двое взрослых людей заключают добровольный союз. То есть вместе образуют нечто вроде предприятия. В большей степени успех или крах этого предприятия зависит от отношений и обязательств сторон.

– Ясно.

– Вы были правы, сказав, что дети могут стать большой помехой в том случае, если вы пожелаете прекратить наши отношения. Разумеется, после того, как отдадите мне Арагонский крест, а я разрешу вашу юридическую дилемму. В таком случае готов пообещать вам, что не стану побуждать вас к материнству.

Либерти внимательно смотрела ему в лицо.

– Мне нужно ваше слово джентльмена. Я должна быть уверена, что могу на вас положиться.

– Даю честное слово, что не возьму вас силой, а только если предложите добровольно.

– Предложу?.. – Либерти замерла на месте. Дэрвуд едва заметно кивнул.

– Не ощущай вы некие… флюиды между нами, не думаю, что настаивали бы на этом. Тем не менее я дал вам слово. Раз уж вы так упорствуете, не стану навязывать вам свое внимание.

– Что ж, благодарю. – Услышав от него такие слова, Либерти словно оттаяла.

– Мы обсудили все ваши просьбы, мисс Мэдисон?

– Что касается основных, то да. Еще раз хочу выразить вам признательность, что вооружились завидным терпением.

– Не стоит благодарности.

– Возможно ли отразить все эти пункты в контракте?

– Несомненно. К концу недели все будет готово. Услышав его ответ, Либерти окинула Дэрвуда изучающим взглядом:

– Вы готовы пойти на такие серьезные уступки только потому, что вам не терпится завладеть Арагонским крестом?

– Чтобы все как следует понять, вам следует взглянуть на мою коллекцию. Мог бы предложить показать ее вам сегодня, но, полагаю, вам уже следует возвращаться. Надеюсь, Карлтон и Миллисент еще не обнаружили вашего отсутствие?

– Думаю, да.

– Тогда будьте любезны, позвольте проводить вас к экипажу. – Дэрвуд поднялся со скамейки и протянул Либерти руку. – Надеюсь, мисс Мэдисон, как только вы взвесите все доводы, которые мы сегодня приводили, вам тотчас станет ясно, что вы окажетесь в выигрышном положении.

– Надеюсь, так оно и будет. – На какое-то мгновение Либерти замешкалась, затем вложила свою ладонь в его руку.

– Непременно, – заверил ее Дэрвуд. – И если нанесете мне визит в начале следующей недели, я вручу вам контракт, о котором вы упомянули, а заодно ознакомлю вас со своей коллекцией.

Либерти медленно убрала руку.

– Я не могу так рисковать. Мне бы не хотелось, чтобы кто-либо видел, как я вхожу в ваш дом или выхожу из него.

– Вы невероятно умная и проницательная женщина и, если пожелаете со мной увидеться, непременно что-нибудь придумаете.

– Не уверена. Как я должна при этом себя чувствовать, польщенной или оскорбленной?

– Не стыдите меня, я не стал бы оскорблять свою будущую супругу.

С этими словами Дэрвуд взял ее под локоть и повел по темной аллее.

– Что ж, прекрасно, милорд. Я постараюсь навестить вас в начале недели.

– Отлично.

Когда они дошли до узкой калитки, Дэрвуд остановился и, взяв ее за подбородок, посмотрел в лицо.

– Небольшой совет, – произнес он, не сводя с нее пристального взгляда. – В будущем никогда не пытайтесь себя недооценивать. – Он провел пальцем по ее губам. – Весь мир будет принадлежать вам.