Текст книги "Бесценная"

Глава 2

Либерти пришла к убеждению, что, наверное, легче управлять целым миром, чем маленькой империей, которую ей завещал Ховард.

Завидев толпу, заполонившую зал, где проходили торги, она тяжело вздохнула. Последние несколько дней превратились для нее в сущий ад – сплошные выяснения отношений и бесконечные ссоры. Карлтон открыто выказывает ей свое презрение, Миллисент настроена враждебно, а деловые партнеры Ховарда не скрывают недоверия. Либерти отчаянно пыталась угодить всем. Казалось, адвокатам покойного Ховарда Ренделла и дела нет до того, что кредиторы желают получить свои деньги или что и прочие обязательства по контрактам надлежит выполнять, причем в срок. Адвокаты не просто отказывались помогать ей, но и держались с ней крайне неучтиво и высокомерно.

Неудивительно, что Эллиот Мосс с каждым днем становился все более и более привлекательной фигурой в ее глазах. Несомненно, прими она его предложение, как тотчас разрешилась бы не одна из свалившихся на нее проблем. Либерти в тысячный раз отогнала нахлынувшие воспоминания. Стоило ей подумать о Ховарде и том весьма затруднительном положении, в котором она оказалась по его милости, как ей становилось совсем грустно и тоскливо. Принимать деловые решения, находясь в его тени, – это одно, заниматься его делами в открытую – совсем иное. Исходя из условий завещания, Ховард практически не оставил ей иного выбора, кроме как выйти замуж за Карлтона.

И хотя со стороны могло показаться, будто Карлтон выражал ей свое глубочайшее презрение, женитьба на Либерти стала бы для него спасением от нескончаемых судебных тяжб. Более того, этот шаг открыл бы ему немедленный доступ к завещанному ей Ховардом имуществу. Кстати, закон давал Карлтону право отослать супругу в деревню, где она не будет доставлять ему никакого беспокойства. И тогда ничто не помешает ему и дальше вести ставший давно привычным беспутный образ жизни.

Отбросив мрачные мысли, Либерти распахнула дверь и шагнула в сутолоку зала.

– Мисс Мэдисон, – словно хищник на нее тотчас спланировал Эдгар Кейтсон. – У нас тут одна заминка возникла.

Либерти с трудом сдержала горькую усмешку.

– Всего одна? Это уже радует, согласитесь. Мимо нее бесцеремонно прошествовали двое подсобных рабочих, боком выносивших инкрустированный столик.

– Прошу вас, господа, осторожнее. Эту вещь нужно нести прямо. И смотрите не поцарапайте лак.

Либерти проследила за тем, как они выполнили ее указания, после чего повернулась к Эдгару:

– Так в чем же заминка, мистер Кейтсон? Эдгар сложил руки на парчовом жилете, обтягивавшем его внушительное брюшко.

– Если не ошибаюсь, адвокаты покойного графа ставят под сомнение необходимость продажи портового склада и конторы на Эдж-стрит. Мистер Хэтфилд провоцирует на конфликт моих людей в демонстрационном зале, и, как вам хорошо известно, мы не можем никому передать выставленные на продажу лоты без одобрения душеприказчиков.

– Тогда, возможно, мистер Хэтфилд пожелает объяснить мне, каким образом я смогу рассчитаться с обязательствами по текущим платежам, если он наложил арест на всю мою резервную наличность?

Либерти поморщилась, услышав, как в отдалении гремят от столкновений деревянные предметы.

– Затрудняюсь ответить, – промямлил Кейтсон, прокашлявшись.

– Разумеется. Так я и думала. – Либерти на мгновение устало закрыла глаза. – Прошу вас, проследите за тем, чтобы рабочие не испортили выставленные на торги лоты. А я пойду поговорю с мистером Хэтфилдом.

– Есть еще проблема, мисс Мэдисон.

– Какая же? – Либерти вопросительно уставилась на Кейтсона.

– Если торги приостановят, нам придется составить соглашение об оплате наших счетов. Вещи хранятся уже несколько дней, и нам потребуется компенсация.

– Разумеется.

Либерти уже собралась было пройти дальше, но ее внимание привлекла чья-то тень, мелькнувшая в дверях.

– Мистер Кейтсон! – раздался голос Эллиота, и суматоха в зале мгновенно стихла. – Я несказанно рад, что вновь получил возможность вести с вами дела.

При виде Дэрвуда лицо Эдгара Кейтсона заметно повеселело.

– Ваша милость! Мы, как всегда, рады видеть вас нашим клиентом.

– Неужели? – Дэрвуд обвел взглядом зал. – Здесь есть несколько вещей, которые я не отказался бы приобрести. Но боюсь – я слышал, вы упомянули что-то в этом роде, – что распродажа, возможно, не состоится.

Эдгар заметно заволновался:

– Необходимо разрешить лишь один незначительный вопрос, милорд. Я не сомневаюсь, что все удастся уладить. Либерти посмотрела в лицо Эллиоту:

– Уильям Хэтфилд, адвокат Ховарда, заявил, что я не имею права продавать вещи со складов или обстановку конторы. Он также настаивает на том, чтобы мы немедленно прекратили торги. А поскольку мне закрыт доступ к финансовым средствам, мне требуются квитанции от распродажи, чтобы казначей мог рассмотреть наши обязательства.

Либерти завороженно наблюдала за тем, как Эдгар раболепно объясняет происходящее. До сего момента ей не приходилось лицезреть столь льстивого подобострастия. Эллиот же смотрел на аукционщика, выгнув брови.

– Если я правильно вас понял, вы не станете продолжать распродажу на условиях завещания? Или я все-таки ошибаюсь?

– Нет-нет, ваша милость, но если мистер Хэтфилд… Эллиот шагнул вперед и навис над беднягой Эдгаром.

– Если уж на то пошло, я разговаривал с мистером Хэтфилдом. Он остался удовлетворен тем, что я предложил ему кругленькую сумму за секретер, и, как мне показалось, не имеет ничего против продолжения торгов.

Либерти нахмурилась:

– Не думаю, чтобы…

Но Эдгар Кейтсон уже энергично тряс Эллиоту руку:

– Замечательно, замечательно. Я абсолютно уверен, что этот вопрос может быть решен без всяческих затруднений. Прежде чем начать, я прослежу за тем, чтобы все было в порядке.

– Я так и думал. – Эллиот высвободил руку. Либерти хмуро смотрела вслед Кейтсону, который заторопился в зал.

– Я могла бы все сама уладить.

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

– Я же просила вас не вмешиваться.

– Вы просили, чтобы я не указывал вам, как улаживать личные дела. Вы ведь не оговаривали особо, что я не имею права предлагать свою помощь.

– Отлично понимаете, что я имела в виду. – Либерти раздосадованно вздохнула.

– А вы не упрямьтесь по мелочам, – посоветовал Эллиот, бросив взгляд через плечо.

Когда он вновь повернулся к ней, Либерти не могла не заметить хищный блеск его глаз. Утренний свет чуть смягчал его черты. Ей вспомнилось, как у калитки в саду он удивительно нежно дотронулся до ее лица. От этих мыслей ее тотчас проняла легкая дрожь.. Эллиот лукаво смотрел на нее:

– Я хотел бы с вами перемолвиться наедине.

– Мне казалось, вы намеревались поторговаться в отношении выставленных на аукцион лотов, – растерялась Либерти.

– Я пообещал партнеру Кейтсона сумму большую, нежели их реальная стоимость, если он придержит их для меня и не станет выставлять на основных торгах.

– О! – Либерти в замешательстве нахмурилась. – Так, значит, вы действительно нацелились приобрести секретер?

– Разумеется.

– Но зачем, во имя всего святого, он вам понадобился? Ведь он не представляет собой никакой ценности!

– Он понадобится вам. После того как мы сочетаемся браком. Ведь раньше, как я понимаю, эта вещь принадлежала вам. Не так ли?

– Вряд ли она…

Эллиот удивленно выгнул бровь:

– Так все-таки да или нет?

– Да.

– Вот потому-то он мне и понадобился. Ну же, пойдемте со мной. Или предпочитаете общаться на глазах у толпы людей?

– Вряд ли здесь получится. – Либерти обвела глазами зал. – На нас все уставились.

«Или, вернее, – добавила она про себя, – смотрят на Дэрвуда».

Безукоризненный зеленый сюртук подчеркивал его широкие плечи. Парчовый жилет цвета слоновой кости и светло-коричневые брюки говорили о его принадлежности к кругу избранных. Когда-то он был в нем истинный денди. И хотя одежда на нем отнюдь не являла собой последний писк моды, главное ее достоинство заключалось в том, что вещ!» были от хорошего портного и сидели безукоризненно. Как и во всем остальном, Дэрвуд был сам для себя законодателем моды.

– Большинство присутствующих уже бросают на нас любопытные взгляды. Пойдемте. Я договорился с Джонатаном Бейтсом, что воспользуюсь его кабинетом.

– Для этого вам пришлось его подкупить, как Уильяма Хэтфилда?

– Я редко кого стращаю. В этом нет необходимости. Я неоднократно имел возможность убедиться, что обычно бывает довольно позвенеть монетой и сказать, что мне нравится, а что нет. И я всегда добиваюсь нужного эффекта.

Либерти в этом ничуть не сомневалась. Его зеленые хищные глаза, казалось, пристально следили за малейшей реакцией собеседника – такой взгляд смутит кого угодно, особенно слабовольного.

– Что ж, там будет удобнее.

– Более чем. – Дэрвуд извлек из жилетного кармана часы на цепочке и уставился в раздумье на циферблат. – Торги начнутся с минуты на минуту. Лучшего момента, чтобы незаметно отсюда ускользнуть, невозможно придумать.

– Вы шутите? – Ее взгляд по-прежнему был прикован к его рукам.

Либерти имела возможность наблюдать за ним не раз, когда ей случалось сопровождать Ховарда. Руки Эллиота неизменно приводили ее в немой восторг – длинные тонкие пальцы, крупные ладони. Она не раз видела, как эти руки нежно и бережно держали какую-нибудь бесценную вещицу, причем казалось, будто всю свою нежность и трепетность души Эллиот Мосс бережет именно для обожаемых неодушевленных предметов. Либерти представляла себе, как эти руки касаются ее обнаженного тела, и всякий раз подобные мысли заставляли ее содрогнуться. Ей становилось не по себе оттого, что, как только она оказывалась с ним рядом, сердце начинало трепетать в ее груди и щемило под ложечкой. Однако виделись они редко, да и то, как правило, среди людской суеты, так что она не особенно переживала, что ненароком выкажет ему свои чувства.

Вернее, до тех пор, пока он не предложил ей свою руку.

Казалось, Дэрвуд даже не заметил, как она вся напряглась.

– Никто не заметит нашего отсутствия. – С этими словами он вложил ей в руку ключ. – Это от кабинета Джонатана Бейтса. Я подойду через несколько минут.

Ее пальцы машинально сжали холодный металл. Отдавая себе отчет в том, что ей ни за что не следует соглашаться, она тем не менее не нашла в себе силы отказать ему и кивнула.

– Хорошо. – Она повернулась, чтобы идти.

– Мисс Мэдисон, – прозвучал за ее спиной его баритон, и она вынуждена была остановиться.

– Слушаю вас, милорд?

– Почему у вас такой испуганный вид? Разве я вам враг?

Пока Либерти металась из угла в угол в кабинете Джонатана Бейтса, она повторила его слова не менее десятка раз. Дэрвуд ей не враг, это верно, ног может ли она ему доверять? В этом Либерти не была уверена. Несмотря на то что он с готовностью согласился на ее условия, она не успела собраться с духом, чтобы прямо смотреть ему в глаза, особенно сейчас, в свете дня, когда один только взгляд его вселял в нее одновременно и страх, и возбуждение.

В саду, в сумерках, он чуть не напугал ее, правда, не настолько, чтобы не почувствовать ничего, кроме страха. Теперь же Эллиот Мосс, похоже, вселял в нее почти ужас. Безусловно, у нее расшалились нервишки, и Либерти чуть не впала в истерику. Но ведь в том-то и дело, что Эллиот Мосс из тех людей, с которыми шутки плохи. Они твердо знают, чего хотят, и не отступятся, пока не добьются своего.

Либерти чувствовала, будто все сильнее запутывается в паутине интриг. Ее неотступно преследовала мысль о том, что Арагонский крест не обнаружен среди имущества Ховарда. Нельзя, правда, исключить возможность того, что покойный нарочно спрятал от нее эту бесценную вещь, хотя в глубине души такую мысль Либерти считала абсурдной. Однако сообщить о своих предположениях Эллиоту означало выставить себя на посмешище. Ей не хотелось, чтобы он женился на ней, полагая, будто она добудет для него эту вещицу хоть из-под земли. Избежав подстроенной Карлтоном ловушки, Либерти переживала, что угодит в новую западню.

После разговора в саду ей стало понятно: с ее стороны глупо и самонадеянно рассчитывать на то, что удастся перехитрить такого ловкача, как Эллиот Мосс. Его бессердечность и железные нервы стали притчей во языцех. А в настоящий момент ему больше всего на свете хотелось завладеть Арагонским крестом.

Если она выйдет замуж за Дэрвуда, будучи уверена, что этот крест никогда не сможет найти, получится, что она намеренно его обманула. И еще неизвестно, чем обернется для нее его гнев, узнай он всю правду. Хотя Либерти и понимала, что совместная жизнь с Карлтоном Ренделлом была бы невыносимой пыткой, он по крайней мере ей хорошо знаком.

– Спасибо, что согласились на свидание со мной. При звуке его голоса она тотчас вздрогнула.

– Не ожидала увидеть вас сегодня, милорд.

– Ничуть не сомневаюсь. – Эллиот, прищурясь, пристально вглядывался ей в лицо. – Вы даже ничего не ели.

Подобная бесцеремонность с его стороны тотчас вывела ее из себя.

– Вы что-то сказали?

– Вы ничего не ели. Она об этом даже забыла.

– Возможно, вы правы. Однако у вас нет оснований проявлять беспокойство по этому поводу.

– Смею не согласиться с вами, мисс Мэдисон. Мне не все равно, как вы себя чувствуете и что с вами происходит. И у меня есть все основания для беспокойства. Выглядите вы кошмарно.

– Благодарю за комплимент.

Дэрвуд никак не отреагировал на ее сарказм. Вместо этого он еще пристальнее всмотрелся ей в лицо, отчего Либерти тотчас захотелось забиться в темный угол, спрятаться от его дерзких глаз. Она точно знала, что складочки на-подбородке проступили явственнее, чем раньше, что глаза на ее бледном лице кажутся больше и тусклее, что резче обозначились скулы. Траур, который она не снимала после смерти Ховарда, придавал ее лицу едва ли не мертвенную бледность. А в последнее время Либерти заметила, что вокруг глаз и рта образовалась сеть предательских морщинок.

– Вы морите себя голодом, – тем временем продолжал Эллиот. – Признайтесь.

– Просто у меня нет аппетита, – ответила Либерти, отворачиваясь от него. – Не хочется есть, и все.

– Ничего удивительного. – Он прикоснулся к ее волосам. – Вы так бледны, ваши волосы утратили прежний блеск, платье плохо сидит.

– Прошу извинить, милорд, но сегодня у меня нет ни времени, ни желания обсуждать с кем-либо мою внешность. Мне казалось, у вас имеются серьезные причины и основания искать встречи со мной.

– Вы мне далеко не безразличны, и я беспокоюсь за вас. Сколько раз за прошедшие две недели вам случалось спорить с Карлтоном и его матерью?

«Бессчетное количество», – подумала про себя Либерти.

Прикосновение его руки вновь вызвало в ней бурю тщательно скрываемых чувств.

– Это вас не касается. – Тем не менее она нашла в себе силы парировать его вопрос. Эллиот медленно опустил руку.

– Простите меня. Я ловлю себя на том, что мне трудно спокойно относиться к таким людям, как Карлтон Ренделл. Почему-то они меня страшно раздражают.

– И что же вы обычно делаете, когда раздражены?

– Это зависит от обстоятельств. Иногда что-нибудь себе покупаю.

Либерти бросила на него изумленный взгляд:

– Интересно. Я тоже.

– Как вы сами отметили, мы с вами идеально совпадаем друг с другом.

– Если не считать того, что я предпочитаю покупать такие мелочи, как книги или ленты. Вы же, смею предположить, приобретаете себе мелочи иного рода – например, шахты или локомотивы.

– Что, в сущности, одно и то же.

Либерти несколько секунд пристально взирала на него.

– И по этой же причине решили приобрести секретер?

– Можно сказать, что да.

– А что вы делаете, если не можете добиться того, что вам хочется?

– Выкуриваю сигару.

– Я так и знала. Ховард говорил, что у вас есть дурная привычка – курить сигары в самые неподходящие моменты.

– Кажется, это раздражает многих моих соперников.

– А после того как выкурили сигару, ваше раздражение проходит?

– Обычно – да.

– Что ж, отлично. – Она протянула ему руку. – Я бы тоже не отказалась…

Его хладнокровное самообладание почему-то выводило ее из себя. И она не устояла перед соблазном выкинуть что-нибудь этакое, что пробило бы его якобы непроницаемую броню.

– Не отказались бы от чего? – изумленно выгнул бровь Эллиот.

– От сигары, разумеется. Я нахожу весь наш разговор абсолютно бессмысленным. Вы, например, так и не сказали мне, какова цель нашей встречи. К примеру, раз я не могу совершать приобретения, пока моими финансами целиком и полностью распоряжается Уильям Хэтфилд, боюсь, мне следует постараться найти иное решение, и я готова выслушать, что мне предложите вы.

В душе Эллиот над ней смеется. Она это чувствовала. И все-таки именно это толкало ее к нему все сильнее. Сколько раз за последние несколько недель ей приходилось сталкиваться с неразрешимыми проблемами. К тому же Ховард не раз курил при ней сигары. Так что если она сама выкурит одну, чтобы снять раздражение, это вряд ли ей повредит.

Не говоря ни слова, Эллиот запустил руку в карман и извлек оттуда портсигар. Он вынул одну сигару для себя, после чего протянул портсигар Либерти.

– Угощайтесь.

– Благодарю. – Либерти вытащила сигару. Эллиот вернул портсигар в карман.

– Вы не против, если я срежу кончик?

– О, не стоит беспокоиться, – возразила она, и, откусив кончик сигары, выплюнула его в серебряную пепельницу на столе Джонатана Бейтса. – Я знаю, как это делается.

Эллиот достал коробок спичек в серебряном футляре и зажег сначала ее сигару, затем свою. Глубоко затянувшись душистым табачным дымом, он стал наблюдать за тем, как Либерти сделает свою первую в жизни затяжку. У нее тотчас защипало глаза, и она даже выругалась про себя, но постаралась сдержать кашель от першения в горле. Черт возьми, дым сигары обжег ей все горло, как, впрочем, она и предполагала.

Однако, чувствуя на себе пристальный взгляд Эллиота, курильщица сделала все для того, чтобы сохранить самообладание. Он же тем временем сделал еще одну глубокую затяжку, после чего выпустил облачко сиреневого дыма.

– Я обнаружил, – произнес он, – что ничто так не располагает собеседников к откровенности, как выкуренные совместно сигары.

Либерти все же закашлялась. Табачный дым разъедал ей глаза – наверняка они покраснеют.

– Откровенность? – Голос ее прозвучал сдавленно.

– Именно. Я нахожу, что сигара позволяет установить некий дух товарищества, который неизменно способствует проведению успешных переговоров, – произнес Эллиот, стряхивая пепел. – Вы со мной не согласны?

Несколько секунд она наблюдала за тем, как его пальцы скользят вдоль гладко скрученного табачного листа, после чего сделала очередную затяжку.

– Безусловно, – произнесла Либерти, кашлянув пару раз. Лицо ее при этом приобрело нездоровую бледность.

– Так что теперь, когда ваше внимание безраздельно принадлежит мне, – произнес он, помахав сигарой в воздухе, – я бы хотел поговорить с вами относительно своевременности нашего с вами соглашения.

Вместо ответа Либерти снова закашлялась.

– Последние несколько дней я посвятил изучению ваших финансовых дел.

Либерти пыталась определить, что именно стало причиной тому неприятному чувству, которое шевельнулось у нее где-то в животе: сигара или его слова?

– И пришел к выводу, что мы можем заключить с вами договор без каких-либо проволочек, насколько это позволяет закон.

– Что вы имеете в виду?

– Первоначально я решил, что, перед тем как мы сочетаемся браком, вам захочется выждать некоторое время, как то принято в подобных случаях.

– Разумеется, ведь я в трауре.

– Но ведь вас нельзя считать членом семьи в полном смысле этого слова.

– И тем не менее полагаю, приличия ради требуется подождать хотя бы полгода.

Глаза ей жгли слезы, не только дым.

– Боюсь, в данной ситуации это непозволительно долго. Ознакомившись с вашими финансовыми делами, я решил, что у вас нет иного выбора – вы должны ответить согласием на мое предложение теперь же.

– Я не согласна.

– Черт вас побери, Либерти. – Эллиот решительно шагнул к ней. – Я понятия не имел, что Ховард оставил вас с незавидными средствами. У вас не осталось денег, чтобы протянуть хотя бы до конца месяца. Признайтесь, что я прав.

– Что-то можно выручить на аукционе.

Эллиот пропустил ее реплику мимо ушей. – Я полагал, хотя признаюсь, довольно самонадеянно, что авторитет моего имени способен произвести на вас должное впечатление и мы не будем тянуть с объявлением нашей помолвки. Однако с момента нашего последнего разговора пересмотрел свою позицию.

– Если мне не изменяет память, я не предоставляла вам полномочий изучать состояние моих дел.

– А если мне не изменяет память, я не просил вашего согласия на это. Но поскольку вы изъявили желание выйти за меня замуж, я счел своим долгом тщательно изучить ваше финансовое положение. Мне стало известно, что вы испытываете материальные затруднения. Более того, ко мне уже обращались с просьбами несколько инвесторов Хаксли, чтобы от их имени я вмешался в ваши дела.

– И вы это сделали? – вырвался у нее вопрос.

– Разумеется. Но я понятия не имел, что этот негодяй оставил вас в стесненных обстоятельствах. Вот увидите, не пройдет и двух недель, как вас начнут таскать по судам. Инвесторы Ховарда будут преследовать вас по пятам, словно свора бешеных псов. Черт возьми, почему вы не рассказали мне обо всем этом сами? Почему я все узнаю не от вас, а от моего адвоката?

Вместо ответа Либерти растерянно заморгала. Сквозь завесу табачного дыма Эллиот смотрелся демоном зла. Темные длинные волосы обрамляли резкие, выразительные черты лица.

– Мне хватает на жизнь, – пробормотала она.

– Вы всенепременно идете ко дну. – Эллиот сделал еще шаг ей навстречу. – Позвольте помочь вам.

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

– Вы меня провоцируете, Либерти. Не хочу вас принуждать, но если вы меня вынудите, я за себя не ручаюсь. Клянусь вам!

Прежде чем она успела что-то ответить, дверь распахнулась и в кабинет вошли три человека. Либерти тотчас спрятала дымящуюся сигару за спину.

Гаррик, самый младший из всех, изумленно посмотрел сначала на Эллиота, затем на его собеседницу.

– Так вот ты где, Дэрвуд! – воскликнул он. – А мы подумали, что ты уже ушел.

– Мы с мисс Мэдисон обсуждали кое-какие дела, – ответил Эллиот, делая шаг в сторону. – Кстати, мы уже закончили. Мисс Мэдисон, позвольте представить вам сэра Гаррика Фроста. А эти два джентльмена – Оуэн Пикфорд и Рэндолф Коллингтон. – Эллиот указал на двух других вошедших.

Оуэн негромко кашлянул и отвесил поклон. Либерти, несомненно, понимала щекотливость ситуации – наверняка несчастный Оуэн растерян и потрясен до глубины души. Подумать только, они застали Эллиота Мосса с женщиной, которая, насколько известно, была любовницей покойного Ховарда! Такая новость наверняка даст пищу для пересудов на целую неделю. Гаррик Фрост, насколько Либерти известно, входит в число ближайших друзей Эллиота и наверняка пользуется его доверием. Но вот Пикфорд и Коллингтон – записные сплетники.

Пикфорд, не скрывая любопытства, посмотрел сначала на Либерти, затем перевел взгляд на Эллиота.

– Самое ценное уже распродано. Мы собрались на обед в ресторан, но вспомнили, что неплохо бы пригласить и тебя.

– Что ж, с удовольствием составлю вам компанию. – Эллиот выдохнул в сторону Либерти длинную струю дыма. Ей в нос тотчас ударил резкий, бьющий в нос запах. – Как я уже сказач, мы закончили наши дела. Вы со мной согласны, мисс Мэдисон?

Табачный дым обволакивал ее подобно сизому туману, и Либерти вновь почувствовала, как у нее неприятно свело живот. На этот раз она была почти уверена, что причиной тому скорее ужас от того, что оказалась в двусмысленной ситуации, а не табачный дым.

– Да-да, – сказала она, превозмогая тошноту, – закончили.

Эллиот достал из кармана портсигар.

– Не желаете, джентльмены, выкурить на дорогу по сигаре? – Он обернулся к Либерти. – Я уверен, мисс Мэдисон не станет возражать.

Вместо ответа Либерти одарила его испепеляющим взглядом. Оставалось только надеяться, что огонь негодования в ее глазах померк на фоне нездоровой бледности, которая разлилась по ее лицу.

– Я не располагаю больше временем, ваша милость, поэтому, боюсь, не смогу разделить ваше общество.

Эллиот выпустил очередное облачко дыма, вернее, три сизых кольца.

– Вздор! Тем более что мы не собираемся засиживаться. Если вы согласитесь немного обождать, я смогу проводить вас до кареты. Полагаю, в ваши планы не входит оставаться здесь до окончания торгов.

Было видно, что Гаррику стоит немалых усилий сдерживать улыбку. Эллиот указал портсигаром в его сторону.

– Фрост, надеюсь, ты не откажешься?

Либерти оставалось только простонать от бессилия. Она была уверена, что дым еще от трех сигар добьет ее окончательно. Эллиот терпеливо подождал, пока его друзья выберут себе по сигаре, после чего поочередно дал каждому огня. Через несколько мгновений комнату затянула пелена удушливого дыма. Либерти старалась дышать неглубоко, опасаясь, что вот-вот ее вывернет наизнанку.

Мужчины ужасно хохотали над какой-то забавной историей, которую рассказывал Гаррик. Эллиот тем временем подошел к Либерти.

Быстрым движением он стряхнул сигару о край серебряной пепельницы, после чего приобнял Либерти за плечи. От его пальцев исходил табачный запах.

– Знаете, мисс Мэдисон, вы такая бледная, прямо-таки позеленели. Боюсь, как бы не подхватили одну из тех хворей, которые гуляют ныне по Лондону.

Оуэн тотчас оборвал смех и посмотрел на Либерти:

– Господи, у нее и впрямь нездоровый вид.

– Вы говорите вздор! – возмутилась Либерти. – Я прекрасно себя чувствую.

Эллиот одарил ее многозначительным взглядом.

– Вы уверены? По-моему, выглядите не лучшим образом. – Он кивнул в сторону вновь пришедших. – Джентльмены, что вы на это скажете?

– Ты прав, Дэрвуд, – поддакнул Гаррик. – У дамы и впрямь вид нездоровый.

– Вот видите. – Эллиот обернулся к Либерти. – Мои друзья говорят то же самое.

– Я чувствую себя великолепно, – процедила сквозь зубы Либерти.

Эллиот загасил в пепельнице сигару, и комнату вновь наполнил резкий табачный запах. Либерти едва удержалась, чтобы не простонать.

– Позволю себе в этом усомниться, мисс Мэдисон. Мне представляется, вы находитесь на грани полного упадка физических сил. Полагаю, напряжение той ситуации, в которой вы оказались, в некотором роде доконало вас, если позволите мне так выразиться.

Либерти устало прислонилась к столу.

– Напряжение тут ни при чем, идиот! – произнесла она еле слышно, чтобы слова ее не достигли ушей остальных. Из груди рвался предательский кашель. – Это все ваша сигара!

– Сигара? – Дэрвуд крепче обхватил ее за плечи. – Вы хотите сказать – вам попался плохой табак?

Либерти наклонилась к нему, словно признавая собственное поражение.

– Откроюсь вам, я никогда не курила сигар. Так что позвольте мне выйти.

– Я поражаюсь вам, мисс Мэдисон. Неужели вы хотите сказать, что попросили сигару лишь для того, чтобы удивить меня?

Либерти печально смотрела ему в глаза.

– Милорд, прошу вас прекратить шуточки в мой адрес. Иначе, боюсь, испачкаю вам одежду.

Эллиот с улыбкой посмотрел на своих приятелей:

– Джентльмены, надеюсь вам понятно, что я должен немедленно проводить мисс Мэдисон до кареты. Ей нехорошо.

– Я приехала сюда на извозчике, – шепнула ему Либерти.

– Знаете ли, вот что я придумал. Даме удобнее будет в моем экипаже. Фрост, могу я попросить тебя об одной услуге? Ты не подвезешь меня до дома?

– Какие проблемы!

– Пикфорд, – продолжил тем временем Эллиот, – будь добр, разыщи моего лакея. Пусть передаст моему кучеру, чтобы тот…

– Сейчас-сейчас. Я распоряжусь, чтобы карета подъехала не к парадным дверям. – Оуэн поспешно загасил и серебряной пепельнице сигару.

– Великолепно. Коллингтон, прошу тебя, сообщи Эдгару Кейтсону, что мисс Мэдисон вернулась к себе в Хаксли-Хаус. Пусть он все бумаги отправит туда. Я же, как только посажу мисс Мэдисон в карету, присоединюсь к вам в ресторане.

– Разумеется, Дэрвуд.

Двое джентльменов торопливо вышли из комнаты.

Как только двери за ними закрылись, Гаррик поднялся с места, давясь от смеха. Эллиот неодобрительно посмотрел на него:

– Фрост, как тебе не стыдно злорадствовать по поводу нездоровья дамы?

– Простите меня, мисс Мэдисон, – поспешил исправиться Гаррик Фрост. – Я должен вам кое-что сообщить. А именно, что из-за вашей головы клубами валит дым..

Либерти со стоном извлекла из-за спины сигару. Эллиот взял у нее из пальцев сигару и загасил.

– Вы негодяй! – произнесла Либерти.

– Вы, как всегда, правы, но ведь сами меня спровоцировали. А такое не остается безнаказанным.

– Но я вас не понуждала.

– Позволю себе не согласиться с вами. Кто, как не вы, просил сигару, тем самым лишив меня права проявить беспокойство о вашем здоровье?

– Но вы же навязали мне свои условия. Не будь вы столь твердолобы, я могла бы объяснить вам, что уже и без того пришла примерно к такому же заключению, особенно если принять во внимание угрозы в мой адрес.

Услышав ее слова, Эллиот напрягся:

– Какие угрозы?

Либерти сделала вид, будто не слышала вопроса.

– Теперь мне совершенно ясно, что я жестоко ошиблась, полагая, что могу довериться вам в столь трудное для себя время. Сегодня вам от меня нужно лишь одно – поставить меня в неловкое положение. Предложив мне эту жуткую сигару, вы оказали на меня давление, чтобы я приняла необдуманное решение.

Пальцы Эллиота больно впились ей в плечо.

– Либерти, вы понимаете, что сейчас говорите? Гаррик сел напротив нее.

– Кто вам угрожает?

Было заметно, что Эллиоту стоит больших трудов сдержать гнев.

– Карлтон Ренделл? Ведь это он? Я угадал? Черт бы побрал этого мерзавца! Я…

Либерти перевела взгляд с Эллиота на Гаррика, затем снова на Эллиота.

– Я не до конца уверена, кто это был и что он, собственно, имел в виду. Просто мне передали записку.

– Покажите, – протянул руку Эллиот.

– Отчего вы решили, что она при мне?

– Вы все утро не выпускали руку из кармана. Я даже задался вопросом, что там у вас спрятано, – проговорил Эллиот и пошевелил пальцами. – Ну же, дайте мне записку!

– С какой стати я обязана это делать?

– Потому что мы с вами намерены сочетаться браком, причем как можно скорее. Скажу так: теперь я за вашу личную безопасность несу полную ответственность, – серьезно произнес он и на мгновение умолк. – Признайтесь, вы будете чувствовать себя в безопасности, если вернетесь к себе в Хаксли-Хаус?

– Угроза не касается моей жизни. Не думаю, чтобы кто-либо вознамерился причинить мне физический вред.

– Что ж, прекрасно. Однако прошу вас помнить о том, что у вас теперь есть Томас Эдли. Это мой человек.

– Лакей?

– Он самый. Если вам что-либо понадобится, можете во всем полагаться на его помощь.

– Никогда бы не подумала, что вы возьмете на себя расходы по содержанию лакея. Эллиот покосился в ее сторону: