Текст книги "Просто совершенство"

Глава 5

Клодия уже встречалась с виконтом Рейвенсбергом и его женой, и не где-нибудь, а на двух свадьбах, когда Энн Джуэлл выходила за брата виконта, а Сюзанна – за кузена виконтессы.

При виде знакомых лиц на Клодию накатило облегчение, тем более что супруги сами узнали ее и подошли поговорить. Френсис и Лусиус удалились в музыкальный салон – сосредоточиться и приготовиться к выступлению, а Сюзанна и Питер приветствовали гостей в дверях бального зала. Клодия терпеть не могла оставаться одна в толпе незнакомых людей, да еще делать вид, будто она совершенно довольна своим одиночеством.

Дядя и тетя виконтессы Рейвенсберг, подошедшие вместе с ней, мгновенно расположили к себе Клодию, несмотря на высокий титул. Они оказались любезными и дружелюбными людьми и постарались сделать так, чтобы и Клодия участвовала в общей беседе. Не испортили атмосферу и граф и графиня Килборн, присоединившиеся к ним. Даже встреча с маркизом Аттингсборо не оставила неприятного осадка. Оказалось, Клодия напрасно боялась не увидеть ни единого знакомого лица. Как и следовало ожидать, в вечернем темно-синем с серебром фраке и белоснежной льняной рубашке маркиз выглядел еще импозантнее.

Беседуя с собравшимися, Клодия мысленно посмеивалась. Среди присутствующих не было ни единой нетитулованной особы – кроме нее, очутившейся в центре внимания и наслаждающейся светскими любезностями. Надо будет непременно упомянуть об этом вечере, рассказывая Элинор о том, как прошел визит в столицу. Возможно, ей даже удастся рассмешить слушательницу.

Но когда герцогиня Портфри предложила обществу занять места и маркиз спросил Клодию, не желает ли она сесть рядом с ним, ее охватило внезапное смущение. Несомненно, он сделал это предложение только из вежливости, поскольку Клодия стояла в их семейном кругу – вместо того, чтобы тактично удалиться после обмена первыми любезностями.

Господи, теперь ее сочтут неотесанной и чрезвычайно дурно воспитанной особой.

Поэтому Клодия поспешила отказаться под наспех придуманным предлогом. И ей действительно требовалось отойти – чтобы разыскать Эдну и Флору и найти для них места в глубине бального зала после того, как рассядутся гости. Клодия собиралась остаться рядом с ученицами, хотя прекрасно помнила, чем пригрозил ей Питер. Эдна когда-то пела в младшем школьном хоре, которым дирижировала Френсис, и весь день в приподнятом настроении ждала возможности услышать пение любимой учительницы. А Флору воодушевляла скорее перспектива увидеть чуть ли не весь высший свет, собравшийся в одном месте и разодетый в лучшие вечерние туалеты.

Но осуществить задуманное Клодии не удалось. Следуя привычке держаться с достоинством, несмотря на острое смущение, она заставила себя обвести зал неторопливым взглядом, стоя спиной к импровизированной сцене и праздно гадая, узнает ли еще кого-нибудь из присутствующих.

В этом она всерьез сомневалась.

И как вскоре выяснилось, зря.

Ближе к середине зала, слева от прохода между креслами, в котором застыла Клодия, сидела леди Фрея Бедвин, ныне маркиза Холлмир, увлеченная беседой с братом, лордом Эйданом Бедвином и его супругой – с ними Клодия познакомилась также на завтраке в честь свадьбы Энн в Бате. Маркиз Холлмир занимал место по другую сторону от жены.

От внезапно вспыхнувшей враждебности Клодия словно ощетинилась. С тех пор как давним злополучным днем она покинула классную комнату в Линдси-Холле, ей довелось еще несколько раз увидеться с бывшей ученицей. Самым памятным был случай, когда леди Фрея, в то время еще Бедвин, однажды утром откуда ни возьмись явилась в школу и с надменным и снисходительным видом поинтересовалась, не требуется ли Клодии какая-нибудь помощь.

Когда Клодия вспоминала об этом, ее всякий раз бросало в жар.

Однако сама по себе эта встреча не заставила бы ее попятиться и почти упасть на свободное место рядом с лордом Аттингсборо. В конце концов, кто-то из Бедвинов должен был проводить в столице светский сезон, следовательно, встреча с ними на сегодняшнем концерте была более чем вероятна.

Нет, при виде этих знакомых лиц Клодия только выпрямила бы спину, плотнее сжала губы, вскинула подбородок и невозмутимо проследовала дальше.

Но через секунду после того, как она высмотрела леди Холлмир, ее внимание привлек джентльмен, сидящий неподалеку и вдобавок не сводящий с нее глаз.

У Клодии сразу подкосились ноги, сердце стремительно ушло в пятки, где продолжало тревожно колотиться. Она понятия не имела, как сумела узнать человека, которого не видела полжизни, но каким-то чудом ей это удалось.

Чарли!

Клодия приняла решение не раздумывая – думать было некогда. Ей помогло только наитие и то обстоятельство, что лорд Аттингсборо вскочил, спрашивая, не нужна ли ей помощь. С неприличной поспешностью Клодия рухнула на место по соседству с ним, сцепила на коленях пальцы и попыталась взять себя в руки, не слушая соседа.

К счастью, концерт вскоре начался, ее сердце замедлило лихорадочный перестук, а чувство вины от того, что она все-таки очутилась в самом центре аристократического семейного круга, отступило. И Клодия заставила себя прислушаться к музыке.

Значит, Чарли здесь, в Лондоне, и сегодня приглашен в этот дом.

И что с того?

Нет никаких сомнений, что он покинет зал, как только закончится концерт. Встречаться с ней лицом к лицу у него не больше желания, чем у нее. А если он и задержится в гостях, то из принципа будет игнорировать ее. Восемнадцать лет – долгий срок. Когда они виделись в прошлый раз, ей было всего семнадцать, ему – на год больше.

Господи, какими детьми они были!

Вполне возможно, что он даже не узнал ее, а смотрел просто потому, что она была одной из немногих присутствующих, еще не успевших сесть на место.

Когда на сцену вышла Френсис, Клодия с трудом заставила себя сосредоточиться. Этого события она с нетерпением ждала с самого отъезда из Бата и потому вовсе не собиралась позволить Чарли испортить ей удовольствие. Прошло несколько секунд, и Клодии больше не понадобилось призывать на помощь силу воли. Френсис пела бесподобно.

Выступление закончилось, Клодия поднялась вместе со всеми слушателями, устроившими певице овацию. К тому времени как завершились вызовы на бис, Клодия буквально купалась в чистом наслаждении, гордилась подругой и радовалась, что сегодня оказалась в этом зале, услышала одно из последних на неопределенный срок, а может, и вообще последнее выступление Френсис.

Наконец аплодисменты умолкли, и Питер объявил, что в столовой сервированы закуски. Клодия сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Ей нестерпимо захотелось разыскать Сюзанну, а еще убедиться, что Эдне и Флоре удалось послушать концерт. Удалиться следовало немедленно, пока лорд Аттингсборо, леди Рейвенсберг или еще кто-нибудь из соседей не счел своим долгом пригласить ее поужинать вместе. Вынести такое унижение было бы невозможно!

А еще она хотела удостовериться, что Чарли уже покинул дом.

Но нет, он по-прежнему был здесь.

Мало того, он целеустремленно пробирался к проходу между креслами, навстречу Клодии, хотя толпа гостей двигалась в противоположном направлении. Он не сводил глаз с давней знакомой и еще издалека улыбался.

Клодия обнаружила, что готова к встрече с ним не более, чем когда заметила его в первый раз. Не раздумывая, она схватила маркиза за руку и понесла какую-то чушь.

Он накрыл ее пальцы ладонью – большой, теплой, удивительно ободряющей. И Клодия почти успокоилась.

Несвойственные ей поступки наглядно свидетельствовали о том, насколько она смущена и растеряна.

Наконец Чарли подошел и остановился на расстоянии метра от нее, продолжая улыбаться и радостно поблескивая глазами.

Он определенно постарел. Светлые волосы поредели, появились залысины, однако он еще не оплешивел. Лицо по-прежнему было круглым и скорее приятным, чем красивым, возле уголков губ и глаз возникли морщинки, которых, разумеется, не было в юности. Теперь он был сложен плотнее, но отнюдь не толст. С тех пор как ему минуло восемнадцать, он не вырос ни на дюйм: его глаза находились на уровне глаз Клодии. Но если раньше он одевался небрежно, то теперь демонстрировал неброскую элегантность.

– Клодия! Кого я вижу! – воскликнул он, протягивая к ней обе руки.

– Чарли… – Шевельнуть губами ей удалось не сразу: они словно закаменели и отказывались подчиняться ей.

– Какой приятный сюрприз! – продолжал Чарли. – Глазам не верю…

– Добрый вечер, Маклит, – вмешался решительно и любезно маркиз Аттингсборо. – Прекрасный концерт, не правда ли?

Чарли взглянул на него так, словно только что заметил, что маркиз стоит рядом с Клодией, а ее пальцы лежат на его руке, и опустил руки.

– А-а, Аттингсборо, – протянул он. – Добрый вечер. И вправду развлечение, достойное монархов.

Маркиз учтиво склонил голову.

– Надеюсь, вы нас извините? – произнес он. – Наши спутники уже у самых дверей столовой. Мы хотели бы занять места рядом с ними.

И он сам помог Клодии взять его под локоть и придержал ее руку.

– Где ты живешь, Клодия? – попытался завладеть ее вниманием Чарли. – Где можно тебя навестить?

– Ваша шаль спустилась с плеча, – почти одновременно сообщил маркиз голосом, исполненным участия, и помог Клодии прикрыть плечо, при этом повернув ее лицом к себе. – Всего хорошего, Маклит. Рад встрече.

И они направились по проходу между рядами вместе с другими гостями, оставив Чарли позади.

– Он доставляет вам неудобства? – склонившись к спутнице, спросил маркиз, как только расстояние между ними и Чарли достаточно увеличилось.

– Доставлял, – поправила Клодия. – Давным-давно. В далеком прошлом.

Ее сердце вновь грозило выскочить из груди, его гулкий стук отдавался в ушах. Но она уже пришла в себя и со стыдом осознала, что и на этот раз не проявила свойственной ей твердости характера. Господи, да ведь она буквально схватила маркиза за руку и взмолилась о помощи и защите – и это после всего, что наговорила ему в Мальборо о независимости! Какой стыд! Внезапно она уловила аромат его одеколона – тот же, который ощущала в школе, а потом в экипаже. Почему мужской одеколон всегда пахнет обольстительнее дамских духов?

– Пожалуйста, простите меня, – заговорила она. – Я сделала глупость. Гораздо проще было бы любезно побеседовать с ним пару минут, как я обычно поступаю.

Чарли по-настоящему обрадовался встрече. Он хотел взять ее за обе руки. Хотел узнать, где она живет, чтобы навестить ее. Смятение превратилось в гнев. Клодия выпрямила и без того ровную спину.

– Вам вовсе незачем вести меня дальше, – заявила она, высвобождая руку. – Я и без того злоупотребила вашей любезностью и отняла у вас время, за что приношу извинения. Идите к своим родным, не то вам не хватит места.

– И оставить вас одну? – с улыбкой отозвался маркиз. – Нет, подобной невоспитанности я не совершу. Позвольте отвлечь вас, представив нескольким знакомым.

И он взял ее под локоть и мягко повернул лицом к лорду и леди Эйдан Бедвин, маркизу и маркизе Холлмир и – силы небесные! – к герцогу и герцогине Бьюкасл.

– А, Джозеф! – тепло улыбнулась герцогиня. – Мы видели тебя рядом с Лорен и Китом. Чудесный вечер, не правда ли? Безусловно! О, простите мне эту неучтивость, мисс Мартин. Как поживаете?

Вмиг забыв о недавних тревогах, Клодия опустилась в реверансе, джентльмены поклонились, герцог ограничился кратким кивком. Леди Эйдан и лорд Холлмир улыбнулись, лицо леди Холлмир стало надменным.

– Мисс Мартин! – воскликнул лорд Эйдан. – Если не ошибаюсь, владелица школы в Бате, где некогда училась супруга Сиднема Батлера? Мы виделись у них на свадебном – завтраке. Приветствую, мэм.

– Вижу, без церемонии представления можно обойтись, – вмешался лорд Аттингсборо. – Я имел честь сопровождать мисс Мартин и двух ее учении из Бата в Лондон на прошлой неделе.

– Надеюсь, вы оставили школу в достойных руках, мисс Мартин, – процедила леди Холлмир, устремив взгляд на кончик собственного, весьма выдающегося вперед носа.

Клодия сразу дала отпор:

– Разумеется! Мне и в голову не пришло бы выбрать недостойные руки.

И она с запозданием поняла, что произнесла эти слова слишком резким тоном, не подумав, и в итоге выглядела грубиянкой. Если бы так повел себя кто-нибудь из ее подопечных, Клодия отозвала бы виновницу в сторонку и минут пять отчитывала ее, не переводя дыхания.

Леди Холлмир изумленно вскинула брови.

Пальцы герцога сжались на ручке богато украшенного лорнета.

Лорд Холлмир усмехнулся.

Герцогиня рассмеялась.

– Фрея, если вы и впредь намерены задавать мисс Мартин подобные вопросы, вы оскорбите меня, – предупредила она. – Она оставила вместо себя Элинор, а в компетентности своей сестры я абсолютно уверена. Должна добавить, мисс Мартин, что Элинор очень признательна вам за доверие.

Вот речи настоящей леди, с грустью подытожила Клодия, – истинное умение сгладить щекотливую ситуацию с помощью обаяния и такта.

Маркиз Аттингсборо вновь взял Клодию под руку.

– Лорен, Кит, Портфри и Килборны заняли нам место за столом, – объявил он, – поэтому пора присоединиться к ним.

– Еще раз прошу прошения, – произнесла Клодия, шагая вместе с ним к двери. – Своим ученицам я часто говорю, что неукоснительное соблюдение правил этикета должно быть превыше любых чувств, и вот теперь прилюдно нарушила собственную заповедь.

– Мне показалось, – заявил маркиз с тонкой усмешкой, что леди Холлмир пыталась завязать светскую беседу.

– О нет, только не она! – забыв о недавнем раскаянии, воскликнула Клодия. – Только не леди Фрея Бедвин!

– Так вы знали ее до замужества?

– Именно она была той ученицей, о которой я вам рассказывала, – призналась Клодия.

– Не может быть! – Его пальцы сжались на ее локте. Маркиз остановился возле двери в столовую. Теперь он усмехался открыто. – Так это Бьюкасл так безжалостно отказал вам в защите? И это ему вы показали нос? Просто взяли и покинули Линдси-Холл?

– Не вижу ничего смешного, – нахмурилась Клодия. – В то время мне было не до шуток.

– Стало быть, – продолжал он с весело искрящимися глазами, – по моей милости вы попали из огня да в полымя – сразу после встречи с Маклитом столкнулись с Бедвинами?

Клодия нахмурилась сильнее.

– Полагаю, у вас была на редкость увлекательная жизнь, мисс Мартин, – заключил он.

Прежде чем ответить, она распрямила плечи и крепко сжала губы.

– Ничего подобного… – произнесла она и вдруг поняла, какими должны были представиться маркизу события последних десяти минут. У нее дрогнули губы. – Знаете… – признала она, – а вы, пожалуй, правы.

По необъяснимой причине оба сочли ее признание уморительным и дружно покатились со смеху.

– Прошу меня простить, – выговорил маркиз, отсмеявшись.

– И вы меня простите, – попросила Клодия.

– Подумать только, – продолжал он, снова взяв ее под руку и направляясь в глубь столовой, – ведь я мог променять сегодняшний концерт на суаре у леди Флеминг!

Герцогиня Портфри улыбалась и грациозным жестом звала их обоих, а граф Килборн уже поднялся, чтобы придвинуть Клодии стул.

Она так и не поняла, сожалеет маркиз о сделанном выборе или нет, но была рада его приезду. Ему как-то удалось успокоить ее смятенный дух, хотя именно он отчасти был причиной ее волнений. Клодия не могла припомнить, когда в последний раз так весело смеялась.

Ей грозит серьезная опасность, пришла к выводу она, когда уселась, попыталась разобраться в своих чувствах к маркизу и поняла, что он ей нравится.

Мало того, она очутилась в узком семейном кругу, который ей следовало покинуть давным-давно. И винить в возобновившемся чувстве неловкости ей было некого, кроме самой себя. С каких это пор она ищет поддержки и защиты у мужчины?

От таких открытий немудрено пасть духом.

Клодия уснула – признаться, после продолжительного бодрствования – с мыслями о маркизе Аттингсборо, а проснулась, думая о Чарли, то есть о герцоге Маклите.

С самой собой Клодия не лукавила: она и вправду испытывала антипатию к аристократам, в особенности к герцогам. И эту антипатию пробудил в ней не надменный и ненавистный герцог Бьюкасл. Еще до встречи с ним другой герцог испортил ей жизнь.

Чарли Ганнинга она помнила с раннего детства, с первых лет жизни дышала с ним одним воздухом – по крайней мере так казалось ей, когда она обращалась к прошлому. Они были буквально неразлучны с тех пор, как Чарли прибыл в дом ее отца растерянным и несчастным пятилетним сиротой, и до того момента, как двенадцатилетним мальчишкой отправился в школу. И даже после этого они проводили вместе все его каникулы.

Но когда ему было восемнадцать лет, а ей семнадцать, он уехал, чтобы больше не возвращаться. С тех пор и до вчерашнего вечера Клодия с ним не виделась. И ничего не слышала о нем почти семнадцать лет.

Однако вчера он обратился к ней так, словно их отношения не были внезапно и грубо разорваны. Послушать его, так он не чувствовал за собой ровным счетом никакой вины.

«Какой приятный сюрприз!»

«Где ты живешь, Клодия?»

«Где можно тебя навестить?»

Неужели он и вправду счел встречу приятной? Да еще и признавал за собой право навестить ее? Как он посмел?! Семнадцать лет – долгий срок, почти половина ее жизни, но недостаточный, чтобы все забыть. На память она не жаловалась.

Тем не менее Клодия решительно отмахнулась от воспоминаний, переодеваясь к завтраку и собираясь позднее тем же утром навестить мистера Хэтчарда. Эдну и Флору она решила с собой не брать: Френсис и Сюзанна обещали повести девочек в модные лавки за новой одеждой и прочими покупками.

Френсис прибыла в собственной карете и увезла с собой всю троицу сразу после длинного завтрака, а Клодии подали городской экипаж Питера. Он отказался даже слушать ее возражения и уверения, что в такой день приятно пройтись пешком.

– Сюзанна никогда не простит мне, если я отпущу вас пешком, – подмигнув, сказал он. – А ссоры с Сюзанной я не вынесу. Сжальтесь, Клодия!

Проезжая по улицам Лондона, Клодия немного приободрилась, хотя ее и точило беспокойство: она опасалась, что вакансии, найденные мистером Хэтчардом для девочек, окажутся неподходящими. Но в целом Клодию распирало от радости и гордости: к ее самостоятельности добавлены последние штрихи, она преуспела как незамужняя и независимая женщина.

Ей больше незачем пользоваться помощью неизвестного благодетеля, который почти с самого начала делал щедрые пожертвования школе. Письмо для него покоилось в ридикюле Клодии – мистер Хэтчард обещал доставить его адресату. Жаль, конечно, что она так и не узнала имени попечителя школы, но, с другой стороны, он вправе остаться неизвестным, если пожелает.

Школа процветала. Всего за год Клодии удалось купить для нее соседний дом и нанять еще двух учителей. И самое отрадное: количество учениц, которым не приходилось платить за обучение, увеличилось – теперь их было не двенадцать, а четырнадцать. А школа даже приносила скромный доход.

Ближайший час не сулит никаких неожиданностей – так думала Клодия, когда кучер Питера помог ей выйти из экипажа и она поднялась на крыльцо конторы мистера Хэтчарда.

Меньше чем через час Клодия вихрем вылетела из конторы. Кучер виконта Уитлифа спрыгнул с козел и открыл перед ней дверцу экипажа, но она отдышалась, чтобы сообщить, что пойдет домой пешком. От волнения ей не сиделось на месте. Но не успела Клодия заговорить, как ее окликнули по имени.

Обернувшись, она увидела восседающего верхом маркиза Аттингсборо с графом Килборном и еще одним джентльменом. Клодию заметил и окликнул маркиз.

– Доброе утро, мисс Мартин, – произнес он, подъезжая поближе. – Удачное выдалось начало дня?

– Еще чуть-чуть – и гнев сорвет с меня шляпу, лорд Аттингсборо, – призналась она.

Он поднял брови.

– Домой я дойду пешком, – сообщила она кучеру. – Спасибо, что дождались меня, но теперь можете возвращаться.

– Позвольте сопровождать вас, мэм, – произнес маркиз.

– В компаньонах я не нуждаюсь, – резко ответила она. – И увы, сегодня утром я не в состоянии поддерживать беседу.

– В таком случае позвольте сопровождать вас на правах друга. – Маркиз не сдался, легко спрыгнул с седла и повернулся к графу: – Вы не отведете мою лошадь в конюшню, Нев?

Граф улыбнулся, приподнял шляпу, приветствуя Клодию, и удобный момент для решительного отказа был упущен. Кроме того, вид знакомого лица принес некоторое облегчение. А Клодия уже думала, что ей придется ждать возвращения Сюзанны, чтобы выговориться, опасаясь лопнуть от гнева.

Спустя минуту они шагали по тротуару вдвоем – она и маркиз Аттингсборо. Он предложил ей руку, она оперлась на нее.

– Обычно у меня мало причин для волнения, – заверила она спутника, – если не считать вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Но сегодня дело не столько в волнении, сколько в гневе – нет, в ярости.

– Там вас кто-то разозлил? – спросил он, кивнув в сторону здания, откуда вышла Клодия.

– Это контора мистера Хэтчарда, – объяснила она. – Моего поверенного.

– А-а, это насчет вакансий для учениц, – сразу вспомнил маркиз. – Вы не одобрили выбор поверенного?

– Эдна и Флора завтра же вернутся со мной в Бат.

– Неужели все настолько прискорбно? – Он положил ладонь на ее пальцы.

– Хуже, – заверила она, – гораздо хуже.

– Можно узнать, что же все-таки произошло?

– Бедвины! – выпалила она, в волнении взмахнув свободной рукой. В этот момент они переходили через улицу, огибая свежую кучу конского навоза. – Вот что произошло! Ох уж эти Бедвины! Они сведут меня в могилу. Вот увидите, так и будет.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Флоре предложила работу леди Эйдан Бедвин, – сказала Клодия. – А Эдне – не кто иная, как маркиза Холлмир!

– Вот оно что, – отозвался маркиз.

– Это немыслимо! Не понимаю, как ей хватило дерзости?

– Возможно, все дело в том, что она помнит вас как превосходную учительницу, не поступающуюся своими принципами даже ради денег или положения в обществе.

Клодия фыркнула.

– А может, – добавил маркиз, – она просто повзрослела.

– Такие особы, как она, – возразила Клодия, – никогда не взрослеют. Только становятся еще противнее.

Разумеется, эта оценка была и смехотворной, и несправедливой. Но антипатия к урожденной леди Фрее Бедвин так укоренилась в душе Клодии, что лишала ее способности рассуждать здраво.

– Вы настроены и против службы у леди Эйдан Бедвин? – продолжал расспросы маркиз, прикосновением к полям шляпы поприветствовав двух идущих навстречу дам.

– Она замужем за одним из Бедвинов, – напомнила Клодия.

– Однако она всегда производила на меня приятное впечатление. Насколько мне известно, ее отец был шахтером в Уэльсе, пока не сколотил состояние. Его дочь пользуется репутацией щедрой благодетельницы для всех, кому не так повезло. Двое из ее троих детей – приемные. Это для них она нанимает гувернантку?

– Для приемной девочки, – Клодия кивнула, – и для младшей дочери.

– И теперь, стало быть, вы возвращаетесь в Бат вместе с мисс Бейнз и мисс Вуд. Право выбора вы им не предоставите?

– Я ни за что не отпущу их в услужение туда, где они будут несчастны.

– Еще неизвестно, как восприняли бы подобную работу они сами, мисс Мартин, – возразил маркиз. – Может быть, их воодушевляла бы мысль о службе в столь благородных семействах.

Мальчуган, за которым, сбиваясь с ног, гналась няня, катил обруч по тротуару. Маркиз поспешно потянул Клодию в сторону, пропуская всю компанию.

– Вот пострел! – заметил он. – Ручаюсь, он клятвенно обещал нести обруч в руках до самого парка, где можно бегать, никому не мешая.

Клодия вздохнула:

– Вы полагаете, лорд Аттингсборо, что в конторе мистера Хэтчарда я повела себя слишком опрометчиво и неразумно?

– Отнюдь, – ответил он. – Ваш гнев достоин восхищения – как и ваша решимость увезти учениц обратно в Бат, лишь бы не пристраивать их на службу, которая может оказаться слишком тяжелой.

Она склонила голову.

– Вы совершенно правы, – признала она. – Я поспешила с выводами.

Маркиз усмехнулся:

– И ответили Хэтчарду решительным отказом?

– О, разумеется! Но он заявил, что до завтра ничего не станет предпринимать. И предложил девочкам побеседовать с будущими работодателями.

– А-а…

– Полагаю, мой долг – предоставить им такую возможность, верно?

– Если вы доверяете их суждениям, – откликнулся маркиз.

Клодия снова вздохнула.

– Этому мы учим в первую очередь, – объяснила она. – Умению трезво оценивать, рассуждать, мыслить, жить своим умом и принимать осмысленные решения, а не просто действовать так, как хочется. Это целое искусство. Мы приучаем наших девочек быть осведомленными, мыслящими взрослыми людьми, особенно тех, которые учатся в школе из милости и не могут сразу после окончания учебы рассчитывать на замужество и на то, что всю оставшуюся жизнь за них будут думать мужья.

– Не самая радужная перспектива брака, – заметил маркиз.

– Зато предельно точная, – парировала Клодия.

Они шагали под деревьями, окаймлявшими тротуар. Клодия на миг запрокинула голову, глядя на навес из веток, на чистое небо и солнце в просветах между листьями.

– Я предупрежу их, – решила она. – Объясню, что Бедвины во главе с герцогом Бьюкаслом – семейство, несколько поколений которого пользовались огромным состоянием и привилегиями, что они надменны и настроены презрительно по отношению ко всем, кто занимает более низкое положение в обществе – то есть почти ко всем прочим смертным. И добавлю, что хуже всех – леди Холлмир. Потом посоветую даже не пытаться встретиться с работодателями, а уложить вещи и вернуться со мной в Бат. А потом дам девочкам возможность самим решать, что их больше привлекает.

Ей вдруг вспомнилось, что обе девочки уже побывали в Линдси-Холле вместе с другими бедными ученицами – это случилось прошлым летом, на свадьбе Сюзанны, – где и познакомились с герцогом и герцогиней Бьюкасл.

Маркиз Аттингсборо негромко рассмеялся, Клодия ответила ему недовольным взглядом, подумала и тоже засмеялась.

– В тирана я превращаюсь, только когда я в гневе, – сказала она. – Не просто недовольна, а взбешена. Но такое бывает нечасто.

– Подозреваю, лишь в тех случаях, когда кто-нибудь угрожает вашим драгоценным ученицам.

– Они и вправду драгоценные, – заверила Клодия. – Особенно те, за кого некому вступиться, кроме меня.

Он вновь дружески коснулся ее руки, и Клодия вдруг поняла, что уже несколько минут не обращает внимания на то, куда идет.

– Где мы? – спросила она. – Отсюда можно добраться до дома Сюзанны?

– Это самый длинный и удобный путь до него, – сказал маркиз. – Он пролегает мимо заведения Гюнтера. Вы уже пробовали его мороженое?

– Нет. Но ведь сейчас утро, – сочла своим долгом напомнить Клодия.

– В каком своде законов сказано, что лакомиться мороженым позволительно только днем? – возразил ее спутник. – Днем будет некогда: я приглашен к миссис Корбетт-Хайт на прием в саду, а вы?

Клодия еле удержалась, чтобы не поморщиться: о приглашении она напрочь забыла. Сегодня она гораздо охотнее осталась бы дома, но это невозможно. Сюзанна и Френсис рассчитывают на нее, и ей понятно, что без светских визитов никак не обойтись. Вращаться в высшем свете Клодия не любила, но ее отсутствие могли расценить как недостаток светских манер или уверенности в себе.

Все это более чем веские причины для того, чтобы явиться в гости.

– И я тоже, – ответила она.

– В таком случае к Гюнтеру зайдем сейчас, – решил маркиз, все тем же жестом накрывая ее пальцы.

На Клодию напал беспричинный смех.

Но куда же девался недавний гнев? Неужели ее умело отвлекли от него? И на помощь ей пришли рассудительность и мудрость собеседника?

Мудрость маркиза Аттингсборо?

Внезапно Клодия осознала еще кое-что, и последние воспоминания о недавнем гневе улетучились.

– Кстати, теперь я свободна, – объявила она маркизу. – Я только что известила мистера Хэтчарда, что больше не нуждаюсь в помощи благодетеля. И вручила ему благодарственное письмо для этого человека.

– Значит, есть повод для праздника. А что может быть лучше праздника с мороженым у Гюнтера?

– Не могу придумать ничего более прекрасного, – согласилась Клодия.