Текст книги "Сумасшедшая любовь"

– Я здесь, Энди. – Мне не хотелось признавать, что я не узнала Мику. – Он не остановился. Я едва успела поймать кадр.

Энди посмотрел на мой монитор и закудахтал:

– Что-то не похож он на человека, который спешит! Что он делал? Стоял и флиртовал с тобой?

Он сделал еще пару шагов к своему месту, и я выкрикнула:

– Это лучшее, что я смогла сделать.

Неправильный ответ. Энди повернулся ко мне и впился взглядом, как око Саурона в кольцо.

– Держу пари, если я залезу в «Твиттер», я за пять минут найду его фото, которое сделал сегодня какой-нибудь любитель. – Его рот сжался, а лицо исказила сердитая гримаса – так Энди демонстрировал извращенное удовольствие. – Плохо.

Он открыл мою вкладку с «Твиттером» и набрал имя Мики. Разумеется, за считаные секунды он нашел дюжину твитов с Микой на улице с сегодняшней датой. Под самым верхним была подпись: «Новая девушка Мики?» Энди кликнул на ссылку с трясущимся видео, и я предстала перед коллегами во всей красе, сидя на плечах Мики с решительным взглядом.

Я знала, что сейчас мне прочитают самую неприятную лекцию в моей жизни, но думала лишь о том, как отправить это видео маме, которая будет безмерно рада. Я решила, что обязательно посмотрю его сама еще двести или триста раз, если переживу следующие несколько минут.

Энди повернул голову.

– Ты сказала, что он не остановился. Как ты это объяснишь?

Я обняла себя руками и задрожала. И хорошо ли я себя чувствовала? Мне нужно было поесть, и побыстрее, но сначала предстояло отразить атаку Энди. Я на секунду закрыла глаза, но Энди не собирался делать мне поблажки.

– Я слушаю.

Я посмотрела на него и увидела, что презрительная усмешка никуда не делась.

– Прости, Энди. Я не знала, кто он. Он подошел ко мне сам. На самом деле он закрыл мне вид на Мэгги Гилленхаал, потому я попросила его подсадить меня.

– Мило. – Его губы изогнулись, и он кивнул, размышляя. – Быстро соображаешь. Инициативная. – Он повернулся и оглядел других, которые самозабвенно наблюдали за разворачивающейся драмой. – Вот, что я люблю видеть – хороший кадр любой ценой. – Он повернулся ко мне: – И где фото Мэгги?

Его похвала дала мне надежду, но последний вопрос разбил ее на мелкие осколки.

– Мне так и не удалось его сделать. Она увидела меня и убежала.

Он сжал губы, и я прочла слова «некомпетентный желторотик» в его глазах. Он выдохнул:

– Нет худа без добра, однако.

Мускул в моей щеке дергался от стресса – слишком быстро менялось настроение Энди.

– Что?

Он заворчал:

– Если хочешь получить что-то, что я могу использовать, последи за таунхаусом Эрве Диаса в Бруклине в пятницу вечером.

– В пятницу вечером? – Ужасно. Я перевела взгляд с Энди на Зайона, пытаясь понять суть задания. – Кто такой Эрве Диас?

Зайон сказал:

– Она не знает. – Он повернулся ко мне: – Это барабанщик в группе Адама Коупленда «Уокинг дизастер».

Энди закатил глаза.

– Ну ты же слышала о них, правда?

– Конечно. – Я затерла их записи до дыр, да и портреты Адама Коупленда попадали на обложки крупнейших музыкальных журналов.

– Эрве всегда устраивает крутые вечеринки, перед тем как их группа отправляется в турне, и его мероприятия как магнит притягивают самых разных интересных людей. Твой новый друг Мика, вероятно, тоже там появится. Посмотрим, удастся ли тебе привлечь его внимание. Все знают, что он умеет подобраться к женщине.

– Мика Синклер дружит с Адамом Коуплендом?

Энди разочарованно выдохнул.

– Можно и так сказать. Адам Коупленд помолвлен с сестрой Мики – Иден Синклер.

Конечно, я должна была догадаться.

– Ты хочешь, чтобы через Мику я подобралась к его сестре?

Я тут же пожалела о том, что сказала так, ведь на лице Энди появилось то самое выражение воинствующего лицемерия, которое он демонстрировал всякий раз, когда я говорила об объектах как о живых людях. Ему очень нравилось разглагольствовать о нашей священной миссии.

– Послушай, Джо. Это бизнес, а они товар. Если хочешь, чтобы тебе заплатили, придется изменить мировоззрение. Ты не можешь подружиться с ними. А они не будут дружить с тобой, если им от этого ничего не перепадает. А без публичности они перестают существовать. На самом деле если ты хорошо выполняешь работу, то оказываешь им услугу.

– Точно. Спасибо за задание. Я тебя не подведу.

Энди ткнул в меня пальцем.

– Нет, Джо, не подведешь. Многие хотели бы оказаться на твоем месте. Не упусти свой шанс. – Он метнул на меня злобный взгляд, который в очередной раз напомнил мне темного господина. – Объектам плевать на тебя, поэтому тебе не стоит переживать о них. Это ясно?

Используя слово «объект» для обозначения знаменитостей, Энди пытался превратить их в обезличенный продут. Я прокрутила его слова в голове и пообещала себе выработать такой же безжалостный подход к работе. Но когда я посмотрела на фото Мики, который смеялся, когда нес меня, как старого друга, он показался мне таким добродушным и милым.

Но опять же – он подошел ко мне только из-за фотоаппарата.

Я выпрямилась и кивнула Энди.

– Договорились.

Глава 3

В пятницу вечером я уселась на нижней ступеньке у подъезда одного тихого бруклинского дома и приготовилась ждать. Я приехала пораньше, прежде чем другие фотографы пронюхали о происходящем и задолго до приезда первых гостей. Мускулистый охранник выглянул из-за двери и пару раз смерил меня взглядом, мысленно приобщив к базе несносных сталкеров, «которые сюда не пройдут». В такие вечера я чувствовала себя неудачницей вдвойне, незваной и нежеланной.

Я решила, что Энди ошибся, когда решил, что Мика меня пригласит, но попытать счастья стоило, не правда ли? Я даже принарядилась на всякий случай. Не настолько торжественно, чтобы почувствовать себя глупо, когда Мика меня непременно уколет. На мне была облегающая футболка с круглым вырезом и темные джинсы, а также удобные кеды, но я потратила больше времени, чем обычно, на прическу и макияж.

Если Энди ошибся, я хотя бы смогу сделать отличные снимки других знаменитостей на входе. А если он окажется прав… Мое сердце забилось чуть быстрее от страха и предвкушения.

После двадцати минут безделья я покопалась в рюкзаке и выудила стратегический запас мармеладок «Губка Боб». Я принялась жевать самого Сквидворда и открыла «Фейсбук» в телефоне, чтобы проверить комментарии к видео, которое я разместила на стене, тому самому, где я катаюсь на Мике, как на аттракционе с механическим быком. Я посмотрела его столько раз, что запомнила малейшие изменения в выражении лица Мики – от широкой дурашливой улыбки до неподдельного удивления, когда я подалась вперед и вцепилась ему в волосы.

Мама насмешила меня нахальным комментарием: «О-о-о, а отец у него есть?»

А мамина надоедливая соседка Мариса Беннет, мать Келси Беннет, являвшей собой само совершенство, тут же прикрепила ссылку на статью под названием «Рокер-Казанова Мика Синклер подтвердил расставание с девушкой». Потом Мариса добавила: «Ты в курсе репутации этого парня, Энни?»

Моя мама никогда не любила непрошеные нравоучения, поэтому парировала: «Благодарю за статью, Мариса. Уверена, Джози может принимать решения самостоятельно».

Я кликнула и нахмурилась, читая статью. «Неугомонный Мика Синклер бросил последнюю из череды подружек-фанаток группы в рекордно короткий срок».

Репортер каким-то образом умудрился получить цитату Мики: «Мы просто договорились, что каждый пойдет своим путем».

Редакция высказала мнение в более жесткой форме. «Желание пойти своим путем, похоже, входит в привычку у Мики, который постоянно рыщет в поисках новой добычи. Его несерьезные романы завершаются одновременно с окончанием гастролей».

Во второй части статьи были собраны разного рода слухи со ссылками на соответствующие статьи. «Видимо, боязнь отношений – семейная особенность. Сестра Мики Иден Синклер и ее жених Адам Коупленд, с которым она встречается уже два года, так и не объявили о свадьбе. Поженятся ли они когда-нибудь?»

Я не могла понять, почему люди так сильно переживают за семейный статус помолвленных знаменитостей, как будто у кого-то был шанс закрутить роман с Адамом Коуплендом, пока он не произнес заветное «Да, я согласен».

Подобным образом я не могла понять, почему все слухи вокруг Мики вообще меня волновали. Ведь едва ли у меня был шанс закрутить роман с ним, даже если он не сможет удержать свое мужское достоинство в штанах. Не то чтобы я хотела стать последней в «череде подружек». Я все еще надеялась, что в моей жизни случится «они жили долго и счастливо», пусть даже у моей мамы это не вышло.

Зная, как желтая пресса любит мусолить одну и ту же историю, я не могла не подумать о том, есть ли еще новости о расставании Мики, хотя понимала, что вряд ли найду правду в предвзятых изданиях, которые кормятся слухами. Я поймала себя на мысли, что готова предоставить ему привилегию не вешать на него ярлыки, несмотря на то что едва знала его. Быть может, я уже попала под чары Мики.

Однако я видела, как готовят такие блюда. Некоторые из сайтов, собиравших слухи, размещали откровенную ложь, и все это знали. Энди, по крайней мере, искал реальные истории. Он хотел, чтобы наша газета была надежным источником мусора. К тому же он считал разглагольствование разновидностью правды. Заголовок «Они встречаются?» вполне может произвести эффект разорвавшейся бомбы.

Когда фонари раскрасили тротуар бледными кругами, появились другие папарацци и принялись устанавливать оборудование. Я встала и убрала телефон, чтобы проверить фотоаппарат и подготовиться к съемке.

Вскоре подъехала первая машина. Тут же фотоаппараты в два ряда выстроились в целую арку в честь всякого, кто бы ни вышел из машины. Молодая девушка с роскошными светлыми волосами вышла из автомобиля и заморгала. Фотоаппараты защелкали, но вокруг нарастал шепот:

– Кто она? Кто-нибудь знает?

И все же вспышки мигали на всякий случай. Я ненавидела ночную съемку. Мало того, что средь бела дня нужно было лезть к людям в лицо, так еще и ночью приходилось ослеплять их.

Девушка поднялась по ступенькам и скользнула во входную дверь. Никто так и не разгадал личность таинственной незнакомки. Вероятно, она никто. Да и большинство гостей окажутся никем.

Волнение рассеялось, и стена фотоаппаратов разбрелась. Кто-то загружал фотографии в Сеть, а кто-то отчаянно писал знакомым, чтобы понять, не узнает ли кто-нибудь девушку с длинными светлыми волосами. Я поступила так же.

Энди ответил: «Это Виктория Седжвик. Тусовщица. Не переживай на ее счет». Энди так много работал на мероприятиях последние годы, что знал даже низкоранговых представителей мира знаменитостей.

Уровень звезд был не сравним с уровнем тех, кто считался никем. Тусовщики, фанаты, друзья, менеджеры, репортеры… Как фотограф для желтой прессы, я недотягивала до той массовки, что входила в список приглашенных. И меня это не огорчало: я предпочитала находиться по эту сторону объектива.

Чтобы убить время, я принялась просматривать получившиеся кадры, проверяя настройки света. Виктория Седжвик промелькнула как герой комикса, который оживает, когда перелистываешь страницы. На мгновение она застыла, а потом кнопка «вперед» безжалостно промотала ее. Сложно не завидовать элите. Виктория обладала той самой красотой, что можно купить за деньги. Быть может, одни ее туфли стоили столько, сколько я готова была потратить на новый ноутбук, в котором отчаянно нуждалась. И все же она не удостоится чести занимать мегабайты памяти в моем фотоаппарате. Эти фотографии будут заархивированы и забыты.

Проработав в этой сфере некоторое время, я заметила, что тем быстрее улетучивается интерес к человеку, чем дальше он отстоит от топовых звезд. В большинстве ситуаций такая девушка, как Виктория, привлекла бы всеобщее внимание, но здесь она приковала бы к себе интерес, только если бы пришла под руку со знаменитостью. Папарацци, окружавшие меня, надеялись увидеть кого-то из больших звезд. Если бы появился кто-то вроде Адама Коупленда или даже Мики Синклера, началась бы настоящая суматоха. А вот даже мать Адама никто не заметил бы.

И, если подумать, сестра Мики…

– Иден Синклер! – Парень слева от меня буквально прокричал шепотом, и я подняла глаза, решив, что он прочитал мои мысли. Но сестра Мики действительно быстро шагала по тротуару, опустив голову. И она была одна.

Я сфокусировалась и принялась снимать. Однако, как только защелкали фотоаппараты, она подняла руку, скрыв лицо. Парень слева от меня крикнул:

– Иден, где Адам? Он идет?

Еще один голос прозвенел в назойливом шуме:

– Адам уже внутри? Почему вы одна? С Адамом все в порядке?

Вопросы сыпались один за другим:

– Иден, вы с Адамом уже назначили дату свадьбы? Когда вы свяжете себя узами брака? Где Адам? Вы назначили дату? Вы назначили дату?

Это была хаотичная песня с повторяющимся припевом.

Я взяла ее в кадр и увеличила масштаб изображения, чтобы рассмотреть ее. Я никогда не видела ее лично раньше. Одну ее песню крутили по радио, но больше она прославилась благодаря своему бойфренду. Она оказалась удивительно маленькой, быть может пять футов три дюйма, не больше. Ее темные волосы контрастировали с фарфоровой кожей. На ней была черная одежда и джинсы с дырой на коленях. Она не отличалась такой красотой, как Виктория Седжвик, но я заметила одну интересную особенность: даже если люди не были красивы в традиционном понимании, но обладали харизмой, то всегда привлекали внимание. Иден завораживала.

Он приблизилась ко мне и бросила на меня взгляд. Ее темные глаза гневно сверкнули, как будто это я бомбардировала ее вопросами, на которые она явно не собиралась отвечать. Она откинула гриву черных волос назад и огромными шагами зашагала к парадному входу, а я выдохнула. Если бы можно было умереть, увидев человека с яркой внешностью, я бы уже лежала, обведенная мелом, на бруклинском тротуаре.

– О боже, она совсем не похожа на брата, – пробормотала я.

Парень слева от нее расхохотался:

– Ну разве она в этом виновата? – Он ткнул на мой бейдж. – Ты работаешь на Энди Диксона, верно?

Я кивнула.

– Ты здесь враг народа номер один. Персона нон грата.

Я с трудом сглотнула.

– Я просто пытаюсь работать.

– Тратишь время впустую.

Его лицо было мне знакомо, но я все же не знала каждого папарацци на Манхэттене.

– Как тебя зовут?

Он упер фотоаппарат в свой пивной живот и достал из заднего кармана пухлый потрескавшийся кожаный кошелек. Удерживая одной рукой фотоаппарат, а другой – кошелек, он умудрился выудить мятую визитку, на которой кроме имени и телефонного номера ничего не значилось. Почему нельзя было просто ответить «Уолли»?

Я поблагодарила его за визитку и протянула ему свою.

– Я Джо. Приятно познакомиться. Давно этим занимаешься?

Вместо ответа он поднял фотоаппарат. Еще одна машина притормозила у таунхауса. На этот раз водитель вышел из машины и подошел к пассажирской двери. Из автомобиля вышел мужчина, которого я не узнала, но папарацци сгрудились, посыпались вопросы, защелкали фотоаппараты. Я дежурно вклинилась и сделала кадр со вспышкой у него перед носом, прежде чем он наклонил голову и поднялся по ступенькам. Я отправила снимок Энди, чтобы он расшифровал его.

Прибыло еще больше людей, кто – пешком, кто – в составе собственной автоколонны. Суета нарастала, по мере того как появлялись все более известные личности. Некоторые знаменитости старались исчезнуть, как можно быстрее. Другие шли как по подиуму, стараясь дать фотографам достаточно времени, чтобы сфотографировать их со всех сторон и отвечая только на те вопросы, на которые хотели.

К тому времени из черного седана вышел Мика Синклер, высокий, уверенный в себе, и голоса лихорадочно зазвенели.

– Мика! Вон там!

Машина уехала, и Мика на мгновение застыл, окидывая взглядом место действия. Он не стал ни убегать от толпы, ни позировать для саморекламы. Он пожал руку одному из репортеров и поболтал с ним пару секунд, прежде чем двинулся ко мне. Он склонил голову набок, и его лицо озарилось.

– Уолли! – Он перешел дорогу и протянул ему руку. – Давно тебя не видел. Надеюсь, дома все хорошо?

Уолли даже опустил фотоаппарат, чтобы пожать руку Мике. Я огляделась. Никто его не снимал. Неужели ничего сенсационного не было в том, что этот парень разговаривает с представителями СМИ? Я подняла фотоаппарат и принялась снимать. Шум привлек внимание Мики, и он отвернулся от Уолли и посмотрел на меня как на старого друга.

Он поднял руку, скрываясь от вспышки и прищурился на меня через пальцы.

– Джо-Джози из Джорджии! Не думал, что мы встретимся так скоро.

Поскольку он стоял прямо напротив меня, я продолжала снимать. Зная, что Энди потребует от меня комментарий, раз уж я оказалась рядом, я выкрикнула:

– Эй, Мика. Ты здесь сегодня один?

Я знала, что нужно задать конкретный вопрос, но он улыбался той самой хвастливо-шаловливой улыбкой, которая напрочь убивала во мне инстинкт охотника. Если он у меня вообще был.

– Да. По крайней мере, я пришел сюда один. – Фотоаппараты вокруг нас засверкали вспышками, но Мика буравил меня спокойным взглядом, как будто мы до сих пор стояли на тротуаре в Парк-Слоуп в полном одиночестве. Он поднял уголок губ, как будто готовился взять быка за рога.

– А как ты посмотришь на то, чтобы пойти туда вместе со мной?

Я выронила фотоаппарат, и он ударил меня по животу. Ой. Черт возьми, как мог Энди такое предвидеть? Я все еще не могла переварить приглашение.

– Что, прости?

Он кивком головы указал на лестницу.

– Пойдем. Внутри у тебя лучше получатся снимки.

Я взглянула на Уолли: вид у него был как у Чарли Бакета, когда нашли последний золотой билет[2]2
  Герой книги Р. Даля «Чарли и шоколадная фабрика», выигравший один из пяти билетов в мире, дающих право посетить шоколадную фабрику Вилли Вонки.


[Закрыть]. Он дал мне понять, что нужно идти вперед. Теперь его фантазия воплотилась в реальность. Я поняла, что я даже гипотетически не готова оказаться бок о бок с теми же людьми, которых хотела использовать.

– Разумеется. Но ты уверен, что это нормально? Никто не будет возражать?

– Иден будет, но я же тебе задолжал. Кроме того, я дружу с парнем, который устраивает вечеринку. – Он подставил мне локоть. – Пойдем. Не стесняйся. Ты можешь сделать именно такой кадр, за который дают Пулитцеровскую премию.

Я собрала оборудование. Мика стоял и смотрел на меня, я забросила сумку с фотоаппаратом и рюкзак на плечо и выпрямилась. Когда я вытянулась, оказалось, что он лишь на пару дюймов выше меня. Я обвила рукой любезно предложенный им бицепс, ощущая гладкость его кожи кончиками пальцев. Он обратил на меня взгляд голубых глаз, и я тут же забыла, как надо дышать.

Улыбка исчезла с его лица на секунду, и он поинтересовался:

– Все нормально?

Я набрала полные легкие воздуха и рассмеялась:

– Впервые вхожу на вражескую территорию.

Его очаровательная уверенная улыбка вернулась, и он повел меня по лестнице в дом из песчаника – для меня это был своего рода Троянский конь.

Мика кивнул мускулистому мужчине в двери, когда мы прошли.

– Это Джо. Она со мной.

– Удачи, – отозвался охранник, оглядывая меня с уважением, перемешанным с завистью.

Мика потянул меня вперед, а я обернулась, недоумевая, что охранник имел в виду, но тот уже отвернулся. Я обратила взгляд вперед, отчаянно выискивая звезд первого класса.

И тут на меня снизошло осознание. Я внутри.

Глава 4

Мы проскользнули мимо тусовщиков, стоявших вдоль стены, в более темную комнату, где, похоже, царило наибольшее веселье. Дальнюю стену занимал большой плоский телевизор, а другую стену обрамляла длинная стойка перед баром, забитым бутылками и угощением.

Мика положил ладонь мне на спину и направил меня к барному стулу.

– Что будешь? – Он поднял палец, и прямо из ниоткуда появилась женщина с каштановыми волосами и приготовилась внимательно выслушать мои пожелания.

– Содовую, пожалуйста. И можно положить туда лимон?

Она занялась напитком, а Мика опустился на стул рядом со мной.

– Не пьешь на работе, Джо-Джо?

На этот вопрос у меня было готово два варианта ответа. Я выбрала второй и созналась:

– Я не пью.

Такой ответ заставит его теряться в догадках, консервативна ли я или слишком религиозна. Однако всякий раз, когда говорила, что я диабетик первого типа, на меня сыпались еще более странные предположения и суждения. Или же люди начинали за мной следить и давать бесчисленные советы, основываясь на опыте двоюродной бабушки Салли, которая едва не лишилась ноги из-за осложнений.

Что-то приковало его взгляд, и он легонько потрепал меня по руке.

– Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

Я оглядела помещение, чувствуя, что в футболке, джинсах и кедах «Конверс» недостаточно нарядно одета. Не то чтобы все были в смокингах, но у меня сложилось впечатление, что, если бы я спросила: «Что на вас сегодня?», никто не ответил бы: «На мне вещи из торгового центра в Джорджии, которые я купил два года назад».

В конце барной стойки сидела Виктория Седжвик и цедила напиток. Она являла собой образ с картины Дега, на которой с отсутствующим видом сидит женщина с бокалом абсента. Я достала фотоаппарат из сумки и медленно подняла его. Затвор тихо зажужжал – это всегда меня выдавало, – но Виктория была слишком далеко, чтобы это услышать, далеко во всех смыслах.

Я прошла вдоль стойки и обратилась к ней:

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю с вами пару фотографий? Вы напоминаете девушку со старой картины.

– Кто вы?

– Я репортер. Все в порядке?

Она выпила еще немного и скривилась:

– Я должна встретиться с Марком Таунсендом. – Мы встретились глазами, и я поняла, что она пытается оценить, завидую ли я. Я не знала, кто такой Марк Таунсенд, но она явно считала его ценным экземпляром.

– Его здесь нет?

– Его здесь нет. И теперь никому нет дела до того, что я здесь.

– Мне есть дело, – вставила я.

Она наклонила голову в мою сторону и изогнула бровь.

– Так кто вы?

Моя рука скользнула по бейджу, который я сделала сама. Виктория взглянула на него.

– Нет, милая. Дело не в твоих заслугах. Думаешь, без этого тебя сюда пригласили бы? Ты здесь потому, что кто-то чего-то от тебя хочет. Предположу, что бесплатной рекламы. Но даже если ты уйдешь, никто не заметит, потому что легко можно выудить любую другую крысу из того змеиного логова папарацци, что образовалось у входа.

Проигнорировав это сравнение, я не стала с ней спорить. Я вернулась на стул, где меня оставил Мика, а он как раз пришел обратно. Он положил руку мне на плечо, как старый знакомый, и извинился, что оставил одну. Я нечаянно подняла глаза и увидела, как на лице Виктории спокойное презрение сменяется холодной завистью, и поняла, что, должно быть, перещеголяла ее. Для этого надо было узнать, кто такой Марк Таунсенд. А, по правде говоря, мне было все равно.

Мика бросил взгляд на мой фотоаппарат на барной стойке. В видоискателе еще светилось фото Виктории. Он игриво подмигнул.

– Прости меня, но… – Он повернулся в центр зала и заговорил громче. – Извините. Эй, гости. Это Джо… – Он поколебался и посмотрел на меня.

– Уайлдер.

Я наблюдала за неизбежной реакцией – его губы вытянулись в тонкую линию, один глаз прищурился, пока он пытался сочинить классную шутку, а потом отказался от этой затеи. Он обратился к публике, удерживая взгляд на мне до последней секунды:

– Джо Уйалдер. Она репортер и фотограф. И она наш гость. Пожалуйста, ведите себя хорошо – так, чтобы вам было приятно увидеть себя в утренней газете. – И он подмигнул мне.

– Так ты не возражаешь, если я буду фотографировать? – В моей голове эхом пронеслась тирада Виктории. Разумеется, он не возражал. Я ведь обеспечивала бесплатную рекламу, как говорил Энди. Я не знала, о чем думала.

– Ага, но продать тебя моей сестре будет сложнее. Пошли со мной. Все самые интересные люди собрались внизу.

Количество гостей резко выросло. По коридорам стало трудно ходить, и мы передвигались боком. Люди останавливали Мику через каждую пару футов. Руки хлопали по плечам. Раздавались приветствия. Звучали представления новых знакомых. Этот парень был местным конгрессменом. А эта леди вела вечерние новости.

Кое-кого я узнала. Я уже видела или фотографировала их. Они меня не узнали. Сначала они смотрели на мой бейдж, а уже потом – на лицо. Фотоаппарат все же вызывал еще больший интерес. Я не сделала ни одной фотографии. Энди это не понравилось бы, но Мика увлекал меня вперед, и мне было любопытно взглянуть, что творится в полуподвальном помещении.

Когда мы спускались по лестнице, Мика спросил:

– Тебе нравится музыка?

Я фыркнула:

– Кому не нравится музыка?

– Ты удивишься. – Он снова подставил мне локоть. Мне не приходилось карабкаться вниз по ступенькам, с тех пор как мне исполнилось два, и я охотно обвила его рукой. Его бицепс напрягся, и он подмигнул, давая мне знать, что сделал это намеренно. В таком узком помещении я уловила запах его кожи. Почти случайно оступившись, я сжала его крепче, а потом, возвращаясь в исходную позицию, скользнула ладонью по его руке, чтобы пощупать мышцы.

Невольно я закатила глаза, поражаясь собственной нелепой реакции на этого парня. Я и раньше встречала знаменитостей. Я видела сенаторов. Я выросла в окружении достопочтенных джентльменов, благодаря отцу. Не помню, чтобы когда-либо звезды приводили меня в восторг. А Мику Синклера едва ли можно было назвать звездой.

Как бы там ни было, он вел себя так, словно я заслуживаю внимания. Он создавал у меня впечатление, что я что-то собой представляю. Но почему-то мне показалось, что он так действует на всех и каждого. Я повторила про себя увещевания Энди, напомнив себе, что таким людям в действительности нет до меня никакого дела. Без публичности они просто исчезнут, а я давала им эту публичность. Сегодня моя роль заключалась в том, чтобы стать личным папарацци Мики.

В подвале располагалась студия звукозаписи, но там было так много людей, что она больше походила на студенческое общежитие. Сквозь гомон голосов из одного угла прорывались обрывки музыки. Я встала на цыпочки посмотреть, кто играет.

Он указал на свои плечи.

– Хочешь, чтобы я тебя поднял?

Я отреагировала не самым женственным фырканьем.

– Думаешь, никто не заметит?

Мы пошли на звук. У меня больше не было повода держаться за руку Мики, но, когда я разжала пальцы, он поймал мою ладонь и повел меня за собой.

Когда мы протискивались через толпу, он спросил:

– Так кто твой любимый музыкант?

– Вообще? Или из современных?

– Если я скажу «вообще», каковы шансы, что ты произнесешь мое имя?

Без колебаний я сказала:

– Мика Синклер. – Я тоже умела флиртовать.

Он сжал мою ладонь.

– Не буду просить тебя назвать одну из моих песен. Можешь сделать это в следующий раз, а я притворюсь, что ты и так знала.

Я отвернулась, чтобы не признавать его правоту. Я поклялась себе, что исправлюсь.

Добравшись до противоположной стены, мы обнаружили Адама Коупленда, который играл на гитаре и пел. Я догадывалась, что он может быть здесь, но не видела его на входе и удивилась, что он развлекается так же, как любой другой парень. Мика умеренно интересовал желтую прессу, а вот на Адама велась настоящая охота. Я стояла перед настоящей рок-звездой.

И хотя было странно оказаться перед столь знаменитым человеком в такой интимной обстановке, я не нервничала так сильно, как некоторое время назад, болтая с Микой.

Адам не заметил нас: он пел тихо – не на публику и без микрофона. Только звук его гитары разносился на пару футов, но мы оказались близко, и я слышала даже голос. Вклинился другой голос, и я обнаружила Иден, которая стояла в тени, прислонившись к стене. Она закрыла глаза, словно пыталась попасть в ритм с Адамом и в то же время пела сама себе. Я не привыкла к музыкантам и смотрела, широко раскрыв глаза, в восхищении от того, что они могут создать нечто столь камерное даже в хаотичной какофонии.

Когда песня закончилась, она медленно открыла глаза, как будто не хотела просыпаться. Адам отложил гитару и вскочил. Он сделал два шага вперед и прижал ее к стеклу, отделявшему их от кабинета со звукоизоляцией, как будто песня подействовала на него, как афродизиак. Я испугалась, что эти двое могут заняться чем-то еще более интимным прямо на глазах десятков людей.

Мика потянулся и поднял гитару. Когда он взял аккорд, Адам отстранился от Иден и посмотрел на нас. Его лицо засияло.

– Мика! Когда ты приехал?

Быть может, Энди был прав. Если бы я годилась для этой работы, я бы уже запечатлела горячий поцелуй Адама и Иден в страстных объятиях. Но когда мне пришло это на ум, было уже слишком поздно.

Иден смотрела на Мику не то с разочарованием, не то со снисхождением, пока не увидела меня. Надвигалась буря.

– Мика, что она тут делает? Мало того, что ты встречаешься с фанатками? Еще и попрошаек кормить будешь?

Моя сумка с фотоаппаратом давила на плечо так, как будто внутри сидел слоненок. Я не сняла Иден в интимный момент, хотя могла бы. У нее не было повода на меня злиться. И все же я чувствовала себя так, как будто мне пора было уйти.

Мика обнял меня, как будто хотел защитить.

– Эй. Не забывай, что репортеры тоже люди.

Она усмехнулась:

– Не забывай, что они тебе не друзья, Мика. Сейчас, она, возможно, выбирает нужный угол, чтобы сделать кадр, который сможет продать своему редактору.

Она не ошиблась. На самом деле я переживала, что теперь, когда она меня увидела, я не смогу достать фотоаппарат в принципе.

Мика отпустил меня и поднял руки:

– Мне нечего скрывать.

Иден не унималась:

– Можно подумать, это имеет значение. Не тебе ли лучше всех знать, что она переврет факты, если не раскопает настоящую грязь!

– Но, Иден, быть может, в ней есть и что-то хорошее. – Он взял ее под локоть, и все сомнения в их родстве рассеялись. – Если хоть эту еще можно спасти, неужели ты бы не попыталась?

Она расхохоталась, и ее лицо засияло невыразимой красотой. Неудивительно, что она очаровала самого Адама Коупленда.

– Я хотела бы, чтобы хоть один из них исправился. Тогда население бездушных кровопийц уменьшилось бы хоть на одну единицу. Но я думаю, она пришла сюда не для того, чтобы исправиться. Твоя миссия обречена на провал, мой друг.

Мне казалось, я должна сказать хоть что-то в свою защиту. В конце концов, я не просилась сюда. Но прежде чем я успела открыть рот, Мика обратился к сестре с просьбой:

– Давайте разрешим ей снимать здесь сегодня? Все будет в порядке. Я уже договорился с Эрве, если ты дашь свое благословение.

Смех, который она так щедро расточала до этого, тут же прекратился. Она поджала губы на мгновение, а потом атаковала меня:

– У тебя три варианта. – Она подняла указательный палец. Первый – собрать вещи и уйти.

Она была такой крошечной, что я могла бы расхохотаться ей в лицо, но в тот самый момент мне казалось, что она может на меня наброситься. Поэтому я кивнула, чтобы дать ей понять: я ее слушаю.

В дополнение к указательному она выпрямила средний палец, изобразив всем известный знак победы: