Текст книги "Поцелуй незнакомца"

Его приятели захохотали. Рафу показалось, что он видит страшный сон. Почему они смотрят на него с презрением? Почему он вдруг стал чужим в этом мире, и где его друзья?

– Ты наверняка помнишь меня, Раф, – насмешливо протянул человек в фиолетовом фраке. У мужчины было напудренное лицо с выступающим надо лбом острым козырьком черных волос, из-под которых злобно поблескивали янтарные глазки. – Я твой бывший одноклассник, Каннингем.

– Боюсь, ваше имя не смогло всколыхнуть мою память. Очевидно, мы никогда не были слишком близки. – В голове у Рафа была полная путаница, он никак не мог собраться с мыслями. От сознания своей беспомощности у него заныло под ложечкой.

– Как это не были близки? – промурлыкал Каннингем, сложив на груди руки. Он был намного ниже Рафа, но эта разница в росте, похоже, успешно компенсировалась цепкостью терьера.

Раф оглядел каждого джентльмена быстрым раздраженным взглядом и холодно произнес:

– Как я ни старался отыскать в вас хотя бы крупицу тепла и дружелюбия, мои попытки не увенчались успехом.

Мужчина с седыми волосами сдавленно засмеялся:

– А вы рассчитывали, что вас встретят с распростертыми объятиями, лорд Деруэнт? Это после всего, что вы натворили?

Раф напрягся как натянутая струна, чувствуя, что эта враждебность всего лишь малая толика истинного отношения к нему, преддверие бездонной пропасти. Если в нее заглянуть, недолго и спятить.

Он сжал кулаки.

– Джентльмены, я не понимаю, о чем вы говорите. Но и не уверен, что желаю прояснить этот вопрос. Во всяком случае, не с вами.

В глазах светловолосого мужчины читалась издевка.

– Позволь, я сам представлю себя. Я – Бокларк Саксон, а это твоя жена, Андриа Саксон, леди Деруэнт.

Глава 2

Окружающий мир вдруг закружился перед его глазами. Раф зажмурился, пережидая этот сумасшедший круговорот. Открыв глаза, он взглянул на свою жену и увидел, что она устремилась вниз по ступенькам, чтобы сесть в ожидающую ее карету.

Не успел он сообразить, что ей скажет, как ноги сами понесли его к экипажу. Кучер уже собирался закрыть дверцу. Раф схватился за ручку и пристально посмотрел на очаровательную леди, к которой его почему-то непреодолимо влекло.

Ее лицо казалось произведением искусства, где каждая отдельная черточка находилась в идеальной гармонии с остальными. Широко посаженные глаза и прямой нос прекрасно дополняли друг друга, а чуть великоватый рот придавал лицу особый шарм. На правой щеке была едва заметная ямочка – признак, указывающий на веселый характер. Но глаза ее предвещали бурю.

– Если то, что сказал Саксон, правда, – начал Раф, – то есть… что вы моя жена, тогда мне, право, жаль, что я ничего не помню о нашем союзе, мадам.

От гнева лицо незнакомки побагровело.

– Если это правда? Да как ты смеешь сомневаться в этом? Как ты можешь приближаться ко мне после того, как ты два года не давал о себе знать? После той боли, что ты мне причинил? После тех лишений, через которые я прошла по твоей милости? Мы думали, что ты погиб. Но ты жив и просто забыл обо мне. Меня оскорбляет твое поведение!

– Я уверен, что не знал вас до этого момента, – пожал плечами Раф.

Леди повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками. Раф надеялся, что она хоть что-нибудь ему скажет, но она сидела все так же неподвижно и молчала. Его захлестнуло чувство вины.

Он проглотил вставший в горле комок и напряг память, лихорадочно пытаясь вернуть из небытия все то, что с ним произошло два года назад.

– Я действительно очень огорчен, сударыня, – продолжал он. – Я совершенно не представляю, какую несправедливость я допустил в отношении вас. Если можно что-то поправить, я…

Незнакомая пожилая дама перегнулась через колени его жены и потянула на себя дверцу. Но Раф не собирался отступать. Не сейчас, когда он видел, что у его жены такое отвратительное настроение.

– Сейчас не время и не место выяснять отношения, – раздраженно проговорила пожилая дама. – Это не мое дело, но я думаю так же, как Андриа, и полностью ее поддерживаю. Ты оскорбил ее, Рафаэль.

– Миледи, могу я узнать, кто вы?

У дамы от удивления округлились глаза.

– Как, ты и меня не узнаешь? Я – твоя тетя Ребекка, леди Стоу, сестра твоего отца. И я скорблю о той минуте, когда твой отец увидит, что с тобой сталось. Разумеется, если он тебя узнает.

– А что со мной сталось? – Раф был в отчаянии. Леди Стоу сделала движение губами, как бы проверяя, способна ли она высказать вслух свои мысли.

– Пожалуй, ты выглядишь как и прежде. Разве что стал чуть старше. Но по сути от тебя ничего не осталось, кроме внешней оболочки.

– Но тем не менее это я! – вскричал Раф. Ему казалось, что весь мир сошел с ума. Или это он сумасшедший? – Скажите, мадам, что происходит?

– Твой приезд сюда для нас оскорбление, – произнесла его жена, глядя на него опухшими от слез глазами. – У тебя здесь нет друзей. Ты потерял их в тот день, когда сбежал от нас.

– Это какая-то ошибка, мадам. – Рафа захлестнуло бешенство, но он пока сдерживался. – Я никогда не пренебрегал своим долгом и не дезертировал…

– Именно это ты и сделал, – заметила его жена, прищурив глаза. – И не пытайся оправдывать свое поведение, я все равно не стану тебя слушать. Что бы ты ни сказал, меня это не впечатлит.

Раф стиснул зубы. Он не знал, чем объясняется ее отношение к нему и в чем заключается его преступление. Он поискал ответ в ее сверкающих гневом синих глазах, но не увидел там ничего, кроме отвращения. Несомненно, по ее убеждению, он сотворил когда-то что-то ужасно подлое. Эта мысль подействовала на него угнетающе.

И тут он вспомнил о своей дочери. Эта женщина оставила Бриджит в сиротском приюте.

Раф громко хлопнул дверцей. Дама, назвавшаяся его тетей, защелкнула оконную задвижку. Он быстро взглянул на свою жену, но она вновь повернулась к нему спиной. Раф растерянно наблюдал, как экипаж с грохотом покатил по дороге, унося с собой ответы на вопросы, которые он не успел задать. Душу его заполнила странная пустота, но тут же на него нахлынула ярость от сознания, что его жена отказалась от их дочери.

– Сердечным приемом это не назовешь, – насмешливо пропел Бокларк.

Раф не слышал, как Саксон подошел к нему и остановился рядом.

– Так, может, ты возьмешь на себя труд восполнить некоторые пробелы в моей памяти? – попросил Раф, и как только произнес эти слова, тут же пожалел о них.

– Охотно, – хмыкнул Бокларк, – но это займет не один день. И прежде мне придется хорошенько подкрепиться.

– У меня времени много, я не спешу, – парировал Раф. Ему не понравился холодный блеск в глазах обступивших его мужчин.

Бокларк повернулся к своим приятелям:

– Мы должны поведать Рафу историю его жизни. Женщин мы, разумеется, исключим, так как у них вечно глаза на мокром месте. Я думаю, каждому из нас есть что сообщить ему, не так ли?

Раф окинул глазами джентльменов в разноцветных шелковых фраках, брезгливо отметив, что у них напомажены губы. Мужчины были в вечерних костюмах, стало быть, скорее всего вся эта компания находилась здесь с ночи. Никто из них не заезжал утром домой, чтобы сменить свой пышный наряд. По их воспаленным глазам можно было судить о количестве выпитого. Подобные загулы мало привлекали Рафа. После нескольких посещений «Цветущего лотоса» в Лондоне у него навсегда пропала охота к подобным видам досуга. Он хорошо усвоил, что любое попустительство своим слабостям не приносит ничего, кроме беды, и потому предпочитал сохранять ясную голову.

Непонятно, как он мог когда-то проводить ночи, развлекаясь в компании таких вот бездельников? Пока он размышлял, какой-то незнакомый человек с прыщавым лицом и узким подбородком подошел к нему.

– Видишь этот шрам над правой бровью? – произнес он скрипучим голосом. – Это ты оставил, Раф.

– Позволь, сначала я представлю тебе нас всех, – вмешался Бокларк. – Как я уже сказал, я – кузен леди Деруэнт, и подозреваю, что мне придется осушать ее слезы. Позже. – Он перешел на шепот: – Я подчеркиваю, леди Деруэнт предпочтет, чтобы это делал я. – Он дружески потрепал Рафа по плечу. – Твой приезд вызвал переполох в этой сонной деревушке. До нас дошли слухи, что…

– У меня нет намерения осложнять жизнь кому бы то ни было, – прервал его Раф и прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Но ты это уже сделал, – напомнил ему Бокларк и махнул рукой в сторону мужчин на ступеньках: – Оливер Ярроу, которому ты оставил ножом зарубку на брови. А это Роберт Каннингем, мы зовем его Ромео. Вы были соперниками много лет назад, повздорили из-за какой-то служанки, то ли с кухни, то ли еще откуда-то.

Раф взглянул на оставшихся двух мужчин. Один из них, в серебристом костюме, был высок и худ. Другой, с длинными светлыми волосами, лицом напоминал ангела, но в его небесно-голубых глазах затаилась злоба.

– Криспин Пайпер, лорд Дьюранд, и Малколм Хейс, лорд Уитком, – представил их Бокларк. – Между собой мы называем их Кудряш и Купидон. Но имей в виду, Купидон, даром что похож на херувима, прекрасно управляется с ножом. Я не советую тебе вызывать его гнев, Раф.

Мужчины обступили его со всех сторон. У Рафа пробежал по спине холодок. Когда они придвинулись еще ближе, он почувствовал, что ему стало трудно дышать. В сгустившемся воздухе витала молчаливая угроза, ускользающее желание возмездия. Хотел бы он знать, в чем причина. Чем он им не угодил? Раф пытался хоть что-то вспомнить. Мысли обволакивали мозг, вызывая противную ноющую боль в висках.

– Ты отбил у меня возлюбленную, когда мы учились в Оксфорде, Раф, – напомнил Купидон, сцепив пухлые руки.

– И насмерть загнал одну из моих лучших лошадей, – добавил Кудряш.

– Ты пролил мою кровь на дуэли, – присоединился к ним Каннингем. – Я тогда едва не умер…

– Джентльмены, – перебил их Раф, – все это, конечно, неприятно. Но почему бы вам в противовес грустному не вспомнить что-нибудь хорошее?

– О нет, Раф, это еще не все, – вкрадчиво проговорил Бокларк, наклонившись к его уху. – Подожди, мы тебе такое припомним, что у тебя нутро вывернет наизнанку.

– Ясное дело, припомните, – кивнул Раф, видя, как кольцо вокруг него неуклонно смыкается. Его совсем не радовала перспектива расчищать себе дорогу силой. Он чувствовал, как от гнева кровь его забурлила. Он коснулся висящей у бедра шпаги.

В это время появились Серина с Ником. Лица молодоженов светились счастьем. Раф облегченно вздохнул. Мужчины галантно поклонились даме, и напряженная обстановка разрядилась.

– Что здесь происходит? – спросил Ник, отодвигая Рафа в сторону. – Ты ввязался в ссору? Я это даже через весь двор почувствовал.

– О, не придавай значения, – отмахнулся Раф. – Я просто встретил свою жену и тетю, а эти джентльмены любезно поведали мне о моих прошлых прегрешениях. – С языка его готово было сорваться ругательство, и, чтобы успокоиться, он повернулся к Серине: – Серина, давай-ка поищем, где можно укрыться. Я не вижу причины стоять здесь на ветру. – Раф предостерегающе посмотрел на сгрудившихся мужчин. Они неохотно расступились, освобождая ей путь. Серина, почувствовав что-то неладное, испытующе посмотрела на Бокларка.

Раф подал ей руку. Серина улыбнулась и положила ладонь на его локоть.

– Да-да, уведи меня, пожалуйста, от этих недобрых взглядов, – проговорила она, весело блеснув зелеными, как у кошки, глазами. Раф вспомнил, что раньше они были темными от горя. Но после того как Ник помог задержать человека, убившего ее отца, она ожила подобно распустившейся розе.

Брак пошел на пользу им обоим. Ник, казалось, даже стал выше ростом. Расцвел от любви, если такое выражение применимо к мужчине. Рядом с ним Раф ощущал себя бесплодной пустыней.

– Ты действительно встретил свою жену? – недоверчиво спросил Ник, когда они вошли в гостиную. Он помог Серине снять плащ. Она поправила кружевную шаль на плечах и взбила темные кудряшки, ласкавшие хрупкую шею.

– Мы же знаем, что ты был женат и раньше жил здесь, – пояснила Серина, сжимая руку Рафа. – Должно быть, и твоя жена родом из этих мест.

– Я полагал, она с любовником отбыла в чужие края, – пробурчал Раф. – У меня были причины считать ее вульгарным, низменным созданием. Но она не такая, какой я ее себе рисовал. Она предстала предо мной как чудное видение. У нее такие ясные и невинные глаза!

– За ангельским лицом может скрываться порочная душа, – заметил Ник. – Что ты собираешься делать? Ведь ты не станешь жить с ней в одном доме, пока она остается в Роуэн-Холле?

– Если честно, я и сам не знаю, что делать. Она смотрела на меня с такой ненавистью! Только за что?

– Твой отец что-нибудь да расскажет. Может, он объяснит тебе, почему твоя жена… гм… почему ее так расстраивает твое присутствие. И возможно, мы узнаем, почему твоя дочь закончила свои дни в лондонском приюте сэра Джеймса.

– У меня такое чувство, что отец устроит мне не более теплый прием, чем мои «друзья».

– Мы для того сюда и приехали, чтобы все выяснить, – улыбнулась Серина. – Не волнуйся, Раф, все будет хорошо.

Их разговор прервал стук в дверь. Хозяин, пожилой толстяк с большим животом, принес поднос, уставленный едой. Когда он выставил на стол высокие кружки с пенящимся элем, Серина тут же сделала несколько глотков.

– Я – мистер Браун, – представился им хозяин. – Если вам потребуется что-то еще, дайте мне знать. – Он поглядел за окно. – Ужасная погода для путешествия. – Его карие глаза светились любопытством. – Если не осудите, позвольте поинтересоваться, вы с юга? – Он перевел взгляд на Рафа и, понизив голос, добавил: – А вас, милорд, я знаю.

– Да, мы из Лондона, – ответил Ник. – Скажите, добрый человек, есть ли какие-то новости о лорде Роуэне? Мы собираемся завершить наше путешествие в Роуэн-Холле.

– Лорд Роуэн у себя дома. И останется там до конца своих дней, осмелюсь вам сказать. В таком состоянии он не смог бы передвигаться, как вы понимаете.

Раф опешил:

– В каком состоянии?

– После апоплексического удара. Это произошло две недели назад. – Мистер Браун покраснел и смущенно затеребил фартук. – Я решил, вы потому и вернулись домой, милорд. Разве вы ничего не знали?

– Нет.

– Видите ли, его светлость с тех пор не говорит ни слова. Несчастный человек! Так и сидит молча. И еще у него слегка парализована одна половина тела. Да, для Роуэн-Холла настали тяжелые времена. – Хозяин бросил на Рафа осторожный взгляд. – Он, должно быть, обрадуется вам, милорд… если, конечно, узнает вас. Но он должен узнать, ведь вы его единственный сын.

Раф с трудом сдерживался. Прямо какая-то полоса невезения! Сначала холодный прием местной знати, теперь печальное известие об отце. Должно быть, он совершил ошибку, возвратившись сюда.

– Не может быть, чтобы лорд Роуэн был настолько плох, – попыталась утешить его Серина.

– Его светлость действительно плох, – возразил хозяин, – хотя, говорят, он потихоньку поправляется. Больше я ничего не знаю. Приятного аппетита. – Он поклонился и вышел.

Раф уткнулся в кружку с элем. Аппетит у него пропал. Ник с Сериной поглядывали друг на друга, переговариваясь на молчаливом языке – языке любви. Находиться с ними в одной комнате было невмоготу, особенно после всего, что он узнал. Раф отодвинул кресло и встал.

– Извините. Не обращайте на меня внимания. Я хочу немного пройтись. Мне нужно собраться с мыслями, прежде чем ехать в Роуэн-Холл.

– Мы все понимаем, Раф, – утешил его Ник. – Только помни, ты не одинок. Ты поддержал меня в прошлом, теперь моя очередь тебе помогать.

– Ты можешь рассчитывать и на меня тоже, – с теплой улыбкой произнесла Серина.

Боясь, что его подведет голос, Раф только кивнул, завернулся в шерстяной плащ и нахлобучил шляпу.

– Одна вещь для меня несомненна, – помолчав, проговорил он. – Мое прошлое так или иначе утянет меня на дно.

Андриа еле сдерживала рыдания. Она терпеть не могла демонстрировать свои эмоции на публике. Но с неожиданным появлением Рафа плотина, которую она возвела с таким трудом, пытаясь оградить себя от горя, рухнула. Теперь ничто не сдерживало ее чувств, и она боялась захлебнуться в бурном потоке. Сумеет ли она когда-нибудь снова загнать весь ужас воспоминаний туда, где ему надлежит быть, – в самые темные, потаенные уголки памяти?

Она закрыла глаза. Перед внутренним взором предстал мужчина, которого она когда-то безумно любила. Она ни за что не полюбит его снова. Он привиделся ей таким, каким она знала его прежде: высокий и гордый, со стальными мускулами, с волевым, серьезным лицом и с нахмуренными бровями. Бездонные темные глаза смотрели пытливо и вопрошающе. Андриа хорошо помнила его аристократические черты лица, чувственные губы, твердый подбородок, каждый шрамик на коже и каждую родинку на теле. Лишения сделали Рафа более зрелым. Он похудел, но та притягательная сила, которая сводила с ума местных красоток, теперь стала еще выразительнее, придавая его осанке надменность и величие. Однако былая неуемность сменилась несвойственной ему сдержанностью, а вместо презрения ко всему миру в глазах появилось затравленное выражение. За два года он сильно изменился. Несомненно, во всем виновата война.

Андриа тяжело вздохнула. Раф все еще сохранял над ней власть, будь он неладен!

– Никогда не думала, что доживу до этого дня, – посетовала леди Стоу. – Я глазам своим не поверила, когда его увидела! И такой спокойный, как будто ничего не произошло. Нет, как вам это нравится! Ничего не понимаю. У молодого человека что – нет сердца? – Экипаж с грохотом выехал на проселок. Пожилая леди прижала платок ко рту, стараясь сдержать рыдания. – Подумать только, – воскликнула она, вытирая слезы, – я ведь так его любила!

– Я еще могла бы примириться с его проступками, если бы… он погиб, – прошептала Андриа. – Но он жив. И приехал, чтобы снова сделать меня несчастной.

– Я ему не позволю! – свирепо вскричала леди Стоу. – Если бы его отца не хватил удар, он прогнал бы его прочь. Им с Рафом ни за что не ужиться. Этот негодяй причинил нам слишком много вреда, столько жизней покалечил! Если я не вмешаюсь, его попросту убьют. Ему не будет жизни в Роуэн-Гейте.

Андриа решительно произнесла:

– Я имею полное право на месть. – Вся горечь перенесенных обид обрушилась на нее, и ярость перехватила горло. – Раф заслуживает смерти за ту боль, которую всем причинил.

– Если он объявится в Стоухерсте, чтобы опять тебя мучить, я возьму мушкет Майлза и без колебаний всажу ему пулю в лоб. – Леди Стоу промокнула глаза и, отложив носовой платок, воинственно распрямила плечи. – Он, должно быть, поедет в Роуэн-Холл. Нужно срочно предупредить брата. Огастес будет в шоке, когда его увидит. Это может его убить.

– Боюсь, ему хватит дерзости посетить лорда Роуэна.

– Если у человека нет сердца, он не задумывается о своих поступках. Вполне возможно, что Раф поедет к отцу, чтобы дождаться его смерти. Тогда он станет лордом Роуэном и хозяином Роуэн-Холла.

Андриа прижала пальцы к вискам, пытаясь справиться с головной болью.

– Я совершила ошибку, вернувшись сюда, – заметила она. – Мне нужно возвратиться в Лондон.

– И позволить этому демону распоряжаться твоей жизнью? – рассердилась леди Стоу. – Нет, Андриа. Проблемы еще никогда не решались таким путем.

– Я вынуждена с вами согласиться. На этот раз я буду бороться. Я не позволю Рафу во второй раз искалечить мою жизнь.

Серина осталась с горничной в гостинице, а Раф с Ником отправились в Роуэн-Холл. Они поднялись на вершину горы, возвышающейся над деревней. Ветер трепал их одежду, колючие снежинки вонзались в лицо. Раф почти не чувствовал холода, поглощенный представшей перед ним картиной.

Далеко внизу, на холме за деревней, виднелся Роуэн-Холл. Огромный дом из серого камня сливался с серым гранитом горы, напоминая задник сцены. Орудийные башенки по углам и зубчатая стена придавали зданию вид неприступной крепости. По словам хозяина гостиницы, Роуэн-Холл был построен в четырнадцатом веке, а башни гораздо позже – всего сто лет назад. Угодья выглядели по-зимнему мрачно: на покрытой снегом земле темнели голые стволы деревьев.

– Негостеприимное местечко, верно? – произнес Ник. – Я не вижу смысла медлить. Спускаемся.

– Да. Может, сразу покончим со всем. Но я не рвусь встречаться с отцом.

– Встреча с тобой действительно может его расстроить. Я пойду первым и подготовлю почву. Ни к чему, чтобы его смерть оказалась на нашей совести. – Ник выехал на извилистую тропу, петляющую между скалами и зарослями вереска.

Раф поглубже надвинул шляпу и по крутому спуску последовал за своим другом. Лошади боязливо ступали по сыпучей гальке, но вскоре всадники выбрались на ровную дорогу и наконец – на длинную подъездную аллею. Она заканчивалась перед двустворчатыми деревянными воротами, украшенными искусной резьбой. По бокам от них вдоль стен тянулись ряды голого кустарника и засохших цветов, а сами стены были почти не видны из-за толстых виноградных лоз, устремившихся вверх.

Возле конюшен Раф заметил карету, но не придал этому значения и передал вожжи подбежавшему груму. Юноша украдкой взглянул на Рафа и вдруг побледнел:

– Боже, значит, это правда! Это вы, милорд!

Раф мрачно усмехнулся:

– Да, это я, а не привидение, во всяком случае, пока. Откуда ты узнал, что я вернулся?

– Слышал от… гм… сначала от слуг, потом приехала леди Стоу и все рассказала. Она сейчас у хозяина. И с ней молодая леди… – Грум растерянно поскреб голову.

У Рафа замерло сердце.

– Позаботься, пожалуйста, о лошадях.

Он догнал Ника на ступеньках и остановился перед тяжелой дубовой дверью, размышляя, вправе ли входить в дом без стука. У него не было ощущения, что он вернулся домой. Потоптавшись у двери, он наконец решительно постучал.

Им открыл привратник в скромной домотканой одежде. Никаких блестящих ливрей и напудренных париков, с некоторым облегчением отметил Раф.

Ник заговорил первым:

– Мы приехали навестить лорда Роуэна. – Он протянул лакею свою визитную карточку. Дворецкий, сутулый человек с аккуратно причесанными вьющимися седыми волосами, вышел посмотреть на вошедших. Его слезящиеся глаза расширились, когда он узнал Рафа, а морщинистое лицо расплылось в радостной улыбке.

Раф тоже улыбнулся, лихорадочно пытаясь вспомнить имя старого дворецкого, но так и не вспомнил. Слуга с пониманием закивал:

– Милорд, мы слышали, вы потеряли память. Я – Треверс. Вы, конечно, не помните, но я держал вас на руках, когда вам от роду не было и часа.

– Я рад снова видеть тебя, Треверс, – проговорил Раф, задыхаясь от волнения.

– Мистер Терстон, – представился дворецкому Ник. – Мы бы хотели повидаться с лордом Роуэном.

– О, дорогие мои, его светлость довольно плох, хотя сейчас уже поправляется. Но вы не единственные посетители. Поутру приехали леди Стоу и… – Дворецкий не договорил.

Привлеченные легким шорохом, все посмотрели на лестницу. Там на верхней ступеньке стояла жена Рафа.

– И Андриа Саксон, – продолжила она холодным как лед голосом. – Лорд Роуэн не желает тебя видеть, Раф. Уходи.

Раф подумал, что ушат ледяной воды сейчас вызвал бы меньший озноб, нежели ее слова. Но это не отпугнуло его, только прибавило решимости. Он должен увидеть отца.