Текст книги "По следам Драула"

По следам Драула
Мэри Гринн

© Мэри Гринн, 2023

ISBN 978-5-0060-7276-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чудесный мир.

Яркая зеленая трава простирается так далеко, как видит глаз, и даже еще дальше. Густые леса вздымаются то тут, то там. Редкие горы и те, словно щетиной, обросли зелеными кустами и невысокими деревцами.

Весь этот маленький мир дышит свежестью. Каждая травинка сияет под светом солнца. Вечно теплый, вечно плодородный зеленый рай. Здесь не бывает морозов, дождей и гроз, они и не нужны, ведь недра планеты полнятся водой, которой хватит еще на тысячи поколений живущих тут людей.

Людей, что способны окрасить зеленый рай в багряный цвет. Людей, что всего за одну ночь истребили племя мудрецов. Ослепленные жаждой знаний, таящихся внутри подземной толщи воды, люди прекратили существование народа Инджен и навсегда оборвали нить, связующую мир над водой и тысячи лет накопленных знаний и опыта, сокрытых в самой глубине планеты.

Летопись этого мира начинается в нулевом году и первая запись в ней о том, что строительство столицы центрального королевства Диантрес завершено. На престол воссел первый монарх, тот самый, что смог объединить людей и воздвигнуть первый город. В городе народу стало проще жить. Стены защищали от хищников, тысяча горожан могла вспахать и засеять землю быстрее, чем дюжина деревенских, вокруг всегда была еда и множество колодцев, наполненных до краев.

Но всегда найдутся те, кто не доволен властью. Одним не нравились обязательные рабочие дни, которые были введены для каждого жителя в уплату за статус горожанина. Других ужасала сама мысль о количестве окружавшей их воды, так как они оставались пленниками старушечьих рассказов о её ядовитости.

Да, воду местные жители использовали только для купания, стирки и различных производств, и обращались с ней как с самым настоящим ядом, в нескольких слоях ткани на лице, чтобы ни одна капля не попала в рот или нос. Даже скот не поили водой, настолько крепко было суеверие. Плоды в садах росли круглый год и всегда полнились сладким свежим соком. Океан под землей питал каждую, даже самую маленькую травинку, поэтому и в поливе земля никогда не нуждалась. Только и делай что сей, жди, собирай урожай.

Позже образовалось еще четыре государства. На севере, среди зеленых гор выросла республика Септо. На юге, среди жарких равнин воздвигли королевство Мердинес. В степях запада обосновалась Монархия Окта. Восточный лес же заняло государство Орьенте.

И долгие, долгие годы весь этот крохотный мирок жил и процветал. Число людей росло. Города-государства мирно развивались, обмениваясь знаниями, идеями, едой и технологиями.

Неуемное любопытство подстегивало людей, направляя в неизведанные края в поисках чего-то нового, чего-то, что принесло бы славу и оставило их имена в веках. Жажда познаний и славы загоняла на горные вершины и в глубокие лесные чащи.

Три имени никогда не будут стерты из истории этого мира. Ромул Дихт, Брена Вален и я, ваш покорный слуга Нэско Рех.

Эра сока из фруктов медленно подходила к концу. Ни один сад не мог обеспечить достаточно сочных плодов, чтобы напоить один город, не то что целую страну. Не погибнуть от обезвоживания людям помогали чудесные быстрорастущие лианы, которые во время своих экспедиций нашла Брена Вален. Её походный дневник, а так же его копии хранились теперь в каждом крупном музее, прославляя открытие, спасшее жизни.

17.09. Мы зашли слишком далеко в южный лесной массив. Несмотря на обилие деревьев, плодов на них почти нет. Мы в отчаянии. Мои спутники пытаются вырыть колодец и напиться ядовитой воды.

18.09. Один из моих спутников все же решился. Всего несколько глотков свели его с ума. Он более не может принимать участие в этой экспедиции.

Здесь жарче, чем в Септо. Жажда мучает куда сильнее. Редкие плоды слишком высоко, чтобы достать. Несмотря на все мы продолжаем идти вглубь леса. Надеюсь, что мы пройдем его насквозь и скоро окажемся у границы другого государства.

21.09. Все эти дни спасение было буквально вокруг нас. Эти бесчисленные лианы, оплетающие деревья, оказались полны сока. Сок безвреден для человека. Одна такая лиана достаточной протяженности может обеспечить жидкостью небольшую деревушку.

25.09. Мы пытались откопать корень лианы, но, сколько бы ни копали, безуспешно. Корни уходят очень далеко вниз, возможно даже до подземного океана. Грунтовые воды осложняют работу, поэтому мы решили попробовать привить лиану на другое растение, если эксперимент окажется успешным, проблема недостатка плодов и сока в дальних поселениях будет решена навсегда.

28.09. Росток приживается быстро и хорошо. Возможно, потребуется несколько недель или даже месяцев, прежде чем корень войдет на достаточную глубину, но уже это значительно облегчит наши жизни. Я так же изучила внутреннюю структуру стебля. Она испещрена маленькими отверстиями, будто пористая. От основания растения к кончикам лоз плотность ствола уменьшается. Возможно, такая структура служит фильтром. Тогда, возможно, яд оседает в плотной коре лиан. Так или иначе, нами найдено спасение от жажды. Правда мой коллега так и не оправился от выпитой воды. Он замкнулся в себе, отказывается от еды и питья, повторяя все время «я не могу это знать». Боюсь он не переживет эту экспедицию.

Экспедиция завершилась успешно, однако один из сопровождающих вскоре скончался. Брена Вален получила всеобщее признание и спустя несколько лет сложно было найти деревню даже без крохотной плантации Глубинных Лиан. Это открытие не только облегчило жизнь народа, но и позволило Брене передавать свою фамилию потомкам через века. От матери к дочери, от дочери к сыну. Род Вален жив и сейчас, спустя не одну сотню лет.

Другой исследователь, Ромул Дихт, получил такое же право за открытие особенных животных. Время от времени среди домашних коз, овец и коров, рождались странные экземпляры. Животные появлялись на свет не такими как их сородичи. Их шерсть сверкала на солнце золотом, а посреди лба открывался третий глаз. Как правило, фермеры избавлялись от подобных экземпляров сразу же, боясь испортить стадо, или же считая их нежизнеспособными. Даже исследования, подтвердившие здоровье подобных особей не могли заставить фермеров выращивать золотой скот дальше.

Исследования Дихта открыли новые горизонты для некоторых отраслей промышленности. Вырезки и его исследований тоже часть этой истории.

14.03. Сегодня наша экспедиция нашла взрослую особь золотого оленя. Признаки совпадают. Золотая шерсть и три глаза. Однако его рога алые. Даже не алые, а другого оттенка, смутно знакомого. Олень намного крупнее других особей своего вида. Не похоже, что он агрессивен.

15.03. Ночью случилось необъяснимое. Эти рога цвета Кровавой луны. И под её светом они начинают светиться. Точнее они излучают тусклый, но видимый свет такого же цвета, как и луна. На Ночное Светило и Мирную луну рога не среагировали.

Мы следуем за оленем почти полные сутки, но он попросту не обращает на нас внимания.

Эти рога несут в себе еще одну странность, они слишком ветвистые. Не похожи ни на одни другие оленьи рога.

19.03. После долгого наблюдения было принято решение анатомировать животное, чтобы удостовериться в нормальности его внутреннего строения. Внутренние органы типичны для оленя, хоть и большего размера. Нет никаких отклонений от нормы. Однако при более детальном рассмотрении, внутри черепа найдены небольшие костные наросты образующие подобие узора. Возможно, это единичный случай, или подобная аномалия еще один признак золотых особей.

05.04. Мы анатомировали еще несколько золотых особей, найденных в дикой природе, а так же среди домашнего скота. Золотые животные жизнеспособны и вырастают куда больше собратьев. Цвет шерсти, наличие третьего глаза и рога цвета Кровавой луны являются отличительным признаком данной мутации. Как и костные наросты с внутренней стороны черепа. Узоры этих наростов практически идентичны и не наносят вреда мозгу животного, но их назначение и происхождение остается загадкой, для решения которой у человечества пока не достаточно информации.

Этим исследованием Дихт не только спас сотни животных, но и подарил миру золотую шерсть, мерцающие в темноте аксессуары и краситель такого же цвета, как одна из лун.

Мои же заслуги несколько другого плана. Они не дали людям никаких материальных благ. Не поспособствовали развитию торговли или промышленности, однако они подарили миру безграничные знания. Историю забытых веков, изобретения того времени, легенды. Фундаментальные законы мира. А еще это исследование позволило человечеству обнажить свою кровожадную личину, и, если честно, знай я тогда все, чем все обернется, не стал бы даже помышлять об этом открытии.

В отличие от предыдущих двух исследователей, передо мной не стояла цель открыть новые виды. Начиналось все как обычный путешествие и только позднее, после нескольких лет блужданий на меня снизошло озарение. Есть сам мир. Он существовал без зверей и растений. Он просуществует и без нас, людей. Понять его законы и принципы, вот к чему я решил стремиться. Почему воды нет на поверхности? Почему вода превращает выпивших её в безумцев? Почему на ночном небе именно три луны, а не больше? Ответить на эти вопросы не могли ни величайшие умы моего родного Орьенте, ни ученые других государств.

Начать свои изыскания я решил с родной округи, в которую вернулся после блужданий по остальным королевствам. Меня манил лес. Мы всегда звали его просто Лес, ибо людям свойственно предельно упрощать все, чего коснется наша рука.

Уже внутри леса меня настигло странное ощущение. Пускай снаружи деревья выглядели так, словно выросли хаотично. Спустя пару часов прогулки, в их расположении стал проглядываться определенный порядок. Гигантские деревья росли слишком плотно друг к другу, сохраняя при этом ровный строй и узкие колеи в которые могла бы втиснуться не очень широкая телега, словно создавали живую непроходимую стену, древесный лабиринт, а обилие хищников, пускай и не крупных, служило еще одной степенью защиты. Но что тогда могло скрываться за этими стенами? Кто возвел их? А главное, как давно?

Только попав в подобное место, понимаешь, хороший из тебя путешественник, или нет. Я вот оказался из второго вида. Последнее поселение, в котором мне удалось пополнить припасы, осталось далеко позади. Прошло не меньше полумесяца, как я в последний раз видел человека или общался с ним. Припасы подходили к концу уже на границе с лесом, но повернуть назад я не мог. До поселения слишком далеко возвращаться, а путь сюда снова займет полмесяца и истратит добрую половину моих припасов. Замкнутый круг.

Если добыть питье в лесу проще простого, то с едой дела обстоят хуже. В лесную чащу не залетают птицы. Их гнезда под самой кроной деревьев, так что и яиц мне не достать. Плоды, до которых я могу дотянуться наполнены соком, что, конечно приятно, но не дает телу должного насыщения. Мелкие грызуны, что здесь водятся, слишком осторожны, да и охотник из меня оказался плохой. Да и сам лес – обиталище древесных кошек, очень милых, и, в то же время, крайне свирепых хищников, способных при должном усердии, загрызть молодого или слабого оленя.

Я провел в том лесу еще декаду, перебиваясь фруктами, невнимательными грызунами и сушеными ягодами. Какой-то четкой тропы или чего-то напоминающего признаки людей среди деревьев все еще не видно, как и надежды на то, что я выберусь отсюда. По ночам накатывает одиночество и чувство отчужденности. Почти месяц без людей и живого общения, в окружении исполинских громадин, которые по ночам едва пропускают свет лун. Тихие раскаты урчания маленьких хищников, предсмертный писк их добычи, звук хлопающих крыльев над головой.

Если бы сюда проник хоть один легкий порыв ветерка, я бы пошел за ним. Но здесь нет ничего. Только звуки леса, тусклый свет и тяжелый воздух. Сырой спертый воздух, такой густой и текучий. Чувство будто я с головой погрузился в воду и иду сквозь нее. Будто с каждым вдохом этот яд проникает в тело, и я теряю рассудок.

На голодный желудок я прошел еще один день. Если быть честным, начал я его на двух ногах, а завершил уже на четвереньках. Лес начал редеть и это воодушевило меня настолько, что я вовсе забыл об отдыхе или еде. Свежий воздух ворвался в легкие. До земли пробились лучи света, окрашивая лесную землю желтыми пятнами, и только этого хватило, чтобы придать мне сил. Я продолжал путь пока ноги не начали подгибаться, отказываясь сдвигать моё тело еще хоть на шаг.

Одно радует меня в этих деревьях, среди вырывающихся на поверхность корней очень удобно разбивать лагерь. Достаточно найти углубление в них и накрыться одеялом. Хвороста для костра всегда более чем достаточно, главное грамотно этот костер организовать. Сделав записи в походный дневник и устроившись поудобнее, я стал проваливаться в сон. Звуки леса, как всегда, мешали уснуть, но этой ночью к его обычным звукам примешался какой-то другой.

Где-то впереди меня раздался протяжный хриплый вой. В долгой борьбе разум проиграл любопытству, и я выглянул из укрытия, надеясь рассмотреть хоть что-то. И рассмотрел. Едва заметное алое мерцание в темноте. Это мог быть золотой зверь. Все в городах знали о них, но видели только золотой домашний скот. А увидеть настоящего дикого золотого зверя это опыт, который могут пережить только единицы. Конечно же, я пошел на свет, потому что не мог упустить такую возможность. Шанс всей жизни, увидеть живое воплощение мощи природы.

Передо мной предстал огромный, на самом деле огромный олень. Он уже не дышал, но оставался величественным. Шерсть искрилась золотом, а красоту рогов смог бы описать только самый искусный поэт или писатель. Их кровавый свет излучал особое, едва уловимое тепло. И то, как сильно эти рога ветвились, тоже поражало воображение. Еще долго я сидел рядом и рассматривал мертвое животное, пока слабость и голод не взяли свое, и я не провалился в беспамятство.

Пробуждение принесло новые сюрпризы, потому что очнулся я на своеобразной постели, под крышей. Все мои вещи оказались при мне, хотя я точно помню, что к оленю отправлялся с пустыми руками. Справа от меня стоял низкий столик, на котором лежали фрукты и тарелка с плавающими в воде кусками мяса и каких-то овощей. Кто бы меня ни подобрал, эти люди уже безумны, раз готовят еду в ядовитой воде. Но голод заставляет забыть об осторожности, и, выловив кусочек мяса, я вгрызся в него. Еще теплое. Такое мягкое и сочное. Рискнув еще раз, отпил горячей воды. Вкусная. Мясо и овощи будто растворились в ней, сплетаясь вкусами.

Снаружи послышались голоса и шорохи. Дверь комнаты отварилась и в нее вошла молодая девушка в белых одеждах, скорее всего моложе моих двадцати восьми лет. Статная, высокая и непередаваемо красивая. Никогда я не видел столь прекрасного человека. Больше всего взгляд притягивали её яркие зеленые глаза. Словно молодые листья дерева на солнце. Словно глаза лесной кошки. Словно сам лес. И волосы. Её темные, почти черные волосы, которые на солнце переливались синевой, как вороньи крылья. Она спросила, убил ли я того зверя или же он умер сам. И больше ничего. Её не интересовал чужак. Мои мотивы, состояние и вопросы остались без внимания. Все чего она хотела – получить ответ на свой вопрос.

Еще позже эта женщина вернулась с мужчиной, его глаза и волосы были такими же, как у нее, только лицо его было изукрашено алыми узорами. Мне приказали встать и идти за ними, что я и сделал.

Передо мной развернулась большая деревня. Дома из дерева, такие же башни и забор, за которым, по-видимому, что-то прятали, но все это как-то неестественно блестело на солнце, будто покрыто неизвестным мне материалом. На каждой крыше громоздились какие-то странные надстройки. Будто коробки. Повсюду стояли распорки с натянутыми веревками, а на них сушились свежие листы бумаги. На некоторых вялилось мясо и птица. А еще сушились в корзинах всякие травы, корешки, ягоды.

Поодаль от домов, на довольно обширной территории развернулось поле злаков, а рядом ровными рядами тянулись листвой к солнцу корнеплоды и овощи.

С другой стороны от деревни расположились загоны для скота. Коровы, овцы, свиньи. У каждого вида собственный загон с укрытием от солнца и глубинной лианой рядом, из которой сок размеренно капал в корыто. Рядом курятник и лошадиные стойла, стога сена и соломы. Все так хорошо организовано.

Туша золотого зверя лежала в центре деревни, возле кострища. Туда меня и повели, видимо к старосте поселения.

Пока мы шли, я чувствовал на себе множество взглядов. Взрослые и дети осматривали меня издалека и перешептывались. Набравшись наглости, я тоже стал осматривать их и понял, что все мужчины, не зависимо от возраста носят на лице один и тот же алый узор, в то время как кожа женщин чиста и бела. Каждый житель деревни обладал такими же черными волосами и зелеными глазами, что выдавало в них другое происхождение, отличное от моего. В городах за лесом известны только карие глаза, пускай и разных оттенков. От медового и золотисто-карего, до почти черных. Да и их волосы, никогда раньше не встречал такой цвет, не то чтобы на волосах, а вообще в природе. Эталоном красоты, до этого дня, я и большинство людей Орьенте считали светловолосых людей с золотыми глазами. Один из этих признаков уже был благословением природы, но вместе встречались они крайне редко. А тут передо мной расстилалась деревня, полная красавцев и красавиц. Даже старики казались, прекрасны, несмотря на кипенно белую седину.

Старостой деревни оказался именно такой старичок, худой, но очень бодрый. Седина уже полностью захватила его бороду и теперь распространялась на виски, выбеливая их. Он поприветствовал меня с улыбкой и задал тот же вопрос, что и девушка в белых одеждах. Было заметно, как напряглись мужчины вокруг. Казалось, стоит мне произнести не то слово, и меня убьют на месте. Не зная верного ответа, я решил сказать правду, и это спасло меня.

Настроение народа резко сменилось и напряженное молчание переросло в оживленное копошение. В кострище побросали дрова, а гигантская голова зверя оказалась в таком же гигантском котле с водой.

Сопровождавшая меня пара тоже смягчилась и девушка, наконец, улыбнулась. Староста назвался Мидри, а его дочь Дрина оказалось той самой, что приютила меня и привела сюда. Имени мужчины мне не назвали, а спросить сам я посчитал лишним, да и не успел. Он исчез сразу, как я ответил на вопрос.

Все деревенские суетились, и только Мидри сидел у котла и смотрел на огонь. Я решил, что остаться с ним будет лучшим решением поэтому получив разрешение, присел на землю возле него.

– А почему все так всполошились? – Неуемное любопытство мой главный порок, и когда-нибудь оно же меня и погубит. – У вас будет праздник?

Старейшина тихо вздохнул и посмотрел на меня.

– Сегодня умрет наш старший мужчина. Мы готовимся к его посвящению, и похоронам.

Его слова напугали меня до дрожи. Он говорит, что умрет один из его собратьев и при этом спокоен как змея. Да и какое может быть посвящение перед похоронами. Разве посвящение это не получение каких-то знаний? Какие знания перед смертью?

– Посвящение и похороны?

– Все ли люди за лесом такие любопытные?

Вопрос старика пристыдил меня. Пусть он и произнес это с улыбкой, но мне указали на моё место. Чужак – вот кто я. Человек, который живет за лесом. Мужчина без отметин на лице. Глупец, не понимающий их мира. Здесь я только потому, что меня пожалели и спасли. Я просто незваный гость.

Но если присмотреться, вот же оно, моё открытие. Затерянный народ, о существовании которого не знает ни один человек, ни в одной другой стране.

Если бы люди могли предсказывать будущее. Если бы умели просчитывать последствия своих действий наперед. Если бы только я мог предвидеть все, к чему приведет это открытие, то убежал бы прочь сломя голову.

– А что будет со мной? – Я спросил, потому что неопределенность пугала сильнее, чем смертный приговор.

– Зависит от твоих целей. Если пришел к нам с добром, мы выведем тебя из леса. Если же со злом, то бросим в самой чаще, и дальше полагайся только на Луны. Выведут они тебя или нет, уже решит судьба.

– То есть вы не убьете меня?

– Мы не убиваем просто так. Только из нужды. Когда знаешь цену жизни и расплачиваешься ею постоянно, приходит знание о её ценности. И для нас, выплачивающих эту дань на протяжении многих и многих веков, эта цена известна лучше, чем кому бы то ни было. Для нас ценна каждая жизнь.

– Поэтому вы спрашивали, убил я золотого оленя или нет?

Старику я показался либо совсем глупым, либо на грани с глупостью. Полученные от него ответы порождали только новые вопросы, не принося никакой ясности. Может я на самом деле переоценивал свои умственные способности?

– Священные звери не должны умирать от рук людей. Они очень редки и так же сильно важны для этого мира. Ты, видно, меня не совсем понимаешь, да? Видимо, в мире за лесом уже давно все по-другому, и никто не помнит о нашем существовании.

Мидри нахмурился и достал из кармана что-то странное. Фигурка, вырезанная из дерева, с длинной ручкой, похожая на маленький ковш. Снова потянувшись в карман, он достал щепотку сушеных листьев и затолкал в нее, а затем разжег горящей палочкой их костра. Он глубоко втянул воздух через ручку фигурки и выдохнул странно пахнущий дым. Заметив моё удивление, он протянул это мне.

– Ты впервые видишь трубку?

Я кивнул и принял вещицу. Попытался было сделать вдох, но горло запершило, а по языку разлилась горечь. За всю свою жизнь я, наверное, не пробовал ничего более гадкого, или хоть отдаленно вызывающего такие же ощущения во рту.

– Я думал, что за Лесом давно уже нашли табак, но, видимо, вы не так любопытны, как нам казалось.

– Мы ищем полезные травы, а не те, от которых потом першит горло и хочется кашлять. – Возразил я.

– Табак тоже полезен, в некоторой степени. Но вы, оказались, слишком трусливы, чтобы искать нечто похожее. Мир устроен так, что без проб и ошибок ничего не получится узнать, а ошибка иногда может стоить жизни. Взять, к примеру, эту самую трубку. Сама по себе она бесполезна, но стоит только найти табак, как она обретает смысл. А для смысла ты должен перепробовать сотни разных листьев, чтобы понять, какие из них пригодны для курения. Должен довести обычный сучок дерева до идеальной формы, чтобы получилась трубка. Должен попробовать разные смеси листьев, чтобы выбрать ту, которая подходит именно тебе. И при этом есть шанс умереть, выбрав ядовитые растения. Или выбрать не ту породу дерева и опалить лицо.

Старейшина говорил медленно, время от времени вдыхая свой горький дым.

– Но можно и избежать всех этих ошибок и жертв, имея знания. Зная, какие листья ядовиты, ты не станешь их пробовать. Зная, какие деревья устойчивы к огню, ты выберешь их, верно? – Возразил я.

Старик хитро улыбнулся. Интересно, можно ли счесть эту улыбку за похвалу?

– Ты прав, чужак. Но что насчет тех, кто первым пробовал листья, чтобы понять, есть в них яд или нет? Сколько людей погибло, выясняя это?

– Об этом я не задумывался. Но мы здесь не первую тысячу лет, ведь так? С момента основания Диантреса прошло 1713 лет. Но люди жили и до этого. И мы не знаем, сколько лет мы здесь.

Вытряхнув пепел из трубки, и убрав её в карман, Мидри с какой-то тоской в глазах посмотрел на бурлящий котел.

– Это за лесом никто не знает. А внутри леса известно все. Как строить дом, как сделать трубку, как вылечить любую болезнь, как сохранить продукты надолго. Мы не знаем только одного, когда появился первый Драул. Все остальное нам известно.

Драул? Еще одно непонятное мне слово. Может это название их народа? Может это первый человек? Что такое Драул? Что-то живое? Животное? Какой-то идол, которому поклоняются местные жители?

Мой мозг вопил от желания завалить мужчину вопросами, и он чувствовал это. Проверяет меня? Возможно. Но я буду молчать. Молчать и надеяться, что мне позволят остаться в этом маленьком мирке еще хоть на декаду, чтобы я мог пожить среди них, стать, пусть и ненадолго, одним из них.

– Так с чем ты пришел к нам, юноша? С добром, или же со злом?

– Я пришел с добром и вопросами.

– И много у тебя вопросов? – Он медленно поднялся с земли и протянул мне руку, которую я с радостью принял.

– Больше чем можно задать в один день.

Пропасть между нами, пусть и немного, пусть лишь на полшага, но сократилась. Мой ответ заставил Мидри рассмеяться. От смеха старейшины замерли люди вокруг, пытаясь понять причину. И тогда Мидри поднял мою руку вверх, чтобы объявить о моём временном поселении в деревне.

– Ты можешь оставаться здесь, пока не получишь ответы на все свои вопросы. Будешь жить в моём доме, работать наравне с другими мужчинами и женщинами, а по вечерам я буду отвечать на все твои вопросы. Но не сегодня. Сегодня особый день, поэтому просто будь рядом со мной или моей дочерью и делай то, что тебе говорят. Ответов сегодня не будет.

Худощавое лицо помрачнело. Мне оставалось только принять правила и подчиниться. Все же возможность, которую мне подарило это место, нельзя было упускать.

Я разыскал Дрину и передал ей слова старейшины, которые, видимо, ничуть её не удивили. Девушка позволила остаться с ней, и еще несколько часов мы наблюдали за котлом издали. Помня, что сегодня мои вопросы останутся без ответов, я решил попытать удачу в разговоре с ней.

– А зачем вы делаете это? – Возможно, она не планировала вести со мной беседы?

– Это? Ты про голову? – Я молча кивнул. – Мы отделяем так плоть от кости. Но не надейся узнать больше. Отец сам расскажет тебе, когда посчитает нужным. Хотя, скоро ты все увидишь собственными глазами. Не потеряй решимость после увиденного, чужак.

– Я Нэско.

– У мужчин здесь нет имен, и не должно быть. Тебе придется принять это, если хочешь жить с нами и стать частью нашего народа.

– А твой отец? Он ведь мужчина? Почему у него есть имя?

– Никаких больше вопросов. Спросишь его завтра сам, если после дня работы останутся силы.

Она хитро улыбнулась и ушла прочь, оставляя меня сидеть в одиночку до самого заката. И все это долгое время к костру охапками сносили дрова, поддерживая жар. В то время как ядовитая вода продолжала бурлить, поднимая в воздух свои ядовитые пары.

В городах за любую работу, хоть как-то связанную с водой, платили вдвое больше. Людей, что видели обезумевших, можно пересчитать по пальцам. Едва ли их наберется больше десятка. Немного больше тех, кто слышал о подобных случаях. Но о последствиях попадания воды в организм знал каждый человек. Кто-то из страха перед безумием предпочитал не купаться вовсе. Другие надевали в купальню специальные маски, закрывающие нос и рот, с длинной дыхательной трубкой, которая выходила за пределы купальни.

Здесь же люди будто и не боялись воды. Дети резвились в клубах пара. Женщины готовили в воде жидкую еду. Никто не боялся обезуметь. Все здесь уже были безумны, по моему личному мнению, либо хранили от мира великую тайну, вернувшись с которой я мог бы изменить все наше представление о жизни.

Меня дважды за сегодня спросили, с чем я пришел, но ответа мне и самому не известно. Я не желаю зла этой милой деревушке, но и добра я не несу. Здесь меня держат жадность и амбиции, но никак не добро или зло. Я хочу остаться в истории, хочу изучить этот мир, понять его. Я хочу облегчить жизнь своего народа, избавить их от страха и предрассудков. Хочу постичь причины и следствия всего, до чего дотянется моя мысль.

На закате Дрина вернулась ко мне и проводила к старейшине, сказав, что дальше женщинам нельзя присутствовать.

Пара десятков мужчин стояли вокруг потухшего костра. Котел лежал рядом, опрокинутый на землю. Перед ним, на земле, сиял белизной обнаженный олений череп.

Старейшина воззвал к самому старшему мужчине племени и из-за моей спины появился утренний гость. Он вышел в центр круга и встал перед черепом на колени.

– Сегодня, – начал Мидри, – нас покидает старший сын Инджен. Ему суждено принять нашу судьбу и исполнить давнее предназначение.

Старейшина обратился к мужчине.

– Сегодня тебе предстоит умереть и воссоединиться с Кровавой луной. Сегодня тебе предстоит уснуть сном мертвеца на сотню дней. Готов ли ты, старший сын Инджен?

– Я готов.

На небо медленно, одна за другой взошли три луны. И стоило Кровавой подняться на небосвод, как рога засияли. Не так, как прошлой ночью, не блекло и едва заметно. Они засияли как сама луна, распространяя свет вокруг себя, на много шагов вперед.

– Отбрось людское и собственное. – Приказал старейшина, и мужчина послушно отбросил одежду и украшающие его руки браслеты. Почти в то же мгновение на него набросили черную мантию. Настолько черную, что сам её цвет казался ненастоящим.

– Протяни руки. – Снова раздался командирский тон. И мужчина так же покорно протянул руки и принял в них еще горячий, судя по всему, череп.

– А теперь прими посвящение. Прими судьбу. Прими Драула.

С последним словом тот, кого назвали старшим сыном Инджен, надел на голову череп, и, издав короткий, но полный боли крик, упал. Несколько крепких парней подняли его на руки, натянули капюшон поверх костяной маски и унесли прочь. А старик опустился на колени и поднял глаза к небу, прося луны об удаче на следующие сто дней.

Я просто сел на землю рядом с ним и сидел так, пока не разошлись остальные мужчины. Вопросов было много. Больше, чем я мог задать. Что значит это слово «Драул», которое я слышу уже второй раз за сегодня? Что случится через сто дней? Куда делось так быстро тело мужчины? Зачем ему нужно было надевать на себя этот череп? Что за предназначение у этих людей? Мой поток мыслей прервал запах знакомого горького дыма и голос.

– Ты считаешь нас дикарями? После увиденного тобой сейчас зрелища, я бы сбежал. Так чего ты сидишь здесь? Почему не сбегаешь? – Слова были такими же горькими, как и табачный дым.

– Еще утром вы говорили, что для вас ценна каждая жизнь. Но сейчас я увидел, как все племя, молча, наблюдало за смертью сородича. Я не знаю ничего о вас, вашей жизни и культуре, и поэтому у меня нет никакого права судить, однако это идет по иному пути, нежели ценить каждую жизнь.

– Предназначение ценнее всех наших жизней, и мне стыдно за то, что я не могу исполнить его сам. Вместо этого я должен отправлять на ту сторону своих сыновей, сыновей моих друзей. Должен смотреть потом в глаза их женам и детям. Должен жить с этой ношей, пока не умру от старости и не передам имя и этот тяжелый груз другому мужчине, заключая уже его в замкнутый круг горечи.