Текст книги "Молодая Элита"

– Все будет хорошо, – тихо уговаривает меня Раффаэле. – Раскрой ладонь.

Я повинуюсь, и он осторожно кладет в мою руку ночной камень. Мои пальцы сами собой сжимаются.

Еще через мгновение меня сотрясает волна слепой ярости. Раффаэле отскакивает в сторону. Я вскрикиваю и падаю на пол. Темные силы, что шептали в дальних углах разума, вырываются из своих клеток. Снова вихрь воспоминаний о прошлом. Жутких воспоминаний, которые я тщательно подавляла, стараясь не выпускать наружу… Отец ломает мне палец… отец кричит на меня… бьет… забывает, что у него две дочери… Ночь под дождем. Грудь отца, пробитая конскими копытами… Долгие ночи в подземной тюрьме инквизиции… Бесцветные глаза Терена… Толпа на площади, ждущая моей смерти… Камни, летящие на эшафот… Чугунный столб.

Я плотно зажмуриваю единственный глаз и затыкаю уши, делая отчаянные попытки остановить эту лавину. Но она становится только неистовее. Ощущаю завесу тьмы, собравшуюся затянуть меня в свои глубины. Книги и свитки летят со стола. Стекло в фонаре Раффаэле разлетается вдребезги.

Хватит! Хватит! ХВАТИТ! Я готова уничтожать все, только бы прекратился мой собственный кошмар. Я уничтожу вас всех! Стискиваю зубы. Внутри меня бьется ярость, наконец-то получившая шанс вырваться наружу. Сквозь этот вихрь я слышу хриплый шепот отца: «Кому еще ты нужна? Никто и никогда не предложит тебе лучшей участи, чем эта».

Моя ярость нарастает. «Настанет день, и все они будут ползать у моих ног, соперничая из-за моего благосклонного взгляда. Пусть убивают друг друга. Меня это только позабавит».

Крики затихают. Голос отца тоже исчезает. Остается лишь дрожащий отзвук его слов. Я лежу на полу. Мое тело сотрясается от недавней вспышки гнева. Лицо стало мокрым от слез. Раффаэле не торопится ко мне подходить. Мы долго смотрим друг на друга. Потом он все-таки приближается и помогает мне встать. Жестом показывает на стул. Я с благодарностью сажусь, наслаждаясь внезапно снизошедшим на меня ощущением покоя. У меня ослабли все мышцы, словно я карабкалась на гору. Голова то и дело клонится вниз. Отчаянно хочется спать. Все силы, накопленные за эти дни, унеслись, будто их и не было.

Проходит еще несколько минут. Раффаэле кашляет, чтобы привлечь мое внимание.

– Формидита, ангел страха. И Кальдора, ангел ярости. Ангелы-близнецы, – шепчет он. – Янтарь выявляет ненависть, скрытую внутри человека. Ночной камень – это порождение тьмы – пробуждает силу страха. – Он умолкает, словно решая, говорить ли дальше. – Твое сердце глубоко пропитано чем-то темным и горьким. И это вызвано не событиями последних недель. Темнота и горечь поселились в твоем сердце давно. Очень давно. Как будто кто-то намеренно взращивал их в тебе и заботливо поливал. Никогда еще я не сталкивался с чем-то подобным.

Кто-то? Я точно знаю кто. Мой отец. Я вздрагиваю, вспоминаю жуткие иллюзии, ответившие на мой зов. В углу комнаты вижу затаившийся призрак отца. Прячется за стеной плюща. «Его здесь нет, – убеждаю я себя. – Это всего лишь иллюзия. Он давно мертв». Но я вижу его силуэт. Он ждет меня. От него веет холодом.

Чтобы Раффаэле не подумал, будто я свихнулась, поспешно отворачиваюсь.

– Что… Что это значит? – хриплым, не своим голосом спрашиваю я у него.

Раффаэле ограничивается сочувственным кивком. Похоже, он не настроен говорить об этом. Мне хочется поскорее уйти.

– Посмотрим, как Энцо отнесется ко всему этому. Направление твоей учебы зависит от него, – произносит Раффаэле. Чувствуется, он предпочел бы вообще молчать. – Возможно, тебе понадобится некоторое время, чтобы стать членом Общества Кинжала.

– Постойте, господин Раффаэле. Я что-то не понимаю ваших слов. Я думала, что уже вошла в ваши ряды. Разве не так?

Раффаэле скрещивает руки на груди:

– Не так. Мало обладать особыми силами. Нужно еще уметь ими управлять. В Общество Кинжала входят те, кто это умеет и кто в любой момент может призвать подвластные им силы. Подобное умение не приходит само собой. Оно требует усердия и постоянных упражнений. Помнишь, как Энцо управлял огнем, спасая тебя? Ты должна стать повелительницей своего дарования. Уверен, что и ты достигнешь необходимого мастерства.

Я настораживаюсь:

– Если я еще не принята в Общество Кинжала, то кто я сейчас? Что будет со мной дальше?

– Ты считаешься ученицей. Мы должны убедиться, что сможем должным образом тебя подготовить.

– А если у меня не получится стать такой, какой вам надо?

Глаза Раффаэле, еще недавно такие теплые и участливые, темнеют, делаясь пугающими.

– Года два назад мне повстречался юноша, умевший вызывать дождь. Он показался мне смышленым и понятливым. Мы возлагали на него большие надежды. Начали его учить. Прошел год, но он так и не смог научиться управлять своим дарованием. Думаю, ты слышала о страшной засухе в Северной Кенеттре?

Я киваю. Отец тогда проклинал подскочившие цены на вино. До нас доходили слухи, что в Эстенции забили на мясо сотню племенных лошадей. Их было нечем кормить. Какие тут лошади, когда люди сплошь и рядом голодали? Начались голодные бунты. Король приказал инквизиции нещадно их подавлять. Счет убитых шел на сотни.

Раффаэле вздыхает:

– Увы, засуха явилась не сама собой. Этот парень создал ее случайно, а потом не смог остановить. Самообладание изменило ему, он поддался панике и впал в отчаяние. Разумеется, народ во всем винил мальфетто. Храмы сжигали их у столба, надеясь, что эти жертвы умилостивят богов и те пошлют дождь. Нерадивый вызыватель дождя повел себя весьма глупо. Он то пытался вызвать дождь прямо на рыночной площади, то ночью пробирался в гавань, намереваясь почерпнуть силу от морских волн. Энцо был сильно недоволен им. Тот, кто не в состоянии управлять своей силой, становится угрозой для всех нас. Ты дочь негоцианта и, наверное, с детства слышала, что все имеет свою цену. Мы не приют для мальфетто. Пойми меня правильно, Аделина. Держать тебя у нас, кормить, одевать, предоставлять безопасный кров, учить тебя… все это стоит не только денег, но и времени и сил. А главное – это всегда стоит нам нашего имени и репутации в глазах тех, кто в нас верит. Каждый ученик – наше вложение. С каждым мы идем на определенный риск. Иными словами, ты должна доказать, что стоишь затраченных средств. – Раффаэле умолкает и берет меня за руку. – Не хочу тебя пугать, но и не собираюсь скрывать от тебя, насколько серьезно мы относимся к нашей миссии. Это не игра. В нашей цепи не должно быть слабых звеньев. Особенно в стране, власти которой спят и видят нас уничтоженными. – Его пальцы сильнее сжимают мне запястье. – Я сделаю все, что в моей власти, чтобы ты стала надежным звеном.

Раффаэле искренне старается меня утешить. Но я умею слушать между слов и потому понимаю все, о чем Раффаэле молчит. Они будут пристально следить за мной. Я должна как можно быстрее показать Энцо и всем остальным, что могу управлять своей силой, не допуская досадных и опасных случайностей. Если я этого не сумею, меня не просто вышвырнут за пределы Общества Кинжала. Я видела их лица. Я знаю, где они помещаются и к чему стремятся. Знаю, что Общество Кинжала возглавляет наследный принц Кенеттры. Иными словами, я знаю слишком много. Слабое звено в мире, который стремится уничтожить таких, как я. А слабые звенья опасны.

Если я не выдержу их испытания, со мной поступят так же, как, скорее всего, они поступили с виновником засухи. Меня попросту убьют.

Раффаэле Лоран Бессет

Полночь. Весь Двор Фортунаты спит. Раффаэле один сидит в своей спальне, листая тонкий пергамент книги о лунах и морских приливах. Он не столько читает, сколько ждет. Наконец раздается негромкий стук в дверь. Раффаэле мгновенно встает. Его расшитые шелковые одежды отражают пламя свечей. Неслышно ступая, он идет к двери и впускает посетителя. Входит Энцо, шелестя полами черного плаща. Вместе с ним в комнату проникает запах ветра, ночи и смерти. Раффаэле почтительно кланяется.

Энцо плотно закрывает дверь.

– Башня Бурь, – шепотом произносит он. – Сведения подтвердились. Редкое зрелище: король и королева появятся вместе. Нам представляется отличный шанс сразу избавиться от обоих.

– Прекрасно, – кивает Раффаэле.

Энцо смотрит на него и хмурится:

– У тебя усталый вид. Ты не болен?

Сегодняшний клиент Раффаэле давно ушел.

– Я вполне здоров.

– Видел сегодня Аделину?

– Да.

– И что можешь сказать о ней?

Раффаэле подробно рассказывает о проведенном испытании. О том, как держалась Аделина, общаясь с каждым камнем. Потом говорит о ее особом притяжении к янтарю и ночному камню. Опасения Раффаэле подтверждаются: Энцо щурится. Признак интереса. За эти годы он разыскал для наследного принца немало мальфетто, имеющих дарования. Однако никто не показал такую силу честолюбивых устремлений, как Аделина. Алмаз – камень Энцо. Раффаэле умалчивает, что сила Аделины подействовала на него так же опьяняюще, как и сила самого принца.

– Страх и ярость, – задумчиво произносит Энцо, и его глаза вспыхивают. – Что ж, это главное.

Раффаэле неслышно втягивает воздух.

– Ты уверен, что тебе это надо? – осторожно спрашивает он.

Руки Энцо держит за спиной.

– Что посоветуешь?

– Избавиться от нее. Немедленно.

– После стольких усилий ты предлагаешь мне ее убить?

Голос Раффаэле полон сочувствия, но тверд.

– Энцо, ты сам любишь повторять, что у нас не приют для мальфетто. Все ее воспоминания густо пронизаны тьмой. Это говорит о повреждении разума. С ней что-то не так, причем очень крупно. Странно, что ее силы не проявились еще в детстве. Аделина только сейчас начинает ощущать свой дар. Сила мощная, но настолько искаженная и перекрученная, что меня это настораживает. Она еще не вошла во вкус. Вскоре ей захочется сполна распоряжаться своим дарованием. Не берусь судить, как она выдержит наше обучение.

– Ты ее боишься. – Энцо явно заинтригован. – Или же ты боишься ее очарования.

Раффаэле молчит. «Нет, я боюсь, что она очарует тебя».

Глаза Энцо теплеют.

– Ты же знаешь, я тебе доверяю. И всегда доверял. Но убить эту девчонку, не попытавшись понять, на что она годна, – это непозволительная трата сил. Аделина может оказаться для нас очень полезной.

– Она будет очень полезной, – соглашается Раффаэле. Сапфировые пряди в его волосах вспыхивают, поймав свет. – Но при одном условии: если она будет тебе подчиняться, – добавляет он, искоса глядя на Энцо.

– Вскоре я верну себе трон, – шепчет Энцо. – И тогда мальфетто больше не будут жить в страхе.

Раффаэле ощущает жар, исходящий от тела Энцо. Предупреждение.

– Сила Аделины поможет нам укрепиться во власти, даже если эта сила и питается тьмой. Мы все видели, на что она способна. У нее нет причин восставать против нас.

– Будь осторожен, Жнец, – советует ему Раффаэле. – Мы пока не изучили особенности ее силы.

– Так займись ее обучением. Посмотри, как она себя поведет. Если твое нынешнее мнение о ней сохранится, мы от нее избавимся. А пока, – глаза Энцо становятся жесткими, – пока она остается.

«Мы допускаем чудовищную ошибку», – думает Раффаэле, но кланяется.

– Как прикажете, ваше высочество.

Его голова склоняется еще ниже. Волосы падают на лоб, обнажая шею. Энцо подходит ближе и осторожно расстегивает воротник одежды Раффаэле.

Нижняя часть шеи покрыта отвратительными красными ссадинами, словно кто-то пытался душить Раффаэле. Только сейчас, когда Энцо берет его за подбородок и поворачивает лицом к свету, в уголках губ Раффаэле тоже проступают ссадины.

– Это сделал кто-то из твоих посетителей? – спрашивает Энцо.

Раффаэле опускает глаза. Он молча застегивает воротник и привычно откидывает волосы на плечо. Молчание является лучшим ответом на вопрос Энцо.

– Назови его имя! – тихо требует Энцо.

Раффаэле не торопится говорить. Большинство его посетителей, даже в порыве страсти, обращаются с ним нежно и деликатно. Но не все. Он вспоминает минувший вечер. Грубые руки у него на шее, припечатавшие его к стене. Эти же руки били его по лицу. А губы бившего шептали прямо в ухо самые гнусные оскорбления. Такое случалось крайне редко, и обычно Раффаэле не сообщал Энцо всех подробностей. Ведь его работа очень важна для Общества Кинжала. Способности Раффаэле отличаются от дарований остальных членов. Его сила не может убивать, зато отлично гипнотизирует. Многие его посетители пылают к нему такой бешеной страстью, что становятся верными покровителями членов Общества Кинжала. Политические союзы создаются в разных местах. В том числе и в постели.

У каждой работы есть свой риск и свои правила, как надо себя вести в случае риска. «Я должен был бы вначале сообщить об этом своей хозяйке. Она бы тихо уладила дело, крупно оштрафовав посетителя-садиста. Помимо денег, это уберегло бы меня от новых встреч с ним». Раффаэле выдерживает взгляд Энцо, и его мягкое сердце обретает несвойственную ему твердость. «На этот раз я не собираюсь молчать. Есть жестокость, которая заслуживает наказания».

– Граф Маурицио Сальдана, – отвечает Раффаэле.

Энцо кивает. Выражение его лица не меняется, но красные прожилки глаз ярко вспыхивают. Рука в перчатке ложится на грудь Раффаэле.

– В следующий раз не таись от меня, – тихо, но властно произносит Энцо.

* * *

На следующее утро инквизиторы находят обезображенный труп графа Маурицио Сальданы прибитым к входным дверям его дома. Рот графа застыл в отчаянном крике. Сам труп обгорел так, что его едва опознали.

Аделина Амотеру

Магия – придуманное слово, обозначающее «трюки чародея».

Чародеем звали известного шарлатана, за которым охотилась, но так и не сумела схватить инквизиция.

Раффаэле Лоран Бессет. Эссе

Виолетта боялась грома.

Когда мы были совсем маленькими, стоило начаться грозе, как сестра тут же бежала в мою комнату. Забиралась в кровать и крепко прижималась ко мне. Я обнимала ее и пела ей колыбельную нашей матери. А за стенами дома бушевала стихия. Стыдно признаваться, но мне всегда нравилась ее беспомощность. Страх и растерянность сестры делали меня сильной. Пусть и ненадолго, но я становилась лучше ее.

С этого начинается мой сегодняшний сон. За окнами бушует гроза. Мне снится, что я просыпаюсь у себя в комнате. Рядом – дрожащая Виолетта. Ее черные локоны разметались по моей подушке. Я сонно улыбаюсь.

– Не бойся, моя глупенькая Виолеттина, – шепчу я, обнимая ее за плечи. – Это всего лишь гроза.

Напеваю колыбельную, чтобы успокоить сестру.

– Это не просто гроза, – шепотом возражает Виолетта. – Будет еще хуже.

Ее голос больше похож на шипение.

Перестаю петь и улыбаться. Протягиваю руку, чтобы погладить сестру по щеке.

– Виолетта, где ты?

Там, где только что лежала моя испуганная сестра, пусто.

Кровать подо мной опрокидывается, и я куда-то падаю. Падение длится целую вечность.

Шумный всплеск. Я оказываюсь в воде.

Тороплюсь выплыть на поверхность, ртом хватаю воздух, стряхивая воду с ресниц. Где это я? Похоже, в открытом океане. Суши не видно. Небо над головой угольно-серое. Океанская вода – черная.

Я попала в воды Подземного мира. Мира мертвых.

Сразу догадываюсь об этом, увидев странный свет. Он совсем не похож на свет привычного мира. Он не разгоняет тени и не несет с собой тепло. Это мертвый свет, тусклый, полный серых тонов. Исчезли все краски, все звуки. Нет даже ветра. Черная вода неподвижна. Страх внутри меня похож на змею, разворачивающую свои кольца. Бездонный океан, по водам которого скользят призрачные силуэты чудовищ.

– Аделина! – шепчет кто-то.

Я поворачиваю голову. По поверхности океана идет маленькая девочка. У нее бледное, словно фарфоровое личико. Сквозь шелковые одежды вижу призрачное тельце. Плечи накрывает паутина черных волос. Они тянутся во все стороны, скрываясь из виду. Да это же Формидита, ангел страха, дочь смерти. Мне хочется закричать, но из горла не раздается ни звука. Формидита склоняется надо мной. У нее нет ни глаз, ни носа, словно их закрыли плотной матерчатой маской. Это она, а не Виолетта лежала со мной в кровати.

– Страх – это сила, – шепчет Формидита.

Потом из воды высовывается костлявая рука и утягивает меня вниз.

* * *

Я сажусь на постели. Меня всю трясет. Океан Подземного мира исчезает. Я в своей комнате. Точнее, в отведенной мне комнате Двора Фортунаты. В окна лениво стучит дождь.

Упираюсь лбом в сложенные руки. Тревога не проходит. Перед мысленным взором мелькает лицо маленькой Виолетты, а вокруг – толпа призраков. Где-то сейчас она? Может, и там идет дождь и грохочет гром. Научилась ли она не бояться грозы?

«Что мне теперь делать?» Как всегда, пытаюсь дотянуться до источника силы внутри себя. Ничего не получается. Что, если больше вообще не получится? Где-то в глубине души я рада этому. Может, мне больше не понадобится крушить все вокруг себя. Новая мысль до боли сжимает мне живот.

А что, если взять и сбежать этой ночью? Скрыться от Общества Кинжала? В ушах опять и опять звучат пугающие слова Раффаэле. Он говорил, что в холодных Небесных землях мальфетто не убивают, а, наоборот, окружают почтением. Я могла бы пробраться на корабль и уплыть с Кенеттры далеко на север.

Начинаю думать об этом и убеждаюсь в бессмысленности и опасности своей затеи. Приказываю себе успокоиться и думать заново. Да разве мне позволят убежать от Общества Кинжала? Каждый из этих людей отточил свои способности. По сравнению с ними я ком сырой глины. К тому же Ось Инквизиции наверняка продолжает меня искать. Сейчас они прочесывают все города и селения Южной Кенеттры и ждут, когда я сделаю ошибку. Однако инквизиторы для меня даже менее опасны, чем Общество Кинжала. Снова вспоминается разговор с Раффаэле. Его соратники ревностно оберегают свои тайны и найдут способ навсегда утихомирить меня, прежде чем я открою рот. Вряд ли они позволят мне беспрепятственно пробраться в гавань. Но даже если я и проскользну мимо их шпионов, найду корабль и отправлюсь в Небесные земли, они достанут меня и там. Я ведь не знаю, сколько глаз денно и нощно следит за мной. Я буду обречена вечно озираться, ожидая удара в спину. Мои шансы на успех ничтожны.

Потом мои мысли меняют направление.

А если я стану одной из них? Чего мне терять? Рядом с ними я в большей безопасности, чем неведомо где и неведомо с кем. Но если я хочу уцелеть, не повторив судьбу того злосчастного парня, то должна доказать свою полезность Обществу. Для этого мне нужно не только научиться управлять темными силами внутри себя. Нужны союзники. Друзья. Вот только получится ли у меня дружба? Вздрагиваю, вспоминая неуправляемый выплеск темной силы, вызванный ночным камнем. Раффаэле по-настоящему испугался, хотя это он сумел достать из меня глубоко запрятанное чудовище.

Но если я и есть чудовище? «Не ври самой себе». Эти слова мне однажды сказала Виолетта, когда я безуспешно пыталась снискать благосклонность отца. Люди привычно твердят: «Будь самой собой», однако им совсем не хочется, чтобы ты была самой собой. Им нужна такая ты, которая им будет нравиться. Иными словами, нужна твоя маска.

Прекрасно. Я хочу, чтобы здесь ко мне относились по-дружески и даже любили. Я надену эту маску. И прежде всего добьюсь благосклонности Энцо. Произведу на него впечатление.

Ночь проходит в раздумьях. Когда утренняя заря окрашивает мою комнату в нежно-золотистые тона, я чувствую себя такой уставшей, что готова повернуться на другой бок и уснуть. Но уснуть мне не удается. В дверь стучат. Наверное, опять служанка.

– Входите, – отвечаю я.

Дверь приоткрывается. Это не служанка, а Раффаэле. Сегодня на нем удивительно красивый черный камзол, расшитый золотом. Рукава у камзола широкие, что отчасти делает его похожим на женское платье. Лоб и шею Раффаэле украшают золотые цепочки. Косица, как всегда, перекинута через плечо. Сапфировые прядки ярко вспыхивают на утреннем солнце, придавая его волосам сходство с павлиньими перьями. Под разноцветными глазами Раффаэле и на его веках лежит щедрый слой черной пудры. Сейчас он кажется мне еще более завораживающим, чем в первый день нашего знакомства, и я смущенно отворачиваюсь.

– Доброе утро, – произносит Раффаэле.

Он входит, останавливается у моей кровати и целует меня в обе щеки. В его поведении нет и намека на случившееся в подземелье.

– Энцо и все остальные вернулись, – говорит он и перестает улыбаться. – Не будем томить их ожиданием.

Я торопливо одеваюсь. Раффаэле вновь ведет меня во двор с фонтанами, а оттуда – в тайный туннель, куда мы спускались в прошлый раз. Но сегодня мы минуем дверь той злосчастной комнаты и идем дальше. Вскоре оказываемся в полной темноте. Каждый шаг отдается гулким эхом. Потолок туннеля становится все выше. Здесь прохладно. Воздух пахнет сыростью.

– И далеко тянется этот туннель? – шепотом спрашиваю я.

– Очень далеко, – отвечает идущий впереди Раффаэле. Не удивлюсь, если он видит в темноте. – Под улицами Эстенции простираются катакомбы мертвых.

Катакомбы. Я вздрагиваю.

– Туннелями испещрено все пространство под городом, – продолжает Раффаэле. – Они соединяют часть наших надежных домов и особняки наших покровителей. Под Эстенцией такое множество туннелей и гробниц, что никто не возьмется их подсчитывать. Есть и такие, куда несколько веков не ступала нога человека.

– Здесь так сыро.

– Весенние дожди. Нам еще повезло, что не нужно спускаться на нижние ярусы.

Наконец мы подходим к высоким двойным дверям. В тусклом свете поблескивают драгоценные камни, вделанные в старинное дерево. Здесь те же виды самоцветов, какими пользовался Раффаэле на первом испытании.

– Я попросил одного из Молодой Элиты вставить сюда эти камни, – поясняет Раффаэле. – Как видишь, двери не имеют замочных скважин. Они открываются не ключами, а прикосновением к камням. Камни откликаются на силу, которая присутствует лишь в людях Молодой Элиты. Эта сила приводит в действие запорный механизм внутри дверей. – Он умолкает и уже совсем другим тоном произносит: – Окажи почтение мертвым, Аделинетта. Мы сейчас в их мире.

Раффаэле произносит краткую молитву Моритас – богине смерти, прося ее пропустить нас. Я следую его примеру. Помолившись, Раффаэле проводит рукой по самоцвету на левой створке.

Все камни вспыхивают. Пока они разгораются, внутри слышатся щелчки. Такое ощущение, будто кто-то с внутренней стороны открывает нам двери. Я с восхищением смотрю на хитроумный замок. Потом ловлю на себе взгляд Раффаэле. В его глазах мелькает искорка сочувствия.

– Смелее, – шепчет он и налегает на двери.

Они распахиваются.

Мы попадаем в пещеру размером с дворцовый бальный зал. Вдоль стен горят факелы. Их свет отражается в лужах на полу. Стены украшены колоннами и арками, очень старыми и частично обрушившимися. Здесь тоже сыро. Влага сочится по стенам, поблескивая в неярком свете факелов. Меня удивляет странный цвет камня – зеленовато-белесый. Замечаю остатки фресок с изображением богов. Я не настолько разбираюсь в искусстве, чтоб назвать эпоху. Лишь чувствую, как старо это место. В стенах вырублены ниши, где пыльные урны хранят прах давно ушедших поколений.

Потом я начисто забываю про зал. Мое внимание приковывают люди. Они стоят полукругом и ожидают нас. Их пятеро. Пока что мне знаком только Энцо. Все они в синих плащах Общества Кинжала. Выражение лиц непроницаемо, особенно при столь тусклом свете. Пытаюсь определить их возраст. Должно быть, все мои ровесники с разницей в несколько лет. Бывшие дети, выжившие после кровавой лихорадки. Выделяется один высокий и широкоплечий парень. Плащ почти не скрывает его могучих мускулистых рук. Такие руки способны разорвать человека на куски. Рядом с ним – невысокая худенькая девушка. Ее левая рука упирается в талию. Она единственная, кто кивает мне в знак приветствия. У нее на плече сидит громадный золотистый орел. Я робко улыбаюсь, мой тревожный взгляд приклеился к орлу. Рядом с ней – другой парень, такой же худощавый, как она. И наконец, широкоплечая девушка с длинными медными волосами. Ее кожа слишком бледна для уроженки Кенеттры. Может, приехала сюда из Небесных земель? Она скрещивает руки и внимательно смотрит на меня, чуть наклонив голову. В глазах – холодное любопытство. Моя улыбка меркнет.

Энцо стоит чуть впереди остальных, посередине. Его волосы – цвета крови. Руки он держит за спиной. Его взгляд замер на мне. Трудно поверить, что, впервые придя в мою комнату, он говорил непринужденно и даже весело. Сегодня его лицо сурово и неумолимо. Вместо молодого принца я вижу хладнокровного ассасина. Из-за неровного света факелов на его лицо ложатся странные тени, особенно вокруг глаз.

Мы останавливаемся в нескольких футах от собравшихся. Раффаэле представляет меня.

– Ее зовут Аделина Амотеру, – красивым звучным голосом произносит он. – Мы обнаружили ее совсем недавно. Возможно, она станет нашей ученицей. Аделина умеет создавать иллюзии, заставляя окружающих поверить в их реальность.

Чувствую, теперь я тоже должна что-то сказать, но не знаю, какие слова полагается произносить в этом случае. Собрав всю смелость, какая у меня есть, просто смотрю на них.

Энцо продолжает смотреть на меня. Не знаю почему, но меня тянет к нему. Совсем как в день нашей первой встречи. Он начинает говорить. Эхо повторяет его слова.

– Скажи, Аделина, приходилось ли тебе слышать такие стихи: «Младенца первый вздох рождает бурю, что не уляжется до самой его смерти».

– Да.

– Ничто не существует в отрыве от всего остального. Любой твой поступок, даже самый пустячный, обязательно затронет что-то на другом конце света. В определенном смысле ты уже связана с каждым из нас. – Он делает шаг ко мне. Остальные стоят неподвижно. – Ты первая из Молодой Элиты, у кого проявилась такая сильная связь с ночным камнем. Внутри тебя обитает тьма. Нечто, дающее тебе громадную силу. – Энцо щурится. – Сегодня я хочу вытащить эту силу на поверхность и поискать способы, которые позволили бы тебе вызывать ее по своему желанию. Ее нужно научить подчиняться твоим приказам. Ты согласна?

Разве у меня есть выбор?

– Да, ваше высочество, – говорю я, поднимая голову.

Энцо одобрительно кивает:

– Тогда мы применим все, что в наших силах, дабы пробудить твою.

Раффаэле отходит в сторону. Теперь я одна, без его поддержки. Возможно, он и не должен мне помогать. Но Раффаэле единственный, кто не внушает мне страха. Хочется, чтобы он был рядом. Четверо, стоящие полукругом, тихо переговариваются. Вглядываюсь в их лица, надеясь на помощь, но откликается только девушка с орлом на плече. Она замечает мое волнение и подбадривает меня легким кивком. Я пытаюсь уцепиться за ее кивок. Возможно, она станет моей союзницей.

– Начинаем! – Энцо поднимает левую руку.

Он щелкает пальцами. Все факелы в пещере гаснут.

Кромешная тьма.

Меня охватывает паника, словно я лишилась и второго глаза. Голова кружится, как вчера, при общении с ночным камнем. Это один из самых жутких моих страхов. Я боюсь, что однажды могу потерять свой единственный глаз и остаток жизни провести в вечной темноте. Лихорадочно озираюсь вокруг и отчаянно моргаю. Тишина. Затем чувствую на лице порыв холодного ветра, слышу чье-то дыхание, отзвук шагов. Сердце колотится. «Ну пожалуйста, зажгите хотя бы одну маленькую свечку», – мысленно прошу я. Щурюсь, вглядываюсь в темноту, заставляя зрение приспособиться.

Наконец я начинаю замечать слабые очертания пола пещеры. Вокруг меня – пусто. Все члены Общества Кинжала ушли.

Неожиданно из темноты слышится голос Энцо:

– Паук. Похитительница Звезд.

Глубина его голоса пугает меня.

Напрягаюсь, но ничего не происходит.

Потом – опять ветер. Теперь уже сильнее. Хлопанье крыльев. Их сотни… нет, тысячи. А может – даже миллионы. Маленькие крылатые существа отвратительно пищат. Их широкие мясистые крылья касаются моей головы. Они летают невидимыми кругами, в полной темноте. Я приседаю на корточки, обхватив руками голову. Летучие мыши. Должно быть, они живут в этой пещере. Их коготки царапают мне кожу. Плотно зажмуриваю свой единственный драгоценный глаз.

Кто-то крупный и рослый вдруг толкает меня в грудь. Я взлетаю в воздух, потом больно ударяюсь о каменный пол. У меня перехватывает дыхание. К левой руке, чуть выше локтя, прикасается что-то металлическое и острое. Лезвие! Я вскрикиваю, пытаюсь загородиться, но получаю второй порез, теперь на правой руке. Кожу заливает теплая кровь. Отчаянно верчу головой по сторонам. Где напавший на меня? Я ничего не вижу. В этот момент меня толкают в спину. Острая боль заставляет меня скрючиться. Новый удар. Грубые руки хватают меня за одежду и поднимают в воздух. Я брыкаюсь, злясь на свою силу. Дремлет себе внутри и не желает пробуждаться. Пытаюсь ее разбудить. Никакого результата. Пока я дрыгаю руками и ногами, раздается низкий насмешливый голос. Говорящий находится совсем рядом.

– Какая же это волчица? – насмешливо спрашивает Паук. – Это ягненочек.

Я стискиваю зубы и пытаюсь ударить его ногами. Ноги молотят воздух. Я снова на полу.

– Сгодится на закуску, – говорит кто-то.

Кажется, Раффаэле.

Вспыхивает факел. После кромешной тьмы его свет для меня слишком ярок. Я жмурюсь и смотрю туда, где он висит. Летучим мышам свет явно не по нраву. Сердито попискивая, они серым облаком устремляются куда-то и исчезают в туннеле. Может, их вообще не было и кто-то из собравшихся навел иллюзию? Оглядываюсь. Невдалеке стоит рослый парень. Должно быть, он и есть Паук. Вижу девушку с орлом. Возле стен, у колонн, замечаю остальных. Кто-то открыто смеется. Из порезов все еще капает кровь. Порезы не такие большие и глубокие, как мне казалось в темноте, но все равно обжигают кожу. «Разве это проверка? – удрученно думаю я. – Они просто играют со мной». И как Паук сумел увидеть меня в темноте?

Факел гаснет. На этот раз мое зрение быстрее приспосабливается к темноте. Замечаю силуэт Паука. Он пригнулся к полу. Паук снова нападает на меня. Он налетает с чудовищной скоростью и исчезает. Я оглядываюсь, проклиная выжженный глаз, лишивший меня объемного зрения.

Он подкрадывается ко мне слева и хватает за шею. Я не успеваю отскочить. Его пальцы душат меня. Я вырываюсь. Должно быть, он умеет хорошо видеть в полной темноте, и это дает ему преимущество над остальными.

– Вечером я украшу пол овечьей шкурой, – говорит он.

Со всей силой, какая у меня есть, ударяю его локтем. Чувствую, он не ожидал моего сопротивления. Мой удар приходится ему в горло. Он сдавленно вскрикивает и разжимает пальцы. Я валюсь на колени и дышу ртом. Паук бегает вокруг меня, щурясь от злости. Я внутренне собираюсь, готовясь к его новому нападению.

– Хватит, – тихо произносит Энцо.

В его голосе я улавливаю недовольство.

Паук отходит от меня, и я облегченно глотаю воздух. Факелы снова вспыхивают. Вижу сердитые зеленые глаза Паука. Мой собственный широко открыт. Я ничего не чувствую, кроме бешеного сердцебиения.