Текст книги "Летние девчонки"

Глава 3

Она улыбнулась, подумав, что сможет поймать волну, когда красное солнце покажется из-за горизонта. Это было ее любимое время дня.

Карсон поспешно надела шлепки, на ходу завязывая длинные темные волосы в небрежный пучок. Сосновые полы старого дома скрипели, пока она кралась на кухню по узкому коридору. Меньше всего она хотела разбудить Мамму. Ее бабушка не понимала прелести пробуждения с утренним приливом.

Не считая новой техники, старинная кухня с сосновой мебелью, полами и многочисленными окнами совсем не изменилась. Люсиль бы не допустила. Когда-то давно кухня была выкрашена в желтый, но с годами цвет настолько потускнел, что жаркими днями южного лета напоминал Карсон прогорклое масло. Но она все равно любила каждую деталь этого дома, и ей было очень больно думать, что Мамма его продает.

Открыв дверь с сеткой, Карсон вышла на улицу и вдохнула утреннюю свежесть. Вокруг царила тишина. День был еще таким прохладным и неиспорченным. Карсон пересекла веранду и пошла по влажной траве, оглядывая покосившийся гараж, дом и причудливый домик Люсиль. Здания выстроились вокруг древнего дуба, по которому спускались длинные полоски мха. В утреннем свете пейзаж напоминал пастельные изображения исторического Чарльстона работы Элизабет Вернер. Мамма обожала «Си Бриз» и всегда очень тщательно за всем следила. Теперь место стало таким же старым и уставшим, как и его хозяйка, и это изумило Карсон. Она снова подумала о ценности каждого дня, проведенного вместе.

Рядом с доской для серфинга лежала холщовая сумка, где хранились сандалии, лосьон от солнца, полотенце и кепка. Карсон положила туда бутылку холодной воды и свежее полотенце и отправилась через двор к машине, которую называла Бист. В машине пахло солью и кокосовым молоком, а полы были покрыты песком и пустыми бутылками из-под воды.

До ее любимого места на соседнем острове Айл-оф-Палмс ехать было совсем недолго. На бульваре уже припарковалось несколько машин. Вдоль дороги стояли большие особняки, а песчаные дюны, словно заборы, закрывали вид на океан. Карсон пошла по тропинке, ведущей к пляжу, оставляя в прохладном песке глубокие следы. Дюны были покрыты дикими весенними цветами – желтыми примулами, сиреневыми петуниями, прекрасными красно-желтыми гайлардиями. Она заметила скелет мертвой птицы, едва различимый среди цветов. Среди пустых костей сновали муравьи, а обрывками сломанных перьев играл ветер. «Бедняжка», – подумала Карсон. Природа не всегда бывает прекрасной.

Под тяжестью доски заныла рука, но Карсон упорно продолжала свой путь к последней дюне. Поднявшись на нее, Карсон наконец вдохнула насыщенный солью воздух. Она опустила доску на песок и широко улыбнулась, созерцая бесподобный вид – темнеющие море и небо сливались в бесконечном горизонте. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом дома.

Карсон не могла устоять перед стойким притяжением приливов. Возможно, дело было в незабываемом запахе – ароматный ил вперемешку с солью. Южное побережье со своими блестящими, протяжными волнами было мягче и гостеприимнее каменных скал и могучего прибоя Калифорнии. На юге все было таким умиротворяющим. Не важно, сколько раз Карсон приходилось уезжать или сколько раз она клялась никогда не возвращаться – родные приливы манили ее обратно.

На пляже было еще несколько загорелых мужчин и женщин – они натирали доски воском и болтали. Между местными серферами существует тесная дружба. Они выросли вместе и годами видели друг друга на воде каждый день – так возникают связи на всю жизнь. Отзвуки их оживленного смеха мешались с криками птиц. В глубине океана несколько серферов уже были на досках, дружно покачиваясь в ожидании подходящей волны. Карсон спешила к ним присоединиться и освежила восковое покрытие доски в тех местах, где оно стерлось под ее ступнями.

Карсон не теряла времени зря. Уровень воды поднялся примерно на метр – довольно много по стандартам Южной Калифорнии. Она почувствовала, как в венах пузырится восторг. Наконец она натянула костюм для серфинга – с короткими рукавами и открытыми ногами, – который облегал ее тело, как вторая кожа. Карсон было немного неловко, но она старалась не обращать внимания на раздражающие взгляды мужчин на пляже. Закончив с приготовлениями, Карсон подняла доску и сделала несколько первых шагов в воду.

«Ну, вперед» – подумала она, пробираясь по колено в холодной воде туда, где бьют буруны. Увидев первую голубую стену большой волны, Карсон взялась за края доски, опустила ее вниз, пригнула голову и нырнула. Доска резала воду, а холодная волна бурлила над головой. Задыхаясь, с мокрыми насквозь волосами Карсон вынырнула наружу, и брызги засияли у нее на лице в солнечном свете.

Карсон любила это первое бодрящее погружение в океан. Для нее это было сродни духовному очищению, освежающему и смывающему все грехи. За этим она и приходила сюда каждое утро. Своеобразный обряд вошел у нее в привычку. Карсон с сияющей улыбкой погребла навстречу следующей волне.

Оказавшись за пределами прибойных волн, Карсон села на доску и стала ждать волну. Длинные босые ноги болтались в воде, пока она смотрела на песчаный берег, оставшийся позади. На таком расстоянии она чувствовала себя скорее частью моря, чем суши. Здесь возникало чувство абсолютного одиночества, осознание собственной ничтожности в масштабах бескрайнего простора. Но вместо ощущения ничтожности она почему-то чувствовала себя частью чего-то огромного. Океан дарил ей ощущение силы и спокойствия.

Другие серферы присоединились к ней на воде, подпрыгивая на досках в ожидании подходящей волны, как плывущие пеликаны. Серфинг – одиночный спорт, но серферы выбирают себе любимые места. Это было ее место. Она занималась здесь серфингом, когда была подростком, и легко сошлась с местными серферами. Среди них попадались уже знакомые лица. Несмотря на то, что в душе она была одиночкой, было приятно, что кто-то следит за тобой в переменчивом океане.

Она довольно долго покачивалась на воде в ожидании подходящей волны. Взглянув на восходящее солнце, Карсон поняла, что прилив отступает и уносит ее от берега дальше, чем обычно. Позади нее раскинула сеть рыбацкая лодка. Расстояние между ними было непривычно небольшим. Лодка была так близко, что она слышала хриплые крики чаек, кружащих над зелеными сетями и пытающихся украсть рыбу. Еще вокруг кружили пеликаны и несколько дельфинов, тоже в поисках подачки.

Карсон раздраженно вздохнула. Все это – верный путь к неприятностям. Везде, где появлялась рыба, был большой шанс столкнуться с дикой природой. Инстинкт подсказывал ей держаться подальше от лодки, но она увидела, как вдалеке собирается большая волна.

– Наконец, – пробормотала она и покрепче схватилась за доску. Сейчас она отсюда уедет.

Внезапно ее внимание привлек пеликан, складывающий длинные крылья и пикирующий в воду в нескольких метрах от нее.

– Ого! – воскликнула она, почувствовав, как всколыхнулась вода. Только птица исчезла под водой, как в том же месте возник мощный фонтан брызг, и на поверхность выпрыгнула большая акула, зажав в челюстях пеликана. Задержав дыхание, Карсон наблюдала, как акула сверкающей серой ракетой переворачивается в воздухе и с громким всплеском падает в воду совсем рядом с ее доской. Карсон подняла ноги на доску и изумленно смотрела на качающуюся поверхность воды.

В какой-то момент ей показалось, что весь мир задержал дыхание. Люди на берегу собрались у воды и показывали на нее пальцами. Глаза другого серфера неподалеку от нее расширились от страха.

– Выбирайся оттуда! – крикнул Дэнни, изо всех сил гребя к берегу.

«Что делать?» – пронеслось у нее в голове. Она боялась опускать в воду руки и ноги. Она пропустила волну, и акула могла быть где угодно в мутной воде, даже прямо под ней. Карсон пристально смотрела на океан. Лучи солнца играли на воде, словно бриллианты. Чайки продолжали скрипуче кричать, кружа над удаляющейся рыбацкой лодкой. Все казалось спокойным. Карсон выдохнула и медленно опустилась на живот, чтобы грести.

Затем краем глаза она поймала быстрое движение. Она повернулась и увидела характерный спинной плавник акулы, кружившей вокруг рыбацкой лодки. «Боже милостивый, пусть она только не впадет в неистовое обжорство», – молилась Карсон и гребла изо всех сил, стараясь сосредоточиться исключительно на пути к берегу. Среди птичьего гомона Карсон слышала крики других серферов, призывающих ее выбираться оттуда. Потом она почувствовала, как что-то большое резко ударилось о ее левую ногу. Желудок Карсон сжался, и она положила ноги обратно на доску, крепко вцепившись в нее.

– О господи, господи, – бормотала она, уткнувшись в колени. Соленая вода жгла глаза, и Карсон тряслась всем телом, вглядываясь в темное море. Она знала, что снизу ее доска напоминает морскую черепаху или тюленя – идеальную жертву для акулы. Карсон впервые чувствовала себя на воде беспомощной.

Она дрожала, секунды медленно текли в ожидании. Все снова стихло. В лучах солнца сумрачное небо стало ярким, безоблачно-голубым. Она прикрыла глаза ладонью от солнца и разглядывала воду в бесконечном ожидании. Карсон была совсем одна. Остальные серферы выбрались на берег, рыбацкая лодка неторопливо направлялась к северу. На мгновение Карсон почувствовала надежду. Акула, конечно же, последует за бросающей приманку лодкой.

Но потом ее доска закачалась, и рядом промелькнула длинная темная тень. Карсон едва сдержала крик, когда рядом с ней из глубины появилось большое серое тело, но с облегчением выдохнула, увидев круглую голову, длинный нос и дружелюбную улыбку дельфина.

Дельфин кружил вокруг нее, играя в своей типичной манере, сделал еще два круга и снова исчез. Карсон убрала растрепавшиеся волосы назад и сделала глубокий вдох. Она где-то читала, что дельфины не плавают рядом с акулами. Осмелев, она опять медленно опустила ноги и начала осторожно грести к берегу, стараясь не поднимать брызг. Но через какое-то время снова заметила слева от себя акулу. Посылая ей проклятья, Карсон снова подняла ноги на доску.

Акула была около трех метров длиной – не меньше двухсот килограммов крепких мышц. Это была бычья акула, одна из самых агрессивных и непредсказуемых разновидностей, живущих на мелководье. Обычно они не ели людей, но славились своей раздражительностью – бывали случаи со смертельным исходом. И этот хищник явно заинтересовался Карсон. Он направлялся к ней, выписывая привычные для себя зигзаги.

Но вдруг опять появился дельфин. Он подплыл прямо к ней и принялся агрессивно бить по воде хвостом, словно предупреждая. Похоже, это сработало – акула внезапно повернула назад, и дельфин снова исчез под водой. Карсон, обхватив ноги и стуча зубами, физически ощущала, как тянутся секунды. Что происходит? Она слышала, что дельфины защищают людей от акул, и молилась, чтобы это был как раз такой случай.

Но акула не отступала. Она появилась снова, не желая сдаваться. Дельфин повернул и начал беспокойно кружить в воде между Карсон и акулой, пока та снова не исчезла. Карсон не отрывала взгляда от акулы, которая внезапно повернулась к ней. В этот момент Карсон показалось, что время остановилось. Она оцепенела, уставившись в бездушные холодные глаза. Ее рот раскрылся в немом крике.

Появившийся из ниоткуда дельфин внезапно пронесся мимо нее, направляясь прямо к акуле. Сильно разогнавшись, он ударил акулу в бок. От удара в уязвимые жабры грузная акула чуть не сложилась пополам. На долю секунды изумленная акула безвольно зависла в воде. Потом быстрым, возвратным движением монстр повернул голову, обнажил кровавые десны и острые зубы и атаковал. Дельфин ринулся прочь, но зубы успели сомкнуться на его хвосте.

– Нет! – Карсон не смогла сдержать крик, когда они оба исчезли под водой. Все произошло так быстро – за несколько секунд.

Ей было ужасно жалко дельфина, но действовать нужно было срочно. К счастью, как раз подоспела подходящая волна. Ее лучший, и возможно, единственный шанс уйти. Карсон принялась грести изо всех сил, с невероятной благодарностью ощущая знакомое чувство поднимающей ее наверх воды. Крепко вцепившись в доску и сфокусировав взгляд на пляже, Карсон на трясущихся ногах доехала на гребне волны до берега.

Обычно Карсон берегла доску и не доезжала до пляжа, но сегодня она позволила волне вынести себя на берег. Ноги были как резиновые. К ней подбежали друзья, помогли ей подняться и вынесли доску из моря.

Пока вокруг толпились люди, Карсон стояла на берегу и смотрела на океан, обхватив себя руками и трясясь крупной дрожью, несмотря на утреннее солнце. Во взгляде было непонимание. По каким-то непонятным ей причинам дельфин спас ей жизнь, возможно, потеряв при этом свою. Она слышала о подобных случаях от приятелей-серферов, но на этот раз все произошло не с кем-то другим. Это было реально. И случилось с ней.

Глава 4

На следующий день Карсон вернулась на Айл-оф-Палмс и оглядела с пляжа знакомый вид: океан и небо. Тяжелая доска для серфинга тянула руку, а послеполуденное солнце жгло плечи, но Карсон медлила, глядя на простор океана и набегающие на берег мягкие волны. Там был всего один серфер – покачивался в спокойном море, глядя на горизонт. Волны были несильные, едва ли подходящие для серфинга. Но Карсон оставалась на берегу не поэтому.

Она боялась. Во рту пересохло. Сердце колотилось не от волнения, но от ужаса. При взгляде на бескрайние просторы океана в ее сознании возникали образы акул. Она снова увидела смерть в бездушных глазах, разинутую пасть, мощные розовые десны и острые, как бритва, зубы. Карсон снова почувствовала ужас от беспомощного болтания на доске, пока внизу, в мутной воде, поджидало взбешенное чудовище.

Никогда, даже маленькой девочкой, она не сомневалась, прежде чем кинуться в соленую воду, как любой морской обитатель, который провел слишком много времени на суше. Океан, особенно Атлантический, был ее родиной. Карсон знала, что делит водную массу со множеством других существ. В том числе с акулами. Океан был и их домом, и она делила его с ними всю жизнь. Она твердила себе, что вчерашнее происшествие было ужасной случайностью.

Она потрясла ногами, тяжело сглотнула и испустила долгий, судорожный вздох.

– Вернись туда. Это твой дом. Давай…

Карсон размяла плечи и сделала шаг в прохладную воду. Босые ноги ступали по мягкому песку мелководья. Потом, достигнув достаточной глубины, она положила на воду доску, легла на нее, ощутив покалывающий холод, и принялась активно грести от берега. «Давай, давай, давай», – шептала она себе, тяжело дыша. Солнечный свет бил по воде ослепительными лучами. Карсон замерзла, соленая вода жгла глаза. Приближалась первая волна. Карсон покрепче ухватилась за доску. Наклонила голову. Сделала вдох, чтобы поднырнуть под волну.

А потом Карсон запаниковала и не смогла взять себя в руки. Все мускулы напряглись, а сердце заколотилось от ужаса. Она могла думать лишь о том, как бы выбраться из воды, вернуться на берег. Карсон гребла изо всех сил, судорожно глотая воздух. На мелководье она спустилась с доски, вынесла ее на берег и повалилась на песок.

Карсон скорчилась на песке, опустив голову на колени, и медленно отдышалась. Потом вытерла лицо ладонями и изумленно уставилась на океан.

Что с ней произошло? Она запаниковала по необъяснимой, непонятной ей самой причине. Что случилось с этой девочкой? Она всегда считала себя бесстрашной. Но сегодня она не смогла побороть инстинкт выживания. Она убежала.

Карсон ушла с пляжа, загрузила машину и отправилась назад, в «Си Бриз». Пальцы сжимали руль так сильно, что побелели. Она вновь и вновь твердила себе, что паника – нормальная реакция на вчерашнее происшествие. Что со временем страх исчезнет, как замешательство после ночного кошмара. Нужно просто не оставлять попытки.

Но Карсон все равно чувствовала себя потрясенной. Вся ее жизнь разваливалась на части. Она падала вниз без парашюта за спиной, и теперь даже серфинг не дарил ей ощущения причастности, как когда-то.

Возможно, страх был не поражением, а предзнаменованием.

От Маммы секретов не утаишь.

Тем же вечером, когда Карсон приняла душ и перекусила крабовыми пирожками с красным рисом, они с Маммой отправились немного посидеть на заднем дворе. Карсон с бокалом вина уютно устроилась на большом черном плетеном кресле. В вечернем сумраке горела свеча, и Карсон слышала звуки прибоя в черной дали. Рядом с ней на кресле-качалке сидела Мамма, обернувшись красной шалью, как королева.

– Итак, милая, – начала Мамма, когда они устроились в креслах. В свете свечей ее синие глаза сияли, словно две луны. – Ты вернулась рано, да с таким видом, будто ты из семейства Джоудов с набитой битком мошной[2]2
  Джоуды – речь идет о персонажах романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева». (Прим. переводчика.)


[Закрыть]. Весь вечер мечешься по дому, как ошпаренная кошка. – Она подняла бровь. – Объяснись-ка!

Карсон вздохнула, сделала глоток холодного вина и поставила бокал на стол.

– Я в порядке. Просто немного напугана. Вчера в океане мною чуть не пообедала акула.

Мамма затаила дыхание и схватилась за жемчужные бусы на шее.

– Что? Что случилось?

– Произошла такая странная череда совпадений. Я оказалась дальше, чем обычно, а рыбацкая лодка – ближе, чем обычно. Чайки, пеликаны и дельфины охотились за приманкой.

– Не лучшее сочетание.

– Да, настоящий шведский стол.

– Акула… – Мамма поежилась. – Дорогая, мне страшно подумать, что ты плаваешь среди этих чудовищ.

– Мамма, они там всегда. Это их дом, не забывай. В смысле, я видела там очень много акул. Очень. – Карсон, как и ожидала, увидела на лице Маммы шок и поспешила ее успокоить: – Мы не входим в их рацион, и обычно они нас не трогают. Но на этот раз…

Карсон умолкла, снова почувствовав, как сжался желудок при воспоминании о том, как сильно и уверенно ударила ее акула в ногу. Карсон знала, что большинство несчастных случаев с акулами у серферов были именно несчастными случаями. Ошибками.

– Я просто испугалась. – Она рассказала Мамме детали произошедшего, закончив тем, как дельфин протаранил акулу. – Если бы тот дельфин меня не защитил, я не знаю, что бы случилось.

Она умолкла, держа в руке бокал вина.

– И?

Карсон сделала вдох.

– И, Мамма… Я не могу вернуться на воду. Сегодня попыталась, но просто не смогла… Со мной никогда такого не было. Никогда. Ты знаешь, океан – моя жизнь. Я чувствую растерянность и отчаяние, словно у меня выбили почву из-под ног. – Ее голос задрожал. – Не знаю, что делать.

Мамма сложила ладони вместе и приложила их к губам.

– Но тот случай в океане… Тебя ведь беспокоит не только это? Когда ты приехала сюда, ты ведь уже чувствовала себя немного потерянной?

От взгляда Маммы Карсон завертелась в кресле. Судя по этому взгляду, ей собирались сказать нечто неприятное.

– Думаю, да, – признала Карсон.

– Так я и знала. – Мамма откинулась в кресле-качалке и принялась качаться в такт волнам, бьющим о берег вдали.

– У меня проблемы, Мамма, – призналась Карсон. – У меня нет ни работы, ни квартиры, ни денег. – Карсон закрыла лицо руками. – Мне так стыдно.

Мамма прекратила качаться.

– Моя дорогая девочка. Я не понимаю. – Голос Маммы звучал одновременно изумленно и спокойно. – А как же телешоу? Оно ведь было таким успешным.

– Да, было, – согласилась Карсон, глубоко вздохнув. – Оно шло три сезона, довольно долго по стандартам киноиндустрии. Его закрыли совершенно неожиданно. Даже не объяснили почему.

Она потянулась к бокалу и сделала долгий глоток вина.

– Но ты ведь можешь найти другую работу, – настойчиво сказала Мамма. – Ты работала в этой области больше десяти лет. Путешествовала по миру, делала репортажи. Я хвасталась тобой направо и налево. – Она сокрушенно покачала головой. – Карсон, я не понимаю. Ты была такой успешной…

Карсон пожала плечами и нехотя ответила:

– Сама не знаю… У нас переизбыток кадров. На улицах Лос-Анджелеса полно таких, как я, в поиске работы. Я пыталась, честно.

Она тяжело вздохнула. Нельзя было сказать бабушке, что порой ей помогали продвигаться в карьере мужчины, с которыми она спала, или что ее уволили за пьянство. Ее репутация была отнюдь не такой безупречной, как думала Мамма.

– Это было унизительно, – призналась Карсон. – Я держалась, сколько могла, но я разбита.

– Но у тебя же есть накопления на черный день?

– Я подрабатывала фрилансом. Копить было особо нечего. – Она посмотрела бабушке в глаза. – Ты ведь знаешь, у меня богатый опыт жизни без гроша.

Мамма кивнула – ее сын, отец Карсон, был, мягко говоря, ненадежным, и Карсон особенно досталось из-за его небрежного стиля жизни. Они переезжали из одного места на другое, перебиваясь случайными заработками, в постоянном ожидании сценария, который их озолотит.

– У меня ничего не осталось, Мамма, – с горечью сказала Карсон. – Столько лет работы – и ничего.

– О, милая, я понимаю, тебе так кажется. Но в такие времена, как теперь, стоит заглянуть в долгосрочное будущее. Поверь мне. Никогда не знаешь, как обернется жизнь. Бог никогда не закроет дверь, не оставив открытым окно.

Карсон надула губы. Она не решилась сказать бабушке, исправной прихожанке, что утратила веру в Бога.

– А что с тем твоим молодым человеком? Как там его звали? Тодд? Какое место он занимает в этой истории?

Карсон содрогнулась и допила вино.

– Мы расстались прошлой зимой, – наконец сказала она. – Боюсь, ему пришлось нелегко. Он жаловался, что я разбила ему сердце и что он копил деньги на кольцо.

Мамма задержала дыхание.

– Кольцо?

Карсон быстро развеяла ее надежды.

– Это к лучшему. Я поняла, что убежала от него как раз вовремя. – Она быстро встала, захотев еще вина. – Скоро вернусь. Пойду, налью еще. Хочешь бокал?

Мамма покачала головой.

Карсон быстро прошла через веранду на кухню. Люсиль уже убралась там и ушла, оставив на столе тарелку домашних лимонных пирожных. Карсон снова наполнила свой бокал, потом вспомнила, к чему клонилась беседа, и взяла с собой бутылку. Зажав бутылку одной рукой, она взяла пирожные и понесла на веранду. Мамма задумчиво смотрела в темноту.

– Ох, Карсон, – сказала Мамма, печально покачав головой, пока Карсон устраивалась в кресле. – Я о тебе беспокоюсь. Тебе за тридцать, моя дорогая, и, хотя ты такая же красивая, как всегда, – поспешно сказала она, – с каждым годом ты становишься старше. Возможно, тебе не стоит так разбрасываться предложениями.

Стрела достигла цели – у Карсон загорелся взгляд.

– Мне всего тридцать четыре, и я совсем не беспокоюсь о замужестве. Я даже не уверена, что хочу замуж.

– Ну-ну, не сердись.

– Я не сержусь, – пожаловалась Карсон, откинувшись на спинку кресла.

Нелегко было спокойно сидеть и слушать, как кто-то на два поколения старше тебя превозносит устаревшие ценности. Ее учили уважительно относиться к старикам, но это было ужасно.

– Просто… Понимаешь, как-то обидно, что ты считаешь, будто мой единственный шанс в жизни – выйти замуж. Честно говоря, Мамма, на мой взгляд, папе это на пользу не пошло. Ты из другой эпохи. Тридцать четыре – не большой возраст. Женщины больше не выходят замуж сразу после колледжа. Мы делаем карьеру. Я не жду какого-то мужчину, чтобы он обо мне позаботился. Я сама себя обеспечиваю.

– Да, дорогая, – безмятежно сказала Мамма. – Я вижу, как здорово у тебя это получается.

Карсон сжала пальцы ног, медленно закипая.

– Я не собираюсь лишаться свободы, просто чтобы выйти замуж. Как Дора.

– Карсон, – сердито прервала ее Мамма, – очень плохо так говорить о сестре. Особенно теперь.

– А что теперь?

Мамма посмотрела на нее с удивлением и сожалением.

– Боже, детка. Ты не знаешь, что Дора разводится?

Карсон наклонилась вперед, изумленно открыв рот.

– Нет!

– Ну да, – глубокомысленно протянула Мамма. – Все это очень печально. Кэл ушел от них семь месяцев назад. Сказал, что больше не может там жить. Дора была совершенно разбита. И, боюсь, разбита до сих пор.

Новости шокировали Карсон. Она-то всегда считала Дору идеальной южной домохозяйкой с традиционными ценностями, увлеченной карьерой мужа, церковной и общественной жизнью. Каждое Рождество Карсон получала красиво оформленную открытку их улыбающегося семейства в красных свитерах – они стояли на крыльце или сидели у камина возле елки. Но внешность бывает обманчива.

– Бедная Дора. Сколько лет они были женаты? Двенадцать? Должно быть, это ужасное потрясение. Она никогда не рассказывала, что у нее какие-то проблемы.

– Конечно. Это не в ее правилах.

Карсон вспомнила, что сестра никогда не рассказывала ни о чем плохом, даже когда была девочкой. Если Дора получала приз, об этом знали все вокруг. Если она проваливала экзамен, то уносила это с собой в могилу.

– Она этого ожидала?

– Боюсь, Дора не видела ничего вокруг, кроме своего сына. Вероятно, это и стало причиной разрыва. Она посвятила свою жизнь Нату. Но жена не должна забывать про мужа. Кэл чувствовал себя брошенным, и, сдается мне, так и было.

– Женщина не должна забывать и о себе, – добавила Карсон.

Мамма посмотрела ей в глаза.

– Вот именно.

Карсон вздохнула, искренне жалея сестру.

– Поверить не могу, что она мне не сказала.

– О таком не пишут в рождественских открытках, милая, – сказала Мамма. – Но и секретом это не было. Мне очень грустно, что вы не общаетесь. Жаль.

– Да, – мягко согласилась Карсон, признавая правду. Очень жаль, что они с сестрой настолько отдалились друг от друга, что та даже не написала ей о своем разводе. Карсон признавала, что в этом есть и ее вина. Она тоже не сообщила сестре, когда потеряла работу и испытывала серьезные трудности. Возможно, теперь они смогут друг другу помочь.

– Что с нами не так, Мамма? – мягко спросила Карсон. – Если даже Дора не смогла сохранить брак, на что могу надеяться я? У меня была долгая череда мужчин и отношений, – усмехнулась Карсон. – Если это можно так назвать. Одинокими вечерами, сидя в темноте с бутылкой алкоголя, иногда мне кажется, что я как папа – у меня не хватает гена, отвечающего за любовь, и я обречена всю жизнь страдать из-за неудачных отношений.

– Я так не думаю, милая. Честно признаться, твой отец был не самым лучшим примером. Но ты, в конце концов, моя внучка. И ты очень похожа на меня. У меня тоже было много кавалеров. Но не забывай, при этом я провела в браке пятьдесят лет. Эдвард был любовью всей моей жизни. – Она нежно потрепала Карсон по руке. – Ты просто еще не встретила того самого.

Карсон одарила ее скептическим взглядом.

– А Дора?

Мамма вздохнула.

– Кто знает? Возможно, Кэл и не был тем самым.

Карсон захохотала.

– Но у них семья.

– Она совершила ошибку, – возразила Мамма. – Так бывает.

– А Харпер?

– Боже, да Харпер еще ребенок!

– Ей двадцать семь.

– Я знаю, – с некоторым удивлением ответила Мамма. – Но для меня она всегда остается маленькой девочкой. К тому же… Разве ты только что не говорила мне, что не спешишь замуж? Что тридцать – это немного?

Карсон тихо засмеялась.

– Попала в собственную ловушку.

Она сбросила с ног сандалии и залезла на кресло, приготовившись хорошенько посплетничать.

– Так как дела у Харпер? К сожалению, должна признать, что упустила ее из виду. Она по-прежнему живет в Нью-Йорке?

– Харпер не очень часто общается и со мной. Уверена, ее мать выступает против этой связи. Все, что я знаю, – она по-прежнему живет в Нью-Йорке. С матерью, – добавила Мамма с явным неодобрением. – И работает на издательскую компанию матери. Мать крепко запустила в нее когти. Должна сказать, Харпер очень умная девочка, ты и сама знаешь. Училась в лучших школах.

– Конечно, – пробормотала Карсон, чувствуя, как в ней просыпается старая зависть. Каждый раз, когда Мамма упоминала об образовании Харпер, у Карсон внутри все пылало. Она отдала бы все, что угодно, лишь бы попасть в Калифорнийский институт искусств или Саваннский колледж искусства и дизайна. Карсон подавала заявки, но для нее всегда не хватало денег. Закончив среднюю школу, она пошла на работу, а вечерами ходила на курсы фотографии в местном колледже. Все ее успехи были плодами таланта и тяжелого труда. От родителей ей досталась только приятная внешность.

– Должно быть, приятно, когда тебе все преподносят на блюдечке, – заметила она, услышав горечь в собственном голосе.

– В этом тоже есть свои проблемы. И, Карсон, ты ходила в колледж.

– Нет. Не в колледж. Я посещала занятия в местном колледже. У меня никогда не было выпускного, – с горечью ответила Карсон, пожала плечами и покачала головой. – Я больше не хочу об этом говорить, – закончила она, откинувшись на подушки и сделав глоток вина.

Воцарилось неловкое молчание. Мамма качалась в кресле, а Карсон допивала вино.

– Прости, – наконец мягко прозвучал из темноты голос Карсон. – Я просто жалею себя. Я веду себя ужасно.

– Вовсе нет, – снисходительно ответила Мамма. – Я хочу, чтобы ты поняла: здесь и сейчас ты можешь рассказать мне все, что угодно.

– Это место всегда было моим домом. Моим убежищем. Сейчас мне нужна твоя поддержка, Мамма. Я растеряна, – дрожащим голосом призналась Карсон. – И напугана.

Мамма сразу наклонилась вперед и обняла ее своими длинными, тонкими руками. Она убрала волосы со лба Карсон и поцеловала ее.

Карсон расслабилась, снова почувствовав себя в безопасности после долгих месяцев неопределенности. Когда она возвращалась в «Си Бриз», то не знала, чего ожидать от Маммы. Возможно, подачки в несколько долларов, возможно, утешительного похлопывания по спине за бокалом вина. И конечно же, немного снисхождения. Разве не это всегда получал здесь ее отец, когда его настигала очередная неудача? Карсон было очень нужно немного снисхождения.

Мамма взяла Карсон за плечи и легонько встряхнула ее. Карсон застенчиво улыбнулась, ожидая от Маммы очередную ободряющую банальность.

– А теперь послушай меня, юная леди, – сказала Мамма, глядя Карсон прямо в глаза. – Хватит ныть и жалеть себя, слышишь? И ни слова о страхе. Это не про тебя. Ты – Мьюр, никогда не забывай. Должна признать, с отцом тебе пришлось нелегко. Я потакала Паркеру в такие моменты, и, должна сказать, вероятно, в этом и была моя ошибка. Но с тобой я такого промаха не допущу, дорогая.

Мамма отпустила Карсон и откинулась в кресле.

– Возможно, ты не хочешь искать мужа, ладно. Ты большая девочка и в состоянии самостоятельно принимать решения. Но, дорогая, ты не можешь улечься здесь, жалея себя и зализывая раны. В этом нет борьбы. Нет чести. Послушай свою бабушку. Завтра тебе нужно рано встать и встретить новый день. Вернуться в воду.

Мамма сверлила Карсон взглядом.

– И найти работу!

На следующее утро будильник на телефоне Карсон прозвучал как колокола. Она протянула руку, чтобы выключить его, пока никто не проснулся. Поднявшись, она посмотрела на себя в зеркало, увидела в отражении яркие голубые глаза и поняла, что чувствует себя энергичной, отдохнувшей… Чувствует себя хорошо. Не помятой с похмелья, что обычно следовало после вечерней выпивки. Карсон легла спать пораньше, и сегодня утром голова была свежей, а в венах бурлила энергия. Взбодренная советом Маммы прекратить хандру, Карсон решила сделать первый маленький шаг и войти в воду.