Текст книги "Буря в Колорадо (Отважный спаситель)"

ГЛАВА 6

Джефф натянул поводья, придержал взмыленного коня. Сейчас, во что бы то ни стало, ему надо успеть привезти доктора. Он не мог забыть рыжеволосой девушки. Она без сознания. Саманте Сторм нужна его помощь. Он крепко стиснул зубы, на щеках заиграли желваки.

К черту все то, что случилось.

Обороняясь от Ника, он все же успел увидеть, как Саманта подняла документ, улетевший с крыльца. Она прочитала бумагу, громко вскрикнула и рухнула на землю. Она, наверное, ничего не помнила после того виски, которое он ей подсунул. И, конечно, для нее была ударом новость, что она вышла замуж за такого зверя, каким был Ник. Он вздрогнул, вспомнив буйство своего брата. Когда он кинулся на Джеффа, то был похож на дикого разъяренного зверя.

Ника боялись многие. Некоторым казалось, что он в любую минуту может снять с человека скальп или сделать еще что-нибудь похуже. Джеффа затрясло, когда он вспомнил и представил свирепый взгляд Ника. Холодный, решительный, гипнотизирующий взгляд, который многих заставлял утихомириться и быстро отступить.

Он видел Ника прежде в таком состоянии только однажды. Когда тот застал конюха, избивающего дикую гнедую кобылу. До сих пор Джефф уверен в одном: если бы в тот момент у Ника было в руках ружье, конюх давно бы уже мирно отдыхал под могильной плитой.

Джефф трясущейся рукой вытер кровь, все еще струящуюся из разбитой губы. Он вовсе не ожидал, что брат так озвереет на него. Раньше он никогда не доходил до такого. Это, должно быть, на него так подействовало виски. Джефф хотел только пошутить, а все вон как обернулось.

– Что же сделает со мной Ник, когда увидит ту бумагу? – застонал Джефф. – Ник узнает, что он женился.

Джефф никогда не встречал человека, который бы так суеверно избегал женитьбы, как его брат.

– Он убьет меня, – решил Джефф.

Его мысли снова вернулись к девчонке. Бедная Саманта. Что с ней будет? Ему вдруг стало очень стыдно. В каком виде привез ее Ник на ранчо? Спутанные волосы. Кожа на плечах и руках обгорела на солнце. Завернута в какое-то рваное и грязное одеяло. И ушиблась она из-за глупой шутки Джеффа. Это он один виноват во всем.

«Будь проклят я и моя гениальная идея».

Он закатил глаза к небу.

– Господи, если ты поможешь мне пережить весь этот ужас, обещаю, что никогда не позволю себе ни одной подобной выходки, – взмолился он. – Обещаю, покуда буду жив…

Лошадь фыркнула и повела ушами. Джефф вздохнул.

– Я на самом деле так думаю, Бак. Я не лгу, – он снова пустил коня галопом.

– Какого черта я так надрался? Отчего все так получилось?

Ритмичный стук копыт Бака по пыльной дороге вернул Джеффа назад к событиям в лачуге.

Он подумал, что из всего этого получится забавная шутка. Ему хотелось посмеяться над Ником и Джейком. Он и Ник решили, что снимут с дилижанса, по дороге в город, новую певицу тетушки Молли. Они хотели предложить ей двадцать долларов за то, чтобы она согласилась притвориться невестой Ника. В пьяном угаре им было весело, представлялось: рано или поздно, Джейк поймет, что это только розыгрыш. Он будет очень рад этому и, в конце концов, оставит их в покое. Не станет больше донимать Ника, заставляя жениться. Джефф вздохнул. Все бы, наверное, сошло им с рук, если бы не встретился тот старикан-священник. Он попросил отвезти его в Санта-Фе. Появление священника показалось им весьма кстати. Они пообещали падре не только отвезти его, но подарить в придачу седло и уздечку, если он согласится обвенчать парочку. Оставив священника и Ника в лачуге, Джефф отправился на поиски девчонки.

Джефф озадаченно нахмурился. Он и сейчас не понимает, почему на ней было то уродливое старое черное платье? Может быть, она боялась испачкать в дороге свои шикарные вещички? Она очень обрадовалась его появлению, будто ждала. Она плохо себя чувствовала. Ее трясло от лихорадки. Она просила пить. Воды у Джеффа не было. Он дал ей свою бутылку. И даже сейчас ухмыльнулся, вспомнив, как она ее опорожнила.

После этого они отправились в лачугу. А когда доехали, девчонка слезла и поплелась спать под дерево. Ник тоже был пьян, он попытался слезть с лошади и свалился в грязь. Да и сам Джефф был хорош. Но чувствовал себя более трезвым, чем остальные, не считая, конечно, священника.

После брачной церемонии Ник потащился в постель. Девчонка вышла во двор. Потом Джефф еле отыскал ее. Она упала в мусорный ящик. Когда он нашел ее там, она все еще не протрезвела и почти замерзла в своем легком платье. Не мог же Джефф оставить ее там грязную, в запачканной одежде? Вот почему он раздел ее и положил на кровать.

Нику тоже вовсе незачем было лежать в постели одетым. Тем более, что начался его медовый месяц. Так как Ник был не в состоянии справиться с одеждой сам, Джефф раздел и его. Подтащил поближе к девчонке и накрыл их одним одеялом. Падре торопился в город. Джефф собрал всю одежду в узел, взял седло и уздечку со Скаута, бросил в фургон. Он собирался вернуться к молодоженам на следующий день.

Когда он добрался до Каньон Спрингс, то сдержал слово и отдал упряжь священнику. Потом заглянул к Молли, опустошил еще одну бутылку и вернулся к своей повозке. А уж как добрался до ранчо, он не помнил. Джейк нашел его в фургоне на следующее утро.

Джефф помотал головой. Неужели это было вчера? Он проснулся еле живой. Все болело, голова кружилась. Он не был в состоянии вспомнить о случившемся, подумать хорошенько о том, что натворил. Он оставил все, как есть, до сегодняшнего дня. А когда открыл переднюю дверь и увидел Ника верхом на лошади, сразу все вспомнил. Ему захотелось убежать куда-нибудь подальше, где Ник не смог бы его найти.

Выражение лица Ника не предвещало Джеффу ничего хорошего. Джеффу очень хотелось знать, что же произошло потом. Ник прямо взбесился, но не сказал ни слова о том, что было в лачуге. Джефф смутно догадывался, что Ник ничего не помнит. Он сказал бы хоть что-нибудь. Джефф потер вспухшую челюсть. Да, его братец на самом деле сумасшедший. Он мог бы просто убить, ничего не выясняя. По спине Джеффа потек холодный пот.

«Рано или поздно, он найдет эту злосчастную бумажку», – подумал Джефф и содрогнулся. Ему вовсе не хотелось присутствовать при этом событии.

Бак ворвался в Каньон Спрингс, оставляя за собой густое облако пыли. Джефф бросил усталую лошадь перед крыльцом докторского дома и вбежал в комнату для ожидающих приема. Комната была пуста, и он рванулся к двери с табличкой: «Не входить».

Доктор Генри Джонсон склонился над столом. Он выпрямился и раздраженно сказал:

– Что с тобой, Джефф? Неужели ты разучился читать? Я занят.

– Извините, док. Вы срочно нужны на ранчо.

– Скажи, чтобы запрягли кабриолет, посиди пока или сходи к Молли. Я скоро освобожусь, – доктор снова повернулся к столу и наклонился над жирной задницей лежащего на столе мужчины. Доктор занес скальпель над ягодицей, вернее, над фурункулом.

– Не могли бы вы закрыть дверь, доктор? – попросил пациент. – Уже полгорода побывало здесь с тех пор, как я снял штаны.

– Извините, ваше преподобие, – весело ответил Джефф.

Он медленно попятился и закрыл дверь. Он не мог без смеха думать о том, что у их преподобия розовые подштанники. Их преподобие Герман Уилкс постоянно читал нравоучения Нику и Джеффу, пугал их преисподней и адовым огнем.

Теперь уже старый праведник Герман Уилкс не будет больше отворачивать свой гордый нос от Джеффа. Широко и радостно ухмыляясь, Джефф вышел из докторского дома.

Ухмылка сразу же слетела с его лица. Он глянул в сторону салона и вспомнил, что ему нужно сообщить Молли о певице. Девчонка находится на ранчо, а Молли, небось, все еще дожидается ее приезда. Джефф подумал, что ему совсем не хочется сообщать Молли о том, что ее певица вышла замуж за Ника. Наверное, обо всем этом, вообще придется пока помолчать. Ему показалось, что сердце выскочит из груди от страха перед новой встречей с Ником, когда до него дошло, какую он заварил кашу.

Кто-то потянул его за рукав, он обернулся. Маленький мальчишка стоял рядом с ним, держа за уздечку Бака. Живые голубые глаза на испачканном лице, под копной густых рыжих волос, с надеждой глядели на Джеффа.

– Джефф, можно мне напоить твою лошадь?

– Что за вопрос, Томми? И попроси Морта запрячь лошадь в кабриолет дока.

– Конечно, Джефф! – с готовностью и рвением кивнул малыш.

Джефф бросил мальчугану монетку, некоторое время задумчиво смотрел ему вслед. Потом решился, пересек улицу, толкнул дверь в форме крыльев летучей мыши и вошел в салон.

Молли сидела за стойкой бара. Она внимательно смотрела на него.

– Привет, Джефф. – Молли удивленно округлила глаза. – Какая лошадь наступила на тебя? – Он подошел поближе.

– Не лошадь, а сволочь по имени Ник. – Молли захохотала.

– Сядь и выпей пива. Сейчас услышишь нашу новую певицу.

Джефф подхватил кружку пива с подноса у Джо, сделал первый глоток.

– Как раз о ней я хочу сказать, Молли.

– Девчонка из Буффало, – прозвучал со сцены сиплый голос.

Джефф замолчал и повернулся к сцене. Открыв рот он уставился на сильно накрашенную женщину лет тридцати. Черты лица были грубыми. Она трясла ярко-рыжими волосами, скакала по сцене, махала юбками, демонстрируя свои широкие бедра и исполняя непристойные пенки.

– Это твоя певица? – с трудом выговорил Джефф. Ему стало не по себе.

– Да-а. Наконец-то она приехала. Не успела на дилижанс. Прибыла на попутном экипаже с коммивояжером по продаже виски.

Молли поморщилась, когда женщина сфальшивила.

– Пусть она пока остается, отработает свой аванс, а потом я от нее избавлюсь. Не то она распугает мне всех посетителей своим голосом и манерами.

Джефф покачнулся и плюхнулся на стул у стойки бара.

– Дай мне виски, – прохрипел он. – Господи милостивый, если это певица, кто же та девчонка, которую я снял с дилижанса? Та, которую я оставил с Ником в лачуге? Кто та девчонка, которую я выдал за Ника замуж?

Ник и дед смущенно смотрели друг на друга. Ник изучал документ, в надежде отыскать там какую-нибудь ошибку. Но бумага была подлинной, даже слишком.

– Ник, что это с тобой? Ты женился на девочке или нет?

Дед был возбужден, взволнован, рад тому, что произошло. От радости он выронил изо рта трубку и не заметил. Ник нагнулся, поднял ее с пола к отдал старику.

– Я не знаю. Я был пьян, – ответил Ник, ошарашенный новостью, – Но даю слово, что обязательно выясню все точно.

Ник решил, что ему надо убраться и хорошенько подумать обо всем, прежде чем дед начнет расспрашивать. Он схватил одежду, ботинки, чистое полотенце и выскочил за дверь. В голове у него была сумятица. Он сбежал по ступенькам вниз и направился в заднюю часть дома.

Много лет назад, когда Джейк начинал строить дом, то рядом с естественным горячим источником построил комнату, в которой выдолбили каменную ванну для купания. Она была глубиной около трех футов и имела отверстие для стока воды. Большие окна в комнате были всегда открыты летом, чтобы в ванной комнате был свежий воздух. А зимой они плотно закрывались, помещение обогревалось паром.

На ранчо никогда не испытывали недостатка в горячей воде. А вот питьевую приходилось привозить в бочках из горного источника.

Вместо того, чтобы понежиться в ванне, как он обычно это делал, Ник помылся очень быстро. Он беспокоился о состоянии девушки.

«Саманта». Ее имя словно соскользнуло у него с языка. В конце концов, так написано в документе. Он замычал от досады, смутно вспоминая шутку, которую они придумали с Джеффом. Он нахмурился. Черт возьми! Он же не собирался жениться в самом деле. Но бумажка, кажется, настоящая. Он поднес ее к глазам, еще раз внимательно рассмотрел. Бог мой, все выглядит так, словно действительно получилось по-настоящему. Но он никак не мог поверить. Может быть, это очередная шутка Джеффа? Но сегодня Джефф вовсе не смеялся. Он выглядел каким-то озадаченным, смущенным и… испуганным.

Ник выбрался из ванны, вытерся, натянул мягкие хлопчатобумажные подштанники, надел черные габардиновые штаны, которые плотно сидели на его стройных ногах. Он вздохнул. Как хорошо облачиться в мягкую чистую одежду, которая не колется и прикрывает все, что и должна прикрывать. Он сел на груботесанную широкую скамью, надел носки, с удовольствием натянул черные высокие сапоги. Наконец-то его стертые ноги защищены от камней и колючек. Потом он надел черную шелковую рубашку, застегнул перламутровые пуговицы и заправил рубашку в штаны.

Потерев щетинистую щеку, уставился на свое отражение в зеркале. Подумав, решил не тратить время на бритье. Нужно пойти, посмотреть на девчонку.

Поддав ногой ненавистные лохмотья, он увидел рыжую прядь, зацепившуюся за тесемки. Распутав злосчастный узел, он намотал локон на палец и положил колечко в левый карман рубашки, сам не зная, зачем. Забросив лохмотья в дальний угол, направился проведать больную.

Ник осторожно открыл дверь и проскользнул в спальню. Сквозь кружевные занавески струился мягкий вечерний свет. Узорчатые тени лежали на полу и стенах. Джейк и Роза сидели возле кровати. Ник подошел поближе и посмотрел на Саманту. Сердце тяжело ухнуло вниз. Она все еще без сознания. Джейк поднял голову, покачал головой, медленно встал и отошел к окну. Раздвинув шторы, выглянул во двор. Поднял грубую мозолистую руку и незаметно смахнул слезы.

Ник отвернулся. Внешне грубый и резкий, дед не любил свидетелей своей слабости. Ник сел на стул. Его охватило отчаяние.

Саманта выглядит такой маленькой и хрупкой. Губы у нее совсем бескровные. Лицо белое, словно выточенное из китайского фарфора. Мокрая свернутая салфетка лежит на лбу. Из-под нее видны черные, густые, длинные ресницы. Влажные золотисто-рыжие локоны мягко обрамляют прямо-таки детское лицо.

Роза шепчет молитвы, перебирая натруженными руками янтарные четки. Время от времени она откладывает их в сторону, берет бледную с голубыми прожилками руку Саманты, гладит, согревает. Хотя старая экономка ни в чем не упрекает Ника, в ее выразительных карих глазах легко можно прочесть осуждение.

Ник не знал, куда девать глаза и руки. Он чувствовал себя виноватым в болезни девушки.

– Она приходила в себя? – тихо спросил он. Роза медленно покачала головой.

– Нет. Она ни разу не открыла глаза. Это плохо. Она снова положила руку девушки на постель, накрыла ее стеганым одеялом. Сняла со лба согревшуюся салфетку, заменила ее холодной.

Ник посмотрел на висок Саманты. Рана оказалась не очень глубокой, почти закрылась. Но вокруг нее расплылся фиолетовый кровоподтек. Это испугало и встревожило Ника.

Он пригладил влажные волосы и вздохнул. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным. Что будет, если Саманта умрет? Эта мысль оказалась для него невыносимой. Он никогда не простит себе ее смерти! Никогда.

Ник встал и подошел к окну. Остановился рядом с дедом, резко отдернул штору, посмотрел на пустынную дорогу. Где, черт побери, доктор? Почему не видно его коляски? Куда, в конце концов, запропастился Джефф?

Но дорога по-прежнему была пуста. Ни верховых. Ни пешеходов. Ни экипажей. Никого.

Он снова подошел к кровати. Надо что-то делать. У него больше не осталось сил сидеть и ждать. Но чем он может помочь? Он принялся ходить между окном и кроватью, стараясь ступать как можно мягче и тише.

– Ник, подойди-ка сюда, – позвал дед. – Посмотри, что там?

Ник бросился к окну.

– Это доктор едет, или я ошибся? – спросил Джейк.

Сквозь густую завесу пыли Ник разглядел кабриолет, направляющийся к дому. Ни слова не говоря, Ник выскочил из комнаты и, перепрыгивая через ступеньки, побежал к массивной дубовой двери.

– Доктор приехал, – сказал Джейк, обращаясь к экономке.

По смуглым щекам Розы ручьем побежали слезы. Она перекрестилась и поцеловала четки, благодаря Бога за милосердие.

Когда коляска остановилась у крыльца, там уже нетерпеливо топтался Ник.

Маленький, худенький человечек, серый от пыли, выпрыгнул из коляски и торопливо выбил одежду шляпой. Схватив кожаный саквояж, посмотрел на Ника колючими голубыми глазами.

– Где моя пациентка? – хрипло спросил он. Ник поручил лошадь работнику и повел доктора в дом.

– Наверх, док. Она упала и расшибла голову. Все еще лежит без сознания. Скорее, доктор!

Доктор сдвинул брови и строго глянул на Ника.

– Мне нужно сначала помыть руки.

– Сюда, доктор Джонсон, – позвал с лестницы Джейк и повел доктора к умывальнику.

Ник влетел в спальню и стал ждать. Несколько секунд спустя появился Джонсон, вытирающий полотенцем руки. Он выпроводил из спальни Джейка и Ника. Ник подчинился с большой неохотой.

В гостиной Джейк подошел к камину и стал внимательно рассматривать небольшой портрет в серебристой рамке, который стоял на каминной полке. Рамка была старая, отполированная временем и руками. Джейк словно бы отдалился от внука. Скрюченными пальцами погладил улыбающееся лицо женщины, изображенное на портрете. Глаза Джейка стали печальными, тоскующими.

– Твоей бабушке здесь шестнадцать. Та девочка чем-то напоминает мне ее. Только у твоей бабушки волосы были каштановые. Она была маленькой, игривой и хорошенькой, словно новорожденная лошадка. Ее смех был похож на звон серебряного колокольчика. Каждый день я благодарил Господа за жизнь с ней. И я проклял тот день, когда Господь отнял ее у меня.

Ник невидящими глазами смотрел на огонь в камине, вспоминая, как изменился Джейк, когда бабушка умерла от пневмонии. Казалось, радость жизни покинула его в тот же день. Он сразу одряхлел, затосковал, стал чаще болеть. Горе утраты сломило его.

– Я всегда хотел, чтобы вы с Джеффом удачно женились. Я постоянно твердил о женитьбе, потому что любовь хорошей женщины делает жизнь прекрасной.

Дед поднял трясущуюся руку и прикрыл глаза.

– В действительности же оказалось, что я сунул нос не в свое дело. Из-за моей прихоти бедное дитя лежит теперь наверху без сознания. Господь простит меня, но я сам себя никогда не прощу.

Дрожь в голосе деда разрывала сердце Ника. Он откашлялся, подошел к старику и положил руку ему на плечо.

– Джейк, ты ничего особенного не сделал. Во всем виноват я.

Испытывая к себе презрение и отвращение, искренне раскаиваясь, он рассказал деду то, что помнил о событиях предыдущих дней.

Ник закончил рассказ и стоял опустив голову. Дед присел на кожаную кушетку перед камином. Уставившись на внука широко открытыми глазами, он молчал. В глазах у него отразились растерянность, недоумение, негодование, словно он так и не мог до конца осознать случившееся и поверить в содеянное его внуком.

Ник сел на стул и обхватил руками голову.

– Мне жаль, что она расшиблась. Я бы сейчас все отдал за то, чтобы такого не случилось. Джейк, ты не знаешь еще одного, – он поднял глаза на старика, посмотрел ему в глаза. – Она не хорошая женщина. Она певица из дансинга, шлюха из салона Молли.

Передняя дверь тихо открылась и снова закрылась. Ник повернул голову. Посреди гостиной стоял Джефф. Он медленно и с опаской подошел к кузену. На его лице смешались растерянность и изумление. Он остановился, сделал глубокий вдох и сказал:

– Нет, Ник, это не так. Я только что приехал из Каньон Спрингс. Певица там, в салоне Молли. Девчонка, которую я снял с дилижанса, ехала не к Молли. Саманта Сторм, девушка, на которой ты женился, ехала не к Молли. Никто не знает, куда она ехала и к кому. Я ни малейшего представления не имею о том, кто она. Но теперь она – твоя жена.

ГЛАВА 7

Джефф откинулся на спинку стула и отвел глаза в сторону.

– Вот и все, что я помню, – закончил он свой рассказ.

– Этого больше чем достаточно, – вздохнул Ник. Он пристально посмотрел на брата. – Все оказалось хуже, чем мы могли бы предположить.

Но теперь он хоть как-то мог все осмыслить. Все встало на свои места. Женитьба. Голая девчонка в постели. Исчезновение одежды и все остальное.

Он снова подумал о девушке, о том, как она реагировала на его приставания. Ничего удивительного. Она и должна была так себя вести. Она, наверное, решила, что он сумасшедший. Маньяк, пытающийся соблазнять ее на каждом шагу. А он считал, что она салонная девчонка. Она все время доказывала ему, что не знает никакую Молли. Но он не верил ей. Но она же не захотела сказать, кем является на самом деле… Почему она пошла с Джеффом? За кого его приняла? Черт побери! Чем больше Ник думал обо всем, тем больше ему казалось, что он сходит с ума.

– Из всех твоих безумных историй и проделок, в которые ты меня втянул… – Ник выпрямился и яростно посмотрел на Джеффа. – Избить бы тебя хорошенько, чтобы больше неповадно было…

– Ты уже это и так сделал, – ответил угрюмо Джефф и мотнул разбитой головой.

Уголки его распухшего рта были окружены лиловыми кровоподтеками. Печальные голубые глаза смотрели на брата скорбно и покаянно. Ник с отвращением посмотрел на Джеффа.

«Черт возьми! – подумал он. – Сейчас он напоминает побитого щенка».

– Успокойся, Ник. Джефф не единственный дурак, который заварил эту кашу, – подал голос Джейк. – Давайте вместе решать, что же нам теперь делать.

– Прежде всего, вы должны прекратить пререкаться друг с другом, доказывать друг другу свою правоту сейчас бессмысленно, – послышался позади них тихий голос доктора Джонсона. – Леди нужны покой и тишина. Иначе ей не справиться с болезнью и травмой.

Ник вскочил на ноги, пересек комнату и спросил, внутренне подобравшись:

– Док, как она?

Доктор Джонсон пригладил волосы и стал перечислять:

– У нее, по-видимому, сотрясение мозга. На ноге – глубокая рана. Кожа обожжена солнцем. Общее истощение. Ноги искусаны муравьями. В настоящий момент ей очень плохо. Если бы я смог доставить ее в город, то непременно сделал бы это. Но в теперешнем состоянии ей лучше остаться здесь. Неизвестно, как подействует на нее поездка. Кроме того, я знаю Розу и спокойно могу на нее положиться. Она за ней хорошо присмотрит. Лучшей сиделки вам и не найти.

Он поставил саквояж на край стола, подошел к камину, протянул к огню руки. В камине, потрескивая, горели сосновые дрова.

– Она поправится? – спросил с надеждой в голосе Ник. Он с трудом выдавливал из себя слова. – Доктор, она должна поправиться.

Доктор выпрямился, снял очки в золотой оправе, потер переносицу, пристально посмотрел на Ника.

– Да, я думаю, она обязательно поправится. Я оставил лекарство. Как только она проснется, Роза напоит ее.

– А когда она проснется? – опять спросил Ник. Ему казалось, что Саманта спит очень долго.

– Этого я не могу сказать тебе, Ник. Но, надеюсь, сегодня обязательно, – старый доктор подумал, потом поднял палец, предупреждая Ника. – Ты должен запомнить: у нее сильно повреждена голова. И плюс ко всему – лихорадка. Вполне возможно, она никого не будет узнавать поначалу.

– Чем мы можем помочь ей, Хенк? – спросил Джейк своего старого друга.

– Держать подальше от нее двух этих дикарей, – доктор показал на Ника и Джеффа. – Сделай милость, утихомирь их. Пусть они успокоятся и заткнутся. Пусть выясняют свои отношения где-нибудь подальше. Ей нельзя волноваться, – нахмурившись, предупредил он.

– Тогда мы не будем рассказывать ей, что она напилась и вышла замуж за Ника, – пробубнил Джефф.

Доктор буквально остолбенел от слов Джеффа. Опомнившись, он возмущенно спросил:

– Джефферсон, о чем ты думаешь? Вы, может быть, хотите ее убить? – обратился он ко всем.

– Боже упаси! – вздохнул Джейк.

– Тогда ни в коем случае не рассказывайте ей об этом. Ни в коем случае!

Доктор взял саквояж, пошел к двери. Остановился, повернулся, строго посмотрел на всех, попрощался и сказал:

– Да поможет ей Господь!

Джейк поспешил проводить своего друга.

– Я прикажу запрячь свежую лошадь. А твою пришлю в город завтра. Пусть сегодня она отдохнет.

– Можешь не беспокоиться, Джейк. Скоро я сам сюда приеду. Девушке нужен постоянный присмотр.

Друзья, продолжая разговаривать, вышли на крыльцо. Когда дверь за ними закрылась, Ник встал и направился к лестнице на второй этаж, он решил пойти сам присматривать за Самантой.

– Ник! – начал Джефф. – Ведь нельзя…

Ник открыто и спокойно смотрел на брата, ожидая, когда тот закончит фразу. А Джефф счел, по-видимому, что сказал достаточно. Он пожал плечами и отвернулся к огню.

– Я пойду наверх, и никто меня не остановит, – тихо, но твердо сказал Ник и, выждав паузу, добавил: – Она – моя жена… благодаря тебе, Джефф.

Роза приложила палец к губам и похлопала ладонью по сиденью стула. Ник тихонько сел возле кровати.

– Как она? – спросил он, у него чуть не сорвалось с языка новое для него слово – «жена».

– Доктор обработал все раны. Он говорит, что она обязательно поправится.

Маленькая, хрупкая фигурка утонула в широченной кровати. Саманта, его жена. Звучало непривычно, странно. Жена.

«Котенок, что я с тобой сделал?»

Белая повязка на голове. Наверное, останется шрам. Но разве это столь уж важно? Мысль о том, что доктор иголкой прокалывал нежную кожу Саманты, ужаснула Ника.

– Доктор зашивал ей рану? – спросил он.

– Нет! Нет! – замахала руками Роза. – В этом не было необходимости. Рана не очень глубокая.

– Я рад! – успокоенно сказал Ник и прислонился к спинке стула. Он стал рассматривать свою спальню. Испанская кровать – широченная, громоздкая. Туалетный столик черного дерева. Яркие индейские коврики, разбросанные по деревянному полированному полу. На стене, выкрашенной белой краской, шкура черного медведя. Крючки для ружей и охотничьих ножей. На другой стене – оленьи рога. В дальнем углу комнаты – письменный стол и книжные полки. У стола удобное кожаное кресло. Другое, такое же, стоит у камина. Это была мужская комната, пропитанная запахом табака и кожи. Обстановка строгая, абсолютно мужская. Только занавески на окнах – воздушные, ажурные, изящные, несколько легкомысленные.

Он опять уставился на девушку. Она неподвижно лежала на постели среди подушек и одеял. Такая женственная, хрупкая, нежная в этой строгой комнате с тяжеловесной мебелью, она казалась слишком воздушной и бестелесной. Она не подходила к этой комнате, выглядела здесь чужой. Саманта никак не вписывалась в жизнь Ника. Он нахмурился.

Она здесь. Он на ней женился. Подходит или нет она к этой комнате, вовсе не имеет значения. До тех пор, пока она больна, никаких решений и выводов. Он ничего не собирается предпринимать.

– Ох! – тяжело вздохнула Роза, устало потерла виски.

Ник выругался на себя, он только сейчас заметил, как утомлена пожилая женщина. Она уже несколько часов провела у постели Саманты, а он так и не догадался подменить ее. Он положил руку на плечо Розы, нагнулся и заботливо предложил:

– Почему бы тебе не передохнуть немного, Роза? Я останусь здесь и посижу.

Старая леди посмотрела на Ника с благодарностью.

– Только дай слово, что обязательно позовешь меня, если что-то случится, Ник?

– Позову, обязательно позову, Роза, – он взял женщину под локоть, помог ей встать, заботливо проводил до двери и поцеловал на прощанье в мягкую щеку.

Роза постояла у двери, оглянулась на кровать, похлопала Ника по руке и медленно спустилась в свою комнату на первом этаже дома.

Ник нахмурился. Неужели он так беспомощно выглядит или безалаберно, безответственно ведет себя, что домашние не доверяют ему? Он, действительно, немного растерян, но это еще ничего не значит.

Он подошел к окну, отдернул шторы, стал смотреть в черное небо, усыпанное яркими крупными звездами. Только прошлой ночью они сидели с Самантой у костра. Следили за падающими звездами. Он пытался хоть что-то узнать о ней. Но она так и не захотела рассказать ему ничего. Сколько всего случилось за какие-то десять часов! У него было чувство, что и сам он стал другим. Но он еще не знал, каким.

Дрова в камине сгорели. Остались только тлеющие угольки, слабо освещавшие небольшое пространство перед камином. Но и они тускнели, гасли. С каждой минутой в спальне становилось прохладнее и темнее.

Ник тихо пересек комнату, разгреб щипцами угли, положил на них несколько длинных сосновых поленьев. Огонь затрещал, выбрасывая вверх снопы золотистых искр.

Парень поудобнее устроился в кресле перед камином, зевнул, оглянулся на кровать. Саманта лежала тихо.

Он повернулся, уставился на огонь неподвижным взглядом и стал размышлять о неясности своего теперешнего положения. Пламя разгорелось, языки его танцевали, извивались. Дым темным, колеблющимся столбом тянулся вверх. Стало тепло, и Ник задремал.

Голова его дернулась, подбородок ткнулся в грудь. Ник поднял голову и тревожно огляделся.

– Я, должна быть, заснул, – тихо сказал он себе, встал, потянулся и подошел к кровати. Наклонился над Самантой, убедился, что она не сбросила с себя одеяло. Она лежала в том же положении, в каком он оставил ее, и дышала почти незаметно. Во сне она казалась совсем ребенком – слабым и беззащитным, а не той дикой кошкой, какой показала себя в лачуге.

Ник был озадачен. Кто она такая? Он ничего не знает о ней, кроме имени – Саманта Джейд Сторм. Но и этого она не захотела ему сказать. Почему? Что она скрывает?

Как много вопросов хотел бы он ей задать. Он дождется, когда ей станет лучше, и спросит обо всем.

Он взял ее руку и стал пальцем водить по голубым жилкам, просвечивающим сквозь тонкую кожу. Рука была такой маленькой, по сравнению с его рукой, и очень горячей. Он нагнулся, приложил ко лбу Саманты ладонь. Она же вся пылает! Ник рванулся к умывальнику. Взял кувшин, хотел налить в чашку воды, но воды в кувшине не было. Умывальник тоже был пуст. Ник с кувшином в руке бросился к двери и, нос к носу, столкнулся с Розой. Она шла посмотреть на больную, так и не отдохнув по-настоящему.

– Что случилось, Ник? – она подозрительно прищурила глаза.

– Я ничего не сделал. У нее сильный жар, она вся горит. Что нам делать?

Роза заторопилась к постели, приложила руку ко лбу Саманты и прошептала:

– Пресвятая Дева. Девочка вся в огне. – Роза решительно повернулась к нему. – Сходи в погреб, принеси немного льда. Скажи Джеффу и Джейку, пусть принесут большую бадью и наполнят ее водой. Живо!

Ник помчался вниз. Открыв дверь спальни Джеффа, он закричал:

– Джефф, вставай. Мне нужна твоя помощь, – и, не ожидая ответа, помчался по коридору.

Из соседней комнаты вышел Джейк, он был босиком и на ходу натягивал штаны.

– Что за суета?

– У Саманты сильная лихорадка, – Ник задыхался от волнения. – Роза приказала принести большую бадью для купания и наполнить ее водой. А я бегу за льдом, – уже на ходу договорил Ник. Добежав до входной двери дома, он слышал, как Джефф и дед спускаются по ступеням в чулан.

На склоне холма, недалеко от дома, был вырыт погреб. Ник открыл засов на тяжелой дощатой двери и толкнул ее. Быстро отгреб опилки, прикрывающие лед. Слабый лунный свет проникал в помещение сквозь дверной проем. Под опилками лежало несколько больших глыб льда. Их, скорее всего, будет достаточно. Отколов большой кусок, он завернул его в полотняный мешок, засыпал оставшийся лед опилками, закрыл дверь и побежал в дом.