Текст книги "Аметист"

Глава 4

В полночь все представляется иначе.

Слышны малейшие звуки, окружающая темнота давит так, словно обладает реальным весом, и кажется, что из каждого угла на тебя смотрит кто-то очень внимательный и обязательно коварный.

Джесс, Гвиннет и Катриона, теснясь друг к другу и трепеща от страха, слышали лишь собственное учащенное дыхание. Виктория же, напротив, была абсолютно спокойна. Это, впрочем, нисколько не удивляло подруг, поскольку они прекрасно понимали, что за множество лет, проведенных в мрачном замке Данлевен, Виктория привыкла к подобной атмосфере.

Виктория сидела, скрестив по-турецки ноги, на полу, одетая в темно-фиолетовую мужскую мантию с черными атласными лацканами. В руке у нее был зажат маленький фонарик, луч которого, освещая ее лицо снизу, высвечивал лишь скулы и надбровные дуги. Перед ней лежала спиритическая планшетка – не настоящая, но, как убеждала Виктория, «и эта сойдет». Квадратную картонную планшетку она смастерила сама, нацарапав на ней полукругом буквы алфавита с цифрами от 1 до 9 под ними и словами «да» и «нет».

Переведя взгляд с одного лица на другое, Виктория с ритуальной торжественностью сняла с левой руки аметистовое кольцо. Джесс, Гвиннет и Катриона невольно и одновременно приглушенно вздохнули. Они впервые видели, чтобы Виктория снимала кольцо с пальца, и в этом ее жесте, казалось, заключалась какая-то мистическая многозначительность.

Немного поразмыслив, Виктория положила кольцо в центр планшетки, и призматические вспышки пурпурного цвета мгновенно заметались по потолку. Зачарованные мерцанием камня, девушки затаили дыхание, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

Первой нарушила молчание Виктория. Слегка прижав пальцем мерцающий камень, она предложила:

– Ну что, начнем? Вы тоже должны прикоснуться к камню, чтобы зарядиться энергией.

Виктория улыбнулась одними кончиками губ и закрыла глаза. Чувствуя себя достаточно нелепо, девушки послушно положили пальцы на аметист, не зная, чего ждать. Несмотря на некоторую неловкость, Виктория, Джесс и Катриона выглядели вполне серьезно. Гвиннет же задыхалась от непреодолимого желания расхохотаться: ее страшно забавляла вся эта затея.

– Кто-то здесь есть, – после довольно продолжительного ожидания спокойно произнесла Виктория.

Девушки инстинктивно насторожились. Впоследствии поддающаяся внушению Катриона настаивала на том, что в этот момент неожиданный порыв ветра с шумом ударился в окна и все они, ретроспективно, были уверены в том, что драгоценный камень задрожал под пальцами.

– Кто здесь? – торжественно спросила Виктория.

Медленно, нерешительно кольцо начало двигаться, рассыпая по планшетке вспышки аметистового света. К кольцу никто не прикасался.

– Точно, точно, – уверяла позже Гвиннет. – Оно двигалось само, клянусь.

Катриона вскрикнула от страха.

Камень указал сначала на С, потом на К, двигаясь все быстрее, он высвечивал букву за буквой, пока не остановился в центре. «СКАРСДЕЙЛ».

– Господи, помилуй, – выдохнула Гвиннет.

– Мой отец, – спокойно констатировала Виктория и после длительной, пугающей паузы добавила: – Ничуть не удивляюсь, что это он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это его кольцо.

– Ты имеешь в виду… – прошептала Катриона, – оно может… вызывать его?

Полоска пурпурного света косым разрезом легла на лицо Виктории.

– Не знаю.

– Думаю, нам следует остановиться. – Джесс встала на колени и засунула руки в карманы.

– Да брось ты, – посмотрев на Джесс, потом на Катриону и снова на Джесс, произнесла Гвиннет с нарочитой беспечностью. – На самом-то деле мы ведь в это не верим!

– Тихо! – пробормотала Виктория.

– Правильно, – согласилась Джесс. – А то еще кто-нибудь услышит.

Полная дурных предчувствий, приготовившаяся слушать призрак лорда Скарсдейла, Катриона вздрогнула. Она неожиданно обнаружила, что была совсем не против того, чтобы мисс Пембертон Смит собственной персоной появилась на пороге комнаты и помешала бы их спиритическому сеансу.

– Прошу прощения. – Гвиннет натянула полы своего коротенького купального халата на костлявые коленки и снова водрузила палец на камень.

Последовала продолжительная пауза, в течение которой Виктория, казалось, собиралась с силами.

– Отец, – произнесла она наконец глухим голосом, – где ты? Скажи нам, как это выглядит?

После медленного, чуть неуверенного поиска букв пришел ответ:

– ХОЛОД. МРАК. ДАЛЬ…

Последовал длительный, непрерывный и бесцельный ряд вращений кольца.

– Ты ответишь на наши вопросы?

– ЕСЛИ Я ДОЛЖЕН…

– Я прошу тебя об этом, отец.

Скарсдейл не удостоил дочь ответом. Кольцо не двигалось.

Теперь пугающе четкий образ лорда Скарсдейла пробрался в воображение Джесс. Она словно воочию видела худое темное лицо, холодные глаза и тонкую, жестокую складку рта.

Он выглядел совсем не так, как себе представляла Джесс. Он не был похож ни на одного из ее знакомых.

Виктория подняла голову. Глаза ее казались странными и темными, неправдоподобно расширившиеся зрачки занимали почти всю поверхность блеклой радужной оболочки.

– Катриона, ты – первая. Ты больше всех об этом просила.

– Ой, нет. Не я. Пожалуйста, пусть кто-нибудь другой…

– Давай. Он ждет.

– Я… – Катриона судорожно глотнула и покраснела. – А как?

– Соберись с мыслями, – терпеливо наставляла подругу Виктория. – Подумай о том, что бы ты хотела узнать. Только и всего. А потом – спрашивай.

– И все?

Виктория кивнула.

– Ага, поняла. – Голос Катрионы дрожал. – Лорд Скарсдейл, прошу вас, я хочу знать… – И скороговоркой: – Я выйду замуж за Джонатана Вайндхема?

Ответ пришел мгновенно:

– ДА.

Катриона счастливо выдохнула. Гвин слегка толкнула ее в бок.

– Ну вот тебе, голубушка. Красавец принц подхватит прекрасную принцессу на белого коня и умчит ее в закат.

– Ах, спасибо вам! – со слезами на глазах улыбнулась Катриона аметисту. – Большое вам спасибо!

– Не хочешь ли ты еще что-нибудь спросить? – поинтересовалась Виктория.

– Теперь мне больше ничего не надо.

– Теперь она будет жить совершенно счастливо, – усмехнулась Гвиннет.

– Но будет ли она счастлива?

Катриона обратила взор куда-то вверх. Что-то в голосе Виктории покоробило ее.

– Конечно же, буду… ведь так?

Виктория пожала плечами.

– Спрашивай не у меня. – Виктория кивнула на планшетку. – Спроси у него.

Катриона поджала губы и робким голосом спросила:

– Я буду ужасно счастлива. Ведь так?

Последовала мучительно долгая пауза. Катриона обеспокоенно посмотрела на Викторию, сидевшую неподвижно, словно статуя, с закрытыми глазами.

– Почему он не отвечает? – прошептала Катриона.

– Тш-ш-ш, – прошипела Виктория, – подожди.

Камень начал нерешительно двигаться.

– СЧАСТЬЕ ДОСТАЕТСЯ ВЕЛИКОЙ ЦЕНОЙ.

– Великой ценой? – прошептала Катриона. – Что это значит?

– Ш-ш-ш, он еще не закончил.

– ПОСЛЕ ТОГО, КАК УЗНАЕШЬ ТЬМУ.

Камень застыл на месте. Катриона смотрела на него в ужасе.

– Тьму?

– ВЕРЬ В СОБСТВЕННЫЕ СИЛЫ.

– Но при чем тут сила? Вы имеете в виду деньги? Лорд Скарсдейл, я не понимаю. – Катриона почти плакала. – Мы что, не будем счастливы?

И тут они все почувствовали, как камень замер под их пальцами, его мерцающий свет, казалось, потускнел.

– Я… – Катриона уставилась на Викторию. Предсказание было вовсе не тем, что нагадала когда-то Катрионе цыганка – счастливое замужество за Прекрасным Принцем. – Он не сказал…

– Он закончил, – мягко перебила Виктория. – Теперь ты сама должна во всем разобраться. Если ты выйдешь замуж за Джонатана, возможно, тебе придется отказаться от каких-то важных для тебя вещей.

– Но что может быть важнее Джонатана?

– Откуда я знаю? Сама выяснишь.

Катриона упрямо поджала губы.

– Меня не волнует великая цена. Я отдам все, чтобы выйти за него замуж!

В комнате повисло молчание.

– Гвин, не хочешь быть следующей? – спросила наконец Виктория.

Гвиннет нервно кашлянула. Она никак не ожидала таких странных, неясных ответов. Ею овладело жгучее желание поскорее выбраться из этой страшной комнаты.

«Лучше уж оставить будущее в покое, – решила Гвин, но, поразмыслив, вздохнула. – Ну ладно. Здесь только мы четверо, и нечего бояться, что потом кто-то будет надо мной смеяться».

– Ну, Гвин, давай, – подбодрила ее Виктория.

Только вот что спросить? Что-нибудь безобидное… разве что… Гвиннет закрыла глаза и принялась задумчиво поглаживать нос.

– Не тяни, – посоветовала Виктория. – А то он устанет и исчезнет.

Гвиннет вздохнула.

– Лорд Скарсдейл, буду ли я довольна своей жизнью? – задала Гвиннет достаточно нейтральный вопрос.

Ответ был скор и малоинформативен:

– ИНОГДА.

– Надо быть более определенной, – подсказала Виктория.

– Ну хорошо, – вздохнула Гвиннет. – Стану я миллионершей? Вот это да!

Показалось, что ответа на вопрос не последует. Но кольцо уверенно встало по диагонали напротив слова «ДА».

– Что? Ерунда какая-то. – Гвиннет уставилась на планшетку, на которой буквы, казалось, слегка поплыли, словно сами отрывая себя от бумаги. Она решила бросить вызов: – Ну ладно, и как же я заработаю эти деньги?

– БЕЗУПРЕЧНЫМ ТЕЛОСЛОЖЕНИЕМ.

Гвиннет почувствовала, как отвисла ее нижняя челюсть, и, шлепнув при этом губами, она поспешила закрыть рот.

– Телосложением?.. – в полном недоумении промямлила девушка.

Но кольцо не шевелилось.

– Он все сказал. Не дави на него, – вполголоса предупредила Виктория.

– Теперь, кажется, моя очередь, – невольно протянула Джесс.

В ее голове возник единственный страшный вопрос – вопрос, который Джесс никак не решалась задать. Если ответ на него будет положительным, то все представления Джесс о будущем рухнут, как говорится, в одночасье, если же отрицательным – разочарование будет кошмарным.

«И все-таки я в это верю, – в ужасе подумала Джесс. – Не хочу! Это какая-то бессмыслица!»

И тут Джесс решила спросить о чем-нибудь безопасном, задать вопрос, ответ на который она уже знала.

– Где я буду жить, после того как займусь своим делом? – задала вопрос Джесс, имея на уме уже готовый ответ – в родном Котсволде, конечно, где же еще?

И так же, как перед тем Гвиннет, Джесс с изумлением следила за словами, постепенно складывающимися из движения камня, выдавшими столь же неожиданный ответ:

– В ДРУГОЙ СТРАНЕ.

– Другой стране? Где это? – напрямую поинтересовалась Джесс.

– ОЧЕНЬ ДАЛЕКО.

– Не верю, – твердо заявила Джесс. – Почему?

– ЧТОБЫ ЯСНЕЕ ВИДЕТЬ.

Дважды повторив ответ, камень застыл на месте.

– Что видеть яснее?

Виктория вздохнула:

– Все. Больше он ничего не скажет.

– Разумеется, не скажет, потому что не знает, – отрезала Джесс. – Он не может знать.

– Знает.

– Глупости. – Джесс отказывалась принять пророчества лорда Скарсдейла.

– Нет, – равнодушно возразила Виктория.

Сидя неподвижно и глядя на подруг из-под полуопущенных ресниц, она молчала. Джесс, Гвиннет и Катриона выглядели очень встревоженными. Наконец низким, почти сонным голосом Виктория сама обратилась к духу:

– Скарсдейл, скажи мне, а что ты видишь о нас, обо всех? Что будет с нами ровно через двадцать лет?

Впоследствии девушки вспоминали неожиданный разряд электрического тока, пронзившего кончики пальцев, пробежавшего по рукам и холодом вонзившегося в сердце. Кольцо двигалось в бешеном темпе, металось от буквы к букве, вперед-назад, царапая планшетку, стремительно перебрасывая отблески своего пурпурного света с одного лица на другое.

Подруги, словно парализованные, не шелохнувшись, следили за взбесившимся кольцом.

– ВЫ СНОВА БУДЕТЕ ВМЕСТЕ, НО ВАС БУДЕТ ОДНОЙ МЕНЬШЕ.

Когда до подруг наконец дошел смысл пророчества, кто-то из них, возможно, Катриона, коротко вскрикнула. Тяжелое аметистовое кольцо же, прочертив на планшетке глубокую борозду, подскочило и с глухим звуком громко ударилось о стену.

В комнате вдруг стало совершенно темно.

Глава 5

Прошел год, и снова наступил июнь.

У Гвиннет на подносе для завтрака лежало два письма: в кремовом тисненом конверте – приглашение из Скорсби-Холла, другое – с американской маркой и почтовым штампом Сан-Франциско.

Викарий и миссис Джонс смотрели на конверты с нескрываемым живым любопытством, но были обречены на разочарование.

– Скрытность – малопривлекательная черта для молодой девушки, – с горечью заявила миссис Джонс, наблюдая, как Гвиннет, без каких-либо комментариев, засовывает заграничный конверт в карман.

«Дорогая Гвиннет!

Тетя Сусанна любезно передала мне твое замечательное письмо, и, как ты правильно поняла, я ищу няню для своих детей. Тетя говорит, что ты училась уходу за детьми в местном колледже и после его окончания хотела бы найти работу в Соединенных Штатах.

У нас с Джоном двое детей – Джон Джер (Джо-Джо) и Стоктон (Токи), которым соответственно три и два года (с приложенной к письму фотографии улыбались две круглолицые малышки: одна с белокурым чубчиком, другая – лысенькая). Им очень понравится, что за ними будет ухаживать настоящая английская няня, в особенности потому, что я в последнее время страшно занята «Молодежной лигой», благотворительностью и бесконечными заседаниями в комитетах.

У нас чудесный дом в районе Пасифик-Хайтс, в Сан-Франциско, где у тебя будет собственная комната с телевизором и отдельной ванной. Если все устроится, нам хотелось бы видеть тебя в нашем гнездышке после того, как вернемся из отпуска с востока, от мамы. Конечно, мы оплатим твой авиабилет до Калифорнии…»

Далее в письме излагались условия: двести долларов в месяц плюс проживание, питание («Семьдесят пять фунтов в месяц!» – задохнулась Гвиннет) и машина в собственное распоряжение по выходным.

После многословных приветов от Джо-Джо и Токи письмо завершала подпись: «Твой друг Сесилия (Си Си) Верс».

Гвиннет отписала немедленно, дав, пока не передумала, согласие, а следующие три недели промучилась, сомневаясь в правильности принятого решения.

Сегодня вечером Катриона выглядела потрясающе хорошенькой. Прибывший после обеда Мартино, лондонский парикмахер Катрионы, вымыл девушке голову и уложил ее золотистые волосы в великолепную прическу, украсив жемчугом и надушив жасминовыми духами. Сидя среди искусно расставленных цветов, свисавших из окружавших ее ваз и корзин, на фоне светлых обоев, длинных, до пола, гобеленов и висящего на двери уборной нового вечернего платья от Шипарелли (бледно-розового шелкового конфекциона с цикламеновой нижней юбкой), Катриона сама была похожа на цветок.

– Между прочим, – заметила Катриона, накладывая на щеки румяна, – Виктория тоже приглашена. Я вам уже говорила?

– Нет! Ничего не говорила! – изумленно воскликнула Джесс.

– Зачем? – потребовала объяснений шокированная Гвиннет.

Все они были очень злы на Викторию.

– Будь моя воля, я бы и смотреть на нее не стала, – заявила рассерженная Джесс. – Она – опасная шарлатанка.

После достопамятного сеанса Катриона несколько дней ходила бледная, с широко раскрытыми глазами, и вся троица избегала встреч с Викторией Рейвн, что было не особенно трудно в силу начавшихся у Виктории экзаменов. А осенью она поступила в женский колледж Маргарет-Холл в Оксфорде.

– Я еще раньше говорила, что приглашу Викторию на свой бал, – слегка покраснела Катриона. – Я не могла не пригласить ее. – Краска все больше заливала ей лицо. – Я подумала… а вдруг планшетка сказала правду? Я хочу сказать, если Виктория будет здесь… я подумала… может быть, воздействие сработает. – Красная как помидор, Катриона смутилась окончательно.

– Ах, да ради Бога, – сверкнула глазами Джесс.

– Я и брата ее пригласила, – поспешила добавить Катриона в надежде успокоить подругу. – Он, кажется, очень хорошенький.

Тут стоявшая у окна Гвиннет неожиданно объявила:

– Тебе бы лучше поторопиться с одеванием. Сюда подъезжает серый «бентли».

– Боже мой! Вайндхемы! – Краска моментально сошла с лица Катрионы. Дыхание у нее перехватило, сердце застучало в груди подобно огромному кузнечному молоту. Все мысли несчастной влюбленной объединились в одну горячую молитву: «Пусть он сделает предложение. О Боже, пусть он сделает предложение сегодня вечером».

К десяти часам гости, после данного специально в честь бала обеда, разбрелись по всему дому.

– С вашей стороны было столь любезно пригласить меня, миссис Скорсби, – серьезно признался молодой маркиз, загипнотизированно глядя при этом на Катриону.

Маркиз очень походил на хорька, и руки у него были горячие и влажные, но, по мнению миссис Скорсби, если твой отец – герцог Малмсбери, это почти ничего не значит.

– Приятно снова видеть вас, Арчи, – с отсутствующей улыбкой пробормотала Катриона. – Очень рада, что вы смогли прийти…

Миссис Скорсби, в своем плотно облегающем фигуру платье из тафты цвета серого металла со скрипящим кожаным поясом, вдохнула полной грудью, исполненная гордости за собственную дочь.

Ко все большему удовлетворению миссис Скорсби, приглашенные, казалось, прекрасно проводили время. Молодые люди в своих вечерних костюмах, за небольшим исключением, выглядели красавцами, девушки в оборчатых юбках и с пышными прическами представлялись распустившимися бутонами цветов. Соблазнительная танцевальная музыка лилась из-под натянутого во дворе огромного тента, дом сотрясался от басовых вибраций, доносившихся из подвала, который приспособили на вечер под дискотеку, украшенную разноцветными огнями и плакатами «Битлз» на стенах.

Вечеринка была в разгаре: гремела музыка, дом дрожал от топота танцующих, громкий смех, звон бокалов, звяканье фаянсовой посуды, скрип бегущих шагов по гравию, веселая канонада пробочных выстрелов.

К двум часам ночи чувства настолько обострились и нервы были так натянуты, что ни один из присутствующих и думать не мог о сне или о чем-нибудь подобном.

– Ты не считаешь, что пришло время нам потанцевать? – Катриона наконец подошла к Джонатану.

Оказавшись в его объятиях, она как-то сразу успокоилась.

«Ну какая же я дурочка, – размышляла девушка, с неизбывным обожанием заглядывая в глаза своему избраннику. – Конечно же, он меня любит. Все в порядке. Просто ему нужны время и подходящий случай».

– Я трудилась весь вечер, Джонатан, – прошептала Катриона. – И мне ужасно жарко. Может, прогуляемся?

Взявшись за руки, они прошли по длинной травянистой дорожке, обсаженной благоухающими кустами роз, пересекли нижнюю лужайку и, миновав часто посаженные ивы, вышли к озеру, берега которого оглашались треском цикад и кваканьем лягушек. В центре озера возвышался островок, на котором стояла, облитая лунным светом, небольшая беломраморная беседка в греческом стиле.

– Давай переплывем на остров.

Джонатан помог Катрионе сесть в небольшую лодку, тихо покачивавшуюся на волнах в прибрежных камышах, и погреб к острову. Лунный свет играл в светлых волосах Джонатана, полосами ложился на складки его белой рубашки и на спокойные темные воды озера.

Сев на каменную скамейку беседки, Катриона прильнула к Джонатану. Ощущение юношеского тела, теплого и сильного, возбуждало ее. Катрионе хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Сердце в груди билось с ужасающей частотой. Теперь в любой момент Джонатан мог обнять ее и поцеловать, поцеловать не привычным целомудренным поцелуем, а страстно, как любовник…

Джонатан повернулся к Катрионе. Лунный свет серебрил его прекрасные волосы и подчеркивал чисто классическую форму подбородка и виска.

– Катриона, мне нужно тебе что-то сказать. Иди сюда. Иди ко мне поближе.

Джонатан обнял Катриону за плечи и привлек к себе. Она почувствовала, как громко стучит его сердце, и представила себе, как он властно целует ее губы, настойчивая рука страстно ласкает ей грудь, жар его кожи…

Глядя на его чистое, залитое серебряным светом лицо, Катриона потянулась к возлюбленному.

– Да, Джонатан?

– Я давно хотел тебе сказать…

Они существовали в собственном волшебном мире. Музыка и огни Скорсби-Холла унеслись куда-то далеко. Только они были реальны – Джонатан и Катриона.

Тут Джонатан напрягся и повернул голову.

– Послушай.

Катриона услышала приближающийся рычащий звук мощного мотора спортивного автомобиля и увидела мечеподобные полосы света, образованные яркими фарами.

– Поздние гости, – возвестил Джонатан и поднялся. – Мне лучше отвести тебя назад.

– Джонатан, не стоит беспокоиться. Господи, да сейчас уже почти три часа. Все это ерунда. Мама их займет. Что ты хотел…

Но Джонатан протянул ей руку. Катриона покорно встала.

– Я отведу тебя домой. – Молодой человек устало улыбнулся.

* * *

Вечеринка выдыхалась. Прислуга в униформе с осторожностью собирала пустые бокалы, тарелки и прочую посуду. Большой зал выглядел усталым и грязным.

Гремевшая весь вечер в подвале рок-группа умолкла, и воцарилась, казалось, полнейшая тишина. Вдруг неожиданный рев спортивного автомобиля, подобно артиллерийскому салюту, разорвал безмолвие только-только установившегося покоя.

В тот самый момент, когда Гвиннет наконец застыла на нижней ступеньке лестницы, на широком роскошном пороге Скорсби-Холла, плечом к плечу, возникли две фигуры. Два стройных молодых человека в безупречно сидящих на них смокингах: один – высокий жгучий брюнет, другой – ростом пониже, с коротко подстриженными серебристыми волосами, но… не мужчина, а… Виктория Рейвн.

– Эй! – радостно крикнула Виктория. – Гвин, мне нравится твоя прическа.

Высокий черноволосый парень тоже улыбнулся:

– Так вот ты какая, Гвиннет!

Во рту у девушки пересохло. Она растерянно улыбнулась и попыталась выдавить из себя нечто вроде приветствия, но красота спутника Виктории, казалось, лишила ее дара речи.

– Я, разумеется, слышал о тебе. – Широким шагом молодой человек пересек зал, с поразительным изяществом поцеловал руку Гвиннет, а потом обратной стороной ладони погладил девушку по щеке. – Твое платье просто волшебно. Очень смело, но с твоей фактурой можно позволить себе и не такое. У тебя прекрасная фигура.

Гвиннет, похоже, остолбенела; мысли путались, глаза застилал туман.

Откуда-то издалека до нее донесся голос Виктории:

– Поздравляю, Гвин. Я слышала, ты все же едешь в Америку?

Оттуда же, издалека, раздался холодный голос Джесс:

– Привет, Виктория! А мы уже считали тебя без вести пропавшей.

«Я люблю его, – подумала Гвиннет. – Я его люблю. Я буду любить его вечно…»

Новые голоса, новые фигуры, двигающиеся, словно во сне: туда-сюда, туда-сюда.

Еще одна пара в дверях.

– Виктория! – Натянутая улыбка легла на чуть ли не почерневшее от душевных переживаний лицо Катрионы. – Какой сюрприз! Рада, что ты в конце концов решилась. Здесь все еще полно народа.

В поле зрения Гвиннет попала Джесс, сопровождаемая одним из своих типичных спутников: блондин, розовощекий и очень английский.

– Вы знакомы с Джонатаном Вайндхемом? – пытаясь соблюсти приличия, уныло заметила Катриона. – Джонатан, это Виктория Рейвн. Мы вместе учились в школе.

Джонатан вежливо кивнул Виктории.

– Позвольте представить – мой брат Танкреди. – Виктория поспешила удовлетворить общее любопытство.

Катриона, стоявшая спиной к своему возлюбленному, не могла видеть, с каким выражением лица тот пожал протянутую руку Танкреди. Гвиннет, слепая ко всему, кроме собственных, охвативших ее бурных эмоций, тоже ничего не видела.

Увидела только Джесс. Своим цепким взглядом художника она заметила, как вспыхнули глаза Джонатана, как краска сошла с его загорелого лица и как он тут же покраснел от волнения. Джесс удивилась тому, с какой поспешностью Джонатан отдернул свою ладонь от ладони Танкреди, удивилась она и самому Танкреди, лицо которого, впрочем, не выражало ничего, кроме серьезной вежливости.

Джесс не поняла, чему же она стала свидетельницей, но почувствовала, что что-то случилось. Что-то непонятное и ужасно печальное.

А заметила ли Виктория? Ну разумеется, заметила – Виктория все замечала.

– В буфете – море шампанского, – сообщила Катриона веселым, ломающимся голоском, – а в подвале – горы хот-догов и реки пива.

– Вы что предпочитаете? – Танкреди обернулся к Гвиннет: – Немного шампанского?

– О да! Да, пожалуйста, – закивала Гвиннет.

Через несколько минут Танкреди вернулся с полными бокалами шампанского.

– Может быть, выйдем во двор? Здесь ужасная духота, и скоро рассвет. – Элегантно взяв Гвиннет под руку, Танкреди направился к выходу.

Виктория проводила их задумчивым взглядом своих отливающих серебром пристальных глаз.

Сейчас, в конце июня, сад походил на огромное цветущее облако, источавшее сногсшибательный дурманящий аромат. С верхушки вяза послышался щебет проснувшейся птички; где-то вдали, на востоке, петух издал первый, пробный предрассветный крик.

– Ку-ка-ре-ку! Время ведьмам и вурдалакам возвращаться в свои могилы, – шутливо пробормотал Танкреди.

Он провел свою спутницу по мокрой от росы траве в центр маленького круга – выложенных камешками солнечных часов. Поставив бокалы на землю, Танкреди обнял Гвиннет и поцеловал в губы, после чего со смехом в голосе произнес:

– А ты смелая девушка. Откуда ты знаешь, что я не вампир?

– Я все же рискну, – дрожа, ответила Гвиннет, не имевшая в эту минуту ни малейшего желания говорить о таких глупостях, как вампиры. Впервые в жизни Гвиннет поцеловали, и девушка с нетерпением ждала повторения.

Танкреди сверху вниз насмешливо смотрел на Гвиннет. Своим длинным пальцем он дотронулся до ее лба, потом легко провел им вниз и остановился на переносице.

– Хорошо, согласен, я и в самом деле не вампир. – И, склонив голову, снова приник к девичьим губам.

Длинные мускулистые бедра Танкреди прижались к бедрам Гвиннет. Она стиснула в объятиях его открытую шею и приоткрыла рот. Танкреди зубами принялся слегка покусывать нежную плоть внутренней стороны ее нижней губы. Гвиннет почувствовала, что падает, стремительно падает куда-то в бездну. Мысленно она видела, как ее тело, вращаясь, мчится сквозь пространство. Но он был рядом, он был вокруг, он был в ней…

Внезапно и резко Танкреди оторвался от губ Гвиннет, и та вмиг ощутила себя бесконечно одинокой. Она тихо стояла, дрожа и глядя себе под ноги, на циферблат солнечных часов. Одна ее нога покоилась на римской цифре II, вторая – на XI.

Молодой человек снова взял Гвиннет за руку, и она почувствовала, как дрожат ее пальцы в его сильной ладони.

– Холодно, – спокойно, без каких-либо эмоций произнес Танкреди. – Пойдем в дом.

– Гвин влюбилась в твоего брата, – холодно заметила Джесс.

– В Танкреди все влюбляются, – пожала плечами Виктория.

– Ах, вот как? Я ее еще никогда такой не видела, – с осуждением в голосе призналась Джесс.

Молодой человек рядом с Джесс нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но Джесс не обращала на него ни малейшего внимания.

– Танкреди – первый мужчина, увидевший в Гвиннет женщину, – тонко улыбнулась Виктория. – Он сказал Гвиннет, что она прекрасна. До этого Гвин никто об этом не говорил. Чего ты еще ждала? Разумеется, она тут же в него и влюбилась.

– Я не хочу, чтобы Гвиннет причинили боль.

Виктория серьезно посмотрела на Джесс и как-то странно сказала:

– Даже если и так, дело того стоит…

Офис Эрнеста Скорсби был невелик, но прекрасно спланирован: небольшая комната с видом на шоссе, изящными арочными окнами и стенами, увешанными полками, полными книг в кожаных переплетах (книги приобретались дизайнером миссис Скорсби вместе со всей обстановкой). В кабинете было тепло и тихо, уже затухающее пламя большого камина нервными бликами разрывало застоявшиеся сумерки. Единственными свидетельствами продолжавшейся внизу вечеринки были два бокала (один со следами губной помады) на широком дубовом письменном столе Эрнеста Скорсби и длинная белая перчатка с перламутровыми пуговицами, безжизненно лежавшая на спинке коричневого кожаного кресла.

– Где бы мы могли уединиться? – настаивал заплетающимся языком Джонатан.

Стоя рядом с Катрионой перед камином на ковре из белой овчины, Джонатан сделал очередной большой глоток вина, поставил бокал на прикаминную полку и вцепился пальцами в обнаженное плечо девушки. Поморщившись от боли, Катриона посмотрела на своего кавалера с досадой. Джонатан сильно напился. Его волосы цвета спелой кукурузы были растрепаны, на щеках выступил пунцовый румянец.

– Катриона, прошу тебя… – пробормотал он нетвердым голосом.

В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги, в дверь постучали, раздались приглушенные вскрики, звон разбившегося бокала, веселый смех.

– О, черт, – прошипел молодой человек и заставил себя собраться. – Катриона, выходи за меня замуж. Пожалуйста. Ты так прекрасна. Ты должна выйти за меня замуж.

Катриона чувствовала холод и одиночество, словно стояла совершенно одна в кромешной темноте на скалистой горной вершине. Она не понимала, зачем Джонатан просит ее выйти за него замуж, если сам он того не хочет?

«Счастье достается великой ценой. Но тогда… тогда… Какая же я дура, – думала Катриона. – Вот же, Джонатан просит меня выйти за него замуж. Милый, милый Джонатан, которого я люблю столько лет! Бедный Джонатан, он совершенно изнервничался, готовясь весь вечер сделать мне предложение, и он ждет ответа».

– Дорогой мой, – прошептала Катриона, отбрасывая сомнения, страх и темноту, чувствуя охватывающие все ее существо радость и торжество (именно так она это себе и представляла). – Ах, дорогой, я так тебя люблю! Конечно же, я выйду за тебя замуж.

И Катриона поняла, что она – счастливейшая девушка в мире.

– О Боже! – простонал Джонатан и порывисто поцеловал Катриону, крепко обняв ее и больно впившись пальцами в обнаженную спину своей будущей жены.

Катриона почувствовала, как зубы Джонатана стукнулись о ее губы, и ощутила во рту солоноватый привкус крови, но не стала обращать на это внимания. Джонатан целовал ее так, как она столько раз представляла в своих фантазиях, одиноко мечтая об этом поцелуе в своей роскошной девичьей постели.

– О, Джонатан, – выдохнула Катриона. – Я так тебя люблю…