Текст книги "Муж под прикрытием. Шесть жизней мистера Джордана"

23 декабря 2000 года мои чемоданы были собраны и стояли у двери задолго до времени отъезда. Мы должны были выехать в четыре часа. Я целый день писала Уиллу, как я счастлива, и напоминала, чтобы он приехал вовремя – не хотела опоздать на самолет. Он должен был освободиться после обеда, так что времени было достаточно, но я все равно нервничала – ведь на него нельзя было положиться. Я ждала, назначенное время приближалось, но Уилла не было. Отправила ему сообщение.

«Терпение… терпение… – уговаривала себя я. – Он сейчас закончит работу и приедет через полчаса». Он уже едет… Он уже выехал… Он не приехал, но уже едет… Он поменял билеты на другой рейс… Но он так и не появился.

Я была просто убита. Уилл не появился, да еще и телефон отключил. Я напилась – выпила целую бутылку вина – и рухнула в постель с чувством глубокого разочарования и обиды. Забирать дочку было поздно, и я поехала за ней утром.

На следующий день был сочельник. Не успела я отправиться за Робин, как раздался звонок Уилла. Он спрашивал, можно ли ему приехать. Ему нужно сказать мне нечто важное. Я хотела узнать, что же оказалось важнее меня и моих планов, связанных с этой поездкой. И была настолько зла, что с трудом могла говорить, но все же хотела услышать его объяснения.

Уилл приехал и извинился. На работе произошла экстренная ситуация: клиент запаниковал, отключил компьютер от сети, вся система рухнула, и ему пришлось целую ночь проторчать в подвале, разбираясь с серверами и проводами. Мобильный в подвале не работал, а он был так занят, что другого способа связи не нашел. Меня это не порадовало.

Он сказал, что расстроен из-за того, что наша поездка сорвалась, потому что у него были большие планы. Я все еще злилась, но спросила, какие именно. В ответ он протянул мне плюшевого мишку – к ленточке на его шее было привязано кольцо с бриллиантом. Уилл предложил мне выйти замуж.

Я была ошарашена. Мы разговаривали на кухне. Я стояла, прислонясь к шкафу, скрестив руки и ноги. Мне нужно было освободить руки, чтобы взять мишку, и в тот же момент все мои раздражение и злость исчезли – очень уж неожиданный поворот принял наш разговор. Я медлила, но Уилл твердил, что мечтает жениться на мне, чтобы мы шли по жизни рядом.

Мы были знакомы недолго. И мне безумно нравился этот мужчина. И он, судя по всему, был сильно в меня влюблен. Его предложение было восхитительным, чарующим, соблазнительным. Я знала, что влюблена, но мне казалось, что мы слишком мало знакомы, поэтому сказала, что подумаю, а он ответил: «Хорошо, но, пока будешь думать, носи, пожалуйста, это кольцо». Я надела кольцо, и с этого момента все было решено. Оставалось лишь назначить день свадьбы.

* * *

В Рождество Уилл работал, хотел приехать на наше семейное торжество, но работа ему помешала. Он снова не появился. Мне опять пришлось терпеть шуточки из-за его отсутствия и изо всех сил защищать его одержимость работой, хотя в глубине души я была так же возмущена, как и все остальные. Но Уилл всегда был стеснительным. Я думала, что он просто побоялся встречи с моими родственниками.

Подаренное им кольцо надела. И сказала, что мне сделали предложение, но я пока что раздумываю. Родственники были страшно рады за меня, но были бы рады еще больше знакомству с Уиллом. Впрочем, его можно было и отложить – это все равно произойдет рано или поздно.

В январе 2001 года я обнаружила, что у моей дочери скоро появится единокровная сестра или брат – подружка ее отца, Линда, забеременела.

Я написала об этом Уиллу:

У Робин скоро появится маленький братик или сестричка.

И не нужно делать скоропалительных выводов! Подружка Росса, Линда, беременна. Интересно, что у них получится. Я пообещала Линде, что буду ей помогать в меру сил. Бедняжке придется нелегко, уж я-то это точно знаю. Но я рада, что у Робин появится брат или сестра.

Ответ Уилла был красноречивым и эмоциональным. Мое письмо глубоко его поразило, и он даже на какое-то мгновение подумал, что каким-то чудом забеременела я.

Его реакция на мое письмо оказалась в высшей степени физиологичной: он слышал каждый удар своего сердца, кровь прилила ему к голове и молотом стучала в ушах. Коллеги, которые находились рядом, подумали, что у него инфаркт, и усадили его. Но когда в глазах у него прояснилось и всеобщая паника улеглась, он дочитал мое письмо и понял его истинный смысл.

Было ясно, что Уилл сам хотел бы подарить Робин брата или сестру. Он говорил, как замечательно заниматься любовью, а потом ждать конца месяца и покупать тесты на беременность. Он все отдал бы, чтобы стать участником создания новой жизни. Как чудесно, если бы у меня появился ребенок – наш ребенок.

Мое письмо затронуло самую чувствительную струну, и Уилл написал: «Прости, я обещал себе не расстраиваться, но это так трудно…» Он прислал мне длинное, страстное письмо, писал, что теперь вся его жизнь посвящена мне: «Я искренне надеюсь, что, раз ты этого уже не сделала, то никогда не будешь обижаться на меня и считать меня не до конца мужчиной, из-за того что мне это недоступно. Я знаю, мое сердце никогда с этим не смирится… Пожалуйста, не бросай меня из-за одного недостатка, с которым я ничего не могу сделать».

В том же письме Уилл вновь говорил о силе своих чувств после нашего первого секса. Он писал, что испытал сильнейшие и противоречивые чувства: он безумно любил меня и хотел быть со мной всю жизнь, но в то же время его терзало отчаяние – он нашел женщину, которая могла бы стать идеальной женой и матерью для его детей, но этому не суждено случиться. Ему казалось, что всю жизнь он шел к этому моменту обязательств, знаменующих конец «его» жизни и начало жизни, которую он сможет полностью разделить с другим человеком. Но, какими бы ни были его планы, детей он иметь не может – и изменить это невозможно.

В заключение Уилл писал, что моя любовь помогла ему справиться с этой болью. Его слова вновь растопили мое сердце. Он писал, что в мире нет слов, способных выразить всю силу его чувств, да и места в письме не хватит: «Глубина моих чувств меня по-настоящему пугает. Я даже не думал, что можно испытывать такие чувства к другому человеку».

Эмоции Уилла глубоко меня тронули. Я так хотела подарить ему ребенка, чтобы избавить его от этой мучительной боли, но знала, что природу не обманешь. Еще больше меня тронуло его отношение к неверности и мужскому подходу. Мы много говорили о наших прежних отношениях – преимущественно, о моих, потому что из-за напряженной работы у Уилла просто не было времени на серьезные отношения с кем-либо. Он постоянно твердил, что не понимает, как мужчина может иметь детей, а потом уйти от женщины. Он считал такой поступок «злым и жестоким, поскольку он демонстрирует полное отсутствие почтения». Если я и была в чем-то абсолютно уверена, так это в том, что неверность глубоко противна Уиллу. Подобный поступок для него просто немыслим. Я нашла мужчину, в котором могла быть полностью уверена. Верный, преданный человек со своей системой ценностей.

3. Запуганная

Январь 2001

Хотя заверения и эмоциональные письма Уилла убедили меня в его серьезном отношении к супружеской верности, меня раздражала его непунктуальность и ненадежность в отношении встреч. Я строила разнообразные планы, а он опаздывал или вообще не появлялся. Нет, Уилл любил меня, был мне предан и обожал Робин, но был настолько занят своей работой, что напрочь забывал о личных обязательствах. Я подозревала, что ситуация осложняется отсутствием постоянного жилья. Он говорил, что хранит свое имущество на складе, а сам живет в отелях, поэтому мы решили найти ему квартиру – это позволило бы сократить расходы и привнесло в нашу жизнь стабильность.

В глубине души я чувствовала – что-то не так. С момента нашего знакомства Уилл дважды поменял свой номер. Он говорил, что компания сменила провайдера и теперь я должна звонить по другому номеру. Со временем у меня возникли подозрения. Это было очень странно. В конце января я решила расставить точки над «i».

Уилл создал для меня личный сайт, поэтому я заглянула на сайт WHOis[1]1
  https://whois.net/ – это протокол, основанный на запросах и ответах, который позволяет определить владельца доменного имени или IP-адреса в интернете.


[Закрыть] и выяснила всю информацию о его компании, которая располагалась в Ланкашире. Затем я обратилась в регистрационную палату и узнала, что он работал секретарем, а директором числилась женщина по имени Мишель Хейворд. Она действительно жила в Ланкашире, Уилл же проживал в городке близ Эдинбурга. Я не знала, что теперь делать, но нужно было все разузнать, поэтому я села в машину и отправилась туда.

Адрес я разыскала без труда. Тихий, зеленый городок Галлен располагался у моря. Здесь было немало частных домов, обнесенных высокими стенами. Я трижды объехала весь городок, прежде чем решилась остановиться. Только потом мне пришло в голову, что местные жители могли подумать, что я что-то вынюхиваю, и кто-то мог даже позвонить в полицию.

В конце концов я вышла и подошла к воротам высокой ограды. За воротами я увидела большой роскошный дом, окруженный садом. Уилл находился в Манчестере, но перед домом стоял его двухместный черный «Корвет». Больше всего меня поразило то, что в саду играли дети, – там была устроена целая игровая площадка с игрушками и горками.

Я не могла понять, что происходит. В моей голове роились самые разные мысли. Единственное, в чем была абсолютно уверена до этого момента, так это в верности и преданности Уилла. Он не был похож на изменщика. Но это было выше моего понимания. Нужно было выяснить, что происходит.

Я прошлась по улице. Навстречу мне шел местный житель. Представившись риелтором, я сказала, что нашла идеальный дом для клиента. Не знает ли он, кому принадлежит этот дом?

– Нет, – ответил мой собеседник. – Похоже, какой-то семье, но здесь все живут сами по себе.

Я поехала домой. Похоже, внутри дома ничего не происходило, а желания постучаться у меня не возникло.

Переступив порог, я сразу же позвонила Уиллу. Он ответил.

– Нам нужно поговорить! – сказала я. – Немедленно!

– Что случилось?

– Просто приезжай, и мы поговорим.

Хотела посмотреть ему прямо в глаза и узнать правду.

Он выехал сразу же и через несколько часов был у меня.

Я рассказала ему все, что видела, и потребовала объяснений.

– Это не то, что ты думаешь, – пробормотал он. – Подожди минутку…

Он взял телефон и вышел в другую комнату, оставив меня в одиночестве. Я была смущена, расстроена, обижена, но в глубине души у меня жила надежда. Может быть, у увиденного есть какое-то объяснение?

Уилл говорил по телефону долго, целую вечность. Я слышала его голос, но не могла разобрать слов. Потом он вернулся, усадил на диван и сказал правду. Начал он со слов:

– Прежде чем что-то скажешь, выслушай…

А потом он сказал, что работает в Европе на американскую разведку. Его специализация – Европа, но в данный момент он и вся его команда занимаются проблемами отношений Израиля и Палестины. Он работает не на «передовой», а в «поддержке». Подняться выше ему мешает непереносимость алкоголя – выпив, он теряет контроль над собой и начинает говорить без умолку. Я это уже знала. Пару лет он работал в Японии, потом в Бразилии и в других странах мира. И он действительно занимается информационными технологиями.

Уилл говорил долго, рассказывал о своей подготовке, о своей работе – он создавал сайты, с помощью которых ФБР ловило педофилов. Каждый, кто входил на созданные им сайты, ловил вирус, и его легко было отследить. ФБР могло отслеживать их электронную почту и посещаемые сайты. Так удалось выявить целую сеть педофилов. Рассказ Уилла глубоко меня тронул, поскольку в детстве я сама подверглась сексуальному насилию со стороны друга семьи (но в то время он об этом не знал). Активная борьба с педофилией не могла не вызвать у меня симпатии.

Уилл рассказал, что компания, которую он сейчас возглавляет в Эдинбурге, занимается обычным консультированием в области информационных технологий. Но это лишь прикрытие – такая работа дает ему доступ к системам безопасности различных компаний, подозреваемых в поддержке террористов.

Он не имел права рассказывать мне о своей работе, не мог сказать, куда и зачем уезжает. Безопасность страны превыше личной жизни. Это не игра и не шутка, это реальная, важная работа. Уилл рассказывал все это, сидя рядом со мной. Он держал меня за руку и смотрел мне прямо в глаза. Пока он говорил, на мой мобильник стали приходить текстовые сообщения – несколько сообщений «Обновление СИМ-карты». Уилл сказал, что эти обновления меняют статус телефона:

– Телефон теперь можно будет отследить. Ты всегда будешь в безопасности, потому что агентство сможет найти тебя в любой момент.

Прежде чем я успела спросить, как это будет способствовать моей безопасности, Уилл перешел к другому, ошеломив меня новой информацией.

Он показал мне сайт ODCI[2]2
  Official Department of Central Intelligence – Официальный департамент центральной разведки.


[Закрыть] – внутреннее название ЦРУ. Потом он показал мне на этом сайте вкладки, не предназначенные для обычной публики, а на мой телефон продолжали приходить сообщения «Связь с ODCI». Ни номера, ни информации, ни обратной связи, лишь автоматические обновления, которые меняли настройки и информацию программного обеспечения телефона.

Дом в Галлене был шотландской базой команды. Идеальное расположение: на берегу моря, в тихом районе, где люди не особо интересуются делами соседей.

– Ты заметила антенну на крыше?

– Да.

– Великовата для обычной семьи, верно?

– Пожалуй… Но откуда там дети и игровая площадка?

– Это прикрытие. Чтобы люди думали то же, что и ты: здесь живет семья. Послушай, Мэри, когда я тебе все рассказал, тебе вовсе не нужно слепо верить мне. Теперь ты можешь получить реальные доказательства и познакомиться с нашими людьми. Придется пройти проверку, но потом тебе все станет ясно.

Я спросила, кто такая Мишель Хейворд, и он ответил, что это подруга, которая помогла ему закрепиться в бизнесе. Они раньше работали вместе. Фирму она возглавляет лишь номинально, поскольку в такой работе, как у него, лучше не приводить «хвост» к своему настоящему дому.

Уилл говорил очень спокойно, не испытывая дискомфорта и нервозности. На меня он смотрел нежно и тепло. В глазах его, как всегда, светилась любовь.

Не могу сказать, что поверила на все сто процентов, но все же поверила. Передо мной был уверенный, глубокий, эмоциональный, скромный, любящий мужчина, такой интеллигентный, верный и преданный своим убеждениям. И он только что рассказал мне самую фантастическую историю в моей жизни. Мне открылся совершенно новый мир. Я знала, что он существует, но никак не ожидала с ним соприкоснуться.

С одной стороны, я понимала, что по внешности и характеру он как нельзя лучше подходит для подобной работы. Уилл рассказывал об этом, не рисуясь, без похвальбы и юмора. Он был абсолютно серьезен и говорил спокойно, глядя мне прямо в глаза. Его явно раздражало, что ситуация сложилась именно так и ему пришлось рассказывать о том, что он предпочел бы скрывать и дальше. Но он преодолел неловкость и ответил на мои вопросы в меру дозволенного.

С другой стороны, все это могло быть ложью. Уилл вполне мог быть женат и иметь детей. Но это означало бы, что он обманывал с самого первого письма.

И тогда все, что я о нем знала, до самых мельчайших деталей, было абсолютной ложью. Но этого не может быть!

Письма Уилла всегда были красноречивы, выразительны и эмоциональны. Меня привлекла именно глубина его чувств. Раньше я общалась с мужчинами, которые не спешили раскрываться, и с ними я не была любимой по-настоящему. Он же явно любил и ценил меня. Рядом с ним я понимала, что в его жизни нет ничего важнее меня. И уже начала жаждать такого внимания, а когда Уилла не было рядом, меня охватывало чувство полного одиночества и тоски.

Ситуация сложилась нетривиальная. Я не знала, что думать. Снова и снова мысленно прокручивала его слова. Кто-то же действительно занимается такой работой, и мало кто годится для нее лучше, чем Уилл. Он убедил меня, что я не обязана принимать его слова на веру. Скоро я получу доказательства – познакомлюсь с другими членами команды и все буду знать из первых уст. Не могу сказать, что ему удалось полностью меня убедить, но я все же была склонна поверить. Я знала этого мужчину. Зачем ему мне лгать? Что он мог получить от меня?

В ту ночь, обнимая меня, Уилл плакал. Он переживал, что чуть не потерял меня. Мы поклялись всегда любить друг друга, несмотря ни на что.

* * *

Поняв, почему Уилл исчезал, я стала относиться к этому проще. Перестала расстраиваться и обижаться. В конце концов, он спасает мир, обеспечивает нашу безопасность. Чувствовала, что живу с Суперменом: разве можно жаловаться, что он не пришел к ужину, если он поддерживал мост и спасал жизни? Теперь Уилл мог расслабиться – ему больше не нужно было столько скрывать. Он стал менее настороженным и начал посвящать меня в свои планы. Нет, о работе он не рассказывал, но о своих чувствах, с ней связанных, говорил часто.

Я пообщалась с его коллегами – мужчиной и женщиной. Мы не говорили о работе, но они звонили мне, чтобы сообщить, что он в отъезде, и передавали его сообщения. Несколько раз предлагала Уиллу познакомиться с ними лично, но он говорил, что это не те люди, с которыми стоило бы общаться.

Какое-то время он ходил с пистолетом, и его нужно было где-то оставлять, когда он находился не при исполнении. Вообще-то я пистолет не видела, и сам он об оружии не говорил. Спросила об этом, потому что после нашего откровенного разговора, обнимая Уилла, чувствовала под его пиджаком что-то твердое и однажды заметила кобуру, не вовремя войдя в комнату. Я попросила показать мне его оружие, потому что меня снедало любопытство (хотя сама мысль об оружии страшно меня пугала), но он отказался, сказав, что по правилам ЦРУ это категорически запрещено. Когда он приходил ко мне с оружием, то сразу просил у меня ключ от шкафа и запирал оружие там, чтобы «не причинить вреда гражданским лицам». От этого чувствовала себя комфортнее. Я не сомневалась, что Уилл сможет нас защитить и обеспечить нашу безопасность, но мне не нравилось, что в моем доме есть оружие – особенно если учесть, что у меня маленький ребенок.

Уилл сказал, что не может получать деньги от ЦРУ, потому что переводы и банковские счета слишком легко отследить. Но его и других оперативников снабжают всем необходимым для работы – одеждой, машинами, гаджетами, даже домами.

Когда мы познакомились, он водил черный «Корвет». Именно его я видела около дома в Галлене. Но вскоре машина исчезла, и у Уилла появился новый «рабочий автомобиль». Мне он больше напоминал танк, куда нелегко было забраться: черный внедорожник с тонированными стеклами. На нем он ездил год, а потом эта машина исчезла так же, как и предыдущая.

У Уилла была квартира в Испании, его убежище и место отдыха. Он обещал, что мы совсем скоро туда поедем. Еще у него был дом в Штатах – его он унаследовал от тети. Мать его страдала депрессией и часто оказывалась в больнице, а отцу приходилось ухаживать за ней. Тетя присматривала за Уиллом и его сестрой. Интересно, что я так и не смогла понять, была ли его сестра старшей или младшей.

У него была дебетовая карточка на «расходы», с нее можно было тратить 300 фунтов в день, поэтому в деньгах он никогда не нуждался. И говорил, что, «если ничего другого не останется», мы сможем жить на одну его «расходную карту». Но, конечно, для этого нужно иметь доступ к соответствующему банкомату.

Уилл предупредил, что в отношении меня ведется проверка и за мной могут следить, причем даже на улице. Он уже говорил, что обновления СИМ-карты сделали мой телефон доступным для спецслужб на случай, если меня похитят «сомнительные личности» – я и раньше слышала о такой технологии. Уилл говорил, что все сказанное рядом с мобильным телефоном можно отследить – пока батарея заряжена, звук можно фиксировать, даже если телефон выключен.

Именно эти детали окончательно заставили меня полностью ему поверить. Мой телефон постоянно обновлялся. Я получала сообщения из анонимных источников «Связь с ODCI» или «Связь с МО». Из полевых командировок Уилл отправлял мне электронные письма, которые, когда я их проверяла, шли через сайт Field-odci, а сайт этот казался мне вполне аутентичным. Иногда они проходили через сайт Odci (в то время это был сайт ЦРУ). Наличные деньги Уилл носил в пластиковых бумажниках с логотипом министерства обороны. Я часто чувствовала под его пиджаком пистолет и видела кобуру. У него был пропуск и парковочное разрешение военно-авиационной базы в Нортоне. Он пользовался множеством мобильных телефонов и гаджетов. Мне звонили какие-то люди, которые сообщали, что Уилл некоторое время будет недоступен, или передавали его сообщения. Он постоянно получал тайные звонки, говорил на разных языках. И его часы! У него были удивительные часы, абсолютно черные, с логотипом Rado. Его будила вибрация. Еще до конца не проснувшись, он говорил, что его вызывают и ему нужно ехать. С этими словами он падал на подушку и засыпал снова, но более мощная вибрация заставляла его подскакивать на месте. Я спрашивала, как они понимают, что он не поднялся, и он сонно объяснял, что в часах есть GPS, и им понятно, что он не двигается. Он редко снимал часы, а когда они оставались на руке, это означало, что он в любую минуту может уехать. Я ненавидела эти часы лютой ненавистью – ведь они забирали Уилла у меня.

Он был очень спортивным, подтянутым человеком, абсолютно уверенным в своих способностях, демонстрировал мне приемы боевых искусств и мог ногой поразить цель на высоте шести футов. Мы в шутку отрабатывали защитные приемы, он учил меня захватам и оборонительным тактикам – причем весьма умело. Когда я училась в колледже, то подрабатывала вышибалой в баре (чтобы оплачивать счета) и прошла соответствующую подготовку, так что кое-что я уже знала и умела. Уилл рассказывал, что в восемнадцать лет проходил пробы на фильм с боевыми искусствами, и это видео до сих пор хранится у матери. Он попросит прислать его, чтобы я тоже посмотрела. И получила несколько электронных писем от его матери: она была рада, что Уилл остепенился, что у него есть приемная дочь, которую он может считать своей. Она даже обещала прислать его детские фотографии.

Была еще одна многозначительная деталь. То, как он водил машину. Уилл редко сигналил, не пристегивал ремень безопасности, не выключал двигатель во время заправки. У него все было подчинено скорости, уходу от слежки и маневренности. Когда он вел машину, я чувствовала себя в полной безопасности, а он скромно рассказывал о своей спецподготовке. И это чувствовалось: я никогда еще не видела человека, который так свободно вел себя за рулем и так хорошо контролировал машину.

Уилл предупреждал, что я должна внимательно следить за всем странным и необычным. Меня должны настораживать необычные посылки, нестандартные вопросы от незнакомых людей, попытки сблизиться со мной на какой-то общей почве – например, наши дети ходят в один детский сад. Я должна с подозрением относиться ко всему «новому», к любым «друзьям», проявляющим слишком активный интерес, даже к доставке или маркетинговым звонкам. Уилл говорил, что ко мне могут подбираться через сестер или подруг, через близких людей. Кто-то может отдать ребенка в тот же детский сад и выяснить какую-то информацию обо мне под видом невинных сплетен и пересудов. Все очень просто – за чашкой чая можно ненароком сказать, что мужу часто приходится ездить в командировки, а моя сестра может подхватить разговор и сообщить, что жених ее сестры тоже часто не бывает дома. Я уже пару раз слышала от нее такие слова и очень остерегалась тех, кому она это говорила. Они начинали расспрашивать меня, а я лишь пожимала плечами, говорила, что он очень занят, и быстро меняла тему, страшно злясь на сестру. Уилл сказал, что это не ее вина. Это нормальная человеческая реакция, мы все так поступаем – мы делимся общим и любим обсуждать сходное. Вот почему разведка часто использует такой прием.

Единственный способ обеспечить безопасность – молчать и держать свои мысли при себе. Мне нужно думать и о безопасности Робин тоже. Я могла поговорить с Уиллом, потому что он мой друг, верный и преданный, открыть душу и полностью довериться.

Друзья и родственники не понимали наших отношений, а я не могла объяснить. Отказ Уилла приходить на семейные праздники вызывал подозрения. Подруги продолжали поддразнивать меня из-за воображаемого бойфренда. Но в феврале 2001 года он наконец-то встретился с моими родственниками – на празднике отсутствовала только моя сестра Лайза, они с мужем в то время жили в Японии. В тот день Уилл официально попросил у отца моей руки. Познакомившись с ним, мои родственники немного расслабились. Он их очаровал, понравился даже моей матери, что было для меня важно, потому что ей никогда не нравились мои бойфренды. Родственники были рады видеть меня счастливой. Они радовались, что я нашла хорошего человека, с которым решила связать свою жизнь. Впрочем, если бы они узнали, чем занимается Уилл, радость их, наверное, была бы не столь бурной.

Я переживала, что не могу всего рассказать своим близким, но это была не игра, и я не имела права просто отмахнуться от просьбы Уилла. Моя растущая настороженность и паранойя отдалили меня от многих людей и укрепили отношения с Уиллом.

Он учил меня замечать слежку, говорил, что я должна делать в таких ситуациях. Главное – сразу же ему рассказать. Даже если он будет находиться за пределами страны, на базе отслеживается его телефон, и я всегда смогу оставить голосовое сообщение.

Однажды за мной действительно следили. Я поступила так, как учил Уилл. Пошла, не показывая, что заметила «хвост», потом быстро свернула за угол, сняла жакет и шляпу и распустила волосы. Тот мужчина прошел мимо меня, озираясь и не понимая, куда я делась. Вернувшись на улицу я пошла за ним. Не пытаясь выяснить, куда он идет, мне нужно было знать, что он не идет за мной. Мужчина начал озираться и мгновенно меня заметил. Тогда он перешел дорогу и убежал в переулок. Уилл велел мне в такой ситуации идти в людное место, что я и сделала, а потом час просидела в переполненном кафе, высматривая того человека в окне. Я позвонила Уиллу, и он сказал, чтобы уходила как можно быстрее, пока никто не появился.

В другой раз я была в театре в Скоттиш-Хайлендс и ждала, когда приедет Уилл. Он весь день твердил, что обязательно придет, и просил оставить его билет на входе. Я так и поступила, но, когда села на свое место, рядом со мной уже сидел мужчина с билетом, который я оставила на входе. Я сказала, что это место моего мужа, и спросила, откуда у него билет? Он ответил, что его фамилия Джордан, а билет был оставлен для него на входе. Мужчина пересел в другое место, но я испугалась. Во время спектакля я отправила Уиллу сообщение, а он ответил, что это было предупреждение – поэтому-то он и не пришел. И сказал, что я в безопасности, пока не нахожусь рядом с ним.

«Они» показали ему и мне – они знают о наших перемещениях. Я была страшно напугана – ведь я была одна в чужом городе.

В ту ночь я никак не могла заснуть, мне постоянно казалось, что за мной наблюдают.

Уилл учил меня замечать слежку на машинах. Я внимательно следила за всеми подозрительными авто и фургонами, припаркованными возле нашего дома. Профессиональные разведчики умеют не бросаться в глаза, но если машина стоит достаточно долго и внутри есть люди, значит, нужно насторожиться.

Однажды мою квартиру обворовали. Соседка позвонила мне на работу, и я сразу же кинулась домой. По дороге я позвонила Уиллу. Он велел ничего не трогать, спросил, позвонила ли я в полицию? Я ответила, что полиция уже едет, и он мгновенно примчался. Обшарил весь дом с ручным сканером, выискивая «жучки» и камеры, но в конце концов решил, что это действительно была обычная кража. Удивительно, но это меня успокоило. Ну обворовали, с кем не бывает… Главное, что этот взлом не оказался чем-то большим.

Все это меня очень пугало, но одновременно и возбуждало. Я твердо верила, что Уилл сможет нас защитить и обеспечить безопасность, и он сам был абсолютно в этом уверен. Я не считала себя крупной рыбой, чтобы на меня открыли охоту, и не думала, что мне действительно могут причинить вред. Иногда я по-настоящему пугалась, но потом наступало утро, обо всем забывала и продолжала жить дальше.

За несколько лет Уилл многое рассказал мне о себе: как его завербовали в школе, потому что он был лучшим учеником в штате Нью-Джерси. (Полное медицинское обследование в ЦРУ он прошел, когда ему было восемнадцать, тогда же ему поставили диагноз «бесплодие» из-за перенесенной в детстве свинки.) Агентство отправило его в университет, где он получил докторскую степень по программированию – впрочем, он не придавал большого значения этой степени, потому что в середине 80-х годов компьютеры были куда проще. Уилл вообще был очень скромным, никогда не называл себя доктором и смущался, когда его так называли. Я узнала об этом, только когда администратор, бронировавший для нас отель в Кембридже, обратился к нему «доктор», не спрашивая. И даже тогда информацию из него мне пришлось вытягивать клещами.

Однажды Уилл долго отсутствовал и даже не связывался со мной, а потом появился и сделал знак, что разговаривать в доме нельзя. Что-то изменилось. Он был очень возбужден – даже очки не надел. Мы вызвали бебиситтера и пошли ужинать в итальянский ресторан, где весь вечер проболтали о Робин и о моей работе. Но в действительности мы вели другой разговор. Уилл взял салфетку, написал, что у него «жучок» и он не может говорить открыто. Сказал, что ему сделали лазерную операцию на глазах и он уезжает с особой миссией в Палестину, но не может точно сказать куда. Операция была необходима, чтобы пользоваться телескопическим прицелом.

При мысли, что он может быть снайпером, я похолодела, но расспрашивать не стала, потому что не хотела такого знать. Я эгоистически прогнала от себя эти мысли. Уилл кое-что рассказал мне про предстоящее дело и сказал, что пробудет со мной недолго. Все остальные уже были в Палестине. «Жучок» ему поставили, чтобы убедиться, что он не выдал важной информации. Уилл решил рассказать мне, ведь у меня точно появились бы вопросы: где он и почему не давал о себе знать? Он хотел избежать подобных разговоров.

Я с шестнадцати лет носила контактные линзы и давно пыталась убедить Уилла перейти на них, но он не хотел, чтобы что-то касалось его глаз. Мысль о лазерной операции меня тревожила. Я присматривалась к его глазам, чтобы рассмотреть какие-то следы или шрамы. Контактных линз я не заметила, но я знала, что Уилл так плохо видит, что не может водить машину без очков. Он сказал, что все можно будет вернуть после окончания миссии в Палестине, но впоследствии ему удалось преодолеть страх перед контактными линзами, и он стал носить их, избавившись от старомодных очков.