Текст книги "Никому не доверяй"

Если только… Если только в ней не живет подсознательная тяга именно к таким людям – авантюристам, которые привыкли ходить по лезвию бритвы. Может быть, именно этим в свое время покорил ее сердце Коннор Андерсон и теперь то же самое манит Тори к Броуди?

Эллиот осознавал, что женская душа всегда оставалась для него непроницаемой тайной. Красивая внешность и высокое социальное положение, разумеется, притягивали к нему женщин, однако его опыт общения с ними был все же ограничен. Ведь сестер у него не было, а Мария хоть и растила его вместо матери, все же соблюдала известную дистанцию, ни на минуту не забывая о том, что она на самом деле служанка. И вот теперь ему даже не с кем было посоветоваться…

Последние несколько месяцев Эллиот пребывал в растерянности из-за того, что Тори то и дело откладывала дату их свадьбы. Сам он ни секунды не сомневался, что наконец-то встретил именно ту – единственную женщину, которая ему нужна. Эллиоту казалось, что и Тори чувствует то же самое, но по какой-то необъяснимой причине она продолжала тянуть, не решаясь на последний, самый главный шаг.

Эллиот уважал ее решение воздержаться от интимных отношений до того момента, как они станут мужем и женой. У него было слишком много женщин, отдававших себя в первый же день знакомства, поэтому он ценил консерватизм и чистоту Тори. Но только теперь он стал задумываться о том, что, в сущности, не знает истинных причин ее такого поведения. Что, если он просто создал в своем воображении некий образ идеальной жены и этот образ не имеет ничего общего с реальностью?..

Посреди этих раздумий Эллиот бросил взгляд на Рейчел. Она смотрела на него, словно в ожидании чего-то, и Эллиот внезапно разозлился. Теперь, после смерти Джана Хоука, Рейчел, похоже, не терпелось утвердить себя в качестве его партнера. Да, он действительно нуждается в ее помощи, но это не означает, что ему днем и ночью хочется видеть эту женщину возле себя!

В дверь дважды постучали, а затем, не дожидаясь ответа, в библиотеку просунул голову Лоренцо Бардзини. Его, по всей видимости, так и распирало от какой-то новости.

– Угадайте, кто к нам заявился! – воскликнул он. – Братья Корелли!

– О, черт!

Только этого сейчас не хватало Эллиоту – чтобы его главные конкуренты притащились сюда выражать свои соболезнования! Разумеется, этого визита можно было ожидать: пусть даже они враги, но в Виноградной долине существует определенный этикет, нарушать который не позволено никому. И все-таки ему меньше всего хотелось бы сейчас их видеть.

Размашистыми шагами Эллиот направился к двери.

– Мне нужно найти Броуди, – бросил он на ходу. – Корелли уже наверняка все знают про завещание, поэтому мы с ним должны выступать единым фронтом.

– Я пойду с тобой, – заявила Рейчел. – Я видела, куда они направились.

10

Тори оглянулась назад, чтобы посмотреть, не следует ли за ними Рейчел. При виде этой сексуальной брюнетки ей всякий раз становилось не по себе, а по коже чуть ли не мурашки бежали. И не оттого, что Рейчел имела виды на Эллиота. Тори нутром чувствовала, что эта женщина жаждет власти не меньше, чем Джина Бардзини, и так же неразборчива в средствах.

Позади них никого не было, но Тори не оставляло неприятное чувство, что из-за густых зарослей кустов, которые тянулись вдоль дорожки, за ними неотступно наблюдают чьи-то холодные глаза. «Не верь никому», – эхом прозвучали в ее мозгу слова, которые Джан написал в письме сыну, и она снова подумала о том, как умер старик. Был ли это на самом деле несчастный случай? Или…

– Сюда, – проговорила она, указывая дорогу.

Они вышли на каменистую тропинку, которая, петляя, вела к знаменитым пещерам. Тропку с обеих сторон освещали фонарики, подвешенные на изогнутых дугах меньше чем в футе от земли. В результате путь был виден прекрасно, зато вокруг царила непроглядная тьма.

– И каков же он, этот Альдо Абруццо? – спросил Броуди.

– Очень спокойный, очень замкнутый, – ответила Тори, пытаясь припомнить те немногие случаи, когда ей случалось разговаривать со старшим мастером. – Больше всего он общается с Марией. Мне кажется, между ними существуют… гм… очень близкие отношения. Он живет в коттедже в северной части виноградников, но каждый вечер ужинает на кухне у Марии.

– А где его жена?

– Точно не знаю. Они давным-давно развелись, и Альдо в одиночку растил сына. Сейчас Алекс, его сын, управляет соседним виноградником. И, насколько мне известно, добился больших успехов.

Броуди остановился и легонько прикоснулся к плечу Тори.

– Расскажите мне поподробнее про Альдо. Что он за человек?

– Признаться, я мало знаю и о нем, и его самого. Я часто видела, как они с вашим отцом разговаривали, но никогда не оказывалась достаточно близко, чтобы услышать, о чем шла речь. После того как Джана хватил удар, Альдо и Мария были единственными людьми, которым он позволял ухаживать за собой.

– А Эллиот?

Тори колебалась. Наверное, это нетактично – рассказывать Броуди о том, как уязвлен был Эллиот тем, что отец в буквальном смысле посылал его куда подальше.

– Джан поручил Эллиоту вести бизнес – а это было самое важное в жизни вашего отца.

Что ж, это, по крайней мере, была правда, хотя и не вся. Насколько было известно Тори, кроме «Хоукс лэндинг», старого Джана вообще ничто не волновало.

– Нам придется позвонить, а потом ждать, пока Альдо впустит нас внутрь, – сказала Тори, когда они приблизились к каменной арке с обшитой деревом дверью. – Но если он как раз сейчас занят переворачиванием бутылок, он не станет отвлекаться на звонок и ждать придется довольно долго.

Броуди молча подошел к двери и набрал на панели кодового замка комбинацию цифр. Легкий щелчок дал понять, что замок открылся. Затем Броуди распахнул тяжелую дверь и сделал приглашающий жест.

– Откуда вы узнали код замка? – в изумлении спросила Тори.

– Ну, допустим, от Эллиота.

«Ну, допустим»… Понятно! Все как она думала. Броуди действительно профессионал высокого класса, от взгляда которого не укроется ничто. Каким-то загадочным образом ему удалось узнать комбинацию кодового замка. «Да, за таким нужен глаз да глаз!» – подумала Тори. Но в глубине души она чувствовала, что почему-то доверяет этому человеку.

Они вошли в помещение, где Броуди уже однажды побывал. Эллиот объяснил ему, что здесь обычно дожидаются своей очереди туристы, приехавшие на экскурсию в винодельню. Сейчас тут было темно, лишь на столе в дальнем конце комнаты светился экран компьютера. Но даже этого света хватало, чтобы увидеть тяжелую деревянную дверь, ведущую в лабиринт пещер, где вершилось таинство рождения игристого вина.

Тори множество раз путешествовала по этим таинственным закоулкам, когда приходила сюда к Эллиоту. Его кабинет помещался в служебной зоне, прямо позади этой комнаты.

– Странно, – проговорил Броуди. – Здесь такая сложная система допуска: кодовые замки, охранные системы, а в доме даже обычной сигнализации нет. Почему?

– Очевидно, Джану казалось, что важнее всего защитить пещеры от злоумышленников. В этой долине бывает всякое. Несколько лет назад, например, кто-то проник на винодельню Лангпре и добавил какой-то гадости в закваску.

– Закваска – это то, что заставляет шампанское пузыриться?

– Не шампанское, а игристое вино, – поправила его Тори. – Да, именно благодаря ей в вине появляются пузырьки. И поэтому все вино, произведенное Лангпре, оказалось безнадежно испорченным.

С минуту они постояли на месте, чтобы глаза привыкли к сумраку, потом Тори открыла дубовую дверь и повела Броуди по полутемному коридору.

– Эта история с закваской полностью уничтожила семью Лангпре, – продолжала рассказывать она. – Их винодельня обанкротилась, и Джан купил ее за бесценок. Между прочим, Лангпре считали, что именно Джан организовал диверсию, и до сих пор не могут простить этого Хоукам.

Броуди ничего не сказал. Он чувствовал: Тори тоже верит в то, что заказчиком диверсии был Джанкарло Хоук. Дешевый трюк, но Броуди не был удивлен. У него и самого сложилось впечатление, что эта семья не остановится ни перед чем, лишь бы добиться своего и остаться на плаву.

– Для того чтобы дойти до самых дальних пещер, понадобилось бы не менее получаса, – сообщила Тори тоном акскурсовода. – Но нам туда не надо. В дальних пещерах хранятся уже готовые марочные вина, предназначенные на продажу. Альдо там делать нечего.

Коридор, по которому они шли, был узким и низким; Броуди, чтобы не стукнуться головой о каменный потолок, приходилось все время пригибаться. Здесь было прохладно и пахло сыростью.

Поплутав несколько минут, они наконец нашли старшего мастера в небольшой пещере, освещенной единственной электрической лампочкой, свисавшей с потолка. Альдо поднял на вошедших удивленный взгляд, но Тори сразу же поняла: в отличие от многих других, он не ошибся и не принял Броуди за Эллиота.

– Здравствуйте, Альдо! – подчеркнуто жизнерадостно приветствовала его Тори. – Вы уже знакомы с Броуди?

Альдо был довольно высокого роста, но плечи его ссутулились – видимо, потому, что изо дня в день ему приходилось нагибаться, переворачивая тысячи бутылок, в которых бродило будущее игристое вино. Из-за того, что большую часть времени ему приходилось проводить в пещерах, без солнечного света, лицо его стало бледным и мучнистым, а в уголках глаз залегли глубокие морщины.

– Нет, – ответил Альдо, – мы еще незнакомы, но я видел Броуди на похоронах.

Сказав это, он перешел к новому ряду подставок с бутылками и продолжал работу: брал каждую бутылку в руки, сильно встряхивал ее и затем клал на место, чуть перевернув.

– Это – то, о чем вы мне рассказывали? – шепотом спросил Броуди, наклонившись к уху Тори.

– Да, – ответила она. – Я уже говорила вам: это делается для того, чтобы осадок собрался возле пробки. Потом бутылки раскупорят, сольют осадок и закупорят их снова, но уже другими пробками.

Альдо разделался с длинным рядом бутылок удивительно быстро, а затем распрямился и повернулся лицом к пришельцам.

– Я Альдо Абруццо, – сказал он и протянул руку Броуди. – Мы с вашим отцом вместе выросли.

Тори заметила, что пальцы мастера слегка дрожат. Как долго еще он сможет выполнять эту однообразную и утомительную работу, прежде чем руки окончательно не откажутся ему повиноваться?

– Рад познакомиться с вами, – ответил Броуди, крепко пожимая протянутую руку.

– Мне будет страшно не хватать Джана, – произнес Альдо, и в его голосе прозвучала неподдельная боль утраты.

Броуди был поражен. Никто из гостей, приехавших, чтобы проводить Джана в последний путь, – а их было не менее пяти сотен, – не говорил о его смерти с такой искренней горечью. Никто – даже Эллиот – не был по-настоящему огорчен уходом старого Хоука. Правда, тетя Джина плакала и причитала, но Броуди подозревал, что это было скорее спектаклем, рассчитанным на публику, нежели проявлением подлинной скорби. В ее голове наверняка созрел какой-то план, направленный на то, чтобы удержать в своих руках семейные бразды правления, и прилюдные рыдания являлись его частью. Не надо быть ясновидцем, чтобы заметить напряженность, существовавшую между Эллиотом и семейством Бардзини.

«Найдется ли хоть один человек, который искренне любил Джана? – спросил себя Броуди. – А впрочем, тебе-то до этого какое дело?» Его и самого-то любил лишь один человек на свете – мать, а она давно умерла. Так бывает – некоторые люди рождаются на свет для того, чтобы идти по жизни в одиночку…

Броуди заставил себя отвлечься от грустных мыслей и стал слушать пояснения пожилого мастера о том, как рождается игристое вино. Прежде это никогда его не интересовало, но Альдо приводил такие детали, что его рассказ просто не мог не захватить слушателя. Выяснилось, что виноделие – это настоящая наука, о чем Броуди раньше даже не подозревал, полагая, что эта сфера человеческой деятельности относится скорее к области искусства.

Теперь они находились в давильне. В этой части пещер были установлены прессы из нержавеющей стали, которые выжимали из ягод сок. Известняковые стены непрерывно сочились влагой, которая отдавала плесенью, и этот запах смешивался с запахом перезревшего винограда.

– Да у вас все механизировано! – уважительно проговорил Броуди, указав на блестящие машины. – Тут, наверное, и люди-то не нужны?

Альдо улыбнулся, обнажив слегка подгнившие нижние зубы.

– Люди всегда нужны, – сказал он. – Вот, к примеру, твой брат когда-то стоял здесь, – он показал на место возле бункера, куда укладывали виноград перед тем, как пустить его под пресс, – и собственными руками сортировал ягоды: выбрасывал плохие и оставлял только самые лучшие.

– Правда?

Броуди не мог себе представить Эллиота, часами стоящего в сырой пещере и отделяющего хорошие виноградины от плохих. Впрочем, что он, Броуди, мог знать об этом? Брат казался ему слишком изысканным и светским, чтобы выполнять подобную работу, – по крайней мере, таково было первое впечатление. Но сейчас, вспоминая, как Эллиот рассказывал ему об истории «Хоукс лэндинг», он вдруг понял, что брат не только всей душой любит свои виноградники. Прежде чем стать тем, кем он был сейчас, Эллиот до тонкостей превзошел науку виноградарства, начиная с тяжелой, монотонной и изматывающей работы по сортировке ягод. Если Броуди жил ради приключений, то Эллиот – ради вот этого.

– Некоторые виноградари не делают вино. Они просто выращивают виноград и продают его виноделам, – пояснила Тори.

– Интересно, – совершенно искренне ответил Броуди.

Еще пару часов назад он вряд ли смог бы предположить, что этот процесс заинтересует его до такой степени. Как ни странно, но здесь он почувствовал себя в какой-то степени дома. Может, причиной тому – мрачные и сырые пещеры? Работа не раз забрасывала Броуди в диковинные места – вроде этого, причем там он ощущал себя вполне комфортно. А вот когда сталкивался с обычным, повседневным, то, наоборот, начинал чувствовать себя не в своей тарелке.

– Ну вот, здесь мы закончили, – с улыбкой произнес Альдо. – А теперь пошли, я покажу тебе, где вино разливается по бутылкам и где на них наклеиваются этикетки.

Он направился к выходу из пещеры, но Броуди окликнул его:

– Подождите! Я хотел спросить у вас кое-что.

Мастер повернулся и посмотрел на Броуди, но теперь в его глазах улыбки уже не было. Броуди понял: Альдо так подробно рассказывает о процессе изготовления вина, поскольку это единственное, что он знает по-настоящему. Во всех остальных сферах жизни он чувствует себя далеко не так уверенно.

– Что ты хочешь узнать? – настороженно спросил Альдо Абруццо.

– Меня интересует все, что касается моих родителей. Как они встретились, были ли они женаты… – Броуди умолк, чуть было не спросив, почему его отдали матери, а брата оставили здесь.

– К сожалению, вынужден тебя разочаровать. – В голосе Альдо прозвучали суровые нотки. – Я практически ничего не знаю об этом.

– Но вы же были ближайшим другом Джана! – недоверчиво воскликнула Тори.

– Ну и что?

– Насколько я понял, моя мать никогда не жила здесь. Как же Джан объяснил внезапное появление Эллиота? – спросил Броуди.

– Младенец, взявшийся неизвестно откуда, не мог не стать поводом для всяческих пересудов, – добавила Тори.

– Джан заявил, что это его ребенок и он намерен его растить. – Альдо говорил негромко, но в голосе его ощущалось напряжение. – Кто стал бы его допрашивать?

«Действительно, кто? – подумал Броуди. – У него были деньги, а деньги – великая сила».

– Он хотя бы упомянул, что у Эллиота есть брат-близнец?

Альдо покачал головой.

– Два месяца назад Джан велел мне напечатать на компьютере письмо, адресованное тебе. И только тогда я узнал, что, помимо Эллиота, у него есть еще один сын.

У Броуди не было оснований сомневаться в том, что, хотя эти два человека росли как братья, Джан никогда не позволял Альдо вмешиваться в его жизнь.

– Вы видели, что Джан приписал от руки в самом конце письма? – спросил он.

– Нет. Я дал ему ручку, а затем отвернулся.

– Почему?

– Ни в одном человеке не было столько гордости, сколько в Джане. После инсульта он оказался частично парализован, и, для того чтобы писать, ему приходилось держать ручку в кулаке. Для него было бы унизительно, если бы кто-нибудь – даже я – видел, каких усилий ему это стоит.

– Он написал: «Сынок, приезжай поскорее. Мне нужна твоя помощь. Мои враги – все ближе. И никому не верь».

Броуди внимательно смотрел на Альдо, ожидая, какой будет его реакция. Мастер долго молчал, нахмурившись, и наконец произнес:

– Если бы ты был знаком со своим отцом, ты бы знал, что он никогда и никому не доверял до конца. Даже мне.

– Никому, – кивнула Тори. – Даже… Эллиоту.

От Броуди не укрылось, как странно прозвучал ее голос, а по лицу пробежало мимолетное облачко. Нетрудно было догадаться, что в ее отношениях с Эллиотом что-то не так, но Броуди был недостаточно искушен в общении с женщинами и не мог понять, что именно.

– Вы не допускаете, что Джан мог стать жертвой убийства? – обратился он к Альдо.

– Нет, не допускаю, – твердо сказал старый мастер. – Мы предупреждали его, чтобы он не разъезжал по ночам на своей каталке, да еще в одиночку, но он нас не слушал. Вот и… Это был несчастный случай, поверьте моему слову.

11

– И все-таки это очень странно, – пробормотал Броуди. Они возвращались к дому по той же тропинке, оставив Альдо в пещерах. Стояла уже непроглядная темнота, и единственными источниками скудного света были редкие фонари и луна, которая то и дело пряталась за облаками. – Джан и Альдо были близкими друзьями, правильно? В таком случае мне просто не верится, что они никогда не обсуждали внезапное появление Эллиота. Как по-вашему, Альдо рассказал нам все, что знает?

– Наверняка нет, – тихо произнесла Тори. – Хотя не думаю, что он лжет. Просто в Джане Хоуке было что-то такое… Я сомневаюсь, чтобы хоть кто-то знал его по-настоящему, даже из самых близких к нему людей вроде Альдо.

Броуди обратил внимание, что среди «самых близких к Джану людей» Тори ни разу не назвала Эллиота, однако не стал задавать ей вопросов. Ему казалось, что, если он заговорит о брате, между ним и Тори тут же возникнет невидимая стена. Да, он чувствовал, что в отношениях между ней и Эллиотом что-то неладно, но тем не менее она носила кольцо, которое он ей подарил в знак помолвки, и, судя по всему, относилась к тем женщинам, которые органически не способны на неверность.

– Альдо, похоже, и в самом деле уверен в том, что смерть Джана явилась результатом несчастного случая. Но я все же думаю, что это было убийство, – сказал Броуди.

– Что заставляет вас так думать? Только его предсмертное письмо?

– Интуиция. Шестое чувство. – Ему не хотелось пугать Тори, рассказывая о том, как часто ему приходилось сталкиваться со смертью по роду своей службы. Что-то подсказывало ему, что у нее к этой теме особое, непростое отношение. – Завтра я поговорю с шерифом, и тогда, надеюсь, мы узнаем больше.

Тори ничего не ответила, предоставив Броуди гадать, что думает о смерти Джана она. Они дошли до того места, где от основной тропинки ответвлялась еще одна, уходящая в сторону.

– Куда она ведет? – спросил Броуди, кивнув на тропинку.

– На смотровую площадку. Оттуда открывается изумительный вид на все виноградники.

Не говоря ни слова, Броуди взял ее под руку и увлек на боковую тропинку. Они подошли к площадке, трава на которой была за многие годы вытоптана ногами сотен людей, приходивших сюда полюбоваться окрестностями. Луна вынырнула из-за облаков, высветив зазубренные вершины холмов и залив колеблющимся призрачным светом долину, раскинувшуюся у их подножия.

Они остановились и в молчании любовались пейзажем, который производил неизгладимое впечатление даже ночью, а уж днем, вне всяких сомнений, был и вовсе великолепен. Даже Броуди, начисто лишенный сентиментальности, был вынужден признать, что «Хоукс лэндинг» – совершенно особенное место, обладающее какой-то магической притягательной силой. Он пожалел, что в его распоряжении так мало времени и он не может основательнее осмотреться в этих владениях и узнать их так же хорошо, как Эллиот.

Неожиданно в соседних кустах раздался какой-то шорох. Броуди отреагировал мгновенно: его рука метнулась к бедру – за отсутствующим сейчас пистолетом. Тори схватила его за руку.

– Это Пини. Он пришел за мной.

Броуди смущенно усмехнулся, а из кустов, не переставая махать хвостом, выбрался черный лабрадор.

– Ваша собака самостоятельно совершает такие далекие прогулки?

– Тут не так далеко, как кажется, а расстояние всегда можно срезать. Больше всего в Виноградной долине боятся пожаров, поэтому она вся изрезана такими вот дорожками, как эта, – для проезда пожарных машин. Мы с Пини тут часто прогуливаемся. – Тори нагнулась, чтобы приласкать собаку. – A y вас хорошая реакция, – проговорила она.

Да, Броуди мог гордиться уровнем своего профессионализма, но пугать женщину?.. Он вспомнил, как Тори вздрогнула, когда он попытался нашарить пистолет, и его окатила волна жгучего стыда.

– Кто, по-вашему, здесь мог появиться? – спросила Тори, продолжая поглаживать лабрадора, который послушно сидел возле ее ног.

– Да нет, никто. – Броуди пожал плечами и попытался выдавить из себя улыбку. – Просто инстинкт сработал.

– Инстинкт?

– Результат профессиональной подготовки. Не забывайте, ведь я же «тюлень». И простите, если я напугал вас.

Некоторое время они молчали. Тори поежилась от холода. Ее волосы рассыпались по плечам, и сейчас она была очень хороша. Она искоса посмотрела на своего спутника, и в ее глазах отразился лунный свет.

– Вы замерзли.

Броуди снял пиджак и накинул его на плечи женщины. Он попытался сделать это небрежно и равнодушно, как если бы рядом с ним находился человек, который ему совершенно безразличен, но эта попытка провалилась. Он не устоял перед искушением прикоснуться к ее мягким волосам и с наслаждением пропустил их сквозь пальцы.

Тори потупилась, прикрыв глаза пушистыми ресницами, и нервно облизнула верхнюю губу кончиком языка. Ее губы были так близко и казались такими влекущими! Пальцы Броуди случайно коснулись ее шеи, и он почувствовал, как Тори подалась чуть-чуть назад, словно бы в ожидании… В ожидании чего? Поцелуя?

Тори хотела отстраниться, но не могла. У нее это просто не получалось. Какая-то непонятная сила приковала ее к земле, заставляя ждать и… надеяться.

Нежным движением Броуди взял Тори ладонью за подбородок и повернул ее голову к себе. И снова в ее огромных глазах вспыхнуло отражение лунного света, будто идущий изнутри огонь. О боже! Броуди не мог разгадать, что творится у нее внутри, а его телу, казалось, и вовсе не было до этого никакого дела. Свободной рукой он обнял ее за талию и привлек к себе, почувствовав прикосновение мягкой груди.

«Прекрати! – приказывал Броуди внутренний голос. – Прекрати! Не забывай, что она – невеста твоего брата!» Однако он не обратил внимания на это предостережение: зов тела был куда более сильным. После их первого – случайного – поцелуя в беседке он только и мечтал о том, чтобы снова пережить эти мгновения.

Наконец их губы встретились. Броуди старался, чтобы в его поцелуе не было агрессии – только нежность. Он не ожидал, что она ответит ему, однако губы Тори раскрылись, и Броуди ощутил прикосновение ее языка. В этом было что-то застенчивое, даже испуганное, но сердце его едва не выскочило из груди. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он сжал свои объятия даже крепче, чем было необходимо.

Словно сдаваясь на волю победителя, Тори тихонько застонала и прижалась к его груди. Сейчас для нее не было ничего слаще, чем стальные объятия Броуди. Поцелуй, начавшийся как нежное прикосновение, стал вдруг холодным, нетерпеливым, безумным, Их языки сплетались, и Тори с ужасом чувствовала, что этого поцелуя ей мало.

А Броуди хотел ее всю. Он желал, чтобы она принадлежала ему и только ему.

«Прекрати! Прекрати!» – не умолкал внутренний голос, но он не мог оторваться от губ этой женщины. Ее кожа была теплой и нежной, а из выреза блузки поднимался удивительный цветочный аромат, от которого у Броуди начинала кружиться голова, как от бокала крепкого виски.

Тори казалось, что она сошла с ума. У нее и в мыслях не было снова позволять ему целовать ее. Она совершенно искренне верила, что тот случай в беседке был не более чем досадным недоразумением. Но сейчас, оказавшись в его объятиях, Тори подумала: а не является ли все происходящее тем, о чем она подсознательно мечтала уже очень давно?

«Довольно!» – твердил Тори ее разум, но тело не отвечало на эти призывы. Умом она понимала все безумие происходящего – и дело было не только в том, что она помолвлена с его братом. Броуди, помимо всего прочего, являлся полной противоположностью того мужчины, который был ей нужен, чтобы жизнь ее наконец вошла в нормальное русло. Он был искателем приключений, который ходит по лезвию бритвы, играя в салочки со смертью. В точности как Коннор.

Мысль о бывшем муже дала Тори силу, которой ей недоставало еще несколько секунд назад. Душу ее мутной, тяжелой волной вновь захлестнуло чувство боли и утраты. Коротко вскрикнув, она толкнула Броуди ладонями в грудь и резко отстранилась.

– Довольно! – только и сумела вымолвить она.

Броуди неожиданно улыбнулся, и Тори поразила его способность к такому вот эмоциональному приключению. Она было попыталась улыбнуться в ответ, но не сумела. А Броуди поправил на ней свой пиджак и очень спокойно спросил:

– Что ты от меня скрываешь?

Этот вопрос застал ее врасплох. Преданная своим собственным телом, Тори полагала, что и Броуди в этот момент может думать только о сексе. А оказывается, он все время помнил о своих проблемах, которые во что бы то ни стало хотел разрешить. Что это – тоже результат профессиональной подготовки? Или просто сама она его совершенно не интересует?..

– Да, в общем-то, ничего особенного, – ответила Тори после долгого молчания. – Мой отец пишет статью о смерти Джана для «Сан-Франциско геральд». Ему звонил его бывший редактор и просил провести небольшое журналистское расследование. Редактор подозревает, что Джана могли убить.

Броуди кивнул. Лу Эдвардс действительно говорил ему, что перед тем, как стать владельцем гостиницы в Виноградной долине, он работал криминальным репортером в одной из газет Сан-Франциско.

– Почему же твой отец не сказал мне об этом?

– Он хочет провести это расследование втихомолку, не поднимая шума, – пояснила Тори. – В конце концов, ведь мы с Эллиотом помолвлены. Он не хочет вызывать недовольство семьи.

«А как же я?» – неожиданно подумал Броуди. Что ж, выходит, эта женщина, восхитительное тело которой он только что сжимал в объятиях, любит все же не его, а его брата.

– Спасибо, что рассказала, – пробормотал он.

Броуди понимал, что теперь нужно проводить Тори домой и постараться больше не оставаться с ней наедине, но все никак не мог заставить себя убрать руки, по-прежнему лежавшие на ее плечах…

– Ты говоришь, что видела, как они направились в эту сторону? – проговорил Эллиот, обращаясь к Рейчел. – Давно это было?

Он изо всех сил старался, чтобы в голосе его не чувствовалась тревога, но что-то в том, как Тори и Броуди вели себя друг с другом, не могло не настораживать. После того, как в день похорон он увидел их стоящими рядом на вершине пригорка, они старались держаться подальше друг от друга. Старались слишком усердно, и это не могло не вызывать подозрений. Еще больше тревожили Эллиота перехваченные им взгляды, которые Тори бросала на Броуди в те моменты, когда думала, что ее никто не видит. «Но это же сущее безумие! – убеждал себя Эллиот. – Тори не относится к тому типу женщин, которые вешаются мужчине на шею после первого часа знакомства». Но все равно ему было не по себе.

– Мне кажется, я видела их примерно час назад, – ответила на его вопрос Рейчел.

Эллиот подумал, что, куда бы они ни отправились, у них для этого, видимо, есть веская причина. Он, разумеется, не знал, в чем она заключается, но пытался держать свое воображение в узде и не давал ему чересчур разгуляться.

В ночной темноте холмы казались огромными далекими тенями. Луна посеребрила тянувшиеся вдоль дорожки кусты. С горного кряжа дул пронизывающий ветер – предвестник близкой зимы.

– Как по-твоему, Тори решила показать ему виноградники? – спросил Эллиот нарочито небрежным тоном.

Прежде чем ответить, Рейчел выдержала долгую паузу. Она уже уловила в голосе Эллиота нотки подозрительности. Теперь предстояло раздуть эти искорки, чтобы они превратились в большой огонь.

– Ну, не знаю… – проговорила она. – Может, просто гуляют где-нибудь там.

– Хм-м, – промычал Эллиот, и Рейчел не поняла, удалось ли ей достигнуть желаемого эффекта.

Они свернули направо и пошли по вымощенной камнем дорожке в ту часть виноградников, где росли самые старые лозы шардонне. У основания они были толщиной с доброе дерево, а их узловатые ветви намертво вцепились в деревянные шпалеры и вились по ним наподобие змей. Гроздья ягод уже сняли, поэтому у лоз был какой-то беззащитный вид. Скоро, в преддверии грядущей зимы, они будут коротко подрезаны и заснут в ожидании следующего года.

– Что это? – насторожился вдруг Эллиот и остановился как вкопанный.

– Что?

– Голоса. Прислушайся вон там.

Рейчел бегала по этим тропинкам с самого раннего детства и теперь без труда сообразила, что голоса слышатся со стороны смотровой площадки. Мысленно она прокляла свое невезение. Она-то надеялась, что они с Эллиотом будут долго бродить по виноградникам, а тут… Ну, допустим, застанут они Броуди и Тори за мирной беседой, и что она от этого выиграет?

Эллиот двинулся к смотровой площадке, приказав себе успокоиться. Наверняка существует разумное и логичное объяснение того, почему эти двое находятся здесь в такой поздний час, и сейчас он его услышит. Однако какой-то назойливый червячок продолжал грызть его изнутри: с какой стати им понадобилось в кромешной темноте забираться на смотровую площадку?

Завернув за угол, он наконец увидел Броуди и Тори – и ощутил такой мощный удар ревности, что у него подкосились ноги. Его брат и его невеста стояли лицом к лицу – так близко друг к другу, что между ними нельзя было бы просунуть даже линейку. Нет, они не целовались, но ладони Броуди лежали на плечах Тори, а она смотрела на него так, будто он был ожившим божеством, только что сошедшим с небес. Эта парочка была до такой степени увлечена друг другом, что даже не услышала их шагов.

Рейчел поймала его руку и еле слышно прошептала:

– Может, не будем им мешать?

Однако не успела она договорить, как Броуди резко развернулся и увидел их. Опасный блеск в глазах брата напомнил Эллиоту, что этого человека долго учили сражаться и убивать. Он прикончил шесть человек, причем четырех из них – голыми руками.