Текст книги "Наша вина"

8
Ноа

Николас избегал меня как прокаженную. Когда Эми посмотрела на нас, как на идиотов, я чуть не умерла от стыда.

– Ноа, возьми его за руку, – бодро сказала она.

Я повернула к Нику лицо, опасаясь его реакции, но он просто смотрел вперед и, взмахнув рукой, велел мне делать то, что просят.

Я почувствовала его твердую руку, и разряд тока, казалось, пронзил нас обоих. Я подняла взгляд и увидела, как он на мгновение закрыл глаза. У нас не было времени проанализировать наши чувства, потому что Эми заставляла нас повторить выход раз десять, требуя, чтобы мы шли ровным строем, начинали с правой ноги, не слишком медленно или слишком быстро… Малыша Джереми было трудно поймать. Когда мы повторяли дефиле в третий раз, он решил, что ему скучно и что он хочет пойти поиграть.

Мне было очень плохо, Николас даже не смотрел на меня; более того, он делал вид, будто меня вообще не существует. Я была так напряжена, что выпустила его руку. Остальные, напротив, смеялись, болтали и дурачились, когда Эми не смотрела.

Наконец стемнело, и мы больше не могли продолжать репетировать. Мы не слишком убедили Эми, но, по крайней мере, Дженна и Лайон усвоили план и что они должны делать в каждый момент.

Джереми уже давно упал в объятия Морфея, так что спокойно спал на заднем сиденье машины, и мы с Николасом остались наедине.

Сначала воцарилась тишина, он даже не удосужился включить радио. Дорога была прямой, а небо таким же черным, как мои мысли. Мы были вместе в таком маленьком пространстве, что меня переполняли чувства. Я будто тонула, не вынося его безразличия. Мне хотелось, чтобы он узнал, что я продолжаю чувствовать. И все равно, что он больше не может меня даже видеть. Все равно, что его любовь ко мне превратилась во что-то уродливое; я должна была что-то сделать.

– Ник… – сказала я, глядя вперед.

Я поняла, что он меня услышал, хотя и говорила едва слышным шепотом.

– Я все еще люблю тебя.

– Заткнись, Ноа, – приказал он, выпуская воздух сквозь зубы.

Я повернулась, сердце сжалось в груди. Он продолжал смотреть вперед, его челюсть была так напряжена, что я испугалась того, что он может сказать. Но нельзя опускать руки, нужно сказать ему.

– Я все еще люблю тебя, Николас…

– Я сказал, заткнись, – прошипел он, поворачиваясь и окидывая меня гневным взглядом. – Думаешь, меня волнуют твои чувства ко мне? – продолжил он, уже совершенно выйдя из себя. – Твои слова ничего не стоят, так что не трать их понапрасну. Завтра пройдет церемония, и нам больше не придется видеться.

Какая же я дура. На что я рассчитывала? Что он скажет, что чувствует то же самое?

По моей щеке скатилась слеза, я смахнула ее, но появилась еще одна, а потом еще.

Он больше не любит меня, Николас больше не любит меня. Он хочет, чтобы я исчезла из его жизни, хочет забыть все, что мы пережили, забыть то время, когда он поклялся любить меня. Он ясно дал понять, что наша жизнь закончилась.

Да, мы расстались десять месяцев назад, и все эти месяцы не виделись и не разговаривали. Но в глубине души я отказывалась думать, что все кончено, хотела увидеть его снова, узнать, что он по-прежнему любит меня так же, как я его.

Как же я ошибалась…

Во время предсвадебного ужина я ни с кем не разговаривала. Я села рядом с Лукой, и он стал говорить за нас обоих. Как только я улучила возможность, то убежала в свою комнату и наконец дала волю слезам, рыдая в подушку, пока не заснула. Я не могла забыть каждое мгновение, каждое прикосновение, каждое сказанное слово и каждую совершенную ошибку.

Было так больно от того, что Ник далеко. Казалось, сердце истекает кровью, будто каждая слеза, падающая на подушку, – это капля крови прямо из моего сердца.

На следующее утро я была очень измотана. И хуже всего было то, что это был день свадьбы. День, когда моя улыбка должна была быть великолепной, когда я должна предстать в лучшем свете, должна быть лучшей посаженной матерью и должна быть со всеми до самой ночи, что, учитывая мою усталость, было почти невозможным подвигом.

Я умылась холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Осознала, насколько сильно изменилась за все эти месяцы. Мой взгляд был другим. Теперь он был безжизненным и печальным. Очень хотелось верить, что я смогу выбраться из этого. Я говорила с психологом часами, бесчисленное количество раз. Он убеждал меня, что то, что произошло с Николасом, не должно означать, что похожее произойдет в будущем. Что в мире тысячи мужчин. Что я молода и красива, и кто-нибудь влюбится в меня. Вот только при одной мысли о сближении с кем-то другим я вздрагивала. Одного воспоминания о том, как я была с другим мужчиной, было достаточно, чтобы понять, как опасно связываться с кем-то, кроме Николаса. Я впилась взглядом в зеркало и заставила себя собраться с мыслями. Так продолжаться не может, нужно потерпеть только один день. Один день, и я больше его не увижу… Вновь почувствовав укол в груди, я снова посмотрела в зеркало и заставила себя успокоиться.

«Все кончено, Ноа, забудь о нем. Забудь и двигайся дальше… Сделай это либо сейчас, либо уже никогда».

Этот внутренний слабый голос преследовал меня все утро. К счастью, Николас был на винограднике с Лайоном – они готовились там. Я была с Дженной в доме, мы должны были ехать последними. Даже ее родители ехали отдельно. Когда Дженна была готова, она выглядела настолько ошеломляюще, что у меня перехватило дыхание, и я не могла удержать слезы, мысленно поблагодарив визажистов, занимавшихся нами тем утром, что они использовали водостойкие средства, защитив макияж от всего, что способно его испортить.

Красное платье, сшитое на заказ, безупречно на мне сидело. Оно было такого цвета, потому что все вокруг было заполнено красными розами, и букет, который Дженна держала в руках, был из этих цветов. Платье было великолепным, из шелка и кружева, длиной до пола, с вырезом с одной стороны, открывавшим мою ногу. Спереди был V-образный вырез, верхняя часть груди и рук была покрыта тонким кружевом, таким же, какое было у Дженны на свадебном платье. Ее платье было потрясающим, и, конечно же, оно удивительно гармонировало с цветом ее лица и идеальной фигурой. Лайон будет в восторге, это точно.

Дженна взволнованно посмотрела на меня, а я всеми силами старалась скрыть свое состояние, чтобы она не поняла, насколько мне плохо. Я потратила все силы на ее поддержку и успокоение. Мы смеялись, пили шампанское, я внимательно прислушивалась к ней, стараясь уловить малейшую ноту беспокойства, готовая помочь в любой момент.

Вскоре пришла Эми и сказала, что пора.

Я тоже ужасно нервничала, но старалась скрыть это. На эту свадьбу съехались сотни гостей, среди них были очень важные люди. Я подумала, что, если бы это была моя свадьба, я бы не вынесла такого количества наблюдателей за моим проходом к алтарю. Я никогда не представляла себе день моей свадьбы, но он точно не будет проходить вот так.

У ворот нас ждал белый лимузин, я помогла Дженне спуститься по ступенькам, чтобы она не споткнулась. Когда мы устроились на заднем сиденье, салон наполнился тюлем и кружевами. В голову пришла забавная мысль, и я едва сдержала смех.

– Кто бы мог подумать, что мы окажемся здесь после пощечины, которую ты отвесила Лайону в ту ночь, – все-таки сказала я, не в силах сдержаться.

Дженна тоже рассмеялась и была настолько великолепна, что этот образ навсегда запечатлелся в моей памяти. Со мной навсегда останется воспоминание, в котором мы обе громко смеемся в лимузине, немного пьяные от шампанского и нервничающие. Дженна была так безумно влюблена и счастлива.

Когда мы добрались до виноградника, организатор указал, куда нужно идти. Мы вышли прямо в то место, где был установлен алтарь, и стали ожидать начала. Было слышно, как гости разговаривали, должно быть, они волновались так же, как и мы. Когда отец Дженны направился в нашу сторону, даже мне стало немного спокойнее. Присутствие ответственного взрослого, несмотря на сопротивление наших внутренних девочек-подростков, в такие моменты всегда успокаивало.

Мистер Тэвиш засветился улыбкой и посмотрел на дочь так по-особенному, что у меня кольнуло в сердце. Дженна поцеловала отца в щеку и, держа его за руку, последовала за Эми к воротам, через которые они величественно вышли. Мы с Николасом должны были идти первыми.

Я начала искать его, но Ника не было. Я выскочила за дверь и чуть не врезалась ему в грудь. Подняла глаза и столкнулась с ним взглядом. Мне всегда было больно на него смотреть, но в этот раз боль сопровождалась обидой и гневом – вспомнились слова, которые он сказал мне прошлой ночью. Казалось, мне удавалось сдерживать эту обиду, чтобы не испортить вечер, ну, по крайней мере, я очень старалась.

На несколько мгновений он застыл, разглядывая мою фигуру, и очень удивился, когда, дойдя до моих глаз, увидел, что я хмурюсь.

– Выходим через две минуты, – сказала я и развернулась к двери. Я почувствовала его взгляд. Почувствовала, как его глаза впились мне в спину и в затылок. Мои волосы были собраны в высокий хвост вьющихся прядей, доходивших до середины спины. Зная его вкусы и даже понимая, что он ненавидит меня изо всех сил, мне казалось, что мое кружевное платье сводит его с ума.

Что бы ни случилось между нами, мы никогда не перестанем хотеть друг друга. Одного взгляда на его синий костюм, серый галстук, белую рубашку и невероятное тело хватило, чтобы сломать мою защиту… Боже! Почему он всегда так чертовски хорош?

Почему он не похудел на семь килограммов, как я? Почему не растерял ауру вечного превосходства? Почему его глаза не опухли от бесконечных слез, как у меня? Почему они все того же невероятного небесного цвета, от которого намокла бы любая девушка?

Я вошла в притвор и увидела, как Эми помогает Дженне с платьем, и ее ассистентку, инструктирующую тех, чей выход был уже через несколько минут. За воротами зазвучала музыка, и я почувствовала, как чья-то рука легла мне на поясницу, даже немного ниже…

Прежде чем я успела что-либо сказать, Эми позвала нас, чтобы мы встали первыми. Николас мягко подтолкнул меня, и мы оба оказались перед закрытыми воротами.

Пришлось сделать глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Возьми меня за руку, Ноа, – попросил Николас, и, клянусь богом, от его шепота, произнесшего мое имя, у меня побежали мурашки. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз его слышала…

Я тут же взяла его руку и заметила, как он напрягся. Мы стали ждать, когда начнется свадебная музыка. Как только она заиграла, мы направились к алтарю – это последнее, что мы сделаем вместе.

Все было просто чудесно. Лайон чуть не заплакал при виде Дженны, да и мне было трудно сдержать слезы. Черт побери, почему я такая чувствительная?

Мои друзья прочитали обеты, сказали друг другу «да» и соединили свои жизни. Когда они наклонились, чтобы слиться в невероятном поцелуе, который заставил покраснеть не одного гостя, я посмотрела на Николаса, и, к моему удивлению, он тоже посмотрел на меня. Мы смотрели друг на друга, и все вокруг исчезло. В тот волшебный миг были только мы. Только мы были важны. Неужели сегодня наш последний вечер? Наконец, я отвела глаза, потому что от его взгляда у меня задрожали ноги.

Мы должны были уйти вслед за молодоженами, и когда я взяла его за руку, то испугалась, что это будет мой последний физический контакт с ним, простое прикосновение, мы даже не коснулись друг друга по-настоящему. Но это должно было стать последним, что мы сделаем вместе. Мне было так больно осознавать это, что, когда мы прошли через ворота, я почти сразу же отпустила его и ушла. Нужно было успокоиться, и причем быстро.

9
НИК

Я наблюдал за ней. Ей было не по себе. Я не мог отвести от нее взгляд на протяжении всей церемонии и даже не заметил, что молодожены соединили свои жизни, пока аплодисменты не вырвали меня из мыслей.

Черт… почему она так невероятно красива? Почему так сильно сводит меня с ума? Пришлось сдерживаться от желания прикоснуться к ней, и от осознания невозможности коснуться ее настроение мгновенно испортилось. Когда она остановилась в притворе, где все готовились к выходу, в платье, так эффектно облегающем фигуру, с проклятым кружевом, подчеркивающим каждый изгиб, моя рука автоматически потянулась к ней, и когда я коснулся ее нижней части спины, то снова почувствовал себя живым после этих десяти чертовых месяцев забвения.

Я не мог дождаться, когда закончится весь этот спектакль. Хотелось уйти, вернуться в ту жизнь, где все было под моим контролем. Ноа навсегда изменила мой мир, перевернула его с ног на голову, и я полностью находился в ее власти. Но этого больше не повторится. Когда она мгновение спустя отошла, сразу стало легче. Невыносимо было находиться с ней рядом.

Вскоре начался праздник. По другую сторону виноградника был установлен огромный белый шатер, в котором стояли столы с белыми скатертями, украшенные тысячами красных роз. Нетрудно догадаться, какой у Дженны любимый цветок. Мне было немного завидно смотреть на нее и Лайона, когда они мило беседовали с гостями. В главный зал зашло множество пар, официанты перемещались между гостями, предлагая то канапе, то бокалы холодного розового шампанского.

Вскоре мы прошли в обеденный зал, а я, как идиот, стал искать глазами Ноа. Ее нигде не было.

«Черт, она больше не твоя, забудь об этом».

Слушая свой внутренний голос, я наткнулся на брюнетку с большими зелеными глазами, которая вскоре пустила в ход все свое оружие, чтобы попытаться соблазнить меня. Я едва обратил на нее внимание, и, когда она заявила, что мы уже знакомы, все же пришлось на ней сфокусироваться, чтобы не показаться грубым.

– Прости… не помню, – сказал я, даже не прилагая усилий, чтобы узнать ее.

Девушка подошла ближе, вторгаясь в мое личное пространство и пропитывая его своими дорогими и слишком сильными духами.

– Да ладно, не прикидывайся дурачком… это была одна из лучших ночей в моей жизни, – сказала она, и я наконец вспомнил, что трахал ее около месяца назад.

Я понятия не имел, как ее зовут, и собирался уже попрощаться, не думая о том, покажусь ли я грубым. И тут я наконец увидел Ноа по другую сторону комнаты, Лука взял ее под руку, и она улыбалась ему так, как умела только она.

Ревность, так долго дремавшая, проснулась с яростью голодного льва, и мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы не потерять контроль над собой.

Это был не первый раз, с тех пор как я приехал в Хэмптон. Когда я понял, что та девушка, которая шла по дороге с каким-то парнем, была Ноа, у меня случился такой сильный нервный срыв, что я провел два часа, избивая боксерский мешок в спа-салоне Хилтона, пока не почувствовал себя готовым отправиться в дом Тэвишей.

Стив бросил на меня упрекающий взгляд, давая понять, что нельзя ни с кем ссориться, что нужно быть паинькой. Я ведь теперь владелец компании, мне нельзя ввязываться в скандалы. Тем более из ревности. По этой причине я держался подальше от всех, работал и разговаривал только с экономистами, банкирами и инвесторами, и лишь изредка приводил какую-нибудь женщину, только для того, чтобы расслабиться. Хотя все мои проблемы сводились к одному имени: Ноа.

– Ты правда меня не помнишь? – настаивала брюнетка, снова привлекая мое внимание.

Ноа стояла с Лукой, а его рука легла ей на спину.

Нужно было отвлечься, сейчас же.

– Конечно помню, – сказал я, взяв ее за руку и двигая так, чтобы я мог говорить с ней и одновременно следить за Ноа.

Она, словно зная, что я наблюдаю за ней, подняла голову и посмотрела на меня.

Я улыбнулся, как идиот, которым и был, и посмотрел на брюнетку.

– Хочешь потанцевать? – спросил я, снова переводя взгляд на Ноа, которая теперь, казалось, сосредоточилась на Луке.

Он отвел ее в угол, где Ноа вдруг рассмеялась. Но я понимал, что это просто из вежливости.

Я положил руки на талию девушки и попытался сосредоточиться на ней, что было трудно, ведь Ноа была совсем рядом. Теперь, когда брюнетка подошла поближе, я вспомнил, где мы виделись: в одном из ночных клубов в центре. Да, точно, мы познакомились на какой-то закрытой вечеринке.

Я провел рукой по спине девушки и остановился на затылке.

– Хочешь пойти наверх? – прошептала девушка.

«Наверх». Предложение было заманчивым, но проблема заключалась в том, что я абсолютно ничего не чувствовал к ней, по сравнению с тем, что разбудила во мне Ноа. Простое прикосновение ее руки несколько часов назад вызвало у меня такую эрекцию, которую я едва мог скрыть, а эта девушка… эта девушка была полной ее противоположностью. Противоположностью во всех смыслах.

– Не сейчас, может быть, позже, – ответил я, останавливаясь, когда песня закончилась.

Вскоре объявили, что ужин подан.

К счастью, я не сидел за одним столом с брюнеткой. Меня посадили за стол жениха и невесты, рядом с родителями Дженны, матерью Лайона, с Ноа и Лукой. Она едва взглянула в мою сторону, когда мы сели и нам подали первое блюдо. На самом деле весь ужин она разговаривала с Лукой и другими, смеялась, делала вид, что не знает меня, будто меня не существует.

С тех пор, как мы встретились два дня назад, всякий раз, когда я оборачивался, замечал, как она смотрит на меня. Всякий раз, когда мы были вместе, она, казалось, хотела заговорить со мной. А когда она сказала, что все еще любит меня, я едва не потерял сознание.

«Любит? Вот дерьмо!»

Мой бокал громко грохнул о стол, и почти все присутствующие прекратили разговоры и уставились на меня. Я извинился, встал и направился в сторону туалета.

Почему мне вдруг неприятно, что Ноа смотрит на меня? Было ужасно чувствовать, что она преследует меня взглядом, видеть сожаление в ее глазах, боль, которую она чувствовала… Ужасно чувствовать себя виноватым, когда я ни в чем не виноват, и теперь я был зол. Зол, потому что она, казалось, испытывала меня, чтобы увидеть, как, черт возьми, я буду выпутываться.

Я знал только одно: ей не стоило так со мной поступать.

10
Ноа

Я старалась держаться от него подальше. Всеми силами заставляла себя не смотреть на него украдкой. Лука очень помог мне. После церемонии я отдалилась от всех. Нужно было побыть несколько минут наедине, чтобы прийти в себя. Он протянул мне руку, помог встать и сказал что-то нелепое, что вызвало у меня улыбку.

Кто бы мог подумать, что брат Лайона может быть таким забавным? Он пообещал, что не оставит меня одну, он смеялся надо мной, говоря, что я похожа на маленькую собачку Николаса, и что я все время смотрю на него глазами ягненка. Я не была такой. Но если уж Лука заметил, то наверняка и Николас тоже.

Не думаю, что я смущала его. Не хотелось, чтобы он чувствовал жалость ко мне. Чтобы он хоть что-то чувствовал ко мне. Мы договорились: Лука будет моим спасателем на протяжении всего вечера, мы будем вместе, чтобы избежать любого соблазна сдаться и просить у Николаса прощения, что приходило мне в голову много раз с тех пор, как мы снова встретились.

Когда я увидела, как он танцует с той девушкой, как он с ней дурачится, я почувствовала укол в сердце. И, если я чувствовала себя так из-за простого танца, страшно даже подумать о том, что он чувствовал, узнав, что я переспала с другим.

Я не дурочка. Я прекрасно понимала, что Николас не соблюдал целибат после нашего разрыва. Я была уверена, что список девушек, с которыми он переспал за это время, стремился к бесконечности.

Лука увидел, как я наблюдаю за Ником, выругался и шлепнул меня по бедру. Я отпустила Ника и сосредоточилась на людях перед собой. Конечно, все усложнилось, когда нас усадили за один стол. Время от времени мой взгляд возвращался к нему, и каждый раз, когда я это делала, Лука щипал меня под столом. В итоге мне стало так щекотно, что я рассмеялась. В этот момент Николас чуть не разбил бокал, с грохотом поставив его на стол. Он встал и исчез в направлении туалетов.

– Он ревнует, – заявил Лука, неохотно наблюдая за Ником.

«Ревнует?»

– Нет… он просто не выносит меня, – удрученно возразила я, затем сделала глоток из бокала с шампанским.

Николас появился вместе с девушкой, повисшей на его руке. Люди начали вставать из-за столов, так как зазвучала музыка, приглашая всех танцевать. Жених с невестой открыли вечер первым танцем, и вскоре атмосфера полностью преобразилась: свет изменился, площадка заполнилась танцующими, у большинства в руках были крепкие коктейли.

Лука потянул меня за собой, чтобы потанцевать, и я с облегчением отдалилась от Николаса, не видя, как он трогал брюнетку под столом. Боже, я такая отвратительная и невыносимо ревнивая. Мы начали танцевать, но как друзья. Лука вел себя подобающе, ни разу не намекнул ни на что непристойное. В какой-то момент мы подошли к Лайону и Дженне и вчетвером начали танцевать, радуясь и смеясь, – это была самая лучшая часть вечера. Николас был далеко от меня в тот момент, делая бог знает что с этой девушкой, и хотя у меня закипала кровь, бокалы алкоголя, которые я выпила, помогли мне стать более терпимой.

Во всем, что произошло потом… должна признать, была моя вина.

В какой-то момент я повернулась и увидела, как… он целовал в шею девушку, сидевшую у него на коленях, но это было не самое худшее: при этом он смотрел на меня, его губы были на шее брюнетки, но глаза уставлены на меня. Я улыбнулась и тут же перестала танцевать. То, что я сделала… черт возьми, неужели я никогда не поумнею?

Лука подошел ко мне, зная, на кого я смотрю, сказал мне что-то, прильнув губами к моему уху, чтобы я могла расслышать в громовых раскатах музыки… и прежняя Ноа вернулась. Все, чему я научилась за эти месяцы, все сеансы у психолога, все мои сожаления пошли прахом, потому что я схватила Луку за шею, притянула к себе и прижалась губами к его губам.

Самое странное было то, что он не отталкивал меня. Напротив, я чувствовала, как его язык входит в мой рот, а его рука на моей спине притягивает к себе.

Что он делает?

У меня не было времени, чтобы обдумать это, потому что внезапно кто-то потянул его назад, и следующее, что я помню, – Лука, лежащий на полу с разбитой губой и окровавленным лицом. Я подняла глаза и увидела совершенно обезумевшего Николаса. Он посмотрел на Луку, встряхивая руку, а затем на меня. Я почувствовала озноб, увидев его обиженный и разъяренный взгляд… Он с силой сжал челюсть и повернулся ко мне спиной. Вскоре Лука начал вставать, вернее, ему помогали те, кто был вокруг, и я увидела, как Ник уходит подальше от застолья.

Не знаю, что со мной произошло, возможно, слишком большая концентрация шампанского в организме повредила мой разум, но я пошла за ним, разумеется, не для того, чтобы просить прощения.

Он направился туда, где проходила церемония, где стулья по-прежнему были аккуратно расставлены и где все еще были украшения из цветов. Теперь тут было безлюдно, и только отдаленный шум праздника нарушал тишину.

– Куда ты собрался, Николас? – тихо спросила я.

Пошатываясь, я спустилась по ступенькам. Он обернулся. Его лицо покраснело от гнева, когда он понял, что я иду за ним.

– Ты не имел на это никакого права! – рявкнула я в ярости.

Да, я не на шутку разозлилась, к тому же была пьяна. Это не очень хорошее сочетание.

Я шагнула к нему. Казалось, он размышлял, что же со мной делать… Боже, я даже испугалась, но не отступила, скорее, наоборот. Его внезапный приступ ревности о многом говорил… В это с трудом верилось, но он не мог меня забыть, и, пусть мне придется столкнуться со всей мощью его гнева, я готова.

Я подошла к нему и толкнула.

– Ты лжец! – выкрикнула я. Кулаки снова сжались, на этот раз, чтобы изо всех сил ударить его в грудь. – Ты чертов лжец, Николас!

Сначала он едва не вздрогнул, но через несколько секунд я заметила, что его грудь стала чаще подниматься и опускаться. Он позволил мне ударить его еще два раза, пока его руки не вмешались и не остановили мои удары. Я была зла как никогда.

– Ты говоришь, что забыл меня? Но твои действия говорят об обратном! Ты говорил, что ничто не сможет разлучить нас!

Он посмотрел на меня с недоверием.

– Это ты нарушила все свои гребаные обещания. Все из-за тебя, черт возьми! Ты мне не нужна, Ноа. Ты мне больше не нужна. – Его слова остановили мои кулаки. Я окаменела, внутри все оборвалось.

Я сглотнула, чтобы прочистить горло. Я посмотрела на него, но перед глазами все расплывалось… Потребовалось еще какое-то время, чтобы понять причину – слезы заливали мои глаза.

– Как ты можешь так говорить? – сказала я дрожащим голосом.

Николас смотрел на меня. Стоя передо мной, он казался таким же расстроенным, таким же несчастным, как и я… Как он мог говорить так… со мной?

– Потому что это, черт возьми, правда.

Он равнодушно повернулся ко мне спиной и стал отдаляться от меня.

– Я совершила чертову ошибку, Николас! – крикнула я, но он продолжал идти. – Твоя чокнутая бывшая заставила меня поверить, что ты изменил мне! Ты трахался с Софией у меня под носом, а виновата я? Это ты все испортил! Ты заставил меня совершить худшую ошибку в моей жизни! Ты позволил использовать меня, использовать меня, как будто я… будто я…

Я не могла продолжать, слезы не давали говорить. Черт, я была так зла, так разбита… Но то, что я сказала, было правдой: если бы не его ложь, я бы никогда не оказалась в постели того, кто воспользовался моей слабостью, зная тайны, которые я доверила. Когда я подняла взгляд, Ник был прямо передо мной, преградив мне путь. Он посмотрел на меня с яростью, такой жуткой, что я попятилась, но он сделал последнее, на что я надеялась: его рука обвила мою талию, а губы впились в мои. На мгновение показалось, что мне приснился кошмар, один из тех, что в последнее время преследовали меня, когда я погружалась в сон, где все было как раньше, где я была с Николасом, мы были счастливы, целовались, но через секунду он уходил, а я не могла ничего сделать, чтобы остановить его. Я бежала за ним, но мои ноги двигались недостаточно быстро.

Это был не сон, совсем не сон. Его рука подняла меня с земли, прижав мою грудь к его невероятно твердому торсу, и его язык ворвался в мой рот. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, но все мое тело, казалось, воспламенилось. Мои руки с силой обхватили его шею, притягивая к себе. Боже, как мне его не хватало! Будто жизнь, покинувшая меня после того, как он оставил меня, вновь вернулась спустя все эти месяцы.

Его другая рука держала меня сзади, а язык жадно ласкал мой. Я крепко ухватилась за его волосы, но они были не такими, как раньше: они были короткими, слишком короткими, чтобы я потянула за них как любила делать раньше. Затаив дыхание, он провел рукой по моей спине, пока не добрался до затылка, остановился, оторвал губы от моего рта и впился в меня взглядом… Зрачки его расширились от возбуждения, желания, чистого плотского желания, которое, он думал, больше никогда не испытает.

Мы смотрели друг другу в глаза. Хотелось так много сказать ему… Но потом что-то изменилось… Что-то пришло ему в голову, снова стало мучить, и я поняла, что снова теряю его. В отчаянии я потянула его шею к себе и снова прижалась губами к его рту, только теперь я не получила ответа. Почувствовала, как его руки ослабли, а потом опустились. Я запаниковала, испугалась, что он уйдет, что снова бросит меня.

Слезы потекли вновь, я оторвала свой рот от его губ и зарылась лицом в его шею. Я не хотела отпускать его, не могла дать ему уйти.

– Я не могу этого сделать, Ноа, – проговорил Николас, хотя голос его, казалось, тонул в волне чувств.

– Нет, – выкрикнула я, крепко держась за него. Мои слезы промочили его рубашку, но мне было все равно. Я не могла позволить ему уйти, я нуждалась в нем, а он во мне. Мы должны были быть вместе.

Затем его руки отпустили мою талию и поднялись к моим запястьям. Он освободился от моих объятий. Он держал меня за руки и смотрел мне в глаза.

– Не бросай меня, – жалобно умоляла я. Я осознала, что уже завтра он уедет, и я больше не увижу его, и это чувство убивало изнутри.

– Когда я закрываю глаза, то вижу тебя с ним, – признался он, сглатывая слюну. Он поднял взгляд, сдерживая слезы, которые говорили ему любить меня, защищать меня, как прежде.

– Я даже не помню этого, Николас, – возразила я, отказываясь отпускать его. Это правда, я не могла вспомнить, что произошло той ночью: знала, что мы переспали, но это будто была не я, будто это было не со мной, не было сил признать, что все случилось по-настоящему… Хотя это и не важно, потому что моя жизнь уже превратилась в ад.

Я увидела, как его глаза увлажнились, и почувствовала, что умираю.

– Я не могу… прости. – И он отпустил меня.

Повернулся и ушел, оставив меня одну…

Дженне не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что произошло, и она обнаружила меня через два часа. Я сидела на одном из церемониальных стульев, обхватив колени и пытаясь собраться с мыслями. Этот поцелуй, его слова… не принесли мне ничего хорошего. Она обняла меня. Я осознала это не сразу, но тут же почувствовала себя еще более виноватой, поняв, что испортила ей особенный день. – Прости, Дженна, – извинилась я, пытаясь перестать плакать.

– Мне очень жаль, Ноа, это все моя вина, – сказала она, и я непонимающе посмотрела на нее. – Вся эта ситуация. То, что вы оба были посаженными родителями, я еще и разместила вас в одной машине и соседних комнатах. – Дженна посмотрела на меня с жалостливым выражением лица, но все еще при этом продолжала выглядеть очень эффектно. – Я хотела дать вам еще один шанс, думала… что нужно лишь подтолкнуть вас…

– Мы поцеловались, – призналась я, понимая, что этот поцелуй был последним. Между нами ничего не улучшится, как бы Дженна ни старалась.

Дженна выглядела удивленной и растерянной. Она оглянулась, словно желая понять, что случилось, почему Ника нет со мной.

– Между нами все кончено, Дженна, – сказала я, и мне пришлось рукой закрыть рот, чтобы заглушить рыдания. Боже, как же жалко я выглядела… но, черт возьми, как больно… как больно было потерять его!

Дженна снова обняла меня, и я позволила ей утешать меня. Вокруг не было ни души. Только она в самый счастливый день своей жизни и я, погруженная в страдания.

Дженна снова подняла глаза на меня, и я увидела в ней решимость.

– Я не должна тебе этого говорить, Ноа, но я знаю Ника, и, пока он был с тобой, он был счастлив. Что бы между вами ни происходило, он был рядом с тобой таким правильным, таким… как бы это сказать, таким нормальным. Вся его жизнь была дерьмом. Я видела, как он плакал в детстве, когда их бросила мать. Видела, как он плакал месяцами, пока не ожесточился и не соорудил стену вокруг себя, которую никто не мог пробить, никто… кроме тебя. Я не говорю, что это будет легко, но, черт возьми, это ведь любовь всей твоей жизни! Я хочу, чтобы мои лучшие друзья были так же счастливы, как и я сейчас. Я прошу тебя, Ноа, прошу, не отпускай его. Неважно, что он говорит, неважно, что он делает, неважно, что думает, что не сможет простить тебя… Должен же быть какой-то способ.