Текст книги "Социальный вид"

Социальная награда бывает двух типов: когда окружающие проявляют к нам симпатию, уважение и заботу и когда мы сами демонстрируем такое отношение к ним. Это похоже на взаимоотношения матери и младенца, и параллели здесь не случайны. Слова одобрения приятны даже из уст незнакомцев, поскольку напоминают положительные эмоции от ощущения себя объектом заботы матери. Мозг детенышей многих видов млекопитающих реагирует повышением уровня эндорфинов на поглаживания матери или сверстников[160]160
  Keverne, E. B., Martensz, N. D., & Tuite, B. (1989). Beta-endorphin concentrations in cerebrospinal fluid of monkeys are influenced by grooming relationships. Psychoneuroendocrinology, 14(1), 155–161.


[Закрыть]. Но у людей «поглаживания» случаются чаще словесные[161]161
  Dunbar, R. (1998). Theory of mind and the evolution of language. In J. Hurford, M. Studdart-Kennedy, & C. Knight (Eds.). Approaches to the Evolution of Language. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 92–110.


[Закрыть]. Раз кто-то говорит нам приятные вещи, значит, мы в безопасности и о нас заботятся. С учетом длительного периода взросления – это сильный подкрепляющий сигнал[162]162
  Seltzer, L. J., Ziegler, T. E., & Pollak, S. D. (2010). Social vocalizations can release oxytocin in humans. Proceedings of the Royal Society B: Biological Sciences, 277(1694), 2661–2666.


[Закрыть].

То, что хорошее отношение приятно, никого не удивляет. Всем нравится, когда их любят и о них заботятся. Хорошее отношение – это знак, что окружающие готовы делить с нами материальные ресурсы. Но как объяснить желание помогать другим, иногда совершенно незнакомым людям, если это однозначно не принесет никакой выгоды? Откуда берутся проявления чистого альтруизма? Ответ поищем в эволюционных изменениях в родительской опеке.

Все самки млекопитающих переключаются в режим заботы, как только у них появляется детеныш[163]163
  Broad, K. D., Curley, J. P., & Keverne, E. B. (2006). Mother-infant bonding and the evolution of mammalian social relationships. Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences, 361(1476), 2199–2214.


[Закрыть]. У крыс привязанность формируется в первые несколько дней после родов, у овец – через два дня, у людей – за несколько месяцев. Во всех случаях проявлениями заботы руководит нейропептид окситоцин.

Его основная физиологическая роль заключается в стимуляции родовой деятельности и обеспечении выделения молока у кормящей матери[164]164
  Soloff, M. S., Alexandrova, M., & Fernstrom, M. J. (1979). Oxytocin receptors: Triggers for parturition and lactation? Science, 204(4399), 1313.


[Закрыть]. В системе вознаграждения мозга окситоцин заставляет заботиться о младенцах и снижает стрессовую реакцию на чужой дистресс.

Итак, два типа социального вознаграждения обусловлены разными нейрохимическими процессами. Получение заботы запускает опиоидную реакцию удовольствия. А окситоцин модифицирует дофаминергические процессы, активизирующие поведение приближения. Мы выбираем «Сникерс», потому что дофаминергический сигнал сообщает нам, что он вкусный. Проще говоря, мы предпочитаем то, что мозг привык ассоциировать с выбросом дофамина.

Мозг млекопитающих неодобрительно относится к приближению незнакомых предметов, потому что они могут представлять угрозу. А крысе ее новорожденный детеныш совершенно не знаком. Млекопитающие стоят перед своего рода дилеммой: с одной стороны, детеныши – это незнакомцы, которых следует избегать, а с другой – ради выживания необходимо заботиться о потомстве. Окситоцин меняет дофаминергическую реакцию млекопитающих на собственных отпрысков, склоняя чашу весов от избегания к приближению[165]165
  Depue, R. A., & Morrone-Strupinsky, J. V. (2005). A neurobehavioral model of affiliative bonding: Implications for conceptualizing a human trait of affiliation. Behavioral and Brain Sciences, 28(3), 313–349.


[Закрыть].

Окситоцин считают гормоном любви и доверия, а я называю его «нейропептидом медсестер». После колледжа я год работал клерком в операционном отделении больницы Св. Петра в Нью-Брансуике и каждый день убеждался, насколько тяжел труд медсестер. У них много обязанностей, а отдачи вроде бы никакой – собственно, как и у родителей. Каждый день они соприкасаются с больными людьми и их родственниками в сложное для тех время. И в отличие от обычных людей, зеленеющих от вида биологических жидкостей и норовящих грохнуться в обморок при виде открытой раны, медсестры быстро делают все необходимое. Причем вовсе не из любви и доверия к пациентам – они их и разглядеть-то не всегда успевают. А из самого по себе желания помогать. Окситоцин превращает тихонь в героев, когда их детям нужна забота. А медсестры проявляют ее каждый день к каждому из своих пациентов.

У животных просоциальное отношение к потомству связано с высоким уровнем окситоцина, стимулирующего реакцию вознаграждения в вентральном стриатуме и вентральной области покрышки – участках системы вознаграждения мозга. В одном источнике предполагается, что выброс окситоцина в вентральную область покрышки приводит к снабжению дофамином участка вентрального стриатума, повышающего мотивацию к поиску вознаграждения[166]166
  Febo, M., Numan, M., & Ferris, C. F. (2005). Functional magnetic resonance imaging shows oxytocin activates brain regions associated with motherpup bonding during suckling. Journal of Neuroscience, 25(50), 11637–11644; Shahrokh, D. K., Zhang, T. Y., Diorio, J., Gratton, A., & Meaney, M. J. (2010). Oxytocin-dopamine interactions mediate variations in maternal behavior in the rat. Neuroendocrinology, 151(5), 2276–2286.


[Закрыть]. Бесстрашие, по всей видимости, является результатом окситоцинового обмена в септальной области, расположенной рядом с вентральным стриатумом[167]167
  Leng, G., Meddle, S. L., & Douglas, A. J. (2008). Oxytocin and the maternal brain. Current Opinion in Pharmacology, 8(6), 731–734.


[Закрыть]. Окситоцин и септальная область мозга участвуют в снижении показателей физиологических индикаторов дистресса[168]168
  Gordon, I., Zagoory-Sharon, O., Schneiderman, I., Leckman, J. F., Weller, A., & Feldman, R. (2008). Oxytocin and cortisol in romantically unattached young adults: Associations with bonding and psychological distress. Psychophysiology, 45(3), 349–352; Bartz, J. A., Zaki, J., Bolger, N., & Ochsner, K. N. (2011). Social effects of oxytocin in humans: Context and person matter. Trends in Cognitive Sciences, 15(7), 301–309.


[Закрыть], что может подтолкнуть к помощи окружающим даже в стрессовой ситуации. Иначе говоря, когда мы видим человека в беде, скажем раненого, окситоцин одновременно поощряет приближение к нему и снижает наш собственный дистресс, связанный с присутствием пострадавшего.

Окситоцин похожим образом заставляет заботиться о потомстве все виды млекопитающих[169]169
  Numan, M., & Sheehan, T. P. (1997). Neuroanatomical circuitry for mammalian maternal behavior. Annals of the New York Academy of Sciences, 807(1), 101–125.


[Закрыть], но по-разному влияет на отношение к незнакомцам у приматов и остальных млекопитающих. У не относящихся к приматам млекопитающих повышенный уровень окситоцина провоцирует агрессию к незнакомым особям. Обычно это рассматривают как защиту матерью своего потомства от неизвестной угрозы. Овца набросится на чужого ягненка, если тот попытается сосать ее молоко[170]170
  Broad, K. D., Curley, J. P., & Keverne, E. B. (2006). Mother-infant bonding and the evolution of mammalian social relationships. Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences, 361(1476), 2199–2214.


[Закрыть]. А если заблокировать окситоциновые процессы, она не будет против. Таким образом, у не относящихся к приматам млекопитающих окситоцин непосредственно отвечает за заботу о детенышах, в том числе за их защиту от других особей. Благодаря этому ограниченные ресурсы матери расходуются только на детенышей, которые передадут ее гены следующим поколениям.

Проявления заботы и агрессии, связанные с окситоцином, отмечались и у людей. Введение окситоцина повышает щедрость в «Дилемме заключенного» и других играх поведенческой экономики[171]171
  Kosfeld, M., Heinrichs, M., Zak, P. J., Fischbacher, U., & Fehr, E. (2005). Oxytocin increases trust in humans. Nature, 435(7042), 673–676; Zak, P. J., Stanton, A. A., & Ahmadi, S. (2007). Oxytocin increases generosity in humans. PLOS One, 2(11), e1128.


[Закрыть]. Голландский психолог Карстон де Дрю в ходе собственных исследований выяснил: дополнительное введение окситоцина провоцирует агрессию в адрес представителей других этнических групп в «Дилемме заключенного»[172]172
  De Dreu, C. K., Greer, L. L., Van Kleef, G. A., Shalvi, S., & Handgraaf, M. J. (2011). Oxytocin promotes human ethnocentrism. Proceedings of the National Academy of Sciences, 108(4), 1262–1266.


[Закрыть].

Окситоцин может способствовать ингрупповому фаворитизму (то есть предпочтению членов собственной группы в ущерб другой) и враждебности к чужакам. Однако граница, отделяющая друзей от врагов, у приматов и других млекопитающих критически не совпадает. Не относящиеся к приматам млекопитающие видят в посторонних особях угрозу и, следовательно, повышают к ним агрессию. Люди же делят окружающих как минимум на три категории: принадлежащих к желательным группам, принадлежащих к нежелательным группам и незнакомых с неизвестной принадлежностью. Введение окситоцина запускает у человека потребность заботиться не только о членах желательной группы, но и о незнакомцах, одновременно повышая враждебность к членам нежелательных групп[173]173
  Kosfeld, M., Heinrichs, M., Zak, P. J., Fischbacher, U., & Fehr, E. (2005). Oxytocin increases trust in humans. Nature, 435(7042), 673–676; Fershtman, C., Gneezy, U., & Verboven, F. (2005). Discrimination and nepotism: The efficiency of the anonymity rule. Journal of Legal Studies, 34(2), 371–396.


[Закрыть].

У человека окситоцин не пробуждает альтруистических склонностей ни к членам собственной группы (потому что это не будет альтруизмом в прямом значении слова), ни к членам нежелательных групп. Зато заставляет проявлять щедрость к совершенно незнакомым людям, что замечательно, потому что знакомства на основе взаимной симпатии порой приводят к великим свершениям, например возведению домов, школ и других учреждений, полезных для общества.

Если бы мой мозг сканировали, когда я смакую мороженое с соленой карамелью, то, несомненно, была бы отмечена повышенная активность в моей системе вознаграждения. Хотя на дорогостоящей процедуре фМРТ можно сэкономить и просто спросить меня, люблю ли я этот сорт мороженого. В отношении любимого десерта сознание и мозг не противоречат друг другу. Почему же с социальным вознаграждением все не так?

Почему само по себе справедливое отношение не ассоциируется у нас с чем-то приятным? Отчего мы не ощущаем внутреннего удовольствия от бескорыстной помощи окружающим? Результаты исследований подсказывают: мы считаем необходимым убедить всех в своей эгоистичности, даже если это не соответствует истине.

Недавно я присутствовал на встрече социальных психологов своей кафедры, там были профессора и старшекурсники. Председатель вынес благодарность Келли Гилдерслив, студентке выпускного курса, за проделанный летом труд по оптимизации документооборота и переноса его в интернет. Все зааплодировали, Келли зарделась и пробормотала, что и ей это выгодно не в последнюю очередь, так что она старалась и для себя тоже. И солгала. То время, что она сэкономит за последний год обучения, и близко не скомпенсирует объем потраченных часов. Позже она мне это лично подтвердила. И тем не менее она произнесла свою эгоистичную тираду. Добрая и рассудительная Келли заметила проблему и захотела ее решить. И сделала это исключительно из бескорыстных побуждений. Но почему-то своему желанию помочь все мы склонны приписывать эгоистичные мотивы.

Социальный психолог из Стэнфордского университета Дэн Миллер нашел корни этого псевдоэгоизма[174]174
  Miller, D. T. (1999). The norm of self-interest. American Psychologist, 54(12), 1053.


[Закрыть]. Теории Гоббса, Юма и других мыслителей, провозгласивших личную выгоду источником всякой человеческой мотивации, обернулись самоисполняющимся пророчеством. Они и их последователи повлияли на нормы поведения в обществе. Нас учили, что все мы корыстны[175]175
  Miller, D. T., & Ratner, R. K. (1998). The disparity between the actual and assumed power of self-interest. Journal of Personality and Social Psychology, 74(1), 53.


[Закрыть], и мы стараемся соответствовать, чтобы не выделяться.

В ряде экспериментов Миллер доказал, что мы склонны преувеличивать меркантильность окружающих. В одном исследовании он опрашивал участников, сколько, по их мнению, студентов согласятся сдать донорскую кровь за 15 долларов и сколько – бесплатно. Респонденты сочли, что бескорыстных доноров должно оказаться вдвое меньше (32 % и 62 % соответственно). На самом же деле сдавать кровь бесплатно согласились 62 % студентов, а из тех, кому предложили это сделать за деньги, – немногим больше 73 %.

Ошибочно оценивая степень эгоистичности окружающих, мы боимся показаться альтруистами, так как опасаемся, что все решат, что мы хвастаемся и желаем продемонстрировать, какие мы хорошие. Раз люди не верят в альтруизм, то, декларируя свой поступок как бескорыстный, мы как бы возносим себя на пьедестал. Поэтому, отвечая на вопрос о причинах общественно-полезного поступка, люди склонны часто объяснять его личными интересами («Я вызвался добровольцем, потому что мне было скучно, а теперь есть чем заняться»)[176]176
  Wuthnow, R. (1991). Acts of Compassion: Caring for Others and Helping Ourselves. Princeton, NJ: Princeton University Press.


[Закрыть]. Регулярно убеждаясь, что за чужими проявлениями альтруизма стоит эгоизм, мы открещиваемся от собственных бескорыстных мотивов. И это замкнутый круг, из которого со временем все труднее вырываться.

Данный парадокс подтвердило еще одно исследование Миллера[177]177
  Holmes, J. G., Miller, D. T., & Lerner, M. J. (2002). Committing altruism under the cloak of self-interest: The exchange fiction. Journal of Experimental Social Psychology, 38(2), 144–151.


[Закрыть]. К участникам эксперимента обращались с просьбой сделать пожертвование. Сама по себе просьба не вызывала активной заинтересованности. Тогда в обмен на благотворительный взнос людям обещали свечку. Возникала иллюзия обмена: «Я не пожертвовал деньги, а купил свечку». Как и ожидалось, в этом случае люди делали взнос охотнее, чем не получая за него ничего взамен. А кроме того, и жертвовали гораздо больше, чем обычно «за просто так». Как ни парадоксально, антураж совершения покупки и наличие честно приобретенной копеечной безделушки маскирует щедрость корыстным мотивом, таким образом раскрепощая альтруизм.

Французский социолог Алексис де Токвиль в историко-политическом трактате «Демократия в Америке» (De la démocratie en Amérique, 1835) описал взгляды американцев на собственные добрые дела: «Они… любят объяснять почти все свои действия исключительно выгодой… Думаю, в этом отношении они чаще всего к себе несправедливы; в США, как и везде, люди порой подвержены спонтанным порывам бескорыстия, что естественно для человека, однако американцы редко признают за собой такого рода эмоции»[178]178
  de Tocqueville, A. (1958/1835). Democracy in America. New York: Vintage.


[Закрыть].

В действительности в нас уживаются и эгоистические, и альтруистические мотивы, причем совершенно не случайно. Мозг млекопитающих запрограммирован на заботу, у приматов она распространяется как минимум на некоторых неродственников, в том числе при отсутствии какой-либо материальной отдачи. Наш мозг устроен так, что мы не откажемся от кусочка вкусного пирога независимо от того, голодны мы или нет. Аналогичным образом нам приятно помогать все равно кому – независимо от того, получаем мы что-нибудь за это или нет.

Только представьте: в школе нас учили бы, что быть альтруистом так же естественно, как и эгоистом! Бескорыстие избавили бы от позорного клейма, и это побудило бы гораздо более просоциальное поведение.

В этой и предыдущей главах мы рассмотрели два основных эволюционных источника мотивации, сделавших социальными всех млекопитающих. Боль и удовольствие – два основных мотива поступков[179]179
  Freud, S. (1950/1920). Beyond the Pleasure Principle. New York: Liveright.


[Закрыть]. Представители животного мира стремятся избегать угроз и ведомы потенциальными вознаграждениями, благоприятными для выживания и размножения. Естественно, что млекопитающие стараются держаться подальше от хищников и запоминают, в каком месте лабиринта в последний раз нашли сыр.

Удивительно, что базовые мотивы боли и удовольствия просочились в нашу социальную жизнь. Важнейшая потребность детенышей млекопитающих заключается в постоянной заботе взрослого. Без нее останутся неудовлетворенными все его потребности, и детеныш погибнет. Следовательно, создание способов поддержания социальных связей является центральной задачей эволюции млекопитающих. Сделав болезненными угрозы социальным связям, мозг создал адаптивные реакции на них (например, младенец плачет, чтобы привлечь внимание опекуна). А наделив нас внутренним удовлетворением от заботы о детях, мозг обеспечил наше присутствие рядом с ними в случае необходимости.

У эволюционных адаптаций есть и побочные эффекты. Реакции боли и удовольствия развивались с целью заботы о потомстве, они сохраняются всю жизнь и коренным образом влияют на мысли, чувства и поступки до конца наших дней. Но вот как быть с романтическими отношениями, выходящими за рамки размножения? Сказалась ли на них потребность в социальных узах и удовольствии от заботы об окружающих?

Минус различных социальных мотивов – в болезненных последствиях их неудовлетворения. Разрыв социальных связей, будь то окончание долгих романтических отношений или потеря любимого человека, – одна из основных причин депрессий и тревожных расстройств[180]180
  Beck, A. T., Laude, R., & Bohnert, M. (1974). Ideational components of anxiety neurosis. Archives of General Psychiatry, 31, 319–325; Brown, G. W., & Harris, T. (2001). Social Origins of Depression: A Study of Psychiatric Disorder in Women (Vol. 65). New York: Routledge; Slavich, G. M., Thornton, T., Torres, L. D., Monroe, S. M., & Gotlib, I. H. (2009). Targeted rejection predicts hastened onset of major depression. Journal of Social and Clinical Psychology, 28(2), 223.


[Закрыть]. Взрослые, конечно, способны пережить неудовлетворенные социальные потребности, в отличие от физиологических, однако от наличия социальных уз зависит продолжительность жизни. Недостаток общения вреден для здоровья так же, как выкуривание двух пачек сигарет в день[181]181
  House, J. S., Landis, K. R., & Umberson, D. (1988). Social relationships and health. Science, 241(4865), 540–545; Holt-Lunstad, J., Smith, T. B., & Layton, J. B. (2010). Social relationships and mortality risk: A meta-analytic review. PLOS Medicine, 7(7), e1000316.


[Закрыть].

Социальная мотивация к образованию связей является врожденным качеством. Это насущная потребность с большой буквы П. Эволюционные последствия этой социальной потребности дают огромные преимущества людям, способным минимизировать социальную боль и максимально увеличить социальное удовольствие. Формирование и сохранение социальных связей не дается легко.

Достаточно посмотреть любое реалити-шоу, например американские Survivor («Выживший», канал CBS[182]182
  Российский аналог – шоу «Последний герой», транслировавшееся на канале ОРТ. Прим. ред.


[Закрыть]) или Real World («Реальный мир», канал MTV). К счастью, эволюция одарила нас не одной, а двумя сетями мозга, которые помогают понимать окружающих и сплоченно сотрудничать с ними. Связи – это основа социальной жизни, но эволюция не остановилась и дала нам возможность прожить ее полноценно.

Часть третья. Чтение мыслей

Глава 5. Фокусы разума

Многие верят: подброшенная монетка быстро и справедливо разрешает любой спор. Мы загадываем «орел или решка», древние римляне называли этот способ «navia aut caput» («корабль или голова») – по изображениям на сторонах монеты. На первый взгляд, подбросить монетку – это оптимальный способ разрешения споров, ведь вероятность того, что выпадет орел или решка, одинакова. На самом деле нет.

Несколько лет назад группу клинических ординаторов попросили подбросить монетку 300 раз в тщательно подготовленных условиях и постараться, чтобы каждый раз выпадал орел[183]183
  Clark, M. P. A., & Westerberg, B. D. (2009). How random is a coin toss. Canadian Medical Association Journal, 181, E306–E308.


[Закрыть]. Медики не были ни профессиональными игроками, ни мошенниками, им не дали времени на подготовку. И тем не менее у каждого выпало больше орлов, чем решек. У одного – целых 200, что составляет 68 %, что значительно превышает случайность. Статистики из Стэнфордского университета анализировали физику подбрасывания монеты и установили: без участия со стороны подбрасывающего она с большей вероятностью упадет вверх той стороной, какой лежала на руке перед броском[184]184
  Diaconi, P., Holmes, S., & Montgomery, R. (2007). Dynamical bias in the coin toss. SIAM Review, 49, 211–235.


[Закрыть]. Правда, эта вероятность – всего 51 % против 49 %, но кто теперь сочтет подбрасывание монетки справедливым жребием?

Джо Недни из профессионального клуба американского футбола San Francisco 49ers узнал о вероятностях подбрасывания монеты и предложил перед матчем разыгрывать мяч на «камень, ножницы, бумага». Скольких ребятишек эта игра обрекла на участь извлекать мяч из сада грозного соседа? Если же из справедливых жеребьевок монета выбывает, а остается «камень, ножницы, бумага», то Боб Купер, чемпион мира 2006 года в этой игре, победивший 496 соперников, – самый удачливый парень на планете.

Простые правила этой игры известны всем. Два игрока на счет «три» одновременно показывают рукой знак: камень, ножницы или бумага. Камень тупит ножницы. Ножницы режут бумагу. Бумага оборачивает камень. Всего три варианта, из оставшихся каждый побеждает одного и одновременно проигрывает другому (если два игрока показали один знак, это ничья, и надо начинать заново). В финале мирового чемпионата игры «камень, ножницы, бумага» Купер, менеджер по продажам из Лондона, вырвался вперед, выбросив «камень» на «ножницы» соперника – до победы оставалось одно очко. В следующем раунде оба выбросили «бумагу». Потом «камень». Потом «ножницы». Три ничьих подряд! И наконец в 15-м раунде Купер выбросил «ножницы» на «бумагу» и был объявлен победителем.

Матч выложили на YouTube, и в первом же комментарии кто-то съехидничал: «Жду не дождусь чемпионата по бросанию монеты». Непосвященные считают, что в игре «камень, ножницы, бумага» у всех игроков равные шансы. Если и вы так думаете, у меня есть несколько экспертов, которые с удовольствием сыграют с вами на деньги. Лучшие из лучших умеют читать мысли и определять выбор соперников еще до того, как они его сделают. Новички играют по примитивной схеме, легко понятной соперникам. Например, мужчины в первый раз чаще выбрасывают «камень», чем «бумагу» или «ножницы», вероятно потому, что он у них ассоциируется с силой. А также меняют знак, выбросив его дважды подряд. Опытные игроки просчитывают ходы новичков наперед и значительно повышают свои шансы на победу.

На чемпионатах, разумеется, неопытных нет. Бывалые игроки проводят сложные атаки и контратаки. Получив звание мирового чемпиона, Боб Купер сказал журналистам, что, по большому счету, игра заключается в том, чтобы «прогнозировать, какого знака соперник ожидает от вас»[185]185
  http://www.pleasantmorningbuzz.com/blog/1122061.


[Закрыть]. То есть надо залезть сопернику в голову, понять, какого хода он ожидает, решить, как с учетом этого лучше поступить, и действовать. Попросту говоря, надо прочитать мысли соперника.

Маркус дю Сотой, профессор математики из Оксфордского университета, опробовал одну стратегию, не связанную с чтением мыслей и неуязвимую для телепатов. Он случайным образом выбирал знак, последовательно используя цифры числа пи (3,1459…). Действуя без какой-либо закономерности, он не давал соперникам себя прочитать. Ему действительно несколько раз повезло в «невыигрышно-непроигрышной» стратегии, но до Боба Купера ему далеко. Тот победил профессора восемь раз подряд! Купер не полагался на статистику, а, судя по всему, улавливал едва заметные изменения в выражении лица и положении тела, которые выдавали следующий ход Сотоя. Что это, как не чтение мыслей?

Будничная телепатия

Малоизвестный австрийский философ Франц Брентано – предтеча многих светил философии и психологии ХХ века. У него учился немецкий философ Эдмунд Гуссерль, наставник Мартина Хайдеггера, корифея современной феноменологии и экзистенциальной философии. Учеником Брентано был также Карл Штумпф, позже преподававший первым гештальт-психологам («целое больше суммы его частей») и Курту Левину, который считается одним из основоположников социальной психологии в США (он эмигрировал из Германии в начале Второй мировой войны).

Брентано опубликовал труд «Психология с эмпирической точки зрения» (Psychology from an Empirical Standpoint, 1874). Он стоит в одном ряду с весьма авторитетной книгой Вильгельма Вундта «Принципы физиологической психологии» (Principles of Physiological Psychology, 1873)[186]186
  Brentano, F. (1995/1874). Psychology from an Empirical Standpoint. New York: Routledge; Wundt, W. M. (1904/1874). Principles of Physiological Psychology (Vol. 1). London: Sonnenschein.


[Закрыть]. По утверждению Брентано, стержнем человеческой психологии является «интенциональность» мыслей. Его точка зрения происходит из учения Аристотеля и «интенционального несуществования» объектов в схоластике ХII века.

Под интенциональностью понимают ориентированность сознания на какой-либо предмет: наличие в отношении него мыслей, убеждений, целей, желаний и намерений. Мысли могут быть направлены как на реальные объекты, так и на воображаемые, например на волшебников из Хогвартса, и даже на другие мысли. Суть в том, что мысли всегда направлены на нечто, отличное от самих себя. Ничто другое в известной нам вселенной не обладает такой имманентной направленностью (скажем, камень никуда не направлен – он просто есть).

После публикации Брентано понадобилось полвека, чтобы выяснился соответствующий центральный факт социального мышления: мы наделены способностью, или, точнее сказать, безусловной склонностью, замечать и интерпретировать интенциональные процессы окружающих. Глядя на других людей, мы стремимся понять, о чем они думают и как.

Для доказательства наличия привычки к ежедневному чтению мыслей Фриц Хайдер показал группе людей короткий мультфильм с двумя движущимися треугольниками и одним кругом и спросил, что они видели (рис. 5.1)[187]187
  Heider, F., & Simmel, M. (1944). An experimental study of apparent behavior. American Journal of Psychology, 57, 243–259.


[Закрыть]. Единственное, чего они не увидели, – два треугольника и круг. Зато перед ними разворачивалась настоящая драма: «Большой треугольник обижал маленького треугольника, а круг сначала испугался, а потом придумал, как его перехитрить, и спасся». Или: «Большой треугольник – ревнивый любовник женщины-круга – разозлился на ее кокетство с маленьким треугольником».

Рис. 5.1. Враждующие треугольники Хайдера и Зиммель

Источник: Heider, F., & Simmel, M. (1944). An experimental study of apparent behavior. American Journal of Psychology, 57, 243–259

Люди приписывали движущимся геометрическим фигурам несуществующие мысли, чувства и намерения – а они вообще не живые! Мы во всем подразумеваем мыслящий и чувствующий ум: в компьютерах, в машинах и даже в погоде. Вероятно, эта склонность развилась, чтобы мы случайно не пропустили действительных носителей разума – реальных людей. Разум и в самом деле не так легко разглядеть. Нам это не удавалось бы с такой легкостью, не будь мы настроены его искать.

В 1971 году, век спустя, философ Дэниел Деннет систематизировал высказывания Брентано относительно тенденции восприятия окружающих в качестве умов, руководящих поступками[188]188
  Dennett, D. C. (1971). Intentional systems. Journal of Philosophy, 68, 87–106.


[Закрыть]. По мнению Деннета, независимо от убеждения в существовании других умов, мы считаем окружающих интенциональными созданиями. Он назвал это «интенциональной установкой». Мы думаем о мыслях других людей (а они в свою очередь – о наших), и это отражается в том числе в юморе – например, в диалоге Даффи Дака с Багзом Банни[189]189
  Известные персонажи мультфильмов и комиксов, утка и кролик. Персонаж Даффи Дак (Daffy Duck) – главный конкурент Багза Банни (Bugs Bunny) по количеству серий, отснятых с его участием компанией «Уорнер Бразерс».


[Закрыть] звучит фраза: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Персонажи явно перегибают палку, но подобного рода обмен информацией в основном и позволяет создавать общественными усилиями футбольные лиги, строить школы и небоскребы.

Интенциональная установка настолько распространена и так часто применяется в повседневной жизни, что трудно смотреть на нее как на колоссальное достижение, каковым она на самом деле является. Мы все телепаты. Читая это, вы воспринимаете не только буквы на бумаге, но и мои мысли во время их написания. Так же и я, когда писал эти строки, думал о том, как вы их воспримете, чтобы доходчивее сформулировать. Разве возможно создать машину, которая с пользой для себя читала бы чужие мысли?

Насколько бы это ни казалось невероятным, мы постоянно этим заняты, и совершенно бессознательно. Видимо, поэтому мы так долго и не осознавали этого. Как рыба, не подозревающая, что живет в воде, потому что ничего не видела кроме воды, мы не замечаем естественной для себя способности к телепатии. Только представьте себе ужас жизни без возможности понимать чужие мысли и самому быть понятым окружающими!

Возьмем банальный пример. Прилетев в родной Лос-Анджелес, я сажусь в маршрутное такси, и оно везет меня на парковку. Когда машина подъезжает к терминалу, я машу рукой, и водитель понимает, что я хочу сесть в его автомобиль. Он останавливается и открывает дверь – и я знаю, что он таким образом приглашает меня сесть. Это – элементарное взаимодействие между двумя незнакомыми людьми. Не знай мы психологического значения поведения друг друга, все прошло бы не так гладко.

Вот еще примеры: консультация отдела компании по разработке нового плана подбора персонала; учитель математики, объясняющий своим 25 ученикам синусы и косинусы. В таких случаях нужно тонко чувствовать восприятие своих действий окружающими. Все пойдет кувырком, если мы вдруг утратим способность понимать и прогнозировать чужие мысли. Можно строить планы величайших достижений, но без социального мышления и умения втолковать свою идею окружающим и заинтересовать их нам пришлось бы воплощать свои затеи в жизнь без посторонней помощи.

Психологи называют способность понимать мысли окружающих, руководящие их поступками, моделью психического, а сам процесс (суждение о ментальном состоянии других людей) – ментализацией. Ученые прогнозируют, исходя из теорий, выводят заключения, основываясь на данных, а мы, взрослые люди, действуем так, как будто у нас есть представление о том, что окружающие наделены разумом и реагируют по определенным правилам (например, проигрывая – расстраиваются, а не радуются). Это наше основное достижение, оно позволяет координировать наши мысли с мыслями других людей для достижения общих целей и сотрудничества.