Текст книги "Короткое падение"

Глава 8

Фред Тинсли медленно покручивал бокал с виски на стойке бара и злорадно поглядывал на сотовый телефон. Он ждал звонка. Он не знал, когда и кто позвонит, но это как раз его мало заботило. Позвонят ли ему сию секунду или через четыре часа, не имело ровным счетом никакого значения.

Взглянув на часы, он понял, что сидит в баре уже три часа двадцать семь минут. Это были очень дорогие часы, купленные как раз благодаря их всемирно известной точности. И Фред полагался на них, потому что давно потерял способность ощущать ход времени. Минута, час, год – все это он чувствовал порой одинаково. Время, как сказал один великий человек, понятие относительное. И Тинсли был с этим искренне согласен. Измерять жизнь днями – занятие бесцельное. Он все еще чувствовал биение сердца в груди, все еще ощущал дыхание. Он все еще жил, и это было единственной мерой времени, которая действительно имела значение.

Бар, в котором сидел Фред, представлял собой одно из тех высококлассных заведений, в которых предлагалось куда больше виски, чем пива. Сиденья не шатались. Просто замечательно. Тинсли было все равно, какая здесь собирается публика – чем-то озабоченные, болтающие без умолку люди, которые слетались в этот бар, словно мухи на труп, чтобы проводить очередной ушедший в прошлое день. Ему прежде всего нравился здесь отличный выбор виски.

В последнее время он пристрастился к сорту «Обан 14» – с гладким и немного вязким вкусом. Хотя раньше Тинсли никогда его не пробовал, ему понравилось, как дымный аромат цеплялся за его ноздри. Виски пах землей. Он пока не выпил ни глотка, но если уж был вынужден торчать в баре, то сразу предпочел заказать то, что достойно уважения. Первый завод был построен в 1794 году, и для Тинсли это был показатель. Вообще, чтобы довести рецепт до совершенства, требовались огромное терпение и кропотливое внимание к деталям и оттенкам. Но самое главное, это требовало времени.

Тинсли восхищался такой преданностью ремеслу. Его собственное ремесло требовало овладения многими навыками, но превыше всего остального оно требовало умения ценить и понимать время. Тинсли всю жизнь изучал то, какое влияние время оказывает на людей. То, как оно играет с их суждениями и перспективами. Как делает их нетерпеливыми или опрометчивыми. Заставляет брать на себя иррациональные риски. Время являлось могучим регулятором, и ни деньги, ни власть не могли поколебать его неустанный марш. Именно это и позволило Тинсли добиться такого совершенства в своей работе. Большинство людей не понимали, что же на самом деле делает человека отменным снайпером. Сам выстрел не играет здесь ведущую роль. Выстрел – это результат десяти тысяч часов практики, десятков тысяч пуль и энциклопедических знаний о воздействии окружающей среды на баллистику. Нет, выстрел – это не самое трудное. Он просто требует времени и способностей – и желания это время потратить. Главное – это все-таки ожидание.

Время не оказывало на Фреда Тинсли такого воздействия, как на большинство людей. Большинство людей повиновались времени. Они позволяли ему запугивать их, боясь, что оно идет то слишком быстро, то слишком медленно. С Тинсли – совсем другое дело. Он был безразличен к времени, и оно спокойно текло мимо него…

В своем иссушенном, первобытном мозге – а Тинсли на самом деле считал себя почти доисторическим существом, почти не испорченным смягчающим влиянием прогресса, – он мог смотреть на мир, потом моргнуть, и за это ничтожное время, которое требовалось, чтобы глаз закрылся и открылся, для него могли пройти целые недели. Это делало его абсолютно не подверженным скуке, сомнениям или нужде; лишения, которые сводили с ума обычных мужчин, его вообще не касались. Но больше всего эти качества делали его терпеливым, хитрым хищником…

Когда Тинсли был молод и все еще совершенствовал свои навыки владения винтовкой, то однажды провел двадцать шесть дней в одном из канализационных коллекторов в Сараево. Это случилось как раз в разгар осады. Город и вся страна погрязли в хаосе, несмотря на усилия ООН. Его цель, крайне реакционный сторонник Слободана Милошевича, имел гнусную репутацию, явно выделяясь даже среди самых мерзких представителей той позорной войны. Цепочки совершенных им злодеяний хватило бы с лихвой, чтобы получить заказ на его безусловную ликвидацию, причем столь щедрый гонорар привлек бы профессионалов этого дела по всей Европе…

К сожалению для них, цель оказалась весьма непростой. Многочисленные покушения лишь придавали ему еще большую осторожность, и он с параноидальной поспешностью курсировал между конспиративными квартирами и постоянно пересматривал свои планы. Это лишало возможности предугадать его дальнейшие шаги, за что-нибудь зацепиться, и никто так и не смог подобраться к нему достаточно близко, чтобы всерьез претендовать на награду.

С точки зрения Тинсли, его конкуренты во время охоты на этого человека избрали неправильный путь. Зачем пытаться предсказать действия человека, который намеренно стремился быть непредсказуемым? Глупо. Вместо этого Тинсли прополз через систему канализационных труб и занял позицию у ливнестока, откуда открывался отличный вид на один из конспиративных домов, который пустовал уже восемнадцать месяцев. К тому времени у мерзавца уже горела земля под ногами, и он вынужден был навсегда покинуть многие из прежних убежищ. Свою позицию Тинсли выбрал отнюдь не на основе каких-то разведданных, а попросту предположив, что рано или поздно его подопечный вспомнит об этом забытом всеми доме и рискнет вновь им воспользоваться. В конечном счете, когда тучи над ним сгустятся еще сильнее, он явится сюда, ошибочно посчитав, что сможет отсидеться здесь до лучших времен…

Так Тинсли и лежал в грязи, вдыхая вонь окружавших его нечистот и ожидая выстрела – того самого, который он мог бы и не произвести. Его окружали запахи смерти и разрушенного войной города. С собой Фред захватил провизии на два месяца, но его постоянно рвало, и за время нестерпимого ожидания он потерял в итоге больше двадцати пяти фунтов – веса. Не желая менять позицию, Тинсли сидел на месте и спал тут же, оперев подбородок на кулаки, чтобы не захлебнуться в грязи…

Условия в коллекторе были нечеловеческие – или, возможно, так посчитала охрана мерзавца, которая обычно прочесывала местность перед его прибытием. Они так и не заглянули туда, где, как они были уверены, не может находиться живое существо. Но Тинсли там находился. И все вытерпел в этом подземном аду, совершенно отключаясь и входя в состояние, сходное с амнезией. Зная лишь о том, что в ста метрах от него находится интересующий его дом, он не замечал времени, и для него оно протекало очень быстро. А он терпеливо дожидался, пока добыча пройдет перед его гнездом…

Сам выстрел стал обычной рутиной. Ясная безоблачная ночь, небольшой юго-западный ветерок… С такой задачей справился бы любой охотник-любитель.

Тинсли уже скрылся в темноте, когда осколки черепа и куски окровавленного мозга фатальным дождем брызнули на лицо ошеломленного телохранителя…

С тех пор Фред давно не связывался с винтовкой. Не то чтобы он стал таким неблагодарным. Ведь это оружие многому его научило. С винтовкой в руках он ощущал себя воином, вершителем судеб. Но это был такой инструмент, который привлекал к себе слишком много внимания. Внимания, являющегося истинной целью винтовки. Она была предназначена для того, чтобы доставить сообщение, предупреждение, а ее целью был просто конверт, который будет открыт. В наши дни уже не требовалось простреливать кому-то башку с расстояния в тысячу ярдов. Подобные убийства вышли из моды, да и в любом случае стрельба из укрытия – это больше забава для тех, кто помоложе. Вместо этого Тинсли переквалифицировался в узкоспециализированного киллера. Такого, который редко оставлял даже намек на то, что здесь произошло преступление. Такая работа требовала большой ловкости, настоящего искусства. Большинство совершенных им убийств правоохранительные службы квалифицировали как несчастные случаи со смертельным исходом или самоубийства. Остальные переходили в категорию нераскрытых тяжких преступлений, таких как грабежи. У него, наверное, набралось два десятка таких эпизодов. И всегда подворачивалась работа в столице…

Его телефон завибрировал, и на экране появилась комбинация из шести букв и цифр. Тинсли заплатил по счету и вышел на улицу, прищурившись от яркого света. Затем надел пару латексных перчаток, высматривая номер автомобиля, который соответствовал указанному в эсэмэске. На парковку заехал черный седан, и Фред сел на заднее сиденье. Перегородка между водителем и задним сиденьем была поднята. Автомобиль тронулся с места.

Возле Тинсли лежала толстая папка, а рядом с ней – папка потоньше. Фред взял более толстую и раскрыл ее. Он читал медленно и тщательно, занося каждую деталь в свой мысленный каталог. Это заняло несколько часов, и все это время водитель терпеливо колесил по городу. Закончив, Тинсли представил себе пять просмотренных фотографий. На четырех из них были мужчины, на одной – женщина. Дженнифер Оден Чарльз. Гибсон Пейтон Вон. Майк Риллинг. Дэниел Патрик Хендрикс. Джордж Леазу Абэ. Лишь Абэ и Чарльз могли представлять для него трудности, и то если б подозревали, что он где-то близко. Но они ничего не знали…

Его заказ не требовал немедленных действий. Команда Абэ на кого-то охотилась, и Тинсли нужно было действовать только в том случае, если они нападут на след своей цели. А до того, согласно инструкциям, он должен просто наблюдать и ждать. Наблюдать и ждать…

Отложив, Фред открыл вторую папку. И сразу увидел знакомое лицо. То, которое он не видел много лет. Или, может быть, всего час? Хорошо было бы вновь с ней увидеться.

Ну что ж… Он не ожидал.

Тинсли внимательно просмотрел вторую папку. Это не отняло много времени. Женщина шестидесяти с небольшим лет не должна представлять для него трудностей, и в инструкциях не было сказано ничего по поводу того, что нужно чего-то ждать. Он взял конверт с монограммой, но, несмотря на то что конверт был оставлен незапечатанным, Фред даже не подумал заглянуть в него. Не то чтобы ему было неинтересно, просто он давно привык не засорять мозг ненужной информацией…

Тинсли постучал о перегородку, сигнализируя, что он закончил, и положил папку на место. Автомобиль остановился у бордюра, и Фред вышел. Он выбросил перчатки в соседнюю урну и смешался с толпой гуляк…

Глава 9

– Вышел на связь? – задумчиво повторил Гибсон. – Что вы хотите этим сказать?

– Мы считаем, что на нас вышел некий человек или группа лиц. Под условным именем WR8TH, – объяснила Дженн.

– Но как? – спросил он, снова подсаживаясь к столу. – Когда?

– Сэр? – Дженн повернулась к боссу.

– Хорошо, с этого места продолжу я. Спасибо, – сказал Абэ. – Несколько месяцев назад одна моя приятельница, продюсер в Си-эн-эн, попросила меня дать интервью. Она как раз собирала материалы по исчезновению Сюзанны. Так сказать, десятилетняя ретроспектива. Вообще, такого интервью со мной добивались годами.

– Выходит, ты никогда не общался с прессой? Даже после того, как был уволен?

– Нет. И, по правде говоря, у меня и сейчас не было ни малейшего намерения нарушать молчание. Я и так уже отклонил пять или шесть запросов от других программ. Просто не видел смысла бередить старые раны. Хотя бы из уважения к семье.

– А я-то думал, что между тобой и Ломбардом все кончено…

– Так и есть. Однако, несмотря на всю показуху и высокий пост, Бенджамин ведь не единственный родитель Сюзанны.

Гибсон не мог не согласиться с таким утверждением. В течение всех десяти лет после исчезновения дочери Грейс Ломбард неизменно выступала в поддержку семей, которых постигло такое же несчастье. Но при этом она предпочитала действовать негласно, чтобы центр внимания был сосредоточен на ее муже. Такая договоренность супругов как нельзя больше подходила Бенджамину Ломбарду. И в итоге все внимание прессы – и публики – доставалось именно ему.

– Но потом было отмечено заметное оживление нашей горячей линии.

– У вас что же, до сих пор есть горячая линия? После стольких лет?

– Калиста настаивала на этом, – объяснил Абэ. – И никакие возражения не принимались.

– Калиста?

– Ах да, прошу прощения. Калиста Доплэз.

Гибсон вспомнил это имя. Она была постоянным участником политического театра Ломбарда, но в детстве он воспринимал ее лишь как одну из многих взрослых, которых время от времени упоминал в разговорах его отец. Он не мог припомнить, чтобы говорил с ней о чем-нибудь, кроме того, что здоровался и прощался.

– Калиста была… – Абэ замялся, а потом поправил себя. – В общем, она крестная мать Сюзанны. Старый друг семьи Ломбардов. И, кроме того, инвестор – в моей компании. Между прочим, «Абэ консалтинг груп» управляет и поддерживает горячую линию от ее имени. Она хорошо знала твоего отца.

– И какое она ко всему этому имеет отношение?

– Помнишь о награде, объявленной тому, кто сам найдет Сюзанну или сообщит сведения, которые помогут в ее розыске? Это как раз ее инициатива. Когда Сюзанна исчезла, Калиста просто обезумела. Она места себе не находила. Собрала десять миллионов – надеялась, что это создаст достаточный общественный резонанс, чтобы кто-нибудь откликнулся и предложил свою помощь.

– Но, насколько понимаю, никто этого так и не сделал.

– Да не смеши меня! Откликнулись очень многие. Горячая линия надрывалась от звонков. Разные люди звонили, давали советы, высказывали предположения, делились своими наблюдениями. Было собрано огромное количество информации, которая потребовала от нас невероятных усилий и времени.

– Очевидно, на данном этапе вероятность успеха невелика, – сказала Дженн. – На четвертый год веб-сайт перестал демонстрировать столь высокий трафик, но это еще ни о чем не говорит. Например, у преступника могла проснуться совесть, и он не мог больше жить с бременем вины. Или, например, угодил в тюрьму за какое-нибудь другое преступление и потом проговорился одному из сокамерников. Вероятность, конечно, невелика, но и такое бывает.

– А о каком трафике мы сейчас говорим? – спросил Гибсон.

Майк Риллинг подался вперед, явно желая вмешаться в разговор.

– Восемьсот запросов за предыдущие пять лет – это в среднем один и восемь десятых запроса в месяц. Отбрасывая спам, получаем четыре и шесть десятых электронного письма в месяц. А на веб-сайте ежемесячно отмечалось в среднем четыреста шестьдесят семь посещений. Мы контролируем трафик веб-сайта и проверяем все IP-адреса. На тот случай, если преступник проявит любопытство или на чем-то облажается.

– Что же, неплохо… Ну а за последнее время сколько набралось?

– Тридцать восемь запросов в месяц. И двести сорок восемь электронных писем. Больше тридцати тысяч посещений веб-сайта.

– И нигде никаких зацепок, – проворчал Хендрикс.

– Ну, это только на первый взгляд, – напомнил ему Абэ.

– А ты не задумывался о модернизации сайта? – спросил Гибсон.

Майк покачал головой.

– Ну, будь это в моих руках, я мог бы подкинуть пару идей. Старые сайты выглядят… в общем, старыми. Какими-то забытыми. Если вы надеетесь как-то заманить преступника, то нужно сделать так, чтобы это выглядело как постоянное расследование.

– Хорошая мысль, – сказал Абэ. – Майк, давай-ка в понедельник начнем эту работу.

– А документы ФБР в этой папке? Их тоже не мешало бы туда подкинуть.

– Постойте! Но зачем нам выдавать свои намерения? – нахмурилась Дженн.

– Расставим сети. Вызовите у парня желание посетить ваш сайт. Пусть заглотит наживку. Разве такие, как он, не любят порой читать о себе? Разве это их не заводит? Или так теперь бывает только в кино?

Дженн глубокомысленно кивнула.

– Нет, не только. – Она повернулась к Абэ. – Придется обмозговать с федералами. Но это – шанс.

– Согласен. – Джордж сделал пометку ручкой в своем блокноте. – Утром я позвоню Филипу.

– Я бы рад, конечно, хоть целый день обсуждать дизайн сайта, но давайте все же перейдем к той части, где WR8TH вышел на связь.

– Перейдем, конечно, – кивнул Абэ. – Увеличенный трафик и заставил меня решиться на интервью Си-эн-эн. Мое согласие было основано на том, что в интервью будут упомянуты и сам сайт, и горячая линия. И наша информация оказалась бы в бегущей строке и на сайте Си-эн-эн. В итоге получилась довольно поверхностная информация. Я надеялся, конечно, немного углубиться в детали, но нам выделили всего три минуты. Однако в эфире я смог подтвердить, что за вероятную наводку по поводу местонахождения Сюзанны мы по-прежнему предлагаем награду. На том дело и кончилось. Обменявшись парой шуток, мы расстались, и я возвратился в офис. И даже не потрудился посмотреть потом передачу. Но всего через день мы получили электронное сообщение. Майк?

На экране появилась новая фотография. На деревянном столике лежал розовый рюкзак «Хеллоу Китти». Рядом со столиком виднелся грязный линолеум и часть кухонного шкафа. Рюкзак выглядел изношенным – видимо, его обладательница с ним не расставалась, любила его таскать повсюду. Сам снимок выглядел старым или был искусственно состарен. Разрешение было не таким, какое обычно дают современные цифровые камеры. Однако это довольно просто подделать. Ясно, что рюкзак тот самый, со снимка из Бризвуда. Если снимок подлинный, то здесь есть за что зацепиться…

– Было сообщение, говоришь? – спросил Гибсон.

Абэ кивнул. На экране появился увеличенный снимок электронного сообщения.

Хорошее интервью, Джордж. Очень трогательное. Надо было оберегать ее. Сколько выложил за рюкзак?..

Гибсон вздрогнул и бросил быстрый взгляд на Абэ, который сидел неподвижно. Его больно укололи, но Джордж выдержал и даже скрыл это.

– А как насчет электронного адреса? – спросил Вон.

– Адрес такой: [email protected]. Мы отследили – это частный сервер на Украине, – ответил Майк. – Домен зарегистрирован на V. Airy Nycetri. Это чтобы еще больше все запутать.

Гибсон закатил глаза. Впрочем, стоило ли удивляться? Интернет-мошенники часто выбирают для хостинга различные места в Восточной Европе, где у правительств есть куда более неотложные проблемы, чем теневые веб-хостинги. Спамеры, незаконные игорные сайты, торговцы детской порнографией и хакеры – все они используют отдаленные серверы, чтобы добавить себе анонимности. Велики шансы на то, что, кто бы ни отправил такие электронные сообщения, находился в тысячах миль от соответствующего сервера.

– Что думаешь? – спросил Абэ.

– О рюкзаке? Не так много. Я еще до обеда мог бы, наверное, отыскать три десятка таких на «И-бэй». Вероятно, кто-то разводит тебя, потому что тебя показали по ящику.

Джордж кивнул.

– Мы тоже так подумали.

– Насколько понимаю, ты ведь ответил?

Абэ махнул рукой Риллингу. На экране появилось новое сообщение.

За фотку рюкзака? Ничего. Однако люди, которые занимаются расследованием, очень заинтересованы побеседовать с любым, кто хоть что-нибудь знает об этом.

– И?..

– День спустя мы получили вот это.

На экране появилась другая фотография. На сей раз Гибсон поднялся со своего места, с трудом признавая, что видит перед собой. Это была та же самая фотография, только больше. Первый снимок был, по сути, вырезан отсюда, и эта фотография вполне могла потянуть на обещанные десять миллионов долларов…

Сюзанна Ломбард.

Все еще ребенок, которым она была, когда сбежала. Она сидела за старым кухонным столом. Рюкзак лежал у ее левого локтя. Она держала стакан – судя по всему, с молоком, – и камера запечатлела ее усталую улыбку. Бейсболка «Филлис» была сдвинута на затылок.

Гибсон молча смотрел на Медвежонка.

– У всех нас была такая же реакция, – покосившись на него, заметил Абэ.

– И ты думаешь… – Вон затих, не зная, как лучше закончить его мысль.

– Вот именно.

Гибсон переглянулся с Джорджем. Потом снова впился в экран. Это было невероятно.

– Мы считаем, что фотография подлинная, – сказал Абэ. – И, вероятнее всего, сделана в ночь ее исчезновения. Уже в Бризвуде. И мне очень хотелось бы побеседовать с тем, кто сделал этот снимок.

Вон кивнул, чувствуя, что закипает. В такой беседе он тоже был бы не прочь поучаствовать. Кто бы ни был тот парень, он играл с огнем. И использовал Медвежонка в качестве орудия своей игры.

Теперь Гибсон понял, почему он здесь…

– Но ты же не сможешь. Разве не так?

Абэ глубокомысленно кивнул.

– Сейчас догадаюсь. Вы наверняка попробовали взломать сервер.

– Да, – кивнул Джордж.

– Но тем самым вы спугнули его. И он затаился.

Майк начал было протестовать, но Абэ перебил его:

– Да, так и было.

– И теперь ты думаешь, что его вам найду я.

– А сможешь?

– Нет. Не смогу. Так не получится, Джордж. В этом фокусе с электронной почтой ты, по сути, уничтожил единственную наводку. Если он оказался достаточно умен, чтобы все это время заметать следы, то как мы собираемся?.. – Вон замолчал, погрузившись в свои мысли. Что-то здесь было не так.

– Что такое, Гибсон?

Тот поднял руку, призывая к тишине. Что же он упустил? Вон закрыл глаза, чтобы отключиться. И некоторое время стоял и думал. А затем в голове у него родился ответ. Он понял, что сделает. Именно то, что сам посоветовал Джорджу Абэ.

Надо расставить сети.

– А ты когда-нибудь задавался вопросом, почему он отправил тебе ту, первую картинку? – спросил он.

– Что вы хотите этим сказать? – прищурилась Дженн.

Гибсон повернулся к каждому по очереди, усмехаясь тому, что только что до него дошло.

– Он ведь смышленый парень, не так ли? Ребята, я уверен, что вас обвели вокруг пальца.