Текст книги "Короткое падение"

Глава 12

– Мы прибываем в Сан-Франциско через сорок пять минут, господин вице-президент.

– Спасибо, Меган, – сказал Ломбард и снова повернулся к Эбигейл Салдане, которая изучала последние данные по предварительному голосованию.

Решительная и умная, Салдана смогла стабилизировать пошатнувшиеся показатели его предвыборной кампании и заново вселить во всех уверенность. И этого ей удалось добиться всего за месяц, когда она стала полноправным членом его команды. Они, конечно, еще не полностью оправились, но зато уже не истекали кровью и не молили о помощи, как было всего месяц назад.

Калифорнийские праймериз состоялись всего четыре дня назад и так или иначе могли существенно раскачать общественное мнение. Это была сфера влияния Флеминг, поэтому никто из них и не ждал здесь победы. Но если б Бенджамин мог забрать себе хотя бы тридцать процентов в ее родном штате, то это уже было бы кое-что, способное дать им толчок на заключительном этапе предварительных выборов. Это была агрессивная стратегия, не лишенная риска. Но Салдана чувствовала, что Флеминг все-таки уязвима у себя дома, в родном штате, поэтому в прошлом месяце они потратили на Калифорнию уйму времени и денег. Все зависело от того, какой результат будет достигнут во вторник.

Вице-президент не летал на специально выделенном самолете. «Бортом № 2» назывался любой самолет, в котором летел вице-президент. Таковым мог оказаться любой из многих самолетов, которые время от времени делили между собой члены правящего кабинета. Эти самолеты были, конечно, менее роскошными, чем «Борт № 1», о котором так мечтал Ломбард. В передней части фюзеляжа был устроен небольшой кабинет, но в нем могли нормально разместиться лишь три-четыре человека. Ломбард предпочитал, чтобы все нужные ему люди собирались вместе, поэтому во время полетов сидел в середине салона, где в относительном комфорте за парой столов могли расположиться восемь-десять человек.

За столиком по ту сторону прохода отвечала на вопросы его жена. Ее расспрашивали о разных биографических подробностях ключевых лиц, принимавших участие на данном этапе предвыборной кампании. У нее спрашивали – и потом никогда не забывали – даже имена детей. Это был старый политический трюк, но он требовал определенной практики. Грейс Ломбард подняла голову и устало улыбнулась ему. Хотя она никогда не была поклонницей предвыборных гонок, за двадцать пять лет Бенджамин не услышал от нее ни единой жалобы. По его мнению, именно ее незаинтересованность в атрибутах власти и сделала ее настолько привлекательной для избирателей. На публике очень многие пытались культивировать образ нормального и практичного человека, однако его жена никогда не занималась показухой. И Ломбард знал, что она помогает ему обрести здоровый баланс в политике и в жизни. Так им вместе удалось сколотить идеальную команду.

– Лиланд, – позвал он начальника своего аппарата. – Какие у нас планы на обед?

– Сенатор Рассел. Сразу после вашей речи, – ответил Рид, отвлекаясь от ноутбука.

– Перенесите встречу. Давайте лучше я угощу его виски в отеле. Где-нибудь около одиннадцати.

Рид взял телефон и отошел, чтобы сделать звонок. Ломбард выглянул в проход и позвал помощницу своей жены, Денизу Гринспен.

– А как называется ресторан, который так нравится моей жене? Ну, тот, с видом на мост Бэй-бридж?

– «Бульвар», сэр. Это на Эмбаркадеро.

– Вот именно. Пусть нас отвезут туда. В семь тридцать.

– На сколько персон сделать заказ, сэр?

– На две.

Он улыбнулся супруге, которая ответила ему воздушным поцелуем через проход между рядами.

Эбигейл Салдана одобрительно кивнула. Готовность к личным жертвам и вынужденная близость, как того требовали любые политические кампании, производили обескураживающий эффект. Этому Ломбарда научил Дюк Вон. На людей трудно было воздействовать, не вкладывая основной капитал в центральную пару. Труднее всего приходилось молодежи, идеалистически настроенным сотрудникам, на которых взваливалась самая неблагодарная работа. Это не просто работа. Это их семья, и все они должны верить в своего кандидата. Тихий обед вместе с супругой – хорошее средство для поддержания морального духа команды. Точно так же детей умиляют незатейливые сцены привязанности между их родителями.

– Бен, – наклонившись ближе к проходу, прошептала Грейс, – все просто выбились из сил. Может быть, ты дашь им передышку, пока мы будем с тобой обедать?

Ломбарду идея не очень понравилась, но в этом была вся Грейс. Слишком мягкая и добрая – для ее же собственной пользы. Или для его. Однако он рассмеялся и кивнул, как будто это была лучшая идея, которую он услышал за последние годы. На самом же деле, когда Бенджамин размышлял об этом, то уже знал, как все разрешится в итоге. Рид и Салдана откажутся, сославшись на дела. И тогда другие вынуждены будут последовать их примеру. Ну, может, кто-то и отлучится ненадолго. Но в целом все получится именно так, как хочет он. А значит, одержит очередную маленькую победу.

– Слышали? Именно поэтому я и женился на этой женщине, – сказал он, когда объявил о небольшой передышке. – Но после обеда все снова ко мне, в рабские цепи!

Это вызвало всеобщий смех, но посыл босса был ясен: есть работа, и ее нужно делать. Кругом все вертелось, как в карусели, и людям нравилось работать на победителя. Он наверняка позаботится о каждом из них, когда станет полноправным хозяином Белого дома, но пока достаточно и такой небольшой щедрости с его стороны.

Зазвонил один из телефонов Рида, но тот пока еще не закончил разговор с секретарем сенатора Рассела. Помощник Рида посмотрел на номер, но не нажал на кнопку приема вызова.

– Ладно, ответьте, – попросил Ломбард.

Помощник взял трубку, задал несколько вопросов, потом прикрыл микрофон рукой. Бенджамин сразу же понял, что совершил ошибку.

– Сэр, говорит Тит Эскридж. У него для вас новая информация по ситуации с АКГ.

Ломбард сохранил невозмутимый вид, но при этом чувствовал, что жена за ним наблюдает. Полковник Тит Стоунволл Эскридж-младший был основателем и президентом компании «Колд-Харбор инкорпорейтед», частного военного подрядчика. Компания была зарегистрирована в Вирджинии. «Колд-Харбор» была главным спонсором его сенатских кампаний, и Ломбард знал Эскриджа очень давно. Грейс всегда находила в людях что-то подкупающее, но она не могла притворяться, если кто-то был ей неприятен. Несколько лет назад Ломбард по ее наущению разорвал политические связи с «Колд-Харбор». Поэтому для такого звонка с их стороны требовались очень веские основания. Таких оснований он пока для себя не видел…

Карьера в политике, возможно, научила его искусству блефа: тому, что даже с ножом в спине можно насвистывать веселую песенку. Но, как бы то ни было, Грейс всегда была неуязвима к подобным обманам.

– Тит Эскридж? Ну надо же было ему выплыть в такой момент! – Он раздраженно махнул рукой. – Передайте Лиланду или спросите, что передать.

– Хорошо, сэр, – ответил помощник.

Бенджамин взглянул на жену, но та уже отвернулась. Он подождет, а потом все ей расскажет. Одно сейчас ясно наверняка – тихий романтичный обед только что отменился…

Глава 13

Дженн Чарльз сидела за столом и пересматривала свой отчет по Вону. Одно дело – временно привлечь его в качестве консультанта, но теперь Джордж собирался использовать его на втором этапе операции! Ошибка… Она подспудно чувствовала это, но не могла точно объяснить себе почему. Чтобы подтвердить сомнения, ей нужна была дополнительная информация.

Итак, Гибсон Вон, сын Салли и Дюка Вон. Родился и вырос в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния. Мать умерла, когда ему было три года. От рака яичника. Непросто ему пришлось, мелькнуло у нее в голове. Таким образом, Гибсона Вона растил и воспитывал его отец-трудоголик.

Вообще, Дюк Вон был легендой политического мира Вирджинии. Окончил университет Вирджинии и там же получил степень магистра политических наук. Будучи весьма неординарной личностью, Дюк умел и располагать к себе людей, и отталкивать их от себя, поэтому с легкостью заводил себе друзей и наживал немало врагов. Он жил ради политической драки и нашел свое настоящее призвание на посту главы аппарата у Бенджамина Ломбарда. Это была выдающаяся пара – Ломбард, упрямый, принципиальный скандалист, и Дюк Вон, мастер закулисных дел. Поговаривали, что именно Вон привел еще неопытного и малоизвестного Бенджамина Ломбарда в американский Сенат и затем помог ему с легкостью заполучить себе и второй срок.

Из того, что узнала Дженн, можно было заключить, что своей преданностью Ломбарду Дюк во многом обязан своему сыну. Специфика работы требовала, чтобы Вон проводил массу времени в Вашингтоне либо по дороге туда или обратно. Это была работа по принципу «семь дней в неделю». А значит, большинство своих выходных Дюк проводил именно с Ломбардами.

По общему мнению, Ломбарды относились к Гибсону как к члену собственной семьи; у Дюка и Гибсона были собственные спальни – как в доме сенатора в Грейт-Фолс, так и в его коттедже в Памсресте, неподалеку от границы с Северной Каролиной. Однако Вон-старший не был настроен на то, чтобы сын бросал школу, поэтому в течение недели Гибсона часто оставляли дома в Шарлоттсвилле. Сестра Дюка, Миранда Дэвис, жила поблизости и присматривала за мальчиком. Но у нее была собственная семья, и по мере того как Гибсон становился старше, ей все реже удавалось его проведать. Поэтому к тому времени, когда ему было двенадцать, Гибсон Вон с понедельника по пятницу жил вполне самостоятельной жизнью.

Многие дети не захотели бы оставаться дома одни, да еще так надолго, но Гибсон ни разу не возмутился и ни о чем не просил. Напротив, юный Вон просто боготворил отца и был настроен разделить с ним часть обязанностей. Он вел домашнее хозяйство, пока отец находился в отъезде: оплачивал счета, занимался уборкой, работал в саду и по возможности производил мелкий ремонт. Во многих отношениях Гибсон сам себя воспитывал.

И, если судить чисто внешне, он проделал неплохую работу. Хорошие отметки в школе. Никаких дисциплинарных взысканий – ну, за исключением разве что штрафа за превышение скорости. Впрочем, понятно, что тринадцатилетний парень не мог быть кристально чист, тем более когда сел за руль. Согласно неофициальным отчетам – поскольку официальных просто не было, – однажды Дюк и сенатор находились в поездке по Ближнему Востоку. А у Гибсона дома кончилось молоко. И еще какие-то продукты. Не решившись поздно вечером звонить тете, мальчик сел в машину и поехал в супермаркет.

В полицейском отчете значилось, что, когда машину остановили, мальчик вежливо спросил: «Какие-то проблемы, офицер?» Чтобы лучше видеть дорогу, Гибсон подложил на водительское сиденье том собрания сочинений Томаса Джефферсона. Когда у него спросили, где его родители, парень сослался на 5-ю поправку к Конституции. Боясь поставить отца в неловкое положение, он отказывался говорить, пока полицейские не разыскали его тетю…

В итоге никаких обвинений предъявлено не было, и инцидент не вышел за пределы Вирджинии. Отчасти так произошло потому, что полиция решила не преследовать тринадцатилетнего подростка, но, естественно, сказалось и то, что Дюк Вон был близким другом начальника полиции Шарлоттсвилля. Вообще, в великом «содружестве наций» штата Вирджиния не было почти никого, с кем Дюк Вон не был близко знаком…

Эта история вызвала у Дженн улыбку. Сама она воспитывалась бабушкой и знала не понаслышке, что такое стать самостоятельным в юном возрасте. Это могло сделать человека и более замкнутым, и вместе с тем закалить его. Ей понравился бы такой юноша – находчивый, гордый и немного безрассудный. Когда-то они были с ним похожи, и следы того мальчика Дженн все еще видела в Гибсоне. Проблема заключалась в том, что этих следов было пока недостаточно, чтобы полностью ее убедить. И еще ей очень мешало самоубийство Дюка Вона…

Как-то в среду Дюк уехал из Вашингтона домой и повесился в подвале. Дженн просмотрела фотографии, сделанные при вскрытии. Она забрала их к себе из конференц-зала, прежде чем там «поселился» Гибсон. Какие же надо было иметь нервы, чтобы свести счеты с жизнью там, где тебя потом обнаружит не кто-нибудь, а твой пятнадцатилетний сын… И никаких записок, вообще ничего. Это просто непростительно.

После смерти отца Гибсон Вон стал совершенно другим человеком – вел себя недружелюбно, даже вызывающе. Почему так произошло, всем было ясно. Он бросил занятия по информатике в университете Вирджинии. Его отметки резко ухудшились. Три драки за два месяца. Отстранен от занятий за оскорбление преподавателя. Все это время он жил с тетей, и та писала все более грустные, даже отчаянные письма своей невестке, отмечая, что племянник с каждым днем ведет себя все хуже и хуже. Она сообщала о том, что он все реже разговаривает с ней. Что почти ничего не ест. Что почти не выходит из дома. Гибсон покидал дом только ради школы, а в остальном все дни и ночи проводил в своей комнате за компьютером.

Она негромко постучала в дверь босса. Джордж всегда призывал ее доверять своим инстинктам и говорить то, что она думает. Эта черта, правда, не пригодилась ей в Агентстве, и понадобилось немало времени, чтобы поймать его на слове. Дженн не так часто проникалась доверием к людям, но к Джорджу Абэ такое доверие было безграничным. Ради него она готова была бросаться и в огонь, и в воду.

Когда ее карьера в Агентстве полетела ко всем чертям, именно он бросил ей, по сути, спасательный круг – и принял к себе на работу, когда Дженн думала, что уже не хочет работать. Джордж разыскал ее дома – в это время она не отвечала на многочисленные телефонные звонки – и убедил работать на него. И по сей день Дженн понятия не имела, как Абэ вообще узнал, кто она такая. Но он нянчился с ней, словно заботливая сиделка, настроил на рабочий ритм и вселил в нее былую уверенность. Вообще, он подоспел вовремя, потому что иначе она могла просто загнуться. И, оглядываясь назад, Дженн понимала, что никогда не сможет ему вернуть этот долг.

– Заходи.

Она открыла дверь. Джордж сидел за столом, просматривая финансовую отчетность за первый квартал. Из проигрывателя доносилась знакомая песня «Роллинг стоунз». Это была концертная запись трека «Мертвые цветы». Дженн не уделяла большого внимания музыке и почти никогда не могла с уверенностью определить ни мелодию, ни исполнителя. Но эту песню она знала, потому что однажды Джордж во время поездки в Нью-Йорк целый час расхваливал ее достоинства в акустическом исполнении Таунса Ван Зандта. Вообще, «Стоунз» были любимой группой Джорджа, и она привыкла к развратному пронзительному крику Джаггера. На одной из стен висел постер с изображением огромной пары губ и высунутым языком – и с автографом лидера группы. Его Джорджу удалось подписать во время одного из американских туров «роллингов», и этот плакат был для него настоящим сокровищем. Рядом висела фотография Джорджа, на которой он позировал вместе с Китом Ричардсом.

У дальней стены стоял книжный шкаф, аккуратно разделенный на две части – что, по сути, было квинтэссенцией Джорджа Абэ. Сам он происходил из старинной японской семьи, несколько поколений которой проживали в Соединенных Штатах. Его предки сбежали из Японии после реставрации Мэйдзи и прибыли в Сан-Франциско в 1871 году. Они постепенно обеспечили себе безбедное и вполне успешное существование, пережили интернирование, а в 1950-е годы восстановили свое благосостояние. Семья Абэ гордилась своим наследием и страной, которая ее приняла. Согласно установившейся семейной традиции, имена детей состояли из двух половинок.

Джордж Леязу Абэ.

Половина книжного шкафа была посвящена книгам по японской – истории. Джордж особенно восхищался культурой самураев, и целая полка была заставлена книгами на эту тему. Его второе имя, Леязу, было заимствовано от основателя сёгуната Токугава в 1600 году, который был распущен после реставрации Мэйдзи в 1868 году. Другая половина шкафа отводилась книгам по американской колониальной истории. Особенно хорошо был представлен Джордж Вашингтон, его тезка, как, впрочем, Мэдисон и Франклин. Но Дженн хорошо знала, что там не было ни одной книги о Томасе Джефферсоне. Джордж считал Джефферсона вероломным предателем. Это была тема, на которую он мог прочитать многочасовую лекцию. Она не всегда понимала своего босса или просто соглашалась с его осуждением Джефферсона. Но на почве лояльности у них не возникало никаких разногласий. Вот почему она не могла понять его решение привлечь Гибсона Вона к участию на следующем этапе операции.

Джордж отложил бумаги в сторону и указал ей на стул. Дженн села. И до нее сразу же дошло, что она понятия не имеет, как начать разговор. Джордж, как обычно, прочитал ее мысли.

– Итак, ты хочешь поговорить о Гибсоне Воне.

Дженн улыбнулась, видимо, поняв, что у нее на лице и так все написано. Нет, в покере она ничего не добилась бы…

– Просто я не понимаю, – начала Чарльз. – Майк, ясное дело, не годится, но ведь не Гибсон Вон изобрел компьютер. Почему именно он? Ну, хорошо, будучи ребенком, он просочился в базу данных одного сенатора. Это что, достойное резюме человека, с которым мы хотим работать? И как быть со всей той неопределенностью, которая витает над ним как дым? Он ведет себя словно примадонна и явно хочет делать все так, как ему вздумается.

Джордж улыбнулся.

– Из чего я делаю вывод, что тебе он не нравится.

– Не совсем так, но это не важно. Я просто не доверяю ему. Этот человек сопряжен с риском. И я боюсь… – Она замолчала.

Джордж откинулся назад.

– Скажи, что думаешь.

– Я боюсь, что вся эта история между вами… ну, что это несколько вас ослепляет, что ли. Вы думаете, что он отблагодарит вас за тот шанс, который вы ему дадите. Вы считаете, что с прошлым покончено, и я уважаю такое мнение. Но этот парень не из тех, кто будет действовать без оглядки. Он никогда никому ничего не простит и всегда взвалит вину на другого.

– Но ведь до сих пор он как-то выкручивался.

– Согласна. Но взять его с собой на операцию – это уже совсем другое дело. Меня беспокоит то, что, когда мы выйдем на WR8TH, он просто спалит нас. Даже если это означает спалиться самому.

– Как скорпион на спине у черепахи.

– Он ненадежен, – добавила Дженн. – При всем моем уважении, сэр.

– И это всё?

– Мне не нравится, что он сует нос во все наши компьютеры.

– Что-нибудь еще? Может, не по душе его стрижка?

Джордж встал и достал из встроенного холодильника бутылку минеральной воды. Затем присел рядом с Дженн и закатил глаза. Он никогда не торопился с мыслями и никогда не начинал говорить, пока не был полностью готов. Она знала, что сейчас, когда поделилась своими опасениями, его лучше не перебивать. Дженн, конечно, нервничала, но при этом всегда восхищалась самосозерцательной природой своего работодателя.

– Возможно, ты права, – проговорил он наконец.

Ответ удивил ее, но она не произнесла ни слова.

– Однако у меня есть и собственные сомнения на этот счет, – добавил Абэ.

– Неужели он и в самом деле стоит такого риска?

– Что тебе известно о его службе в Корпусе морской пехоты?

– Я знаю, что занимался вопросами уязвимости компьютерных сетей. Был весьма именитым хакером.

– Не совсем.

– Так написано в его досье, – сказала Дженн и поняла, что это далеко не все. – Но это ведь просто легенда, не так ли?

– Так и есть.

– И чем же он занимался на самом деле?

– А это уж позволь мне тебя спросить. Как на двух вертолетах «Блэкхок» проникнуть на территорию суверенного государства, нагло нарушив его воздушное пространство, и посадить их в самом сердце одного из крупнейших городов, не привлекая особого внимания?

– Вы говорите сейчас о Бен Ладене. И о Пакистане.

– Теоретически, – добавил Абэ. – Предположим, что там. Так вот спрашивается, как нам это удалось? Почему они не знали, что мы уже там, пока не увидели это в новостях?

– Ну, видимо, вертолеты были снабжены особым оборудованием. Чем-нибудь вроде технологии «стелс».

– Отчасти верно, но только отчасти. Можно оборудовать вертолет, который до известной степени будет лететь тихо, почти беззвучно, но как насчет радара? Нельзя сделать вертолет полностью невидимым для радара и, уж конечно, для всех пакистанских ПВО. Пентагон отменил программу создания вертолета-«невидимки» еще в две тысячи четвертом году. И «стелс» – это не такая особенность, которую можно легко модифицировать.

– И как же тогда?..

– Радар – это машина. Программное обеспечение переводит электрические импульсы таким образом, чтобы пользователи могли видеть то, что видит радар. Поэтому вместо того, чтобы тратить миллиарды на вертолеты-«невидимки», не проще ли взять под свой контроль программное обеспечение? Внедрить в их систему код, чтобы программа показывала только то, что вы хотите им показать. Вот и получается, что вертолеты вроде бы там – и в то же время их там нет. Ты следишь за моими мыслями?

– И нам это удалось?

– Это сделал Гибсон, – сказал Абэ. – Таким образом он был вовлечен в ту операцию. Это была невероятно трудная работа. Множество подвижных элементов. Конечно, на спусковые крючки нажимали морпехи, но для успеха операции и ликвидации Бен Ладена были задействованы все четыре ветви службы. ЦРУ. АНБ. И если мой источник говорит правду, то Вон произвел впечатление на многих важных людей.

– Значит, Гибсон и написал тот код? – удивилась Дженн.

– Он участвовал в его создании. Над кодом работали и другие специалисты.

– А он что такого сделал?

– Он заставил пакистанцев установить его.

– Что, что?

– Ну, так мне сообщили.

– То есть пакистанцы инсталлировали вирус в их собственную систему?

– Очевидно, так. А они не из тех, кого легко в этом убедить.

– Вы хотите сказать, что Гибсона Вона нанял Отдел оперативной разведки?

– Вот именно.

– Дьявол!

Отдел оперативной разведки представлял собой отделение Объединенного командования специальных операций по сбору разведывательной информации. Нечто вроде ЦРУ в Вооруженных силах. После провала операции «Орлиный коготь» в иранской пустыне Вооруженные силы обвинили ЦРУ в том, что оно оказалось не в состоянии поделиться с ними важнейшей информацией для решения ответственной задачи. И тогда был учрежден Отдел оперативной разведки, чтобы армии больше не пришлось снова полагаться на ЦРУ. Дженн знала об этом хорошо, как и все в Конторе.

Отдел оперативной разведки стал превращаться в конкурента.

Он набирал кадры из четырех военных ведомств, и ей было понятно, как морской пехотинец вроде Гибсона Вона мог оказаться в поле его зрения. Они сделали ставку на людей с нестандартным мышлением. Ведь иногда, чтобы поймать вора, тоже нужен вор.

– Господи Иисусе, – проговорила она. – Выходит, он помог разобраться с Бен Ладеном, а теперь не может даже получить работу в «Бургер-Кинге»!

– Что ж, ты ведь сама сказала, что не он изобрел компьютер, и безопаснее нанять кого-нибудь другого, чем сталкиваться лбами с вице-президентом. Хотя что там говорить… с будущим президентом.

– Значит, вы хотите сказать, чтобы я от него отстала?

– Да нет. Просто я хочу сказать, что люди редко бывают только белыми или только черными, как некоторые привыкли считать. Теперь настали такие времена, когда нельзя терять время и нужны быстрые решения. Только в таком случае можно добиться успеха. Вот почему я в свое время и нанял тебя. Твои инстинкты очень редко тебя подводят, но мы пока еще не приступили к главной фазе операции. А ты уже сейчас можешь выбросить важный козырь из игры.

– Простите, сэр.

– Ничего страшного. Видимо, что-то в характере и поведении Вона направляет тебя по неверному пути. Вызывает своего рода чесотку. Но я ведь знал его, когда он был совсем мальчишкой, и я видел, как он относится к Сюзанне. Тебе тоже стоило бы это видеть, и тогда ты поняла бы, как этот парень оберегал ее, как заботился о ней. Сюзанна была уникальной девочкой, и он тоже был прекрасным ребенком.

– Но это было давно… – начала Дженн, но Джордж поднял руку, чтобы остановить ее.

– Я не верю, чтобы Гибсон Вон сознательно помешал нам в поисках девушки. Я также думаю, что его история с Сюзанной Ломбард в чем-то уникальна. Он способен увидеть то, что больше не сможет никто. Одно только это оправдывает риск вовлечения его в нашу операцию. Но, может быть, ты и права. Возможно, мои суждения несколько затуманены предыдущими событиями. Поэтому ты мне и нужна. Если он начнет действовать против нас, я уверен, ты это сразу заметишь. И тогда мы с ним разберемся. А пока считаю, что он не дал нам повода взглянуть на дело с негативной стороны. Надеюсь, ты понимаешь меня?

– Да, сэр, – ответила Дженн и встала, чтобы выйти.

– Дженн, – сказал Джордж, – Гибсон Вон очень много выстрадал в жизни и успел послужить стране. Нельзя его недооценивать.

– Хорошо, сэр.

– Кроме того, наш WR8TH, похоже, не собирается проявлять себя, поэтому все это может оказаться под вопросом.

– Да, сэр.

– И еще, Дженн. Здесь не ЦРУ. Пожалуйста, не стесняйся называть меня по имени.

– Да, сэр.