Текст книги "Тибетское пророчество"

Убрав руку, он посмотрел мне за спину.

– Он там, внутри?

Я кивнула и взялась рукой за горло.

– Да, мистер. Но он болен. Когда он поднимается так высоко, сердце у него не выдерживает. Потом начался буран, – и пришел медведь. Сембур упал, наш пони убежал и все такое. Нам все время не везло.

– Похоже на то.

Он прошел мимо меня в пещеру, оставив своего коня, Флинта, у входа. Прежде чем последовать за незнакомцем, я прикоснулась к влажному носу Флинта и поздоровалась с ним. В пещере незнакомец какое-то время стоял без движения, по-видимому, привыкая к сумраку, а потом пошел туда, где лежал Сембур. Обратившись к нему, он опять произнес его имя очень странно.

– Ахрессембур?

Сембур открыл глаза. Несколько секунд он не мог сообразить, что происходит, затем его тело заметно напряглось под одеялами, которыми я его укрыла.

– Сэр? – прошептал он.

– Капитан Гэскуин, третий батальон, вторая стрелковая рота гуркхов Ее Величества королевы Виктории, имею специальное задание арестовать вас и доставить в Горакхпур, в штаб первого батальона. Оттуда вы будете под стражей препровождены в Дели и преданы суду за кражу и убийство.

– Да, сэр. Имею честь доложить… не могу двигаться… в данный момент, сэр.

– Сердце?

– Полагаю, так, сэр.

– Не знаю другого способа облегчить ваше состояние, кроме как доставить вас на меньшую высоту.

– Возможно… завтра, сэр. После того, как я отдохну.

– Хорошо. И прекратите лежать навытяжку, на меня это не производит никакого впечатления. Вы – позор армии.

Эти слова вывели меня из себя. Я изо всех сил пнула его по ноге и закричала:

– Ты, оставь его в покое!

Он косо посмотрел на меня, повернулся и, слегка прихрамывая, вышел из пещеры. Сембур, с трудом выговаривая слова, сказал:

– Веди себя прилично, Джейни. Прошу тебя. Мне уже никто не сможет причинить вреда. Но я хочу, чтобы он позаботился о тебе… чтобы доставил тебя вниз в целости и сохранности. Будь с ним вежлива, милая… пожалуйста, ради меня.

Я опустилась на колени, положила голову ему на плечо и обняла. По моему лицу катились слезы, ибо я догадывалась, что он имеет в виду. Сембур дал мне понять, что он вот-вот умрет.

– Вот этого не надо, прошу тебя, – в его голосе появились нотки былой твердости. – Не плачь. Мне и так тяжело, Джейни. Я должен немного подумать, чтобы объяснить тебе, что ты должна будешь делать.

Потом я, по-видимому, опять отключилась. Во всяком случае, я ничего не помню, потому что когда очнулась, то сидела на постели, бессмысленно уставившись на маленький огонек, который оказался пламенем спиртовки. Флинт уже находился в пещере рядом с Иовом. Сембур, похоже, дремал. Незнакомец снял шапку и меховой жакет и грел что-то на маленькой сковородке. Еда издавала очень вкусный запах.

Вспомнив слова Сембура, я сказала:

– Простите, что ударила вас, мистер.

Он посмотрел на меня.

– Я думал, ты все еще дуешься.

– Нет, я просто немножко задремала.

– Ты ела?

– Я поела немного цампы. Сембур ведь не может много есть.

– Бери чашку и возьми вот это.

Я отрицательно покачала головой.

– Спасибо, мистер, я не голодна, – то была чистая правда, горло мое воспалилось так, что мне трудно было глотать. Незнакомец пожал плечами. – Можно немножко дать Сембуру? Будет хорошо, даже если он съест всего пару ложек.

– Я вовсе не имел в виду, что он должен обходиться без пищи. Давай чашку.

– Спасибо, мистер.

В сковородке было горячее тушеное мясо, которое незнакомец положил туда из оловянной банки, открытой им с помощью специального инструмента. Я разбудила Сембура, и он предпринял героические усилия, чтобы немного съесть, похоже, сознавая, что нуждается в подкреплении сил. Когда он поел, незнакомец спросил:

– Тебе уже случалось проходить по этому перевалу?

– Да, мистер.

– Зимой?

Я покачала головой.

– По нему нельзя пройти зимой. Если снова начнется снегопад, мы здесь застрянем.

– А ты думаешь, начнется снегопад?

Я вышла из пещеры. Наступила ночь, но небо было ясным. Это, впрочем, ничего не значило. Достаточно нескольких часов, чтобы его затянуло тучами, из которых начнет сыпать снег. Я понюхала воздух, прислушалась к ветру и вернулась в пещеру.

– Сегодня снегопада не будет, мистер, завтра, возможно, тоже. Дальше я сказать не могу.

– Спасибо, – он был вежлив, но произнес это слово так, словно я была чем-то вроде призрака, словно для него не имело ни малейшего значения, существую я или нет на самом деле.

Я приготовила свою подстилку и спальный мешок, затем устало поднялась и взяла ведро из парусины. Загорелое лицо незнакомца под шапкой черных кудрявых волос обернулось ко мне.

– Что ты делаешь?

– Я хочу набрать немного воды. Перед тем, как ложиться спать, нужно позаботиться о пони.

Внезапно пещера качнулась, и я потерла глаза рукой. Она снова встала на место, и я продолжила:

– Мы потеряли всю провизию, которая у нас была, так что мне нечем его накормить.

Незнакомец пристально посмотрел на меня, и впервые в его глазах появились искорки тепла.

– Я нашел все то, что вы сбросили, чтобы облегчить другую лошадь, и подобрал несколько сумок с зерном. Они вон там, рядом с Флинтом.

– Ох, спасибо, мистер. Пожалуй, я покормлю его утром, а сейчас только дам попить.

– Я позабочусь об обоих животных. Ложись спать, девочка.

– Нет, мистер, об Иове должна позаботиться я сама. Сембур всегда говорил, что…

– Не спорь. Ложись спать.

Сняв сапоги, я завернулась в одеяло, забралась в спальный мешок и с облегчением положила голову на свернутую одежду. Демоны болезни разгулялись во мне вовсю. Они были у меня в голове, у меня в крови, у меня в горле, и мне больше, чем когда бы то ни было, хотелось, чтобы меня обняли любящие руки, а забытый голос произносил слова утешения и ласки.

Несколько раз за ночь я просыпалась, в голове у меня мутилось. Мне мерещилось, что я – это не я, а кто-то другой, лишь притворяющийся Джейни. Один раз во время пробуждения до меня донеслись голоса. Сембур и незнакомец разговаривали, но не резко, а неторопливо, почти что лениво.

– И вы не сочли десять лет достаточно долгим сроком? – спрашивал незнакомец.

– Не для армии, сэр, – голос Сембура был уже ровнее, дышать ему стало легче, но слова он выговаривал по-прежнему медленно. – У них хватает забот, но я знал, что моим делом обязательно займутся, как только все утрясется.

– Да… Признаюсь, меня это удивляет, старший сержант, целых десять лет… – Он хмыкнул. – Я был в третьем классе, когда это случилось.

– Прошу прощения, сэр, но я прослужил дольше, чем вы. Тридцать пять лет. Армия не торопится, но никогда ничего не забывает.

Наступило долгое молчание. Смысл разговора едва доходил до меня, потому что я пребывала между сном и бодрствованием. Наконец незнакомец тихо произнес:

– Боюсь, у меня немного шансов доставить вас вниз, старший сержант.

– Совершенно верно, сэр. Я свое отжил. Думаю, что не помешаю вам завтра уехать.

– Для моего рапорта не подтвердите ли вы, что убили махарани и ее мужа?

Опять воцарилось молчание, а затем Сембур вздохнул.

– Да, сэр. Можно и так сказать.

– Вы закололи их обоих своим штыком?

– Да, сэр.

– И сняли с ее тела драгоценности? Те самые, некоторые из которых лежат в коробке, найденной мною в вашем рюкзаке?

– Да, сэр. Я их взял.

– И скрылись?

– Совершенно верно, сэр.

ГЛАВА 4

Я смутно почувствовала изумление. Сембур никак не мог сделать то, что, по его словам, сделал. Я услышала, как незнакомец тихо, словно удивившись, спросил:

– Это действительно правда?

– Такая же правда, как то, что вы здесь сидите, сэр.

– Полная правда?

– Ах, сэр, это… непростой вопрос. Полагаю, никто не знает ни о чем полной правды.

– Я думал, что если кто и знает полную правду о том, что случилось в ту ночь, так это вы. Почему вы совершили такую чудовищную вещь?

– По личным причинам, сэр.

Незнакомец издал звук, свидетельствующий о его раздражении.

– Будь я проклят, если понимаю, что вы хотите этим сказать, старший сержант.

– Зачем вам это нужно, сэр? Какая разница? Можно мне поговорить с вами о ребенке, сэр? О Джейни?

– Да, думаю, это следует сделать. Начнем с того, кто она?

– Моя дочь, сэр. В Джаханпуре, когда служил в войсках махараджи, я жил с индианкой, и Джейни родилась за два года до того… до того, как я уехал. В ту ночь я взял ее с собой.

– Мы знаем о том, что вы жили с женщиной по имени Парвати, но нигде не отмечено, что у нее была дочь.

– Прошу прощения, сэр, но вы не найдете записи ни об одном ребенке, родившемся в Джаханпуре, за исключением тех, что родились во дворце. Это индийское княжество, там порядки не то, что у нас.

Я не расслышала, о чем они говорили после этого, потому что мой смятенный ум вынужден был решать новую загадку. Значит, Сембур – мой отец? Да, действительно, он стал для меня отцом, и я любила его как отца, но у меня никогда не было ощущения, что он и в самом деле мой отец. Если мое ощущение было верным, то Сембур лгал незнакомцу. Я никогда не видела, чтобы он кому-либо лгал, и было непонятно, почему сейчас он решил изменить правилам. Когда я снова сосредоточила внимание на их разговоре, Сембур говорил:

– Насколько мог, я воспитал ее такой, какой должна быть «хангличанка». Она хорошая маленькая девочка, сэр, гораздо взрослее своих лет, но это естественно, ведь она выросла в Намкхаре без матери.

– Что вы хотите, чтобы я с нею сделал? – голос незнакомца был холоден и отчужден.

– Возьмите ее с собой в Горакхпур, сэр, – в голосе Сембура звучала мольба. – Попытайтесь сделать так, чтобы о ней позаботилась Ассоциация вдов и сирот.

– Но, полагаю, ее следует вернуть матери?

– Парвати умерла, сэр. Я узнал об этом три года назад, последний раз, когда ездил на границу, чтобы купить боеприпасов и еще кое-какие вещи.

– Ну… я не очень-то в этом разбираюсь. В смысле, как обычно принято поступать с сиротами.

– Прошу вас, сэр, постарайтесь, – голос Сембура начал дрожать. – Вы офицер, джентльмен. Попробуйте убедить их отправить девочку в Англию, чтобы она могла немного там поучиться. Они вас послушают, а там она будет в безопасности.

– В безопасности?

– Ну, я хочу сказать, что дома знают, как воспитывать детей, и там для этого есть всякие учреждения. Вспомните только о том, как в Калькутте дети живут в канавах, сэр. Бога ради, сэр, не допустите, чтобы это случилось с Джейни. Если вы только…

– Ладно, ладно, – оборвал незнакомец Сембура. – Я сделаю все, что смогу.

– Спасибо, сэр. Премного вам обязан… – Голос Сембура сник, словно разговор отнял у него последние силы.

Я услышала, что незнакомец заворочался, устраиваясь поудобнее. Иов или Флинт фыркнул и постучал копытами. Меня охватило полное бесчувствие. Сембур умирал и передавал меня на попечение этому «хангличанину», этому чужеземному демону, странному солдату, который всем видом своим показывал, что я ему очень сильно не нравлюсь. И тем не менее я ничего не чувствовала. Я должна была бы разрываться от горя и страха перед тем, что меня ждет, но внутри была только пустота.

Я засыпала и просыпалась, снова засыпала и снова просыпалась. Демон лихорадки полностью овладел мною. У меня болели плечи, раскалывалась голова. Я могла дышать только открытым ртом. Наконец, я все-таки провалилась в глубокий сон, из которого меня вырвала рука, трясущая за плечо.

Я открыла глаза и увидела лицо незнакомца. Оно было словно каменное, и злоба в его глазах заставила меня отшатнуться. Но когда сквозь жар я к нему пригляделась, то сделала открытие, которое меня изумило. Чужеземный демон вовсе не злился на меня. То, что я приняла за раздражение, на самом деле было попыткой скрыть огорчение и неуверенность.

Срывающимся голосом он произнес:

– Джейни, мне очень жаль, но я должен тебе сказать… Ну, в общем, боюсь, что сегодня ночью твой отец умер.

– Мой отец?

Я села и посмотрела туда, где лежал Сембур, но его там больше не было.

– Это случилось пару часов назад. Я вынес его, когда начало светать. Ты в это время еще спала, – объяснил незнакомец.

Я медленно выползла из спального мешка, передохнув прежде, чем встать на ноги. Все вокруг казалось нереальным. Посмотрев на выход из пещеры, я поняла, что солнце давно взошло. Глотнув, чтобы прочистить больное горло, я спросила:

– Где он, мистер?

– Там, снаружи. Под выступом оказалось совсем мало снега. Мне удалось собрать достаточно камней, чтобы сложить могильник.

Я кивнула. Сембур был бы доволен. В Намкхаре его тело вместо этого отнесли бы на холмы и разрубили на части, чтобы его унесли стервятники. Таким образом оно скорее распалось бы на огонь, воду, землю и эфир – четыре элемента, из которых состоят наши тела. Но Сембур всегда говорил, что это чудовищный обычай, свидетельствующий о неуважении.

Выйдя из пещеры, я стояла и смотрела на груду камней, понимая, что должна что-то сделать, но не соображала, что именно, потому что мысли путались. Но все-таки мне удалось вспомнить, и я пошла, чтобы взять из рюкзака Сембура Святую Библию. Мне очень хотелось заплакать, но хотя все внутри меня горело и ныло, слезы не шли из глаз. Когда я опустилась около могильника на колени, незнакомец снял шапку. Библия открылась на главе третьей Екклезиаста, и я принялась читать. Мне приходилось читать очень медленно, то и дело останавливаясь, чтобы набрать воздуха, потому что горло у меня стало таким узким, что никак не удавалось как следует вдохнуть.

– Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное…

Мне пришлось остановиться и, подняв голову, глотнуть. Зимнее солнце роняло лучи на снежное покрывало, по склону пронеслась длинная темная тень. Над перевалом промчался и исчез из вида орел.

– …время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать…

Я упала, судорожно пытаясь набрать в легкие воздух. Все вокруг на какое-то время потемнело, а когда темнота исчезла, я обнаружила, что незнакомец, взяв меня на руки, несет меня к свету. Выйдя из-под тени, которую бросал каменный выступ, он опустился на одно колено и, придерживая меня одной рукой за плечи, другой отклонил мою голову назад.

– Открой рот, Джейни, – резко приказал он. – Пошире, так, чтобы я мог видеть твое горло.

Его лоб почти касался моего носа. Повернув мое лицо к свету, он осмотрел горло. Я заметила, что, задержав дыхание, он произнес какое-то длинное странное слово, а затем снова поднял меня и понес в пещеру.

Переход из света в темноту превратился в конец моей прежней жизни и начало какого-то странного существования в другом мире, где время текло то очень быстро, то, наоборот, очень медленно. Порой, когда я вроде бы бодрствовала, меня обступали скверные и страшные видения, а иногда на грудь мне садился демон и стискивал горло так, что я не могла дышать.

Так шли дни и ночи, и мне никогда еще не было так страшно. Когда видения были особенно ужасными или мне казалось, что демон вот-вот убьет меня, я звала незнакомца. Я слышала его имя только один раз, когда он разговаривал с Сембуром, и давно забыла, поэтому обращалась к нему просто «Мистер», если испытывала в нем нужду.

Однажды, в начале этого странного существования, я слышала раздавшийся снаружи выстрел и смутно удивилась, что могло быть ему причиной. Позднее, когда я вновь очнулась, оказалось, что постель моя стоит около самого входа в пещеру, а у стены разведен жаркий огонь. Откуда-то Мистер знал, что мне нужен свежий воздух, но не хотел, чтобы мне было холодно. Под несколькими одеялами и спальным мешком я лежала полностью раздетая.

Однако подобные моменты ясного восприятия были нечасты. Много раз в мире кошмарных видений передо мной всплывало лицо Мистера, который уговаривал меня выпить приготовленное им теплое питье. Иногда я шепотом сообщала ему о своей нужде, и он, завернув меня в одеяло, относил в самый дальний угол пещеры, где за многие годы собрался целый холмик грязи.

Временами, когда я начинала задыхаться, он наклонялся надо мной с чем-то вроде тонкой палки во рту, вставлял ее кончик мне в горло и отсасывал паутину, которую там сплел демон, чтобы меня задушить. Во все эти дни, полные ужаса и мрачных видений, я, насколько помню, произносила, обращаясь к нему, только три фразы: "Помогите мне, Мистер!" – сдавленным криком, "Отнесите меня, пожалуйста, Мистер" – шепотом и благодарное "Огромное спасибо, Мистер".

Но в конце концов наступило время, когда, очнувшись, я, невзирая на страшную слабость, мешавшую даже поднять голову, поняла, что демон болезни покинул меня. Жар в теле, головная боль, ощущение, что мне не хватает воздуха, стали намного слабее, почти исчезли. Судя по свету из входа в пещеру, вот-вот должен был наступить рассвет. Перед костром я увидела раздетого до пояса Мистера, который мылся из ведра нагретой на костре водой.

Я слабым голосом позвала:

– Мистер…

Вытираясь полотенцем, он тут же подошел ко мне и, испытующе глядя на меня, опустился рядом на колени:

– Джейни?

– Мне… гораздо лучше. Вы были так добры, ухаживая за мной.

– А что еще мне оставалось делать? – сухо спросил он.

– Простите меня, пожалуйста.

– Я кое-что приготовил, так что сейчас ты должна будешь поесть. Ты сильно исхудала, поэтому нужно как следует подкрепить твои силы прежде, чем мы сможем отправиться.

На шее у него висела тоненькая цепочка с толстым серебряным диском, на котором было выложено что-то из золота. Мне вспоминается, что этот медальон постоянно привлекал мое внимание, потому что он несколько раз выпадал из ворота рубашки, когда Мистер наклонялся надо мной с чем-то вроде палочки во рту, собираясь очистить мое горло, чтобы я могла дышать.

Он натянул жилет, рубашку и красивый жакет из тонкой кожи, а затем повернулся к кастрюльке, которая стояла на низком пламени спиртовки. Через мгновение он уже сидел около меня, держа в руках чашку с тушенкой и ложку.

– Ну, давай.

Он помог мне сесть, набросил, чтобы я не замерзла, на меня свою куртку из белого меха и, придерживая одной рукой, начал кормить. Когда он снова уложил меня и укутал в одеяла, я еле проговорила:

– Спасибо, Мистер, было очень вкусно. Я скоро поправлюсь, честно.

– Надеюсь. Путь нам предстоит неблизкий.

– Я давно болею?

– Ты была без сознания пять дней.

– Пять! Много насыпало снега?

– До сих пор снега не было, – он бросил взгляд на вход в пещеру. – Ты была уже больна, когда уезжала из Намкхары. Там, наверное, ты и подцепила микробов.

– Маленький сын Качке плохо себя чувствовал, а я относила его домой, когда мы вернулись.

– Да, у тебя была паршивая вещь, которая называется дифтерией. Ею обычно болеют дети, и сначала я подумал, что ты уже слишком для нее большая, но оказалось, что нет.

– Она чуть не задушила меня, – при этом воспоминании я содрогнулась.

– Верно, именно это она и делает, перекрывая горло. Я вспомнила, как он наклонялся надо мной, и спросила:

– Вы что-то делали для того, чтобы убрать эту гадость, правда, Мистер?

Он взял почти пустой мешок овса и пошел к Иову и Флинту.

– Я подрезал большое перо и с его помощью отсасывал ее. Работа, конечно, была грубая, однако тебе помогло.

Очень немногие люди стали бы делать такую ужасную и опасную вещь, и я испытывала такую признательность, что была готова сделать все что угодно, лишь бы он стал относиться ко мне хоть чуть-чуть лучше. Однако какие у него были для этого основания? Затем у меня в мозгу всплыла новая мысль, и я спросила:

– А где вы взяли перо, Мистер?

– Мне удалось подстрелить орла, – ответил он с таким видом, будто ему не слишком приятно об этом вспоминать. Да, действительно, я слышала выстрел. – Хватит разговаривать, Джейни, отдыхай.

– Хорошо, Мистер. Еще раз огромное спасибо. Огромное-преогромное.

Следующий раз я проснулась посреди ночи и сразу разрыдалась. Возможно, это случилось потому, что я наконец-то осознала, что Сембур умер, а, возможно, просто от слабости. Мистер, положив руку мне на лоб, с беспокойством заглянул в мои глаза. Я опять увидела блеск медальона, свисавшего на, цепочке с его шеи.

– Джейни, что с тобой?

Я взяла его за руку и прижала ее к себе, стараясь собраться с силами. Наконец я прошептала:

– Со мной все в порядке. Просто мне стало страшно… не знаю почему.

– Постарайся заснуть, – строго сказал он.

Я дотронулась до серебряного диска и попросила:

– Пожалуйста, можно мне это подержать? – и тут же почувствовала стыд за свою просьбу.

– Это? Хорошо, – он расстегнул цепочку, обернул ее вокруг моего запястья и вложил медальон мне в ладонь. – Тебе нравится?

Я кивнула, гладя на него и чувствуя, как страх оставляет меня. Ощущение ужасающего одиночества исчезло. Он спросил:

– Теперь ты сможешь уснуть?

Я снова кивнула.

– Да. Большое спасибо, Мистер.

– Хорошо.

Он отошел, и я снова провалилась в сон.

Проснувшись наутро, я все еще сжимала в руке медальон. Мистер поил Иова из ведра с водой, которое держал в руках. Судя по проникавшему в пещеру свету, погода была хорошая, и впервые за время болезни я обрела способность мыслить ясно. Перебрав все в уме, я сказала:

– Простите, Мистер.

Он бросил на меня взгляд через плечо:

– А, ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, спасибо. Простите, что так глупо вела себя ночью. – Я размотала охватывавшую запястье цепочку и, когда он подошел, протянула ему серебряный медальон. – Возьмите, пожалуйста.

Он взял цепочку, надел ее на шею и, повернув ко мне длинноносое лицо, спросил:

– Ты готова позавтракать?

– Да, спасибо, но сначала нам следует поговорить о том, что мы собираемся делать, потому что времени осталось немного.

Его брови поднялись вверх, и я впервые увидела, как лицо иноземного демона сморщилось в усмешке. Он сразу стал выглядеть совсем молодым, таким, как Гхенлинг.

– Когда снова начнется снегопад, он больше не прекратится, и мы окажемся здесь отрезанными на всю зиму, – объяснила я. – Лошадям будет нечего есть. Нам придется зарезать их и заморозить мясо, чтобы мы могли протянуть месяца три до весны. Так что будет лучше, если мы пройдем перевал до нового снегопада.

Когда я заговорила, он перестал улыбаться и глядел на меня с любопытством. Потом, словно обращаясь к самому себе, произнес:

– Где-нибудь в Сассексе ты бы всех шокировала. Этакий мрачный реализм в столь юной особе. Но когда человек вырастает в подобной, забытой Богом стране, он никогда, по-видимому, не отворачивается от реальности. – Он легонько кивнул мне, словно отчасти преодолев свою антипатию, и продолжил: – Я вполне сознаю ситуацию, Джейни. Разумеется, у меня нет ни малейшего желания оставаться в этой пещере еще на несколько месяцев, и для меня будет настоящим горем, если мы будем вынуждены зарезать лошадей. Ты, однако, не набралась достаточно сил, чтобы отправиться в дорогу.

– Мне нужно будет всего лишь удержаться в седле. Если потребуется, вы сможете меня привязать. Он – хороший пони, и тяжело будет только несколько первых миль, пока мы не выйдем за границу снега.

– Ты думаешь, снег может опять скоро пойти?

Я посмотрела на вход в пещеру.

– Сегодня – нет. Если я буду снаружи, то смогу сказать еще про ближайшие два-три дня.

Он опустился на колени и взял меня на руки, не снимая одеял и спального мешка.

Так приятно было оказаться на бодрящем холодном воздухе. Белизна вокруг ослепила меня, и первое мгновение я ничего не видела. Мистер, стоя у края навеса, продолжал держать меня на руках, а я моргала, ожидая, когда мои глаза привыкнут к свету. С бледно-голубого неба сияло яркое солнце. Нового снега не выпало, но не было и оттепели. Я бросила взгляд на груду камней, ставшей могилой для Сембура, и у меня навернулись слезы. Чтобы сдержать их, мне пришлось на несколько минут прижаться лицом к плечу Мистера.

Наконец я стала внимательно вглядываться в небо, прежде всего в дымку на севере и востоке. Сембур иногда сердился из-за того, что я никогда точно не могла ему объяснить, какие именно признаки ищу и как определяю, что готовит нам погода, но дело в том, что словами это трудно было передать, в особенности когда я закрывала глаза и начинала нюхать воздух. Я и на этот раз сделала то же самое: плотно сжав веки, втянула носом воздух. Запах был крепкий, свежий, без тяжелого желтоватого оттенка, предвещавшего снег. И, однако, в этом запахе все же была какая-то пресноватая нотка, и он напоминал хорошую, но несоленую пищу. Для меня это прозвучало, как отдаленное предупреждение.

– У нас наверняка есть два дня, Мистер. Возможно, три. Завтра я смогу сказать точнее. Но не больше трех.

Когда он внес меня обратно в пещеру и уложил, я чувствовала себя настолько утомленной, что едва могла поднять голову.

– Послушай меня, Джейни, – заговорил он. – Слава Богу, ты настолько разумна, что с тобой можно разговаривать как со взрослой, и я собираюсь вполне откровенно объяснить тебе твое положение. С дифтерией ты справилась, но еще недели через три, а, может, позже, ты, скорее всего, снова будешь плохо себя чувствовать, хотя и по-другому. Просто потому, что ты перенесла это заболевание. Я не доктор и не могу объяснить почему, но в нашей семье несколько лет назад был случай дифтерии, и я помню все очень хорошо, – Он посмотрел на меня и нахмурился. – Итак, предположим, мы спустились по перевалу в Галдонг и пошли на юг, в Непал. Из Покхары через Тансинг мы можем добраться до Горакхпура. Там есть больница, которая находится в ведении монахинь, так что о тебе будет кому надлежащим образом позаботиться. И они смогут устроить, чтобы потом тобой занялась Ассоциация армейских вдов и сирот. Разумеется, когда тебе станет лучше. – Он замолчал, погрузившись в размышления. – Если мы нигде не задержимся во время дороги, то сможем доехать до Горакхпура меньше, чем за три недели, а, значит, ты окажешься в хороших руках раньше, чем снова заболеешь.

Мне было тошно думать обо всем, что сейчас сказал Мистер. О том, что я снова заболею, о долгом путешествии на юг и о том, что случится со мною, когда меня отдадут странным «хангличанам» из мира столь непохожего на тот, что был известен мне.

– Если нам предстоит долгая дорога, Мистер, то, пожалуй, мне стоит отдохнуть пару дней, чтобы набраться сил.

– На это есть три дня, – сказал он, – раз ты говоришь, что снега пока не будет. Я строго отмерял корм лошадям, а к тому же принес и другие мешки, которые вы выбросили. Хватит на то, чтобы понемногу кормить их каждый день. До Галдонга, однако, им придется идти голодными, но это не беда.

Он молча приготовил горшок тушенки и так же молча покормил меня. Я поняла, что его мысли где-то далеко, возможно, он размышляет о предстоящем путешествии. Поев, я почувствовала себя намного бодрее.

– Не сделаете ли вы мне одолжение, Мистер? Не подогреете ли вы в ведре немного воды, чтобы я могла принять ванну?

Он удивленно посмотрел на меня:

– Ванну?

– Ну, конечно, не настоящую ванну. Просто сполоснуться. Я потихоньку помоюсь по частям. Наверное, от меня ужасно пахнет. Потная, и все такое. Терпеть не могу быть такой.

– Ах да, конечно. Ведь тебя же воспитал полковой старший сержант.

– Что?

– Твой отец был «Ахрессем». Само собой, он должен был быть дисциплинированным, аккуратным и чистоплотным.

Я поняла, что он говорит о Сембуре, но в этот момент мне вовсе не хотелось расспрашивать о том, кем был «Ахрессем», или говорить, что я не верю, будто Сембур – мой отец.

Наполнив ведро теплой водой, Мистер соорудил около костра для меня ширму, но я была настолько слаба, что упала, когда наклонилась, чтобы вымыть ноги. Ему пришлось прийти мне на помощь, что он и проделал, все время хмурясь. Когда все было кончено, и я расчесала свои спутанные волосы, то, устроившись в постели, чувствовала себя так, будто родилась заново. Мистер приготовил большую чашку тушенки, и я впервые самостоятельно и жадно ее съела. Только наевшись, я обратила внимание, что сам он ест не тушенку, а полоску сушеного ячьего мяса. Огорчившись, я спросила:

– А когда вы будете есть, Мистер?

– У меня осталось только три банки, а тебе нужны силы. Я не останусь голодным, сушеного мяса предостаточно. – Он посмотрел на меня с раздражением. – О, пожалуйста, девочка, не хнычь. Что еще случилось?

Я вытерла слезы со щек, сердясь на собственную слабость.

– Я не хнычу. Ну, не по-настоящему. Я раскисла просто из-за того, что вы так добры ко мне.

– О, Христа ради, – он поднялся и пошел заняться лошадьми.

Я оглядела пещеру. Груда деревяшек и огромный слой сухого навоза, которыми мы пользовались в качестве топлива, почти иссякли. Скоро у нас не будет огня. Тогда я приняла твердое решение набраться достаточно сил за два дня, чтобы отправиться в дорогу. С этой мыслью я и уснула.

Весь следующий день я проспала, просыпаясь только поесть. Утром я почувствовала себя окрепшей. После завтрака я поднялась, умылась, оделась и минут десять походила, проверяя силу ног. Полежав около часа, я снова поднялась и вышла из пещеры, сделав маленький круг под выступом. Так продолжалось целый день: я отдыхала, потом упражнялась, потом снова отдыхала и опять упражнялась.

Мистер и я не обменялись почти ни словом. Я полностью сосредоточилась на том, что делала, а ему, по-видимому, нечего было мне сказать, хотя пару раз я замечала, что он наблюдает за мной то ли с удивлением, то ли с беспокойством.

Когда наступили сумерки, я вышла, чтобы посмотреть на небо и понюхать воздух. Вернувшись в пещеру, я сказала:

– Нам нужно будет отправиться завтра с рассветом.

– А у тебя хватит сил?

– Да, Мистер. Возможно, вам придется привязать меня к спине Иова, но я выдержу.

Он пристально посмотрел на меня и кивнул:

– Хорошо, Джейни. Завтра.

Когда на следующее утро мы вывели лошадей, я поняла, что времени у нас мало. Небо на севере было низким, обещавшим новый снегопад, а температура резко упала. Я несколько минут постояла около могильника, мысленно прощаясь с Сембуром и благодаря его за то, что он так хорошо обо мне заботился. Тут мне вспомнился разговор между Мистером и Сембуром, который произошел, когда я лежала, мало что соображая из-за лихорадки. Сембур спокойно признался, что он убил – кого же?.. Махарани и ее мужа?..

Я примерно знала, что махарани – это что-то вроде индийской княгини, и мысль о том, что Сембур мог убить какую бы то ни было женщину, показалась мне совершенно невероятной. И потом он сообщил Мистеру, что я – его дочь, а в это я тоже не верила. Посмотрев на груду камней, под которой лежал Сембур, я подумала, что какова бы ни была правда, она больше ни для кого не имеет значения.

Однако наступит день, когда я узнаю, что эта страшная и странная правда имеет значение для очень многих, причем отнюдь не в последнюю очередь – для меня самой и для человека, который в эти дни спас мне жизнь.