Текст книги "Иметь все"

Мейв Хэран
Иметь все

Посвящаю Джорджи и Холли, которые заставили меня захотеть изменить мою жизнь, и Алексу, который сказал, что я должна это сделать.

Глава 1

Лиз Уорд, занимающая высокий пост и по праву считающаяся «генератором идей» в телекомпании «Метро телевижн», проснулась от неожиданного ощущения руки, проскользнувшей за ворот ее шелковой ночной рубашки и начавшей ласкать ее левую грудь.

Еще десять секунд она лежала с закрытыми глазами, предаваясь радости пробуждения. Но когда другая рука скользнула под подол рубашки, она выгнула в ответ спину, повернула набок голову и бросила взгляд на часы-радиоприемник.

– Боже, уже десять минут девятого! – воскликнула она, бесцеремонно отталкивая руки Дэвида и выпрыгивая из по стели. – В девять пятнадцать совещание у Конрада!

Она сбросила рубашку на пол и метнулась в ванную. В коридоре она замерла и прислушалась. Тихо. Это всегда дурной знак. Что еще затеяли Джейми и Дейзи?

В легкой панике она толкнула дверь спальни Дейзи. Джейми сидел в кровати Дейзи рядом с ней, на нем был недавно купленный ему наряд Бэтмена – человека-летучей мыши, а плащом Бэтмена он пытался обмотать свою протестующую сестренку. По полу были разбросаны абсолютно все колготки из бельевого ящика Дейзи.

Джейми виновато взглянул на мать:

– Они нам были нужны. Она должна быть в колготках, если она Робин. Правда ведь, Дейзи?

– Лобин – это я, – подтвердила Дейзи.

Лиз подавила в себе желание крикнуть Джейми, что уже четверть девятого и что он опоздает в садик: она вспомнила, что это по ее вине они с Дэвидом с утра занялись глупостями. Вместо окрика она поцеловала Джейми, бросилась назад в спальню и схватила из шкафа костюм, моля Бога, чтобы он оказался не захватанным липкими от сладостей пальцами Дейзи. Женский персонал «Метро ТВ», начиная с обольстительной начальницы отдела развлекательных программ и кончая уборщицей, выглядел сошедшим с обложки журнала «Вог», и Лиз не без усилий держалась на этом уровне.

Дэвид с видом уязвленной гордости лежал, укрывшись до подбородка одеялом. Она безжалостно откинула одеяло и протянула ему форму Джейми:

– Давай, давай, папуля, на тебе Джейми. Я переодену Дейзи в ванной.

Она снова бросила взгляд на часы. Восемь двадцать пять. О Боже, вот они, радости работающей матери.

Когда она спустилась вниз, держа на одной руке Дейзи, а под локтем другой – отчет, который надо было прочесть вчера вечером в постели, Дэвид уже погрузился в утренние газеты. Как обычно, за завтраком помощи от него ждать не стоило. Тост он поджаривал только для себя и никогда не предлагал сделать это для других. И как у Джона Донна[1]1
  Джон Донн (1572–1631) – английский поэт. – Прим. перев.


[Закрыть] повернулся язык сказать, что ни один человек не может быть островом? Да любой мужчина за завтраком – это остров, обособленный и погруженный в самозабвение остров среди океана женской работы.

Все еще дуясь на ее отпор, этим утром он был тише обычного и не отрывал носа от «Файнэншл таймс». Внезапно он протянул ей газету через нагромождение тарелок с банановым пюре, коробок с хлопьями и опрокинутых чашек.

Сквозь вопли Дейзи, настойчивые требования Джейми обратить внимание на то, как он с риском сломать шею взбирается на свой стул, и детскую передачу «Новые ребята в нашем квартале», она с трудом расслышала его голос:

– Посмотри-ка вот это. Здесь о «Метро ТВ». Конрад говорит, что он наконец решил назначить руководителя программ. Почему бы тебе не попроситься на эту работу?

– Мне?

Лиз хотелось, чтобы в ее голосе прозвучала ирония. Ее взяли в «Метро телевижн» главой отдела телевизионных постановок всего несколько недель назад, когда компания получила одну из лицензий для лондонского коммерческого телевидения, и теперь у Лиз было три месяца до выхода в эфир, чтобы спокойно все обдумать и подготовить свои идеи к реализации.

– Да. Тебе. Элизабет Уорд. Талантливому режиссеру. Автору совершенно нового стиля создания программ. Матери двоих детей, – Дэвид явно вошел во вкус своей темы. – Женщина-руководитель будет прекрасной рекламой для «Метро ТВ». Ни у одной другой телекомпании на этой должности женщин нет. – Пышущий энтузиазмом, он вскочил со стула и подошел к ней. – Черт побери, девяностые годы – это десятилетие женщин, и ты – типичная женщина девяностых. Блестящая карьера и дети. Ты – идеальный вариант! – Ничего удивительного, что из него вышел такой хороший редактор газеты, с нежностью подумала Лиз. Уговаривать людей делать то, чего они делать не хотят, – это у него получается. Но он не знает Конрада Маркса, крутого американца, редактора «Метро телевижн». Конрад считает, что женщины годятся только для одного. Он отшлифовал свой мужской шовинизм до тонкого искусства еще там, в Америке, где мужчины – это мужчины, а женщины ездят за покупками. Он никогда не отдаст власть женщине.

– Ты не знаешь Конрада, как его знаю я.

Она поморщилась, вспомнив позавчерашнюю церемонию открытия новых модных апартаментов «Метро телевижн». Всеми правдами и неправдами Конраду удалось убедить герцогиню Йоркскую быть почетной гостьей. Ферджи заявилась в одном из своих костюмерных кошмаров – крестьянском платье с низким вырезом, которому следовало бы навеки остаться в каком-нибудь альпийском захолустье, где ему и было место. Почти всю церемонию Конрад провел, заглядывая в этот вырез, и, едва герцогиня удалилась на расстояние слышимости, он громко прошептал своему заместителю: «Видал титьки герцогини? Во везет королевским щенкам!»

Конрад никогда не поставит женщину руководить компанией.

– Я могу лишь предлагать идеи и не гожусь на то, чтобы руководить, – Лиз попыталась одновременно проглотить кофе и не дать Джейми вытереть нос о свою форму. – У меня отсутствует инстинкт палача.

– Просто ты не очень стараешься.

Лиз услышала раздражение в его голосе. Он так не похож на нее. Так уверен в себе. В тридцать пять уже редактор «Дейли ньюс», голубоглазый мальчик Логана Грина, очевидный наследник всей империи Грина. Случалось, что некоторые судили о Дэвиде по его мальчишеской внешности. Они всегда потом раскаивались в этом. И еще Дэвид всегда знал, чего хочет. Двигаться вперед. Выбраться из Йоркшира, подальше от адвокатской конторы родителей. Преуспеть. И он преуспел. Даже сверх своих самых смелых мечтаний. И не мог понять ее нежелания проделать то же самое.

Взглянув на свои часы, он поднялся из-за стола.

– Не забывай, сейчас обожательно-уважительные девяностые. Инстинкт убивать не в моде. Сейчас считается, что все мы с почтением относимся к женскому началу. К интуиции. К чувствительности.

– Чушь. Расскажи это Конраду.

Он наклонился и крепко поцеловал ее.

– Нет, это ты расскажи ему.

Лиз смахнула крошки с Дейзиных волос, потом, уклоняясь от тянущихся к ее костюму липких рук, поцеловала вкусную шейку Дейзи под затылочком и не без сожаления передала дочку Сьюзи, няньке. Затем Лиз попыталась убедить Джейми отпустить ее ногу, чтобы она смогла проверить свой портфель. Как всегда, он вопил и цеплялся за нее до последней возможности. В прихожей она мельком посмотрела в зеркало. Не слишком плохо для тридцати шести. Не мешало бы сбросить немного веса, но, по крайней мере, морщин у нее нет. Слава Богу, что на прошлой неделе она удачно постриглась, и это если и не перенесло ее в девяностые годы, то хотя бы вытащило из семидесятых. А легкие дымчато-зеленые тени у глаз, сделанные по совету косметолога, придавали им чувственный восточный оттенок, который вполне ей шел. Говорят, что брюнетки лучше сохраняются. Во всяком случае, брюнетки говорят, что брюнетки лучше сохраняются.

Взглянув на часы, Лиз ощутила короткий, но знакомый приступ паники: она опаздывала на совещание. Машина нуждалась в профилактике, и она только что вспомнила, что Сьюзи просила машину на сегодня. Как назвал ее Дэвид? Типичная женщина девяностых? Вот именно, черт побери, вот именно.

На еженедельной летучке присутствовали, как обычно, только две женщины: Лиз и Клаудия Джонс, руководитель отдела развлекательных программ. После гонки по Лондону и пробежки по лестнице на четвертый этаж (лифт оказался переполненным) у Лиз не было ни дыхания, ни сил. К счастью, начальник отдела новостей «Метро ТВ» Эндрю Стоун тоже опоздал, и Лиз удалось проскользнуть в комнату заседаний и занять свое место почти незамеченной.

Это означало, что ей придется обойтись без кофе, за который она отдала бы полжизни, но, по крайней мере, она не дала Клаудии повода бросить на часы один из ее обычных испепеляющих взглядов. Шикарная, одинокая и бездетная Клаудия могла позволить себе создать религию из правила «работа прежде всего».

Глядя через огромный стол на Клаудию, Лиз не пыталась решить, что ей не нравится в этой особе больше: ее внешность манекена с витрины магазина «Харви Николс», ее беззастенчивая эксплуатация своей женской природы для получения желаемого или ее полная бездарность.

Клаудия была из тех, кто крадет чужие идеи и выдает их за свои. Она обожала быть женщиной в мужском мире и не желала проникновения новичков в этот клуб. Лиз догадывалась, что это относится и к ней.

По «Метро ТВ» ходили также слухи, что Конрад Маркс пользовался ее ушами. А время от времени, как гласила сплетня, и остальным ее телом.

– Прекрасный костюм, – поздравила ее Клаудия. Лиз с удивлением посмотрела на нее. Дружелюбие было не в стиле Клаудии. – От Армани, не правда ли?

Все глаза в комнате с интересом устремились на Лиз. Неожиданно Клаудия улыбнулась:

– Кроме обратной стороны, конечно.

Лиз в ужасе осмотрела себя. Сзади на плече подобно крикливому дешевому украшению постпанковской эпохи висела добрая половина завтрака Дейзи.

В женском туалете не оказалось ничего, чем можно было бы убрать это. Туалетная бумага измельчила бы пищу и втерла ее в черную ткань костюма, а сшитое в кольцо полотенце оказалось слишком коротким. Во внезапном озарении она полезла в свой кошелек и извлекла оттуда кредитную карточку «Америкэн экспресс». Это было то, что нужно.

Когда Лиз вернулась в комнату заседаний, Конрад уже был на месте. Она проскользнула на свой стул, надеясь, что он ее не заметит. Тщетная надежда.

– Я только что сказал, Лиз, – он даже не счел нужным посмотреть в ее сторону, – что тебе, без сомнения, интересно знать, кто у меня в списке кандидатов на должность руководителя программ. Кандидатов два, и оба из наших людей. Думаю, вам не терпится узнать, кто они? – Он обвел взглядом комнату, наслаждаясь напряженным ожиданием, застывшим на лицах присутствующих.

– Первым является Эндрю Стоун.

При упоминании имени популярного, хотя и несколько безалаберного заведующего отделом новостей по комнате прокатился сдержанный гул одобрения.

– А вторым, – Конрад по-волчьи оскалился, явно упиваясь царящим в комнате напряжением, – заведующая отделом развлекательных программ «Метро ТВ» Клаудия Джонс.

Лиз почувствовала себя так, словно на нее вылили ушат холодной воды, но голова ее оставалась ясной, а ум – острым как бритва. Если Клаудия получит это место, то Лиз конец. Она не должна этого допустить. Она должна выставить свою кандидатуру.

Но может ли она позволить себе это? Работа руководителем программ заберет ее со всеми потрохами, потребует полной самоотдачи. У нее двое маленьких детей, и, Бог свидетель, она и сейчас видит их слишком редко. Руководя всей компанией, она перестанет видеть их вовсе.

Может быть, Клаудия не получит это место, может быть, Конрад отдаст его Эндрю. Она бросила взгляд на Эндрю, не очень опрятного и грубоватого, который с дурацкой улыбкой собирал свои бумаги. Когда он наклонился над столом, она заметила, что его рубашка выглажена только спереди, там, где ее видно, и вспомнила, что жена ушла от него к бывшему сотруднику компании, так что Эндрю пришлось познакомиться с не самыми праздничными сторонами быта.

Теперь Клаудия с улыбкой смотрела прямо на нее. Она, конечно, знала заранее, что Лиз обошли. Вот почему она изменила своей обычной манере поведения ради того, чтобы унизить Лиз перед всеми.

И глядя на ее уверенную кошачью улыбку, Лиз абсолютно ясно поняла, что Конрад не отдаст место Эндрю. Он отдаст его Клаудии.

Месяц назад, когда она ушла со своего обещавшего большие возможности места в Би-би-си на работу в «Метро ТВ», она хотела помочь сделать из «Метро ТВ» самую интересную компанию британского телевидения. Бросающую вызов. Новую. Поражающую воображение. Отличную от других. И какой же она станет под руководством Клаудии? Дешевой. Неоригинальной. Назойливой. Предсказуемой.

Лиз сидела не двигаясь, охваченная паникой. Представление было окончено, все собирали свои бумаги и направлялись к выходу, на ходу поздравляя поднимавшихся со своих мест Клаудию и Эндрю. Момент ускользал.

И тут Лиз вдруг услышала свой собственный голос, прозвучавший удивительно спокойно и уверенно и легко взлетевший над удивленным шепотом:

– Поскольку ты явно считаешь, Конрад, что женщина была бы уместна на должности руководителя программ, я тоже хотела бы претендовать на нее.

Глава 2

– Могу я получить данные о тираже за последние две недели, Джули?

Дэвид постарался придать своему голосу самый нейтральный оттенок. Кроме него никто пока не заметил небольшого оттока читателей от «Ньюс» к соперничающей «Дейли уорлд». Но он заметил, и это ему не нравилось. Для газет небольшие оттоки читателей имеют скверное обыкновение превращаться в бурные потоки, если на ранней стадии оставлять их без внимания, и Дэвид хотел внимательно разобраться, когда и как это началось, еще до того, как он увидит Логана сидящего на его столе, громогласно вопрошающего, что за чертовщина тут творится.

К счастью, изучение данных об объеме продаж в наше время битв за тиражи превратилось в почти всеобщее помешательство, и Джули вряд ли усмотрит в его просьбе что-нибудь подозрительное.

Дэвид взял в руки номер «Дейли уорлд» и закатил глаза к потолку. Он не возражал бы, если бы его читатели уходили к «Сан», – нет, неправда, он, конечно же, возражал бы, но, по крайней мере, это была стоящая газета. Но «Уорлд»! Этот дешевый листок, заполненный наполовину порнухой, наполовину выдуманным вздором, этот образчик подзаборной журналистики.

Вот, пожалуйста, взгляните хоть на эту «шапку»: «МЕНЯ ПОХИТИЛ ИНОПЛАНЕТЯНИН». И такая ахинея из номера в номер. Нелепые истории, которые они никогда не проверяют, потому что прекрасно знают, что все это чушь. «Правдивые признания». Сделанные телеобъективом снимки принимающих солнечные ванны Джоан Коллинз и принцессы Дианы. И самые грязные сплетни. Хотя их поставщик сплетен, Стеффи Уилсон, – единственное, пожалуй, светлое пятно во всем этом гадюшнике. Шлюшка, конечно, но свое дело знает.

Дэвид встал и метнул «Уорлд» в мусорную корзину с такой силой, что она опрокинулась. Пора было идти на первую сегодняшнюю редакционную летучку, на которой, благодарение Богу, им предстояло обсуждать невыдуманные истории. Но как долго? Если ему не удастся преодолеть наметившуюся тенденцию, то он знал, что последует за этим. Логан захочет, чтобы «Ньюс» вернула свои позиции. Пользуясь тем же оружием, что и «Уорлд».

– Ой, мам, ты так похожа на миссис Тэтчер!

Совершенно голый Джейми стоял в дверях и разглядывал Лиз, которая была занята примеркой платьев из целой их кучи: ей предстояло найти образ Женщины, Делающей Успешную Карьеру, для самого важного собеседования в ее жизни.

Уже почти полчаса она перебирала свой гардероб. Она предпочла бы, чтобы в нем не было так много свидетельств ее неудач: купленных на распродажах кошмарных платьев, галифе с резинками, в которых ее зад был как у борца сумо, пурпурных жакетов от дорожных костюмов. Вот если бы она покупала только нейтральные вещи, как это советуют журналы, тогда, по крайней мере, ее ошибки не были бы так разностильны, и из них можно было бы составить что-нибудь приемлемое.

Темно-серый костюм выглядел многообещающим до тех пор, пока она не разглядела на нем грязные отпечатки маленьких пальцев. У Лиз была надежда на узкое черное льняное платье, но оно оказалось со слишком глубоким декольте. Вряд ли она сумеет отвечать на вопросы о расписании передач, если ей придется заглядывать в свой собственный вырез.

Ее последним шансом был костюм, купленный два года назад, – бежевый, в узкую полоску холщовый жакет с плечиками и юбка до коленей. Будь юбка ниже коленей, тогда даже Лиз пришлось бы отвергнуть ее как слишком старомодную. Нет, она выглядит вполне прилично. Застегивая юбку, Лиз старалась не думать, во что будет одета Клаудия.

На протяжении двух часов этой ночью Лиз глядела на чистый лист бумаги и думала: «Ну и что же, черт побери, я скажу завтра?»

А потом ее осенило. Главная проблема независимого телевидения – это его аудитория. Зритель коммерческого телевидения был старый и прижимистый – этакий Элф Гарнет зрительской публики. Би-би-си благоразумно сделала ставку на более молодых и более богатых зрителей, которые пьют мартини и ездят на БМВ. Именно такая аудитория была нужна рекламодателям. Лиз надо как-то исхитриться привлечь ее к «Метро ТВ».

Когда Дэвид в два часа ночи зашел, чтобы спросить, собирается ли она спать, Лиз была так поглощена планами телекомпании, что в изумлении уставилась на него. Я хочу эту работу, вдруг поняла она. Я действительно хочу ее!

Но вот теперь в холодном свете утра она чувствовала себя совершенно опустошенной. Будет ли она докладывать одному Конраду или всему Совету? Когда десять минут спустя водитель такси позвонил во входную дверь, это было почти облегчением. Лиз посмотрела на Дэвида и решила не будить его, таким измученным он выглядел во сне. На цыпочках она направилась к двери.

– Эй, – раздался из-под простыни приглушенный голос, – разве сегодня не великий день?

Сонное, но улыбающееся лицо Дэвида показалось над простыней.

– Ты не можешь уйти без поцелуя на счастье. Держу пари, что Клаудия свой получила.

В его лукавом взгляде читался призыв.

Лиз села на кровать и взъерошила его волосы. Вчера вечером она беспокоилась за него. Он казался молчаливым и занятым своими мыслями.

– У тебя все в порядке, милый? – Она взяла его руку и поцеловала ее.

Долю секунды Дэвид колебался, не рассказать ли ей о падении тиража, но оставил эту мысль. Он просто самовлюбленное дерьмо. У нее сейчас великий миг. Ей нужна ясная голова, а не раздумья над проблемами, которые ее муж должен сортировать и решать сам. Улыбаясь, он притянул ее к себе для поцелуя, лишь в последний момент заметив блестящую красную помаду на ее губах.

– Ну и что бы такое сделать с этой помадой? – Он угрожающе наклонился к ней.

Смеясь, она вывернулась, но он сграбастал ее, вдруг став серьезным:

– Теперь послушай меня, детка. Ты умна и красива. Помни это. И ты уделаешь Клаудию. А сейчас беги. И не забудь позвонить мне и рассказать, как все прошло.

Согретая его любовью, Лиз почувствовала, как уверенность снова начала рождаться в ней. На пороге она обернулась, чтобы послать Дэвиду воздушный поцелуй, но он уже укрылся простыней и засыпал. Все еще улыбаясь, она сбежала к ожидавшему ее такси. Нервы снова были в порядке. Сев на мягкое заднее сиденье машины, она первым делом попросила шофера сделать потише радио. Если у нее будет спокойных двадцать минут, чтобы прочесть свои заметки, она подготовится к выступлению. Однако таксист принял ее просьбу за приглашение к непринужденной беседе:

– Славный денек, не правда ли?

– Славный. Послушайте, вы не могли бы…

– «Метро телевижн», да? Что-то я не слышал о такой компании. Что это за компания?

– Новая телекомпания. Мы только что получили лицензию от «Кэпитал ТВ». Мы начинаем передачи через три месяца.

– Ну и чушь стали показывать по телеку. Вы не знаете, что творится с нашим телевидением?

О Боже, он, кажется, собирается делиться с ней своими представлениями о том, каким должно быть телевидение. И он выбрал для этого именно сегодняшний день!

– Похоже, что эти ребята с телевидения сами телевизор никогда не смотрят. Они никогда не сядут дома вот как мы, простые работяги, и не посмотрят, что там показывают.

– Если вы не возражаете, я хотела бы… – Лиз попыталась прервать его. Она больше не могла переносить это. – Послушайте, мне очень срочно нужно прочесть кое-что. Боюсь, я должна заняться этим сейчас.

Успокойся, говорила она себе, рано или поздно он наговорится. Но она ошиблась. К тому моменту, когда они добрались до здания «Метро ТВ» у Баттерси Бридж, Лиз была на грани истерики. Открывая ей дверцу, этот ублюдок все еще продолжал делиться с нею своими взглядами на удачный подбор программ и на нехватку передач о природе. Лиз так спешила выбраться из машины, что зацепилась за дверцу и порвала колготки.

Когда она добралась до офиса, было девять пятнадцать, и она была готова разрыдаться. Вив, ее секретарша, всегда первой на всем этаже приходящая на работу, уже готовила кофе.

Лиз плюхнулась в кресло. Безмолвно она показала Вив на свои колготки, единственную пару, которая была на ней. Вот у Клаудии в столе наверняка есть запасная пара, нет, шесть пар, а также искусственный член и хлыст для усмирения коллег мужского пола. Все, что было в столе у Лиз сейчас, – это просроченный пакет супа и одна из кукол Дейзи.

Лиз взглянула на свою секретаршу и застыла в изумлении. Вив была занята стягиванием с себя светло-коричневых французских колготок прямо посреди милосердно пустого офиса.

– Вот, возьмите. Я как раз уже загорела. Вам, как говорится, нужнее. Моя единственная возможность стать руководителем программ – купить видео и заниматься этим дома. А у вас есть Великий Шанс.

Вив одернула юбку и снова надела туфли.

– И если хотите знать, как это все выглядит из комнаты для машинисток, то мы считаем, что Конрад слишком зарвался со своей Клаудией, она вьет из него веревки в постели. А Эндрю Стоун такой слабак, что даже Конрад не дал бы ему этого места. Так что, мы полагаем, шансы у вас есть.

Голоногая Вив отправилась налить им обеим кофе, а к Лиз так и не вернулся дар речи. И откуда только эти секретарши все знают? Пятью минутами позже Лиз поворачивалась, осматривая себя в бежевом костюме с очень идущими к нему колготками «Ле спес». Она чувствовала, как с каждым новым глотком горячего кофе к ней возвращаются спокойствие и уверенность. Успокоившись и держа в рунах свою тщательно продуманную речь, она наконец была готова подняться в кабинет Конрада.

В лифте она увидела Эндрю Стоуна, который читал газетные вырезки и выглядел даже еще более взвинченным, чем она. Бедный Эндрю. Он один из тех мужиков, которые потеют, как Ричард Никсон на детекторе лжи. Она знала, что его рукопожатие будет вялым и потным, а изо рта будет слегка попахивать чесноком, даже несмотря на вычищенные зубы. Ничего удивительного, что жена ушла от него.

Все еще погруженный в свои бумаги, Эндрю вдруг понял, что лифт уже на четвертом этаже и что Лиз из него выходит Он метнулся к дверям как раз в тот момент, когда они закрывались. Однако слишком замешкался и застрял, пытаясь раздвинуть двери, как Вуди Аллен в роли Кларка Кента. Его папка упала на пол, заметки и вырезки из нее разлетелись по всему вестибюлю.

– О Господи! – завопил он. – Они должны быть разложены в определенном порядке!

Услышав панику в голосе Эндрю, Лиз ободряюще улыбнулась ему и стала помогать собирать бумаги.

Когда они все еще ползали по полу, собирая разбросанные листки, двери лифта снова открылись, и из него вышла Клаудия. Вестибюль вдруг наполнился запахом духов «Джорджио», таким же резким и обращающим на себя внимание, как и сама Клаудия. Проклятая Клаудия! Как ей всегда удается застать тебя за самым неподходящим занятием?

– Здравствуй, Лиз, милочка. Привет, Эндрю. Нет, нет, не вставайте!

Клаудия обошла их, едва не наступив своей четырехдюймовой шпилькой на кисть Эндрю. Ее короткий темный парик блеснул отраженным светом, когда она проплыла мимо них в ярко-красном модельном костюме с золотыми пуговицами. Цвет губной помады и лака для ногтей был подобран идеально.

И что хуже всего, с ненавистью подумала Лиз, проходя мимо сотрудника отдела сбыта, галантно державшего для нее открытой дверь кабинета Конрада, – в руках у нее ничего не было. Ни папки. Ни карточек. Ни даже записной книжки. Она собиралась выступить без единой заметки!

Лиз отдала Эндрю последнюю порцию его бумажек и попыталась не чувствовать себя обескураженной. Ведь именно этого добивалась Клаудия. А она-то так самонадеянно гордилась тем, что ужала все свои замечания до одного листка, и вот приплывает эта стерва, у которой все в голове. Будь она неладна!

Успокойся! Ведь идеи у тебя, а не у Клаудии. Клаудия умеет только соблазнять представителей фирм да уламывать себялюбивых звезд. Дэвид прав. Клаудия даже под угрозой смерти не смогла бы сформулировать стратегию телекомпании.

Лиз поправила холщовую юбку, на которой после ее ползания на коленях появились теперь морщины и складки, откинула упавшую на глаза прядь волос и придержала открытой двойную дверь для Эндрю, чтобы его не угораздило рассыпать свои бумажки еще раз. В приемной кабинета Конрада сидела Клаудия, потягивая черный кофе и с притворной скромностью заложив одну ногу в черном чулке за другую. Она выглядела, как иллюстрация к одной из этих приводящих в бешенство статей о женщинах, добравшихся до руководящих должностей за пять лет.

Дверь открылась, и в ней появился Конрад.

– Итак, мы готовы слушать тебя, Клаудия.

Глядя на ее удаляющуюся спину, Лиз заметила, что на ее костюме нет ни единой морщинки, и ощутила внезапный приступ яростной ревности. Хоть бы у Клаудии подвернулась нога, хоть бы она забыла свой текст, хоть бы предложила какую-нибудь нелепую передачу, хоть бы ошиблась в оценке расходов, словом, проявила хоть какое-нибудь человеческое качество!

Но в Клаудии не было ничего человеческого. Это был инопланетянин в красном костюме, и каждое его движение было запрограммировано, вычислено, запланировано. Если содрать кожу с этого самодовольного лица, под ней, возможно, окажутся не кровеносные сосуды и кости, а провода и разъемы.

Когда за Клаудией закрылась дверь, Лиз молча помолилась. Она молилась очень редко, да и на этот раз особенно не рассчитывала, что Бог внимательно отнесется к ее просьбе. Но, во всяком случае, она ее произнесла:

– Дорогой Боженька, если Ты вообще есть… только в этот раз… пожалуйста… сделай так, чтобы Клаудия провалилась к чертовой матери!

По улыбке на лице Клаудии, когда та снова появилась в дверях, Лиз поняла, что ее молитва не была услышана. Эта улыбка сообщала просто и ненавязчиво, что Конрад и Совет уже нашли своего руководителя программ и что дальнейшие собеседования будут простой формальностью.

– Ну как все прошло? – услышала Лиз свой вопрос прозвучавший против ее воли.

– Неплохо, совсем неплохо.

Лиз знала, что в переводе с языка Клаудии это означало: «Почему бы тебе, шмакодявке, не отвалить отсюда тотчас же, чтобы больше не позориться?» и попыталась сосредоточиться на том, что собиралась сказать.

Ждать ей пришлось недолго. Дверь снова открылась, и нот настала ее очередь медленно вращаться на вертеле, пока Совет компании «Метро ТВ» будет терзать ее нежную плоть колючими вопросами.

Всего их было пятеро, все мужчины и все, кроме Конрада, который был в рубашке с красными подтяжками, выглядели серыми и застегнутыми на все пуговицы. Люди из мира денег. Все говорят, что сегодня телевидением заправляют бухгалтеры. Посвящение в высшее звание теперь не присуждение награды, а включение в бюджетную статью.

Когда Конрад усаживал Лиз на стул, она снова испытала ощущение, не покидавшее ее в его присутствии. Он был небольшого роста, но вы всегда знали, когда он входил в комнату, даже еще до того, как вы его видели. Он был похож на каким-то непостижимым образом парящий в воздухе сгусток энергии. Конрад создавал впечатление упакованных и слишком маленькое тело миллионов и миллионов атомов, которые все стремились вырваться из этого тела. Вы чувствовали, что об него можно греть руки.

Однако, пока Конрад представлял ее председателю «Метро ТВ» сэру Дереку Джонсону и двум другим членам Совета, Лиз поймала себя на том, что ее глаза прикованы к пятому человеку в этой комнате. Он был высок и подтянут так, как это принято в Сити. Не из тех, кто ездит в «порше» и заключает сделки по автомобильному телефону, а из тех, кто еще носит темно-синие костюмы в полоску и строгие галстуки и кто верит в честное слово. Лиз не думала, что такие люди еще остались.

Он почему-то казался знакомым, и, разглядывая его, она не расслышала имен двух мужчин в костюмах, которых Конрад только что представил ей. Наконец он перешел к пятому мужчине:

– А вот самое последнее пополнение нашего Совета, одна из восходящих звезд Сити, финансовый чародей и отважный кредитор рискованных предприятий, Марк Роули.

Лиз почувствовала, что ее шея стала покрываться красными пятнами, как всегда бывало с ней при внезапном замешательстве. Марк Роули! Не может быть, чтобы это был он! И с устрашающей ясностью на нее нахлынули со всеми болезненными подробностями воспоминания о вечере шестнадцать лет назад. Она встретила Марка Роули на вечеринке, вскоре после того как познакомилась с Дэвидом в Оксфорде. Как и ей, Марку было двадцать, это был вежливый, робкий, задавленный муштрой ученик закрытой частной школы для мальчиков, которого только что взяли на работу в компанию Ллойда. Дела Сити, похоже, его не очень интересовали, его единственной страстью была Территориальная Армия.[2]2
  Организация, занимающаяся военной подготовкой гражданского населения в Великобритании. – Прим. перев.


[Закрыть] Он был спокойным и сосредоточенным юношей – полной противоположностью Дэвиду, горевшему желанием стать журналистом и презиравшему всех занятых нелюбимым делом, а особенно – учеников частных школ, увлеченных игрой в солдатики.

Однако чуть позже Марк пригласил ее в Голдсмитс-Холл на торжественный обед в честь своего полка, и она приняла приглашение. Дэвид обозлился, узнав об этом, и его ревность была ей приятна.

Ей не очень понравились друзья Марка, она нашла их ограниченными и хвастливыми, но Марк ей нравился. Лиз трогало то, что он гордился ею и не мог скрыть восхищенной улыбки, держа ее под руку. И в то же время в ее глазах, глазах двадцатилетней девушки, его неловкость и неискушенность не были привлекательными качествами: чего доброго, он и целоваться не умеет! И она опасалась, что, провожая ее домой, он сделает что-нибудь неловкое.

Потом был разъезд гостей: все вышли в красивый двор, и друзья Марка болтали с офицерами на мостовой, прежде чем сесть в машины. И тогда она краем глаза увидела приближающуюся помятую малолитражку, а краем уха услышала Вэна Моррисона из динамиков этой малолитражки. И, даже не видя копны кудрявых волос и дерзких голубых глаз, уже знала, что за рулем Дэвид.