Текст книги "Нан"

Директор политехнического института настойчиво рекомендовал Магомедову подать заявление об увольнении по собственному желанию, что тот незамедлительно и сделал. Оставшись без работы, невиновный, но навечно заклейменный Ваха был неожиданно приглашен студентом-вечерником, директором автотранспортного предприятия соседнего города, на должность главного инженера. Через пару лет директор, немец по национальности, уехал с семьей на ПМЖ в Федеративную Германию. Некрасивая история, к тому времени, подзабылась, народ и отцы-руководители были активно заняты Перестройкой, и Ваха, вначале исполнявший обязанности руководителя предприятия, за тем, стал его полноправным руководителем. Потом грянула приватизация и Ваха-директор стал полноправным и единственным хозяином автотранспортного предприятия. База «Бакалейторг», как и другие, «Одежда», «Обувь», «Текстиль», «Галантерей», «Плодовощь», «Хоз» и прочий «Торг», в природе существовать не стали. Иса Гелисханов остался без работы, а Ваха, пройдя через кучу различных трудностей, стал одним из крупнейших грузоперевозчиков Центрального Казахстана. Говорят, он до сих пор не женат. Хотя, кто его знает.

Ваха очень любит анекдот, о краже шапки из гардероба райкома партии у директора совхоза. Директор, тогда, пришел к секретарю райкома и попросил шуму не поднимать, а написать записку в райПО, чтобы продали ему ондатровую шапку, стоящую всего то 30 руб. На том и разошлись. Спустя время решили того директора выдвинуть на руководящую работу, но тут кто-то вспомнил, что он учинил из-за шапки чуть ли не скандал. Прошло время, история забылась, опять решили выдвинуть того директора. Но тут кто-то сказал: «Это тот, у которого шапку украли, или который сам шапку украл?» «Да, да! Какая то темная история с ним была!»,– подтвердили другие.

Такой вот анекдот, и смешной и грустный. В отличие от него история Вахи имеет счастливый конец. Только окончена ли она?

Глава двенадцатая. Отказать за отсутствием составов и событий преступлений.

Мейргали Елеубеков (по-русски Миша) пришел домой поздно и в плохом настроении. Заместитель начальника горотдела Ораков устроил ему капитальный разнос за плохие показатели по обслуживаемой линии работы. А обслуживал Миша по должностным обязанностям линию раскрытия преступлений против личности. Иногда эти личности, посетив медицинские учреждения города в результате насильственных действий преступников, с заявлениями в милицию не обращались. И если по серьезным телесным повреждениям, в том числе ножевым ранениям, и уж тем более огнестрелам, информация от медицинских работников поступала в дежурную часть горотдела почти мгновенно, то по менее тяжким её должен был отслеживать и обрабатывать Миша лично. В его обязанности входило по всем травмам с признаками криминального характера собирать первичный материал и принимать решение.

Миша бросил на кухонный стол толстую черную папку с материалами, по которым утром должен был представить постановления об отказе в возбуждении уголовных дел. Ораков называл такую работу домашним заданием. Он был человек твердых оперских правил, суть которых сводилась к следующему:

Опер должен раскрывать преступления.

Если преступление не раскрыто, необходимо найти веские основания для отказа в возбуждении уголовного дела.

Если преступление нераскрыто и не найдены основания для отказа в возбуждении уголовного дела, он должно быть укрыто от учета и регистрации.

Если сотрудник не умеет или не хочет выполнять п.п. 1,2 и 3 Правил, он не может быть опером.

Рядом с папкой Миша аккуратно поставил на стол

полиэтиленовый пакет со своим ужином – булкой хлеба, банкой кильки в томатном соусе и бутылкой портвейна три семерки. Полгода назад Миша женился, но сейчас месяц пребывал холостяком. Молодая жена, в начале своего отпуска, уехала на недельку в аул навестить родителей, да видно так сильно соскучилась, что задержалась на весь отпуск. Еще не успев отвыкнуть от холостяцкой жизни, Миша сильно не расстраивался, но отсутствие Сауле в доме тяжело переживал заведённый ей кот. Он голодал, и каждый раз с приходом хозяина душераздирающе орал и терся о ноги. Вот и сейчас, кот путался под ногами в тесной кухоньке и Миша несколько раз чуть не споткнулся об него пробираясь к мойке за консервным ножом. Ему пришлось это делать одновременно уворачиваясь от настырного кота и, обходя лужу со стоящим в ней ведром – результата вчерашней неудавшейся попытки первый раз за время отпуска Сауле сделать в квартире уборку.

Благодаря малым размерам кухни он быстро справился с задачей и, возвратившись к столу, ловко вырвал из середины булки мякиш и бросил его коту. Мысык, злобно шипя и урча, впился в хлеб зубами и когтями. Мякиш таял буквально на глазах. Понимая, что передышка будет короткой, Миша кинулся к мойке за пиалой. Босыми ногами, все-таки попав в лужу, поскользнулся на мокром линолеуме и чудом удержал равновесие. По всем законам физики он должен был лежать во весь свой небольшой рост, на мокром полу, ударившись головой о чугунный радиатор отопления. На лбу выступила холодная испарина. Миша налил полную пиалу портвейна, в один прием выпил её, закусил хлебом и сел за стол. Не успел открыть банку с килькой, как Мысык, расправившись с хлебным мякишем и учуяв запах рыбы, подбежал к столу, запрыгнул на колени и жалобно замяукал. При этом кот когтями поцарапал хозяину ноги.

Лето было как всегда жарким и квартира панельного дома, расположенная на солнечной стороне, за день раскалялась как сковородка. Поэтому Миша, еще едва переступив порог, разделся до трусов. Аккуратно сняв с себя кота, он бросил его на пол и, видя, что тот, продолжая по-прежнему орать, вновь прицеливается запрыгнуть на колени, обреченно вздохнув, встал со стула и продолжил ужин стоя. Кот продолжал выть дурниной, царапал ножки кухонного стола, терся о ноги и преданно, по-собачьи, заглядывал в глаза. Миша бросил ему мякиш. Мысык одним прыжком настиг его, заурчал, но, понюхав, проявил к нему полное равнодушие и заорал пуще прежнего. Только теперь он орал с настырным и наглым хрипом, явно требуя дать ему рыбы. Миша вздохнул и поставил на пол наполовину недоеденную банку с килькой. В душной квартире наступила упоительная тишина. Наглый кот жадно уплетал из консервной банки.

Смахнув крошки на пол, Миша сел за стол и открыл свою черную папку. С верху стопки бумаг лежала выписка из журнала регистрации травматологического отделения горбольницы об обращения за медицинской помощью гражданина. Здесь же значился диагноз – ушиб мошонки, ушиб волосистой части головы и, под вопросом, сотрясение головного мозга. Мужчина был доставлен экипажем «скорой помощи» в состоянии алкогольного опьянения из подъезда собственного дома абсолютно голым, от госпитализации отказался. На вызовы по повестке в уголовный розыск он не являлся.

Начальник Миши Ораков, наставляя оперов, часто повторял: «Работая по раскрытию преступления, всегда ставь себя, поочередно, на место преступника и его жертвы. Только поняв логику их действий и поведения, изучив все детали и обстоятельства преступления можно вычислить и определить, кто они есть». Правда, это Ораков говорил о работе по раскрытию убийств. Но Миша решил применить постулат в конкретном случае с голым мужиком. Он поставил себя на его место. На листе бумаги, после обязательных атрибутов постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, после слова «УСТАНОВИЛ» он, поставив двоеточие, уверенно написал: «Гражданин В., готовясь встретить возвращающеюся из отпуска жену, решил сделать в квартире генеральную уборку». Немного подумав, Миша продолжил писать: «Одновременно он употреблял спиртное. Поскольку в квартире было очень жарко и, гражданин В. находился в ней один, он разделся до гола». После этой фразы вдохновение покинуло оперуполномоченного. В голове крутился избитый, сотни раз, написанный им в объяснительных потерпевших и отказных материалах штамп: «поскользнулся, упал, ударился головой». Фраза была будничной, примитивной. И не то, чтобы хотелось чего-то оригинального. Просто «поскользнулся, упал, ударился головой» было почти несовместимо с травмой мошонки. Ну, разве что, падать потерпевший должен был, тогда как минимум, два раза и один из них на шпагат. Мысли путались в голове сыщика. Тут еще, как всегда в самое неподходящее время, мыслительному процессу начал мешать кот. Вылизав до блеска консервную банку, он затеял с ней игру. Удивительным образом подбрасывал её вверх, как заправский хоккеист носился по коридору, перекидывая её с лапы на лапу и, уколовшись об отогнутую крышку, шипя и выгнув спину, отпрыгивал далеко в сторону, и снова бросался на нее, как бросается на мышь.

Миша отложил авторучку, и некоторое время наблюдал за котом. Вдруг его озарило. Он продолжил писать: «В квартире гражданина В. проживал кот. Поскольку в период отпуска жены В. его кормил нерегулярно, кот, будучи постоянно голодным, часто ловил мышей и крыс. При этом у него обострились природные инстинкты.

Гражданин В., расставив ноги и согнувшись, мыл пол тряпкой делая при этом характерные движения. Мошонка его болталась из стороны в сторону. Кот некоторое время наблюдая это, инстинктивно бросился и вцепился в нее когтями. От неожиданности В. подумал, что его ударило электрическим током. Он поскользнулся на мокром полу и, падая, ударился головой о радиатор отопления. Будучи электросварщиком В., полагая, что находится в зоне «шагового напряжения» и, стремясь избежать поражения электричеством, выскочил на лестничную площадку, но поскользнулся мокрыми ногами на лестничном марше и, падая, ударившись затылком, потерял сознание. Соседи, увидев его голым и в бессознательном состоянии, вызвали милицию и «скорую помощь», полагая, что В. избит и ограблен».

Миша отложил ручку и с удовлетворением посмотрел на Мысыка. Первое, из запланированных на сегодня, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было почти готово. Оставалось завершить его, написав, что В. претензий ни к кому не имеет и в случившемся виноват сам. А так же, принимая во внимание отсутствие достаточных данных, указывающих на наличие признаков преступлений, предусмотренных соответствующими статьями УК, на основании и руководствуясь соответствующими статьями УПК, в возбуждении уголовного дела следует отказать.

* * * * *

Разделавшись с первым постановлением и приложив к нему лично написанную за В. объяснительную, Миша достал из папки следующее «криминальное сообщение». По большому счету это тоже был грабеж. Супругов С. Ограбили на улице, при этом мужа ударили ножом в ягодицу, а жене разбили голову. Оставшись в обиде на нерасторопных и бестактных милиционеров, супруги категорически отказались давать какие либо письменные показания. Мише надлежало к утру дать такие показания за потерпевших, что бы больше не возвращаться к этой теме.

«Нет мыслей в голове, смотри на потолок и жди. Мысли придут»,– учил своих подчиненный Ораков. Миша поднял глаза вверх и честно смотрел не потолок. Мыслей не было. Глаза устали, шея затекла. Миша перевел взгляд с потолка на люстру. Это был подарок на свадьбу. Собственно подарили две люстры. Одна, хрустальная, лежит в коробке не распакованной, а эту, попроще, жена попросила повесить здесь, в кухне. «Потренируешься Мейргали, если сломаешь, не так жалко!»,– честно сказала умная женщина, справедливо полагая, что как милиционер Миша настоящий профи, а вот как электрик, это надо еще посмотреть. И Миша неплохо справился с заданием! Правда, Сауле пришлось ассистировать, подавая ему, вставшему на кухонный стол то отвертку, то пассатижи. Миша вспоминал это событие и улыбался. Он вспоминал, как стоял на столе в больших семейных трусах и крепил люстру, а Сауле, заигрывая, щелкнула ему по интимному месту. Миша тогда чуть не уронил люстру ей на голову и еле удержался на столе…

Стоп! Сегодня, несмотря ни на что, его день!

Миша, торопливо начал писать: «12 июня супруги С., купив в магазине хрустальную люстру, пришли домой, и стали её устанавливать. Было жарко. С. разделся, оставшись в семейных трусах. Он поставил обеденный стол, на него табурет и взобрался на это сооружение. Супруга помогала ему подовая поочередно по его просьбе отвертку, нож, пассатижи, изоляционную ленту. Наконец, она подала ему люстру, а нож удерживала в левой руке лезвием вверх. Гражданин С. начал крепить люстру, а его жена, увидев виднеющиеся снизу из трусов гениталии в интимном порыве, заигрывая с супругом, щелкнула по ним пальцем. Гражданин С. подумав, что его ударило электрическим током, выпустил из рук люстру, которая упала супруге на голову, причинив телесные повреждения в виде ушиба волосистой части головы. При этом С. потерял равновесие и упал с сооруженных им лесов. В процессе падения он наткнулся ягодицей на нож, который держала его жена, а лицом на осколки стекла, разбросанные по полу».

Получалось очень даже неплохо. Никаких штампов и повторений, кроме, пожалуй, электрического тока. «Надо в следующем отказном обойтись без электричества»,– подумал Миша и плеснул в пиалу портвейн.

Следующий материал был с «бородой» и явно не по его линии. Еще в феврале пенсионер Копжасаров заявлял, что у него из сарая, расположенного во дворе частного дома, неизвестное лицо похитило заготовленный на зиму согум. Слово «согум» в казахском языке имеет два значения: это заготавливаемое в декабре на зиму мясо для питания и слой конского жира на ребрах. В данном случае речь шла о мясе. Копжасаров в пространном заявлении писал, что еще в начале января обратил внимание, что заготовленная на согум корова убывает в сарае быстрее, чем съедает его семья. Замка на дверях сарая не было, и он завязывал дверь на веревку и, дополнительно, отпускал с привязи на ночь собаку. Веревка всегда была на месте, а мяса становилась меньше. А вот 28 февраля его не стала совсем.

Первое желание Миши было утром передать материал занимающемуся раскрытием имущественных преступлений Сашке Худякову. Но в последний момент он передумал. Раз сегодня «пошла масть» и пишется так легко, то черт с ним, заявлением Копжасарова! «В конце концов, ведь общее дело делаем!»,– мысленно рассуждал Мейргали,– «Вот только в этом отказном надо обойтись без электричества!»

«Двор и сарай Копжасарова, где хранился согум, не освещались». Начал Миша и довольный, что сразу исключил всякую возможность недоразумений, связанных с электроэнергией, продолжил: «Поэтому, для обеспечения сохранности он отпускал по ночам с привязи свою собаку. Собака, найдя дыру с тыльной стороны сарая, по ночам проникала в сарай и понемногу ела мясо. Собаки предчувствуют предстоящие погодные изменения. В начале марта должны были наступить оттепели, и мясо могло пропасть. Собака Копжасарова видя, что его остается еще очень много, позвала соседских собак и в ночь с 27 на 28 февраля они съели все оставшееся мясо. В данном случае не усматривается признаков состава преступления, поскольку целостность запоров и дверей хозяйственного помещения не нарушена, а домашнее животное (собака) не может являться субъектом преступления».

Довольный собой Миша отхлебнул из пиалы. Учеба на очном отделении Карагандинской Высшей школы милиции, судя по всему, не прошла даром. Теоретические знания, полученные при изучении в стенах alma mater уголовного права и процесса, Миша уже пять лет успешно применял на практике. Его сокурсники давно были уже начальниками отделений, заместителями начальников райотделов, а он, почему-то, все ёще оперил. Его выпуск в Карагандинской Высшей школе милиции был третьим по счету. За ними, его однокурсниками-очниками, будущее! Такие, как Ораков, гордо именуемые себя практиками, с горем пополам заочно получившие высшее юридическое образование, скоро уйдут, уступят дорогу. А пока ему, Мейргали Елеубекову, приходится терпеть и «лепить горбатого» и, возможно завтра утром объяснять своему безграмотному начальнику, что домашнее животное, даже будучи исполнителем преступления, никогда не будет субъектом. Объектом – да, а субъектом нет. И если животное причинило какой-либо вред, это всего на всего лишь несчастный случай. Так и запишем: «В данном случае отсутствуют состав и событие преступления, а произошедшее следует квалифицировать как несчастный случай».

* * * * * *

Утром, не читая, Ораков подписал пачку отказных материалов, подготовленных сотрудниками уголовного розыска. Отказные материалы, составленные тогда Елеубековым, с трудом разбирая его каракули, лишь спустя два года прочитали сотрудники УВД, осуществляющие комплексную инспекторскую проверку горотдела. К тому времени гражданин В. развелся с женой и находился в местном розыске за уклонение от уплаты алиментов, супруги С., сменив место жительства, переехали в Чимкент, а аксакал Кобжасаров умер естественной смертью. Проверяющие, здраво понимая, что доказать фальсификацию материалов в этих обстоятельствах практически невозможно, тем не менее все таки включили в справку этот факт вопиющего нарушения в отделе внутренних дел областного центра социалистической законности. Старшему оперуполномоченному Елеубекову, за укрытие преступлений от учета путем фальсификации отказных материалов, объявили выговор, четвертый по счету с начала его милицейской карьеры.

Три правоохранительные структуры.

Три правоохранительные структуры Союза ССР, а именно, Генеральная Прокуратура, КГБ и МВД давно вели между собой скрытую и тихую под коверную борьбу. Борьба эта была не видна для постороннего взгляда, и основные её сражения происходили не на периферии, а первопрестольной. Министр Внутренних Дел Щелоков и Генеральный Прокурор Рекунков, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Как еще с точки зрения Рекункова можно относиться к человеку, постоянно делающему попытки вывести милицию из-под прокурорского контроля? Один проект Щелокова, где сделана попытка увода сотрудников милиции из-под юрисдикции народных судов, с правом рассмотрения материалов по незначительным преступлениям на офицерских судах чести, или привлечения к административной ответственности, чего стоит! А создание седьмого Управления занимающегося слежкой за гражданами? И это, не говоря о сомнительном приказе № 0030 «О мерах по улучшению агентурной работы милиции и повышению её эффективности в борьбе с преступностью» 1974 года. Хоть по настоянию Генпрокурора и был внесен в приказ пункт о предоставлении, в случае необходимости, агентуро-оперативных материалов секретарям партийных комитетов, КГБ и в прокуратуру, от Генеральной до областной, это было слабым утешением. По большому счету агентурно-оперативную работу МВД толком не контролировала ни одна из этих структур, а прокуроры городов и районов, самое массовое звено, и вовсе были лишены этого права. Ведомственным приказом Министр давал право аппаратам уголовного розыска и ОБХСС использовать граждан страны в борьбе с преступностью, привлекая их к негласному сотрудничеству в качестве агентов, резидентов, содержателей конспиративных квартир и доверенных лиц. Более того, определенная часть этой категории Министерством бралась на ежемесячное денежное содержание, раз в год им мог предоставляться своего рода отпуск, при необходимости санаторно-курортного лечения разрешалось приобретение путевок, решались социальные вопросы, в том числе и пенсионного обеспечения. Расходы на агентурную работу осуществлялись по статье 9 «Особые расходы» сметы МВД, информация о которой была закрытой. Из Министерства Общественного порядка Николай Анисимович превратил структуру в мощного Монстра, фактически вернув к тому, что было при Берия, как Сталин вернул страну в границы Российской империи до войны 1905 года. Государственный пожарный надзор и паспортно-визовая служба, вневедомственная охрана и система исполнения наказания, Внутренние Войска и медицинские вытрезвители, Государственная Автомобильная Инспекция и управления внутренних дел на транспорте, режимные объекты и закрытые города – все это, и еще многое другое, не считая ведущих служб и основных направлений деятельности – МВД СССР.

Благодаря личной дружбе с Леонидом Ильичем Брежневым, Николай Анисимович достиг очень многого. Министерство оснастили по последнему слову техники, создали сеть учебных заведений (в том числе и Академию), исследовательских институтов и лаборатории. Министр добился повышения должностных окладов всем сотрудникам и окладов по специальным званиям офицерам, вынашивал планы создания в структуре МВД Следственного Комитета, с одновременным лишением права осуществления следствия органами КГБ и прокуратуры. Всерьез обсуждал возможность передачи в структуру МВД следственных изоляторов Комитета Госбезопасности. Прокурор района просит теперь у начальника милиции автомашину для решения вопросов и зарплата у него меньше.

Возглавляемое Андроповым КГБ тоже было недовольно усилением позиций МВД, особенно предоставлением ему широких полномочий в оперативно-розыскной деятельности, борьбы с экономическими преступлениями. Им тоже не нравилось, что МВД получило право самостоятельно осуществлять слежку, давать задания на прослушивание телефонных переговоров и контроль почтовой корреспонденции, осуществлять в полной мере агентурно-оперативную деятельность, включая вербовку, правда, в исключительных случаях и с согласия секретарей райкомов, членов КПСС. И хотя деятельность МВД в некоторых из этих вопросов была существенно ограничена и, в определенной мере, контролировались Комитетом, но она, так же как и деятельность КГБ была почти не подконтрольна Прокуратуре. По прямому указанию Андропова республиканские и областные структуры КГБ начали накапливать негативную информацию о руководителях территориальных подразделений, среднего и высшего руководящего звена МВД. Благо недостатка в такой информации не было. Еще бы, ходить по росе и ноги не замочить!

Соперничество стало принимать почти открытые формы и просматриваться почти во всем. Но и Рекунков и Андропов прекрасно понимали, что выход МВД на первые позиции, в основном связан с личным покровительством Генерального секретаря ЦК КПСС. Л.И.Брежнев, ставший первым лицом в партии и государстве в результате низложения на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1965 года Н.С. Хрущева, заботясь об укреплении личной власти, не только назначил Министром внутренних дел страны своего старого проверенного товарища, но и поселил его на одной лестничной площадке со своей квартирой на Кутузовском проспекте в Москве. Придет время, и он назначит к нему первым заместителем, своего зятя Юрия Чурбанова. Брежнев, не желая повторения судьбы своего предшественника, был кровно заинтересован в сильном, подконтрольном ему лично и возглавляемом умным и преданным человеком Министерстве ВД. Николай Анисимович был именно таким. В короткий срок он, превратив МВД в достаточно эффективную структуру, методично, как искусный архитектор каменщик в одном лице, продолжал возводить стены мощной крепости. При этом, что не менее важно, как это принято говорить сейчас, он эффективно заботился об имидже своего детища, активно привлекая к этому деятелей культуры и искусства, средства массовой информации. Показательно, что со временем даже праздничный концерт, посвященный празднику День советской милиции, бесспорно, стал самым лучшим. Деятели искусства наперебой спешили «проявить свое уважение и любовь» Советской милиции. Лозунг «милиция черпает свои силы в неразрывной связи с народом» стал реальностью. По всей стране миллионы народных дружинников были привлечены к охране общественного порядка. Служба в органах внутренних дел постепенно стала престижной и высоко оплачиваемой. Конкурс при поступлении в высший учебные заведения МВД сравнялся с конкурсом в престижные ВУЗы, а курсанты школ милиции получили право не служить в армии срочную службы.

Л.И. Брежнев, чуть более 18 лет возглавлявший страну, по злой иронии судьбы умер в день милиции 10 ноября 1983 года. Конечно, после его смерти в реанимированном им и Щелоковым МВД ровным счетом ничего кардинально не изменилось, кроме «сущего пустяка» – Щелоков и Чурбанов, в первую очередь, были отстранены от руководства. Но противостояние не закончилось. Даже назначенный Министром Внутренних дел кэгэбешник Федорчук, начавший масштабную чистку в министерстве, не смог вытравить сложившееся в милицейской среде негативное отношение к сотрудникам прокуратуры и КГБ. Более того, своими карательными мерами в отношении сотрудников милиции он в некоторой мере усугубил противостояние на низовом уровне. По крайней мере, с уходом Щелокова, а, следовательно, по мнению милиционеров с приходом к руководству Федорчука, у прокуратуры были развязаны руки, а КГБ стало выплескивать на структуры МВД ушаты грязи и помоев. От такого обращения с собой многие старые милиционеры уже давно отвыкли, а молодым сотрудникам это было в диковинку.

Глава тринадцатая. Об одноногом бухгалтере и некоторых других.

Степ лаг, на многие годы лишая людей свободы, вместе с лишениями и невзгодами давал им работу, кров и хлеб. Тысячи прошедших через него научил он обдумывать свои слова и поступки, больше всего на свете ценить жизнь, которая в любой миг могла оказаться дешевле медного гроша. Еще вчера у его узников впереди были долгие годы заключения, а сегодня вчерашние зеки вдруг досрочно оказались свободными! Монстр, превративший тысячи людей в лагерную пыль, в одночасье сам превратился в прах.

Что делают цепные псы, проведшие всю жизнь на привязи и однажды отпущенные с нее? Один, ошалев от свободы, бежит куда-то сломя голову, другой, боясь выйти за пределы привычного для него пространства, опасливо поджав хвост, лезет в будку. Так и зеки, неожиданно для самих себя, оказавшись на воле, кто сорвался не весть куда, кто остался на развалинах степ лага. Остались, в основном, бывшие ОУНовцы. Им некуда, а главное, и незачем было уезжать. На родине их ждали или месть, или проклятья. Но не только этого страшились вчерашние националисты. Они, на собственном горьком опыте единожды испытав и поняв, что советская власть им пока не по зубам, больше не хотели бороться с проклятыми москалями. Пуще всего они боялись оставшихся в подполье вчерашних соратников по борьбе! После лагеря хотелось не просто жить. Хотелось жить лучше не только, чем в лагере, но и чем в прежней вольной жизни. К черту этот юношеский максимализм, все эти идей о самостийности, надо просто жить! И люди стали это делать на всю катушку. У них был колоссальный лагерный опыт, жизненное чутье и огромное желание восполнить бесцельно проведенные за колючей проволокой годы. При этом волки все равно оставались волками, но только осторожными. Они ненавидели эту страну, но, уважая силу и мощь, подчинялись её законам. И уж, не сомневайтесь, ни ненависть, ни злоба не мешали им, теперь полноценным гражданам, пользоваться всеми социальными благами Советского государства.

Пашка Джура имел профессию, востребованную во все времена. Он был бухгалтер. После развала Степ лага, проползя на брюхе по грязи бытия и карьеризма несколько лет, он успел жениться на бендеровке, родившей ему двоих детей, построить дом, и, наконец, достигнув венца бухгалтерской карьеры, стать главбухом пивзавода. Дебет у Джуры всегда сходился с кредитом, а ежегодный баланс в родном Министерстве проходил без сучка и задоринки. Но не из той породы был Павел Степанович, чтобы довольствоваться достигнутым. Скромная бухгалтерская зарплата, даже подкрепляемая регулярными премиями, не удовлетворяла растущие запросы инвалида. Он, спустя пятнадцать лет после освобождения, все еще прыгал на деревянной ноге. Приобретение протеза все откладывалось напотом.

Бухгалтерский опыт и знание технологического процесса навели Павла Степановича на мысль за счет продукции родного завода укрепить дружеские связи с хозяйственными руководителями города. Схема не отличалась особой оригинальностью, но ведь не зря говорят, что все гениальное – просто. Все, что выпускается предприятием, строго учитывается на складе готовой продукции. То, что не дошло до этого склада, это еще полуфабрикат, то есть не продукция. Этого, полуфабриката, на получение единицы продукции по технологии может быть затрачено чуть меньше или чуть больше средней нормы. Главное не выйти за установленную себестоимость готовой продукции, состоящую из расходов на сырье, материалы, заработной плату и т.п. Основным звеном в схеме Павла Степановича был цех розлива готовой продукции. Мастер смены этого цеха, по просьбе главного бухгалтера, необходимое количество ящиков пива и лимонада не отправлял на склад готовой продукции, а грузил в багажники служебных автомашин руководителей города. От этих руководителей, за оказываемую услугу, Павел Степанович просил только одно, доставить в обмен равноценное количество пустой тары. Сделать это было не очень сложно, тем более, после первой поездки, тара становилась оборотной. Решить вопрос с охраной по въезду на территорию стороннего транспорта главбуху особого труда не составляло. Со временем отлаженная и усовершенствованная схема была применена Джурой по её прямому назначению. Она стала давать дополнительный доход. В общих чертах это выглядело примерно так. В пунктах приема стеклотары скупались и доставлялись на завод бутылки. Неучтенное пиво и лимонад по фиктивным накладным вывозили в «свои» магазины, где товар не оприходовали, а после реализации изымали выручку и уничтожали накладные. «Заработанными» таким образом деньгами Джура оплачивал «труд» работников торговли, водителея-экспедитора, начальника цеха розлива готовой продукции и его сменных мастеров. Небольшие «премиальные» получали и охранники. Чтобы избежать трудностей с приобретением стеклотары к реализации «левой» продукции, со временем, привлекли нескольких работников приемных пунктов. Теперь основной задачей умного и осторожного бухгалтера стал контроль соблюдения заводом норм использования основных компонентов пивоварения и производства лимонада, а именно ячменного солода, хмеля и лимонадной эссенции. Для их закупки Павел Степанович порой выезжал сам. Немного денег в конверте и поставщик направлял количество, превышающее то, что значилось в документах. Только приближающаяся пенсия остановила теперь уже теневого директора от серьезных шагов по реконструкции пивоваренного завода и дальнейшего увеличения производства продукции, хоть и подверженной сезонному влиянию в условиях резко-континентального климата, но столь желанной и востребованной. Если в зимнее время лимонадными напитками «Буратино» и «Тархун» были завалены полки магазинов двух городов и соседних поселков, то пиво уходило на ура в любое время года.