Текст книги "Жажда и голод"

Верить или знать

 
Слова молитв всегда написаны людьми.
Те люди знали, как вести беседу с Богом.
Луну сменяет, светит Солнце за порогом,
Порогом туч, но в небе вечные они.
 
 
Да, я не верую, я просто так люблю
Смотреть на небо, в нём искать чужие мысли.
Летят и кружатся, чисты, как стрелы, быстры,
А я их в строки, я их дождиком полью.
 
 
И это творчество поэта и судьба —
Подставив жизнь свою под стрелы и проклятья,
В долгу у правды прокричать: «Все люди – братья!»
Не убежать, всю жизнь играть собой раба
 
 
И, пробежав свой путь, положенный судьбой,
Вести вперёд, не зная правильной дороги,
Упасть пред Богом, целовать в экстазе ноги.
Я рад, Всевышний, быть простёртым пред тобой!
 
 
Нет, я не верил, просто знал, что есть рука
(Смогу в конце на эту руку опереться) —
Та, что вдохнула душу в каменное сердце,
Та, что прогонит солнцем ночь наверняка.
 

Я душу написал вам и принёс

Два «я» на языке Торы: ани и анохи.

 
Есть просто разговор, есть диалог,
Что полон и величия, и смысла.
Не в силах прочитать слова те быстро,
Встаю я с книгой – там в ней между строк…
 
 
Приказ, что надо выполнить сейчас,
Особая духовная работа.
Ты ищешь, опереться на кого-то,
И видишь слово «я» меж прочих фраз.
 
 
Как перед строем крикнет командир
Фамилию, и рот ему ответить
Откроется. И выбор жизни – смерти.
И вечность, и один с ней на один.
 
 
Там слово «я» написано не так.
И это слово «просто я» включает.
Как будто жизнь друзьям всем завещает.
Тем, кто ещё не видел в жизни драк.
 
 
Никто не встанет над его душой,
И пишет парень письма понемногу:
Сначала ей и снова ей, и Богу.
И в ночь уйдёт как в день последний свой.
 
 
Два «я» – и вздрогну я, увидев снова.
«Я» разговора – смысл понятен, прост.
Звучит: «Я душу вам свою принёс».
В чём разница? Письмо – её основа.
 
 
«Я душу написал вам и принёс» —
И точит нож Авраам, не понимая,
И Тору дарит Бог у ног Синая,
Ицхак ложится на костёр без слёз…
 
 
Всю душу написал и вам принёс.
 

Синайское откровение

 
Спустился к толпе на вершину Синая,
К свободным, голодным, сбежавшим из рабства.
Их выбрал построить Себе Своё царство,
И ждёт их война за то царство святая.
 
 
И в эту минуту Ты пишешь им книгу,
Как золотом руку оденешь невесты,
А в книге походы, любовь да интриги,
И сам Ты, и этим она интересна.
 
 
Судьбою народа скитальцев гонимых
Пронизаны годы империй великих,
А жаркое пламя с тех пор негасимо
Той ночи любви, и в глазах её блики.
 
 
Ты долго искал тех, кто станет достоин.
Скажи, Ты доволен своею невестой —
Миллионами глаз у горы под фатою?
Проверишь их подвигом тысячи бедствий.
 
 
И, как с муравьями, сурово играя,
Синайскую гору вознёс коромыслом,
Ведь всё, что невеста порою не знает,
Жена пусть исполнит проворно и быстро.
 

Душа не дышит

 
Душа не дышит – дышит тело,
А нам до этого нет дела,
И души на тела похожи
Разрезом глаз да цветом кожи.
 
 
Я в их сердцах читаю чувства,
А это высшее искусство.
Я в их глазах читаю мысли,
Что пролетают быстро-быстро.
 
 
Им только б музыку услышать,
И забывают, что не дышат.
Им плеск воды, надежды искры
Костров потухших среди жизни.
 
 
Ах, как хочу нарисовать я
Душ этих братские объятья,
А получаются иконы
С улыбкой тёплых глаз Мадонны.
 

Вознесение Ицхака

Людей так мало, тел так много…

 
Пусть кто-то скажет: «Ерунда»,
Ведь мимо много тел гуляет,
И вот беда, совсем не знают
Про мир души, где нет стыда.
 
 
Другой всю жизнь свою, как встарь,
Спешит отдать во славу Бога
И бросить прямо на алтарь,
Где ждал Ицхак, готов в дорогу
 
 
Отправиться – был послан нож
(Был ангел послан, ждал готовый),
В руке отца зажат, но что ж?
Отец услышал Бога слово.
 
 
И верит множество людей,
Что Правда есть, добром их встретит,
Там праведник, а тут злодей,
Но слова Бога не заметят.
 
 
Есть только сотни, но для них,
В руках сжимающих кинжалы,
Мои слеза и крик, и стих.
Как много должен, дал так мало.
 
 
Они не верят и не ждут,
Но ищут, знают, понимают.
Парит душа без рабства пут,
И руки острый нож сжимают.
 
 
Жизнь проживёшь, порою тут,
Надеясь там на милость Бога,
А засчитают пять минут
Свободы – это тоже много…
 

Вечность выбора

 
Ну вот, уже желанья измельчали,
Пугают мели больше, чем стремнины.
Теряемся в толпе посередине,
Где выбор перед нами не отчаян.
 
 
Где к «хорошо» всё реже «лучше» жмётся,
Но мы-то знаем: «лучше» не бывает.
Сердечко всё стучит, не замирает,
Ну а замрёт – таблеточка найдётся.
 
 
Где страсть давать, но с замыслом расчёта:
В грядущем мире воздадут с лихвою.
С зонтом, в галошах, с шапкой меховою
И чтоб в конце веночки – знак почёта.
 
 
Самоубийство – грех, но прав ли в споре,
В покое доживающий при этом,
Кто пьёт и ест, и полон Божьим светом,
И копит свет души в сплошном запоре?
 
 
Бояться не увидеть результата?
Бояться начинать и ошибаться?
Так нет! Нам умирать, чтоб вновь рождаться.
Пусть после смерти празднуется дата
 
 
Не дня рожденья, только расставанья.
Войти пустым в грядущий мир, без злата,
С богатством неисполненных желаний.
Пусть люди скажут: выбор был за нами.
 

Народ Луны

 
Тысячелетнею тоской вперёд гоним,
Молясь и радуясь камням Иерусалима,
Сжигаем на кострах, безмолвен, одержим,
Народ уходит через время дальше мимо
 
 
Чужих богов, дурных страстей, вестей плохих,
Желаний власти, власти денег, боли сглаза
И языка злословья вонь, и вонь интриг.
Народ Луны. Для всех других всегда зараза.
 
 
Он не от мира. Он всегда народ идей.
Он вор – украл, с тех пор гордится первородством.
Он честолюбец до волос своих корней.
Взгляни в глаза его – там море страсти бьётся
 
 
О берега чужие. Пришлый он везде.
Он сослан Богом омывать чужие страны.
С тех пор шатается по миру словно пьяный.
Когда встаёт с колен, то, значит, быть беде.
 
 
Приходит беден, унижаем и гоним,
С молитвой в сердце и с дырявым лапсердаком
И носом ищет сразу путь в Иерусалим.
Пришёл ни с чем, а получает всё, однако.
 
 
А потому к нему и зависть, и слеза
Из глаз огней его катится на дорогу
В огонь костров, где он сгорит во славу Бога,
Но в полнолунье ему снова выползать
 
 
И возрождаться, и искать Иерусалим.
Живёт вне времени, пришёл с другой планеты.
И мимо всех уходит в вечность нелюдим.
Вот не дай Бог уйдёт… Так в чём его секреты?
 

Богатые нищие

 
Не всякий заметит, не с каждым бывает —
Вдруг спустится чудо, что в небе летает.
Случается чудо билетиком счастья
Да выберет вас из других в одночасье.
 
 
Нам чуда, ведь жизнь без него, как без смысла.
Есть Автор у мира, не где-то Он – близко.
Понять, что Он знает и всем управляет;
Зимой снег идёт, ну а к лету растает.
 
 
Мы смотрим на звёзды, мы учимся в школах,
А путь к этим звёздам мучительно долог.
Здесь ангелы рядом меж нами летают,
Нам жить помогают и жить нам мешают.
 
 
В них страшная сила – Всевышнего пальцы,
Но мы во вселенной слепые скитальцы.
И души, что в нас Он вложил, мы не чуем,
А это ведь чудо, великое чудо.
 
 
А смысл наших жизней – кроссворда загадка,
И если найдём, как же станет вдруг сладко.
Беда, что не ищут ни дома, ни в школах.
На паперти нищий – карман его полон.
 
 
Чтоб чудо спустилось, в него надо верить,
И жить, чтобы вечно открытые двери,
И ждать Его в гости как чуда, и часто
Карманы те чистить от горя и счастья.
 

Мир на волоске

 
Для чего мы страдаем?
Я за правду борюсь иль награду?
Нам любви бесконечность.
Свет струится сквозь времени бег.
 
 
Всё одно – пропадаем.
Там свободу дадут, как зарплату,
Где уходим мы в вечность,
Возвращаются души наверх.
 
 
Я решил передёрнуть,
Доставая из Божьей колоды.
Он на миг отвернулся —
Меня бросило в новую жизнь.
 
 
И – руками не трогать —
Смог я ложку стащить той свободы.
Вместе с ложкой украл
Золотой и сорвался с ней вниз.
 
 
Мне б понять, что играет,
Что давно рассчитал, всё подстроил,
Видя дух воровской
Мой, великий задумчивый Бог.
 
 
И мне черпать душою —
Старой ложкой великое море
Из надежд и желаний,
Боль фильтруя сквозь белый песок.
 
 
Остаются стихами
На листках, в уголках интернета
Наши светлые чувства,
Как гербарий кричащих молитв.
 
 
И горят, не сгорая,
Все созвездия нежного света,
Те, сквозь буйство безумства,
Волоски, что всё держат наш мир.
 

Встреча с ангелом-хранителем

 
Он надо мной кружил кварталами – улицы, площади.
А голос плыл его, картавым был, в небе над рощицей.
И так следил за мною зорко там время от времени.
И не давал ко мне приблизиться тем, кто не в теме был.
 
 
А я ходил, и было странно всё в жизни той сложено.
Ведь мир казался мне простой мечтой – чувства там ложные.
И, научась свои стихи читать в счастье и в горести,
Мы понимаем, как легко нам пасть в бездны и пропасти.
 
 
Там тень его в пыли дорог плыла облаком вечности.
Щитом и сворою собак была, верой и верностью.
Так быстро бросился навстречу злу силою доброю.
И белой кровью ран сберёг мою ангел мой, гордый мой.
 
 
Он на прощанье мне сказал: «Пока», – ласковый,
нежный мой.
– Не говорят «спасибо», Боже мой! – ветер мой,
вечный мой.
– Запомни, стоя на земле святой верою твёрдою:
«Ты стань достойным добрых дел, родной!» – мерою чёткою.
 
 
Я: «Где кончается земля?» – спросил, будто бы важно мне.
– Пятнадцать дней во все концы пути, их не пройти во сне.
 

Предскажите мне прошлое

 
Мне приснился Сан-Франциско, где я не был даже близко.
По неписаным сюжетам там вдоль улиц я иду.
А навстречу люди, лица – ну бывает же, приснится!
Никого я там не знаю, улыбаюсь на ходу.
 
 
Рядом кружит ангел белый, объясняет всем умело,
Кем я был и что я делал, почему летит со мной.
Знаю прошлой жизни главы – написал их, озаглавил.
Свой по запаху ищу я путь, потерянный, домой.
 
 
То не лики на портрете, просто души в душном лете,
Утопая в белом свете… Продолжается кино.
Только сделай шаг неверный – и всё кончится, наверно.
И молчу, и не дышу я, и течёт, бежит оно.
 
 
Объясни, мой ангел быстрый, как попасть в мой
мир нечистый?
И как мир этот почистить, чтоб войти сюда опять?
Предскажите, укажите, как связать нам жизни нити,
В моё прошлое войдите, помогите отыскать.
 
 
Разноцветный в солнце летнем – может, это просто сплетни?
Мне сегодня сон приснился, удивительный такой.
Помню, ангел был там белый. Взад-вперёд как угорелый,
Смелый, искренний, умелый – навозился он со мной.
 
 
Я один в своей квартире. Дважды два – опять четыре.
И грущу о дивном мире, от которого тоска.
Пусть в него не всех пускают, но ведь был, я точно знаю.
В нём глаза мне улыбались и душа плыла легка.
 
 
Мир, который был так близко, – не святого он Франциска.
Нет соборов, обелисков, нет там крыльев за спиной.
Вновь обещана в нём встреча, проскользну в неё, доверчив.
А когда? Опять под вечер, на пути к себе домой.
 

Чертёнок без хвоста

 
Я знаю, черти вырастают из чертят.
И сам бы стал, да только хвостик оторвался.
Здесь так не принято. Совсем, кричат, зарвался.
И без хвоста меня не приняли в отряд.
 
 
У нас, чертей, так много пламенных идей.
Смутить людей и над людьми затем смеяться.
И ваша страсть, и ваша власть, и всё богатство…
Горят прекрасно, только руки в это вдень.
 
 
Возьми, надень свой шутовской наряд царя,
Мы вмиг закружим хороводы, песнопенья.
И добавляем хлеб по капельке в варенье.
И мы докажем Богу, что живёшь ты зря.
 
 
И вся земля, где ты бросаешь якоря,
И вся Божественная суть Его творенья
Вмиг заменяется на баночку варенья.
И только в нас, чертях, огни Его горят.
 
 
И только мы, хотя порою без хвостов,
Поймём святую суть любви и не погибнем.
Над головами мы рога особо выгнем
И вмиг постигнем глубину великих слов.
 

Трагедия бессмертия души

 
Трагедия бессмертия души.
Когда бросают страхи в тела пятки,
А там находит ангел и спешит
Вернуть на место кучера с запяток.
 
 
Вдруг взрежет правду справедливый Бог,
Заставив душу выпрыгнуть из тела,
Иль смерть спасёт от боли тела. Боль
Останется, душа же улетела.
 
 
Меж двух миров добра и красоты
Проносятся, собою наполняя
(И исправляя тел своих мечты),
Чертоги ада и чертоги рая.
 
 
И расставаний плач – печалью он
Пронзает неизвестность. Пусть будет рай,
Мой ангел и палач. Даю миллион —
Летим в другую вечность. Но только знай,
 
 
Мне надо завершить свои дела.
Постой минутку рядом. Я позову
Тебя, как доживу. Ты прав, я спал.
Во снах совсем не так, как наяву.
 
 
И вечной спешкой, душепадом вечным
Рождаются тела и просят душ,
Слезами моют их в порыве встречном,
Страдают вместе, вместе пропадут.
 
 
Но только в этом мире – не в духовном,
Где вечно всё, где правит, Боже мой,
Другой закон, где свет струится ровный
Любви. И вечна жизнь, и вечен бой.
 

Жизнь в разлуке

 
Куда уносишь тело ты, несясь?
Скажи, душа, тебе не надоело?
Но нерушима тела с духом связь,
А мысль души в мозгу разбудит тело.
 
 
– Позвольте, мысль в мозгу – она моя.
Какие, к чёрту, души, связи, духи!
– Согласен, только дом твоего «Я»
В душе твоей. Не дай себе в разлуке
 
 
Прожить с твоей душой.
– Какая чушь!
И тело прочь от правды убегает.
Уходит вдаль по жизни грозный муж,
Своей души не чувствует, не знает.
 

Помни

 
– Предъяви-ка Бога! Вынь-ка из кармана
Средь огрызков манны, фантиков надежд.
Помнишь ты пустыни ветер окаянный,
Вечер сумасшедший брошенных одежд?
 
 
– Вдаль нас уносила сила слов мессии,
Щедрого порыва общая судьба,
Память первой ночи – как она красива!
Жар костра из сердца в прах сожжёт раба.
 
 
Долгие скитанья меж камней пустыни.
Зёрнами усеешь – вырастет печаль.
Мучит наши уши истина змеина,
Но уводит вера в призрачную даль.
 
 
Что же это было: сказочным порывом,
Правильным расчётом, явью или сном?
Там смыкалось море, и врагов топила
Абсолютной силой высшая любовь.
 
 
Предъявляю Бога не кусочком манны,
Всей своею жизни красочной судьбой,
И звенит над морем вечная осанна
Всем, кто змея рабство выжег за собой.
 

Дети пророков

 
Все мы дети царей, а внебрачные – так и пророков.
В крови наших коней голубой растворён небосвод.
Пухом древних идей пронеслись по столицам Европы,
А теперь, лицедеи, мы с дождями идём на Восток.
 
 
Чтоб меж злобы взрасти из пустыни, слезами политой,
На камнях расцвести, у друзей вызывая восторг.
Мы устали ползти, пирамиды слагая, молитвы.
Бог ответ возвратил и с любовью вернул в свой чертог.
 
 
Я конец сочинил этой песни кровавой и дерзкой,
Не хватило чернил, и забыл его между забот.
Вам поверить не грех моей сказке наивной и детской.
Вот взгляните наверх, посмотрите, что делает Бог.
 

Доказательство

 
– Докажи мне, мудрый, что Он есть на свете:
Тот, кого не видят, тот, кто Землю вертит,
Тот, кому молитвы, кто вручил мне царство…
Чтоб поверил: быстро, коротко и ясно!
 
 
Голова склонилась в вежливом поклоне.
– Не суди, царь, строго. Есть такое слово,
Что царю докажет, если царь сумеет
Смело суть постигнуть. Слово то – «евреи».
 
 
Царства умирают, новые восходят,
Войны ли, болезни жатву жадно косят,
Кони пляшут в поле, города в руинах,
А они уходят с книгой в вечность мимо.
 
 
Кто страницы книги той свечой осветит,
Тайны исчезают в переводах этих.
Царь, поверь на слово, ведь они не знают
И не понимают сами, что читают…
 

Прикольно

 
– Скажи мне, брат, ты веришь в мать? Но только честно.
Ведь скоро будут нас рожать, а это больно?
А после родов как нам жить – вот интересно.
Ты будешь есть, я буду пить – вот так прикольно.
 
 
– Ты, брат, наивный дурачок – всё это сказки.
Подвинься лучше, не мешай. Какой стал толстый…
Здесь так приятно и темно – зачем нам глазки?
И эти ручки, эти ножки – странно просто!
 
 
– Так я ногами всё пузырь толкаю страшный.
Как попинаешь, так он меньше станет сразу.
– А я всё в печень. Она здесь свисает справа.
– Ну, ты меня не путай с печенью, зараза!
 
 
– А этот голос, что поёт нам эти песни…
А это сердце, что стучит над нами вечно…
– Но если мама есть на том грядущем свете,
Она напоит и накормит нас, конечно.
 
 
– Скажи мне, брат, ты веришь в Бога? Только честно…
Ведь скоро будем умирать. А это больно?
А после смерти как нам жить, вот интересно.
– Ты веришь в Бога, дурачок! Хотя прикольно.
 

Когда уже поздно молиться

 
Мир вдруг содрогнулся под новой «короной»,
Богатые бедным подобными стали,
И деньги не могут спасти от печали,
И слышится топот коня удалённый.
 
 
За всадником чёрная мантия вьётся
Магистра, что призван исправить законы.
Надежда слезой упадёт, разобьётся
О ваши мильоны и пыльные троны.
 
 
И даже любовь не спасёт, не поможет.
Да что там любовь, и молитва ведь тоже.
 

Город голых

 
Город голых, не ищущих Бога людей,
Вынь из сердца свои колокольни,
Крик борделя, звон храма и шум площадей.
Каждый твой гражданин – он покойник.
 
 
Где ни днём и ни ночью нет света из глаз,
Нет улыбок, но только оскалы.
В нём любовью зовут тел усталых экстаз,
Даже в море опасные скалы.
 
 
Кто родился здесь, вырос, прожил пару лет,
Заложил в его банк честь и совесть
Под грабительский, чёрный и грязный процент
Из грехов, что всю жизнь не отмоешь.
 
 
Встать под душ, только душ нет – тела да тела.
Выйти в море – отбросит на скалы.
Вот ключи потеряешь – плохие дела.
Не голодный, но вечно усталый
 
 
К твоим пьяным подушкам в ночах припаду
В ожидании сна и покоя,
Но и ночью во снах в этом вечном аду
Неспокоен я, так неспокоен.
 
 
Да и дело не в том, припадаем куда:
К стойкам баров иль к храмов распятьям.
Путь, он ложью пропитан – а это беда.
И кричу я без слов своим братьям:
 
 
Горожане родные, я чувствую смерть
В каждом взгляде, и слове, и мысли.
Даже в царском дворце без души счастья нет,
Без души во дворцах нет и смысла.
 

Екклесиаст. Мотив 1

 
Кто за ветром спешит,
Перед ним проплывают года.
Кто устал, не грешит,
Тот листает страницы эпох.
 
 
Всё, чего я хотел,
Как в ладони из крана вода.
Удержать не сумел,
Мимо рта пронеся свой пирог.
 
 
Я нашёл, почему
Реки вверх не бегут к ледникам,
Свет зажжёт почему
Нам Луна только ночью, не днём.
 
 
Почему этот мир,
Что хорош так, не нравится нам?
И к чему звуки лир
Уходящим в ночи на подъём?
 
 
Был посажен на трон,
Но не смог удержаться на нём.
Помнят ямы мой стон,
Что летел до начала земли.
 
 
В путь ушли корабли,
Удивлённые сердца огнём,
И с собой унесли
Мелодичные крики мои.
 
 
Мудрость в мозг я вложил,
Выделяя себя средь людей,
Вина пил всё и пил,
И на арфе играл я в тени.
 
 
Но, что б я ни сказал,
Воровал ветер – грозный злодей,
Уносил среди скал
И считал мне, считал мои дни.
 
 
Не подвинет река,
От дождей или из ледника,
Моря край как рука,
Да и слёзы твои, хоть ты взвой.
 
 
Эти уши твои
Только мусор вбирают века.
Вынь из глаз, отряхни,
Чем за жизнь накормил их – всю боль.
 
 
Сколько жизней прожил
И дорог между скал проскакал,
И любовь зажигал,
Хоть я знал, что всё временно тут.
 
 
Провожая тебя,
За здоровье, мой друг, мой бокал,
Чтобы солнце не зря,
Не считало б тебе тех минут.
 

Екклесиаст. Мотив 2

 
Срок рожать и срок рождаться,
Срок скорбеть и срок плясать,
Срок хранить и срок бросаться,
Находить, искать, терять.
 
 
Плакать срок и ненавидеть,
Срок смеяться и любить.
Начинаешь, но увидеть
Не дано, ни завершить.
 
 
То, что было, то и будет,
То, что будет, уже есть.
Справедливо Бог рассудит,
Утре всем раздаст и днесь.
 
 
Плача люди провожают
Мертвецов в последний путь —
Души ангелы встречают:
Веселятся и поют.
 
 
Срок разбрасывать те камни,
Срок те камни собирать.
Всё, что Бог творит веками, —
Ни прибавить, ни отнять.
 
 
Пусть под солнцем ветер свищет,
Божий суд суров и скор.
Беззаконье – справедливость,
Беззаконье – приговор.
 
 
Хорошо, кто не родились.
Мёртвым лучше, чем живым.
Как напрасно мы молились,
Так грешим мы и грешим.
 
 
Человек устами грешен,
Мысль молчит, и та грешна.
Как здесь много в мире песен,
Только правда ведь одна,
 
 
Но она в руках у Бога.
Мой тернист убогий путь.
В том пути соблазнов много.
Бога бойся – в этом суть.
 

Екклесиаст. Мотив 3

 
Подари мне горсть покоя —
Не за ветром чтоб погоня.
Не остался б одинок я.
Сделай, чтоб нас было двое.
 
 
Чтобы душ не ослепили
Звон мечей и блеск богатства,
Чтоб любовь вдвоём копили —
Ей молиться, в ней купаться.
 
 
Эх ты, доля моя, доля!
Счастье воли, радость дела.
Кто за ветром – множит боли.
Где богатство – зависть тела.
 
 
За любовь здесь – там расплата.
Годы жизни ведь недолги.
Лёгкость сердца – это подвиг,
А грехи приводят к скорби.
 
 
Гол пришёл на землю эту
И уйдёшь в неё раздетым,
И погоня всё за ветром,
И в веселье счастья нет тут.
 
 
Сердце умных в доме скорби
От печали лишь добреет,
Да конец все люди помнят,
Да к концу они умнеют.
 
 
Мудрость лучше, чем отвага.
Речи бедного неслышны,
И не вспомнят бедолагу,
И другим слова припишут.
 
 
Проживёшь две тыщи лет ты,
Пусть накопишь и построишь,
Тело не напоишь светом,
Душу мясом не накормишь.
 

Екклесиаст. Мотив 4

 
Будь осторожен с женщинами впредь,
Всего на свете хуже только смерть.
Беги от страсти жаркого огня.
Утонешь в море чувств – там западня.
 
 
Оковы – руки женщин, сердце – сеть.
Страшнее смерти в страсти той гореть.
Был честным сделан первый человек.
Не лги другим, себе не лги вовек.
 
 
Смешон, кто ищет в мире идеал.
Наш мир для всех, так Бог его создал.
Средь нечестивцев выжить, подлецов,
Оставшись праведным в конце концов?
 
 
Не слишком мудрствуй, слишком не греши.
В ладу со всеми, зла ты не верши,
Ведь тяготеет зла тяжёлый груз,
Да заповедь – учи их наизусть.
 
 
Смягчает мудрость, просветляет лик.
Тот счастлив, кто крупицы те постиг.
Безумье – глупость, кто бесчестен – глуп.
Словам не верь, будь к славословью глух.
 
 
Умеет ждать Господь, долготерпив,
Не скоро суд над подлостью вершится,
А потому мы так спокойно спим
И гадостей своих мы не страшимся.
 
 
Безумие в сердцах людских и зло,
Поскольку участь ждёт одна при этом
И нечестивца, что ревёт козлом,
Да и козла, хоть станет он поэтом.
 
 
Послушен будь царю, где власть и трон.
Но там, где трон, там часто зло творится.
Беги от зла, пусть время и закон —
Для сердца щит и мудрая граница.
 
 
Давайте радость восхвалим всегда,
Подарком лучшим станет между нами.
Нам надо веселиться все года
И в счастье жизнь прожить, в веселья храме.